<<
>>

§ 2. Способы предотвращения злоупотребления правом в правоотношениях меяеду акционером и акционерным обществом

Ранее мы уже затрагивали вопрос о причинах, порождающих злоупотребление правом в правоотношениях между акционером и акционерным обществом. Среди основных причин мы в частности называли конфликт интересов миноритарных и мажоритарных акционеров.

К сожалению, в действующем российском акционерном законодательстве не хватает средств, которые могли бы помочь избежать конфликта акционеров. Как правильно замечает Д. В. Ломакин, «если недобросовестный участник корпорации сталкивается с фактом невозможности реализации своих корпоративных интересов посредством осуществления корпоративных прав, то он, как правило...злоупотребляет

187

своими правами» .

Одним из общепризнанных способов решение конфликта между акционерами является выход из общества.

Д.В. Ломакин также отмечает, что в основе корпоративных способов защиты прав акционеров лежат две противоположные возможности, одна из которых отчуждение акций в пользу акционерного общества или третьих лиц, приобретающих или выкупающих ценные бумаги. При этом как пишет ученый, такие правила предусмотрены для тех случаев, когда акционер не заинтересован в сохранении своей доли участия в уставном капитале общества[185] [186]. Традиционно ст. 75 Закона об АО рассматривалась как реализация второй возможности.

Д. В. Новак пишет, что правовая конструкция выкупа акций обществом по требованию его акционера (ст. 75 Закона об АО), преследует цель предоставить участником корпоративных отношений правовой механизм, позволяющий миноритариям избежать притеснения со стороны большинства акционеров и менеджмента компании (в американской доктрине такой механизм именуется oppressed minorities mechanism - иск из притеснения),89. В целом ст. 75 Закона об АО можно рассматривать как специальный случай, когда участник корпорации может выйти из ее состава.

В этой связи интересна дискуссия, связанная в обсуждением оправданности наличия права свободного выхода участника из общества с ограниченной ответственностью.

Ограничение участников ООО в возможности свободного выхода в связи с недавней законодательной реформой вызвало множество споров в юридической литературе. Необходимо признать, что отрицательной стороной наличия ничем не ограниченной возможности выйти из общества является нарушение прав других участников, а также кредиторов, поскольку финансовая стабильность общества ставится под угрозу. Однако заслуживает внимания и позиция С. Ю. Филипповой, которая отмечает негативную сторону отмены права выхода участника из общества с ограниченной ответственностью, говоря, что доля в капитале общества, являясь формально оборотоспособным объектом гражданских прав, свободно на рынке не обращается, и поэтому участник может не иметь реальных возможностей прекратить свое участие в обществе посредством продажи доли, тогда как право на выход является своеобразным механизмом защиты прав миноритарных участников от принятия заведомо невыгодных для них решений мажоритарными участниками[187] [188]. Представляется, что выводы относительно права на выход как способа защиты от притеснения верны не только для обществ с ограниченной ответственностью, но и вообще для всех хозяйственных обществ, где отсутствует возможность выйти из состава участников путем продажи доли, вследствие ее

неликвидности.

В целом в российской литературе и ранее высказывались точка зрения о том, что право выхода служит гарантией прав участников, позволяя им избежать притеснения, в случае невозможности продать долю (акции) третьему лицу по причине их неликвидности[189].

Аналогичные доводы можно встретить в зарубежной юридической литературе, где в частности отмечают, что право выхода полезно для любого владельца бизнеса в двух основных аспектах. Во-первых, выход позволяет владельцу получить обратно стоимость его инвестированного капитала. Во-вторых, угроза выхода в большинстве случаев удерживает менеджеров от действий, которые наносят ущерб интересам собственников. При этом, в случае отсутствия права выхода, инвестированный капитал владельца оказывается «заперт» в обществе, и по существу может быть использован контролирующим собственником как он посчитает нужным.

В закрытой корпорации, отсутствие права выхода выражается в том, что акционер не в состоянии продать акции, вследствие их неликвидности, не в состоянии требовать их выкупа, и не в состоянии потребовать ликвидации компании. Необходимо также учитывать, что даже если миноритарий попытается найти покупателей, позиция миноритарного акционера вряд ли вызовет у кого-нибудь большой интерес, особенно в условиях корпоративного конфликта[190].

Конечно, для реализации права на выход должны быть установлены ограничения, но не путем перечисления в законе закрытого узко сформулированного[191] перечня оснований (ст. 75 Закона об АО), необходим более гибкий подход. Ответ на вопрос о возможных основаниях для выхода из общества могли бы дать нормы обязательственного права.

Стремление развивать теорию корпоративного права путем обоснования особой правовой природы корпоративных правоотношений во многом лишает эту область права той основы, на которой стоит наука гражданского права, и нередко приводит к необходимости заново открывать принципы, давно сформулированные применительно к другим разделам гражданского права.

