§ 4. ОБЩЕСТВЕННАЯ ОПАСНОСТЬ ПРЕСТУПЛЕНИЯ И ЕЕ УЧЕТ ПРИ НАЗНАЧЕНИИ НАКАЗАНИЯ

Согласно ст. 58.3 УК Азербайджанской Республики выбор судом уголовно-правовой санкции должен находиться в зависимости от социального содержания преступления, т. е. характера и степени его общественной опасности.

Некоторые авторы пытались трактовать сущность понятия общественной опасности преступления с сугубо институциональных позиций. По их мнению, «доказательство наличия в действиях лица всех элементов предусмотренного законом состава преступления есть тем самым и доказательство общественной опасности этих действий»250.

При таком подходе противоправность из юридической формы выражения общественной опасности превращается в ее содержание, и поэтому этот признак преступления становится главным и определяющим признаком, а общественная опасность — производным, автоматически следующим за противоправностью.

Юридизация общественной опасности преступления объясняется, по-видимому, не только институализированным характером мышления профессионального юриста, но и тем, что при изучении «социальной значимости правонарушений прежде всего бросается в глаза их противоправность»251. Однако то обстоятельство, что «правонарушения — есть нарушения закона, недостаточно для понимания социальной значимости правонарушений, их внутренних свойств»252.

В процессе назначения наказания противоправность все же выполняет самостоятельную функцию, так как в значительной мере предопределяет подлежащую применению законодательную санкцию. Однако к определению индивидуальной общественной опасности преступлений, подлежащих под признаки диспозиции одной и той же уголовно-правовой нормы, противоправность (и соответственно квалификация как суждение о ней в судебном приговоре) отношения не имеет. Поэтому представляется правильным мнение В. С. Прохорова о том, что общественная опасность деяния не зависит от его противоправности253.

Некоторые авторы в число факторов, определяющих общественную опасность совершенного преступления, включают личность виновного254. Существует даже мнение о полной и исключительной зависимости общественной опасности деяния от характеристики личности виновного, в том числе и от ее изменений после совершения преступления255. Однако представительна группа авторов, рассматривающих общественную опасность совершенного преступления и социально-психологическую характеристику личности виновного в качестве объективных факторов, не

находящихся в соотношении целого и части и при назначении на-

62

казання подлежащих самостоятельному учету .

Вторая точка зрения представляется правильной по следующим соображениям: а) в ст. 58.3 УК Азербайджанской Республики общественная опасность преступления и личность виновного названы в качестве самостоятельных оснований индивидуализации наказания, и потому попытки рассматривать их как частично или полностью совпадающие друг с другом противоречат закону; б) признание зависимости оценки социального содержания преступления от характеристики личности виновного подрывает сущность права как применения одинакового масштаба к различным людям; в) содержание подлежащих измерению и учету внешних проявлений личности виновного не может быть сведено лишь к факту совершения преступления и нуждается в отражении и оценке с более широких социальных позиций; г) даже если содержание личности виновного ограничить ее общественной опасностью, то и в этом случае последняя далеко не всегда находит адекватное отражение в общественной опасности совершенного преступления (может быть больше или меньше ее).

Таким образом, личностные свойства виновного, во-первых, выходят за рамки внешнего проявления в совершенном преступлении и, во-вторых, непосредственно не участвуют в формировании его общественной опасности. Общественная опасность преступления и характеристика личности виновного — самостоятельные основания индивидуализации наказания.

В целом в уголовно-правовой науке господствует социологический подход к определению сущности общественной опасности преступления. Его характеризует стремление рассматривать эту категорию с точки зрения функциональной связи преступного деяния с системой общественных отношений, охраняемых уголовным законом. При таком подходе общественная опасность трактуется как особая вредность совершенного деяния, как причинение или возможность причинения им существенного ущерба социальной системе. «Общественная опасность, — пишет В. Н. Кудрявцев, — важнейшая социальная характеристика преступления, но она отражает только одну его сторону: тот вред, который причинен или может быть причинен обществу преступным поведением»256.

