§ 1. Становление и развитие законодательной базы исполнения наказания в виде лишения свободы в 1917—1928 гг.

После Октябрьской революции в России руководство местами лишения свободы было возложено на Народный комиссариат юстиции, который одновременно занимался строительством новой судебной системы. На первоначальном этапе его деятельность осуществлялась в условиях саботажа, при отсутствии достаточного количества квалифицированных кадров.

Преобразования в области исполнения наказаний непосредственно связаны с уголовным законодательством и судебной практикой. Без решения данных вопросов невозможны были и существенные изменения в тюремном деле. Отсюда, как указывалось в отчете Центрального карательного отдела Народного комиссариата юстиции (за первые месяцы после революции) VII съезду Советов, "деятельность Главного управления местами заключения как бы замерла, застыла".

Слом аппарата управления тюремными учреждениями позволил отменить практическое действие ряда правовых норм, изменить режим содержания, что существенно отразилось на внутренней жизни тюрьмы. Однако преобразования в области исполнения уголовных наказаний, носившие локальный характер, не могли отвечать целям карательной политики нового государства. К тому же, как отмечалось в юридической литературе, они проводились нередко не на законодательной основе, а путем самостоятельного, не регламентированного документами, так называемого революционного творчества масс и местных советских органов, руководствовавшихся революционным сознанием63.

Подготовку реформы в области исполнения уголовных наказаний в виде лишения свободы Народный комиссариат юстиции возложил на созданное 25 декабря 1917 г. Тюремное управление, преобразованное в январе 1918 г. в Тюремную коллегию.

Результатом деятельности Коллегии явилась разработанная по указанию ВРК Петрограда (январь 1918 г.) и при участии сотрудника Народного комиссариата юстиции Е. Г. Ширвиндта Инструкция о порядке содержания заключенных в Трубецком бастионе Петропавловской крепости, направленная на гуманизацию режима, изменение принципов и методов исполнения наказания. Она вменяла в обязанность администрации следить за качеством приготовления пищи для заключенных, чистотой в помещениях, четко регламентировала порядок свиданий, медицинского обслуживания, пользования книгами и газетами и т. п.

Другим важным юридическим документом, свидетельствующим о ломке основных средств достижения цели наказания, явилось постановление Народного комиссариата юстиции РСФСР от 30 января 1918 г. "О тюремных рабочих командах". В этом акте не было отмечено значение труда в местах лишения свободы при новом общественном строе, однако принципы его организации соответствовали духу времени: он не должен был выступать в качестве репрессии, организовывался для выполнения работ, необходимых государству, и по тяжести не мог превышать работу обычного чернорабочего.

Названный правовой акт устанавливал оплату труда для подследственных и заключенных в соответствии с нормами той отрасли, по которой выполнялась работа. Отмена каторжного труда и введение оплаты свидетельствовали о том, что на заключенных распространялось одно из основных прав, установленных государством для всех граждан.

Дальнейшее развитие принципов организации труда заключенных нашло свое отражение в циркуляре Карательного отдела Народного комиссариата юстиции РСФСР от 29 мая 1918 г. Существенное влияние на последующее решение вопроса занятости заключенных оказала первая Конституция РСФСР, принятая 10 июля 1918 г.

Слом старой и установление новой системы мест заключения юридически были закреплены Временной инструкцией Народного комиссариата юстиции РСФСР от 23 июля 1918 г.

Во Временной инструкции четко прослеживается классификация нарушителей: лица, нарушающие порядок и дисциплину, и лица, не желающие работать без основательных причин. В отношении первой категории нарушителей администрация могла применять следующие меры воздействия: 1) более суровый режим (ли- шение свидания, переписки и пр.); 2) меры изоляции (одиночное заключение, карцер до 14 дней) и 3) в случае упорного неповиновения или особо тяжкого нарушения — перевод в специальные тюрьмы (изоляторы). В отношении отказывающихся от работы — перевод на уменьшенный продовольственный паек.

При оценке данного правового акта в 30-х гг. в качестве недостатка отмечалось, что он ориентировал систему мест лишения свободы на общеуголовную преступность и в нем не было отражено значение принципа классового подхода при организации отбывания наказания. Но, видимо, выступавшие с этой позиции упускали из виду, что для изоляции политических противников новой власти предусматривалось создание специальных мест лишения свободы64.

