§ 2. Конституционные основы уголовно-правовой охраны собственности

Уголовное законодательство Российской Федерации и Кыргызской Республики определяется положениями Конституции и общепринятыми принципами и нормами международного права. Основными законами рассматриваемых государств фиксируется равный статус всех форм собственности.

формы собственности, так как государство не напрямую управляет экономикой, а главным механизмом управления экономики выступают рыночные отношения¹. В этой связи государство соблюдает следующие принципы: обеспечения свободы частнопредпринимательской деятельности и соблюдение защиты интересов собственников в разумных пределах, то есть в тех границах, когда они не нарушают правосубъектность других физических и юридических лиц.

Конституционные основы собственности базируются на двух фундаментальных началах: во-первых, свобода и неприкосновенность собственности как естественное и неотчуждаемое право личности и человека; во-вторых, социальный аспект собственности, связанный с обязательством государства в их охране.

Для обеспечения конституционной гарантии охраны собственности необходим уголовно-правовой механизм. Если речь идет о механизме права, то следует отметить, что это способность права оказывать воздействие на личность, общность людей для обеспечения ими соблюдения, исходя из принципов и предписаний права, правомерной деятельности по достижению фактических результатов^{[44] [45].}

Как отмечает Е.В. Лысенко, функция охраны общественных отношений уголовным законом возникает с момента вступления его в законную силу^[46]. Однако следует заметить, что собственность является не только объектом охраны уголовного законодательства, но и институтом межотраслевого регулирования, где уголовные запреты, наделенные наиболее строгими мерами принуждения, как одно из звеньев механизма конституционного права, выступают, по сути, тем инструментом обеспечения гарантии неприкосновенности отношений собственности.

уровень общественных отношений в сфере собственности регулируется гражданско-правовым законодательством, но «в конкретной ситуации» законодатель прибегает к регуляции и защите права собственности в рамках уголовного и уголовно-процессуального права¹. В последнем случае уголовно­правовые отношения рассматриваются в рамках не предупреждения, а включаются в активную фазу уголовно-правовой охраны с учетом конкретного отношения субъекта, совершившего противоправное деяние. По справедливому замечанию Г.Ф. Киевой, уголовно-правовой механизм по обеспечению собственности охватывает все аспекты уголовно-правовых отношений, как с момента информативного воздействия на общество норм уголовного закона, так и специального воздействия лиц, совершивших преступления против собственности^{[47] [48]. Подтверждением тому служат результаты анкетирования представителей профессорско-преподавательского состава и аспирантов (адъюнктов). Так на вопрос: «Чем характеризуется уголовно-правовая охрана собственности?» половина респондентов отметили, что как правовой комплекс уголовно-правовой охраны включает в себя превентивную функцию уголовного закона; принятие мер уголовно-правового реагирования на совершение преступлений против собственности, а также уголовную политику в сфере противодействия преступлениям против собственности (см. приложение 4 и 5).}

В свою очередь, конституционные нормы, направленные на неприкосновенность собственности, играют двойственную по своей правовой природе роль.

Во-первых, признание собственности как основы конституционного строя предопределяет то, что собственность - в своем роде базисный элемент для построения правового и экономически развитого государства, показатель

степени обеспечения свободного владения, пользования и распоряжения основными средствами производства и средствами потребления. Экономическая свобода юридических и физических лиц, предопределямая положениями Основного закона, создает систему хозяйствования, базирующегося на ресурсах, имеющиеся в государстве, и тем самым составляет основу для дальнейшего экономического развития страны.

Во-вторых, конституционная фиксация прав собственности как неотчуждаемой составляющей прав и свобод человека и гражданина направлена на реализацию имущественных отношений и защиту результатов его трудовой, предпринимательской, творческой и интеллектуальной деятельности. Ст. 35 Конституции Российской Федерации и ст. 42 Конституции Кыргызской Республики указывают на незыблемость отношений собственности и признания их в качестве личных прав гражданина и человека.