В основном данный подход представляется правильным, но нуждается в существенных уточнениях. Если при определении общественной опасности ограничиться указанием на вредоносность, то этого окажется недостаточным ни для содержательной характеристики общественной опасности, ни для установления тех свойств деяния, которые ее формируют, что подтверждается отсутствием единства взглядов по этим вопросам среди тех, кто сущность общественной опасности усматривает по вредоносности257. Следует заметить, что среди философов и этиков также существуют значительные расхождения во взглядах на факторы, подлежащие учету при оценке социальной значимости человеческого поведения258.

Отсутствие единства мнений по вопросу о содержании одного из важнейших понятий уголовно-правовой науки обусловлено четырьмя недостатками методологического характера. Во-первых, чрезмерной абстрактностью и лаконичностью существующих определений общественной опасности, недоведением теоретической разработки этой категории до уровня, при котором исключалась бы неоднозначная интерпретация ее содержания и создавались бы предпосылки для создания системы конкретных показателей, отражающих это содержание и позволяющих обеспечить его эмпирическое измерение.

Преступления, попадающие под признаки одной и той же диспозиции, т. е. тождественные по своей видовой принадлежности, могут более или менее существенно (в зависимости, в частности, от широты диспозиции) отличаться друг от друга по своей типовой общественной опасности. Не оказывая влияния на квалификацию, эти различия имеют важное значение для выбора наказания. В результате возникает проблема внутривидовой классификации преступлений по характеру и степени их типовой общественной опасности.

Действительно, степень общественной опасности в рамках одного состава преступлений может быть очень различной. Например, статья 129 УК Азербайджанской Республики предусматривает ответственность за умышленное причинение тяжкого или менее тяжкого вреда здоровью в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта). Безусловно, что при причинении тяжкого вреда здоровью в этом случае степень общественной опасности гораздо выше, чем при причинении менее тяжкого вреда здоровью в аналогичной ситуации. Поэтому суд в первом случае при всех прочих равных обстоятельствах, безусловно, должен назначить более суровое наказание, чем в последнем. Наказание, на наш взгляд, в первом случае должно быть приближено к верхнему пределу санкции, установленной в ст. 129 УК Азербайджанской Республики; во втором же — к нижнему. Несоблюдение этого правила, по нашему мнению, означает несоблюдение ст. 58.3 УК Азербайджанской Республики, обязывающей суд учесть степень общественной опасности преступления.

К названной проблеме внимание криминалистов стало обращаться сравнительно недавно, и пока еще она находится в стадии постановки и поисков общих подходов, а не разработки конкретных решений.

Принципиальная возможность классификации одновидовых преступлений сомнений не вызывает хотя бы потому, что с использованием этого же основания (общественной опасности) в законодательстве осуществлено распределение преступлений по степени их тяжести. Столь же очевидно, что внутривидовое распределение (шкалирование) преступлений по их типовой общественной опасности (например, на три группы; пониженной, средней и повышенной общественной опасности) имело бы важное значение для назначения наказания. При использовании научно обоснованной и нормативно признанной шкалы распределения общественной опасности одновидовых преступлений у суда появилась бы возможность по имеющейся в уголовном деле и собранной в процессе судебного следствия информации отнести совершенное преступление к тому или иному типу, т. е. определить его конкретную общественную опасность значительно точнее, чем это вытекает из квалификации преступления. Внутривидовая классификация преступлений предполагает нахождение системы формализованных показателей, характеризующих общественную опасность каждого выделенного типа. И главные трудности начинаются после перехода к вопросу о том, что подлежит измерению и шкалированию и как эти процедуры следует производить.

В литературе наблюдается три основных подхода к решению вопроса о методике измерения общественной опасности преступлений. Одни авторы предложили использовать для этого законодательную или (и) судебную санкцию259, другие — экспертные оценки260, третьи — социальное содержание совершенных преступлений261.

Для определения объективного аспекта общественной опасности преступления как предпосылки последующего учета этого свойства при назначении наказания первые два подхода представляются неприемлемыми (хотя для решения иных исследовательских и практических задач их плодотворность сомнений не вызывает).

