§ 3. Современное положение прав и свобод человека в России

Что бы ни происходило в России за последние 15 лет - ничто не поддается однозначной оценке. Перестройка и постсоветские реформы сделали «абсолютно относительными» понятия «политического успеха», «общественного блага» и самого «прогресса».

С одной стороны, вместе с основными принципами демократии и рыночной экономики, права человека стали составной частью официальной идеологии постсоветского государства. Рассуждения о правах человека заняли прочное место в российской политической риторике. Всеобщая декларация прав человека полностью вошла в последнюю российскую Конституцию. Подписаны и ратифицированы Россией многие международные конвенции в области прав человека, в том числе Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, и Европейская конвенция о запрещении пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения и наказания. Федеральное Собрание приняло вполне соответствующие европейским стандартам Гражданский, Уголовный, Уголовно-исполнительный кодексы, в большинстве новейших российских законов введены нормы, запрещающие в правоприменительной практике дискриминацию по любым признакам. Свобода слова стала общепринятым российским достижением в области прав человека, а выборы, несмотря на все нарекания, проходят регулярно, в соответствии с установленными законодательством демократическими процедурами, при минимуме замечаний со стороны международных наблюдателей. За соблюдением прав человека в России следит избранный Государственной Думой федеральный Уполномоченный по правам человека. Российские граждане имеют возможность обращаться за защитой в Европейский суд по правам человека.

С другой стороны, несмотря на перечисленные политические успехи прав человека в России, реальная жизнь большинства граждан по-прежнему характеризуется крайне низкой степенью правовой защищенности. Создаваемая в ходе реформ государственная система гарантий соблюдения прав человека пока малоэффективна, а зачастую и просто беспомощна. В России по-прежнему и незаметно для самих себя все не уважают права всех, а личное, собственное достоинство и свобода, несмотря на очевидную и формально признаваемую моральную ценность, весьма далеки от реальных мотивов реальной жизни большинства российских граждан. Права человека в России даже не нарушают, их просто преступно не замечают.

Все более очевидной становится правозащитная недееспособность все еще советских правоохранительных органов. Суды, прокуратура, милиция не в состоянии сегодня защитить основную массу населения от наиболее распространенных посягательств на права человека. Более того, правоохранительные органы сами становятся все более опасным для населения источником нарушения гражданских прав. Безнаказанность, отсутствие реальной ответственности (не только уголовной, но и гражданско-правовой, административной, дисциплинарной, моральной) становится одной из основных причин расширенного воспроизводства нарушений прав человека со стороны сотрудников правоохранительных органов.

«Система уголовной юстиции в России переживает регресс, все дальше отходя от стандартов Совета Европы. Остались невыполненными взятые Правительством перед Советом Европы обязательства по реформированию прокуратуры, ФСБ и Уголовно-процессуального кодекса».

Очевидна неадекватность судебной системы формально провозглашенным в России принципам правового государства:

Суды по-прежнему представляют собой единое корпоративное целое с органами прокуратуры и МВД.

В судебной практике по-прежнему господствует пресловутый обвинительный уклон. Как и в советский период, суды в среднем выносят менее 1% оправдательных приговоров и это при обвальном ухудшении качества следствия. По-прежнему можно говорить и о неравенстве сторон и ограничении состязательности в судебном процессе. *

Завоеванная судебной реформой независимость судов сегодня превратилась в авторитарное всевластие судей, в значительной своей части явно не справляющихся с моральным и психологическим грузом независимости. *

В российских гражданских судах вынесение судебного решения в пользу гражданина вовсе не означает достижения справедливости, т.к. решение может быть просто не исполнено или исполнено частично. Процент исполнения судебных решений по гражданским делам в некоторых судах не превышает 40%. *

Волокита - бедствие российской судебной системы, подрывает и без того непрочную веру в правосудие.

В современной России все еще отсутствует целый ряд государственно-правовых механизмов, крайне важных для обеспечения защиты прав граждан. *

Права и свободы человека и гражданина, закрепленные в российской Конституции, так и не стали в нашей стране «непосредственно действующими», как предписано 18-й статьей Конституции. Ссылки на конституционные статьи, провозглашающие те или иные права человека, как правило, не принимаются во внимание не только должностными лицами исполнительных органов власти, но и российскими судами и прокуратурами при рассмотрении соответствующих дел. *

Российское законодательство не предусматривает персональную административную, в том числе, финансовую ответственность должностных лиц за нарушение основных прав и свобод человека, закрепленных в российской Конституции. *

При массовых нарушениях прав человека, в ситуациях, когда на права человека посягают высшие должностные лица государства, в других сложных случаях в странах развитой демократии широко используется институт парламентского расследования.

Российское законодательство также не предусматривает возможность общественного контроля уполномоченных лиц и негосударственных организаций (без предварительного уведомления) за деятельностью правоохранительных органов (прежде всего, милиции и исправительных учреждений) и специальных социальных учреждений (детские дома, интернаты для престарелых и инвалидов и т.п.). Сегодня почти абсолютная непрозрачность для общественности этих учреждений при очевидной неэффективности государственного контроля, с одной стороны, создает условия для самых различных злоупотреблений, с другой стороны, дает основание общественности (вынужденной опираться лишь на письма и обращения заключенных и обитателей интернатов) при оценке положения в этих учреждениях допускать все что угодно.

