§ 3. Отрицательное признание в системе способов защиты гражданских прав

Невозможно представить деятельность по защите нарушенного субъективного гражданского права без системы правовых средств, призванных в своем функционировании обеспечить реализацию целей правовой защиты.

Например, каким бы эффективным не был владельческий иск, будучи включенным в правовую деятельность, данное средство защиты не обеспечит эффект восстановления нарушенного права до тех пор, пока в законодательстве не появятся соответствующие предпосылки его применения. Или субъект заявляет иск о признании, когда в действительности ему необходимо восстановить нарушенное владение, в данном случае избранное средство равным образом не удовлетворит поставленной цели.

Установление тождества средств и способов защиты не представляет собой сколько-нибудь простой задачи. В противном случае беспочвенны были бы ставшие уже традиционными дискуссии о правовой природе вещных исков о признании, иска об освобождении имущества от ареста и исключении из описи, реституционных требований и др. Недопустим волюнтаризм в решении поставленной проблематики, обнаружив, к примеру, что действующему материальному праву неизвестны отрицательные иски о признании, мы не можем просто взять и прийти к выводу о его самостоятельной правовой природе, для этого должны быть соответствующие законодательные предпосылки.

В настоящее время с точностью известно и эмпирически установлено, что признание вещного права отсутствующим широко используется в качестве средства защиты нарушенных вещных прав.

Учитывая, что гражданские права защищаются способами, закрепленными в законе, приведенные факты свидетельствуют о наличии проблемы, в частности, необходимо идентифицировать правовую природу и место признания права вещного отсутствующим в системе способов защиты гражданских прав.

Безусловно, разрешение данного вопроса невозможно без потенциала правовой теории, последовательно исследовавшей явление системности в праве и системности институтов частного права.

Как отмечает М.В. Воронин, полисистемное (многосистемное) строение права предопределяется многогранной системой оснований системности права , в которой первичным основанием выступает многообразие взаимодействующих и регулируемых государственной волей общественных отношений. Опосредуя в институтах гражданского права качественно однородные общественные отношения, система способов защиты гражданских прав призвана гарантировать регулятивный потенциал правового воздействия. Поэтому системность способов защиты гражданских прав является отражением системности регулятивного материала частноправовых норм. В связи с этим нет ничего удивительного в том, что в науке выделяют гражданско-правовые способы защиты авторских и смежных прав, вещные и обязательственные способы защиты, способы защиты семейных прав и т.д.

Данный подход позволяет субъектам иметь точное представление об арсенале средств защиты в зависимости от типа нарушенного права. Именно данный критерий и был заложен в древнейшую римскую классификацию способов защиты на личные (actiones in personam) и вещные (actiones in rem). ^[239]

Учитывая, что римское право представляло собой систему исков, наряду с ранее рассмотренными rei vindicatio, actio Publiciana, action negatoria, римскому частному праву были известны иски о воспрещении (actio prohibitoria), а также специальные иски, направленные лично против нарушителя в соответствии с

*251

особым характером его действий, например, actio furti , предъявляемого против похитителя вещи.

Как отмечают А.В. Губарева и А.Н. Латыев, законодательство стран континентального права при построении системы защиты гражданских прав исходит из противоположения вещных и обязательственных притязаний . Традиционно систему вещных способов защиты образуют виндикационное и негаторное требование, но, к примеру, Гражданский кодекс Квебека отдельно предусматривает для обладателей вещных прав возможность предъявления исков о признании . Англосаксонскому праву не известно разделение прав на вещные и обязательственные, как следствие, и соответствующие системы способов защиты. Наиболее популярны в англосаксонских странах иски, во многом напоминающие посессорную защиту в континентальном праве, например trespass - деликт из нарушения владения или nuisance - иск из зловредности, применяемый при наличии помех в пользовании имуществом .

Дореволюционное гражданское законодательство и вовсе ограничивалось легальным упоминанием лишь виндикационного иска, возможность предъявления негаторного требования была выведена судебной практикой и теорией исходя из системного толкования действовавших норм о праве собственности^{[240] [241] [242] [243] [244].}

Как было отмечено ранее, в послевоенной советской науке гражданского права существенным образом возрос интерес к проблеме обоснования специфики права государственной социалистической собственности и права личной собственности граждан СССР, как следствие, оживилась и дискуссия о системе способов защиты вещных прав.