Использование при измерении этого свойства преступлений предусмотренного законом или (и) назначенного судом наказания (так называемой модели оценивания) было бы оправданным при наличии по меньшей мере следующих условий; а) измерение невозможно ни путем непосредственного обращения к содержанию общественной опасности, ни посредством изучения ее внешних проявлений (следствий), что присуще так называемой модели идентификации; б) на законодательную или (и) судебную санкцию, рассматриваемую в качестве оценки общественной опасности соответствующего преступления, существенно не влияют иные факторы; в) та оценка общественной опасности преступления, которая выражена в санкции, достаточно объективна и потому ориентация на нее существенно искажает выводы относительно содержания оцениваемого явления.

Во-первых, непосредственное или опосредованное измерение объективного аспекта общественной опасности преступлений — процедура весьма сложная, но вполне возможная. Поэтому оно может производиться с помощью модели идентификации. Во- вторых, вид и размер наказания, назначенного судом, зависят не только от социального содержания преступления, но и от личности виновного. Таким образом, без вычленения влияния последней недопустимо рассматривать судебную санкцию как оценку только общественной опасности преступления. В-третьих, как законодательная, так и особенно судебная санкция достаточно субъективны

шее условие эффективности правосудия в СССР. Калининград, 1973. С. 3-11; Сахаров А. Б. О классификации преступлений. // Вопросы борьбы с преступностью. М., 1972. Вып. 17. С. 42-54. и их обоснованность сама нуждается в проверке, в том числе (и прежде всего) с точки зрения соответствия санкций характеру и степени общественной опасности тех преступлений, за которые они предусмотрены или назначены. «Поэтому не тяжесть преступления зависит от характера санкции или возможности применения того или иного уголовно-правового института, а, напротив, последние должны определяться в зависимости от тяжести (общественной опасности) преступления как следствие его»69.

Неприемлем для решения рассматриваемой задачи и предложенный Ю. Д. Блувштейном метод экспертных оценок, при использовании которого определение (и соответственно — шкалирование) общественной опасности преступлений производится на основе экспертных оценок, причем в качестве экспертов привлекаются работники правоохранительных органов. Во-первых, здесь также применяется модель оценивания и меняется лишь основание оценки, в то время как гораздо более точные результаты могут быть получены с помощью модели идентификации. Во-вторых, проблемные ситуации в практике назначения наказания в основном обусловлены, по нашему мнению, отрицательными изменениями, произошедшими за последние десятилетия в общественном правосознании, включая судейское. Предположение о том, что правосознание профессиональных юристов — наиболее точный измеритель общественной опасности преступлений, неизбежно ведет к идеализации, принятии за эталон существующей карательной практики, в которой это правосознание находит свое отражение. В-третьих, преступления причиняют ущерб общественному правосознанию (правосознанию населения), а не только специализированному правосознанию работников правоохранительных органов, и поэтому в качестве объективного аспекта общественной опасности надо ориентироваться на первое, а не на второе.

Наиболее правильным является тот подход, сторонники которого, во-первых, стремятся использовать для измерения общественной опасности модель классификации, а во-вторых, для классификации одновидовых преступлений предлагают взять за основу типологические различия в характере и степени их общественной опасности.

Одна из первых попыток осуществить типологизацию одновидовых престу плений на типы представляет собой их типологизацию в зависимости от наличия или отсутствия указанных в законе смягчающих и отягчающих ответственность обстоятельств. Аналогичное решение, но в более конкретизированном, обоснованном и несколько измененном виде предложено JI. JI. Кругликовым262. В соответствии с этой позицией преступления, при совершении которых отсутствуют или уравновешиваются смягчающие и отягчающие ответственность обстоятельства, относятся к среднему типу, преступления с превалированием отягчающих — к верхнему.

