§ 1. Последствия злоупотребления правом в правоотношениях между акционером и акционерным обществом

Ответ на вопрос является ли отказ в защите права видом гражданскоправовой ответственности зависит от взглядов исследователя на соотношение понятий санкции и гражданско-правовой ответственности. В целом данный вопрос выходит за рамки настоящего исследования. Заметим, лишь, что согласно точке зрения, высказанной О. С. Иоффе, «гражданско-правовая ответственность является обязанностью претерпеть имущественные лишения в виде возложения на правонарушителя дополнительных обязанностей или лишения его субъективных прав» . Данный подход получил широкую поддержку среди цивилистов^[126]. В результате отказа в защите права на лицо не возлагаются дополнительные обязанности, и, конечно же, оно не лишается права. По этой причине отказ в защите права нельзя относить к разновидности гражданско-правовой ответственности.

Наиболее обоснованной нам видится позиция А. В. Волкова, который утверждает, что «отказ в защите права не относится ни к одному из способов зашиты, предусмотренных статьей 12 ГК РФ, точно так же, как она не относится и к иным способам защиты, непредусмотренным в перечне статьи 12 ГК РФ...Отказ в защите права является системной охранной мерой (санкцией) гражданского права, то есть своеобразной защитой от злоупотреблений средствами самого гражданского права» .

В качестве дополнительного довода можно привести то, что право подлежит защите лишь в случае нарушения, а когда лицо злоупотребляет правом, то оно фактически действует в рамках своего права, а значит, не нарушает ничьих прав.

Правоприменительная практика обсуждаемой санкции выявила целый ряд спорных вопросов. В частности, из буквального смысла конструкции отказа в защите права следует, что применить ее возможно лишь в случае, если лицо обращается за защитой своих прав, то есть по отношению к истцу.

129

суду, соответственно, не в чем ему отказывать» .

Против такого узкого понимания возражал Π. Ф. Елисейкин, который говорил, что «правом на получение судебной защиты обладает не только истец, но и ответчик, хотя и не он обращается в суд»^{[127] [128] [129]. В. А. Рясенцев прямо указывает, что отказ в защите права можно понимать как «отклонение возражений, сделанных в процессе рассмотрения гражданского дела»[130].}

Именно такая позиция была поддержана Президиумом Высшего арбитражного суда. Так, в п. 5 Информационного письма Президиума ВАС

РФ от 25 ноября 2008 г. № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации» указано, что как следует из ст. 10 ГК РФ, отказ в защите права лицу, злоупотребившему правом, означает защиту нарушенных прав лица, в отношении которого допущено злоупотребление. Таким образом, непосредственной целью названной санкции является не наказание лица, злоупотребившего правом, а защита прав лица, потерпевшего от этого злоупотребления. Следовательно, для защиты нарушенных прав потерпевшего суд может не принять доводы лица, злоупотребившего правом, обосновывающие соответствие своих действий по осуществлению принадлежащего ему права формальным требованиям законодательства. Поэтому упомянутая норма закона может применяться как в отношении истца, так и в отношении ответчика.

Значение вывода сделанного Президиумом Высшего арбитражного суда трудно переоценить. Ведь в упомянутом пункте Обзора описывался корпоративный спор, где злоупотребление правом было допущено со стороны акционерного общества. И в самом деле, во взаимоотношениях акционера и акционерного общества «сильной стороной» является последнее, что предопределяется, полномочиями органов общества по созыву, проведению общих собраний акционеров, принятию стратегических управленческих решений.

Таким образом, одной из особенностей последствий злоупотребления правом со стороны акционерного общества является возможность признания недействительными актов органов управления акционерного общества, таких как решения общих собраний акционеров, постановления

наблюдательного совета (совета директоров) и т.д.

В случае злоупотребления правом со стороны акционера применение санкции, предусмотренной п. 2 ст. 10 ГК РФ, выражается в отказе судом в удовлетворении соответствующих требований акционера, основанных на том или ином корпоративном праве (на информацию, на контроль, многочисленных прав, связанных с участием в общем собрании акционеров и т.д.).

