Философско-юридические особенности процессуального доказывания

Рассматривая философско-юридические особенности процессуального доказывания, необходимо ориентироваться на тот желаемый и возможный результат, к которому мы стремимся, прибегая к защите своего права или законного интереса в процессуальном порядке.

В отношении лиц, участвующих в деле, необходимо сразу сделать оговорку. Субъект доказывания стремится к достижению и познанию истины судом только до тех пор, пока это ему выгодно, т.е. не только не противоречит его интересам, но и соответствует им, либо на нём лежит такая обязанность в силу закона.

Вопрос установления истины - один из самых наиболее дискуссионных в процессуальной науке. Но, тем не менее проблема истины - один из наиболее интересных научных вопросов. Рассматривая вопросы процессуального доказывания и судебного познания, невозможно не затронуть философских основ этих понятий.

На вопрос о степени истинности знания человек всегда может дать только лишь приблизительный ответ (при этом присутствует кажущаяся очевидность истины). Степень сомнения в установленном знании полностью исключить невозможно в силу объективной невозможности установления абсолютной истины. Именно эта аксиома положена в основу предлагаемого Вашему вниманию подхода к истине, устанавливаемой процессуально.

Основой процессуальной истины выступает знание, её содержащее, или его отсутствие, т.е. речь идёт о информации, значимой для разрешения дела, а соответственно, искомом юридическом факте. Вопрос истины - вопрос достоверности доказывания субъекта и его познания уполномоченным законом органом для правоприменения к результатам своего познания.

Знание выступает ключевым моментом судебного доказывания, для субъектов доказывания и для познавательной деятельности суда.

Вместе с тем роль знания о спорном факте для субъектов доказывания и для суда несмотря на видимую схожесть, различна.

Именно знание о нарушенном праве порождает его защиту.

В работе В.А. Рязановского "Единство процесса"(1920 г.) отмечается, что "процесс должен быть организован так, чтобы суд мог установить действительное отношение между сторонами... Только такая организация процесса внушает уважение к закону и суду, укрепляет правовой порядок...".210 Допустима только организующая направленность правосудия в этом направлении, иное - фикция.

210 Разановский В.А. Единство процесса. Юридическое бюро "Городец". М. 1996. С.34-47. Будучи сторонником установления правды материальной, В.А. Разановский считал, что у суда должно быть разумное право ех officio, предполагающее принятие мер для её установления через активную деятельность правоприменителя.

Отсутствие информации о значимых для разрешения дела фактах сказывается и на судебном усмотрении. Суд выносит решение на основе доступного ему комплекса знаний, полученных в установленном законом порядке. Вместе с тем суд должен учитывать (оценивать) субъективность (заинтересованность в результате) получаемого им знания, т.е. оценивать сам источник информации. Как мы установили, это не могут быть только признанные сегодня средства доказывания.

Целью доказывания для доказывающего субъекта является получение государственного подтверждения в правоприменительном акте правоты субъекта в процессуальном споре. Такое подтверждение способно дать только решение суда, вступившее в законную силу, так как только суд осуществляет правосудие. Рассмотрим более подробно эти вопросы.

Цели субъекта в процессуальном доказывании состоят из целей процессуального доказывания и целей процессуального познания субъекта, что вытекает из предлагаемого нами понимания «процессуального доказывания субъекта». Причем понятие "процессуального доказывания субъекта" шире, чем понятие "процессуального познания субъекта".

Как отмечает Малько А.В., "правовая (юридическая) цель - будущий результат, то, к чему стремятся субъекты правотворческой и правореализующей деятельности"211. Справедливо отмечает профессор психологии А.Ю. Панасюк: «Конечная цель любого убеждающего воздействия не достичь взаимопонимания, не доказать правильность своей позиции, а добиться принятия её собеседником (принять - внутренне согласиться -значит превратить позицию собеседника в собственную)».212 (Однако нельзя путать понимание позиции и её принятие поскольку, понимание не означает автоматического согласия и принятия правовой позиции как своей собственной). Очевидно, что доказывание, и процессуальное в том числе, не составляет исключения из этого психологического правила понимания цели убеждающего воздействия. Ведь правоприменительный процесс по содержанию - это та же беседа, имеющая особенностью специфические установления юридического характера по отношению к форме этой беседы субъектов доказывания и правоприменителя.