Исходя из экономического представления о праве собственности как присвоении средств производства, А.В. Венедиктов одним из первых поставил вопрос о системе средств гражданско-правовой охраны социалистической собственности. Ученый выступил с критикой ранее преобладавшего подхода преимущественного исследования вещно-правовых средств охраны

социалистической собственности, по его мнению, к числу средств охраны «вещественного состава» социалистической собственности равнозначно

относимы, к примеру, как истребование из чужого незаконного владения, так и возмещение убытков, причиненных социалистической организации ее

контрагентом в случае гибели или повреждения имущества^{[245] [246] [247] [248] [249].}

С решительной критикой данного подхода выступил Д.М. Генкин, указавший на недопустимость объединения вещных и обязательственных исков в единую группу средств защиты права собственности в виду различий в их правовом основании . Обязательственным искам автор придает большое значение в охране собственности, защита же реализуется только вещными способами защиты, каковыми являются лишь виндикационный и негаторный иски . Во многом схожий подход был высказан Г.Ф. Добровольским и В.Ф. Масловым .

Исследуя право личной собственности граждан СССР, Р.О. Халфина придерживалась компромиссной позиции, отмечая, что обязательственноправовые способы охраны личной собственности в ряде случаев имеют очень большое значение и оказываются весьма эффективными^[250], при этом отмечала высокую практическую значимость разграничения вещных и обязательственных средств защиты собственности^{[251] [252].}

Разумеется, данная дискуссия не могла не затронуть и современные работы, посвященные проблематике системы способов защиты права собственности. Наиболее развернутая структура настоящей системы предложена А.П. Сергеевым, выделившим четыре классификационные подгруппы, в частности, вещноправовые требования, обязательственные, не относящиеся к первым двум, но вытекающие из различных институтов гражданского права и, наконец, средства защиты интересов собственника при прекращении права собственности по

263

основаниям, предусмотренным в законе .

Несмотря на то, что по сей день высказываются предложения ограничить систему способов защиты права собственности исключительно вещными исками^[253], как было отмечено ранее, данная дискуссия носит преимущественно теоретический характер. На наш взгляд, не вызывает принципиальных возражений и имеет существенный эвристический потенциал предложенный А.П. Сергеевым вариант классификации способов защиты вещных прав.

Действительно, в случае с обязательственными способами защиты вещное право защищается опосредованно (если угодно, «в конечном счете»), через лицо, состоящее в обязательственной правовой связи.

Учитывая, что ранее нами был доказан вещный характер признания вещного права отсутствующим, не вызывает сомнений отнесение исследуемого явления к подсистеме вещно-правовых средств защиты права собственности и иных вещных прав. Напомним, что аргументами в пользу данного вывода послужили непосредственная направленность защиты на индивидуально-определенную вещь, внедоговорный характер, а также признак абсолютного действия.

Таким образом, следующий шаг в установлении правовой природы признания вещного права отсутствующим - это определение его места в подсистеме вещных исков.

Следует обратить внимание, что до настоящего времени понятие вещного иска остается относительно не исследованной областью в теории гражданского права. В одной из последних совместных работ А.А. Новоселовой и Т.П. Подшивалова предлагается следующее концептуально верное определение: это основанная на вещном праве мера защиты, представляющая собой материальноправовое, внедоговорное требование восстановительного характера, реализуемое в рамках самостоятельного охранительного правоотношения, предъявляемое к лицу, нарушающему или оспаривающему субъективное право, связанное с владением, пользованием и распоряжением индивидуальной или

индивидуализированной вещью, сохранившейся в натуре .

относят иски о признании права собственности, об установлении (вещного) права

266

и др. . ^{[254] [255]}

Преимущество приведенной классификации в том, что наглядно прослеживается существующая в гражданском законодательстве проблема в построении системы вещно-правовых способов защиты. Дело в том, что глава 20 ГК РФ буквально упоминает лишь виндикационное и негаторное требования, в то время как правовой деятельности уже давно известны и иные вещно-правовые средства защиты.

В.В. Витрянский отмечает, что как показала обширная судебная практика, традиционные вещно-правовые способы защиты права собственности во многих случаях оказываются неэффективными^[256]. Схожее мнение высказывает С.А. Краснова, относящая к числу недостатков существующей модели защиты вещных прав фрагментарность, указание в гражданском законодательстве лишь нескольких из фактически применяемых мер защиты^[257].

Данные обстоятельства не могли не вызвать соответствующей реакции в теории частного права. Так, С.Н. Парыгин, помимо виндикационного и негаторного иска, делает вывод о вещной природе требования об исключении из описи, а равно требования о признании вещного права^[258].

