§ 3. Юридическая природа договора
- Зак 4376
Долгое время отечественная юриспруденция не признавала отличий между правовыми и юридическими явлениями, отождествляя их друг с другом.
Поэтому все юридические явления именовались правовыми, понятие «право» отождествлялось с законом, а юридическое по своей сути регулирование общественных отношений именовалось правовым. Объяснялось это тем, что концептуальной основой отечественного правоведения являлся юридический позитивизм, при котором ценность и сама возможность правоты иных учений отрицались.Однако с начала 90-х годов происходит постепенное вытеснение юридического позитивизма иными учениями. Справедливо обращалось внимание на то, что подобное понимание позволяет назвать правом любой произвол, установленный государством, что при таком подходе основные права и свободы человека и гражданина приобретают второстепенное, производное от усмотрения законодателя значение, что отсутствуют основания считать единственным творцом права государство, что необходимо оценивать степень права в праве (имеется в виду — позитивном) и т. д.
Указанная критика обусловила поиск иных определений права. Так, В. К. Бабаев определяет право как «систему нормативных установок, опирающихся на идеи человеческой справедливости и свободы, выраженных большей частью в законодательстве и регулирующих общественные отношения»,95 В. С. Нерсесянц — как объективно обусловленную, носящую социально-классовый характер и выражающую требование справедливости общую меру (форму, норму) свободы и равенства,96 Ю. В. Тихонравов — как систему регулирования поведения людей в обществе посредством норм, устанавливаемых теми или иными организациями, при условии, что исполнение этих норм обеспечивается санкциями, осуществляемыми теми или иными организациями в меру их реальной власти.97
Ученые стали отличать «писаное (или позитивное) право» от неписаного, «естественного права», признавая первичность второго и его примат над первым.
Даже один из самых авторитетных и по- следовательных представителей отечественного позитивизма, профессор С. С. Алексеев в своей работе «Философия права» признает не только существование естественного права (что в более ранних работах отрицалось и именовалось «непосредственно-социальными нормами»), но и его примат над позитивным. Естественное право определяется им как «обусловленные природной и социально- естественной средой требования и идеалы, которые, преломившись через правосознание, его культурные коды, приобретают правовой облик и в соответствии с этим выступают в виде правовых требований и первообразов юридических норм — норм позитивного права».98 И если ранее профессор Алексеев видел сущность права и его предназначение в «общественном упрочении способа производства, его относительной эмансипации от просто случая и просто произвола, урегулированное™ и порядке в общественных отношениях, в обеспечении существования классового общества как целостной системы»,99 то теперь он считает, что назначение этого инструмента (права) есть «защита личности от произвола любых других лиц, групп и общества, государства в целом».100 Сегодня большинство новых учебников по теории права и государства отказались от позитивистского подхода. Некоторые из них приводят разнообразные определения права и, не отдавая предпочтения ни одному из них, позволяют читателю самому выбрать наиболее подходящее,101 другие приводят естественно-правовые по своей сути определения, называя подобный подход к пониманию права «интегративным», или «либертарным».Так, профессор В. В. Лазарев определяет право как «совокупность признаваемых в данном обществе и обеспеченных официальной защитой нормативов равенства и справедливости, регулирующих борьбу и согласование свободных воль и их взаимоотношение друг с другом»,"102 профессор Р. 3. Лившиц — как «систему общественного порядка, основанную на учете интересов разных слоев общества, их согласии и компромиссах»,103 профессор В. А. Четвер- нин — как «систему норм и полномочий свободного общественно- политического существования формально равных субъектов (индивидов и организаций)».104
Анализируя изложенные выше определения, мы можем сделать вывод о том, что право ныне воспринимается как совокупность правил поведения, сложившихся в конкретном обществе в конкретный период его исторического (и экономического) развития и отражающих господствующие в нем представления о справедливости, свободе, должном, неправомерном и т.
