§ 2. История проблемы злоупотребления правом в правоотношениях мезвду акционером и акционерным обществом
Многие из исследователей конструкции злоупотребления правом не обходят вниманием и историю вопроса, что, безусловно, представляется правильным, поскольку позволяет узнать об истоках современных теорий злоупотребления правом, а также проследить процесс развития отечественного и зарубежного законодательства по этому поводу.
При взвешенном подходе исторический и сравнительный методы исследования способны дать большие результаты, особенно с учетом исторического развития правоведения в России, когда после октябрьской революции многие ученые были вынуждены прекратить свои исследования, а выдвигаемые ими идеи не находили применения в рамках плановой экономики. Неразвитость гражданского оборота в советское время послужила причиной практически полного отсутствия исследований правовой природы корпоративных правоотношений. Соответственно только в настоящее время после долгого перерыва стали появляться исследования, тем или иным образом затрагивающие проблему злоупотребления правом в правоотношениях между акционером и обществом.Общая история проблемы злоупотребления правом довольна подробно была описана в работах О. А. Поротиковой[66] и Т. С. Яценко[67]. К заслугам последней стоит отнести большой труд по изучению законодательного материала зарубежных стран. Между тем хотелось бы обратиться к истории проблематики злоупотребления правом именно в правоотношениях между акционером и акционерным обществом. При этом не следует пытаться проследить историю данного вида злоупотребления правом со времен Римской империи. Массовое участие акционерных обществ в гражданском обороте стало характерным явлением лишь начиная с конца XIX в. Как замечал М. И. Кулагин, «вплоть до XIX в. акционерные общества в Европе были скорее исключением, чем правилом»[68]. Соответственно, впервые упоминания о случаях злоупотребления правом в правоотношениях между акционером и акционерным обществом начинают встречаться только в работах ученых конца XIX века.
В дореволюционной России это было эпохой бурного экономического развития, и соответственно массового появления акционерных обществ. Изучение работ дореволюционных исследователей показывает, что массовое использование организационно-правовой формы - акционерного общества вызвало к жизни и злоупотребление правом участниками акционерных правоотношений, что было обусловлено, в том числе и несовершенством только начинающего формироваться законодательства.Так, одна из самых первых возможностей для злоупотребления правом со стороны акционерного общества возникает по причине отсутствия должного контроля со стороны акционеров за действиями таких органов юридического лица, как совет директоров и единоличный исполнительный орган.
На подобный аспект проблемы обращал внимание еще Г. Ф. Шершеневич, говоря, что «акционерная форма представляет невыгоду вследствии недостатка и затруднительности контроля. Многочисленность товарищества, разбросанность акционеров, их незнакомство не только с делом, но даже с уставом, их малая заинтересованность приводят к тому, что ведение всего дела сосредотачивается в руках правления, не
опасающегося серьезного контроля со стороны собрания акционеров» . С этим утверждением трудно не согласиться, все контрольные механизмы акционерного законодательства (порядок одобрения крупных сделок, сделок с заинтересованностью и т.д.), направленные на защиту прав и интересов акционеров зачастую бессильны перед недобросовестностью лиц, входящих в состав органов управления акционерного общества.
Проблема конфликта интересов между акционерами и
управляющими, порождающая злоупотребление правом, в Соединенных Штатах Америки стала актуальна еще в первой половине прошлого века. Однако, как правильно замечает Д. В. Ломакин, «такой подход представляет интерес, когда все акции корпорации распределены между
N
множеством независимых держателей (что характерно для
Великобритании и США), поскольку им трудно выработать единую позицию в отстаивании своих интересов перед управляющими.
Напротив, в корпоративных правопорядках, характеризующихся высокой степенью концентрации капитала, как, например, в России, значимость подобного конфликта интересов представляется сомнительной» .Гораздо более актуальным видится разговор о конфликте миноритарных и мажоритарных акционеров, а также о способах его разрешения. С этой точки зрения, исследования дореволюционных российских цивилистов гораздо ближе к нынешней ситуации в России. Не совсем верным является мнение о том, что для дореволюционных правоведов проблема злоупотребления правом со стороны рядовых акционеров имела второстепенный характер[69] [70] [71]. Ведущие исследователи акционерного права того времени одинаково осознавали угрозу как злоупотреблений со стороны миноритариев, так и произвола мажоритарных акционеров. Так, описывая реформу акционерного законодательства Германии, А.И. Каминка замечает: «в этой области, где сталкиваются столь противоположные интересы, чрезвычайно трудно удовлетворить всех и очень легко всех вооружить против себя. Энергичная защита интересов акционеров и третьих лиц способна, в результате, серьезно затормозить деятельность учредителей и органов управления, напротив поощрение учредителей, предоставление возможности органам управления энергичного ведения дел может в результате отдать беспомощную «публику» в жертву энергичным предпринимателям. И если законодатель в большей или меньшей степени сумеет всех удовлетворить, то это свидетельствует о большем его искусстве» . Именно о таком конфликте упоминал Г. Ф. Шершеневич, говоря, что уставы акционерных обществ часто составлялись лицами, которые рассчитывая иметь влияние в организуемом ими предприятии, стремились отстранить мелких акционеров от голосования[72] [73]. Как видно, проблема обеспечения интересов миноритарных акционеров и ограничения влияния крупных акционеров занимала умы ученых - правоведов еще в начале XX века. Тогда решение виделось в отступлении от принципа голосования «одна акция - один голос». Упоминание о возможности злоупотребления акционером правом на созыв общего собрания акционеров мы встречаем в работе И. Т. Тарасова, выдающегося исследователя акционерного права. Ученый, описывая право акционера требовать созыва общего собрания акционеров, говорит, что в