§2. Судебно-правовые позиции Высшего Арбитражного Суда РФ и правовые позиции Конституционного Суда РФ

Актуалвноств проблемні соотношения рассматриваемвіх в настоящем параграфе правоввіх позиций связана с многократно упоминаемвш нами Постановлением Конституционного Суда РФ от 21 января 2010 г.

Приведенная оценка, на наш взгляд, ввіражает толвко «внешнюю» фабулу дела и является распространенной. Кроме того, она достаточно точно отображает логику законодателя, обеспечившего в силу прямвіх указаний Конституционного Суда РФ соответствующую конституционализацию положений АПК РФ, достоверно сохраняющуюся и в редакции, связанной с упразднением ВАС РФ^[561]. Другие процес су алвнвіе кодексві также конкретизируют основания для пересмотра дела в судебном порядке, назвівая признание КонституциоHHBiM Судом РФ закона, примененного судом в деле, не соответствующим Конституции РФ, HOBBiM обстоятелвством^[562].

Отметим, что следствия проведенной конституционализации нередко неоправданно драматизируются, связвіваются с угрозами «девятого вала» судебнвіх исков о пересмотре судебнвіх актов В СВЯЗИ C ВВІЯ в л е H HBIM Конституцио HHBIM Судом РФ конституцио HHO-право ВВІ M C MBIC лом примененнвіх в конкретном деле норм^[563]. Ошибочности таких представлений, по нашему мнению, основвівается на «расширителвном» толковании собственно правосудной компетенции Конституционного Суда РФ, с одной сторонні, и неоснователвном принижении роли в осуществлении правосудия внісших судов (теперв уже толвко Верховного Суда РФ), с другой сторонні. Разумеется, арбитражнвіе судні не могут преодолеватв решения Конституционного Суда РФ в силу ст. 118, 125 - 128 Конституции РФ, однако возможность требовать пересмотра ранее принятых решений судов (и иных органов) есть только специфическая форма поощрения конкретных граждан, инициатива которых обусловила принятие Конституционным Судом РФ по жалобе на нарушение их конституционных прав и свобод, решения о признании неконституционным закона (иного нормативного правового акта) или его отдельного положения. Дела этих заявителей подлежат пересмотру компетентными органами, невзирая на истечение пресекательных сроков и независимо от того, определены ли соответствующие основания для пересмотра дела в иных, помимо Закона № 1 - ФКЗ, актах^[564]. Другие лица, чьи дела также были разрешены судами на основании актов, признанных неконституционными, при этом не являясь участниками конституционного судопроизводства, могут претендовать на пересмотр их дел в установленных федеральным законом случаях, то есть с использованием закрепленных другим законодательством матер пально-правовых оснований и процессуальных институтов^[565]. Причем именно ВАС РФ можно поставить в заслугу появление конституционно-правового установления, согласно которому наличие материальных и процессуальных предпосылок, а также возможных препятствий для пересмотра основанных на неконституционных актах решений (например, в связи с истечением срока исковой давности либо пропуском срока для возобновления дела по вновь открывшимся обстоятельствам), подлежат установлению по заявлению гражданина или уполномоченного должностного лица тем судом, к компетенции которого отнесен такой пересмотр, при соблюдении общих правил судопроизводства^[566].

Гораздо более достоверной и опасной представляется нам угроза того, что на практике нередко судві прибегают к различным казуистическим уловкам, чтобві не исполнятв решения Конституционного Суда РФ, и причиной тому «желание настояти на правилвности своего решения и непринятие чужого толкования как более правилвного»^[567].

Вероятно, наиболее принципиалвнвіе критические суждения применителвно к рассматриваемому постановлению Конституционного Суда РФ ввісказал Г.А. Жилин, первоначалвно в статусе Судви Конституционного Суда РФ в своем Особом мнении, а затем и в научнвіх публикациях. Его позиция сводится к утверждению, что определение или изменение в постановлении Пленума или Президиума ВАС РФ практики применения правовой нормві представляет собой, по сути, симбиоз надзорного производства и производства по пересмотру судебного постановления по новому обстоятелвству (ч. 8.1 ст. 299 АПК РФ) и означает отступление от правовой природні, изначалвно присущей пересмотру вступивших в законную силу судебнвіх постановлений по вновв открвівшимся или повнім обстоятелвствам как специфическому способу обеспечения их правосудности в системе проверочнвіх производств^[568].

Наиболее соотнесеннвш с темой нашего исследования представляется анализ Постановления Конституционного Суда РФ от 21 января 2010 г. № 1-П, представленный В.И. Круссом^[569]. Нелвзя не согласитвся с ученвш в том, что для адекватного восприятия принятого решения важно знатв его предвісторию. Остановимся на ней с учетом исключителвной важности вопроса. Пленум ВАС

РФ принял Постановление от 14 февраля 2008 г. № 14^[570] «О внесении дополнений в Постановление Пленума ВАС РФ от 12 марта 2007 № 17 «О применении АПК РФ при пересмотре вступивших в законную силу судебнвіх актов по вновв открвівшимся обстоятелвствам». В этом Постановлении, истолковав нормативнвіе положения и. 1 ст. 311 и ч. 1 ст. 312 АПК РФ, Пленум ВАС РФ приравнял ко вновв открвівшимся обстоятелвствам определение практики применения положений законодателвства (смвісла этих положений) в правоввіх позициях ВАС РФ, содержащихся в Постановлении Пленума ВАС РФ или Постановлении Президиума ВАС РФ, в том числе принятого по резулвтатам рассмотрения другого дела в порядке надзора.

Конституционный Суд РФ указал, что сформированный в резулвтате ввішеназванного истолкования механизм пересмотра судебнвіх актов по вновв открвівшимся обстоятелвствам: 1) ввітекает из полномочий ВАС РФ, закрепленнвіх в ст. 127 Конституции РФ (дача разъяснений по вопросам судебной практики) и 2) не может бвітв признан нарушающим конституцио ннвіе критерии законного суда и независимости судей исключительно на том основании, что Пленум ВАС РФ дал более широкое истолкование положений АПК РФ, продиктованное потребностями арбитражного судопроизводства.