Принципиально важным и сложным для мест лишения свободы являлся вопрос о распределении осужденных. Суд не выносил решения, в какое учреждение следовало направлять осужденного, и не определял разряда в соответствии с объявленной прогрессивной системой, поэтому нужно было создать специальный орган, способный решать данные вопросы. Временная инструкция предусмотрела для этих целей распределительные комиссии. В развитие соответствующих статей этого нормативного акта Карательный отдел Народного комиссариата юстиции РСФСР 16 ноября 1918 г.

В рассматриваемые годы уголовная преступность смыкалась с преступностью политической, и поэтому новая власть для обеспечения своего тыла посчитала необходимым проявить особую твердость и решительность в борьбе с контрреволюцией и уголовной преступностью. В связи с этим Ф. Э. Дзержинский выступил 5 сентября 1918 г. на заседании Совета народных комиссаров с докладом 0

деятельности Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК). Было принято решение, в котором говорилось: "Совет Народных Комиссаров, заслушав доклад председателя Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и о деятельности этой комиссии, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью".

С целью ограждения Советской республики от посягательств классовых врагов Совет народных комиссаров (СНК) РСФСР на этом же заседании принял постановление "О красном терроре", которым предусматривалась изоляция классовых врагов в концентрационных лагерях. В этом постановлении фактически не содержались правовые нормы, призванные регулировать порядок организации и функционирования этих мест лишения свободы. Отсюда становится очевидным, что документ имел вначале не столько практическое, сколько политическое значение, являясь серьезным предупреждением для тех, кто выступал против новой власти с оружием в руках.

Политическое, общепредупредительное значение постановления "О красном терроре" подтверждается следующими фактами. Во-первых, практическая организация лагерей принудительных работ началась только в апреле 1919 г. на основании декрета Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) РСФСР, т. е. спустя восемь месяцев после опубликования постановления. Во-вторых, особой надобности в повсеместном создании таких лагерей в 1918 г. еще не ощущалось. Дело в том, что в СНК РСФСР заранее обсуждался вопрос и по его предложению VI Всероссийский съезд Советов принял 6 ноября (к первой годовщине революции) постановление "Об освобождении некоторых категорий заключенных".

В соответствии с декретом ВЦИК от 21 марта 1919 г. и постановлением ВЦИК от 17 мая 1919 г. стали создаваться концентрационные лагеря, подведомственные ВЧК, и лагеря принудительных работ, подчиненные НКВД, с ярко выраженной классовой направленностью. Правовые основы их деятельности были иными, чем исправительно-трудовых учреждений. В концентрационных лагерях по постановлению ВЧК интернировались на время гражданской войны лица из числа иностранных граждан и представителей ранее господствовавших классов, способные при определенных условиях выступать с оружием в руках против советской власти. ВЧК указывала, что эти лица должны рассматриваться как временно изолированные от общества в интересах революции, а поэтому условия их содержания не должны иметь карательного характера.

В лагеря принудительных работ заключенные помещались по решению судебных органов на определенный срок, о чем свидетельствует ст. 37 постановления ВЦИК, указывавшая: "За побег в первый раз заключенному увеличивается срок наказания до 10-кратного размера первоначального заключения..." В то же время срок заключения мог быть сокращен отделом принудительных работ НКВД.

Принципиальная особенность режима содержания прослеживается в ст. 44 названного постановления. В ней указывается, что заключенным, проявившим трудолюбие, администрация может разрешить жить на частных квартирах и являться в лагерь для исполнения назначенных работ.

Особенности задач общих мест заключения и лагерей порождали принципиальное различие в содержании заключенных в соответствии с правовой регламентацией деятельности данных учреждений. Если в общих местах заключения принимались меры по коренной перестройке характера исполнения наказаний, то в лагерях осуществлялась в основном изоляция наиболее опасных для Советского государства лиц.

В числе первых правовых актов в системе советского исправительно-трудового законодательства особое место занимает Устав трудовых земледельческих колоний для лишенных свободы, утвержденный 12 августа 1919 г.