П. Цитович еще более ста лет назад, критикуя проект положения об акционерных обществах, писал: «...в акционерном товариществе мы встречаемся, прежде всего, с такими особенностями, которые мы знаем уже из других отделов гражданского права; а если так, то даже в силу одного этого акционерное товарищество из выспреннего нимба административных поощрений, попечений, предупреждений и пресечений низводится на обыденную, но зато более прочную почву гражданского права... является одним из договорных отношений между частными лицами, и больше ничего»[192]. Иными словами, разумно воспринимая мысль дореволюционного ученого, следует сделать вывод, что при регулировании правоотношений между участниками корпорации необходимо учитывать принципы, положенные в основу традиционных разделов гражданского права, в том числе договорного права. Из современных авторов на это обращает внимание Д.И.

Степанов, который указывает на возможность анализа некоторых проблем корпоративного права сквозь призму норм, посвященных обязательственному праву, в частности ст. 428 ГК РФ[193] [194].

В связи с этим хотелось бы предпринять попытку рассмотреть конструкцию выхода из общества в контексте таких категорий обязательственного права, как односторонний отказ от исполнения обязательства (ст. 310 ГК РФ) последствие существенного изменения условий обязательства, а также право требовать расторжения (изменения) договора в случае его существенного нарушения (п. 2 ст. 450 ГК РФ).

1. Выход из общества как отказ от исполнения обязательства В литературе уже давно отмечалось, что выход участника из общества с ограниченной ответственностью с позиций «договорного подхода»

^ 196

выглядит как односторонний отказ от исполнения договора .

Право одностороннего отказа от исполнения обязательства достаточно подробно анализируется в российской литературе, в том числе в отношении функций этой конструкции. Так, Е.В. Оболонкова, обсуждая особенности регулирования права одностороннего отказа в случаях, когда возможность осуществления этого права не обусловлена какими-либо условиями, отмечает, что зачастую «предоставление законом права на такой отказ связано с особым значением личности исполнителя по договору или лично-доверительным характером отношений, складывающихся между сторонами»[195] [196]. М.А. Егорова по результатам анализа предпосылок возникновения права на односторонний отказ от исполнения договора приходит к выводу о том, что основной функцией права на односторонний отказ от исполнения договора является защита прав и интересов одной из сторон договора. При этом автор отмечает, что потребность в такой защите возникает в ситуации отсутствия явных юридических фактов, которые могли бы трансформировать интерес одной из сторон договора. В этих случаях основаниями для возникновения права на отказ от исполнения договора могут служить особенности характера договорных отношений (бессрочные или фидуциарные договоры), экономическое неравенство сторон договора, специфика субъектного состава договорного отношения (физическое лицо, юридическое лицо).

В перечисленных случаях законодатель стремится защитить интересы сторон договора соответственно от бессрочности обязательств, от утраты доверия одной из сторон договора по отношению к другой (в фидуциарных договорах), компенсировать экономическое или социальное неравенство198.

Представляется, что перечисленные обстоятельства не утрачивают своего значения и применительно к корпоративным правоотношениям. В частности, в литературе широко используется классификация, в соответствии с которой в зависимости от значимости личного элемента в отношениях между участниками выделяются соединения лиц и капиталов[197]. Некоторые ученые отмечают, что личность участника (акционера) в подавляющем большинстве случаев не имеет существенного значения для общества, т.е. хозяйственное общество является объединением капиталов[198]. В то же время не менее распространено мнение о переходном характере общества с ограниченной ответственностью, закономерности регулирования которого исходят из значимости персонального состава участников . Не отрицая познавательную ценность приведенной классификации, все же нужно помнить об ее условности, на что обращал внимание еще дореволюционный ученый В.С. Садовский, отмечая, что «...в сущности нет ни одного товарищества[199] [200], которое бы состояло бы исключительно из

ЛЛЛ

лиц, или исключительно из капиталов» . Следовательно, в хозяйственных обществах между участниками (акционерами) также может возникнуть проблема утраты доверительности в отношениях, осложненная тем, что срок существования общества формально неограничен. Поэтому выход из хозяйственного общества мог бы выполнять функции, аналогичные праву одностороннего отказа. В то же время с учетом требований хозяйственного оборота, перманентно стремящегося к повышению стабильности и снижению рисков, вероятно, следует допустить возможность выхода только в ограниченном количестве случаев, если стороны в уставе общества не пожелают расширить перечень оснований для выхода.