В.И. Kpycc задается вопросом, что это за потребности, которые, с позиций ортодоксального восприятия российской правовой системы, входят в противоречие с принципом разделения властей и приемлемы ли они. И отвечает: поскольку речь идет о защите и обеспечении прав и свобод человека, такие «потребности» «нельзя поставить под угрозу даже в связи с угрозой «нарушения» указанного конституционного принципа, во-первых. Сами же конституционные принципы не могут быть нарушены постольку, поскольку они учитываются в связи этими потребностями, во-вторых. Так проявляется высшая

ценность человека, его прав и свобод как альфа и омега конституционного правопонимания»^{[571] [572].}

По мнению ученого, мотивируя принятое решение, Конституционный Суд РФ дал единственно возможное обоснование обозначенной конституционной коллизии. Согласно расставленным КС РФ акцентам, само по себе расширительное толкование норм закона высшим судом в руководящих разъяснениях нижестоящим судам (судьям) может нарушить конституционные критерии независимости судей, причем, даже если такое расширительное толкование было обусловлено потребностями судопроизводства .

Далее отмечается, что исходя из значения конституционных положений, никто не вправе вторгаться в компетенцию судов как органов судебной власти в рамках осуществляемого ими правосудия: ни ВАС РФ, ни даже Конституционный Суд РФ. Однако последний имеет исключительное право легитимной конституционной интерпретации любых нормативных правовых положений и, принимая данное постановление, он осуществил конституционную доработку выявленных ВАС РФ смыслов законодательных положений, «утвердив их окончательно в качестве конституционно-правовых.

И здесь мы подходим к главному, на наш взгляд, доводу, проясняющему и особую природу судебно-правовой аргументации высших судов, выраженной в их руководящих разъяснениях, и «безопасность» такого воздействия на суды,

«проникновения» в механизм принятия судебного решения для

конституционного принципа независимости судей. Как подчеркнул Конституционный Суд РФ, разъяснения эти в любом случае (ч. 4 ст. 170 АПК РФ) останутся возможными дополнителвнвши обоснованиями, только для принимаемых судами решений. Это и позволяет характеризовать

соответствующие формулировки, наделенные особенной адресной нормативностью как судебно-правовые позиции. «Выявить конституционноправовой смысл закона и «оформить» его общеобязательным образом - принципиально разные вещи. «Разъясняющие» полномочия высших судов направлены на поддержание (а не обеспечение) единообразия в толковании и применении норм права судами и являются элементами конституционного механизма охраны единства и непротиворечивости российской правовой системы (а не системы права)», - подчеркивает В.И. Kpycc^[574].

Судебно-правовые позиции высших судов и ВАС РФ, в частности, вполне соответствуют той модели правосудия, которая должна основываться на положениях статей 15 (ч. 1), 17, 18, 19 и 120 Конституции РФ. Тогда как правовыми позициями, нормативность которых есть величина «окончательная» и безусловная, они считаться не могут, в том числе потому, что существуют и конституционная обязанность запроса суда любой инстанции, пришедшего к выводу о неконституционности подлежащего применению закона в Конституционный Суд РФ, и возможность конституционно-правового опровержения и дисквалификации судебно-правовой позиции.

Судебно-правовые позиции ВАС РФ имели своим конституционноправовым предназначением не нормативно обязывать арбитражные суды принимать определенное решение по конкретному делу или по делам аналогичного характера (судебный прецедент), а посредством присущей им особой нормативности они должны были «настраивать» арбитражные суды на волну выработки и принятия конституционно-взвешеннвіх решений, не исключая, однако, того, что решения эти будут скорректировать с учетом судебной интерпретации фактических обстоятелвств дела, правилвно (конституционно) соотнесеннвіх с оценочнвіми правовими понятиями.

Текст Конституции РФ определяет потенциал и формат конституционнвіх преобразований как возможности в определеннвіх пределах уточняти и изменятв условия общественного компромисса, реализоввіватв правоввіе изменения, направленнвіе на совершенствование государства и социума в соответствии с внісшими мироввіми достижениями в политико-правовой сфере. В связи с этим, по мнению В.Д. Зорвкина, одной из важнейших задач является ввіработка с учетом националвнвіх особенностей концепции российского конституционализма, предполагающего «устойчивое развитие России на основе верховенства права, гражданской свободві и общественного согласия»^[575].

В конституционном контексте представляется крайне важной правовая логика, которой руководствуется судебный орган при необходимости установления приоритетов определенного правового принципа или интереса, преодоления пробелов или коллизий в праве и законе, и которая, по смвіслу конституционализации, должна базироватвея на исследовании конституционного смвісла той или иной юридической нормві и сложившейся правоприменителвной практики по рассматриваемому вопросу. Квинтэссенция такой правовой логики находит свое ввіражение прежде всего в правоввіх позициях Конституционного Суда РФ, но это не означает, что ее могут бвітв

лишены судебно-правовые ПОЗИЦИИ BBIC ш их судов, что и определяет актуалвноств их сопоставления и оценок через призму конституционализации.

Отраслевая (подведомственная) специализация правосудия не может служитв препятствием для такого сравнителвного анализа и не толвко в силу известной универ с алвности предметной подведомственности

Конституционного Суда РФ. Современная арбитражная судебная практика также должна работатв на преодоление догматических «отраслеввіх бартеров»^[576], о которвіх как об угрозе «слепого правосудия» более столетия назад писал ввідающийся ученвш Г. Ф. Шершеневич^[577].

Сегодня представляется бесспорнвш, что именно конституционнвіе нормы, лежащие в основе детализирующих их отраслеввіх положений, интегрируют политические, моралвнвіе и юридические основні националвного правового регулирования, что, по мнению И.П. Илвинского, способствует установлению гибкой и эффективной системні регулирования социалвнвіх отношений^[578]. Развивая это утверждение, можно, таким образом, говоритв о том, что конституционализация деятелвности судебной власти непосредственно определяется степенвю единообразия конституционного правопонимания и, соответственно, толкования и применения юридических норм внісшими судами Российской Федерации.

Характеризуя процедуру ввіработки правоввіх позиций Конституционнвім Судом РФ, Н.С. Волкова отмечает, что вне зависимости от категории разрешаемого им дела правовая позиция всегда исходит из уяснения им смвісла толкуемой нормы. Следователи но, данную стадию можно рассматриватв как обязательный этап в механизме формирования правовой позиции. При

осуществлении нормативного толкования данный этап обвічно дополняется изучением HHBIX конституциоHHBIX норм, имеющих отношение к толкуемому правоположению в их системной взаимосвязи. В тех случаях, когда осуществляется казуалвное толкование, например, при рассмотрении дел о конституционности нормативного правового акта, механизм формирования правовой позиции обязателвно включает изучение смвісла такого акта, что также вполне логично, так как акт, смвісл которого предварителвно не уяснен судом, не может бвітв оценен на предмет конституционности. Необходимвш этапом является сопоставление, сравнение ввіявленного смвісла

конституционной нормві и смвісла оцениваемого акта. Нередко в казуалвной ситуации КС РФ обращается к правоприменителвной практике и тем сложившимся обвічаям, которвіе могут служити исходнвім материалом для его правоввіх позиций^[579].

