§ 1. Современное состояние и дальнейшее развитие учения о механизме правового регулирования
Вопросы определения понятия и содержания механизма правового регулирования занимают одно из центральных мест в науке общей теории права. По образному выражению С. С. Алексеева, «понятие механизма правового регулирования наряду с понятием права представляет собой своего рода активный центр единого, целостного содержания общей теории права».132 Практически в каждой монографии по теории права уделяется внимание проблемам меха-
1ЧЙ v
низма правового регулирования, однако каждый автор понимает его по-своему.
Многообразие подходов С.
С. Алексеев классифицировал на три вида: инструментальный, социологический и психологический.133Инструментальный подход к рассмотрению данной проблемы является преобладающим в отечественной теории права. Им, по мнению С. С. Алексеева, охватывается весь комплекс средств, весь юридический инструментарий, который «работает» в процессе правового регулирования.134 С точки зрения данного подхода, МПР определяют как взятую в единстве систему правовых (в смысле — юридических) средств, при помощи которой осуществляется результативное правовое воздействие на общественные отношения.'135В более поздних работах его определяют еще как систему правовых средств, организованных наиболее оптимальным образом в целях преодоления препятствий, стоящих на пути удовлетворения интересов суоъектов права, или как систему правовых средств, с помощью которых осуществляется упорядоченность общественных отношений в соответствии с целями и задачами правового государства.136
Теоретики права, в целом соглашаясь с таким определением механизма правового регулирования, по-разному определяют количество элементов последнего.
Так, С. С. Алексеев выделяет три обязательных элемента (юридические нормы, правовые отношения и акты реализации прав и обязанностей) и один факультативный (акты применения права), а также некоторые дополнительные элементы — индивидуальные акты, правоположения практики и др.137 Каждый из этих элементов соответствует определенной стадии правового регулирования.
Юридическая норма — стадии формирования и действия юридических норм, акты реализации прав и обязанностей — стадии возникновения прав и обязанностей, акты применения права — стадии приме- нения права, правоотношения — стадии реализации прав и обязанностей.138Иные авторы, соглашаясь с данными стадиями правового регулирования, выделяют большее количество элементов, добавляя к трем вышеперечисленным еще два: принципы права и правовую культуру.139 Вместе с тем не у всех авторов, выделяющих пятичлен- ную структуру механизма правового регулирования, все элементы последнего совпадают. Так, В. Э. Краснянский вместо принципов права выделяет правосознание в качестве самостоятельного элемента МПР.140 А. В. Малько к элементам, изложенным С. С. Алексеевым, добавляет юридический факт или фактический состав с таким решающим фактом, как организационно-исполнительный правоприменительный акт.141 Т. Н. Радько в качестве пятого элемента выделяет организационную деятельность государства и его органов.142 Следует отметить, что организационная деятельность государства не может быть напрямую включена в механизм правового регулирования. Это объясняется тем, что государственно-властные веления манифестируются не в повседневной деятельности его органов, а в издаваемых последними документах, являющихся либо формой позитивного права, либо актом правоприменения. Именно результаты такой деятельности могут быть включены в структуру МПР, сама же деятельность в этом случае носит «подготавливающий», технический, промежуточный характер и потому не является тем «конечным продуктом», который может выступать элементом последнего. К тому же не всякая деятельность государственных органов непосредственно направлена на правовое регулирование. Например, помимо издания властных актов и распоряжений, государственные органы вступают в хозяйственные отношения (по обеспечению себя электроэнергией, теплом, водоснабжением и канализацией, путевками для своих сотрудников и т. д.), участвуют в куль- турно-массовых мероприятиях (например, спонсируют проведение концертов, дискотек, отправляют своих сотрудников в города- побратимы с визитами дружбы и т.
д.). Подобная деятельность не имеет отношения к правовому регулированию вообще.Также вызывает сомнение возможность отнесения принципов права и правовой культуры к самостоятельным элементам МПР. Будучи заложенными в ткань нормативных правовых актов, принципы права (имеется в виду право позитивное) действуют не непосредственно, а через такие инструменты, как юридическая норма либо акты правоприменения. Даже в тех случаях, когда имеется пробел в действующем законодательстве и возникает необходимость обратиться к «общим началам и смыслу российского законодательства», т. е. применить аналогию права, принципы последнего регулируют спорное отношение не непосредственно, а через акт применения права. Правовая культура, не являясь средством перевода нормативности права в повседневную деятельность субъектов, также не может рассматриваться в качестве самостоятельного элемента МПР. С помощью данной категории, отражающей определенный уровень правосознания, законности, совершенства законодательства и юридической практики, охватывающей все ценности, которые созданы людьми в области права,170 можно оценить эффективность правового (юридического) регулирования, что, однако, не достаточно для признания ее самостоятельным элементом.
Как видно, при определении понятия и структуры МПР, указанные авторы руководствовались как минимум тремя основополагающими соображениями.