д., вне зависимости от того, закреплены ли они в тексте изданного государством нормативного акта или нет.На историческую изменчивость содержания норм естественного права, их непостоянство и прямую зависимость от уровня развития и особенностей конкретного общества еще более ста лет назад обратил внимание С. А. Муромцев: «...невозможно такое общественное состояние, которое обладало бы вечностью, в отличие от какого- либо из состояний, существовавших до сих пор. Поэтому задачей науки не может быть отыскание системы норм, долженствующей руководить людьми в этом состоянии, т.е. системы, более вечной и естественной, чем системы, существующие и существовавшие до сих пор. Все, что выдается за подобные естественные системы права, содержит на самом деле только обобщение юридических принципов (действующих или только идеальных) своего времени и годно только для этого времени. В качестве исторического явления из области движения юридической мысли оно входит в состав материала науки, но не может образовать его содержания».105
Сторонники позитивистских концепций безусловно правы в том, что, ввиду отсутствия письменных источников, содержащих нормы естественного права, последнее не имеет институциональной определенности, т. е. не существует именно в виде конкретных правил, предписывающих либо запрещающих определенный вид поведения. Поэтому, по нашему мнению, более корректно определять непозитивное (естественное) право как совокупность наиболее важных принципов поведения, складывающихся в кон- кретном обществе в определенный исторический момент его существования, признаваемых большинством его членов в качестве справедливых, рациональных и обязательных, руководство которыми обеспечивает достижение состояния общественного порядка.
Данные принципы формируются под влиянием конкретной культуры, экономического базиса, социальной обстановки и находят свое воплощение в повседневных отношениях людей, в актах государственной власти, в обычаях народа, политике государства и обеспечивают мирное сосуществование граждан друг с другом и существование общества в качестве единого, «слаженного» организма.
«Естественное право — вечно, сопровождает человека, человечество с момента его зарождения. Ибо необходимость известной организованности, упорядоченности (изначально по биоестественным законам — жестко-иерархического типа) является неизбежной, непреложной для людей, для самого примитивного человеческого сообщества».106Столь коренное изменение правопонимания с неизбежностью требует переосмысления всех понятий, именовавшихся в отечественной литературе «правовыми», ибо то, что ранее именовалось «правовым» на самом деле является «юридическим» и вся отечественная общая теория права на самом деле является общей теорией юриспруденции.
Законодатель в действительности не вполне свободен в определении содержания юридической нормы: последнее не есть (точнее — не должно быть) сугубый произвол его фантазии, но имеет свое объективное обоснование в состоянии и потребностях общественных отношений: « Юрист (в смысле — законодатель. — А. К.) не выдумывает, не фантазирует и не «препарирует», производя «нажимы на законы»; он объективно вскрывает смысл, значение и содержание положительного (в смысле — естественного. — А. К.) права, обнажая его во всех достоинствах и недостатках; он раскрывает не только уже живущие в практике стороны его, но и те, которые оставались доселе под спудом, тая в себе возможность новых конфликтов, недоумений, кривотолков и бед... Объективное содержание пра- ва дано ему как предмет и тогда, когда кодекс еще не введен в действие».107
Концептуальное изменение правопонимания нашло свое отражение и в современном российском законодательстве.
Так, ст. 1 Конституции РФ провозглашает Российскую Федерацию правовым государством.122 При отождествлении понятий «закон» и «право» термин «правовое государство» утрачивает свой смысл, ибо в любом государстве издаются законы и властные органы требуют их неукоснительного соблюдения, следовательно, с данной точки зрения любое государство является правовым. Однако этот термин несет вполне определенную и общепризнанную смысловую нагрузку.
Правовое государство есть «форма ограничения притязаний власти правами и свободами человека ... Цель правового государства — обеспечение границ свободы индивида, недопустимость нарушения пространства свободы, очерченного правом, за-PfS
прет применения насильственных мер, не основанных на праве». Следовательно, в данном случае право выступает внешним по отношению к государству явлением (ограничителем), а не производным от него. Таким образом, на самом высшем законодательном уровне провозглашена идея, несовместимая с прежним, позитивистским пониманием права и, тем самым, официально выражено отношение государства к понятию права.
Провозглашенный в ст. 2, 18 Конституции РФ примат интересов личности над интересами государства также свидетельствует в пользу независимости права: если последнее — творение государства, то и права человека и гражданина являются производными от усмотрения законодателя и, как следствие, предопределены (ограничены) волей последнего. К тому же провозглашение примата субъективного права (к коим относятся права и свободы человека и гражданина) над объективным (позитивным, «писаным») является краеугольным камнем любого естественно-правового учения и противоречит позитивистской концепции.108
Наконец, функционирование Конституционного Суда РФ, возможность применения аналогии права, введение института присяжных заседателей не только в уголовном, но и в арбитражном процессе,109 увеличивающееся число оценочных понятий в нормативных правовых актах, признание обычая в качестве юридически обязательного правила поведения110 указывают на то, что законодатель признает существование «духа права», т. е. определенных норм, не закрепленных в тексте нормативного акта, но обязательных для правоприменителя.