Цель процессуального доказывания для субъекта доказывания - это формирование знания у суда (иного правоприменителя) о законности и обоснованности утверждений этого субъекта доказывания и получение юридического подтверждения правоты в судебном споре в форме решения (определения, постановления) суда. Достижение такой цели возможно только в случае отношения правоприменителя к правовым притязаниям субъекта доказывания как к правомерным.

В цели доказывания субъекта заложено стремление к получению правоприменительного акта от уполномоченного на то органа государства. Суть такого стремления основано на силе закона, наиболее точно сформулированном юристами Древнего Рима: "Legis vertus haes est: imporate, vetare, permifere, punize" (лат.), что означает: "Сила закона состоит в том, чтобы приказывать, запрещать, разрешать, наказывать".

Право в юридическом споре только тогда оживает реально, когда реализуется через систему способов правового регулирования.

213

211 Малько А.В. Теория государства и права в вопросах и ответах. Юрист. М. 2002. С.271.

212 Панасюк А.Ю. Как убеждать в своей правоте. Современные психотехнологии убеждающего воздействия. Дело. М. 2002. С. 304.

213 С.С. Алексеева (юр. Лит. М. 1989). См. т.ж. Братко А.Г. Запреты в советском праве. Саратов 1979 ; Иванова З.Д. Запрещающие нормы в механизме правового регулирования // Сов. Государство и право № 11. 1975. С. 108-112; Яковлев В.Ф. гражданско-правовой метод регулирования общественных отношений. Свердловск. 1972; Рыбушкин Н.И.

советском праве".

Цель судебного познания для субъекта доказывания - получение возможности формирования и последующей корректировки своей процессуальной позиции по делу.

В зависимости от активности или пассивности суда в стремлении установить факт можно судить о степени демократичности судебного процесса (следственный, состязательный). Стремление установить истину реализуется у правоприменителя через познание информации о спорных значимых юридических фактах.

Получение знания в судебном процессе действительно (и это отмечает ряд ученых)214 должно быть лишено элемента стихийности в получении доказательственного знания, что обусловлено "связанностью" познающего лица определенными способами и средствами. Законодатель избегает элемента стихийности в процессе следственном и переходном типе судопроизводства за счет вмешательства суда в процесс доказывания. Однако, на наш взгляд, существует и другой способ получения знания, имеющего значение для разрешения дела судом. Таким более демократичным выходом в получении знания судом является переход к процессу профессиональному, основанному на субъектном составе лиц, профессионально занимающихся доказыванием. Как минимум субъектом доказывания должно выступать лицо, имеющее юридическое образование. Если российское судопроизводство возможно сделать состязательным в полном смысле этого слова, то только через профессионально- юридический процесс доказывания.

Здесь суд пассивен в доказывании и познании истины, так как обладает государственной властью. Именно признак государственной властности и не позволяет суду вмешиваться в доказывание субъекта. В противном случае суд нарушает конституционные принципы и принципы отраслевого судопроизводства, происходит перекос всей системы доказывания под тяжестью власти суда. Например, определение предмета доказывания судом в гражданском процессе.

Однако существует в науке и другое мнение о том, что расширения начал состязательности не привели к исключению принципа объективной истины в судопроизводствах.216

реализация запрещающих норм советского общенародного права // Автореф. канд. дис. Казань. 1086 и др.

214

Козлов А.С. Теоретические вопросы установления истины в гражданском процессе (логическо-гносеологический анализ теоретических основ, специфики, форм и уровней судебного познания) Иркутск, 1980 г. С.30

215 Речь идет об истине, которую возможно установить, соблюдая установленную законом форму.

216 Бутнев В.В. Современные проблемы правового регулирования правосудия по гражданским делам // Юридические записки Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова. Вып. 3. Ярославль. 1999. С. 74-77; Бутнев В.В. Некоторые вопросы совершенствования гражданского судопроизводства России. // Сб. Государство и право на рубеже веков. Материалы всероссийской конференции. Институт государства и права РАН. М. 2001. С150.