Неоправданно большое внимание вызывает вопрос о праве или обязанности суда отказать в защите права. Не совсем удачная формулировка п. 2 ст. 10 ГК РФ согласно которой суд может (выделено нами. - А.К.) отказать лицу в защите принадлежащего ему права, стала основанием для опасений относительно возможности оставить без последствий злоупотребление правом, в случае соответствующего решения суда^[131].

О. Садиков полагает, что суд установив факт злоупотребления правом, действительно может не применять последствия, предусмотренные п. 2 ст. 10 ГК РФ. Ученый, приводит в пример ситуацию, когда «злоупотребление правом (кроме шиканы) причинно обусловлено действиями другой стороны, которая на злоупотребление ссылается.. .В таких случаях, злоупотребление правом, по существу, исключается или суд признает наличие «несущественного» или «извинительного» злоупотребления правом»^[132].

В данном случае, по существу, во главу угла ставится судейское усмотрение. Д. В. Новак прямо говорит, что «норма статьи 10 ГК РФ получает реальное наполнение именно в ходе судейского усмотрения.

134

корректно» .

С подобной позицией трудно согласиться, ведь злоупотребление правом является явлением объективной реальности, существующим независимо от признания его судом. В связи с этим, на наш взгляд, суд не может отказать в применении последствий злоупотребления правом. Такие действий суда противоречили бы принципам гражданского права, включающие в себя том числе запрет на злоупотребление правом. Употребление законодателем выражения «суд может» скорее следует трактовать, в том смысле, что лицо, потерпевшее от злоупотребления правом может требовать от суда применения соответствующих последствий.

Однако, несмотря на приведенную полемику, данный аспект темы злоупотребления правом вряд ли является проблемой, поскольку, нам не известно ни одного решения суда, которым было бы установлено наличие злоупотребление правом, но при этом отказано в применении последствий, предусмотренных п. 2 ст. 10 ГК РФ.

При выяснении сущности явления злоупотребления правом неизбежно возникает вопрос, практического свойства, о вреде, причиненном при злоупотребительном осуществлении права.

К разрешению этого вопроса нужно подходить с особой осторожностью, избегая скоропалительных выводов.

Ю. А. Тарасенко обращает внимание на то, что «вред, возникший при правонарушении, и вред, возникший в результате злоупотребления правом, имеют различную природу...вопрос о возмещении вреда второго вида еще нуждается в обсуждении»^{[133] [134].}

Думается правильным будет вывод о том, что единственным последствием злоупотребления права будет отказ в его защите никаких иных специальных последствий закон не предусматривает. Полагаем это

следствие осторожного отношения законодателя к проблеме.

Вместе с тем в соответствии с п. 3 ст. 1064 ГК РФ вред, причиненный правомерными действиями, подлежит возмещению в случаях, предусмотренных законом.

Таким образом, законом могут быть закреплены исключения, и к их числу всегда может быть отнесено и злоупотребление правом, как, например, поступили в Белоруссии, так согласно пункту 3 статьи 9 Гражданского кодекса Республики Беларусь^[135] лицо, злоупотребляющее правом, обязано восстановить положение лица, потерпевшего от злоупотребления, возместить причиненный ущерб.

Более того, в некоторых случаях постановка вопроса о возмещении вреда, причиненного злоупотреблением правом со стороны акционера или акционерного общества, вполне оправданна. Так, например, расходы по проведению общего собрания, созванного по требованию злоупотребляющего правом акционера, могут быть возложены на последнего. Данное решение на наш взгляд нивелирует некоторые недостатки нынешнего состояния дел, когда единственный способ для общества противостоять злоупотреблению правом со стороны акционера это отказывать в его требованиях, что может привести к ущемлению прав акционеров, многие из которых просто лишены полноценной возможности отстоять свои права в судебном порядке. Тогда как в предлагаемом нами механизме, судебный контроль станет последующим, и именно обществу как «сильной стороне» в правоотношениях с акционером надо будет возлагать на себя расходы, возникающие в связи с соответствующим судебным процессом и доказыванию обстоятельств на которые они ссылаются.