Отличительная черта норм Конституций, как Российской Федерации, так Кыргызской Республики, - то, что, являясь политическим и юридическим документом, они не содержат санкций. Тем не менее, в определенных случаях указывается о наличии соответствующей ответственности. Так, когда речь идет об отношениях собственности, в тексте Конституции, как правило, отражены нормы о взятии государством обязанности обеспечения таковых гарантий: «Кыргызская Республика, указывается в п. 4 ст. 12, защищает собственность своих граждан и юридических лиц...»¹. В целом конституционные нормы предопределяют развитие правовой системы государства, которая не должна отходить от курса, заложенного в конституционных нормах. Расширенное толкование конституционных положений о собственности и обеспечение соблюдения находятся в нормативно-правовых актах, в решениях всей судебной системы и иных подзаконных нормативных актах. Закрепление в нормативно­правовых нормах соответствующих положений в целом закрепляет институт собственности как совокупности прав и обязанностей, направленных на

регулирование близких и взаимосвязанных норм, образуя самостоятельную группу. В тексте Основного закона нашли отражение самостоятельные и обособленные по сути нормы, в целом образующие правовой институт собственности, находя отражение в отраслевых законодательствах. Это исходит от существующей иерархии структуры законодательства. Соблюдение конституционных положений, а также провозглашение ценностью института собственности является основанием для его дальнейшего развития и нормального функционирования законотворческой деятельности в данном направлении.

Нормы конституции, отличаясь лаконичностью, тем не менее, содержат ориентиры, следование которым обязательно для граждан, общества, государства в целом. Функцией государства является обеспечение защиты, с использованием иных нормативно-правовых инструментов (уголовно-правовые, административно-правовые, гражданско-правовые и т. д.) в зависимости от характера и масштаба посягательства на конституционные нормы¹.

Гарантия свободы отношений собственности, заложенных в конституционных началах и соответствующих международно-правовых актах, в полной мере отражена в задачах и принципах уголовного закона. Как уже отмечалось в ст. 1 соответствующих УК РФ и УК КР указано, что руководящими принципами для уголовного законодательства являются нормы Конституции и международные акты. В ст. 2 УК определяется цель уголовного законодательства, как России, так и Кыргызстана - охрана собственности.

Следует выделить несколько особенностей связи норм Конституции с Уголовным кодексом в аспекте обеспечения охраны собственности.

1. Нормы конституции носят «общие очертания», и формы соединения имеют абстрактный характер и косвенную отсылку, которая выражается в формально-правовом регулировании правовых отношений^{[49] [50].}

2. Как правило, конституция как правовой акт не имеет санкций. Данная прерогатива правового воздействия возложена на уголовный закон и иные отраслевые законодательства. При этом Конституция очерчивает границы применения указанных санкций. В ст. 20 Конституции Кыргызской Республики устанавливается запрет на принятие подзаконных нормативных правовых актов, ограничивающих права и свободы человека и гражданина. Законом не могут устанавливаться ограничения прав и свобод в иных целях и в большей степени, чем это предусмотрено Конституцией.

3. Об отношениях собственности указывается в двух сферах конституционного регулирования: в частности, собственности как неотъемлемой составляющей прав и свобод гражданина и человека и в качестве основы конституционного строя (ст.

4. В нормах Конституции отражено многообразие форм собственности, а в уголовном законе, как правило, данный аспект соблюдается без конкретизации форм собственности в уголовно-правовых нормах, предусматривающих ответственность за преступления против собственности¹.

5. Дифференцированная позиция о материальной и интеллектуальной собственности, заложенная в структуре Конституции, соблюдается в системе уголовного закона.

Конституционная норма об институте собственности, заключенная в праве пользования, владения и распоряжения имуществом, дает представление о его материальной природе, позволяя отграничить от интеллектуальной собственности. Отдельные авторы указывают об их объединении^{[51] [52]. Такая позиция реализована в Уголовном кодексе Республики Казахстан, где имущественные преступления рассматриваются в одной главе «Уголовные}

правонарушения против собственности». Уголовно-правовая доктрина Российской Федерации и Кыргызской Республики основывается на соблюдении материальной составляющей, исходя из содержания правового регулирования отношений собственности. В конституционном и уголовном отраслевых законодательствах понятие «имущество» раскрывается в нормах гражданско- правового законодательства.