217 Р.С. Белкин отмечает, что "об аналитическом исследовании доказательств мы встречает упоминание даже... в Библии. В притче о Сусанне и старцах (книга пророка Даниила, гл. Х11)С. 34 Белкин Р.С. Скучная криминалистика

В науке встречаются различные мнения по вопросам применения категории, ставшей общей точкой соприкосновения для юриспруденции и философии: "истина",217

"объективная истина", "абсолютная истина", "относительная истина" применительно к результатам познания доказательств правоприменителем.

Одни ученые полагают, что истина устанавливается в ходе рассмотрения дела -это абсолютная истина, так как суд устанавливает единичные факты прошлого, а не

218

явления и закономерности.

Другие ученые считают, что в судопроизводстве применимы абсолютная и

219

относительная истины.

Существуют и иные мнения.

«Ленин отверг взгляд на судебное решение ... как выражение только "формальной истины"».220 Диалектическо-материалистический подход к правосудию изменил развитие прореформированного в 1864 г. доказательственного российского права, практически на столетие, замедлив его развитие.

Нельзя согласится и со сторонниками позиции, считающей, что необходимо применение в судопроизводстве объективной истины, как основы процессуального доказывания. Эта категория диалектического материализма не прошла проверку временем, результатом чего стал отказ от данной категории законодателем в 1995 году.

Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т.1. М., 1968. С. 316-321.

219

Теория доказательств в советском уголовном процессе.

220

Клейнман А.Ф. В.И.Ленин о законности, суде и прокуратуре. Изд. МГУ. М. 1961. С. 22.

221

Власов А.А., Завидов Б.Д., Гусев О.Б. Отдельные аспекты доказывания в современном арбитражном процессе // Арбитражный и гражданский процесс. 2002. № 2. С. 17; подобной точки зрения придерживается и Анохин В С. См подробнее: Анохин В.С. Арбитражный процесс. Учебное пособие. Воронеж. 1997.С. 115.

Соответственно, понимание цели судопроизводства, как содержание человеческих знаний, которое не зависит от воли и желания субъекта, не допустимо. При таком понимании истины полностью исключается человеческий (субъективный) фактор в доказывании. Становится непонятной роль суда, так как знание конструируется определенным образом в сознании судьи и является результатом полученного в судебном процессе опыта - познавательной деятельности. Соответственно, невозможно согласиться и с точкой зрения о том, что суд не подвержен "элементу убеждения", поскольку "решающее значение имеет не то, что стороны убедили суд в наличии или отсутствии искомых фактов, а то, чтобы суд сам убедился в этом, т.е. познал фактические обстоятельства дела".221 Такая точка зрения отодвигает процесс убеждения субъектов доказывания на второй план. Приоритетность правоприменителя в формировании собственного убеждения бесспорна, но целиком зависит от поступающей информации. Точка зрения правоприменителя формируется не в вакууме, а исходя из исследованной и оценённой им информации. В этой связи процесс убеждения правоприменителя аналогичен процессу убеждения личности в любой иной сфере жизнедеятельности человека. Ведь не станем же мы утверждать, что в обыденном споре двоих третий, принявший на себя функции арбитра, убеждается каким-либо иным образом, а, не исходя из доводов и доказательств участников конфликта? Так почему же в отношении правоприменителя мы должны поступать по-иному? Истина (убеждённость в её познании) конструируется в сознании правоприменителя, в первую очередь, исходя из предложенного анализа (оценки) аргументации доказывающих субъектов. Соответственно, влияние субъектов доказывания играет основную роль в убеждённости суда. Нельзя уравнивать субъекта доказывания (с комплексом его доводов, доказательств в отношении фактов и правовых норм) со свидетелем, лишённым интереса влиять на правоприменителя. По своей сути, именно такая уравниловка характерна для следственного процесса, столь неприемлемого для демократического государства.