Несмотря на то, что иски о признании имеют глубокие исторические связи в отечественном праве, до сих пор ряд ученых настойчиво отказывают в самостоятельной природе данному средству защиты. Еще А.В. Венедиктов отмечал, что споры о самом праве собственности колхоза или иной кооперативной организации в тех случаях, когда это право оспаривается без нарушения права владения или пользования, должны быть разрешены с применением правил о негаторных требованиях^[259]. Высказывалась и позиция о виндикационной природе иска о признании, поскольку последний является

компонентом первого . Основываясь на том, что признание права как способ защиты перечислен в статье 12 ГК РФ, в которой указываются некие универсальные способы защиты гражданских прав, и учитывая, что сфера применения данных требований не ограничена сферой вещных прав, ряд ученых в принципе отрицают их вещно-правовую природу . Не оспаривая данные наблюдения, остается открытым вопрос, какое отношение имеют данные аргументы к признанию вещных прав как способу защиты, хоть и непоименованному, о котором собственно и ведется дискуссия. Как совершенно справедливо заметил Т.П. Подшивалов, при данной логике можно с легкостью усомниться в самостоятельности виндикационного и негаторного требования, так как они подпадают под перечисленные в пункте 3 статьи 12 ГК РФ требования о восстановлении положения, существовавшего до нарушения права, и о пресечении действий, нарушающих право или создающих угрозу его

273

нарушения .

Довольно категорична в вопросе о вещно-правовом характере иска о признании права собственности Е.М. Тужилова-Орданская, отмечающая, во- первых, что он используется для защиты любых гражданских прав, во-вторых, ставить вопрос о признании права можно даже при отсутствии нарушения этого права . Правда в последующем автор оговаривается, что все-таки некоторые вещные черты в рассматриваемом явлении прослеживаются.

Настоящую дискуссию можно продолжить, ее описание содержится практически в любой работе, в той или иной степени затрагивающей проблематику системы способов защиты вещных прав. На наш же взгляд, данная проблематика исчерпала себя, во-первых, на уровне гражданско-правовой науки ^{[260] [261] [262] [263] большинство ученых все-таки не подвергают сомнению вещную природу данного требования, отмечая его внедоговорную и абсолютную природу, а также направленность на защиту индивидуально-определенной вещи, во-вторых, и с этим сложно спорить, в проекте Федерального закона № 47538-6 в главе 16, специально посвященной защите вещных прав, в число способов планируется включить исключение из описи и признание вещного права.}

Основное отличие исков о признании вещных прав О.Ю. Скворцов усматривает на уровне правовых целей. По его мнению, заявитель по иску о признании вещного права преследует цель юридической формализации своего права на спорную вещь, в то время как по виндикационному и негаторному искам цель всегда связана с фактическим осуществлением принадлежащих

-275

правомочий .

Данный подход следует признать концептуально верным, безусловно, существуют и иные признаки, по которым мы отграничиваем одно средство защиты от другого, но все-таки ключевое значение имеют различия в целях, которые призваны выполнять различные средства. Иными словами, недопустим вывод о единой природе средств при обнаружении какого-либо общего признака, но наличии принципиальных различий в их предназначении.

Отстаивая необходимость включения в главу 20 ГК РФ норм, посвященных иску о признании права собственности, А. Зевайкина определила его как внедоговорное требование собственника имущества о констатации перед третьими лицами факта принадлежности истцу права собственности на спорное имущество, не соединенное с конкретными требованиями о возврате имущества или устранении иных препятствий, не связанных с лишением владения^{[264] [265]. В ранее упомянутом исследовании Д.Н. Латыпова ученый также отмечает, что если не признавать самостоятельность такого способа защиты, как признание права, в ряде случаев будет невозможно юридически квалифицировать притязания}

277

заинтересованных лиц .

С появлением признания вещного права отсутствующим в отечественной правовой действительности именно проблематика определения его правовой природы послужила основным вектором познавательного интереса. На наш взгляд, это довольно странная тенденция, поскольку практически отсутствуют исследования целей, понятия, признаков, оснований и условий применения рассматриваемого средства защиты. Возникает резонный вопрос, как можно определить правовую природу чего-либо, предварительно не исследовав, какими признаками обладает то или иное правовое явление. В конечном итоге, мы вынуждены искусственно накладывать известные законодательные трафареты на относительные новые и динамично развивающиеся общественные отношения. Данные соображения во многом и послужили причиной рассмотрения данного вопроса в числе заключительных.

Как отмечалось ранее, из представленных в настоящее время публикаций довольно точно прослеживается мысль о том, что признание вещного права отсутствующим является разновидностью негаторного притязания.

Разумеется, данная точка зрения возникла не на пустом месте. Уверенность сторонникам данной позиции придают, прежде всего, положения п. 12

Информационного письма Президиума ВАС РФ от 15 января 2013 года № 153 «Обзор судебной практики во некоторым вопросам защиты прав собственника от

278

нарушений, не связанных с лишением владения» , согласно которому иск о

признании права отсутствующим арбитражным судом удовлетворен, поскольку истец является владеющим собственником недвижимости, право которого зарегистрировано в ЕГРП, при этом исковая давность на требование владеющего и реестрового собственника не распространяется, так как оно является ^{[266] [267] разновидностью негаторного иска (статья 208 ГК РФ). Иными словами, по мнению разработчиков данного информационного письма, анализируемое средство защиты, заявленное владеющим собственником, относится к разновидности негаторного притязания.}

На наш взгляд, с данной позицией нельзя согласиться. Не вызывает сомнений тот факт, что исковая давность не должна распространяться на требования владеющего собственника о признании вещного права отсутствующим. Однако желание распространить правила статьи 208 ГК РФ на рассматриваемые правоотношения не должно приводить к смешению различных по своей природе правовых явлений. В противном случае необходимо было бы признать, что иск о признании права собственности также не является самостоятельным вещноправовым способом защиты субъективного гражданского права.