Говоря о возможности сторон самостоятельно определить основания для выхода, нельзя не упомянуть позицию С.А. Бабкина, который, оценивая реформу законодательства об обществах с ограниченной ответственностью в части отмены права свободного выхода из общества, а также мнения участников соответствующей дискуссии в юридической литературе, вместо того чтобы присоединиться к какой-либо из точек зрения, правильно ставит вопрос о необходимости предоставления участникам обществ возможности самим определять основания для выхода из общества, т.е. по сути о расширении

диспозитивности в корпоративном праве[201] [202]. Однако такая позиция все же возвращает нас к исходной точке в поиске критерия, в соответствии с которым участнику должно предоставляться право выхода, в случае если стороны никак не высказались на этот счет. Кроме того, не следует слишком полагаться на разумное усмотрение участников общества, имея в виду проблему неполных контрактов, которая заключается в том, что стороны в силу ограниченной рациональности не могут предусмотреть в договоре заранее все возможные ситуации, которые могут возникнуть в ходе его исполнения, либо наступление каких-то обстоятельств настолько маловероятно, что стороны не принимают их в расчет и т.д.[203] [204] Также в литературе применительно к закрытым компаниям обращается внимание на то, что сверхоптимизм в отношении успеха и доверия со стороны

участников во время образования фирмы иногда приводит к недооценке

206

возможности расхождения во мнениях, когда предприятие окрепнет .

2. Выход из общества как последствие существенного изменения условий ведения общего дела

Как мы уже ранее упоминали, помимо сходства выхода из общества и одностороннего отказа от исполнения обязательства отдельные исследователи отмечали возможность рассмотрения выхода из общества как последствия изменения условий первоначального соглашения между участниками общества.

Из содержания ст. 310 ГК РФ можно сделать вывод, что законодатель подходит к регулированию права на одностороннее изменение условий обязательства весьма осторожно, так же как и в случае с односторонним отказом, что легко можно объяснить близостью этих институтов обязательственного права (крайней позицией в этом вопросе является понимание любого изменения обязательства как прекращения обязательства на старых условиях и возникновения нового обязательства ).

Корпоративные правоотношения являются той областью гражданского права, которая основана преимущественно на принципе большинства (капитала и (или) лиц), что означает в том числе право на изменение условий правоотношения, возникающего между участниками корпоративного образования, против, а в некоторых случаях - без учета воли отдельных членов корпорации. Как пишет Д.И. Степанов, если конкретная корпорация может существовать в принципе бессрочно, то решения об изменении первоначальной сделки учредителей могут приниматься впоследствии сколь угодно много раз, а потому по прошествии некоторого времени от содержания первоначальной сделки учредителей может вообще ничего не остаться[205] [206] [207].

Как и в случае с односторонним изменением условий обязательства, одним из главных вопросов является определение пределов таких изменений. В.Ю. Вольф очень точно отмечал, что всякое лицо, приобретая акции, тем самым заранее подчиняет себя будущим постановлениям общего собрания акционеров, и весь вопрос заключается в том, как далеко

20Q

эта подчиненность идет .

В доктрине не сформулировано достаточно определенного представления о допустимых пределах изменения условий обязательства. Например, Т.А. Фаддеева указывает на то, что при изменении обязательства должна сохраняться юридическая сущность прежнего правоотношения, хотя и произошло изменение его субъектного состава,

предмета, способа исполнения и т.д.[208] [209] [210] [211]

М.И. Брагинский пишет, что при изменении договора могут изменяться конкретные условия договора, но не его модель . Так, автор приводит пример с превращением задолженности по договору купли- продажи в заемное обязательство; в этом случае, по мнению ученого, имеет место не изменение договора, а его прекращение новацией .

В работе Ю.С. Гамбарова отмечается, что изменение права может затрагивать лишь его второстепенные характеристики, но измененное право должно сохранять свое тождество. Однако автор признает, что вопрос о том, к какой именно категории относится состоявшееся изменение, должен рассматриваться в связи с конкретными юридическими

213

отношениями \

Как несложно заметить, ученые в основном пытаются выявить критерий разграничения понятий изменения обязательства и его прекращения с возникновением нового, не вдаваясь в специфику права одностороннего изменения условий обязательства. Разумеется, в практике почти не встречаются случаи, когда одна из сторон «общегражданского» договора предоставляет контрагенту право в одностороннем порядке изменять любые его условия, как это фактически происходит в корпоративных правоотношениях, где в силу принципа большинства воля конкретного участника при определенных обстоятельствах (например, при голосовании он остался в меньшинстве) может быть проигнорирована, а условия участия в деятельности хозяйственного общества могут измениться до неузнаваемости вплоть до преобразования в производственный кооператив (π. 1 ст. 20 Закона об АО). По-видимому, в данном случае гражданское право должно проявлять определенный патернализм по отношению к участникам, оставшимся в меньшинстве. Самый очевидный пример того, как право защищает интересы участников, - это императивное закрепление положений, предусматривающих, что решения общего собрания участников по определенным вопросам могут быть приняты только единогласно или квалифицированным большинством. Однако такой формальный подход неспособен эффективно охватить все ситуации, когда решения общего собрания существенно изменяют условия ведения общего дела и, более того, в некоторых случаях могут стать необоснованным ограничением свободы договора.