Вернёмся к объективной истине. Существуют мнения ученых о том, что отказ от объективной истины носит декларативный характер, а подход законодателя во многом остается прежним: "... в духе объективной истины звучат... нормы ГПК РСФСР: суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, ставит их на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались (ч.2 ст. 50 ГПК РСФСР); неправильное определение юридически значимых обстоятельств служит основанием отмены решения суда в кассационном порядке (ст. 306 ГПК)".222 Но на переход к другому пониманию надо время, так как данное понятие существовало долгие годы и быстро перестроить судебный процесс невозможно.

Термин "истина" должен использоваться для того, чтобы суд четко представлял свою основную задачу - отделение истинных доказательств от ложных, принятие правдивых доводов субъектов доказывания - вынесение на их основе и на основе закона решения по делу.

Применительно к гражданскому судопроизводству С.А. Халатов указывает на двухсторонний подход к объективной истине. С одной стороны, с 1996 г. изменилось отношение к принципу объективной истины: «...в настоящее время гражданский процессуальный кодекс вообще не использует слово "истина"».223 Им указывается на мнения учёных о существовании принципа юридической (формальной) истины. С другой стороны, С.А. Халатов отмечает положительные установки, которые нёс в себе принцип объективной истины, ведь "стороны обратились к суду за защитой нарушенного

права".224

222 Решетникова И.В. "Тенденции развития гражданского процессуального законодательства". Российский юридический журнал 1 (21). 1999. С. 7.

223 Халатов С.А. Представительство в гражданском и арбитражном процессе. М.: Норма, 2002. С.152.

224 Халатов С.А. Представительство в гражданском и арбитражном процессе. М.: Норма, 2002. С.152.

225

Аверин Д.Д. Классовая природа и основные институты гражданского процесса Франции. МГУ. М. 1968. С. 26 - Д.Д. Аверин поразумевает под понятием "формальной истины" в гражданском процессе Франции следующее: "установление прав и взаимоотношений сторон, доказанных во время судебного разбирательства сторонами при помощи представленных ими средств и с соблюдением условий, установленных системой судопроизводства".

226 Аверин Д.Д. Классовая природа и основные институты гражданского процесса

Франции. МГУ. М. 1968. С. 26.

Формальная истина подвергалась жёстким нападкам советских учёных, главным доводом выступал следующий: ""доказанные" таким образом права и обязанности сторон во многих случаях далеко не соответствуют действительно существующим и сознательно оправдывают разрыв между процессуальной истиной и истиной, объективно существующей вне процесса, ссылаясь на необходимость «ограничиться» в судебном процессе лишь более или менее высокой степенью вероятности".225 Но нет никаких гарантий, что советский правоприменитель устанавливал объективную истину? Так называемый "буржуазный процесс" исходит из реальных возможностей правоприменителя постижения того, что суждено постигнуть человеку, стремящемуся постигнуть истину. Современный российский процесс также перешел к "свободной игре свободных интересов".226

Рассмотрим сложившиеся научные подходы к категории "истина". Так, Д. Дьюи

227

определял истину как полезность.

Истина, - пишет А.П. Рыжаков, - это свойство наших знаний об объективной действительности, определяющее их соответствие реально в прошлом имевшим место событиям.228 Указывая на объективный характер существования материальной истины, А.П. Рыжаков полагает, что встречаются случаи, когда закон не нарушен, а истина не познана. В отношении истины формальной он отмечает, что формальная истина -свойство знаний, процесс получения которых отвечает определённым юридическим условиям. Учёный указывает на субъективный характер истины, так как она устанавливается личностью на основе внутреннего убеждения.229

А.А. Мохов, со ссылкой на Фостен Эли отмечает: "Истина. выражается в достоверности (уверенности), что какой-то факт существует или не существует. Здесь возможны искреннее заблуждение, фальсификация, манипуляции фактами, материалами".230

Если обратиться к «Словарю русского языка» С.И. Ожегова, слово "истина" имеет два смысловых значения:

- то, что существует в действительности, отражает действительность;

231

- утверждение, суждение, проверенное практикой, опытом.

Тот же антагонизм понятий, что и в юриспруденции.