Еще до появления указанного информационного письма, В.В. Груздев отмечал, что система государственной регистрации и детерминирующие ее физические свойства естественной недвижимости действительно привносят существенные коррективы в механизм гражданско-правовой защиты нарушенного права. По мнению ученого, формальное завладение недвижимым имуществом путем внесения недостоверной записи в реестр представляет собой вредоносное деяние, которое, не будучи соединено с лишением владения, создает препятствия в осуществлении нарушаемого права, в частности, затрудняет определение собственником юридической судьбы принадлежащей ему недвижимости. Защита права должна производиться здесь посредством негаторного иска, удовлетворяя который суд, по существу, запрещает ответчику незаконное формальное владение имуществом^[268].

Последовательным сторонником негаторной природы изучаемого правового средства выступил В. А. Петрушкин, предлагающий рассматривать его в качестве самостоятельной разновидности вещно-правовых способов защиты, имеющим правовую природу негаторного требования^[269]. Данный подход основан на расширительном (универсальном) толковании сферы применения негаторных исков, не оставляющем, соответственно, самостоятельного места признанию вещных прав в системе способов защиты.

Схожие взгляды, хоть и в отсутствие последовательной аргументации, высказывают А.С. Тубольцев^[270], принимающий на веру положения

вышеназванного Информационного письма Президиума ВАС РФ от 15 января 2013 года № 153, К. Коробокова^[271], вероятно расценивающая невозможность применения исковой давности не иначе как признак негаторной природы данного средства защиты.

Подобные взгляды высказывались еще и до появления самого Постановления № 10/22. Так, С.Г. Шевцов отмечал, что практике известны случаи предъявления негаторного иска об аннулировании зарегистрированного права ответчика на недвижимое имущество (об исключении записи из реестра)^[272].

Косвенным образом способствуют данному пониманию и неоднократно цитируемые положения абз. 4 п. 52 Постановления №10/22, поскольку сфера применения отрицательных исков определена случаями, когда нарушенное право не может быть защищено путем признания права или истребования имущества из чужого незаконного владения. Элементарная логика подсказывает предположение, что причиной, по которой пленумы высших судебных инстанций забыли упомянуть негаторный иск, кроется в отождествлении разработчиками требования об устранении всяких нарушений, не связанных с лишением владения, и признания вещного права отсутствующим.

Окончательно данная позиция укрепилась благодаря ранее упомянутому Постановлению Пленума ВС РФ от 29.09.2015 г. №43, согласно которому именно отнесение признания вещного права отсутствующим к разряду негаторных обуславливает причины, по которым на данные требования не распространяется исковая давность.

Вместе с тем, соответствует ли данный подход сущности негаторного притязания? Не приведет ли это к тому же результату, к какому привели изыскания советских ученых в области виндикационных охранительных отношений, существенным образом исказивших общепризнанную в

континентальном праве конструкцию rei vindicatio?

Чтобы ответить на этот вопрос аргументированно, необходимо обратиться к специальным исследованиям, посвященным негаторному притязанию. Как оказалось, в настоящее время подобных исследований немного. В частности, это работа А.В. Хаянян^[273] и относительно новая диссертация Т.П. Подшивалова^[274].

Известно, что в переводе actio negatoria буквально означает «отрицающий иск», что было связано с отрицательно конструируемой интенцией в формулярном процессе. Традиционно распространение данного средства защиты связывают со случаями незаконного присвоения сервитута. Нарушение может состоять в том, что третье лицо воздействует на вещь или мешает собственнику осуществлять свое право, при этом, как замечает Ю. Барон, нарушение должно состоять в действиях^[275]. Следует отметить, что отрицание сервитута не следует смешивать со спором о праве. Исследования в области римского частного права убедительно свидетельствует в пользу того, что признание свободы права собственности достигалось путем воспрещения определенной фактической деятельности, нарушающей права собственника.

В действующем гражданском законодательстве негаторный иск сформулирован следующим образом - собственник может требовать устранения всяких нарушений его права, хотя бы эти нарушения и не были соединены с лишением владения. Положения ст. 304 ГК РФ неоднократно были предметом конструктивной критики со стороны научного сообщества. Одно только небрежное употребление словосочетания «всяких нарушений» порождает множество вопросов практического характера, о каких все-таки «всяких нарушениях» идет речь, неужели все то, что выходит за рамки виндикационного притязания следует квалифицировать в качестве негаторной защиты?