Во-первых, в качестве основного элемента МПР ученые обозначили юридическую норму, которую отождествили с нормой права или правом в целом, т. е. общеобязательное правило поведения, выражающее волю господствующего класса, определяемую материальными условиями его жизни и направленную на регулирование общественных отношений.171 Следовательно, при таком понимании права механизм правового регулирования есть не что иное, как совокупность средств, претворяющих в жизнь исключительно юридические нормы, которые в ряде случаев могут не соот-
170 Сальников В.П. Правовая культура // Общая теория права: Курс лекций.
Н. Новгород: Нижегородская ВШ МВД РФ, 1993. С. 500.1 1 Теория государства и права: Учебник. Л.: ЛГУ, 1987. С. 355.
ветствовать праву. Поэтому не случайно в ряде работ механизм правового регулирования именуется механизмом государственно- правового регулирования, " или механизмом государственно- правового управления.143
Во-вторых, правовое регулирование (в его советском понимании) может осуществляться лишь государственными органами и средствами, прямо санкционированными государством (например, локальными актами общественных организаций, таких, как профсоюзы, ВЛКСМ).
В-третьих, правовое регулирование является «внешним» по отношению к обществу воздействием. Это воздействие со стороны политической надстройки и преследует своей целью сформировать модели поведения, угодные правящему классу. Именно поэтому элементам МПР присуща государственная институциональность, при которой в структуру последнего не включаются такие субъективные моменты, как правосознание, правовая культура и т. д. Близок к инструментальному системно-структурный подход, который сформировался несколько позже и, видимо поэтому не нашел своего отражения в анализируемых работах С. С. Алексеева. Понимая под механизмом правового регулирования сложную совокупность юридических средств, как управляющую систему, посредством которой осуществляется целенаправленное правовое воздействие на общественные отношения,144 его сторонники считают, что в изучении любого явления возможны два подхода: статический, при котором все элементы его структуры рассматриваются как бы в остановленном (статичном) состоянии, без учета их взаимодействия, и динамический подход, при котором, напротив, исследуются преимущественно процессы взаимодействия частей, элементов, фаз, а также характер связей и отношений между ними, в результате чего получается картина «самодвижения», функционирования предмета, а не мертвый каркас однопорядковых частей (элементов).145 Инструментальный подход относится именно к «статическому» подходу, и перечисленные элементы не создают целостной картины МПР как управляющей системы.
Более того, нельзя жестко «привязать» каждый этап правового регулирования к одному какому-либо элементу, поскольку он представляет целый процесс, образующийся в результате взаимодействия нескольких элементов. Например, стадия регламентирования общественных отношений есть достаточно сложный процесс, включающий в себя, помимо прочего, взаимодействие таких правовых явлений, как правосознание и нормотворчество, вследствие чего юридическая норма оказывается не единственным ее инструментом.146Следовательно, механизм правового регулирования надо рассматривать не как набор отдельных юридических средств, а как динамичную систему взаимодействующих между собой правовых явлений, которые только в своей совокупности осуществляют регулирование общественных отношений.
Этими явлениями (элементами МПР) выступают правосознание, правотворчество, юридические нормы, правоотношения, законность и правопорядок. Любой из них, взятый сам по себе, вне связи с другими элементами, «не работает» и фактически теряет социальный смысл. Взятые же в единстве, во взаимодействии, они образуют новое качество — важнейший инструмент социального управления.147
При таком подходе структурой МПР выступают единство и взаимодействие функциональных, координационных и субординирующих связей между ее элементами. Причем данная структура не статична: если функционирование МПР — это процесс, то структура МПР — организация данного процесса во времени.148
Таким образом, указанный подход характеризуется следующими особенностями. 1.
Механизм правового регулирования рассматривается как система взаимодействующих между собой элементов, т.е. «в целом», без разделения правового регулирования на стадии с жесткой «привязкой» к каждой из них одного определенного элемента. 2.
Выделяется большее количество элементов МПР. По сравнению с инструментальным подходом, выделяющим лишь объективные, «внешние» по отношению к человеку элементы, данный подход включает субъективные (правосознание, являющееся внутренним «двигателем» МПР) и контролирующие (законность и правопорядок) элементы, т.
е. те, которые позволяют контролировать фактическую правовую деятельность всех субъектов права и состояние, упорядоченность правовой системы в целом. Таким образом, если инструментальный подход акцентирует внимание большей частью на «техническом» аспекте МПР, то системно-структурный включает «побудительный» (правосознание) и «контролирующий» (законность и правопорядок) его аспекты, т.е. пытается проследить не только государственно-властную деятельность по претворению юридических норм в жизнь, но и их преломление в сознании индивида.Не умаляя научной ценности данного подхода, следует все же отметить, что он не вносит в учение о механизме правового регулирования ничего принципиально нового, являясь скорее продолжением, своеобразной «модернизацией» инструментального. Оба подхода имеют одну и ту же концептуальную основу, базируясь на позитивистском понимании права. Оба они рассматривают правовое регулирование в качестве исключительной деятельности государства, а его целью считают обеспечение реализации действующего законодательства.149 Оба объясняют важность учения о МПР необходимостью совершенствования средств воздействия государства на общественные отношения.