Изложенной позиции, несмотря на ее внешнюю логичность и привлекающую простоту, присущи серьезные недостатки, требующие вести поиск основания, критериев и показателей внутривидовой классификации преступлений в несколько ином направлении. Во-первых, основная точка отсчета (средний тип общественной опасности) выбрана формально, без учета внутреннего содержания и внешнего проявления общественной опасности преступлений, подлежащих классификации. В результате возникает реальная возможность грубых ошибок. Во-вторых, автор данного подхода не прибегает к классификации одновидовых преступлений, полагая, что отягчающие и смягчающие ответственность обстоятельства имеют универсальное значение для классификации преступлений любого вида. Но в действительности то, что, скажем, отягощает нанесение телесных повреждений (например, совершение преступления с особой жестокостью или издевательством над потерпевшим, общеопасным способом и т. д.), не может выступать в качестве обстоятельства, отягчающего кражу. Поэтому предпочтительнее мнение В. И. Курляндского о том, что критерии классификации разновидных преступлений могут быть неодинаковыми263.

Действительно, процедура измерения существенно зависит от свойств измеряемого объекта. В силу разнохарактерности вреда, причиняемого преступлениями, и не тождественности других признаков, влияющих на их общественную опасность, создание универсальной методики измерения и шкалирования последней вряд ли возможно. Теоретически достижимая в современных условиях и практически наиболее важная задача состоит поэтому в разработке и внедрении моделей измерения общественной опасности одновидовых преступлений.

Сказанное не означает, что не могут (и не должны) формулироваться общие правила измерения общественной опасности преступлений независимо от родовой, видовой и типовой принадлежности последних. Речь идет о том, что «не определив четких критериев единичного, нельзя получить достаточно полную характеристику общего»72.

В качестве критериев (наиболее обобщенных показателей) общественной опасности выступают ее характер и степень, которые согласно господствующему в уголовно-правовой науке взгляду соответственно отражают качественную и количественную стороны социального содержания совершенного преступления.

В принципе такой подход представляется правильным, но нуждающимся в уточнении. Во-первых, характер и степень общественной опасности существуют как взаимосвязанные, а не изолированные друг от друга показатели, ибо количество и качество диалектически связаны между собой, выступают как единство противоположностей. Поэтому свое суммарное выражение, дающее основание для отнесения совершенного преступления к определенному типу, они находят в мере общественной опасности. Во- вторых, отнесение характера общественной опасности к качественному критерию, а степени — к количественному весьма условно, так как содержание характера может раскрываться и с помощью количественных показателей (например, число участников преступной группы), а содержание степени — с помощью качественных (например, степень вины, т. е. осознание общественной опасности деяния и предвидения общественно опасных последствий). Правильнее, очевидно, исходить из того, что характер общественной опасности раскрывается преимущественно качественными, а степень — в основном количественными показателями. В-третьих, нельзя представлять себе дело так, что характер общественной опасности как ее качественный критерий всегда весомее, чем количественный критерий — степень.

Научная классификация одновидовых преступлений, как правило, не может иметь целью создание инструментария для определения индивидуальной общественной опасности каждого совершенного преступления. Во-первых, на индивидуальном уровне классификация вообще невозможна, ибо каждое конкретное преступление уникально по своей общественной опасности и потому должно занимать особое место в классификационном ряду, что лишает подобную «классификацию» всякого теоретического и практического значения. Во-вторых, точного определения индивидуальной общественной опасности совершенного преступления (даже если бы удалось найти для этого надежный инструментарий) не требуется, так как: а) ограничен набор видов наказаний, могущих быть примененными за совершение того или иного преступления, и б) эти наказания измеряются с помощью шкалы, имеющей весьма крупные единицы меры (например, лишение свободы исчисляется годами и месяцами, а не сутками или, тем более, часами и минутами). Поэтому максимально достижимый и практически пригодный уровень научной классификации — это типовая классификация одновидовых преступлений. «Сущность дифференциации юридической ответственности, — справедливо отмечал В. И. Курляндский, — состоит не в том, чтобы определить различные уровни ответственности по отношению к индивидуальному случаю нарушения, а в том, чтобы классифицировать формы ответственности в зависимости от наиболее типичных свойств, характеризующих в обобщенном виде различные группы правонарушений»264.

Конструирование шкал типовой общественной опасности одновидовых преступлений предполагает создание для каждого вида системы специфических показателей, выражающих содержание наиболее значимых показателей ее характера и степени, а также 1 поиск индикаторов, т. е. «элементарных частиц», характеризующих выраженность соответствующего показателя и допускающих эмпирическое измерение. Кроме того, данная процедура по необходимости является многомерной, включающей в себя несколько этапов.