Дальнейшая перестройка системы организации исполнения уголовных наказаний была невозможна без наличия нормативного акта, определяющего цель деятельности мест лишения свободы и регламентирующего характер организации воспитательного процесса с заключенными. Как известно, в 1918—1919 гг. велась оживленная дискуссия о целях наказания по советскому уголовному праву и возможности перевоспитания заключенных, в том числе представителей свергнутого эксплуататорского класса. Началом дискуссии явилась статья заместителя наркома юстиции М. Ю. Козловского "Пролетарская революция и уголовное право". Выступая против идеологизации причин преступности, он писал, что "для марксиста всякое преступление — продукт непримиримости классовых антагонизмов... Эксплуатация масс создает нищету, невежество, одичание, пороки... Они исчезнут лишь в более поздней фазе коммунистического строя, оставаясь при переходе к коммунизму в качестве рудиментарного остатка от прошлого"65. Политика Со- ветского государства в области борьбы с преступностью, считал он, не может основываться на принципах возмездия, мучительства и жестокости наказания, а единственной целью налагаемой кары должна быть самозащита или охрана условий общежития от посягательства, и в этих целях власти придется действовать решительными хирургическими мерами, мерами террора и изоляции.

Хотя М. Ю. Козловский и выступал против возмездия, мучительства и жестокости наказания, по существу, он все сводил, как отмечал А. А. Пионтковский, к отрицанию активной роли человеческого сознания и воли. Его неверие в возможность исправления всех преступников вело к недооценке мер исправительно-вос- питательного воздействия.

Высказывалась мысль о нереальности принципа исправления классовых врагов. Ее отстаивало руководство Карательного отдела Народного комиссариата юстиции. Этой точки зрюния на протяжении 20-х гг. придерживались такие специалисты, как Н. В. Крыленко, Б. С. Утевский, С. Файнблит и др.

Эта позиция имела немало противников, которые подчеркивали, что проповедование жестокости, кары и возмездия, наказания во имя наказания, устрашения преступника не только не вызывается необходимостью, но является, по меньшей мере, бесцельным. По их мнению, задачей государственной власти должно быть только исправление преступника (Я. Л. Берман и др.).

Отстаивая свои идеи, сторонники первой точки зрения тем не менее были вынуждены признать, что, конечно, "теоретически нет неисправимых преступников. Но мы действуем во времени и пространстве, сил у нас недостаток, и нам в пору лишь справиться с теми случайными и молодыми преступниками, которых мы можем и потому обязаны вылечить'". Однако и в таком варианте отчетливо просматривается мысль о невозможности решить задачи исправления всех преступников в тех исторических условиях.

Следует отметить, что эти взгляды нашли отражение в деятельности Карательного отдела Народного комиссариата юстиции и оказали определенное влияние на формирование юридических основ пенитенциарной практики. Так, по его инициативе были созданы первые сельскохозяйственные колонии и реформатории, в которых виделось будущее исправительно-трудовых учреждений, способных более эффективно по сравнению с тюрьмами решать задачи социального исправления преступников.

В развернувшейся дискуссии о сущности и целях уголовного наказания делались первые попытки осмыслить и теоретически сформулировать задачи советской уголовной и исправительно-трудовой политики, возможность и необходимость перевоспитания каждого правонарушителя.

Первая попытка сформулировать цель наказания в период становления социалистического общества была предпринята в "Руководящих началах по уголовному праву РСФСР", объявленных постановлением Народного комиссариата юстиции РСФСР от 12 декабря 1919 г. "При выборе наказания, — гласила ст. 10, — следует иметь в виду, что преступление в классовом обществе вызывается укладом общественных отношений, в котором живет преступник. Поэтому наказание не есть возмездие "за вину", не есть искупление вины. Являясь мерой оборонительной, наказание должно быть целесообразно и в то же время лишено признаков мучительства и не должно причинять преступнику бесполезных и лишних страданий". В них же были закреплены задачи и методы советской исправительно-трудовой политики, определены пути исправления преступников — приспособление, перевоспитание трудящихся и изоляция, подавление классово чуждых элементов.

Названные теоретические выводы и опыт применения первых декретов Советской власти в области исправительно-трудовой политики нашли закрепление в Положении об общих местах заключения РСФСР, принятом Народным комиссариатом юстиции РСФСР 15 ноября 1920 г. При его подготовке учитывались результаты обследования мест заключения и предложения по совершенствованию их деятельности на основе дифференциации контингента осужденных и усиления воспитательных начал.