Альтернативным подходом является социологический подход. Его сторонники говорят уже не о механизме правового регулирования, а о механизме социального действия права. Под правом они понимают не санкционированные государством нормы, а существующее в каждом обществе «живое», интуитивное правовое чувство, правовое сознание, так называемое обычное право.150 Наиболее радикальные зарубежные ученые считают, что когда позитивное право находится в соответствии с правовым чувством, оно действует в известной степени автоматически, самостоятельно, «его действие не требует надзора и контроля..., а также дальнейших затрат».151 Поэтому некоторые авторы не уделяют внимания изучению механизма правового регулирования: основным регулятором они считают юридический нормативный правовой акт, а основной задачей науки — «... информирование законодателя о том, в каком объеме предложенное им право уважаемо, в каком объеме это право находит поддержку в существующем правовом чувстве, а также какие возможные расхождения будут возникать между новым (позитивным) правом и данным правовым чувством».152 Изучая трансформацию юридических предписаний в конкретном социально-экономическом строе, в правовой подкультуре той группы, которой адресованы эти нормы и в психосоциальном типе конкретных индивидов, ученые концентрируют свои усилия на том, чтобы учесть влияние всех этих сред на нормативный акт в целях повышения эффективности последнего.
Полностью соглашаясь с данным тезисом А. Подгурецкого, следует отметить, что не менее важными задачами, на наш взгляд, являются совершенствование способов выявления, формулирования, объективации данного правового чувства, доведения его в доступной форме до сведения законодателя и общества в целом, систематизации его по сферам использования, изучение и совершенствование средств упорядочения поведения людей в соответствии с предписаниями последнего, т. е. те задачи, решить которые и призвано учение о механизме правового регулирования. Игнорирование этих аспектов, на наш взгляд, обедняет учение о средствах, способах и формах воздействия права на общественные отношения.
Поэтому иные представители социологического подхода ликвидируют этот пробел, включая в исследование учение о механизме социального действия права, под которым понимают механизм взаимодействия правовых и социальных факторов, принимающих участие в жизни права на всех этапах его функционирования.153
Указанный механизм, по их мнению, состоит из трех элементов: а) юридических норм, соответствующих конкретным социальным условиям и потому — способных воплотиться в субъективном праве; б) юридических фактов или фактических составов — средств перевода абстракций юридических норм в конкретную плоскость правоотношений; в) личности, человека, как главного, центрального звена в механизме социального действия права, от которого, в конечном счете, зависит направление дальнейшего функционирования механизма социального действия права.154 При этом стержнем третьего элемента механизма социального действия права (личности) выступает правосознание последнего, которое оценивает моральный потенциал нормы, ее справедливость, соответствие объективным социально-экономическим последствиям и определяет характер деятельности индивида в правовой сфере — правомерный или противоправный.
Возможность выделения правосознания в качестве самостоятельного элемента МПР — вопрос дискуссионный. Правосознание определяют в литературе как «систему правовых чувств, эмоций, идей, взглядов, оценок, установок, представлений и других проявлений, выражающих отношение граждан РФ как к действующему праву, к юридической практике, правам, свободам, обязанностям граждан, так и к желаемому праву, к другим желаемым правовым явлениям».155 Таким образом, индивидуальное правосознание есть часть сознания индивида, подвергшаяся воздействию норм права (как позитивного, так и естественного) и определяющая поведение последнего. Сознание, будучи явлением психики, не может выступать средством правового регулирования, ибо оно находится «внутри» индивида и ни один субъект «извне» не может напрямую его формировать. Воздействие на сознание осуществляется косвенным путем: посредством доведения информации о действующем позитивном праве, преимуществах соблюдения его требований и возможных лишениях в случае отклоняющегося поведения и т.д. В результате у одних индивидов вырабатывается позитивное правосознание, а у других — негативное.
Сознание определяет волю индивида, а последняя — его конкретную модель поведения (правомерную или противоправную). Именно поведение индивида является конечным объектом правового регулирования,156 следовательно, правосознание и воля являются промежуточными объектами, а не средствами воздействия. Указанный вывод не позволяет согласиться с теми авторами, которые включают правосознание в структуру МПР.
Изложенному подходу'18' присуще большинство недостатков, отмеченных ранее.