В литературе высказываются предложения по установлению дополнительных санкций за злоупотребление правом. В частности, В. А.

Гуреев предлагает «предусмотреть правила, согласно которым акционер, злоупотребивший соответствующим правом, по решению суда должен лишаться на определенный период времени: 1) права на участие в общем собрании акционеров с правом голоса, а также права обжаловать принятые на нем в указанный период решения, либо 2) права доступа к документам общества» .По мнению ученого, предлагаемые меры, с одной стороны, призваны создать условия для укрепления правовой защиты от действий субъектов права по злоупотреблению своими правами, а, с другой стороны, отражают специфику защиты в акционерных правоотношениях.

Как мы упоминали ранее, подобного рода меры предлагались еще дореволюционным исследователем акционерного права И. Т. Тарасовым, который предлагал в случае недобросовестного осуществления права на созыв общего собрания, использовать такие меры как взыскание с виновного всех расходов по проведению такого собрания, а в некоторых случаях, по мнению ученого, общему собранию также должно было быть предоставлено право наложения на виновного дисциплинарного взыскания, в том числе в виде лишения права голоса на определенный срок^{[136] [137].}

Однако мы считаем необходимым придерживаться принципиального подхода сформулированного М. В. Телюкиной, согласно которому сама возможность злоупотребления правом отнюдь не должна означать необходимость лишения этого права вовсе^[138].

Более того, следует заметить, что реализация предложений В. А. Гуреева таит в себе большую опасность, поскольку конструкция злоупотребления правом в этом случае может стать орудием борьбы с неугодными акционерами. Представляется, что все негативные последствия, связанные со злоупотреблением правами со стороны акционера могут быть решены в рамках процессуальных норм, предусматривающих возмещение судебных издержек, относительно возмещения вреда свою точку зрения мы изложим ниже.

Также следует помнить, что для гражданского права более характерны имущественные санкции. Так, это может быть обязанность акционера злоупотребившего правом на созыв общего собрания, возместить затраты на его проведение, либо затраты на изготовление копий документов и т.д. Хотя санкция, предусмотренная π. 1 ст. 10 ГК РФ, все же исходит из идеи недопущения возникновения негативных имущественных последствий от злоупотребления правом, путем отказа в его реализации, и это более правильно.

Говоря о последствиях злоупотребления правом в правоотношениях между акционером и акционерным обществом, также хотелось бы затронуть аспект, лежащий в плоскости пересечения гражданского и административного права.

Как известно, п. 2 ст. 10 ГК РФ предусмотрено, что в случае несоблюдения требований, предусмотренных π. 1 данной статьи, суд, арбитражный суд или третейский суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права.

Однако за защитой права можно обратиться не только в суд. Как указано в п. 2 ст. 11 ГК РФ защита гражданских прав может в случаях предусмотренных законом осуществляться в административном порядке.

В ст. 31 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. № 208 - ФЗ «Об акционерных обществах»^[139] (далее - ФЗ «Об акционерных обществах») указаны следующие права акционеров - владельцев обыкновенных акций общества: участвовать в общем собрании акционеров с правом голоса по всем вопросам его компетенции, а также имеют право на получение дивидендов, а в случае ликвидации общества - право на получение части

его имущества.

Административной формой защиты упомянутых прав акционера будет обращение с жалобой на их нарушение в уполномоченный административный орган. В соответствии с п. 5.3.11 Положения о Федеральной службе по финансовым рынкам, утвержденного Постановлением Правительства РФ от 30 июня 2004 г. № 317^[140], Федеральная служба по финансовым рынкам (далее по тексту - ФСФР) рассматривает дела об административных правонарушениях, отнесенные в соответствии с Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях к компетенции федерального органа исполнительной власти, уполномоченного в области рынка ценных бумаг, а также применяет меры ответственности, установленные административным законодательством.

Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях^[141] (далее по тексту - КоАП РФ) включает в себя целый ряд статей (ст.ст. 15.17 - ст. 15.24.1, 15.28 - 15.31), содержащих составы административных правонарушений в сфере рынка ценных бумаг. Например, за нарушение акционерным обществом права акционера на доступ к документам, предусмотренным π. 1 ст. 89 ФЗ «Об акционерных обществах», установлена административная ответственность ч. 1 ст. 15.19 КоАП РФ.