Возможно ли совпадение конституционно-правового смысла имущества с понятием, представленным в отраслевом праве? Конституционный Суд РФ раскрывает понятие имущества, учитывая положения 1 Протокола № 1 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод; и их толкования ЕСПЧ¹. Понятием «имущество» охватываются, как в классическом их понимании, вещи, принадлежащие частным и юридическим лицам на праве собственности, так и иное имущество, обладающее определенной экономической ценностью, т. е. качеством экономического актива^{[53] [54]. Тем не менее, в тексте самой Конституции не дается толкование имущества, поскольку предполагается, что расширенное определение можно найти в отраслевом гражданско-правовом законодательстве.}

Однако понятия «собственность» и «право собственности» выражают соотношение содержания и формы одного и того же социального явления^[56]. В этом случае право собственности в Основном законе России имеет более широкое значение, чем в гражданском и уголовном праве^[57].

Исходя из позиций Конституционного Суда, который в своих решениях понятием «имущество», указанным в ст. 35 Конституции и положениях, содержащихся в ч. 1 ст. 8 и ч. 1 ст. 34, охватывает любое имущество, предполагающее реализацию прав собственности, включая вещные права¹ и права требования².

Другой немаловажный аспект - отсутствие противоречия между уголовным законодательством и конституционным нормами. С.А. Маркунцов отмечает, что, несмотря на постоянное внесение изменений в текст УК РФ, нельзя с полной уверенностью сказать, что уголовный закон соответствует Конституции. Проблему конституционной обоснованности положений Уголовного кодекса целесообразно рассматривать в двух аспектах: в целом, в конституционной обоснованности Особенной части УК, и в частности, в конституционности отдельных ее уголовно-правовых запретов¹.

Важнейшим элементом конституционной гарантии охраны института собственности выступает то, что он является объектом уголовно-правовой охраны. Профессор А.Э. Жалинский сложность определения конституционных оснований в уголовном праве связывает с наличием следующих моментов:

- абстрактность соотношения норм, отражённых в Основном законе, с уголовным законом, что в итоге вызывает трудности при их выявлении, а в определенной степени эта связь носит несогласованный характер;

- противоречия между конституционными нормами и уголовным законом, что связано с наличием в нормах состязательности защиты личности и собственности;

- недостаточное внимание условиям оценки обоснованности уголовного закона положениям Конституции¹.

В основе любого уголовно-правового запрета - социальные истоки, то есть факторы, оказывающие влияние на их формирование и дальнейшую реализацию. В этой связи Конституция оказывает влияние при принятии уголовно-правовых норм и их функционировании^{[58] [59]. В.Д. Зорькин отмечает: «Конституционные нормы не должны вступать в жесткое противоречие с реальностью...»[60]. Создание главного для страны юридического акта должно осуществляться с учетом складывающейся экономической, политической и социальной ситуации.}

Уголовное законодательство и Основной закон, указывая на вещную природу отношений собственности, ориентированы на толкование данного понятия посредством категориального аппарата гражданско-правового законодательства. Одной из причин единого понимания можно назвать то, что рассмотрение имущества как предмета преступного посягательства - давняя традиция, а правовая отрасль о конституционализме - достаточно молодая наука, которая вобрала в себя правовые конструкции различных отраслей права. Это объясняется, по мнению Ю.Л. Шульженко, тем, что «указанные объекты конституционного регулирования сформулированы в общем плане и направлены на то, чтобы показать общее в интересующей проблеме, свойственное для всех законов...»^[61]. Определенно, в уголовном законе и в его применении должна присутствовать конституционность. М.И. Степанов связывает данную категорию с системой представлений об общедемократических, общецивилизационных политико-правовых ценностях государственно­организованного общества^[62]. Незыблемость Конституции главным образом

обеспечивается превентирующей и карательной функцией правового инструмента - уголовного законодательства. Деяния, содержащиеся в главах 21 УК, препятствуют нормальному функционированию отношений собственности, заключенному в том, что лицо (собственник), пользуясь, распоряжаясь, владея, по своему усмотрению может осуществлять передачу (дарение, наследование, аренда и т. д.). Общественная опасность такого рода преступлений заключается в нарушении звеньев взаимоотношений, приводящем к их прекращению¹.