Во-первых, авторы, отождествляют понятия юридической нормы и права, сводя правосознание к оценке действующих позитивных норм, а правоотношение — к юридическому отношению, хотя с другой стороны, эти понятия ими определенно дифференцируются: «... законы, если они являются воплощением права, а не произвола (курсив наш. — А. К.), должны быть слепком, отражением объективных правовых потребностей общества...»157 По их мнению, правом являются не все законы, а только справедливые, «морально оправданные» и «морально насыщенные» нормы, максимально соответствующие объективным социально-экономическим потребностям.1'9 Вводя в определение права такие субъективные понятия, как «справедливость», «моральная оправданность», авторы, с одной стороны, дистанцируются от традиционного легистского понимания права, а с другой, — сливаются с ним, избегая ответа на вопрос: почему морально оправданные, социально справедливые и соответствующие социально-экономическим потребностям общества правила (принципы) поведения, существующие в конкретном обществе, могут именоваться правом только в том случае, если имеют формой своего выражения закон, и не могут именоваться правом, если имеют иные формы своей объективации? Можно предположить, что определяющим критерием для авторов служит форма выражения, а не содержание явления, но это предположение ими опровергается: «...Существование права проявляется в его действии ... а говорить о бездействующем праве бессмысленно, ибо это тогда уже не право, а юридическая фикция».158 Следовательно, при ответе на вопрос: «что есть право» авторы руководствуются именно содержанием правила, регулирующего поведение людей, а не формой его объективации. Но тогда мы должны признать принципиальную возможность проявления последнего в различных, в том числе — и неюридических формах.
Во-вторых, вне поля зрения авторов остаются иные регуляторы общественного поведения, несущие в себе правовые идеи. Ведь юридическая норма возникает как реакция государства на уже существующее общественное отношение либо назревшую социальную проблему. Указанные явления имеют вполне конкретные формы своего существования — это или обычай, или определенная договорная практика членов общества. И если они являются «морально оправданными» и соответствуют объективным социально-экономическим потребностям, то законодатель может их лишь легализовать в юридической норме (ибо их запрет приведет к тому, что норма окажется «мертворожденной», и усилия государства, направленные на ее внедрение, будут во много раз превышать эффект от исполнения ее немногими членами общества). Следовательно, в данном случае, юридическая норма есть лишь признание государством в качестве правовых уже сложившихся правил поведения. Таким образом, юридическая норма всегда «запаздывает» по сравнению с договором либо обычаем. Они первыми объективируют и регламентируют те отношения, которые получив массовый характер, затем находят государственное признание в текстах нормативных актов. Следовательно, игнорирование таких форм объективации правовых идей, как договор и обычай есть, на наш взгляд, упущение сторонников социологического подхода, вызванное влиянием позитивистской теории права.
Своеобразием отличается подход В. М. Горшенева к пониманию понятия и структуры механизма правового регулирования. Так, под механизмом правового воздействия он понимает всю совокупность способов и форм осуществления права, претворения норм права в жизнь.159 В структуре механизма правового регулирования он различает две стороны: внешнюю — способы и формы организации воли субъектов общественных отношений, и внутреннюю — способы и формы реализации права в урегулированных общественных отно-
19''
ШЄНИЯХ. "
К внешней стороне механизма правового регулирования относятся наиболее общие способы воздействия, применяемые государством для организации поведения людей, коими являются дозволение и запрет. «Посредством дозволений и запретов формируется то состояние социальных связей между их участниками, которое является наиболее выгодным и целесообразным с точки зрения интересов общества и Советского государства».19"1
Другой стороной, так называемой результативной стороной механизма правового воздействия, выступает осуществление, а точнее — претворение внешних способов воздействия (государства на поведение людей) в жизнь, в поведении участников общественных отношений.160 Дозволения и запреты реализуются посредством двух способов — активного (совершение дозволяемых действий) и пассивного (воздержание от действий, запрещенных правом). Указанные способы вбирают в себя все частные формы проявления результатов правового воздействия.161 Подводя итог своим рассуждениям, В.М. Горшенев пишет: «Таким образом, по нашему мнению, механизм правового регулирования в качестве полярных элементов процесса перевода нормативности права (имеется в виду позитивное право) в упорядоченность общественных отношений имеет, с одной стороны, закрепляемые в нормах права способы воздействия, дозволения и запреты и, с другой — способы реализации, проявляемые в фактическом поведении людей (либо в совершении действий, либо в воздержании от действий). Это полярные элементы — своего рода чистые способы либо начального воздействия, либо законченной реализации. Но между ними в качестве промежуточных звеньев, в которых заключены элементы взаимодействия юридических форм осуществления воздействия и реализации, выступают такие правовые явления, как правосубъектность, юридические факты, правоотношение. Они (особенно правоотношение) представляют собой одновременно и форму воздействия как определенную ступень от права к оформлению фактического общественного отношения, и форму реализации как оформление субъективного права или юридической обязанности, выступающих как непосредственная юридическая форма фактического поведения субъектов.»162
Эти пять элементов (дозволения и запреты, содержащиеся в нормативных актах, активный и пассивный способы реализации права, правосубъектность, юридические факты и правоотношения) составляют блок нормативного регулирования в МПР. Однако в последнем есть еще и блок поднормативного регулирования, которое осуществляется в двух формах: правоприменительном (посредством актов применения права) и автономном (посредством договоров, а иногда и односторонних сделок163).