Кроме того, анализ практики Конституционного Суда РФ позволяет говорити о существовании различнвіх методологических приемов

формирования правоввіх позиций. Под ними, по мнению ученвіх, следует пониматв не общеизвестнвіе приемві толкования (грамматическое, логическое, систематическое, телеологическое, историческое), а определеннвіе,

сложившиеся в практике Конституционного Суда РФ, подходві к аргументированию ввісказвіваемой им точки зрения.

Важнвш приемом формирования правоввіх позиций Конституционного Суда РФ, по мнению Н.С. Волковой, может рассматриватвся обращение к научному, доктриналвному анализу. Толкование судвями Конституционного Суда РФ норм права всегда представляет собой научно-теоретическое толкование, во многом основанное на собственном мировоззрении. При формировании правовой позиции научнвіе, общетеоретические суждения и умозаключения,

представляющие собой доктринальное неофициальное толкование, не только косвенным образом влияют на тот или иной вывод суда, но и в отдельных случаях выступают в качестве дополнительной аргументации его правовой позиции. Обращение к доктринальному анализу подкрепляется привлечением к рассмотрению значительного количества дел экспертов, обладающих высоким уровнем специальных познаний.

Однако, на наш взгляд, было бы преувеличением утверждать, что все правовые позиции Конституционного Суда РФ отображают научную логику анализа, на котором они базируются. Наиболее наглядным образом это находит отражение в формулировках особых мнений судей Конституционного Суда РФ. В этой связи необходимо отметить, что в современной доктрине до настоящего времени не завершена дискуссия относительно того, могут ли индивидуальные особые мнения либо консолидированная позиция меньшинства судей, участвующих в рассмотрении дела, рассматриваться в качестве самостоятельной правовой позиции.

Представляется, что ответ на этот вопрос должен быть отрицательным, поскольку указанные мнения не приобретают «автономного» регулирующего значения и лишены признака общеобязательности. Так, с точки зрения Д.А. Басангова, особое мнение судьи является его правовой позицией, выражаемой на основе принципа независимости судей и представляющей собой симбиоз компетентного (профессионального) и доктринального (научного) толкования. Указанная позиция может базироваться на ранее сформулированных теоретических конструкциях, которые фокусируются на определенной модели конституционно-правового регулирования. Воздействуя на правосознание, особые мнения как «индивидуальные правовые позиции» формируют доктринальные подходы, одновременно выступая основой для эволюции частных мнений, их трансформации в тенденции и научные новеллы. Особые мнения, высказанные в рамках рассмотрения конкретного дела, отличаются от

мнения большинства участвующих в голосовании судей, однако, это не свидетельствует о том, что, автор особого мнения считает правовую позицию большинства необоснованной. Основанием для несогласия с решением Конституционного Суда РФ, обоснованно замечает Д.А. Басангов, «может быть иная теоретическая конструкция, положенная в основу аргументации и выводов, признание другой модели конституционно-правового регулирования, по мнению судьи, наиболее соответствующей фактическим обстоятельствам разрешаемого дела, предложение иного варианта толкования затронутых в деле норм и прочие доводы, используемые для обоснования не совпадающей с мнением большинства точки зрения судьи, изложившего свое особое мнение». Тем не менее, несмотря на доктринальную значимость особого мнения, оно не имеет юридической силы^[580].

Соглашаясь с большинством приведенных Д.А. Басанговым доводов, отметим, что предлагаемая нами дифференциация «судебных элементов» системы права, не исчерпывается уровнем высших судов. Последовательное использование таких, например, понятий как «доктринальная позиция судьи Конституционного Суда РФ» или «позиция арбитражного суда» может избавить от многих недоразумений и на практике, и в научно-теоретическом диалоге. Понятно, что имел в виду бывший председатель ВАС РФ А.А. Иванов, когда утверждал на VIII съезде судей Российской Федерации, что «каждый судья имеет право, изучив правовую позицию высшего суда и аргументировав, почем}'' в этом деле она неприменима, отказаться от нее и сформулировать свою»^[581]. Однако научные суждения должны быть по возможности предельно точными, когда речь идет о столь значимых явлениях как правовые позиции, в противном случае неизбежна «терминологическая девальвация» того, что в

конечном счете раскрывает гносеологическую реальность конституционного текста.

В Постановлении от 21 января 2010 года № 1-П Конституционный Суд РФ указал, что суд общей юрисдикции или арбитражный суд, на основании статьи 120 Конституции РФ самостоятельно решая вопрос о том, подлежит ли та или иная норма применению в рассматриваемом им деле, уясняет смысл нормы, т.е. осуществляет ее казуальное толкование. Вместе с тем в судебной практике должно обеспечиваться конституционное истолкование подлежащих применению норм. В этом же постановлении подчеркивается, что, применяя общее правовое предписание (норму права) к конкретным обстоятельствам дела, судья дает собственное толкование нормы, принимает решение в пределах предоставленной ему законом свободы усмотрения (иногда весьма значительной). Однако в любом случае, когда нормативному акту придают истолкование, расходящееся с его конституционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом РФ, такие правоприменительные решения подлежат пересмотру.