Немаловажным моментом на стадии формирования уголовно-правовых норм является необходимость соблюдения конституционных принципов, а также то, что определенное поведение ведет к масштабному нарушению ценностей и благ конституционных норм. С другой стороны, предопределяется исключение избыточного ограничения прав и свобод, при этом в неразрывной связи конституционной целесообразности, исходя из состояния общественных отношений и реалий^{[63] [64]. Аналогичный вывод сформулирован Конституционной палатой Верховного Суда Кыргызской Республики: «Право собственности, определенное Конституцией Кыргызской Республики, предполагает не только возможность реализации собственником права на владение, пользование и распоряжение имуществом, но и несение бремени содержания, принадлежащего ему имущества»[65].}

Конституциональное правосознание и законность выражаются в нормах действующего уголовного законодательства, в первую очередь, в необходимости соблюдения норм Конституции, так как, по сути, любая норма уголовного закона - это более конкретизированное продолжение сжатых по своей природе охранных норм Основного закона. В этом и заключается связь Конституции и уголовного законодательства. Именно дух Конституции должен быть в каждой норме уголовного закона. Любое преступление необходимо рассматривать в первую очередь как посягательство на конституционные гарантии. Важно учитывать, что в каждой отрасли права соблюдается определенная автономность. Сами конституционные нормы не могут применяться при установлении преступности и наказуемости деяния, так как определяются строго уголовным законом. Этим и объясняется содержание в общей части «дублированных» общеправовых конституционных гарантий.

Соблюдение конституционных принципов предопределяет те рамки, которые должны соблюдаться при формировании уголовного закона и являться теми целями и задачами, которые ставит перед собой уголовный закон. В разделе I Уголовного кодекса, как Российской Федерации, так и Кыргызской Республики, отражены принципы, которые можно признать основополагающими идеями, закрепленными в основном акте государства.

В диспозиции уголовно-правовых норм Особенной части или в квалифицирующих признаках ряда составов преступлений главы 21 УК отмечается наличие дополнительных объектов уголовно-правовой охраны, самостоятельных конституционных ценностей.

К примеру, в п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ указывается квалифицированный состав кражи из одежды, сумки или иной ручной клади, находящейся при собственнике. Совершение такого рода хищений сопряжено с максимально близким приближением к собственнику вопреки желанию лица. В ст. 22 Конституции РФ говорится: «Каждый имеет право на свободу и личную

неприкосновенность»¹. Основным законом допускается ограничение данной гарантии лишь на основании судебного решения. В преступлениях, связанных с хищением чужого имущества, содержится такой квалифицирующий признак, как незаконное проникновение в жилище. В ст. 25 Конституции РФ отмечается неприкосновенность жилища, недопустимость проникновения в него против воли проживающих лиц.

В ст. 30 Конституции Кыргызской Республики говорится: «Каждый имеет право на неприкосновенность жилища и иных объектов, находящихся у него в собственности или ином праве. Никто не может проникать в жилище и иные объекты против воли человека, в пользовании которого они находятся»². Столь широкая трактовка не позволяет проводить разграничение по степени общественной опасности в зависимости от типа помещения, как это сделано в ст. 158 УК РФ. В и. 2 ч. 3 ст. 164 УК КР квалифицирующий признак кражи излагается таким образом: «совершенное с проникновением в жилище или иное хранилище».

В составах грабежа, разбоя и вымогательства нарушается конституционная гарантия личности. Объективная сторона вымогательства, наряду с угрозой применения насилия или порчи имущества, также включает угрозу распространения сведений, которые потерпевший желает оставить в тайне, так как их разглашение несет вероятное причинение существенного вреда правам или законным интересам лица и его близких. Таким образом, диспозиция вымогательства включает в себя как способ совершения преступления, связанный с нарушением конституционной гарантии неприкосновенности частной жизни, защиты чести и достоинства, указанной в ст. 29 Конституции Российской Федерации.

Согласно ст. 49 Конституции Кыргызской Республики государство обеспечивает сохранность исторических памятников и иных объектов

культурного наследия, которая гарантируется уголовно-правовыми охранительными нормами ст. 169^[66] УК КР «Хищение особых предметов» и ст. 175 УК КР «Разрушение или повреждение объектов исторического наследия, объектов природы».

Состав преступления, предусмотренного в ст. 172² УК Кыргызской Республики, устанавливает ответственность за самовольный захват помещения и нацелен на установление уголовно-правового запрета на самовольное пользование чужой собственностью, которое приводит к нарушению конституционной гарантии, установленной ст. 46 Конституции КР: «Никто не может быть произвольно лишен жилища». Однако, на наш взгляд, излишними являются указания в диспозиции статей 172¹, 172² УК КР «независимо от форм собственности».