Обобщая вышеизложенное можно утверждать, что характер общественной опасности совершенного преступления — это не индивидуальный признак конкретного преступления, а признак, характеризующий все преступления определенной группы или определенного вида. Как справедливо отмечают некоторые авторы, характер общественной опасности преступного деяния определяется в первую очередь значением и важностью того охраняемого законом общественного отношения, которое является объектом преступных деяний265. Тем самым при определении характера I общественной опасности криминального деяния следует обратить ^ внимание на то, в какую группу преступлений оно включено в системе Особенной части УК Азербайджанской Республики и какая санкция предусмотрена за это преступление в конкретной статье. Данная позиция совпадает и с позицией уголовного закона, так как ст. 15.1 УК Азербайджанской Республики классифицирует все преступления на следующие четыре вида в зависимости от характера и степени их общественной опасности: 1) преступления, не представляющие большой общественной опасности; 2) менее тяжкие преступления; 3) тяжкие преступления; 4) особо тяжкие преступления. При этом основным критерием дифференциации преступлений на перечисленные категории является санкция конкретной статьи, а точнее, размер наказания, выраженного в лишении свободы.

Однако, как известно, санкция, предусмотренная за конкретное преступное деяние, не является субъективным выражением воли законодателя. Хотя она не полностью освобождена от субъективизма, но при ее определении главными критериями являются

форма вины, ценность общественных отношений, которые подвергаются общественно-опасному посягательству, время и место, а также способ совершения преступления и другие подобные факторы. Но эти же факторы являются основанием и для определения характера и степени общественной опасности преступлений. В этом и заключается логика ст. 15.1 УК Азербайджанской Республики, которая в качестве критерия классификации преступлений называет характер и степень их общественной опасности.

Уголовный закон не детализирует обстоятельства, которые должны учитываться при определении характера и степени общественной опасности преступлений, даже об этом не упоминает. Это является основанием теоретической полемики по поводу того, какие обстоятельства должны быть взяты за основу при определении характера общественной опасности, а какие — при определении степени общественной опасности преступлений. Однако, как уже было отмечено, теория уголовного права выработала практически одно единодушное мнение; характер и степень общественной опасности деяния — это находящиеся во взаимосвязи признаки, выражающие соответственно качественную и количественную стороны преступления266.

Итак, при определении характера общественной опасности преступления суды должны обращать внимание на следующие обстоятельства; 1) ценность общественных отношений, которые являются объектом данного преступления (их общественная значимость); 2) форма вины посягающего; 3) в какую группу преступлений отнесено данное деяние; 4) в какой главе Особенной части УК помещена статья, предусматривающая ответственность за данное преступление. Профессор Ф. Ю. Самандаров предлагает, что в качестве обстоятельства при определении характера общественной опасности преступления следует учитывать уголовную политику государства по борьбе с конкретными преступлениями267. Это мнение является совершенно справедливым, поскольку государство свою уголовную политику в отношении конкретной группы преступлений строит на основе того, насколько опасны данные криминальные деяния для существующих общественных отношений и какова тенденция их развития.

Зачастую в литературе под характером общественной опасности понимается не индивидуальный признак конкретного преступления, а общий признак преступлений данного вида, например, убийства, кражи, оскорбления268. Но тогда как для данного, так и для любого иного преступления определенного вида он всегда одинаков, не отличает одно преступление от другого, является типовым. Тем самым его учет при назначении наказания за совершенное преступление не влияет на увеличение или уменьшение наказания. В связи со сказанным некоторые авторы предлагают исключить из общих начал следующее положение: «При назначении наказания учитываются характер... общественной опасности преступления... »269

Действительно, законодатель уже учел характер общественной опасности каждого деяния, изложив его признаки в соответствующих статьях Особенной части Уголовного кодекса. Именно в связи с характером общественной опасности того или иного преступления законодатель закрепил соответствующие санкции за его совершение. Этой же цели служат квалифицирующие признаки, повышающие общественную опасность типового деяния. Например, законодатель уже предусмотрел, что грабеж более общественно опасен, чем кража, а разбой опаснее грабежа. В связи с этим наказание за разбой суровее, чем за грабеж, а наказание за грабеж суровее аналогичного за кражу. Тем не менее исключать такую категорию, как «характер общественной опасности преступления» из общих начал назначения наказания, на наш взгляд нельзя, так как при ближайшем рассмотрении характер общественной опасности однотипных преступлений может разниться.