В п. 4 Обзора описывается ситуация, когда суд отказал акционеру в удовлетворении требования о признании недействительным постановления наблюдательного совета акционерного общества, поскольку счел, что истец, неоднократно предъявляя требования о созыве внеочередного общего собрания акционеров по одному и тому же вопросу, действовал с намерением причинить вред ответчику (акционерному обществу).

В этой связи не лишним будет вспомнить, что отказ в созыве общего собрания акционеров охватывается составом административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 15.23.1 КоАП РФ. В ситуации, когда акционер обращается за защитой своих прав в суд, последовательность действий понятна, суд отказывает в удовлетворении соответствующего требования акционера, но, когда при аналогичных условиях акционер обращается в ФСФР, административному органу оказывается нечего противопоставить злоупотребляющему своими правами акционеру, ведь в действиях акционерного общества содержится состав правонарушения, а согласно п. 2 ст. 10 ГК РФ правом отказать в защите права наделены лишь суд, арбитражный суд или третейский суд. Возникает противоречие, результатом которого может стать то, что акционерное общество, в отношении которого допущено злоупотребление правом, будет привлечено к административной ответственности. С учетом того, что согласно последним изменениям в КоАП РФ^[142], суммы штрафов за правонарушения в сфере рынка ценных бумаг возросли на порядок, проблема представляется очень актуальной.

Возможным вариантом действий будет последующее обращение акционерного общества с заявлением об оспаривании постановления по делу об административном правонарушении. Анализ п. 5 Обзора позволяет заключить, что ВАС РФ достаточно широко трактует последствия злоупотребления правом, названные в п. 2 ст. 10 ГК РФ. В частности, ВАС РФ указал, что суд может не принять доводы лица, злоупотребившего правом, обосновывающие соответствие своих действий по осуществлению принадлежащего ему права формальным требованиям законодательства. С учетом данной позиции, в ходе рассмотрения заявления об оспаривании постановления по делу об административном правонарушении суд, установив факт злоупотребления правами акционера, может не принять его доводы о формальном соответствии действий требованиям законодательства, и признать отсутствие оснований для привлечения к административной ответственности акционерного общества, что влечет принятие решения о признании незаконным и об отмене оспариваемого постановления полностью или в части либо об его изменении (ч. 2 ст. 211 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации^[143]).

Между тем, даже принятие судом решения о признании незаконным и отмене постановления, не изменяет того факта, что акционерное общество в любом случае должно сначала пройти через процедуру привлечения к административной ответственности, а затем оспаривания постановления по административному делу в арбитражном суде, что предполагает определенные материальные издержки, не говоря уже о потери времени на судебные разбирательства.

В соответствии со ст. 1.2 КоАП РФ задачами законодательства об административных правонарушениях помимо прочего являются защита законных экономических интересов физических и юридических лиц, общества и государства от административных правонарушений, а также предупреждение административных правонарушений.

Представляется, что привлечение к административной ответственности лица потерпевшего от злоупотребления права никак не способствует решению названных задач. Не разумным является и тот факт, что все административные ресурсы ФСФР потенциально могут служить акционеру, злоупотребляющему правом.

Исключение административных органов из числа субъектов, которые могут применить санкцию в виде отказа в защите права, нам видится необоснованным. В целях наиболее полной защиты прав и законных интересов акционерных обществ, терпящих от злоупотребления правом со стороны акционера, следует наделить административные органы правом отказывать в защите права, в случае установления факта злоупотребления правом. Для этого необходимо, дабы не нарушать логику построения КоАП РФ и с целью удобства правоприменения, ст.ст. 15.19, 15.20, 15.23.1 КоАП РФ, в которых описаны составы административных правонарушений, и предусматривающие ответственность за нарушение прав акционера, дополнить примечаниями следующего содержания: «акционерное общество не подлежит к привлечению к административной ответственности, установленной настоящей статьей, в случае, если в ходе производства по делу об административном правонарушении будет установлено, что со стороны лица, являющегося акционером данного общества, было допущено злоупотребление правами, за нарушение которых предусмотрена ответственность настоящей статьей». Особо обратим внимание на то, что π. 1 ст. 10 ГК РФ не содержит указания на то, что факт злоупотребления правом может быть установлен только судом, что позволит избежать каких-либо дополнительных законодательных изменений.