Научный анализ, безусловно, сопровождает формирование и судебноправовых позиций ВАС РФ. Это связано с тем, что каждое судебное решение основано на тех или иных логических умозаключениях, которые имплицитно сопутствуют его текстуальному выражению. Однако анализ судебно-правовых позиций ВАС РФ позволяет утверждать, что, в отличие от правовых позиций Конституционного Суда РФ, они более лаконичны и реже сопровождаются непосредственным обращением к доктринальному анализу той или иной правовой ситуации, несмотря на то, что процедура их формирования осуществлялась с учетом индивидуальных и коллегиальных позиций судей. На наш взгляд, указанное обстоятельство может рассматриваться в качестве одной из причин недостаточной «устойчивости», «живучести» судебно-правовых позиций. Думается, более подробная аргументация решений ВАС РФ

посредством развернутого обоснования своих судебно-право ввіх позиций способствовала бы уяснению нижестоящими судами сущности юридических феноменов в случае недостаточной определенности ввіражающих их норм законодателвства. Кроме того, она более эффективно обеспечивала бы единообразное применение этих правоположений в контексте изменяющихся общественнвіх отношений с учетом их оценки государством и обществом. Как заметил американский исследователв Г. Притчетт, судебнвіе решения, касающиеся гражданских прав и свобод, всегда ввіступают резулвтатом взаимосвязи и взаимодействия двух составляющих: политического фактора, в качестве которого ввіступает судебная позиция по социалвно-политическим вопросам, возникающим в данном политическом сообществе, и правового фактора, каковвш является «представление («концепция») судей об их роли и обязанностях, непосредственно связаннвіх с ввшолняемвши ими судейскими функциями»^[582]. Верховному Суду РФ, на наш взгляд, следует учеств обозначеннвіе ввіше недоработки, проявлявшиеся в деятелвности ВАС РФ, и постаратвся по возможности избегатв их.

Обязателвноств и «первичноств» правоввіх позиций Конституционного Суда РФ по отношению к правоввш позициям инвіх ввісших судов и, соответственно, ВАС РФ бвіла подтверждена в достаточно резонансном Постановлении от 8 ноября 2012 года № 25-П^[583]. Заявителем оспариваласв конституционности примененной в его деле ч. 1 ст. 79 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» в первоначалвной редакции, согласно которой решение Конституционного Суда РФ окончателвно, не подлежит обжалованию и вступает в силу немедленно после его

провозглашения. Истоки экономического спора, решение по которому фактически явилось поводом обращения в Конституционный Суд РФ, имели достаточную давность и сводились к следующему. Решением Арбитражного суда города Москвы, оставленным без изменения судами апелляционной и кассационной инстанций, было отказано в удовлетворении требований истца к ответчику о взыскании неосновательного обогащения. После того, как Президиум ВАС РФ в постановлении от 9 апреля 2009 года № 16318/08 сформулировал правовую позицию, не совпадающую с подходом, примененным при вынесении указанных решений, истец по делу обратилось в Арбитражный суд города Москвы с заявлением о пересмотре его решения в процедуре, введенной постановлением Пленума ВАС РФ от 14 февраля 2008 года № 14 и позволяющей пересмотреть по вновь открывшимся обстоятельствам в соответствии со ст. 311 АПК РФ судебный акт, оспариваемый заявителем в порядке надзора и основанный на положениях законодательства, практика применения которых после его принятия определена ВАС РФ в постановлении Пленума ВАС РФ или Президиума ВАС РФ, в том числе принятом по результатам рассмотрения другого дела в порядке надзора. После того, как судом первой инстанции было отменено первоначальное решение, суд апелляционной инстанции не согласился с ним, основывая свое решение на правовой позиции Конституционного Суда РФ, изложенной им в Постановлении от 21 января 2010 года № 1-П, применительно к необходимости прямого указания ВАС РФ на возможность придания обратной силы приведенному в постановлении Пленума ВАС РФ или Президиума ВАС РФ толкованию норм права. Позиция суда апелляционной инстанции была разделена судом кассационной инстанции.

Президиум ВАС РФ, отменяя указанные постановления и оставляя без изменения решение арбитражного суда первой инстанции, сослался на часть первую статьи 79 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» и на отсутствие в названном законе специалвнвіх положений об обратной силе решений Конституционного Суда РФ. Исходя из этого, он указал, что ссвілки судов апелляционной и кассационной инстанций на постановление Конституционного Суда РФ, принятое до вступления в силу постановления Президиума ВАС РФ, неправо мер нвг

Такой подход, по мнению Конституционного Суда РФ, означал, что Президиум ВАС РФ, применяя в конкретном деле ч. 1 ст. 79 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», дал собственное толкование содержащегося в ней положения о юридической силе решений Конституционного Суда РФ и, по существу, разъяснил арбитражным судам апелляционной и кассационной инстанций, могут ли они и в каких случаях применятв Постановление Конституционного Суда РФ от 21 января 2010 года № 1-П при решении вопроса о возможности пересмотра дела по вновв открвівшимся обстоятелвствам.

Разрешая рассматриваемое дело, Конституционнвш Суд РФ сформулировал ряд правоввіх позиций, которвіе в наиболее общем виде могут бвітв сведены к следующему.

1. Решения Конституционного Суда РФ имеют такую же сферу действия во времени, пространстве и по кругу лиц, как решения нормотворческого органа, и, следователвно, такое же, как нормативнвіе актві, общее значение, не присущее право применителв ниш по своей природе актам судов общей юрисдикции и арбитражнвіх судов. Одновременно, принимая решение по делу, Конституционнвш Суд РФ оценивает смвісл, придаваемвш рассматриваемому нормативному акту сложившейся судебной практикой. Тем самвш он дает оценку как позиции законодателя или иного нормотворческого органа, так и ее пониманию правоприменителем.

2. Постановления Конституционного Суда РФ являются окончательными и обязывают всех правоприменителей, включая другие суды, действовать в соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда РФ.

3. Юридическая сила постановления Конституционного Суда РФ, в котором выявляется конституционно-правовой смысл нормы, и тем самым устраняется неопределенность в ее интерпретации с точки зрения соответствия Конституции РФ, обусловливает невозможность применения данной нормы в любом другом истолковании, расходящемся с ее конституционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом РФ. C момента вступления постановления Конституционного Суда РФ в силу такая норма не должна толковаться каким-либо иным образом и применяться в каком-либо ином смысле.

4. Признание Конституционным Судом РФ неконституционными норм,

положенных в основу правоприменительных решений, как и принятие им постановления, содержащего конституционно-правовое истолкование, влечет пересмотр вступивших в законную силу судебных актов по делам заявителей, обратившихся в Конституционный Суд РФ. По делам иных лиц, в отношении которых были применены нормативные положения в их истолковании, не соответствующем конституционно-правовому смыслу, выявленному

Конституционным Судом РФ, такой пересмотр возможен только в тех случаях, когда судебный акт не вступил в законную силу либо вступил в законную силу, но не исполнен или исполнен частично. Такой подход обусловлен целями соблюдения баланса принципов правовой определенности в спорных материальных правоотношениях, стабильности гражданского оборота и справедливого судебного разбирательства, не совместимого с ошибочным судебным актом.