Другой крайностью является позиция дореволюционного ученого П.Н. Гуссаковского, который исходил из того, что поскольку изменение устава представляет собой по существу образование нового общества, несогласные с вносимыми изменениями акционеры должны получить право требовать применения тех же последствий, что наступили бы при ликвидации старого общества, т.е. выплаты части имущества общества, соответствующей количеству принадлежащих им акций[212]. Иными словами, любое изменение позволяет выйти из общества.

Представляется, что более гибким подходом было бы рассматривать в качестве пределов изменения правоотношения, возникающего между участниками общества, критерий существенности изменения, под которым с учетом положений абз. 4 п. 2 ст. 450 и абз. 2 π. 1 ст. 451 ГК РФ следует понимать такое изменение, в результате которого участник в значительной степени лишается того, на что он был вправе рассчитывать, вступая в общество (продолжая участвовать[213]).

Исходя из этого мы попытаемся выяснить, изменение каких именно условий участия может стать основанием для предоставления участнику права выхода.

3. Существенное изменение условий участия в хозяйственных обществах

Из обзора литературы, посвященной праву требовать выкупа акций (доли) (право на выход из общества), можно сделать вывод, что закрепленные ст. 23 Закона об ООО и ст.75 Закона об АО правила в целом соответствуют мировой практике, а также историческому опыту нашей страны, однако этот механизм защиты законного интереса участника не получил дальнейшего развития в отечественной доктрине, в том числе в части расширения перечня оснований для его применения.

Как уже упоминалось, данные нормы представляют собой инструмент восстановления баланса интересов участников, который применяется в случае наступления значимых событий, связанных с деятельностью общества.

Представляется, что в основе ст. 75 Закона об АО и ст. 23 Закона об ООО лежит принцип существенности изменения условий участия в хозяйственных обществах. Вряд ли можно спорить с тем, что изложенный в этих нормах перечень оснований для выкупа доли (акций)[214] представляет собой случаи, когда принимаемые обществом решения существенно изменяют условия участия в обществе, на которых участник соглашался вступить в общество (продолжал участвовать). Однако этот перечень все же нельзя назвать удовлетворительным. Лица, вступающие в общество или продолжающие в нем участвовать, исходят из определенного расчета, существующих условий, круг которых не ограничивается перечисленными в вышеуказанных нормах. Справедливо предоставить участникам общества возможность выхода из общества во всех случаях существенного изменения условий. Как правильно отмечал

Роберт Кларк, известно, что помимо слияния и изменения устава существует множество корпоративных действий, которые также изменяют распределение рисков в бизнесе, создают угрозу несправедливости по отношению к акционерам либо представляют собой возможные неудачные бизнес-решения, но не дают основания для заявления требования о выкупе акций. Однако это говорит только о непоследовательности законодателя, который должен либо полностью отменить это право, либо расширить его

„217

за счет иных основании .

В целом вопрос о том, что является существенным изменением условий для участника корпорации, вероятно, должен решаться по обстоятельствам конкретного дела.

Все же возможно предложить некоторые обобщенные критерии исходя из рассмотрения абстрактной фигуры участника хозяйственного общества. Так, В.Ю. Вольф при обсуждении категории «неотъемлемые права акционера» пришел к выводу о том, что таковыми могут считаться права, без которых он не вступил бы в общество, уточняя, что рассматриваться должна не воля конкретного акционера, а типичная, обычная воля среднего акционера (по выражению автора, «презумптивное

Ліо

воленаправление приобретателя акций») .

Обсуждая случаи, когда акционер может потребовать выкупить свои акции, Ю.Г. Басин отмечал: «...всякая реорганизация связана с изменением в характере деятельности корпорации, что может быть нежелательным для акционеров, которые в связи с этим не хотят быть в составе изменившегося акционерного общества». Далее ученый также говорит о том, что такое же средство защиты интересов акционеров — право требовать выкупа акций - должно применяться и в случае, если в обществе произошла смена крупного акционера (более 30% акций), и хотя такие события не являются реорганизацией, но они все же могут привести [215] [216] к аналогичным последствиям: изменениям цели и характера деятельности общества[217]. В данном случае автор обращает внимание на единство природы права требовать выкупа в случаях реорганизации и смены контролирующего акционера, выделяя критерий для возникновения права выхода - изменение цели и характера деятельности общества.

В специальных исследованиях отмечается, что хотя законодательное воплощение права требовать выкупа акций отличается в различных юрисдикциях, все же имеются основные особенности: такое право предоставляется акционерам, которые возражают против одной или нескольких из следующих операций: слияние и присоединение; продажа всех или практически всех активов корпорации; внесение существенных поправок в устав корпорации, например изменяющих цель, ради которой была организована такая корпорация[218] [219].