Смена концептуального подхода к пониманию права наполняет новым содержанием термин «правовая природа». Если ранее он означал определение юридической сущности явления, т. е. его места, роли и системных связей с иными категориями юриспруденции (позитивного права), то теперь он означает выявление места, роли и отношения изучаемого явления к категории права в его новом понимании (к естественному, непозитивному, «неписаному» праву).
Поэтому перед нами стоит двоякая задача: во-первых, необходимо определить юридическую природу договора, т. е. дать последнему характеристику с точки зрения традиционной теории юриспруденции, определить его место в ряду таких понятий, как «юридическая норма», «юридическое отношение», «юридический факт» и т. д.Во-вторых, нам необходимо определить правовую характеристику договора, т. е. соотнести последний с таким понятием, как «право» (в его новом понимании) и определить его место в системе тех средств и инструментов, посредством которых право объективируется в повседневной жизни.111
Хотя общая теория права и государства никогда специально не занималась изучением договора, вопросы его юридической природы так или иначе затрагивались.
Большинство ученых относят договор к юридическим фактам:112«Договоры относятся к правомерным действиям, автономным актам участников регулируемого правоотношения».
В науке теории права и государства учение о юридических фактах разработано детально, что позволяет более точно определить место договора среди них.
Поскольку субъекты вступают в договорные отношения осмысленно и в своем интересе, можно сделать вывод о том, что договор — это юридический акт, а не поступок.
Юридические акты, в свою очередь, делятся на правомерные и неправомерные. Профессор С. С.Алексеев отнес договоры исключительно к правомерным действиям. Это объясняется тем, что советское право считало договором только то соглашение, которое могло породить желательные для сторон юридические последствия, а такое могло случиться только при условии его соответствия требованиям норм позитивного права. Соглашения, не соответствующие им, в принципе не могли породить желательных для сторон последствий и очевидно поэтому не именовались договорами (для этих соглашений в науке гражданского права был выбран термин «недействительная сделка», по поводу корректности которого в науке до сих пор ведутся споры).113 (И действительно, если сделка — это действие (ст. 153 ГК РФ), то как оно может быть «недействительным» или «действительным»? Оно (действие) либо есть, либо его нет. А вот уже для оценки характера этого действия более правильно, на наш взгляд, использовать термин «законность/незаконность» нежели «действительность/недействительность».)
Думается, это неправильный подход, поскольку существует категория так называемых «оспоримых» сделок (договоров), которые порождают последствия, на достижение которых были направлены, но в силу несоответствия какой-либо норме могут быть в течение года признаны недействительными (ст. 166, 181 ГК РФ). Кроме того, к договорам бесспорно относятся сделки, которые мы именуем «условно недействительными»:ьз они противоречат юридической норме и прямо обозначены ею в качестве ничтожных, но тем не менее могут быть признаны судом юридически действительными. Например, договор, заключенный несовершеннолетним, не достигшим 14 лет, является ничтожной сделкой (п. 1. ст. 172 ГК РФ) и не влечет юридических последствий (п. 1 ст. 167 ГК РФ). Однако он может быть признан судом действительным, если совершен к выгоде малолетнего (п. 2 ст. 172 ГК РФ).
Наконец, объективная сторона целого ряда правонарушений представляет из себя не что иное, как договор. Например, ст. 195 УК РФ ввела уголовную ответственность за совершение сделок руководителем либо собственником организации, либо индивидуальным предпринимателем при банкротстве или в предвидении банкротства. Следовательно, в данном случае указанные договоры будут представлять из себя юридические акты — неправомерные действия, хотя по своей структуре и условиям ничем не отличаются от обычных договоров, заключаемых другими предпринимателями в процессе хозяйственной деятельности. Иногда от наличия предварительного соглашения (договора) зависит юридическая квалификация того или иного деяния. Например, ст. 175 УК РФ устанавливает дифференцированную санкцию за приобретение или сбыт имущества, приобретенного заведомо преступным путем, в зависимости от наличия предварительного соглашения. Здесь договор выступает необходимым условием для применения более жесткой санкции.
Следовательно, по своей юридической природе договоры относятся к юридическим фактам — действиям в форме юридически дозволенного или противозаконного акта.