Конституция провозглашает равную степень охраны собственности в независимости от ее принадлежности. В уголовном законодательстве применяется квалифицированное молчание законодателя, т. е. демонстрируется полнота регулирования и отказ применения правотворческого инструментария в зависимости от форм собственности. В уголовном законодательстве России положение о причинении значительного ущерба применяется в случае, когда потерпевшей стороной признается физическое лицо. Следует согласиться, что чаще совершаются преступления в отношении имущества физических лиц¹. Содержание такого правила указывает на некоторую несогласованность и отступления от принципа равноправия форм собственности, так как не берутся во внимание нарушенные экономические интересы юридических лиц. При этом соответствующий пункт примечания ст. 158 УК РФ применяется при квалификации состава умышленного уничтожения или повреждения имущества, так как в диспозиции ст. 167 УК РФ содержится в качестве последствия причинение значительного ущерба. В и. 2 примечания к ст. 164 УК Кыргызской

Республики раскрывается определение и размеры стоимостного критерия, но без указания правосубъектности потерпевшего. В действительности сложился стереотип, что юридическое лицо как обладатель общего имущества отличается большим по объему активом. В этой связи примечателен законодательный опыт Республики Беларусь. В примечании к главе 24 УК Республики Беларусь устанавливаются нижние пределы привлечения к уголовной ответственности за посягательства на имущество юридического лица, которые, как правило, выше по сумме ущерба по сравнению со случаями, где в качестве потерпевшего выступает физическое лицо.

В международном Пакте о гражданских и политических правах в ст. 11 провозглашается недопустимость лишения свободы лишь на основании невыполнения лицом договорного обязательства¹. Данный принцип дословно отражен в Конституции Кыргызской Республики. Поэтому при квалификации мошенничества, присвоения и растраты, где предусматривается составление фиктивного или ложного соглашения, необходимо установить признаки преступления и строго отграничивать преступное деяние от гражданско- правового деликта.

Уголовно-правовые нормы, содержащиеся в главе 21 Уголовного кодекса, нацелены на охрану отношений собственности и на обеспечение экономической свободы. Определенная несогласованность как в УК КР, так и в УК РФ, имеется во внутрисистемной структуре в рамках родового объекта, но тем не менее это не противоречит положениям Основного закона. Данные недостатки устраняются расширенным толкованием решений Конституционного Суда РФ и Конституционной палаты при Верховном Суде КР.

С момента принятия российского уголовного законодательства ряд норм, предусматривающих ответственность за преступления против собственности, подвергались правовому изучению на предмет их соответствия конституционным положениям. В частности, это коснулось отдельных частей ст.

166 УК РФ на предмет несоответствия нормам Конституции, так как они не в полной мере обеспечивали право граждан на возмещение ущерба. В своем решении Конституционный Суд Российской Федерации указал на необходимость внесения изменений и дополнений рассматриваемой уголовно­правовой нормы.

Исходя из логики принятого решения Конституционного суда Российской Федерации, можно отметить на наличие несовершенства действующей редакции ст. 172 УК КР «Неправомерное завладение автомобилем или иным автотранспортным средством», так как в законодательной конструкции нормы не определяется размер причиненного ущерба.

Конституционный Суд РФ установил противоречие ст. 159⁴ УК РФ «Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности». Орган российского конституционного правосудия обратил внимание на рассогласованность санкций ст. 159 и ст. 159⁴ УК, приводящую к нарушению принципа равноправия граждан, созданию неоправданных преференций при очевидности большего экономического вреда в результате совершения мошенничества в сфере предпринимательской деятельности.