Каждый участник, принимая решение о вступлении в общество,

рассчитывает на то, что сможет влиять определенным образом на

деятельность общества (обладать определенной степенью корпоративного

контроля) и получать известную долю в доходах. Как отмечал А.П.

Башилов, применительно к товариществам существенным является мера

участия каждого члена товарищества в составлении товарищеского

капитала и в заведывании его делами, а также в установлении способа

распределения между участниками прибыли и убытков от их совместного 221

предприятия .

Исходя из этого можно говорить о нескольких группах условий, изменение которых можно рассматривать как существенные с точки зрения лица, вступающего в общество (продолжающего в нем участвовать): 1) объем прав участника (на управление, на получение прибыли); 2) персональный состав участников; 3) решения, касающиеся деятельности общества (смена местонахождения; изменение характера деятельности и т.д.).

В первую очередь необходимо обратить внимание на то, что

генеральной целью деятельности хозяйственных обществ, как и любых

коммерческих организаций, является получение прибыли и ее

последующее распределение между участниками (π. 1 ст. 50 ГК РФ).

Возможность получения прибыли является одним из существенных

оснований для принятия решения о вступлении в общество. Конечно же,

не следует понимать это буквально - в том смысле, что отсутствие

прибыли, точнее, принятие общим собранием решения не распределять

прибыль, является существенным изменением условий; речь идет о том,

222 ~

что лицо исходит лишь из вероятности ее получения , но в известной доле. В настоящее время действительно существует проблема, когда законные интересы меньшинства нарушаются вследствие систематической невыплаты дивидендов. Как видится, такие обстоятельства не являются основанием для выхода из общества даже для владельцев привилегированных акций, поскольку необходимо учитывать, что лицо, вступая в общество, принимает на себя определенные риски, среди которых - отсутствие гарантий получения стабильного дохода. В

противном случае вступление в общество надо было бы расценивать как

„ 221

заключение договора займа .

Наиболее ярким примером изменения условий участия, которое

В связи с этим не можем согласиться с Γ.Β. Цеповым, который высказывал предложение о внесении изменений в Закон об АО, заключающихся во введении обязанности общества выкупить по требованию акционеров, голосовавших за выплату дивидендов, их акции по рыночной стоимости в случае принятия отрицательного решения по вопросу выплаты дивидендов (см.: Цепов Γ.Β. Акционерные общества: теория и практика: Учеб, пособие. Μ.: TK Велби; Изд-во «Проспект», 2007. С. 116).

Еще в дореволюционной литературе применительно к коммандитистам говорилось о том, что нельзя рассматривать их участие в капитале товарищества как заем. Тем более нет оснований для противоположных выводов и в отношении участника хозяйственного общества (см.: Гражданское уложение. Книга пятая. Обязательства. Проект Высочайше учрежденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения. Том третий. Ст. 505-718. С объяснениями. СПб., 1899. С. 531). Вероятно, более правильно оценивать систематическое уклонение от объявления дивидендов при общей прибыльности деятельности общества как злоупотребление правом со стороны контролирующих акционеров (см.: Ломакин Д.В. Очерки теории акционерного права и практики применения акционерного законодательства. М.: Статут, 2005. С. 168-169).

может повлечь уменьшение объема прав участника (степени корпоративного контроля, доли участия в прибыли), является увеличение уставного капитала (проведение дополнительной эмиссии акций). Недаром в юридической литературе и судебной практике такие случаи вызвали определенные споры с точки зрения рассмотрения допэмиссии как основания для выкупа акций[220]. В частности, Г.С. Шапкина предлагает расширить перечень оснований для выкупа акций в порядке ст. 75 Закона об АО, добавив случаи уменьшения доли участия акционера в уставном капитале при проведении дополнительной эмиссии акций . Основание для выкупа, предлагаемое ученым, вполне можно оценить как существенное изменение условий, поскольку в такой ситуации, когда размер принадлежащего акционеру пакета акций уменьшиться менее установленного законом порога, предусмотренного для реализации некоторых специальных прав (право получить доступ к документам бухгалтерского учета, право вносить вопросы в повестку дня годового общего собрания и т.д.), может изменяться объем прав акционера. Помимо этого уменьшаются и общие возможности влиять на принимаемые решения на общем собрании.