Применение незаконных методов дознания и следствия - сегодня обыденность. Избиения задержанных, пытки подследственных - общеизвестный, но, благодаря корпоративной солидарности правоохранительных органов, трудно доказуемый факт. Несмотря на то, что большинство граждан, столкнувшихся с милицейским произволом, не верят в возможность наказания виновных и не выступают с соответствующими требованиями, в прокуратуру любого крупного российского города ежегодно поступают десятки и даже сотни заявлений о пытках и избиениях. Но, как правило, «факты не находят подтверждения», и только в исключительных случаях дело доходит до суда. При этом некоторые эксперты считают, что нереально высокий процент раскрываемости преступлений в некоторых регионах в определенной степени является следствием применения пыток.

Фактически пыткой являются и условия содержания в российских тюрьмах (следственных изоляторах /СИЗО/). СИЗО, как правило, находятся в очень старых, изношенных зданиях, с ужасающими нормального человека санитарными условиями, и переполнены в среднем в два с половиной раза. Это означает, что подследственные спят по очереди в 2-3 смены, постоянно испытывают недостаток кислорода (в жаркую погоду - обмороки), недоедают, страдают от инфекционных заболеваний (каждый десятый болен туберкулезом). Не лучше обстоят дела и в изоляторах временного содержания. К этому государство добавляет все «удовольствия» репрессивного следствия, издевательства блатных над новичками и бесчеловечно затянутые сроки следствия и судебного разбирательства (до 2 - 4 лет).

По-прежнему зоной особой концентрации нарушений прав человека является армия. Фикцией в большинстве регионов остается право на альтернативную гражданскую службу. Несмотря на систематические протесты общественности и проведение время от времени показательных судебных процессов, в армии сохраняются варварские обычаи издевательств старослужащих над новичками, по-прежнему офицерский состав многих частей эксплуатирует эту «систему» в интересах «поддержания дисциплины».

С середины 90-х годов в крупных городах России ведется планомерное наступление на права национальных меньшинств, прежде всего, представителей народов, проживающих на Кавказе. В российских мегаполисах для граждан России - представителей кавказских народов фактически вводится особый дискриминационный режим проживания, включающий в себя специальные процедуры регистрации, ограничения на свободу передвижения и на неприкосновенность жилища. Еще тяжелее положение неграждан, особенно если они принадлежат к национальностям, негласно причисляемым правоохранительными органами к «группам риска». Визуальная принадлежность к определенному этническому типу может быть вполне достаточным основанием для самых различных форм «поражения в правах» со стороны работников правоохранительных органов в ходе всевозможных «оперативных мероприятий».

В 1998 году, впервые за последние десятилетия, выплеснулся наружу, как правило, не афишируемый государственный антисемитизм. Он проявился не только в известных выступлениях и призывах таких представителей власти как депутат Макашов и губернатор Кондратенко, но и, прежде всего, в вялой, почти никакой, реакции правоохранительных органов и высших должностных лиц государства. Как обычно, более внятно и адекватно они заявили о своей позиции только после протестов западных государств и общественности. Но заявлениями все и исчерпалось.

Казалось бы, решенная в России проблема свободы совести сегодня приобретает новое звучание. Становясь масскультовым, формально-обрядовым, православие постепенно превращается в государственную религию. Бюджетные деньги вкладываются в строительство православных храмов и проведение религиозных праздников, губернаторы и мэры публично покровительствуют этим проектам, организуют их финансирование из частных источников, в некоторых субъектах Федерации заключены официальные соглашения о сотрудничестве между епархией и администрацией области, пропаганда православия в самых различных формах ведется во многих государственных школах, на государственных теле- и радиоканалах. Если положение других традиционных для России мировых религий еще терпимо, то для малых религиозных групп и многомиллионной массы атеистов «опровославливание» государства уже становится проблемой.

Наиболее очевидными, значимыми для граждан и тяжело переживаемыми являются нарушения социально-экономических прав, призванных гарантировать достойный для человека уровень жизни. По всем опросам общественного мнения, по опыту правозащитных организаций, наибольшую обеспокоенность граждан вызывают нарушения прав в сфере труда, занятости, социального обеспечения (невыплата зарплаты, незаконные увольнения, невыплата или отказ в предоставлении пенсии, пособия, льготы и т.п.).

Наи6олее остро, не с точки зрения массовости и социальных последствий, а с точки зрения последствий для судьбы конкретного человека, степени его личных физических и нравственных страданий, нарушаются права заключенных и детей. Положение дел в этих сферах особенно нетерпимо и требует самых быстрых и радикальных мер. На что может рассчитывать страна с такими тюрьмами и таким числом беспризорных детей?