До момента отсутствия законодательных изменений, либо разъяснений пленумов высших судов административным органам в случае установления факта злоупотребления правом со стороны потерпевшего следует передавать подобные дела об административных правонарушениях на рассмотрение в суд, разумеется, при условии, что такая возможность предусмотрена законом. В частности, большинство составов административных правонарушений, рассмотрение которых отнесено к компетенции ФСФР могут быть переданы на рассмотрение в суд (ч. 2 ст. 23.1 КоАП РФ).

В литературе высказывается также противоположная точка зрения относительно предоставления возможности отказывать в защите права административным органам. Так, Т.В. Кация полагает, что это негативно скажется на экономическом обороте и свободе его субъектов^[144]. Однако далее ученый все же говорит о том, что административные органы могут применять π. 1 ст. 10 ГК РФ, предлагая следующую схему: административный орган, установив злоупотребление правом со стороны обратившегося, отказывает ему в удовлетворении требования, а лицо имеет возможность обжаловать данное решение в суд, который будет решать вопрос о применении санкции, установленной п. 2 ст. 10 ГК РФ^[145]. Давая оценку приведенной точке зрения, необходимо отметить два момента, во-первых, абсолютная необоснованность вывода о наличии негативных последствий предоставления административным органам возможности отказывать в защите права. Безусловно, в ходе правоприменительной деятельности возможны ошибки, но их допускают и судебные органы. Во-вторых, предложенная схема, предусматривающая последующий судебный контроль, не подлежит применению, поскольку противоречит закону. В настоящее время ГК РФ не предоставляет административным органам какой-либо возможности отказывать в защите права, пусть даже и в расчете на последующий судебный контроль.

Специфика применения отказа в защите права при злоупотреблении правом в правоотношениях между акционером и акционерным обществом заключается также в особенностях процесса реализации и защиты акционерных прав.

Так уже упоминалось, что согласно ст. 31 ФЗ «Об акционерных обществах» акционеры - владельцы обыкновенных акций общества имеют право: участвовать в общем собрании акционеров с правом голоса по всем вопросам его компетенции, а также имеют право на получение дивидендов, а в случае ликвидации общества - право на получение части его имущества.

В литературе выделяют особый способ защиты корпоративных прав участников хозяйственных обществ, возможность признания недействительными решений органов управления таких обществ¹⁴⁷. Акционер, принимая участие в общем собрании акционеров, может, злоупотребляя правом, голосовать против решения по какому-либо вопросу, заведомо зная, что его непринятие повлечет вред для общества. Полагаем, что в данном случае отказ в защите права может выражаться в отказе в признании недействительным решения общего собрания акционеров. То есть, в случае если, несмотря на позицию акционера, решение по данному вопросу будет считаться принятым, то акционер может обжаловать решение общего собрания акционеров, и формально его требования должны быть удовлетворены судом. Однако в данном случае очевидным является факт злоупотребления акционером правом на участие в общем собрании акционеров, поскольку субъективное право не должно осуществляться исключительно с целью причинения вреда, а кроме того, подобной реализацией права акционер действует в ущерб общему корпоративному интересу.

Д. В. Ломакин среди способов защиты корпоративных также упоминает косвенные иски. «Специфика такого иска заключается в том, что в случае его удовлетворения непосредственным выгодоприобретателем становится само хозяйственное общество, а его участники, обратившиеся в суд с подобным иском получают косвенную выгоду, обусловленную, например ростом курсовой стоимости принадлежащих им акций»^[146].