Современный российский философ А.Г. Спиркин определяет истину как соответствие знания объекту. И дает следующее понятие истины: "истина - это адекватная информация об объекте, получаемая посредством его чувственного и интеллектуального постижения либо сообщения о нем и характеризуется с точки зрения ее достоверности".232 Предлагаемая трактовка наиболее близка к пониманию истины в судопроизводстве состязательного типа. Вместе с тем за рамками этого определения, на наш взгляд, остается субъективный момент личности познающей, что, по-нашему мнению, неверно, который не может и не должен быть проигнорирован.

Для правовой позиции субъекта критерием истины выступает его внутреннее отношение к полученному знанию как к истине.

В качестве меры знания выступает истинность, антиподами которой в познании и доказывании являются заблуждение и ложь.

Приведем предлагаемые трактовки этих понятий А.Г. Спиркиным и дадим их краткую характеристику в сравнении с истиной.

Dewey J. Reconstruction in Philosophy. Boston. 1957. P. 157.

228

Рыжаков А.П. Уголовно-процессуальное доказывания: понятие и средства. Филин. М.

1997. С. 13.

229

Рыжаков А.П. Уголовно-процессуальное доказывания: понятие и средства. Филин. М.

1239097. С. 14 - 15.

230 Мохов А.А. Подлежат ли доказыванию факты, не подлежащие доказыванию? // Арбитражный и гражданский процесс. 2002. № 5. С. 16-17; Helie F. Treite de L' instruction criminelle, ou Theore du Code d'instructon criminelle. En 3 vol. - Bruxelles. 1864. - Р. 5.

231

С.И. Ожегов Словарь русского языка. М., 1970 Изд. "Сов. Энциклопедия", Изд. 8-е, С.

223521.

232 Спиркин А.Г. Философия Изд. Гардарики М. 2000, С. 460.

233 Там же. С. 462

"Заблуждение - это содержание сознания, не соответствующее реальности, но принимаемое за истинное".233 В основе заблуждений лежат гносеологические, социальные и психологические факторы.

В отличие от ложности, заблуждение не ставят своей целью обман кого-либо. Они непреднамеренны, и обнаружить их возможно, только обладая истинным знанием и сравнением с ним.

"Ложь - это искажение действительного состояния дел, имеющее целью ввести кого-либо в обман".234 Таким образом, философ проводит линию разграничения лжи и истины, исходя из цели лжи - обмана. В качестве довольно полного справочника по вопросам распознавания лжи может служить работа профессора калифорнийского университета П. Экман, изданная на русском языке в 2000 г. в серии "Мастера

235

психологии".

Обман, в свою очередь, можно подразделить на пассивный и активный. Такая классификация существует в уголовно-правовой науке.

Обман представляет собой сознательное искажение истины (активный обман) или умолчание об истине, состоящее в сокрытии фактов или обстоятельств, которые при добросовестном и соответствующем закону поведении должны быть сообщены.236 Итак, обман - это способ существования лжи. В свою очередь, он "может выражаться в устной, письменной либо иной форме".237

В теории доказывания подобные убеждения были высказаны А. Пиюк, в частности, он указал на фактор искажения информации как на фактор, отрицательно влияющий на получение истинного знания и разделил искажения на два вида: "намеренное (сообщение заведомо ложных сведений) и добросовестное (в результате особого восприятия, психического и физического развития и т.п.)".238

Термин "истина", устанавливаемый правоприменителем, должен включать момент законности и субъективности установления правоприменителем. Понятие субъективности подразумевает личностный момент, который заложен в деятельности суда, но при этом он не бесконтролен. Понятие "законная", означает, что все действия или бездействия суда по установлению истины должны находиться в строгих рамках действующего законодательства.

Сущность законной субъективной истины, устанавливаемой судом, основывается на субъективных критериях личности (личностей) судьи (судей).

На наш взгляд, представляется, что истина для человеческого мировоззрения существует в трех видах и подразделяется относительно критерия познаваемости (или истинности человеческого знания) на:

истину непознаваемую;

истину доступную в познании в части;

истину абсолютную.

223345 Там же. С. 463.

235 Экман П. Психология лжи. Питер. СПб. 2000. См. также по этому вопросу работы Мелитан К. Психология лжи. М. 1903; Артемова В.Л. Анатомия лжи. М. 1973; Закатов А.А. Ложь и борьба с нею. Н-Волж. кн. изд. Волгоград. 1984; Порубов А.Н. Ложь и борьба с нею на предварительном следствии. Амлфея. Минск. 2002.