Отмечая данные наблюдения, Т.П. Подшивалов выступил с решительной критикой сложившегося в цивилистике противоречия в понимании негаторного иска, вызванного приданием ему излишней универсальности в применении . По мнению ученого, негаторный иск не должен применяться для оспаривания зарегистрированного права на недвижимое имущество в силу того, что данный

иск направлен на устранение фактических препятствий к пользованию

288

имуществом и не может пресекать юридические помехи .

Учитывая, что правовая цель субъекта негаторной защиты всегда направлена на устранение фактических препятствий, строго говоря, данное средство относимо к числу исков о присуждении, что априори исключает его общность с судебным признанием отсутствия вещного права.

Полностью поддерживая точку зрения Т.П. Подшивалова, необходимо указать, что данный подход не является сколько-нибудь революционным, в целом соответствуя исторически сложившимся представлениям об actio negatoria. Схожие взгляды представлены в трудах С. А. Синицына, отмечающего, что как возврат вещи во владение собственнику посредством виндикационного, так и восстановление спокойствия владения посредством негаторного иска ^{[276] [277]}

предполагают восстановление физической ситуации, соответствующей праву в

289

ненарушенной стадии .

Таким образом, одно из ключевых различий между негаторным притязанием и признанием вещного права отсутствующим обнаруживается на уровне правовых целей. Если в первом случае потенциал правовой защиты направлен на устранение длящихся неправомерных фактических действий, то во втором - связан с устранением правовой неопределенности в принадлежности титула или свойств объекта имущественных прав.

Соответственно, различны и основания правовых конфликтов, разрешаемых посредством сравниваемых правовых средств. Сфера применения негаторной защиты во многом связана с соседскими отношениями, конфликт в которых наступает в результате действий, создающих реальные препятствия в осуществлении правомочий пользования недвижимым имуществом. Основанием же правового конфликта, разрешаемого посредством признания вещного права отсутствующим является нарушение абсолютной правовой связи, выраженное в юридическом присвоении зарегистрированного вещного права или его обременении несуществующими, а равно несоответствующими заявленным качествам вещными правами.

В известной мере упрощая, можно утверждать, что посредством негаторного иска защищается правомочие пользования, а посредством отрицательного признания - правомочие распоряжения. Вместе с тем, необходимо понимать, что это не совсем точное сравнение, как отмечалось ранее, сама конструкция триады правомочий далека от теоретического совершенства. Присваивая чужое зарегистрированное вещное право, лишь на первый взгляд, внешне, страдает правомочие распоряжения, порождая неопределенность в принадлежности правового титула, на самом деле, само вещное право приобретает призрачный характер, утрачивая ценность несомненного правового блага.

Установив, что в основаниях и целях сравниваемые явления носят принципиально различный характер, возникает резонный вопрос, что, помимо ^[278]

неудачно сформулированной ст.304 ГК РФ, приобретает столь принципиальное значение, позволяющее отстаивать негаторную природу признания вещного права отсутствующим?

Вероятно, основным аргументом служит необходимость обосновать распространение действия нормоположений ст.208 ГК РФ на область применения исследуемого средства защиты. Действительно, как отмечалось ранее, на требования о признании отсутствия вещного права не должен распространяться срок исковой давности. Однако позволяет ли это смешивать различные правовые явления, ведь не стали бы мы аргументировать негаторную природу требования о защите личных неимущественных прав, если бы оно вдруг не было указано в упомянутой ст.208 ГК РФ.

Очевидно, что причины, по которым законодатель принимает решение о распространении или нераспространении действия срока исковой давности, кроются не в соображениях законодательной техники, а в специфике регулируемых общественных отношений.

Как отмечает В.А. Белов, исковой давностью называется срок, истечение которого является одним из условий прекращения права на постановление судом решения, удовлетворяющего иск - права на иск (искового притязания)^[279]. Не останавливаясь на описании проблемы соотношения охранительного материального права и права на иск, подробно исследованной в науке, необходимо лишь обратить внимание, что вне рамок юрисдикционной деятельности исковая давность не имеет юридического значения. Более того, исковая давность применятся только по заявлению стороны в споре. По истечении срока исковой давности материальное право не исчезает, а лишь утрачивает возможность быть реализованным в судебном порядке. Поэтому в силу своей природы исковая давность никаким образом не влияет на характеристику самого материального права.