Следующее возможное основание - это персональный состав участников непубличных корпораций. Признание значимости этого условия отражается в том, что применительно к формально закрытым организационно-правовым формам юридических лиц (ЗАО и ООО) закон предусматривает возможность установления преимущественного права на приобретение доли (акций), а в ООО - также и запрета на отчуждение доли третьим лицам (абз. 2 п. 2 ст. 21 Закона об ООО). Весьма логично, чтобы в случае изменения состава участников у остающихся участников появлялась возможность прекратить отношения, поскольку лицо, принимая решение об участии в обществе, по крайней мере в закрытых корпорациях, исходит из намерения вести дела с определенными лицами, а также из того, как распределены роли других участников и какова их степень влияния на общее дело. Н.Г. Вавин и А.Э. Вормс, говоря о непередаваемости права на участие в товариществе без согласия иных товарищей, отмечали, что любое изменение состава участников товарищества предполагает существенное изменение внутренних договорных отношений товарищей[221] [222]. Представляется, что сказанное справедливо и для хозяйственных обществ, за исключением случаев, когда смена состава участников предполагалась, т.е. публичных корпораций.

В связи с этим весьма любопытно наблюдать трансформацию понимания природы акционерного общества: так, в начале XX в. одним из основных отличий акционерного общества от иных видов товарищества признавали то, что личность товарищей в таком объединении не имеет значения . В настоящее время признана значимость состава акционеров (по крайней мере контролирующих) даже в открытых акционерных обществах. Так, одна из идей, положенных в основу правил о направлении обязательного предложения (ст. 84.2 Закона об АО), заключается в предоставлении миноритарным акционерам возможности не согласиться со сменой лица, обладающего корпоративным контролем, и выйти из акционерного общества[223].

Заслуживает обсуждения признание существенным изменением условий изменения того, как распределены должности в органах управления обществом, а также смены высокопоставленных работников, состоящих в трудовых отношениях с обществом. Помимо общего соображения о том, что для участников (акционеров) существенно, кто будет осуществлять функции управления общим делом, следует также иметь в виду, что в закрытых компаниях нередко участники берут на себя управленческие функции (единоличного исполнительного органа, члена коллегиального исполнительного органа и (или) совета директоров), а также выполняют работу по трудовому договору. В связи с этим решения об избрании (формировании) органов управления (например, смена лица, исполняющего функции единоличного исполнительного органа) в зависимости от конкретных обстоятельств могут являться фактическим перераспределением контроля в обществе между участниками, т.е. изменением условий участия в обществе. Кроме того, в литературе отмечается, что нередко распределение прибыли непубличных компаний происходит не в форме выплаты дивидендов, а путем выплаты заработной

229

платы или иного вознаграждения соответствующим лицам . Соответственно, отстранение участника от исполнения функций единоличного исполнительного органа (члена коллегиального исполнительного органа, совета директоров) либо расторжение трудового договора влечет перераспределение доли получаемой прибыли.

Ранее мы также упоминали о решениях, касающихся деятельности общества. Среди них можно выделить несколько, на наш взгляд, очевидных случаев, когда изменения в условиях осуществления деятельности общества могут быть существенны для участника. Один из таких случаев — это изменение местонахождения общества. В судебной практике уже затрагивалась проблема злоупотребления правом на определение места проведения общих собраний акционеров (п. 5 [224] информационного письма Президиума ВАС РФ от 25 ноября 2008 г. № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее - Обзор)). В указанном пункте Обзора суды пришли к выводу, что определение в уставе общества в качестве мест проведения общих собраний акционеров населенных пунктов, находящихся вне пределов Российской Федерации и отдаленных от места нахождения общества, создает возможность для воспрепятствования тем или иным акционерам (прежде всего физическим лицам) участвовать в общих собраниях акционеров, проводимых в данных городах. С учетом того, что участники общества могут, как мы раньше указывали, участвовать в деятельности общества непосредственно, исполняя функции единоличного исполнительного органа, члена совета директоров и т.д., следует сделать вывод, что изменение местонахождения общества в некоторых случаях может воспрепятствовать участию в деятельности общества в самом широком смысле (не только как акционеров), и нормы трудового законодательства в этой ситуации не могут гарантировать соблюдение прав и законных интересов таких лиц именно как участников общества.

Другой пример - изменение характера основной деятельности общества. Так, это могут быть случаи, когда характер деятельности существенен для участника (например, инвестиционная компания, финансовая политика которой не позволяет ей участвовать в обществах, которые занимаются определенными видами коммерческой деятельности). Близко к этому стоит предложение Д. Новака, который предлагал рассматривать в качестве основания для выхода изменения, связанные с основными направлениями деятельности общества, принятием решения об участии в ассоциациях и иных объединениях коммерческих организаций (подп. 1 п. 2 ст. 33 Закона об ООО)[225].

Подводя итог, хотелось бы также заметить, что практически все перечисленные случаи изменения условий сопутствуют реорганизации, проведение которой в силу ст. 75 Закона об АО дает право требовать выкупа акций. Так, например, при слиянии, разделении, выделении и присоединении имеет место изменение размера участия в капитале, а также состава участников. Однако те же события (увеличение капитала, выбытие одного из участников или вступление нового) вне рамок реорганизации не позволяют требовать выхода из общества.

4. Условия применения способа защиты законных интересов в виде права на выход

Применение предлагаемого способа защиты законного интереса участника возможно только с учетом целого ряда ограничений и условий.