236 Уголовное право. Учебник. М., Юриспруденция, 1999, С. 401; Уголовное право. Особенная часть. Инфра М. М.: Норма, 1997. С. 214-215

237 Уголовное право. Учебник под ред. Рарога А.И. М., Изд. Триада ЛТД. 1996 С. 124

238 Пиюк А. "Истина" или доказанная достоверность // Российская юстиция. № 5. 1999. С.

43.

Если первый вид истины недоступен для познания человеком, например, при отсутствии "следов" истины в настоящем и невозможности получения знаний о ней в будущем, т.е. такой информации, которая не оставляет разумных сомнений у здравомыслящего человека, либо она недоступна по другим причинам, объективно существующим в реальной действительности.

Наиболее доступен для человека второй вид истины. Однако существенным недостатком этой истины является ее неокончательность в общем понимании (возможность ее изменения в будущем) и окончательность в частном - на момент ее познания. Это истина формальная.

Истина абсолютная, на наш взгляд, - в понимании категории её доступности, вследствие невозможности человека сделать вывод о ее окончательной (неизменной) правильности. Несомненно, следует признать, что человек, достигнув все-таки истины абсолютной, не уверен в ее абсолютной правильности. В данном вопросе мы в большей мере склоняемся к воззрениям агностицизма (агностицизм - учение, согласно которому не может окончательно быть решен вопрос об истинности познания окружающей действительности).239 И современный человек не волен вырваться из "плена" агностицизма, ввиду отсутствия в его распоряжении методик, гарантирующих стопроцентное подтверждение истинности полученного им знания. Л. Розенберг выдвинул тезис в 60-е годы ХХ века, который, как представляется, не будет опровергнут в ближайшее время, несмотря на бурное развитие научного прогресса. Тезис следующий: "подверженность ошибкам познавательных возможностей, основывающихся на опыте, не позволяет нам никогда установить ход фактических событий и сопутствующих им обстоятельств с абсолютной достоверностью.".240

Для наибольшей полноты рассматриваемого вопроса приведём признаки истины, выделяемые философом современности А.Г. Спиркиным:

доступность для познания (наличие возможности у лица познающего познать истину);

волеизъявление субъекта к познанию истины;

окончательность (истина - вывод, а не предпосылка для него в настоящем и моделируемом будущем);

истина - свойство знания, а не объект познания.241

Признак доступности истины (наличие возможности) рассмотрен выше.

Признак волеизъявления субъекта к познанию истины предполагает наличие у лица волевого желания к такому познавательному процессу и тесно взаимодействует с признаком доступности "следов" истинного.

Признак окончательности познания истины представляет собой исчерпывающее количество возможностей для ее познания. Истина - это вывод (выводы) субъекта познавательной деятельности об объекте, но не предположение такого вывода.

Следующий признак - это то, что истина выступает свойством знания, а не объектом познания.

Подводя итог роли истины в процессуальных процедурах, можно сделать вывод о том, что правоприменитель устанавливает законную субъективную истину, доступную для познания и обладающую рядом объективных признаков (свойств).

Определив, таким образом, истину, необходимо рассмотреть в работе и ее познание. Познавательными функциями обладает как суд, так и субъект доказывания.

239 Этот термин был введен в философию в 1869 году английским ученым Т. Гексли. (Прим. авт.).

240 См: Rosenberg L. Lehrbuch des deutscehen Zivilprozessrechts. Munchen. 1956. S. 519.

241 Спиркин А.Г. Там же. С. 461

Познание - один из наиболее спорных вопросов не только юриспруденции, но и философии. Вопрос познания истины - это вопрос средств ее установления и субъектов ее, устанавливающих и предопределяющих ее установление. «В. Соловьёв поясняет, что истина вообще не заключается в форме нашего познания, или в форме относительного бытия. Истина несводима ни к факту ощущения, ни к акту мышления»241-1.