Наиболее массово и повсеместно нарушается право граждан на доступ к информации о себе, и право на доступ к государственным и муниципальным информационным ресурсам. Почти ежедневно на бытовом уровне большинство граждан сталкивается с затруднениями или невозможностью получить ту или иную справку в домоуправлении или органе социальной защиты, ознакомиться с решением суда или заключением врача, получить копии документов, непосредственно затрагивающих их права и законные интересы, и т.д. И это притом, что именно реализация права на информацию делает возможным соблюдение и защиту любых других прав личности, создает условия для нормальной цивилизованной жизни.

Наиболее запущенная государством сфера прав человека - это права, определяющие качество жизни: право на образование и медицинское обслуживание. Почти абсолютное бесправие пациента, учащегося и его родителей даже не формулируется соответствующими государственными органами как серьезная государственная проблема.

Неуемная политическая раздача государством льгот и привилегий разрушает и без того хрупкую систему социальной защиты. Кризис требует концентрации средств на помощи тем, кто стоит на грани физического выживания, и не в коммунистическом аллегорическом смысле, а буквально. Система социальной поддержки у нас основана не на реальном уровне дохода и степени работоспособности реципиента, а на его социальном и профессиональном статусе. В итоге, вместо того чтобы обеспечить реальной поддержкой самых бедных и одиноких стариков и инвалидов, государство раздает льготы всем, кому само присвоило звание ветерана; вместо того, чтобы создавать государственную систему семейных детских домов для беспризорников, российская власть изыскивает средства, чтобы выдать каждому российскому ребенку по 70 рублей.

Если говорить об отношении государства к детям; то при тотальной скудности бюджетов всех уровней государственную социальную политику в определенном смысле можно назвать дискриминационной по возрастному признаку. Объем ресурсов, направляемых на поддержку пожилых граждан, значительно (при сопоставимой численности) превышает средства, отпускаемые на обеспечение социального и физического здоровья подрастающего поколения. Дети у нас, по сути, принесены в жертву «голосовательной способности» стариков.

При внешней относительной благополучности серьезным испытаниям подвергается одно из основных экономических прав - свобода предпринимательства. Существующий режим фактически вывел предпринимателей за рамки правового поля, отдав их на откуп чиновничеству и криминалитету. Тем временем, почти незаметно для общества, владельцы властных ресурсов создают новую, бюрократическо-монополистическую экономику, все более подавляющую частную инициативу и конкуренцию.

3а некоторым расцветом, возможно поверхностным, всевозможных свобод на рубеже 80-х и 90-х годов, последовал период ползучего, аморфного, анонимного реванша. Нельзя сказать, чтобы все вернулось на круги своя, полный откат невозможен, но чем дальше от 1991 года, тем более бесправным ощущает себя рядовой гражданин, тем более формальными становятся демократические завоевания позднего Горбачева и раннего Ельцина. При «полной» свободе слова все более очевидным становится дефицит реальной информации о власти, все труднее гражданину получить у государства необходимую ему информацию. Демократические выборы превратились в бедствие, сокрушающее экономику и остатки общественной нравственности. Борясь с преступностью, правоохранительные органы катком прокатываются по правам любого, кто попадает в поле их зрения.

Несколько растерявшаяся в первые годы реформ советская бюрократия с середины 90-х годов начала воспроизводить привычный властный уклад, в основе которого - полное пренебрежение к гражданину, его правам и достоинству. Даже лучшие представители «бюрократического класса» не воспринимают гражданина как полноценного и равного партнера, потребителя услуг государства, которые он оплачивает из своего кармана. Гражданин в российском властном учреждении всего лишь проситель, в положение которого могут войти, а могут и не войти.

Вместе с тем, указанный выше неполный перечень нарушений прав человека в России является не только проблемой государства (хотя политически это именно так), это и проблема общества в целом, проблема нашей истории и наших традиций, проблема нашего повседневного отношения друг к другу. Права человека в России нарушаются не горсткой коррумпированных чиновников и безнравственных политиков, как это, возможно к западу от Одера и Дуная. Государство позволяет себе не замечать гражданина с его правами, потому что пренебрежение достоинством и правами личности является в России естественной и допустимой прерогативой любого, кто в силу тех или иных обстоятельств, в тот или иной момент, обладает доминирующим статусом. Учитель естественным образом, не отдавая себе отчета, подавляет свободу и достоинство ученика, врач - пациента, контролер - пассажира, продавец - покупателя, чиновник - пришедшего за помощью гражданина и т.д. и т.п. Самое грустное в этой ситуации то, что в большинстве случаев жертвы такого отношения фактически поощряют его воспроизведение в дальнейшем, так как даже не пытаются предпринять что-либо в защиту своих прав и достоинства. Такой статистики не существует, но опыт правозащитных организаций, личный опыт любого внимательного к жизни человека, позволяет предположить, что из десяти человек, подвергшихся неуголовному нарушению своих прав, только два-три попытаются что-то сделать для наказания виновных. Поощряемая населением гражданская безответственность чиновников, администраторов – бич российской публичной жизни.