Акционерным законодательством предусмотрены примеры, когда акционеру предоставлена возможность оспаривать действительность сделки - это п. 6 ст. 79 и π. 1 ст. 84 ФЗ «Об акционерных обществах». В названных нормах идет речь о возможности признания сделки совершенной обществом недействительной в случае нарушения требований к порядку одобрения совершения крупной сделки, а также несоблюдения требований к сделке, в совершении которой имеется заинтересованность.

Конечно, речь идет, прежде всего, о нарушении норм, устанавливающих порядок одобрения таких сделок. Между тем, вполне возможны ситуации, когда все требования закона формально соблюдены, но фактически сделки совершены с заинтересованными лицами. К примеру, чтобы обойти требования к порядку одобрения сделки с заинтересованностью, генерального директора могли уволить, а затем вновь переизбрать^[147].

В связи с этим возникает вопрос о возможности признания сделки недействительной на основании п. 2 ст. 10 ГК РФ. Палитра мнений по этой теме является радикальной. Так, О. Садиков указывает, что «вопрос о признании заключенной сделки недействительной, конечно, не может быть обоснованно решен в рамках общего правила статьи 10 ГК РФ. На этот счет в действующем гражданском законодательстве содержится система специальных норм, определяющих разновидности недействительных сделок и их различные правовые последствия (глава 9 ГК РФ)»^[148]. Далее ученый говорит, что «в таких ситуациях мотивы выносимых судебных решений должны содержать ссылки на статью 10 ГК РФ, так и на специальные нормы права о недействительности сделок»^[149].

В свою очередь К. И. Скловский убедительно доказывает, что признание сделки недействительной на основании ст. 10 ГК РФ и ст. 168 ГК РФ невозможно. «Смысл статьи 168 ГК РФ состоит в том, что нарушается известный позитивный закон и как следствие этого нарушения сделка не имеет силы. Иными словами, действие статьи 168 ГК РФ имеет объективный, а не субъективный характер, тогда как злоупотребление правом чаще всего - продукт злой воли, направленной против конкретного лица»^[150]. Согласие с такой точкой зрения выражает О. А. Поротикова^[151].

С подобной позицией трудно согласиться, ранее мы уж говорили, что злоупотребление правом является явлением объективной реальности, существующим независимо от признания его судом. Однако мы также придерживаемся мнения, что ст. 168 ГК РФ не применима в ситуации, когда допущено злоупотребление правом, поскольку как верно заметил К. И. Скловский, смысл ст. 168 ГК РФ состоит в том, что нарушается известный позитивный закон, тогда как при совершении злоупотребления правом закон как раз формально и не нарушается.

Т. С. Яценко высказывает интересное мнение о возможности признавать сделку недействительной на основании ст. 169 ГК РФ^[152]. В пользу этого говорит тот факт, что запрет на злоупотребление правом, конечно же, можно назвать одной из основ правопорядка. Доказательством чего служит закрепление в ч. 3 ст. 17 Конституции РФ правила о том, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.

Необходимо отметить, что между злоупотреблением правом и недействительностью сделок имеется определенное сходство, которое состоит в том, что злоупотребление правом, как и недействительная сделка, не порождает правовых последствий^[153]. Проводя данную аналогию, возможно, что сделка, заключенная с целью причинение вреда, либо заключенная явно в ущерб общему корпоративному интересу, лишается судом правовой защиты на основании п. 2 ст. 10 ГК РФ, то есть признается недействительной.

Позиция Президиума ВАС РФ по этому вопросу изложена в п.п. 9 и 10 Обзора, а именно, в случае установления обстоятельств свидетельствующих о наличии факта злоупотребления правом со стороны общества, выразившегося в заключении сделок, на основании п. 2 ст. 10 и ст. 168 ГК РФ спорные сделки могут быть признаны недействительными.

В литературе также высказывалась точка зрения в соответствии с которой в качестве специальной санкции за злоупотребление правами участника, в том числе правом голоса, можеть рассматриваться исключение участника из общества с ограниченной ответственностью^[154]. Напомним, что согласно ст. 10 Закона об ООО участники общества, доли которых в совокупности составляют не менее чем десять процентов уставного капитала общества, вправе требовать в судебном порядке исключения из общества участника, который грубо нарушает свои обязанности либо своими действиями (бездействием) делает невозможной деятельность общества или существенно ее затрудняет.