Э.М. Мурадян понимает судебную истину, как «продукт познания реальных фактов, обстоятельств, состояния, отношений, составляющих суть дела, адекватного их истолкования и определения юридического смысла, значения с позиции закона, подлежащего применению»241-2. Вместе с тем, эта истина, подверженная рамкам процессуальной формы, в этом заключена правовая природа истины процессуальной. Верно подмечено Э.М. Мурадъян взаимосвязь, точнее взаимозависимость, судебной истины и права. А, так же её конкретность, под которой предлагается понимать «единичность судебного случая, интерпретируемого судом в соотнесении с эталоном, масштабом, алгоритмом, которые даются общими юридическими правилами, неперсонофицированными нормами»241-3.

Интересно понимание, предложенной Э.М. Мурадъян, судебной истины с позиций категории юридического завета, суть которого сводится к пониманию истины как ориентира в процессе.

Взгляд на познание и его правовое последствие - вынесение решения судом на основе полученного знания (устанавливающее истину) - тесно переплетает воззрения философов и юристов.

Вместе с тем, достаточно точно Э.М. Мурадъян показывает различие между

истиной в философии и истиной процессуальной. Для последней недостаточно

узнавание, обнаружение, понимание истины, в процессе «истина установлена, если 241-4

доказана» .

В основу предлагаемого понимания этих вопросов положена реалистическая теория познания, суть которой заключается в том, что субъект накладывает на поступающую от органов чувств информацию априорные идеи (т.е. формы, усвоенные человеком в ходе сложившихся до него форм культуры общества в общем смысле).242

Жизнь человека протекает в восприятии череды событий и действий окружающего мира в сознании личности. Восприятие процессуального доказывания субъектов правоприменителем вклинивается в общее восприятие правоприменителем окружающего мира, но при этом восприятие правоприменителя происходит в четкой юридически урегулированной законом процедуре. С помощью процессуальной формы законодатель старается не только упорядочить процесс правоприменения, но и создать правоприменителю условия, возможные для наилучшего познания спорных фактов через доказывания субъекта.

На наш взгляд, наше познание, в том числе и процессуальное - одностороннее. Мы познаем мир не таким, какой он есть на самом деле, а только таким, как мы его видим, слышим, т.е. таким, каким он нам является.

Истина - это свойство о доступных нам знаниях, о фактах, имевших место в

243

прошлом, реже в настоящем.

241-1 Мурадъян Э.М. приводит точку зрения философа В. Соловьёва в работе Мурадъян Э.М. Истина как проблема судебного права. Былина. М. 2002. С. 71.

241-2 Мурадъян Э.М. Истина как проблема судебного права. Былина. М. 2002. С. 85.

241-3

Там же.

241-4 Там же. С. 99.

242

Канке В.А. Философия. Логос. М. 2000. С. 165. 243 Утверждая о реальности установления объективной действительности по каждому конкретному делу само обманываемся, исходя из желаемого, а не объективно возможного.

Истина целиком и полностью субъективна, несмотря на стремление суда, других лиц, участвующих в деле, к объективности. Истина зависит от сознания и воли лиц - как познающего, так и излагающего информацию (сведения) о фактах, например, показания свидетеля.

Относительный характер истины отображается в следующих ее свойствах:

- абсолютная истина существует, но она недоступна окончательно, так как, как правило, исследуется (познается) истинность события или действия прошлого;

- истина познается относительно категорий ложности и заблуждения;

- представления об истине могут изменяться, так как истина - это представления на основе знаний, а знания могут изменяться в зависимости от источника информации и мышления познающего лица.

Как представляется, формальный характер истины состоит в том, что знания о существенном для дела юридическом факте всегда являются только известной человеку частью всего знания. Формального характера истины познающему удаётся достичь в части, в тех случаях, когда он сам непосредственно наблюдает познаваемый юридический факт, т.е. при непосредственном познании. Итак, истина, познаваемая опосредованно - всегда формальна. Истина, воспринимаемая непосредственно, более объективна, чем истина, воспринимаемая опосредованно, но она также не лишена формального характера. Приведём пример. Дача ложных показаний свидетелем суду. Суд воспринимает эту информацию непосредственно. Вывод о её ложности делается судом на основе другой информации, известной суду. Но вместе с тем суд не воспринимал сам юридический факт, о котором даёт показания свидетель непосредственно, что и свидетельствует о формальности познаваемой судом истины. Вместе с тем невозможно окончательно сделать вывод о том, что именно свидетель говорит неправду, так как объективно отсутствует возможность проверки прошлого и вся остальная, известная суду информация может оказаться ложной или заблуждением.