Представленная конструкция по сути является попыткой качественно иного, более глубокого осмысления сущности МПР. Автор справедливо подметил, что способы и формы воздействия права на общественные отношения не сводятся только к внешним по отношению к воле субъектов факторам механизма правового воздействия, что существуют и иные способы и формы реализации права.164Логическое развитие подобного тезиса позволило бы отойти от традиционного отождествления механизма юридического управления обществом с механизмом правового регулирования, однако традиционная позитивистская методологическая база не позволила это сделать. Разделяя МПР на два полярных элемента — способы воздействия на поведение людей (осуществляемые посредством изда- ния нормативных актов) и способы реализации норм (проявляемые в их фактическом поведении) — автор не учитывает того момента, что эти явления соотносятся друт с другом как причина и следствие, а не как однопорядковые элементы. При отсутствии иных, кроме юридических норм, средств правового воздействия на поведение людей, последнее выступает результатом такого воздействия, вследствие чего является конечным продуктом правового регулирования, а не однопорядковым элементом МПР.165
Поведение человека есть объект правового регулирования, вследствие чего дозволения и запреты являются лишь способами его формирования, «действующими» через нормативный акт.
Изложенные традиционные подходы к пониманию механизма правового регулирования нуждаются в корректировке с учетом принципиально изменившегося понимания термина «право», изложенного в 3-м параграфе первой главы. Во-первых, традиционный подход к пониманию МПР не учитывает самостоятельности категории «право» и ее известную независимость от государства.
«... Создается иллюзия, что право порождается государством, в то время как оно им лишь формулируется, устанавливается и охраняется. Создается же оно в сфере правосознания господствующего класса как модель поведения».166 Законодателю не приходят новые законы в качестве «откровения», он их не придумывает, а открывает в уже существующей жизни. Следовательно, фактом издания закона он не вводит качественно новое правило поведения, а лишь создает качественно иные условия для его существования. Новая юридическая норма есть уже утвердившаяся модель отношений. Таким образом, вначале складывается исторически и экономически адекватное данному строю правило поведения (естественное право), которое впоследствии находит (или не находит) свое закрепление в нормах позитивного права. Из этого следует, что в период своего доюриди- ческого существования (по выражению С.С. Алексеева — в непосредственно-социальной форме) норма права регулирует поведение людей вне государственного механизма, а следовательно, правовое регулирование здесь не совпадает с юридическим управлением.
И наоборот, не всякая юридическая норма является правовой, вследствие чего государственное управление обществом юридическими средствами не всегда носит правовой характер. Так, например, было в первые годы советской власти, когда на самом высшем законодательном уровне закреплялась диктатура пролетариата и многочисленные ограничения гражданских и политических прав и свобод личности.
Следовательно, социальное управление посредством издания нормативных правовых актов — лишь одна из подсистем правового регулирования, которая не исключает наличие иных форм и средств.
Во-вторых, сведение правового регулирования к государственному управлению обществом приводит к неправильному соотношению понятий «государство» и «общество». Если государство — управляющий субъект, то он первичен, и тогда интересы и ценности общества (управляемого субъекта) производны от него. Однако концепция правового государства предполагает иное соотношение, когда первично общество, и именно его интересы и ценности становятся интересами и ценностями государства. Кроме того, общество — это саморегулирующаяся система, и многие процессы, происходящие в нем, протекают и регулируются без государственного участия.
В-третьих, традиционное понимание правового регулирования в качестве социального управления предполагает «навязывание» воли государства обществу и, соответственно, подчинение последнего.167Вместе с тем государство должно выступать лишь проводником, инструментом выполнения воли общества, а потому последняя не может ему навязываться.168 Конечно, государство обладает определенным суверенитетом, однако он произволен от суверенитета на- рода, что недостаточно четко прослеживается в традиционном учении о механизме правового регулирования (МПР).
Можно говорить о двояком значении термина МПР.
В узком смысле (традиционное понимание), МПР есть система юридических средств, призванная привести общественные отношения в соответствие с государственно одобряемыми моделями поведения. Именно по этому пути и шла отечественная наука теории права все годы существования советской власти. Минусы такого однобокого подхода очевидны.
Во-первых, при несоответствии одобренных государством моделей поведения нормам естественного права правовое регулирование вырождается в откровенное насилие государства над личностью. Право уже не может непосредственно реализовываться в поведении людей, ибо не найдя отражения в тексте юридической нормы, правом уже не признается. В результате государство может юридическими средствами искоренять правовые по своей сути отношения и насаждать неправовые, «нежизненные» модели. Так, в СССР в уголовном порядке преследовалось получение иных, кроме зарплаты, доходов; по существу был уничтожен институт частной собственности, каралось занятие частной предпринимательской деятельностью и т.д. Результатом явился так называемый «застой» во всех сферах общественной жизни и прекращение поступательного развития общества, что привело к необходимости проведения демократических реформ, продолжающихся и по настоящее время. Юридическая норма, будучи продуктом деятельности государства, в первую очередь, выражает именно его волю, которая может расходиться с волей большинства членов общества, поэтому регулирование общественных отношений с помощью исключительно юридических норм отнюдь не гарантирует его правового характера. Вот почему именовать указанный механизм термином «механизм юридического управления» будет более точным.