При индивидуализации наказания суд обязан также учитывать степень общественной опасности совершенного деяния, т. е. сравнительную опасность конкретного преступления по отношению к другим преступлениям того же характера и вида. Степень общественной опасности есть признак, характеризующий конкретное преступное деяние и обстоятельства его совершения. По мнению В. Ткаченко, степень общественной опасности — это количественная сторона преступления и зависит она от размера причиненного вреда конкретному объекту либо интересу270. И. В. Шмаров также подчеркивает, что «степень общественной опасности преступления определяется обстоятельствами, связанными с признаками данного состава преступления, т. е. индивидуальными его признаками, которые в каждом совершенном преступлении могут быть выражены по-разному»271.

При характеристике степени общественной опасности преступного деяния важное значение имеют такие обстоятельства, как: 1) субъективная сторона деяния; 2) квалифицирующие признаки состава преступления; 3) степень осуществления преступного намерения; 4) форма участия лица в преступлении; 5) особенность места времени и способа совершения преступления; 6) вид и размер причиненного или возможного вреда или тяжесть наступивших последствий; 7) поведение виновного во время и после совер-

81

шения преступления и др.

Из этого перечня видно, что при определении степени общественной опасности преступления учитывают обстоятельства как объективного, так и субъективного характера.

При назначении наказания суд должен, даже обязан, не только указать, что он учитывает степень опасности преступления, но и раскрыть содержание этого признака, т. е. назвать те об- стоятельства, которые его определяют. К сожалению, в судебной практике, как правило, можно встретить лишь ссылку в приговоре на учет характера и степени общественной опасности преступного деяния. Однако, что конкретно под этим имеется в виду, неясно.

В этой связи Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 11 июня 1999 г. «О практике назначения судами уголовного наказания» разъяснил, что степень общественной опасности преступления определяется обстоятельствами содеянного (например, степенью осуществления преступного намерения, способом совершения преступления, размером вреда или тяжестью наступивших последствий, ролью подсудимого при совершении преступления в соучастии)»272.

Однако перечень обстоятельств, на основе которых определяется характер и степень общественной опасности преступлений не является исчерпывающим. Это объясняется тем, что каждое преступление в отдельности — индивидуальное социальное событие, которое имеет различные свои стороны. При назначении наказания суд обязан учитывать все, даже малейшие детали преступного поведения, чтобы полностью раскрыть характер и степень общественной опасности этого поведения.

Проблему соотношения характера и степени общественной опасности преступления рассматривают В. И. Зубкова, Р. Р. Гали- акбаров и некоторые другие273.

Так, Р. Р. Галиакбаров пишет; «По характеру общественной опасности можно отличать одни преступления от других, объединять их в однородные группы... Степень общественной опасности преступления устанавливается в границах преступных посягательств одного и того же вида... Степень общественной опасности характеризует ее количество в одних преступлениях в сравнении с другими посягательствами данного вида»274.

Таким образом, характер и степень общественной опасности — категории взаимосвязанные и, характеризуя преступление с разных сторон, дают в совокупности его качественноколичественную характеристику. Поэтому, как верно отмечает Л. Л. Кругликов, «при назначении наказания недопустимо как игнорирование характера общественной опасности совершенного преступления, так и ее степени, конкретных обстоятельств

85

содеянного» .

Типологизация общественной опасности различных видов преступлений — сложная и трудоемкая процедура, так как велико количество подлежащих учету и оценке показателей, а среди последних появляются (и в ряде случаев становятся доминирующими) качественные признаки, содержание которых не всегда поддается достаточно точному количественному измерению. В принципе, однако, эти трудности не являются непреодолимыми, но требуют проведения конкретных уголовно-правовых исследований с использованием сложных математических и социологических методов.