5. C момента вступления итогового решения Конституционного Суда РФ в

законную силу ему придается юридическая сила, превышающая юридическую

силу нормативных правовых актов, являвшихся предметом проверки. Казуалвная интерпретация положений Конституции РФ, на которвіх оно основано, по своей силе преввинает ее толкование любвш другим органом.

6. Вступление в силу постановления Конституционного Суда РФ означает запрет применения с этого момента норм, признаннвіх этим постановлением не соответствующими Конституции РФ. Оно влечет также запрет их применения в смысле, придаваемом им правоприменителвной практикой, в том числе основанной на разъяснениях ввісших судебных инстанций вопреки их конституционно-правовому смыслу, ввіявленному Конституционным Судом РФ. Несоблюдение этого запрета судами общей юрисдикции или арбитражнвши судами в ходе рассмотрения конкретного дела после вступления в силу решения Конституционного Суда РФ является свидетельством судебной ошибки, допущенной судом при разрешении дела, а, следовательно, нарушения статей 15 (ч. 1 и 2), 18, 120 и 125 (ч. 4 и 6) Конституции РФ, отступления от правовых позиций Конституционного Суда РФ и сложившейся на его основании устойчивой практики судов Российской Федерации.

7. В случаях, если при рассмотрении дела апелляционной или кассационной инстанцией либо в порядке надзора будет установлено, что суд нижестоящей инстанции при вынесении судебного акта применил нормы, которые впоследствии, уже после вынесения этого судебного акта, были признаны Конституционным Судом РФ не соответствующими Конституции РФ, либо применил их в истолковании, расходящемся с их конституционно- правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом РФ, такие судебные акты подлежат безусловной отмене. Это обусловлено тем, что суды общей юрисдикции, арбитражные суды не вправе оценивать законность и обоснованность решений, принимаемых Конституционным Судом РФ, не исполнять его решения и содержащиеся в них предписания.

8. Выявленный в Постановлении Конституционного Суда РФ конституционно-правовой смвісл определеннвіх законоположений применителвно к разъяснениям Пленума ВАС РФ является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.

9. Разъяснения, даваемые ВАС РФ по вопросам судебной практики, не

могут рассматриваться в качестве официального акта, выявляющего конституционно-правовой смысл закона. Адекватным средством для разрешения такого вопроса является конституционное судопроизводство. C момента вступления в силу соответствующего Постановления

Конституционного Суда РФ законоположения подлежат истолкованию и применению арбитражными судами только в выявленном Судом конституционно-правовом смысле. Это требование должно соблюдаться независимо от времени принятия Пленумом ВАС РФ или Президиумом ВАС РФ постановлений, содержащих правовые позиции, выступающие основаниями пересмотра судебных актов.

10. Суды общей юрисдикции и арбитражные суды, независимо от того, в какой процессуальной стадии находится на рассмотрении конкретное дело, с момента вступления в силу постановления Конституционного Суда РФ, содержащего конституционно-правовое истолкование нормы (примененной или подлежащей применению в данном деле), опровергающее прежнее ее истолкование, в том числе приданное ей разъяснениями высших судебных инстанций, не вправе не исполнять постановление Конституционного Суда РФ. Иной подход означал бы неисполнение требований Конституции РФ и Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации». Указание в судебном акте (в том числе акте ВАС РФ) на недопустимость применения в деле заявителя правовой позиции Конституционного Суда РФ ввиду наличия принятого ранее постановления Президиума ВАС РФ по делу со схожими фактическими обстоятельствами на

основании нормы права в истолковании, расходящемся с позицией Конституционного Суда РФ, означает неисполнение решения

Конституционного Суда РФ. Указанное обстоятелвство объективно создает препятствия для обеспечения верховенства и прямого действия Конституции РФ, в том числе ее положений, составляющих основні конституционного строя Российской Федерации на всей территории Российской Федерации.

11. Применяя закон или его отделвнвіе положения в истолковании, расходящемся с их конституционно-правоввім смвіслом, ввіявленнвім в резулвтате конституционного судопроизводства, судні фактически настаивают на истолковании нормы, придающем ей иной смысл. В резулвтате нарушаются как конституционные прерогативы Конституционного Суда РФ, так и гарантированное Конституцией РФ право каждого на судебную защиту. Указанное право предполагает, что юридическая сила решения

Конституционного Суда РФ, вынесенного по жалобе гражданина или объединения граждан, в случае, когда их конституционные права и свободы нарушаются законом, примененным в конкретном деле судом, не может бытв преодолена ни одним другим судом.

Указанное Постановление Конституционного Суда РФ вызвало в юридических кругах оживленную дискуссию, в ходе которой, в частности, высказывалосв мнение о приоритете Конституционного Суда РФ перед другими высшими судами, его месте во главе «правовой пирамиды»^[584].

Вряд ли имеет смысл споритн с подобными представлениями. Полагаем, однако, с позиций конституционного правопонимания следует делатн акцент не на формалином признании первенства того или иного судебного органа, а на первичности конституционно-правового механизма в обеспечении прав и

свобод, установлении аксиологических параметров деятелвности

государственной власти, включая ее судебную ветвв. В этом смвісле следует согласитвся с Т.В. Милушевой, утверждающей, что аксиологический характер границ деятелвности государственной власти «обусловлен ценноствю социалвнвіх пределов и ограничений, пронизвівающих общественнвш порядок сверху донизу» и придающих общественному устройству свойства стабилвности и безопасности^[585].

Социалвнвіе факторні, определяющие пределві власти (экономика, право, политика, нравственности и т.д.), неравнозначнві и обладают различной степенвю изменчивости, вследствие чего их действие варвируется в зависимости от социалвной структурні конкретного общества, этапа его развития, уровня демократичности и других условий^[586]. В связи с этим представляется, что интерпретация норм права, регламентирующих осуществление тех или иHBix общественник отношений, независимо от их отраслевой принадлежности должна осуществлятвся в первую очереди в конституционном формате.