Во-вторых, при таком подходе несколько искажается конечная цель правового регулирования. Ею выступает подчинение поведения субъектов воле государства. Цели функционирования последнего остаются « в тени», а ведь именно они определяют характер государства и характер регулирования. Если целями является защита прав человека, обеспечение достоинства личности, то государство, а следовательно, и осуществляемое им регулирование, имеют право- вой характер;169 если целями является упрочение господства одной социальной группы за счет ущемления интересов другой — то государство имеет неправовой характер.
Механизм правового регулирования в широком смысле есть совокупность непосредственно-социальных и юридических, средств объективации и реализации норм естественного права, призванных обеспечить стабильность общественных отношений путем наиболее оптимального сочетания общественных и индивидуальных интересов членов социума в целях создания условий для прогрессивного развития каждой личности, а также реализации ее прав и свобод.
Юридическая норма при таком подходе выступает одним (но не единственным) из способов объективации норм естественного права. Сам МПР представляет совокупность двух взаимодействующих подсистем — непосредственно-социального саморегулирования и юридического управления. В качестве основного элемента МПР, «стержня» обеих его подсистем, выступают средства объективации естественного права (формы права). В юридической подсистеме к ним относятся юридические нормы, акты их официального толкования и акты смешанного характера (прецеденты [в старанах прецедентного права], Постановления Конституционного Суда РФ и т. п.).
В непосредственно-социальной подсистеме к ним принадлежат обычаи, фактические договоры, нормы общественных организаций, а также иные неюридические формы права.
Можно сделать вывод о том, что именно формы объективации права выступают в качестве первичных инструментов МПР, а все остальные элементы призваны обеспечить их функционирование, а потому имеют «вспомогательный» характер и могут именоваться «вторичными» (или «производными»),
К «производным» (или вторичным) инструментам принадлежат: юридическии факт, юридическое отношение" и акты индивидуального поднормативного регулирования.
Как видно, из общепризнанной структуры МПР нами исключен один элемент (акты реализации юридических прав и обязанностей), два других (правоотношение и акты правоприменения) — уточнены, и добавлены два новых (акты официального толкования юридической нормы и акты смешанного характера). Это объясняется следующими соображениями.
В литературе отмечается, что «существуют два определения понятия правоотношения, соответствующие двум явлениям правовой действительности. В одном случае под правоотношением понимают субъективные права и юридические обязанности, представляющие индивидуальные модели возможного и должного поведения субъектов права, выступающие как образцы-мерки для такого поведения (но не само фактическое поведение). Во втором случае под правоотношением понимается фактическое отношение, урегулированное нормами права». В первом случае говорят о «правоотношении — модели», а во втором — о «правоотношении-отношении» ".
Поскольку ранее норма права отождествлялись с юридической нормой, понятие правоотношения-модели было тождественно понятию модели юридического отношения. В настоящее время в связи с разграничением терминов «право» и «юридическая норма» они также должны быть разграничены. В этом случае правоотношение есть модель поведения, соответствующая нормам естественного права и формируемая всеми возможными средствами: юридическими нормами, нормами общественных организаций, обычаями и договорами, а юридическое отношение — это модель поведения, предписываемая позитивным правом и объективируемая (формируемая), как правило, только одним способом — юридической нормой. В этих условиях юридическое отношение (если юридическая норма соответствует норме естественного права) есть лишь одно из средств правового регулирования, а правоотношение — его конечный результат (ибо результатом правового регулирования должно стать упорядочение поведения субъектов в соответствии с нормами естественного права, т. е. трансформация наличной массы фактических социальных связей между субъектами в правоотношения). На это обстоятельство, только под несколько иным углом зрения, обратила внимание Ю. Г. Ткаченко, справедливо указав, что «правоотношение-отношение» есть результат организации общественных отношений, а непосредственным способом воздействия на деятельность субъектов является «правоотношение-модель».170 Конечный результат, естественно, не может быть поставлен в один ряд вместе со средствами его достижения.
Акты реализации юридических прав и обязанностей всегда ведут к установлению юридических отношений и практически невозможны вне их. Вне юридических отношений возможно лишь соблюдение некоторых запретов на активное поведение, т.е. выполнение пассивных юридических обязанностей. Возможность реализации субъективных юридических прав, связанных с активным поведением управомоченного либо обязанного лица вне их маловероятна. Так, в качестве примера реализации права вне юридических отношений (по терминологии авторов — вне правоотношений) приводят осуществление абсолютных прав (прежде всего — права собственности). Однако, будучи членом общества и гражданином своего государства, собственник, осуществляя свое право, с одной стороны, должен соблюдать ряд запретов, а с другой — вступать в юридические отношения с окружающими его субъектами. Например, собственник квартиры вправе, владеть пользоваться и распоряжаться ею по своему усмотрению (ст. 288 ГК РФ). Однако владеть и пользоваться ею он может только по прямому назначению и при условии оплаты стоимости коммунальных услуг, квартплаты, налога на имущество, взносов на ремонт всего дома и т. д., ибо в противном случае, при отключении коммуникаций (электроэнергии, воды, отопления), т.е. прекращении юридических отношений с соответствующими службами, пользоваться квартирой будет практически невозможно.