Во-первых, конечно, не стоит забывать о средствах защиты интереса участника и акционера, прямо предусмотренных законом; при этом, возможно, добавление дополнительного средства в виде возможности требовать выкупа своей доли приведет к нарушению баланса множества взаимосвязанных интересов. Кроме того, нужно учитывать, что в данном случае мы обсуждаем ситуации, когда стороны никак не урегулировали между собой вопрос о праве на выход, а соответствующее законодательное регулирование отсутствует.

Во-вторых, требовать прекращения отношений (выхода из общества) допустимо только в судебном порядке (предполагается, что в случае если между участниками отсутствует спор, то они договорятся о выкупе доли участника, который желает выйти из общества). Именно поэтому применение обсуждаемого способа защиты законных интересов участников будет предпочтительнее, чем внесение изменений в ст. 75 Закона об АО и ст. 23 Закона об ООО в части расширения перечня оснований для выхода, поскольку конструкция обеих норм предусматривает возможность безусловного выхода при наступлении определенных обстоятельств, в то время как мы предлагаем, чтобы суд каждый раз давал оценку существенности изменения условий, которые истец заявляет в обоснование требования о выкупе доли (акций), а также наличию всех иных условий для использования этого права.

В-третьих, участник, имеющий возможность выйти из общества путем отчуждения доли (акций) третьему лицу по рыночной цене, не может претендовать на выкуп своей доли обществом, поскольку в этом случае его интерес в выходе из состава участников может быть реализован посредством простой продажи доли (акций). Возможно, следует исходить из того, что участник должен в течение разумного периода времени предпринимать действия направленные на продажу доли (акций) по рыночной цене, например предлагать долю другим участникам, выставлять долю на открытые торги и т.д., и лишь по истечении этого периода времени предъявлять обществу соответствующие требования о выкупе.

Под условием для использования права требовать выкупа прежде всего подразумевается то, что изменение условий участия должно быть вызвано причинами, которые заинтересованная сторона не могла преодолеть при должной степени заботливости и осмотрительности.

В первую очередь речь идет о том, что возможность реализации права требовать выкупа доли (акций) должно быть ограничена, если существенное изменение условий явилось следствием действий самого «заинтересованного» участника. Воплощение этого условия в Законах об ООО и АО заключается в том, что право требовать выкупа возникает только у того лица, которое голосовало «против» на общем собрании или не участвовало в нем, т.е. наступившие последствия в виде одобрения соответствующих сделок не являются следствием его действий, и даже более того, в случаях голосования против можно сказать, что участник предпринял все разумные действия для предотвращения наступления таких последствий.

Следует признать, что случаи, когда участник не участвовал в голосовании, не совсем вписываются в предлагаемую в настоящей статье концепцию, поскольку нельзя утверждать, что он предпринял все разумные действия, для того чтобы не было принято решение, которое его не устраивает. Как видится, это является следствием общего подхода, закрепленного в российском корпоративном законодательстве, в том числе применительно к условиям обжалования решений общего собрания. Так, один из зарубежных консультантов и разработчиков проекта российского Закона об АО, Бернард С. Блэк, комментируя ст. 75, писал, что «если бы уровень почтовых услуг и порядок подсчета голосов в России находился на более приемлемом уровне, нежели это есть в действительности, в Законе об АО было бы целесообразным ограничить право выбора акционеров, предоставив право продать акции обществу только акционерам, которые голосовали против решения, не включая (как это предусмотрено пунктом 1 ст. 75 Закона об АО) акционеров, которые не приняли участия в голосовании»[226]. Еще в дореволюционной литературе обращалось внимание на то, что акционеры, которые не явились на собрания, могут оспаривать решения только на основании нарушения требований к порядку созыва собрания, в том числе извещения, либо если не были соблюдены первоначально заявленные предметы повестки дня собрания[227]. Показательно, что в ст. 245 Закона Германии об акционерных обществах также отражена позиция о том, что право на оспаривание принадлежит акционеру, который голосовал против либо не голосовал по причине нарушения порядка подготовки и проведения общего собрания[228]. Однако более подробное обсуждение этой проблемы находится за рамками настоящей статьи.

Представляется, что последствия выхода из общества вследствие

Волков А.В. Указ. соч. С. 269.

107

107 109

123

существенно изменившихся условий участия должны быть справедливо распределены между всеми участниками. Воплощение этой идеи в корпоративном законодательстве можно видеть в содержании абз. 2 п. 2 ст. 75 ГК РФ, который устанавливает, что участник, выбывший из товарищества, отвечает по обязательствам товарищества, возникшим до момента его выбытия, наравне с оставшимися участниками. Применительно к более сложным организационно-правовым формам эта идея трансформируется в субсидиарную ответственность при банкротстве (абз. 2 п. 3 ст. 56 ГК РФ, п. З ст. 3 Закона об ООО, п. З ст. 3 Закона об АО, ст. 10 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»).