В соответствии с этим юридическим актом заключенные подразделялись на три группы: лица, совершившие преступления, не имеющие корыстного характера; лица, совершившие преступления в корыстных целях; рецидивисты той и другой группы. Определялись принципы организации режима и меры исправитель- но-воспитательного воздействия на преступников, излагались функциональные обязанности должностных лиц и их ответственность, закреплялась прогрессивная система отбывания наказания на основе классификации заключенных посредством деления их на категории и разряды и т. д.

В других республиках в основу работы мест лишения свободы были положены те же принципы, на которых строилась карательная политика РСФСР: трудовое начало, культурно-просветитель- ная работа, уважение к личности заключенного. Этому способствовало применение циркуляров и инструкций РСФСР, которые развивались и углублялись в соответствии с условиями той или иной республики66.

Перевоспитанию заключенных много внимания уделялось в ведомственных нормативных актах ВЧК. В приказе от 8 января 1921 г. "О карательной политике органов ЧК" формулировались основные положения режима, определялись условия содержания уголовников-рецидивистов и преступников из числа трудящихся, ставилась задача привлечения общественности к перевоспитанию правонарушителей. Все перечисленное позднее было закреплено в законодательных актах.

Некоторые уточнения в понятие и содержание наказания внес декрет СНК от 21 марта 1921 г. В нем указывалось, что, лишая свободы лиц, признанных для советского строя опасными, судебные и административные органы Советской республики должны преследовать следующие цели: во-первых, поставить данных лиц в такие условия, чтобы они не могли причинить вред; во-вторых, предоставить им возможность исправиться и приспособиться к трудовой жизни.

Признание того, что исправление и перевоспитание является одной из задач исполнения наказания, имело важное теоретическое и практическое значение. Оно означало, что режим и условия отбывания наказания в ИТУ по своему содержанию и характеру воздействия должны отвечать педагогическим требованиям и способствовать нравственной перестройке сознания преступников. В то же время уточнение целей и задач исправительно-трудовых учреждений в новых условиях способствовало преодолению у практических работников взгляда на наказание, который, как отмечал начальник Карательного отдела Народного комиссариата юстиции Л. М. Саврасов, "...приличествует отнюдь не социалистическому строю, а строю самому мелкобуржуазному — взгляд на наказание, как на устрашение, взгляд на наказание, как на нечто такое, чем возможно больше ударить"67. Против жесткого подхода к преступникам выступал и Д. И. Курский. Его точка зрения на необходимость гуманного отношения к заключенным была сформулирована в выступлении на третьей сессии ВЦИК девятого созыва, на которой рассматривался проект Уголовного кодекса. Он отметил, что преступник — это человек, который опасен в данное время, которого нужно изолировать или попытаться исправить, но которому ни в коем случае не надо мстить. Это гуманное отношение к преступникам нашло свое закрепление в Уголовном кодексе РСФСР. А декретом "О лишении свободы и порядке условно-досрочного освобождения заключенных" юридически закреплялась нацеленность на положительные результаты в работе с ними. Условно-досрочное освобождение распространялось на всех заключенных независимо от характера совершенного преступления, лишь бы своим поведением они добились права на доверие к ним со стороны общества и государства. Законодатель не ставил никаких ограничений даже для рецидивистов, предоставляя решение данного вопроса исключительно распределительным комиссиям.

Такой чрезвычайно гуманный подход по отношению к рецидивистам можно объяснить глубокой верой в то, что в условиях нового общественного строя профессиональная преступность должна исчезнуть.

К основному недостатку рассматриваемого законодательного акта сразу же отнесли отсутствие классового подхода к преступникам. Отнюдь не случайно уже в Уголовном кодексе 1922 г. был изменен порядок предоставления условно-досрочного освобождения, а в последующие годы ряд декретов ВЦИК РСФСР об условно-досрочном освобождении распространялся только на выходцев из рабочих и крестьян.

Даже после принятия в 1922 г. Уголовного кодекса РСФСР среди научных и практических работников все еще шли споры о возможности и границах исправления заключенных — выходцев из классово враждебной среды, о классовом подходе к исполнению наказания. Данное обстоятельство нашло свое проявление в дискуссии на IV съезде деятелей советской юстиции. По отношению к преступникам из числа трудящихся все стояли твердо на позиции применения к ним мер воспитательного воздействия, а по отношению к представителям классово враждебных слоев единства не было. Многие из присутствовавших считали, что к ним необходимо применять только меры изоляции, общего предупреждения. Данную точку зрения наиболее полно выразил руководи- тель мест заключения Л. М. Саврасов: "Мы, конечно, и не думаем применять воспитательно-исправительные меры по отношению контрреволюционеров и подобных им господ".