Вместе с тем такой характеристики явно недостаточно: если обычный юридический факт — это конкретные жизненные обстоятельства, с которыми правовые нормы связывают наступление опре-
133 Более подробно об условно недействительных сделках см.: Корецкий А. Д. Понятие и признаки условно недействительных сделок // Юристъ-Правоведъ. 2000. №1.С. 61.
деленных юридических последствий,1^ то договор порождает не только их. но и свои собственные, отличные от указаний закона последствия.114 Более того, зачастую договор создает те отношения, относительно которых закон вообще не содержит никаких указаний.
Например, до принятия части 2-й ГК РФ отношения доверительной собственности, лизинга, доверительного управления, факторинга никак законодательством не регламентировались, и всю тяжесть их регулирования принимали на себя договоры, заключаемые между участниками гражданских юридических отношений.
Данное обстоятельство нашло свое отражение в литературе: теоретики права подметили, что гражданско-правовой договор (в других отраслях права договорное регулирование находилось в зачаточном состоянии и потому о них речь не шла) выступает не только в качестве юридического факта, но и способа индивидуальной регламентации поведения участников общественных отношений.115Поскольку обычные юридические факты не в состоянии сами по себе регулировать общественные отношения в отрыве от велений нормативно-правовых актов, потребовалось уточнение юридической сущности договора, которое проводилось отраслевыми науками и зависело от типа и вида конкретного соглашения, а также отрасли, в которой оно использовалось.
Часть из них была отнесена к источникам права: «В некоторых случаях договоры не только устанавливают права и обязанности сторон, но и содержат общие правила, регулирующие их отношения на будущее время. Такие нормативные договоры являются источниками права главным образом в области международного права. Международный договор может служить источником права либо непосредственно, либо являясь основанием для издания участвующими в нем государствами соответствующих законов».116 Помимо международных договоров к числу источников права были отнесены типовые договоры, утвержденные Правительством СССР, а также министерствами и ведомствами СССР в пределах предоставленных им полномочий.117 Ю. А. Тихомиров предложил относить к источникам права не только государственные договоры, но и иные нормы саморегуляции.118
Вместе с тем бесспорный тезис о том, что договор (особенно в сфере международных отношений) может являться источником позитивного права, нуждается в следующем уточнении. Источником позитивного права он становится не сам по себе, а по воле законодательного органа, ратифицировавшего его. До этого момента он является лишь юридическим фактом, с наличием которого законодатель связывает составление ряда документов (обоснование целесообразности ратификации, оценку финансово-экономических последствий, определение соответствия договора законодательству РФ, составление проекта ратификационной грамоты [ст. 16 Закона РФ от 16.06.95 г. «О международных договорах Российской Федерации»119]) и совершение определенных действий (вынесение договора на обсуждение в Государственную Думу и Совет Федерации, направление Президенту РФ законопроекта для внесения предложений, обсуждение и принятие закона о ратификации договора и т. д.). Будучи ратифицированным, договор представляет из себя юридическое отношение между подписавшими его странами.
Иные договоры рассматривались как компоненты механизма правореализации.
В этом срезе они были отнесены к актам координационного индивидуально-правового регулирования, при котором субъекты тако- го регулирования определяют условия, порядок осуществления диспозиций определенных норм права. Причем в тех случаях, когда эти условия ими не определены, законодатель сам восполняет этот пробел.120 Таким образом, самостоятельная роль договора в формировании правоотношений отрицалась и сводилась лишь к конкретизации норм позитивного права.
Часть ученых определяла договор одновременно и как юридический факт, и как правоотношение121 (в смысле — юридическое отношение. — А. К). Поэтому указывалось, что стороны связаны общественным отношением, содержание которого одобряется нормами объективного права (ибо в противном случае, как было указано ранее, за отношением не признавались свойства договора) и, как следствие, урегулировано им. С наличием соглашения закон связывает наступление юридических прав и обязанностей его участников и в этом плане оно является юридическим фактом. Но условия соглашения являлись и слепком норм позитивного права, вследствие чего оно одновременно выступает юридическим отношением (в оригинале оно именовалось правоотношением, поскольку наука не разграничивала понятия «правоотношение» и «юридическое отношение»).
Следует отметить, что среди изложенных точек зрения нельзя выделить одну истинную, а остальные признать ложными, по следующим причинам.