Кроме того, возможность выхода из общества в случае существенного изменения условий может быть ограничена с точки зрения необходимости обеспечения финансовой устойчивости общества. Так, в качестве примера можно привести п. 5 ст. 76 Закона об АО, где сказано, что общая сумма средств, направляемых обществом на выкуп акций, не может превышать 10% стоимости чистых активов общества на дату принятия решения, которое повлекло возникновение у акционеров права требовать выкупа обществом принадлежащих им акций. Подобное правило можно было бы использовать и для целей применения предлагаемого способа защиты законного интереса участника.

5. Выход из общества как способ защиты прав участников

Ранее мы уже упоминали о том, что необходимо разграничивать случаи нарушения прав и законных интересов участников (в частности, в последнем случае действия других участников являются правомерными (принятие решения о реорганизации, одобрение крупной сделки и т.д.), но объективно нарушают интерес участника). В рамках анализа корпоративных правоотношений в части права на выход сквозь призму институтов обязательственного права следует также квалифицировать ситуации, когда прекращение отношений между участниками является следствием неправомерных действий.

В действующем законодательстве примером нормы, которая позволяет проводить такую аналогию, является ст. 10 Закона об ООО, предусматривающая возможность исключения из состава участников общества лица, которое нарушает свои обязанности участника, в том числе обязанности действовать в интересах общества[229].

В целом такой подход к толкованию ст. 10 Закона об ООО основан на «договорном» понимании общества с ограниченной ответственностью. В рамках такой аналогии предполагается, что если участник общества совершает действия (бездействие), препятствующие достижению общей цели, ради которой объединились участники, - извлечению прибыли, это можно оценивать как нарушение «договора», а значит, это дает право другим участникам требовать изменения договора путем устранения из числа участников «виновного» лица. Еще Е.А. Суханов отмечал, что исключение участника можно квалифицировать как изменение договора по требованию одной из сторон (п. 2 ст. 450 ГК), однако при этом автор оговаривался о крайней условности такой позиции .

Исключение является способом устранить другого участника из общества, сохранив свое участие в обществе в отличие от выхода. Между тем вполне очевидно, что конфликт, помимо исключения

недобросовестного участника, также может быть разрешен путем предоставления возможности выйти из общества участнику, который не желает мириться с действиями (бездействием) другого участника (участников), приведшими к существенному затруднению или невозможности дальнейшего осуществления деятельности общества.

Представляется, что участнику (участникам) может быть

предоставлена свобода выбирать, принудить уйти нарушителя или уйти самому. Наступление обстоятельств, предусмотренных ст. 10 Закона об ООО, с учетом вышеуказанного толкования этой нормы могло бы служить основанием для того, чтобы у лица возникало право требовать от недобросовестного участника (участников) выкупа своей доли.

234 Об обязанности действовать в

235 Суханов Е.А. Указ. соч. С. 47.

<< | >>
Источник: КУЗНЕЦОВ АЛЕКСАНДР АНАТОЛЬЕВИЧ. ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ ПРАВОМ В ПРАВООТНОШЕНИЯХ МЕЖДУ АКЦИОНЕРОМ И АКЦИОНЕРНЫМ ОБЩЕСТВОМ. Диссертация на соискание научной степени кандидата юридических наук. Самара - 2012 г.. 2012

Еще по теме § 2. Способы предотвращения злоупотребления правом в правоотношениях меяеду акционером и акционерным обществом:

  1. § 2. Способы предотвращения злоупотребления правом в правоотношениях меяеду акционером и акционерным обществом
- Авторское право - Аграрное право - Адвокатура - Административное право - Административный процесс - Арбитражный процесс - Банковское право - Вещное право - Государство и право - Гражданский процесс - Гражданское право - Дипломатическое право - Договорное право - Жилищное право - Зарубежное право - Земельное право - Избирательное право - Инвестиционное право - Информационное право - Исполнительное производство - История - Конкурсное право - Конституционное право - Корпоративное право - Криминалистика - Криминология - Медицинское право - Международное право. Европейское право - Морское право - Муниципальное право - Налоговое право - Наследственное право - Нотариат - Обязательственное право - Оперативно-розыскная деятельность - Политология - Права человека - Право зарубежных стран - Право собственности - Право социального обеспечения - Правоведение - Правоохранительная деятельность - Предотвращение COVID-19 - Семейное право - Судебная психиатрия - Судопроизводство - Таможенное право - Теория и история права и государства - Трудовое право - Уголовно-исполнительное право - Уголовное право - Уголовный процесс - Философия - Финансовое право - Хозяйственное право - Хозяйственный процесс - Экологическое право - Ювенальное право - Юридическая техника - Юридические лица -