Аналогичной позиции (о неразделимости правоотношений и актов реализации юридических прав и обязанностей) придерживаются В.Н. Кудрявцев и В.П. Казимирчук.171
Юридический механизм правового регулирования они представляют в виде взаимосвязи двух элементов: юридических норм и правовых связей (в том числе и правоотношений).172 Правоотношение, по мнению авторов, есть более узкая по значению категория, конкретная правовая связь, в которой право одного лица жестко связано с обязанностью друтого. Категория «правовая связь» шире и отражает взаимодействие управомоченного индивида не только с конкретным обязанным лицом (как в правоотношении), но и сложную совокупность связей со всеми иными членами общества, в том числе и не обязанными к активному поведению. «При этом в зависимости от сферы правового регулирования реализация может завершиться уже на уровне правовых связей (конституционные права, право собственности). В других случаях правовая связь, возникающая при опосредовании юридических норм в субъективных правах, может быть лишь этапом в социальном действии права, на котором его характер еще не может раскрыться полностью, поскольку сами особенности отношений, попадающих в сферу права, предполагают наличие, как минимум, двух субъектов, а следовательно, требуется следующий этап — реализация права в правоотношениях».
Однако правовая связь, о которой говорится в работе, в свою очередь, есть результат взаимодействия таких элементов, как юридическая норма и юридический факт. Например, правовая связь субъекта права собственности — фактическая реализация модели, заложенной в юридической норме (см. гл. 13-20 ГК РФ), под воздействием юридического факта — действия, влекущего по законодательству РФ возникновение права собственности. Таким образом, содержание юридической связи (юридического отношения)всегда предопределено моделью отношений, содержащихся в позитивной норме. Следовательно, инструментами юридического управления (по терминологии авторов исследуемой позиции — правового регулирования) выступают именно норма и юридический факт, а не правовая (юридическая) связь (отношение), которые являются результатом их взаимодействия.
Однако среди общей массы юридических отношений (юридических связей) обращает на себя внимание особая их группа, содержание которой не конструируется, а лишь санкционируется юридической нормой. Например, Гражданский кодекс РФ признает качество юридического отношения за договорами и сделками, не предусмотренными законом, но не противоречащими ему (абз.1 ч.2 п. 1 ст. 8 ГК РФ).
В ряде случаев обычаям придается качество юридических отношений, хотя закон не содержит соответствующих моделей поведения.
Следовательно, придавая фактическому отношению нескольких субъектов качество юридического отношения, законодатель создает новый инструмент юридического управления, модель которого не отражена в юридической норме, а потому не является ее (нормы) прямым продолжением. Именно такие юридические отношения могут быть относены к самостоятельному элементу МПР.
Кроме того, следует учитывать, что акты реализации юридических прав и обязанностей всегда проявляются в конкретном поведении индивида. Однако поведение индивида — это не средство правового регулирования и, тем более, не средство юридического управления (поскольку характер поведения зависит от самого субъекта, а не от воли государства). Оно — га объект, а правомерное поведение — их цель.
Юридические факты занимают особенное место в МПР. Они являются тем механизмом, который трансформирует абстрактные правила юридической нормы в конкретные юридические права и обязанности участников общественных отношений. Указывая на то, что нормативность позитивного права переводится в упорядоченность общественных отношений не сразу, а постепенно, стадийно, В. М. Горшенев пишет: «... юридические факты — есть то важнейшее обстоятельство, с которым только и можно связывать момент перевода правосубъектности в субъективное право и сам процесс трансформации субъективного права в желаемый юридический эффект... Возникновение первой стадии (осуществления субъективного права. — А. К.) и переход впоследствии от одной к другой в процессе осуществления субъективного права непосредственно связаны с появлением юридических фактов и с последующем их накоплением, когда определенное количество преобразует старое качество в но-
"40
вое».
Следует отметить, что не все авторы выделяют юридический факт в качестве самостоятельного элемента МПР. Так, С. С. Алексеев рассматривает юридические факты вместе с правосубъектностью как элемент целостной подсистемы МПР, относящийся к стадии возникновения прав и обязанностей.2" Иными словами, юридический факт здесь рассматривается исключительно как элемент юридического отношения (по терминологии автора — правоотношения). Подобный подход, на наш взгляд, неоправданно лишает юридический факт качества самостоятельного юридического инструмента. В ряде случаев юридический факт, не порождая конкретного отношения, сам по себе создает необходимый эффект. Например, факт достижения совершеннолетия сам по себе не влечет немедленного установления конкретных юридических отношений. Вместе с тем он имеет вполне конкретный юридический эффект, выступая необходимой предпосылкой для самостоятельного осуществления индивидом большинства своих прав и обязанностей и являясь необходимым элементом многих юридических составов.