Образование в декабре 1922 г. Союза ССР потребовало определения правильного соотношения между союзным и республиканским законодательствами. До этого в советских республиках, кроме РСФСР, еще не в полной мере была развернута работа по систематизации законодательства, регулирующего порядок исполнения наказаний. Эти республики, как отмечалось в литературе и архивных документах, зачастую брали в основу акты РСФСР и аналогичным образом решали возникшие в практике вопросы. С образованием СССР появились возможности координированно решать вопросы уголовной и исправительно-трудовой политики, систематизировать исправительно-трудовое законодательство в республиках, разработать исправительно-трудовой кодекс каждой республики. Это, в свою очередь, требовало знания фактического положения дел в местах лишения свободы, анализа результатов исправительно-трудовой политики.

Проводимые в РСФСР в 1922—1.923 гг. преобразования в области исполнения уголовных наказаний в виде лишения свободы и ход разработки Исправительно-трудового кодекса необходимо было коллективно осмыслить и обсудить с практическими и научными работниками, сотрудниками правоохранительных органов, представителями общественности. Для этого по согласованию с ЦК РКП(б) НКВД РСФСР в конце 1923 г. организует Всероссийский съезд пенитенциарных работников, который сыграл важную роль в последующей реализации основополагающих принципов советской исправительно-трудовой политики.

На съезде вновь возникла острая дискуссия о соотношении в новых исторических условиях задач исправления и перевоспитания преступников независимо от их классовой принадлежности с задачами частного и общего предупреждения. Некоторые практические и научные работники (А Г. Белобородое, Е. Г, Ширвиндт) исходили из того, что в деятельности мест лишения свободы задачи исправления и перевоспитания преступников должны решаться по отношению ко всем категориям осужденных независимо от их классовой принадлежности. Они считали, что по мере укрепления хозяйственно-политической мощи государства роль исправления и перевоспитания будет возрастать.

Иной точки зрения придерживались Н. В. Крыленко, С. Файн- блит и др. Они отмечали, что в условиях классовой борьбы пре- дотвращение возможности дальнейшего преступления — основная цель наказания и "лишь второй задачей будет уже задача исправительно-трудового воздействия", а что касается классовых врагов, то их надо карать, а не исправлять1.

На съезде было указано, что применение мер социальной защиты на всей территории РСФСР должно быть единообразным. Режим в отдельных местах заключения может изменяться исключительно в зависимости от характера исправительно-трудового учреждения и его задач, а не от каких-либо других местных условий.

Утвержденный второй сессией ВЦР1К XI созыва 16 октября 1924 г. Исправительно-трудовой кодекс (ИТК) РСФСР имел большое политическое и практическое значение как законодательный акт, закрепивший основные принципы советской пенитенциарной политики и внесший единообразие в практику реализации ее требований. Кодекс обобщил практику деятельности мест заключения и исправительно-трудовое законодательство за прошедшее время, а также отразил изменение целей и задач исправительно-трудовой политики в новых условиях. В нем впервые были сформулированы воспитательные задачи и закреплена идея исправления осужденных.

В ст. 17 ИТК РСФСР закреплялся классовый подход в исполнении наказания, поскольку заложенная здесь правовая норма рекомендовала распределительным комиссиям при классификации заключенных руководствоваться их социальной принадлежностью и с учетом этого определять условия отбывания наказания. Этот принцип нашел свое закрепление и в ИТК других союзных республик.

Достигнутая в результате принятия Кодекса стабильность исправительно-трудового законодательства, его социальная ценность, авторитет создавали предпосылки для единообразного и правильного применения правовых норм не только в пределах республики, но и по всей стране. При разработке собственных кодексов советские республики широко использовали основные принципы организации и деятельности мест лишения свободы, закрепленные в ИТК РСФСР, поскольку в Российской Федерации к этому времени был накоплен более содержательный по сравнению с другими республиками опыт деятельности мест заключения. Здесь раньше, чем в других республиках, были приняты нормативные акты,

Еженедельник советской юстиции. 1923. № 4. С. 918; 1924. № 12—13. С. 282.