Во-первых, поскольку закон признает наличие договоров, с которыми, в то же время, не связывает наступление юридически значимых последствий, и отношения сторон по которому не регламентирует, можно сделать вывод, что не любой договор, даже упомянутый в тексте нормативного акта, может иметь качества юридического факта. Так, КоБС РСФСР (в ред. Федерального закона от 18.11.94 г., № 73-Ф3) допускал заключение письменного соглашения между родителями о размере и порядке уплаты алиментов на несовершеннолетних детей (ч. 2 ст. 67 КоБС РСФСР). Однако закон не связывал с ним серьезных юридических последствий. Заключение и исполнение соглашения не лишало заинтересованного супруга возможности обратиться в суд с иском о принудительном взыскании алиментов (ч. 2 ст. 89 КоБС РСФСР), а вопросы об уменьшении их размера и порядка уплаты разрешались исключительно судом на основании норм Кодекса, а не договора (ст. 71, 75, 96 КоБС РСФСР). Таким же необязательным для суда являлось соглашение между нанимателями жилого помещения о порядке пользования последним (см. п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда СССР №2 от 03.04.87 г. «О практике применения судами жилищного законодательства» в ред. от 30.11.90 г.).
Во-вторых, любой договор состоит, как минимум, из двух самостоятельных актов поведения (предложения заключить соглашение (оферты) и согласия на вступление в договорные отношения (акцепта)) каждый из которых имеет (или не имеет) свою юридическую природу. Проиллюстрируем сказанное на примере договора займа. Просьба заемщика о выдаче денег (оферта) не является юридическим фактом, поскольку с ней ГК не связывает возникновение каких-либо прав (обязанностей) у потенциальных контрагентов. Потенциальный займодавец вообще может ее проигнорировать без каких-либо негативных последствий для себя. Однако акцепт в форме выдачи требуемой суммы одновременно является:
а) юридическим фактом, поскольку с выдачей денег закон связывает возникновение юридического отношения (ч. 2 п. 1 ст. 807 ГК РФ);
б) актом реализации займодавцем управомачивающей юридической нормы (п. 2 ст. 209 ГК РФ);
в) заключением договора, т.е. актом индивидуального поднор- мативного регулирования, при котором стороны самостоятельно конструируют свои права и обязанности: определяют имущество, являющееся предметом займа, устанавливают сроки возврата, определяют способ обеспечения исполнения обязательства по возврату имущества и т.д.
В ряде случаев сама оферта есть юридическая норма, а акцепт ей не является, и наоборот. Например, Указ Президента РФ № 1773 от 27.10.93 г. «О проведении налоговой амнистии в 1993 году»,122 будучи юридической нормой, в то же время выполнял функции оферты: предприятиям, учреждениям и организациям, а также физическим лицам, осуществляющим предпринимательскую деятельность без образования юридического лица, предлагалось объявить до 30 ноября 1993 г. включительно о своих неуплаченных налогах и налоговых платежах и внести их в тот же срок в республиканский бюджет Российской Федерации в полном объеме. Взамен им было обещано освобождение от применения санкций, предусмотренных налоговым законодательством Российской Федерации. Акцепт в форме внесения неуплаченных сумм в бюджет является актом реализации одновременно двух норм: обязывающей, предписывающей всем гражданам платить законно установленные налоги и сборы и содержащейся в ст. 57 Конститу ции РФ, ст.11 Закона РФ «Об основах налоговой системы»1" № 2118-1 от 27.12.91 г., и управомочи- вающей, содержащейся в п. 2 Указа № 1773. Он также знаменовал собой заключение своеобразного договора с государством о неприменении к акцептанту санкций за совершенные правонарушения.
В-третьих, определить юридическую природу многих фактических договоров не представляется возможным по объективным причинам.
1. Ряд фактических договоров опосредует неюридические по своей сути отношения. Даже будучи упомянутыми в тексте нормативного акта, подобные соглашения не приобретают качеств юридического договора. Например, ст. 51 п. 4 Семейного кодекса РФ от 08.12.95 г. впервые в отечественной юриспруденции позволяет лицам, состоящим в браке между собой, имплантировать эмбрион другой женщине (суррогатной матери) в целях его вынашивания. Эта норма предполагает заключение соглашения между семейной парой, с одной стороны, и суррогатной матерью, с другой стороны, о том, что последняя вынашивает и рожает для них ребенка. Однако, если суррогатная мать, выносив эмбрион и родив ребенка, откажется передать его «родителям», а изъявит желание растить и воспитывать его самостоятельно, то ни один юрисдикционный орган не сможет понудить ее выполнить свои договорные обязанности. Более того, даже если ребенок передан все-таки семейной паре, последняя может быть записана родителями ребенка только с согласия суррогат- ной матери (ч. 2 п. 4 ст. 51 Семейного кодекса РФ).123 Юридическая природа указанного соглашения, вследствие сложного этико- морального характера опосредуемых отношений, остается неопределенной.