Акты применения юридической нормы. В структуре механизма юридического управления это элемент не обязательный, а факультативный, «характеризующийся тем, что компетентный властный орган (прежде всего суд) издает властный индивидуальный акт, который либо предшествует возникновению правоотношений, либо призван обеспечить их реализацию».173 Поскольку подобная деятельность властных органов осуществляется на основе норм позитивного права, дополнительно упорядочивает общественные отношения в пределах и формах, предусмотренных нормами права, и по своему характеру не может им противоречить, она справедливо отнесена к поднормативной форме юридического регулирования общественных отношений.174
В традиционном учении о МПР акты применения юридической нормы отнесены к дополнительному оперативному блоку (звену).175Вместе с тем, коль скоро «акт индивидуального поднормативного регулирования» — понятие более общее, нежели акт применения юридической нормы, и именно он характеризует природу последнего, а не наоборот, соответствующие коррективы требуется внести и в саму структурную модель МПР.
Особое место в механизме юридического управления занимают акты Конституционного Суда РФ. Положения о том, что «толкование Конституции Российской Федерации, данное Конституционным Судом Российской Федерации, является официальным и обязательным для всех представительных, исполнительных и судебных органов государственной власти, органов местного самоуправления, предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц, граждан и их объединений» (ст. 106 Закона «О Конституционном Суде РФ»), а также о том, что «решение Конституционного Суда РФ окончательно, не подлежит обжалованию и вступает в силу немедленно после его провозглашения, ...действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами» (ст. 79 Закона «О Конституционном Суде РФ»), дали основания некоторым авторам объявить их судебными прецедентами.176 Данный вывод является дискуссионным. Прецедент — «это решение юрисдик- ционных и административных органов по конкретному делу, которое впоследствии принимается за общее обязательное правило при разрешении всех аналогичных дел».177 Решение Конституционного Суда не создает качественно нового правила. Оно либо отменяет действие нормативного акта (при признании его неконституционным), либо разрешает коллизию между несколькими нормативными актами в пользу какого-то одного из них (споры о компетенции). Конституционный Суд действует в рамках, установленных для позитивного права законодателем, «тогда как деятельность самого законодателя состоит именно в установлении данных рамок».178 Наконец, прецедент есть средство ликвидации пробела в позитивном праве, в то время как акт Конституционного Суда непосредственно его не ликвидирует (иногда даже наоборот — создает), а лишь намечает для законодателя пути его устранения.
Вместе с тем деятельность Конституционного Суда направлена именно на вычленение, формулирование и конкретизацию норм естественного права, которые нашли наиболее общее закрепление в тексте Конституции, и сопоставление их с нормами оспариваемых законов.
Следовательно, можно сделать вывод о том, что акты Конституционного Суда являются формой объективирования естественного права, полученной в результате применения (творческого толкования) нормы, имеющей высшую юридическую силу (Конституции РФ), и в этом качестве принадлежат основному компоненту МПР.
Следует отметить, что Постановления Конституционного Суда РФ имеют сложную юридическую природу.179 Они, как и прецеденты, — не просто акты официального толкования, но одновременно еще и акты применения юридической нормы, которые, в отличие от обычных актов подобного рода, обладают общей нормативностью— юридической обязательностью для неограниченного круга лиц. Такие акты мы именуем «актами смешанного характера».
Еще по теме § 1. Современное состояние и дальнейшее развитие учения о механизме правового регулирования:
- § 1. Общая характеристика механизма правового регулированияобщественных отношений
- 2.1. Механизм правового регулирования общественных отношений по подготовке, переподготовке и повышению квалификации государственных служащих
- § 1. Современное состояние и дальнейшее развитие учения о механизме правового регулирования
- 1.2. Понятие международно-правового регулирования и механизма международно-правового регулирования
- § 2. Общие особенности гражданско-правового регулирования корпоративных отношений
- 1. Понятие и признаки правовых поощрений.
- ГЛАВА I Теоретические предпосылки исследования механизма уголовно-правового регулирования
- § 1. Предмет уголовно-правового регулирования
- Гарантии избирательных прав граждан в системе права и в механизме правового регулирования: обзор научных подходов
- § 1. Особенности и состояние правового регулирования использования специальных познаний на современном этапе
- § 1.1. Становление и развитие института наследования интеллектуальных прав: историко-правовой анализ
- § 1. Развитие теории правоотношений в правовой науке
- 1.3. Роль судебного решения как юридического факта в механизме правового регулирования
- § 1. Колониальный правопорядок: понятие, элементы, виды, соотношение с категорией «колониальный правовой режим».
- Понятие и особенности правового режима охраны окружающей среды Арктики
- Региональные особенности правового регулирования охраны окружающей среды Арктической зоны России
- Концепция проекта Федерального закона «О правовой экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов в Российской Федерации»