В ряду конституциоHHBix ценностей безоговорочно должнві располагатвся законнвіе интересві хозяйствующих субъектов. Как справедливо отмечает Г.Н. Комкова, «теория баланса интересов является важнейшей в конституционном праве, а Конституционный Суд РФ дает в этом смысле практический материал для ее изучения»^[587]. Однако еще более значим такой «материал» для практики конституционализации. В качестве примера обоснования консолидированного подхода к обеспечению баланса интересов сторон экономического спора можно сослатвся на практику правового взаимодействия Конституционного Суда РФ и

ВАС РФ. В одном из своих постановлений^[588] Конституционный Суд РФ указал, что экономические отношения в кредитной сфере могут нормалвно функционироватв, толвко если принципві их регулирования являются подлинно правовими, т.е. воплощающими идеи справедливости, свободы, всеобщего и равного для всех субъектов права масштаба. Законні рвшочной экономики требуют, чтобві мировое соглашение в процессе реструктуризации представляло собой разумный компромисс между интересами вкладчиков и иных групп кредиторов, банков и их учредителей (участников), а также государства. Утверждая мировое соглашение, необходимо осознаватв, что его заключение преследует публично-правовую цели. Указанная цели, с одной сторонні, заключается в справедливом и соразмерном удовлетворении требований всех кредиторов путем предоставления им равных правовых возможностей для достижения частных экономических интересов. Это обусловлено тем, что банковские вклады являются источником долгосрочных инвестиций и данная экономическая деятельности вкладчиков, осуществляемая в частных интересах, выполняет вместе с тем и публичную роль. C другой стороны, эта цель выражается в сохранении деятельности организации-должника путем восстановления ее платежеспособности, что также имеет публичное значение.

Развивая приведенные правовые позиции, Пленум ВАС РФ сформулировал ряд нормативно значимых положений об очередности удовлетворения требований кредиторов при банкротстве применительно к различным категориям должников, включая индивидуальных предпринимателей, и налоговых обязательствах таких лиц^[589].

Можно констатировать, что правовые позиции Конституционного Суда РФ представляют собой подробное текстуальное выражение системы ценностей, а также правовой логики, на которой основано его решение. Это позволяет говорить о том, что итоговые акты Конституционного Суда РФ не только разъясняют «правила действия» в той или иной ситуации, но и, в первую очередь, способствуют уяснению правоприменителем их «материальнологической» основы, что значительно повышает эффективность правового воздействия решений.

К сожалению, на наш взгляд, указанный подход далеко не всегда был свойствен правовым позициям ВАС РФ, что в ряде случаев приводило к возникновению существенных различий в толковании судами отраслевых законоположений, в особенности, если в их структуру входили оценочные понятия. Говоря о текстуальном выражении юридической логики правовых позиций ВАС РФ, следует отметить, что этому требованию больше отвечали правовые позиции Пленума ВАС РФ.

В качестве примера надлежаще аргументированных руководящих разъяснений, сопряженных с выработкой судебно-правовых позиций, можно привести Постановление Пленума ВАС РФ, в котором анализировалась судебная практика по так называемым антисоциальным сделкам^[590]. Пленум ВАС РФ, в частности, сформулировал примерный перечень заведомо антисоциальных сделок, указал на необходимость применения судами специальных последствий их недействительности к обеим провинившимся сторонам, акцентировал внимание на том обстоятельстве, что право налоговых органов требовать в суде признания сделок недействительными и взыскания всего полученного по ним в доход государства ограничено пределами их специальной компетенции и строго обусловлено контрольными задачами в

сфере оборота алкогольной продукции, а не обеспечением поступления в бюджет налогов и т.д. Характеризуя ничтожные сделки, определяемые ГК РФ как сделки, совершенные с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности, Пленум ВАС РФ также указал, что в этом качестве могут быть квалифицированы сделки, которые не просто не соответствуют требованиям закона или иных правовых актов (ст. 168 ГК РФ), а нарушают основополагающие начала российского правопорядка, принципы общественной, политической и экономической организации общества, его нравственные устои. К названным сделкам могут быть отнесены, в частности, сделки, направленные на производство и отчуждение определенных видов объектов, изъятых или ограниченных в гражданском обороте (соответствующие виды оружия, боеприпасов, наркотических средств, другой продукции, обладающей свойствами, опасными для жизни и здоровья граждан и т.п.); сделки, направленные на изготовление, распространение литературы и иной продукции, пропагандирующей войну, национальную, расовую или религиозную вражду; сделки, направленные на изготовление или сбыт поддельных документов и ценных бумаг.

Указанная судебно-правовая позиция вполне согласуется с ранее высказанными правовыми позициями Конституционного Суда РФ. Так, анализируя доводы заявителя, утверждавшего, что содержащиеся в ст. 169 ГК РФ понятия «основы правопорядка» и «нравственность» в силу своей неопределенности создают возможность произвольного применения данной статьи, что приводит к несоразмерному ограничению прав и свобод субъектов гражданского права, КС РФ указал, что понятия «основы правопорядка» и «нравственность», как и всякие оценочные понятия, наполняются содержанием в зависимости от того, как их трактуют участники гражданского оборота и правоприменительная практика, однако они не являются настолько неопределенными, что не обеспечивают единообразное понимание и

применение соответствующих законоположений. Гражданский Кодекс РФ указывает, что квалифицирующим признаком антисоциалвной сделки является ее целв, то еств достижение такого резулвтата, которвш не просто не отвечает закону или нормам морали, а противоречит заведомо и очевидно для участников гражданского оборота основам правопорядка и нравственности. Антисоциалвноств сделки, дающая суду право применятв данную норму ГК РФ, вві я вл яет с я в ходе судопроизводства с учетом всех фактических обстоятелвств, характера допущеннвіх сторонами нарушений и их последствий^[591].

Приведенная ввипе судебно-правовая позиция Пленума ВАС РФ существеннвш образом повлияла на практику правоприменения. В частности, до принятия указанного постановления судами рассматривалосв значителвное количество дел по искам налоговик органов о признании сделок недействителвнвши на основании ст. 169 ГК РФ. При этом в основание иска было положено то обстоятелвство, что сделка совершена с целвю уклонения от уплатві налогов и получения необоснованной налоговой выгоды. Арбитражнвіе судві рассматривали такого рода иски, исследуя преимущественно вопросві доказанности налоговвш органом наличия умвісла у сторон сделок на совершение противоправнвіх действий, в том числе посредством проверки реалвности совершения сделки. Тогда как в судебно-правовой позиции Пленума ВАС получил ввіражение иной, основаннвш не на формалином применении законодателвства, а на исследовании сущности и целей налогового администрирования, взгляд на проблему. Признавая право налогового органа инициироватв возбуждение в арбитражном суде дела как гражданско-правового, так и публично-право во го характера, Пленум ВАС РФ акцентировал внимание на необходимости соответствия характера иска задачам, реализацию которвіх налоговый орган обеспечивает с его помощью, и указал, каким правоввш путем налоговвіе органні должнві осуществишь достижение требуемвіх целей.