2. Появление новых договорных форм всегда опережает реакцию законодателя. Опосредуемые ими отношения должны приобрести массовидный характер и просуществовать определенное время для того, чтобы получить оценку законодателя (в форме признания и закрепления в тексте юридических норм или, наоборот, — в форме запрета и установления санкций за их заключение).124
Обилие высказанных авторитетнейшими учеными точек зрения по поводу юридической природы договора наводит на мысль о том, что последняя должна определяться отдельно, применительно к каждому конкретному виду договора, а общей, единой для всех их разновидностей, природы не существует. Проиллюстрируем данное соображение следующим примером.
Большой популярностью пользуется определение природы соглашения как акта индивидуального поднормативного регулирования. Однако международный договор, будучи по своей сути бесспорно соглашением (договором), актом поднормативного регулирования никак не является: он выступает самим нормативным актом.125 И в этом состоит, в частности, особенность международно- правовых норм: «... в основе создания норм международного права, как и в определении конкретных мер ответственности в случае их нарушения... лежит соглашение (курсив наш. — А. К.) между их создателями... В процессе образования норм международного права происходит согласование воль государств, завершением которого и является возникновение соответствующей нормы, договорной или обычной».126
Термин «акт поднормативного регулирования» более характеризует функцию договора в механизме юридического управления, нежели его природу (суть), поскольку отвечает в большей мере на вопрос: «В какой корреляции с юридической нормой он (договор) осуществляет воздействие на общественные отношения?», нежели на вопрос: «Что он есть с точки зрения позитивного учения о праве?»
Или другой пример. Часто природу договора определяют указанием на то, что договор — это сделка: «Договор — это наиболее распространенный вид сделок. Только немногочисленные односторонние сделки не относятся к числу договоров. Основная же масса встречающихся в гражданском праве сделок — договоры».127
Вместе с тем это достаточно разные понятия. Даже Гражданский кодекс РФ их определенно дифференцирует.
Во-первых, «географически» они находятся в разных главах ГК: сделкам посвящена глава 9, а договорам — главы 27-29.
Во-вторых, данным понятиям сам Кодекс придает разные значения. Так, договором признается соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей (ст. 420 ГК РФ).
Сделкой же именуются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей (ст. 153 ГК РФ).
Очевидно, что понятие «соглашение» не тождественно понятию «действие», и наоборот.
Конечно, сама процедура заключения юридического договора зачастую опосредуется совершением определенных поведенческих актов-действий: взаимными переговорами, составлением и подписанием документов, их нотариальным удостоверением и (или) государственной регистрацией. Но данные действия имеют технический, подготовительный характер. Они не являются реализацией тех целей, ради достижения которых стороны заключают соглашение, а лишь создают предпосылки юридической действительности последнего, вследствие чего и не рассматриваются законодателем в качестве сделок.
Пункт 2 ст. 420 ГК РФ гласит, что к договорам применяются правила о дву- и многосторонних сделках, не допуская тем самым отождествления данных понятий.
Наконец, в-третьих, Кодекс устанавливает специфические условия и последствия признания сделок недействительными (§2 гл. 9 ГК РФ), но ничего не говорит о «недействительности» договоров. Встречающийся в тексте ГК термин «ничтожность» относится либо к сделке в целом или отдельным ее частям, либо к конкретно- определенному отдельному условию соглашения, но объективно не применим в отношении договора в целом. Например, в качестве ничтожных закон называет следующие условия: об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства, если данное условие было заранее включено в текст соглашения (п. 4 ст. 401 ГК РФ); противоречащие требованиям п. 2, 4 ст. 426 (п. 5 ст. 426 ГК РФ); об ограничении размера ответственности перед потребителем (п. 2 ст. 400 ГК РФ); об отказе гражданина от права на получение денежного вклада по первому требованию (ч. 2 п. 2 ст. 837 ГК РФ); об отказе заказчика от права в любое время отказаться от исполнения договора бытового подряда (п. 2 ст. 731 ГК РФ) и др. Применительно к договору в целом законодатель использует совершенно другой понятийный аппарат: «незаключенность», «расторжение», «изменение», «прекращение» договора и т. д. Это не случайные терминологические расхождения, поскольку последствия недействительности сделки и расторжения (изменения, прекращения) договора также различны.