Принято считать, что исковая давность призвана содействовать устранению неустойчивости, неопределенности в отношениях гражданского оборота . При этом действующим законодательством устанавливаются следующие виды требований, не погашаемых давностью: во-первых, направленные на пресечение длящихся правонарушений, во-вторых, несущие в себе социальную нагрузку^{[280] [281].}

На наш взгляд, причины, по которым исковая давность не распространяется на конфликты, разрешаемые посредством признания вещного права отсутствующим, носят совершенно объективный характер. В ситуации присвоения зарегистрированного вещного права, в результате которого возникает одновременно два зарегистрированных вещных права на один и тот же объект, а равно в случае неопределенности свойств объекта имущественных прав, действие исковой давности, напротив, будет иметь обратный эффект: содействовать неустойчивости, неопределенности гражданских правоотношений. Конфликты, разрешаемые посредством исследуемого средства, носят характер правовой аномалии, требующей скорейшего разрешения в интересах стабильности гражданского оборота. Устраняемые нарушения, вне всяких сомнений, носят длящийся противоправный характер.

Таким образом, тот факт, что в действующей редакции ст. 208 ГК РФ не упомянуты иски о признании, а равно признании права отсутствующим вовсе не свидетельствует о необходимости квалифицировать данные требования в качестве разновидности негаторных, а скорее, означает неудовлетворенность определенной сферы правовой деятельности действующим законодательным регулированием.

Учитывая, что признание вещного права отсутствующим относимо к числу новых и непоименованных способов защиты, в науке появилось предложение рассматривать данное средство в качестве самостоятельного вещно-правового способа защиты прав. По мнению А.Н. Оганесяна, указанный иск является специальным способом по оспариванию прав и имеет исключительную сферу применения, поэтому в состав иных способов защиты не включается^[282].

Несмотря на то, что в работе так и не была раскрыта указанная исключительная сфера применения отрицательных исков, а целый ряд положений носит дискуссионный характер, приведенный подход требует отдельного рассмотрения.

На наш взгляд, приведенный подход выглядит недостаточно обоснованным. Во-первых, как неоднократно упоминалось ранее, действующему законодательству не известен данный способ защиты. Решить эту проблему простым указанием на открытый перечень способ защиты гражданских прав в ст.12 ГК РФ и ссылкой на положения ст. 2 Закона о государственной регистрации прав на недвижимое имущество, предусматривающей возможность судебного оспаривания зарегистрированного права, невозможно.

Как совершенно точно замечает С.В. Моргунов, законодатель, предусматривая возможность судебного оспаривания зарегистрированного права на недвижимое имущество, не преследовал цели «изобретения» нового способа защиты гражданских прав, напротив, здесь уместно использование давно известных способов защиты^[283]. Иными словами, судебное оспаривание зарегистрированного права не является способом защиты, выступая родовой категорией по отношению к целому комплексу правовых средств. Верифицировать данный вывод достаточно просто, вспомнив о том, что далеко не только признанием отсутствия вещного права исчерпывается возможность судебного оспаривания зарегистрированного титула. Аналогичный эффект можно достичь, например, требованием о применении последствий недействительной сделки.

Никаких иных следов возможности признания отсутствия вещного права в законодательстве не обнаружено. При этом необходимо помнить, что в ст.12 ГК РФ речь идет не о всяких иных способах, а лишь о тех, которые предусмотрены законом. Таким образом, неизбежен следующий вывод, если признание вещного права отсутствующим - это непременно самостоятельный и новый способ защиты, а защита осуществляется лишь способами, предусмотренными в законе, то поскольку законодателю он не известен, до внесения соответствующих изменений, его применение невозможно. Безусловно, подобные рассуждения идут совершенно в разрез с интересами правовой деятельности.

Во-вторых, обсуждаемый подход не совершенен с теоретической точки зрения. Как отмечает В.Ф. Яковлев, гражданское право обладает сложной структурой, складывается из элементов, характеризующихся одновременно известной общностью и нетождественностью. Единство социальных связей служит основой общности метода их регулирования, нетождественность предопределяет различия в содержании элементов данной правовой формы, а следовательно, и в способе воздействия на отношения . Единство и дифференциация гражданско-правового метода - основа построения системы гражданского законодательства.

С чем были связаны неоднократно приводимые дискуссии о правовой природе признания права, требования об исключении из описи? Почему законодатель счел необходимым в проекте Федерального закона № 47538-6 закрепить все-таки данные способы в качестве самостоятельных?

Ответ на поставленные вопросы прост. При единстве системы способов защиты гражданских прав, прежде всего, их объединяет единая правовая цель - восстановление нарушенного права, дифференциация предопределена степенью нетождественности целей, оснований, условий конкретных способов, требующих отдельного регулирования. К примеру, принимая во внимание принципиальные различия в целях виндикации и негаторной защиты, законодатель подразделяет их на самостоятельные способы правовой защиты.

Представляется, что признание вещного права отсутствующим не обладает той степенью нетождественности, требующей его закрепления на уровне ^[284] самостоятельного способа защиты гражданских прав. Во всяком случае, ни в настоящем исследовании, ни у сторонников придания данному средству самостоятельного характера не обнаружены принципиально несовместимые качества, не позволяющие рассматривать его в качестве разновидности признания вещного права.