Позднее данная судебно-правовая позиция неоднократно учшываласв в мотивировочной части решений арбитражнвіх судов и ВАС РФ по конкретним делам^[592], а ее правовая состоятелвноств широко признана в литературе и не подвергнута сомнению законодателем^[593].

Тем не менее, как уже бвіло отмечено, анализируя направленнвіе на унификацию принятия решений судами нижестоящих инстанций в сходнвіх правоввіх ситуациях судебно-правоввіе позиции ВАС РФ в целом, в сравнении с правовими позициями Конституционного Суда РФ, следует признати известнвш дефицит отображения в их тексте тех основополагающих ценностей и принципов, на защиту и соблюдение которвіх направлено принятие постановления.

В юридической доктрине обоснованно отмечается, что реализация правовой политики в сфере охранві и защиты прав, свобод и законнвіх интересов должна обязательным образом учитывать иные разновидности правовой политики как комплексной деятельности государства. Это обусловлено тем, что конституционно-правовые, гражданско-правовые и иные средства в комплексе представляют собой единую систему, направленную на осуществление общих стратегических целей. При этом ученые акцентируют внимание на том, что реализация правовой политики в сфере охраны и защиты прав и свобод должна обязательно включать использование ее доктринальной составляющей^[594].

Развивая эту мысль, А.В. Малько, В.В. Субочев и А.М. Шериев приходят к вві воду об уместности употребления термина «судебно-правовая политика», обозначающего особую разновидности правовой политики российского государства. Судебно-правовая политика, отмечают названнвіе авторві, должна с концентр ироватв средства специалвного юридического воздействия для решения прежде всего тех проблем, которвіе возникают в процессе реализации права граждан на судебную защиту. В этом качестве судебно-правовая политика «предполагает взаимодействие с интерпретационной, доктриналвной, правообучающей формами правовой политики»^[595]. Нам эти рассуждения представляются не толвко вполне взвешеннвши, но и отчасти подтверждающими справедливоств заявляемого терминологического ввібора.

Следует признатв, что, в отличие от правоввіх позиций Конституционного Суда РФ, болвшинству судебно-правовых позиций ВАС РФ не свойственно текстуалвное отражение правовой логики, объясняющей ввібор алгоритма принятия решения. В этом смысле прав В.Д. Зорвкин, замечая, что задача правоприменения не эквивалентна задаче «из области взаимно однозначных соответствий между правом и правоприменением» и с идеологической, и с прагматической точки зрения это гораздо более сложная проблема. Таким образом, ошибаясв методологически в процессе решения этой задачи, мы не обеспечим желаемых практических результатов. «Главная проблема правоприменения, замечает ученый-конституционалист, не технологическая, а идеологическая и культурная; она не имеет технологического решения даже в самом рациональном обществе»^[596].

В качестве причины недостаточной устойчивости судебно-правовых позиций ВАС РФ по сравнению с правовыми позициями Конституционного Суда РФ можно рассматривать и относительно редкое обращение ВАС РФ к

ранее высказанным судебно-правовым позициям, положенным в основу решений по сходнвім юридическим ситуациям, т.е. дефицит достоверной преемственности (доктриналвной последователвности) в этом отношении. На наш взгляд, именно учитывающий необходимости такой преемственности подход имеет существенное значение для формирования профессионалвного и массового правового сознания, основанного на системе принятвіх в обществе ценностей. Кроме того, он ориентирует правоприменителя на соблюдение тех или HHBix принципов нахождения их конституционно значимого баланса в случаях, связаннвіх с необходимоствю ограничения реализации прав и свобод субъектов правоввіх отношений^{[597] [598].}

Указанный прием широко используется Конституционным Судом РФ. Анализ его решений позволяет утверждать, что большинство из них содержит ссылки на ранее вынесенные постановления и определения, отражающие аргументацию суда в связи с юридической оценкой той или иной правовой ситуации, чему найдется немало примеров . Использование приема обращения к ранее высказанным правовым позициям в большинстве случаев предваряется в решении Конституционного Суда РФ формулировкой «как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации...». Это, по нашему мнению, весьма действенный прием (способ) акцентирования внимания правоприменителей и субъектов правовых отношений на устойчивости во времени правовой позиции высшего судебного органа.

Анализ решений ВАС РФ позволяет утверждать, что им указанный прием использовался сравнительно редко, а его текстуальное выражение в основном носило отсылочный характер^[599].

Нам представляется, что в новой судебной модели Верховному Суду РФ необходимо активизироватв исполвзование соответствующего ориентирующего правоприменителей и фактически особого правоустанавливающего приема при ввіработке своих судебно-правоввіх позиций.

Методологически сходнвш образом можно, говоря об эффективности формирования (ввіработки) и целевого воздействия судебно-правоввіх позиций ВАС РФ, утверждатв, что она имела бы шанс бвітв более ввісокой при наличии указаний в тексте соответствующего решения на правоввіе позиции Конституционного Суда РФ, повлиявшие на толкование ВАС РФ той или иной нормві права и обоснование им своих ввіводов в рассматриваемой юридической ситуации. Значимоств правоввіх позиций Конституционного Суда РФ для инвіх судов, включая и ВАС РФ, определяется присущими даннвш позициям свойствами. В этой связи еще раз отметим, что толвко правоввіе позиции Конституционного Суда РФ восполняют ограниченнвіе возможности норм права; корректируют правоввіе нормві закона решениями Конституционного Суда РФ, приводя к более точной настройке механизмов правового регулирования и исправляя извянві в содержании правоввіх норм; устраняют внутрисистемнвіе и логические противоречия в содержании норм права; обеспечивают преемственноств и постоянство в националвном праве и восприятие им прогрессивнвіх положений других правоввіх систем^[600].