В целом общеизвестно, что общество с ограниченной ответственностью представляет собой так называемое объединение лиц, некоторые авторы относят его к переходным объединениям, которое обладает также отдельными чертами объединений капиталов. Не вступая в обсуждение правильности классификации, хотелось бы обратить внимание на то, что большинство признаков присущих обществу с ограниченной ответственностью могут быть с успехом обнаружены и в закрытых акционерных обществах, а именно: значимость личного состава акционеров; затрудненность оборота акций, граничащая с неликвидностью; личное участие в делах общества.

В связи с этим, некоторые авторы обратили внимание на возможность использования такой правовой конструкции как исключение участника в законодательстве об акционерных обществах, хотя бы применительно к закрытым акционерным обществам^{[155] [156]. Нам хотелось бы поддержать это предложение.}

Далее мы остановимся более подробно на случаях в которых могло бы применяться исключение акционера по аналогии с исключением участника из общества с ограниченной ответственностью. Поскольку этот институт отражен в законодательстве об обществах с ограниченной ответственностью и активно там применяется, представляется разумным, основываться на накопленной судебной практике применения ст. 10 Закона об ООО.

Относительно общей концепции применения меры в виде исключения участника можно отметить следующее. Содержание ст. 10 Закона об ООО само по себе не позволяет делать однозначных выводов о целях, которые преследовал законодатель, вводя эту норму. В целом можно говорить о двух сформировавшихся подходах к толкованию ст. 10 Закона об ООО, получивших отражение в том числе в судебной практике.

1. Устранение препятствий в деятельности общества как основание для исключения.

В рамках первого подхода, преобладавшего до недавнего времени в доктрине и судебной практике, конструкция исключения рассматривается как мера, позволяющая устранить из состава участников общества лицо, которое своими действиями (бездействием) в качестве участника (при осуществлении прав или ненадлежащем исполнении обязанностей) делает невозможной деятельность общества или существенно ее затрудняет . Из этого логично следует вывод о том, что если лицо причиняет вред обществу не в качестве участника, например, путем хищения его имущества, даже в тех случаях, когда это приводит к значительным затруднениям в деятельности общества, применение меры в виде исключения недопустимо, поскольку не может привести к достижению желаемой цели - устранению препятствий для продолжения деятельности общества.

В качестве близкой позиции можно рассматривать точку зрения авторов, которые оценивают исключение как специальную санкцию за злоупотребление правами участника, в том числе правом голоса. При таком понимании ст. 10 Закона об ООО также акцентируется внимание на том, что исключение возможно только в связи с теми действиями (бездействием), которые совершаются лицом как участником общества.

2. Нарушение обязанности действовать в интересах общества (воспрепятствование достижению общей цели — извлечения прибыли) как основание для исключения участника.

Основополагающей идеей при втором подходе (условно назовем его «широким», поскольку он охватывает ситуации, описанные в рамках первого подхода) является наличие у участников обязанности действовать в интересах общества (общего дела)^[157]. В судебной практике также можно встретить поддержку такой позиции. Так, при рассмотрении дел об исключении участника суды нередко указывают, что участник общества при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей должен действовать в интересах общества добросовестно и разумно^[158]. Исключение рассматривается как санкция за нарушение обязанности участника действовать в интересах общества (общего дела), позволяющая устранить из числа участников общества лицо, препятствующее своими действиями деятельности общества и потерявшее доверие иных участников.

Следовательно, исключение может последовать в связи с любыми действиями (бездействием) участника, которые приводят к затруднениям в деятельности общества или создают угрозу наступления таких последствий, независимо от того, в каком качестве их совершает участник^[159], например, в случае хищения имущества общества^{[160] [161].}

Подобный подход мы можем обнаружить еще в проекте Гражданского Уложения. Так, в комментариях к статье, предусматривающей возможность исключения товарища из товарищества с переменным составом, разработчики проекта писали: «Чем больше солидарность между членами товарищества, тем более нежелательно, чтобы в составе товарищей оставалось лицо, которое потеряло уважение своих сотоварищей, своими поступками мешает правильному ведению дел товарищества или которое, продолжая состоять членом его, способно

1АЗ

уронить товарищество в глазах других лиц...» .