Это третий, и как нам представляется, наиболее оптимальный вариант решения поставленной проблемы, который, в свою очередь, имеет собственных сторонников. Так, В.В. Витрянский, обсуждая природу требований о признании недействительным зарегистрированного права, считает, что для правильной квалификации суду необходимо рассматривать данное требование как иск о признании права собственности на соответствующее недвижимое имущество^{[285] [286] [287].}

Комментируя положения абз. 4 п. 52 Постановления № 10/22, А.М. Эрделевский отмечает, что в анализируемом пункте, по существу, предложен способ защиты гражданских прав, прямо не предусмотренный законом, что формально противоречит ст. 12 ГК РФ, однако это противоречие устраняется путем расширительного толкования такого предусмотренного ст. 12 ГК способа защиты гражданских прав, как признание права, имея в виду, что под признанием права понимается как признание наличия права, так и признание его

297

отсутствия .

Не менее авторитетно мнение К.И. Скловского, который указывает, что хотя такой иск не указан в законе, он по своей природе может рассматриваться как родственный иску о признании права . При этом ученым критически оценивается предложение причислять его к разновидности негаторного,

поскольку последний все же не является средством разрешения спора о

299

принадлежности вещи .

Вместе с тем, в приведенных работах обсуждаемый вопрос упоминается вскользь, к сожалению, отсутствует развернутая аргументация занимаемой авторами позиции.

Прежде всего, представление об исках о признании в положительном и отрицательном значении отвечает исторической традиции. Именно в данном контексте понимал иски о признании неоднократно цитируемый нами В.М. Гордон, отмечавший, опираясь на германское и австрийское законодательство, возможность судебного подтверждения или существования, наличность в данном случае, или же несуществование, отсутствие данного правоотношения . По мнению ученого, юридический интерес к негативному иску о подтверждении правоотношения, как и при иске позитивном, состоит в том, чтобы добиться законной силы судебного решения по вопросу о существовании правоотношения^{[288] [289] [290] [291], во всяком случае, результат будет и тот же - устранение неопределенности в правовой позиции истца и ответчика .}

Первым пределом, предопределяющим единство положительного и отрицательного признания вещного права выступает общая правовая цель - устранение неопределенности относительно наличия (отсутствия) вещного права. В этом выражается единство, дифференциация проявляется в том, что путем отрицательного признания устраняется коллизия исключительно между зарегистрированными вещными правами, а также дополнительно возможно устранение неопределенности в свойствах объекта имущественных прав.

Второй предел связан общностью признаков рассматриваемых правовых средств: вещным характером, признаком абсолютного действия,

правоподтверждающим эффектом, юрисдикционной формой. Дифференциация

выражена в исключительном (специальном) характере признания вещного права отсутствующим по отношению к положительному признанию вещного права.

Различны основания правовых конфликтов, разрешаемых посредством сравниваемых средств. Как интуитивно верно заметил К.И Скловский, иском об отсутствии права истец должен защищаться от наличных, уже совершенных или совершающихся действий ответчика, основанных на спорном праве^[292]. Основания и сфера действия признания вещного права отсутствующим имеет строго очерченные пределы. В частности, основанием является нарушение абсолютной правовой связи, выраженное в юридическом присвоении зарегистрированного вещного права или его обременении несуществующими, а равно несоответствующими заявленным качествам вещными правами. В случае с положительным признанием вещного права основанием охранительного отношения выступает состояние оспаривания субъективного права, что значительно расширяет границы его применения.

Единством характеризуются ряд условий, в частности, признание вещного права допустимо лишь в отношении индивидуально-определенного имущества, сохранившегося в натуре; обязательно наличие спора о праве, а также владение спорным имуществом и др.

Вышеизложенное свидетельствует о единой природе положительного и отрицательного признания вещных прав. В данной связи наиболее целесообразно включить специальную норму, посвященную признанию вещного права отсутствующим в ст.232 проекта Федерального закона № 47538-6, дополнив п.4 в следующей редакции:

«4. В случае нарушения абсолютной правовой связи, выраженном в юридическом присвоении зарегистрированного вещного права или его обременении несуществующими, а равно несоответствующими заявленным качествам вещными правами, может быть предъявлено требование о признании вещного права отсутствующим».

Кроме того, абзац шестой в ст. 208 ГК РФ необходимо изложить в следующей редакции:

«требование о признании вещного права отсутствующим и иные требования в случаях, предусмотренных в законе».

Развитие данных нормоположений возможно на уровне обобщения материалов судебной практики, в частности предлагаем исключить абз. 4 п. 52 Постановления № 10/22, дополнив данное постановление п.52.1, изложив его в следующей редакции:

«При рассмотрении судом спора о признании вещного права отсутствующим необходимо учитывать, что цель правовой защиты истца должна быть направлена на устранение правовой неопределенности в принадлежности титула или свойств объекта имущественных прав.