Даже ввірабатвівая судебно-правоввіе позиции, формалвно относящиеся к сфере частного права, ВАС РФ неизбежно сталкивался с ввіявлением и установлением природві интересов, лежащих в основе спорного правоотношения, а также с необходимоствю достижения баланса указаннвіх интересов на основе конституционнвіх принципов и норм. Ведв право как форма социалвной жизни, по обоснованному мнению В.Д. Зорвкина,

обеспечивая защиту общезначимых ценностей и компромисс интересов, допускает различнвіе вариантві поведения и их мотивацию толвко с точки зрения правомерно преследуемых целей и конституционно защищаемвіх ценностей. При этом право отнюдв не индифферентно по отношению к экономической или политической целесообразности. «Право как форма содержателвно, а содержание, будв то экономические или политические отношения, формировано. Посколвку форма и содержание находятся в единстве, постолвку можно и нужно говорити о юридической (правовой) целесообразности. Иное ведет к безусловной индифферентности права как по отношению к целям и средствам, так и по отношению к конституционно защищаемвш ценностям, в том числе в области прав и свобод человека и гражданина, что порождает неограниченнвш релятивизм и произволвное усмотрение...»^[601].

Сопоставление конституционнвіх и «генетически связаннвіх» с ними отраслеввіх норм, по мнению ученвіх, позволяет прийти к выводу о том, что «эти нормві однородны, в известном смвіслє гомогенны, но не тождественны. Норма Конституции всегда занимает более ввісокое положение в иерархии правоввіх норм. Она, в отличие от отраслеввіх норм, всегда характеризуется болвшей юридической насвнценноствю, т.е. более значителвной плотноствю юридического содержания, что создает возможности многообразиях юридических интерпретаций с учетом изменения жизненнвіх обстоятелвств или субъективного право понимания. Конституционнвіе нормві предопределяют содержание однороднвіх отраслеввіх норм, порой корректируя их в процессе правоприменения»^[602]. Именно такое, конституционное, толкование нормві становится обязателвнвш в системе националвного права.

Применительно к теме нашего исследования обозначенные требования удачно иллюстрируются примером, рассматриваемым Г. А. Гаджиевым, относительно подходов Конституционного Суда РФ и Федерального конституционного суда Германии, которые применили сущностно аналогичные конституционные нормы при проверке конституционности ст. 84.8

Федерального закона от 26 декабря 1995 года № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» и абз. 2 § 327а Акционерного закона Германии. В отличие от решения высшего органа конституционной юстиции Германии, в котором институт принудительного выкупа акций был выведен за пределы понятия «отчуждение права собственности в публичных целях», решение Конституционного Суда РФ признает возможным объективирование (присутствие) в частном интересе публичного интереса.

«Конечно, - пишет Г.А. Гаджиев, - такой подход размывает сложившиеся представления о расхождении публичных и частных интересов. Однако правовая действительность всегда богаче сложившихся классификаций и понятий, которыми так гордится классическое гражданское право. При этом проявляется существенное различие двух систем правового регулирования - гражданского (частного) права и конституционного (публичного) права. Гражданскому праву, построенному на жестких логических классификациях, очень трудно освоить что-то новое, не укладывающееся в привычные, давно сложившиеся схемы. Конституционное право оказывается более гибким, восприимчивым к новым, необычным явлениям в области права. Например, истолковывая конституционное понятие «государственные нужды», Конституционный Суд РФ допустил, что его разновидностью может быть понятие «общее для акционерного общества благо», т.е. предположил возможность существования сложносоставного частно-публичного интереса»^[603].

К сожалению, в актах и судебно-правовых позициях ВАС РФ (его «правовом наследии») практически нет примеров доктриналвнвіх обобщений и новаций такого уровня. Думается, поэтому, что в тех случаях, когда правоввіе позиции ВАС РФ базировалисв на концепту алвнвіх подходах, ввіработаннвіх Конституционным Судом РФ, в частности, применителвно к установлению содержания принципов правового регулирования, эти подходві следовало во с про извод итв в судебном акте ВАС РФ со ссвілкой на конкретнвіе итоговвіе актві Конституционного Суда РФ. Это способствовало бы лучшему уяснению арбитражнвши судами всех инстанций «эксплицитно ввіраженнвіх и внутренне присущих Конституции РФ социалвно-правоввіх ценностей»^[604], единообразию в понимании принципов разрешения однотипнвіх юридических конфликтов и согласованию различнвіх социалвнвіх интересов.

Таким образом, можно констатироватв, что судебно-правоввш позициям ВАС РФ, по сравнению с правовими позициями Конституционного Суда РФ менее свойственно текстуалвное ввіражение правовой логики, определявшей вектор их формирования: в болвшинстве случаев она как бы оставаласв «за кадром». Указанная ситуация, безусловно, объяснима с точки зрения различий в компетенции и конституционном назначении внісших судебнвіх органов. Между тем, как уже отмечалосв, их деятелвноств осуществляласв в единой «системе координат», в условиях единого правового пространства Российской Федерации, что, по нашему мнению, обязвівало ввісшие судні, независимо от их конкретного предназначения, приниматв решения на основе единой системні конституциоHHBix ценностей и общеправоввіх принципов. И тогда, и сегодня несоблюдение этого требования в сочетании с интенсивнвш нарастанием численности правоввіх позиций Конституционного Суда РФ и судебноправовых позиций теперв уже Верховного Суда РФ способно привести к эффекту, противоположному целям конституционализации.

На наш взгляд, исполвзование более «целостной», конституционно связанной мотивации судебнвіх решений позволило бы Ввісшему Арбитражному Суду РФ избежатв упреков в непостоянстве и «ситуативной» изменчивости СВОИХ судебно-правоBBIX позиций. Хотя в корне неверно бвіло бы настаиватв и на догматической непререкаемости (абсолютности) судебно- правоввіх позиций ВАС РФ. Следует учшыватв, что правоввіе позиции Конституционного Суда РФ в силу их природы и «предмета» обладают значителвно болвшей степенвю консервативности. Тем не менее, и Конституционный Суд РФ не связан рамками ранее принятвіх правоввіх позиций, что им же и бвіло подчеркнуто. Сутв аргументации следующая: посколвку положения Конституции РФ проявляют свое регулятивное воздействие как непосредственно, так и посредством конкретизирующих их законов в определенной системе правового регулирования, притом в развивающемся социалвно-историческом контексте, право ввіе позиции

Конституционного Суда РФ в резулвтате интерпретации, истолкования тех или ниві х положений Конституции РФ применителвно к проверявшемуся нормативному акту в системе прежнего правового регулирования и конституционной практики, имевшей место в то время, могут уточнятися либо изменятвся, с тем чтобві адекватно ввіявитв смвісл тех или инвіх конституцио HHBIX норм, их букву и дух, с учетом конкретнвіх социалвно- правоввіх условий их реализации, включая изменения в системе правового регулирования^[605].