Общее правило последствия недействительности таково: каждая из сторон сделки обязана возвратить контрагенту все полученное в связи с совершением последней (п. 2 ст. 167 ГК РФ).
Для договоров последствия иные: при изменении договора обязательства сторон сохраняются в измененном виде, а при его расторжении — прекращаются (п. 1,2 ст. 453 ГК РФ). При этом, если расторжение договора произошло вследствие существенно изменившихся обстоятельств, то суд самостоятельно определяет последствия расторжения, исходя из необходимости справедливого распределения между сторонами расходов, понесенных ими в связи с его исполнением (п.З ст. 451 ГК РФ).
Как мы уже указывали в § 1 настоящей главы, договор, с точки зрения своей сути, представляет намерение сторон совершить определенные действия юридического или фактического характера. «Намерение» представляет собой смысловой стержень определения понятия «договор», а «действия» — смысловой стержень понятия сделки. Законодатель намерениями сторон интересуется лишь постольку, поскольку они неминуемо должны превратиться в конкретные действия (поведение), а именно последнее только и выступает объектом юридического регулирования. Таким образом, договор — это намерение совершить сделку, а сделка — это реализация договора. Поэтому юридический договор можно также определить еще и как «.объективированные в установленном законодательством порядке, свободносогласованные намерения нескольких лиц совершить друг с другом юридическую сделку (или сделки) в целях реализации личных интересов».
Отсюда, в частности, можно вывести содержательное различие таких понятий, как цель сделки и основание сделки. Несмотря на то, что данные понятия в цивилистической литературе давно используются как синонимы,'50 некоторые ученые обращали внимание на их нетождественность. Например, Ф. С. Хейфец пишет: «... Цель и основание вряд ли понятия тождественные. Цель в сделке — это то, к чему стремятся участники сделки... Основание — это то главное, на чем зиждется сделка, то, что составляет ядро сделки».121 Однако далее он делает совершенно неожиданный вывод: «Хотя "цель" и "основание" — понятия не тождественные, в сделке они означают
151
одно и ТО же». "
Аналогичная позиция о нетождественности понятий «цель» и «основание» сделки высказана и М. В. Кротовым; однако он, определяя основание (causa) сделки как типовой юридический результат, достижение которого осуществляется ее исполнением,128 по сути опять их отождествляет, ибо типовой юридический результат, ожидаемый сторонами, и будет целью ее (сделки) заключения.
Цель сделки отвечает на вопрос «для чего она совершается», а основание сделки — на вопрос «почему она совершается».129 Особенно наглядно данный вывод иллюстрируется на примере такой абстрактной сделки, которой является вексель. Цель ее ясна: перенести на будущее время выплату обусловленной денежной суммы (вексельной суммы) [по простому векселю], или перевести эту обязанность на третье лицо [по переводному векселю]. Основание сдел- ки — то действие или договор, которые породили денежное обязательство векселедателя, остается «в тени», и даже более того — не влияет на действительность последнего.
Учитывая изложенное, можно сделать общий вывод о том, что целью сделки будет выступать реализация интересов ее сторон, а основанием сделки — договор или одностороннее действие (действия) [в том числе — административные акты], с которыми закон связывает возникновение обязательства.
В этом плане становится очевидным, что консенсуальный договор именовать сделкой нет оснований — это лишь намерение сторон совершить в отношении друг друга в будущем определенные действия (составляющие суть договорных обязательств). Но самих действий, а соответственно — и сделки, пока нет.
Другое дело — реальный договор. Здесь не только имеется намерение сторон (соглашение), но и одна из них (кредитор) уже осуществила предусмотренное договором действие (сделку), составляющее суть своего обязательства, и направленное на возникновение, изменение или прекращение гражданского правоотношения, а другая сторона (должник) ее (сделку) одобрила.
Таким образом, многие разновидности договоров будут иметь неодинаковую юридическую природу.
Определяя последнюю, мы предлагаем использовать дифференцированный подход, т.е. определять юридическую природу каждой конкретной разновидности (типа) договора, а не договора вообще как некоего абстрактного, «усредненного» понятия.