Необходимо обратить внимание на подход Л.А. Ванеевой к установлению фактов, который, по её мнению, является процессом познания объективной действительности, её отражения в сознании судей. В свете предлагаемого понимания истины вышеуказанный подход учёного не совсем верный, поскольку судья познает не всю объективную действительность, а только ту её часть, которая доступна для его восприятия в виде доказательств и процессуальных позиций субъектов доказывания, т.е. происходит процесс познания субъективной действительности субъективным сознанием. Судебные доказательства выступают промежуточным звеном между юридическим фактом, имеющим значение для разрешения дела, и сознанием судей. В том случае, когда доказательства по делу - вещи, сохраняется больший процент вероятности отражения факта. Когда же информация о факте передается человеком (свидетелем), процент искажения истинности имеет очень большую "амплитуду колебаний": от правдивой, идентичной факту информации до ложных показаний (вероятность лжи свидетеля оговорена в законе - ст.307 УК РФ).

К искажающим истину фактам, кроме указанных, можно добавить и неверное или не совсем верное восприятие правоприменителем получаемой информации. Законодатель, предвидя возможность судейской ошибки, предусмотрел возможность её исправления в законе, это видно из законодательно установленных судебных инстанций апелляции, кассации и надзора.

Итак, на истину влияют как объективно искажающие факторы (время, место и т.п.), так и субъективные (неверное восприятие субъектом доказывания, правоприменителем, эмоции субъекта доказывания, правоприменителя, состояние здоровья и т.п. - назовем их личностными).

Точно указывая сложности в установлении истины, Э.М. Мурадъян пишет, «Одной стороне жизненно важно найти истину, другой - не менее важно утаить истину, отсюда усилия - увести исследование в ложном направлении. Против истины (её обнаружения) может быть и объективное положение вещей: случайные совпадения, принимаемые за улики против виновного.отсутствие, утрата доказательств или сомнительность источника, непроверяемость существующей доказательственной информации. Против истины - фальсификации, ложные показания и заключения, самооговор или оговор обвиняемого соучастником.. .»243-1.

Знание правоприменителя становится основой дальнейших процессуальных действий правоприменителя и субъектов доказывания. Научный прогресс оказывает влияние на доказывание и правоприменение, через расширение возможностей установления истины. "С каждым днем наука предоставляет в распоряжение следователя

244

все новые средства установления истины".

Основой внутреннего усмотрения суда, наряду со знанием законодательства, выступает судебное знание, которое достаточно чётко определено так: судебное знание

245

- конечный результат познания. Как представляется, процессуальное знание - это формально возможный конечный результат познания. За нашим познавательным горизонтом остаётся самое бесспорное(!) - понимание познанной нами информации. Эта

мысль достаточно чётко была сформулирована Альбертом Эйнштейном: "самое

246

непостижимое в этом мире - то, что он постижим".

Бесспорно, что "доказывание - сложный процесс, охватывающий мыслительную и процессуальную деятельность его субъектов по обоснованию какого-то положения и

247

выведению нового знания на основе исследованного".

Мурадъян Э.М., отмечая проблему судебной истины, как проблему судебных доказательств (а также доказательственных презумпций), далее полагает, что «требование дойти до истины по каждому делу практически недостижимо. Не считаться с этим значило бы загонять практику в тупик. Дело должно быть решено и при явном недостатке доказательств, когда возможность их дополнения исключена, либо стороны частного дела возражают против дальнейшего поиска и представления доказательств», отмечая в качестве запасного выхода из доказательственного тупика - наличие

-247-1

презумпций .

На наш взгляд, проблема процессуальной истины не может быть сведена к исключительно к доказательствам, к презумпциям. Эта проблема намного шире, она охватывает весь комплекс факторов, влияющих на знания правоприменителя в процессе.