результате рассмотрения требования акционера «возможны только четыре случая: 1) требование созвания общего собрания недостаточно мотивировано и предметы, предлагаемые обсуждению этого собрания, недостаточно серьезны, что и было усмотрено до созвания собрания управлением компании или остальными акционерами; 2) требование о созвании общего собрания исходит от такого лица или таких лиц, психическое или нравственное состояние которых возбуждает сомнение у управления компании или у остальных акционеров в серьезности этого требования; 3) легкомысленное или недобросовестное отношение к пользованию правом требовать созвания общих собраний обнаружилось только в самом общем собрании, а не раньше и 4) требование о созвании общего собрания было совершенно основательно и предметы, предложенные обсуждению этого собрания, имели серьезное значение»[77]. Очевидно, что для акционерного общества и остальных акционеров негативными являются все варианты за исключением последнего. По мнению И. Т. Тарасова в первом и втором случаях правление общества имеет право отказать в созыве общего собрания, но исследователь оговаривается, что в этом случае акционер должен иметь право жалобы на решение правления. Если же собрание созывается, то с виновного должны быть взысканы все расходы по проведению такого собрания. И, наконец, в третьем случае, который, по-видимому, ученым рассматривается как самый тяжкий, общему собранию также должно быть предоставлено право наложения на виновного дисциплинарного взыскания, в том числе в виде 78 лишение права голоса на определенный срок . Нельзя не заметить, что проблема необоснованного требования созыва общего собрания акционеров актуальна до сегодняшнего момента. Схожая ситуация даже стала предметом особого внимания Высшего Арбитражного Суда (п. 4 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного суда Российской Федерации от 25 ноября 2008 г. № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации»[78] [79]). Примечательно, что предлагаемые дореволюционным цивилистом меры в качестве последствий злоупотребления акционером правами повторяются и современными 80 учеными . Удивительно лишь то, с какой легкостью И. Т. Тарасов отдает правлению право судить о том насколько требование созыва общего собрания мотивировано, а предметы, предлагаемые к обсуждению этого собрания, серьезны. Даже, несмотря на наличие права обжалования отказа в созыве собрания, интересы акционера могли оказаться значительно ущемленными, так как было бы весьма затруднительно доказать обоснованность требования, с учетом отсутствия четких критериев того, что считать мотивированным требованием о созыве собрания. Единственное объяснение видится лишь в том, что на тот момент злоупотребления со стороны акционеров оценивались ученым, как большая угроза, чем бесконтрольность правления. Практикующий дореволюционный адвокат А. Гордон, излагая содержание одного из своих судебных дел, также мимоходом замечает, что «давать единичному потерпевшему акционеру право, без ограничения даже каким-либо сроком, разрушать общие собрания, уничтожать действия избранного этим собранием Правления, уничтожать последующие Общие Собрания, как созванные незаконным Правлением - значило бы открывать широкий простор для злоупотреблений со стороны отдельных акционеров и вводить крайнюю неустойчивость в жизнь предприятий, усвоивших акционерную форму»[80] [81]. С учетом статуса автора - присяжного поверенного при Санкт-Петербургской Судебной Палате, сказанное им позволяет сделать вывод, что злоупотребления со стороны акционеров имели место на практике, а не оценивались лишь как теоретическая угроза. Однако И. Т. Тарасов отмечает и злоупотребления со стороны правления, предлагая в качестве превентивной меры использование акционером права на контроль над управлением. Между тем исследователь и здесь последовательно говорит о необходимости ограничения этого права, отмечая, что «определяя границы этого права, надо иметь в виду, во-первых, в какой мере управление компанией будет стеснено в своей деятельности и в отправлении своих служебных обязанностей при полном осуществлении акционерами этого права, и, во-вторых, в какой мере могут вредить компании те злоупотребления, которые возможны в данном случае со стороны единичных акционеров при осуществлении ими этого права. Анализируя значение этого права с указанной стороны, нельзя не заметить, что предъявление по требованию каждого пришедшего акционера всех книг и документов компании и выдача из них выписок или дача объяснений по ним могут сделать все управление компанией невозможным, отнимая у всех должностных лиц компании все время на одно только это занятие; кроме того, некоторые обороты компании вследствие особого характера предприятия могут требовать особенной тайны, единичные же акционеры, пользуясь своим правом контроля, могут посредством наведения справок по книгам и документам узнать эти тайны и сообщить их из корыстных или иных видов заинтересованным лицам, 82 нанося этим существенный вред компании и остальным ее акционерам» . Во избежание подобных проблем, ученый предлагает установить плату за предоставление различного рода информации акционеру, так как «она может в значительной степени служить гарантией против легкомысленного обременения управления компании ненужными и безполезными справками»[82] [83]. При всей правильности идей относительно легкости злоупотребления правом на контроль за деятельностью общества и необходимости ограничения этого права, следует заметить, что предлагаемая мера в виде установления платы за предоставление информации при неправильном законодательном подходе, а именно при отсутствии четких критериев установления размера платы, способна стать орудием злоупотребления уже со стороны органов управления[84]. Таким образом, следует отметить, что при всей немногочисленности дореволюционной литературы, специально посвященной акционерному праву, у многих исследователей встречается упоминание о злоупотреблении правом в правоотношениях между акционером и акционерным обществом. Безусловно, зачастую ученые не употребляли термина злоупотребление правом вовсе, либо использовали его в неправильном значении, когда речь скорее должна была идти о правонарушении, что связано с отсутствием на тот момент ясного представления об этой правовой конструкции, однако это не лишает ценности их работы.