Например, говоря о природе юридического договора, наиболее удачной из приведенных выше позиций следует считать ту, которая определяет ее как юридическое отношение и юридический факт одновременно.130
Поскольку подобный тип соглашений всегда является продуктом преломления действующих позитивных норм через сознание его участников, возникшее в результате его заключения, отношение будет юридическим отношением, ибо в случае противоречия юридической норме за соглашением не будет признана сила договора.131
С другой стороны, с момента заключения договора абстрактные правила поведения, содержащиеся в текстах нормативных правовых актов, наполняются конкретным содержанием: совершить или воздержаться от совершения определенного действия в обусловленный срок. Договор в данном случае выступает тем «пусковым механизмом», который подключает к регулированию взаимоотношений сторон нормы позитивного права. В этом плане он, несомненно, является юридическим фактом.
Итак, еще раз отметим, что вышеприведенное определение сущности договора в полной мере применимо лишь к юридическим договорам, т.е. тем соглашениям, обязательность которых для сторон зиждется, в первую очередь, на возможности государственного принуждения к их исполнению.
Критерии способа заключения и направленности интересов сторон, которые использовались нами при выделении таких разновидностей договоров, как детерминированные, свободноопределяемые, координационные и компромиссные, сами по себе не влияют на оценку юридической природы последних, которая определяется исходя из характера соглашения — юридический он или фактический — и соответствия или несоответствия его требованиям юридической нормы.
Фактический легитимный договор представляет собой одновременно акт реализации сторонами своих субъективных прав (например, права заключать договоры и иные сделки, не предусмотренные законом, но не противоречащие ему) и акт индивидуального поднор- мативного регулирования, которые в то же время могут и не иметь качеств юридического факта и (или) юридического отношения.
Фактический нелегитимный договор представляет из себя юридический факт, «запускающий» механизм привлечения сторон к юридической ответственности. Естественно, отношения сторон по такому договору нельзя оценивать как юридические: законом они запрещены (прямо или косвенно), не регламентируются и, соответственно, не охраняются.
Следует еще раз подчеркнуть то обстоятельство, что определить юридическую сущность многих фактических соглашений не всегда возможно, по причинам либо неюридического характера опосредуемых ими отношений, либо отсутствия их социальной значимости, либо отсутствия в законодательстве механизма обеспечения юридического принуждения (мер принуждения) к исполнению их условий или по иным причинам.
Поскольку фактические соглашения, как нами уже указывалось выше, по времени своего возникновения всегда предшествуют появлению юридических, регулирование общественных отношений с их помощью всегда предшествует (предвосхищает) юридическое регулирование. Конечно, данное обстоятельство оказывает существенное влияние на механизм юридического управления в целом. Норма закона легитимирует фактически сложившиеся модели отношений в их существующем виде или модифицирует их, либо запрещает.
В демократическом, социально ориентированном государстве реакция законодателя на фактически сложившиеся отношения (запрет или признание) будет определяться соответствием последних непозитивному праву. Следовательно, для характеристики фактических соглашений более важна не их юридическая оценка (юридическая природа), которая к тому же не всегда возможна в силу причин, указанных выше, а объективное соответствие (или несоответствие) естественному праву.
Вопросы выявления связей фактического соглашения с непозитивным правом и оценка его через призму последнего (определение правовой природы) будут рассмотрены нами в следующей главе.
Еще по теме § 3. Юридическая природа договора:
- 2.1. Понятие и правовая природа договора суррогатного материнства
- ДОГОВОР ДОВЕРИТЕЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ ИМУЩЕСТВОМ
- ДОГОВОР ПРОСТОГО ТОВАРИЩЕСТВА
- § 3. Юридическая природа договора
- §4 Юридическая природа решений международных экономических организаций.
- XVI. Юридическая природа торговых товариществ
- XVIII. Юридическая природа полного товарищества
- XXI. Юридическая природа акционерных компаний
- 2. Корпоративные договоры, заключаемые в процессе учреждения и реорганизации хозяйственных обществ
- 3. ЮРИДИЧЕСКАЯ ПРИРОДА ДОЛИ В УСТАВНОМ КАПИТАЛЕ: ТОЖДЕСТВО В ГЛАВНОМ
- Денис Геннадьевич Храмов Юридическая природа права пользования недрами
- 3. Юридическая природа денежного вклада
- _ 8. Юридическая природа экспроприации и место в системе гражданского права
- 6.1. Понятие и юридическая природа договора о спасании
- 1.1.1. Понятие и юридическая природа авторского права ПОНЯТИЕ
- ЮРИДИЧЕСКАЯ ПРИРОДА