Основанием служит нарушение абсолютной правовой связи, выраженное в юридическом присвоении зарегистрированного вещного права или его обременении несуществующими, а равно несоответствующими заявленным качествам вещными правами.

Если иное не предусмотрено законом, признание отсутствия вещного права допустимо в отношении индивидуально-определенного имущества,

сохранившегося в натуре, при условии владения спорным объектом имущественных прав и невозможности защиты посредством иных средств правовой защиты».

В завершении необходимо обратиться к еще одной проблеме - возможности оспаривания государственной регистрации как ненормативного правового акта. Полагаем, в настоящее время данный вопрос не порождает принципиальных сложностей в правовой деятельности, будучи еще в 2002 году предметом рассмотрения в Президиуме ВАС РФ^[293], который указал, что заявленное государственным унитарным предприятием требование к уполномоченному органу о признании недействительной регистрационной записи является требованием об оспаривании права, а не самой регистрационной записи, поэтому заявленные требования не могут быть рассмотрены без привлечения в качестве ответчика правообладателя.

В науке высказывались идеи о возможности оспаривания государственной регистрации как ненормативного правового акта, в частности, О.Е. Романова полагает возможным оспаривание акта государственной регистрации отдельно от гражданско-правового основания, ведущего к возникновению права на недвижимую вещь^{[294] [295]. Данный подход основан на ошибочном представлении о государственной регистрации как ненормативном правовом акте и, соответственно, возможности оспорить на основании ст. 13 ГК РФ.}

С решительной критикой понимания государственной регистрации в качестве ненормативного правового акта выступила Н. Коршунова. По ее мнению, ст. 13 ГК РФ говорит о тех актах государственных органов, которые устанавливают какие-либо права и обязанности, акт же государственной регистрации имеет другое значение, а именно подтвердить возникновение гражданских прав и обязанностей по основаниям, предусмотренным в законе. Кроме того, акт государственной регистрации не имеет текстуального

306

выражения .

Т.П. Подшивалов приводит схожие аргументы, в частности акт государственной регистрации носит правоподтверждающий, а не

распорядительный характер, в действиях по проведению регистрации не выражаются какие-либо юридически властные волеизъявления регистрирующего органа, законодательство Российской Федерации не устанавливает такого способа защиты гражданских прав, как признание недействительным акта государственной регистрации права или свидетельства о государственной

307

регистрации .

Окончательной точкой в поставленном вопросе служит п. 56 Постановления № 10/22, согласно которому зарегистрированное право на недвижимое имущество не подлежит оспариванию в порядке рассмотрения дел, возникающих из публичных правоотношений.

Действия регистратора могут подлежать оценке в порядке рассмотрения дел, возникающих из публичных правоотношений, с точки зрения соблюдения процедуры, при этом изменение сведений ЕГРП на основании судебного акта будет допустимым лишь при условии, если это не повлечет нарушения прав и законных интересов других лиц. Анализ судебной практики свидетельствует о востребованности подобной защиты в случаях неправомерного отказа регистрирующего органа в совершении регистрационных действий, их незаконного приостановления и др. Данные отношения носят ярко выраженный публично-правовой оттенок и никаким образом не могут затрагивать спор о праве.

Таким образом, признание недействительной государственной регистрации как ненормативного правового акта является ненадлежащим правовым средством и, соответственно, не может быть включено в систему средств защиты вещных прав.

Подводя итоги, необходимо обратить внимание на следующие выводы:

- признание вещного права отсутствующим входит в систему вещноправовых средств защиты гражданских прав;

- критически следует оценивать преобладающий в науке и судебной практике подход квалификации исследуемого средства в качестве негаторного, а равно предложение считать его полноценным самостоятельным способом защиты;

- de lege lata признание вещного права отсутствующим как правовое средство является разновидностью закрепленного в ст.12 ГК РФ универсального способа

³⁰⁷ Подшивалов Т.П. Судебная практика о порядке оспаривания зарегистрированного права на недвижимость / Т.П. Подшивалов // Право и экономика. - 2013. - №2(300). - С. 75-79.

защиты - признания права. Обнаружив соответствие исследуемого средства закрепленному в законе способу, следует признать его надлежащий характер.

- de lege ferenda целесообразно включить специальную норму, посвященную признанию вещного права отсутствующим в ст.232 проекта Федерального закона № 47538-6, дополнив п.4 в следующей редакции:

«4. В случае нарушения абсолютной правовой связи, выраженном в юридическом присвоении зарегистрированного вещного права или его обременении несуществующими, а равно несоответствующими заявленным качествам вещными правами, может быть предъявлено требование о признании вещного права отсутствующим».

- поскольку государственная регистрация вещного права в силу своей природы носит правоподтверждающий характер, признание недействительной государственной регистрации как ненормативного правового акта является ненадлежащим средством защиты.