закрепляющие основные принципы исправительно-трудовой политики. Над созданием ИТК РСФСР работало значительно больше квалифицированных специалистов, чем в других республиках.

На II Всероссийском съезде работников пенитенциарного дела (1924 г.) продолжалась дискуссия о соотношении задач исправления и перевоспитания заключенных в зависимости от их социальной принадлежности. По мнению А. А. Сольца, основной целью исполнения наказания является охрана общества от враждебных ему элементов, а не исправление их. Из этого и следует исходить при определении задач исправительно-трудовой политики. Данную точку зрения разделял представитель Верховного Суда РСФСР Галкин, полагая невозможным исправление классовых врагов. В противоположность им председатель Верховного Суда СССР Винокуров, подчеркивая классовую сущность советской исправительно-трудовой политики, считал возможным и необходимым перевоспитание классовых врагов не какими-то особыми методами, а теми же, которые применяются по отношению к другим категориям осужденных.

Важные коррективы в исправительно-трудовую политику внесло постановление ВЦИК и СНК РСФСР по докладу народного комиссара внутренних дел от 26 марта 1928 г. "О карательной политике и состоянии мест заключения". В нем наряду с оценкой успехов в решении основной задачи мест заключения давалась острая критика недостатков в работе, а именно: необоснованного предоставления льгот классово чуждым и социально опасным элементам, недостаточной дисциплины среди осужденных, слабого руководства наблюдательными комиссиями и т. д. Оно признало нецелесообразным строить новые места заключения и рекомендовало Главному управлению местами заключения (ГУМЗ) НКВД РСФСР увеличить наполняемость трудовых колоний: сельскохозяйственных, фабричных, ремесленных на базе бездействующих или нуждающихся в крупном ремонте предприятий.

В постановлении также содержались важные политические установки, которым, на наш взгляд, в историко-правовой литературе не придавалось особого значения. Но именно эти установки вскоре получили практическую реализацию, создав предпосылки к началу нового этапа в развитии исправительно-трудовых учреждений. Это ориентация мест заключения на решение хозяйственных задач; готовность усилить репрессии по отношению к лицам, признаваемым классово чуждыми (ужесточить условия содержа- ния, ограничить условно-досрочное освобождение); отказ от строительства новых мест заключения в условиях постоянно возрастающего их перенаполнения; свертывание демократических и усиление административных начал в управлении местами заключения.

К концу 1928 г. наметились серьезные разногласия между НКВД и Народным комиссариатом юстиции РСФСР. Обсуждая проблемы уголовного и исправительно-трудового законодательства, работники мест заключения и органов юстиции по-разному определяли пути их решения. Учитывая практику деятельности мест лишения свободы, в необходимости внесения изменений в уголовное и исправительно-трудовое законодательство не сомневались ни те, ни другие. Однако по некоторым вопросам совершенствования законодательства и практики работы единого мнения не было. Работники органов юстиции на своем шестом съезде и в периодической печати настаивали на пересмотре положений Основных начал уголовного законодательства и на передаче исправительно-трудовых учреждений в Народный комиссариат юстиции. По их мнению, реализация уголовной и исправительно-трудовой политики должна сосредоточиться в одном ведомстве и только при этом можно эффективно осуществлять борьбу с преступностью. Позицию Народного комиссариата юстиции поддерживал Наркомат рабоче-крестьянской инспекции. Однако подобная постановка вопроса не у всех находила поддержку'.

Выполняя требования постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 26 марта 1928 г., Народный комиссариат юстиции и Верховный Суд РСФСР направили на места директивное письмо "О карательной политике" от 28 августа 1928 г. Перед судами ставилась задача применять суровые приговоры и длительные сроки лишения свободы только в отношении классовых врагов, рецидивистов и деклассированных элементов. В то же время не рекомендовалось применять строгие меры, хотя и за тяжкие преступления, но совершенные впервые.

В ноябре 1928 г. в развитие названного постановления взамен краткосрочного лишения свободы вводятся наказания, не связанные с содержанием в местах заключения. В январе 1929 г. народный комиссар юстиции дал указание судебным органам применять принудительные работы без содержания под стражей, как прави- ло, к лицам, осуждаемым на срок до одного года. Впрочем, и эти меры не смогли оказать существенного влияния на сокращение общего количества лиц, содержащихся в местах заключения.