Соответствующие проблемы обнаруживаются при изучении норм Уголовного кодекса Кыргызской Республики, в кодексе наличиествуют юридические дефекты, связанные с установлением наказуемости деяний против собственности, указанных в ст. 169^l УК КР «Хищение предметов или документов, имеющих историческую, научную, художественную и культурную ценность». В санкции уголовно-правовых норм главы 21 неоднократно вносились противоречащие друг другу изменения, направленные на депенализацию ряда норм, в отношении нижних и верхних пределов санкций. Так, например, основной состав хищения предметов и документов, имеющих особую ценность, предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от трех до пяти лет со штрафом в размере до 50 расчетных показателей. А между тем, квалифицирующий состав ч. 2 ст. 169¹ УК КР при совершении хищения группой лиц, группой лиц по предварительному сговору,

организованной группой или повлекшего ущерб в значительном размере, наказывается аналогичным образом, но без указания нижнего предела. Более того, при сопоставлении с наиболее опасной формой хищения - разбоем с аналогичным квалифицирующим основанием получается, что степень общественной опасности специальной формы хищения на порядок ниже. Так, ч. 2 ст. 168 УК КР предусматривает лишение свободы на срок от трех до семи лет лишения с конфискацией имущества. Рассогласованность наказания ведет к нарушению и нивелирует попытки по придания важного статуса предметам, представляющим особую ценность.

Ряд авторов отмечают необоснованность крайне спорной новеллы в ч. 3 ст. 158 УК РФ, касающейся тайного хищения путем врезки в нефтепровод, нефтепродуктопровод и газопровод. М.В. Степанов указывает на то, что вопреки указанию о соблюдении равенства в охране частного и публичного имущества указанный уголовно-правовой запрет нацелен на защиту экономических интересов крупных собственников^[67]. С такой трактовкой можно согласиться лишь отчасти, так как от функционирования указанной категории имущества зависит в целом экономическая безопасность государства. Кроме того, в законодательной конструкции нет прямого указания формы собственности - как показателя принадлежности того или иного имущества субъекту экономического присвоения².

При рассмотрении главы 21 УК можно обнаружить элементы дифференциации в зависимости от форм собственности путем выделения способа совершения преступления, указывающего на принадлежность

имущества определенному субъекту, при описании предмета преступления или потерпевшего.

К ним следует отнести новые составы мошенничества - выделение публичной собственности в мошенничестве в сфере выплат (ст. 159² УК РФ). Необходимо согласиться, что для «выравнивания» уголовно-правовой охраны представляется важным рассмотреть вопрос о защите законных интересов инвесторов, учредителей премий и фондов. Действующие нормы глав 21 УК Российской Федерации и Кыргызской Республики не в полной мере соблюдают конституционные начала о равной охране форм собственности: повсеместно применяются казуистичные приемы выделения той или иной формы собственности, что, в свою очередь, влияет на различную информационно­предупредительную роль уголовного закона^[68].

Несоответствие обнаруживается при выделении в ст. 165 Уголовного кодекса Кыргызской Республики в качестве самостоятельной формы хищения, исходя из характера предмета преступления. При сопоставлении квалифицирующих признаков, указанных в ч. 2 ст. 164 УК «Кража» и ч. 2 ст. 165 УК, в качестве квалифицирующего признака тайного хищения называется завладение чужим имуществом в размере значительного ущерба. Так, более суровое наказание предусматривается за хищение домашнего скота, чем иного вида имущества, при их одинаковой стоимости. В справке-обосновании об исключении из УК КР ст. 165 «Скотокрадство». Министерством юстиции Кыргызской Республики отмечалось, что данная уголовно-правовая норма усугубляет положение граждан. Инициатива об исключении такой формы хищения из Уголовного кодекса не нашла поддержки, так как, по мнению Жогорку Кенеша (высшего законодательного органа - прим.авт.) и Министерства внутренних дел Кыргызской Республики, наблюдается тенденция роста такого характера преступлений, и исключение ст. 165 УК КР

преждевременно¹. Другая причина связана с преобладающей позицией в секторе экономики Кыргызской Республики сельского хозяйства, которое затрагивает треть населения^{[69] [70].}

Выводы. Конституционные начала уголовного закона заключаются в соблюдении в уголовном законе равной защиты собственности в независимости от ее форм; усилении ответственности при посягательстве на несколько конституционных ценностей; в различной доктрине охраны интеллектуальной собственности; в особом порядке исключения противоречия и несоответствии уголовно-правовых норм Основному закону государства. Конституционные основы не только раскрывают правовую природу собственности, но и определяют границы применения репрессий уголовного закона в случае нарушения общественных отношений собственности; исключают возможность их применения, когда эти нарушения носят регламентированный характер при ограничении прав собственника в силу определенных обстоятельств (реституция, арест).