Далее мы рассмотрим наиболее часто встречающиеся в судебной практике основания для исключения участника, обращая внимание на те случаи, когда оценка действий (бездействий) участника сквозь призму ст. 10 Закона об ООО различается в зависимости от выбранного подхода (концепции).

3. Исключение участника в связи с уклонением от участия в общих собрания.

Говоря об этом основании исключении участника, нельзя не упомянуть постановление Пленума Верховного Суда РФ № 90, Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ № 14 от 09 декабря 1999 г. «О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее - постановление Пленума № 90/14), где в подп.

«б» π. 17 разъяснено, что под действиями (бездействием) участника, которые делают невозможной деятельность общества либо существенно ее затрудняют, следует, в частности, понимать систематическое уклонение без уважительных причин от участия в общем собрании участников общества, лишающее общество возможности принимать решения по вопросам, требующим единогласия всех его участников.

Это разъяснение получило в литературе весьма неоднозначные оценки. Так, А. В. Габов указывает на то, что предложенное толкование ст. 10 Закона об ООО, по сути, превращает право участвовать в управлении в обязанность^[162].

Данный упрек нельзя признать обоснованным, поскольку помимо признака систематичности уклонения необходимо, чтобы такое поведение участника вызывало негативные последствия для общества. Иными словами, разъяснение ВАС РФ не противоречит букве закона.

В кассационной практике можно встретить позицию, которая заключается в том, что уклонение от участия в собраниях, в повестке дня которых отсутствовали вопросы, требующие единогласного решения, не является основанием для исключения^[163]. Такое буквальное понимание постановления Пленума нельзя признать обоснованным, поскольку в нем был указан лишь один из самых очевидных примеров бездействия участника, которое может являться основанием для исключения участника. Именно на это обращает внимание Л.В. Кузнецова, говоря, что по настоящему важно не то, какой кворум требуется для принятия решения по вопросу, стоящему на повестке дня, а то, может ли общество принять решение независимо от участия недобросовестного участника, и влечет ли это для общества негативные последствия^[164].

В связи с этим вполне закономерен более общий вывод: уклонение без уважительных причин от участия в общем собрании участников общества, лишающее общество возможности принимать значимые хозяйственные решения по вопросам повестки дня общего собрания участников, может являться основанием для исключения участника из общества, если непринятие таких решений делает деятельность общества невозможной либо существенно ее затрудняет^[165].

При этом крайне важным является установление факта соблюдения процедуры созыва и проведения общего собрания участников. Так, систематическая неявка участника общества на общие собрания может быть признана уклонением от участия в них только при доказанности соблюдения процедуры созыва и проведения общего собрания участников, в том числе факта надлежащего извещения о времени и месте проведении собрания участника^[166]. В то же время следует учитывать, что не любое нарушение процедуры созыва общего собрания оправдывает неявку на общее собрание, необходимо оценивать существенность нарушения. ФАС Центрального округа при рассмотрении одного из дел совершенно справедливо оценил как неуважительные такие причины для отказа участника от участия в общих собраниях как ненаправление участнику годового отчета, заключения ревизионной комиссии и аудитора в порядке предоставления информации перед общим собранием, тогда как на общем собрании рассматривался вопрос о приведении учредительных документов в соответствие с требованиями Закона об ООО^[167].

Суд также должен устанавливать наличие причинно-следственной связи между уклонением участника от участия в общем собрании и наступившими последствиями для общества в виде невозможности принять решение, имеющее важное хозяйственное значение для общества (например, по факту может отсутствовать необходимость в присутствии участника на общем собрании, поскольку решения по вопросам повестки дня могут быть приняты без его участия, либо помимо такого участника, на общем собрании не присутствовали иные участники и т.д.) . В то же время стоит отметить, что в случае, когда невозможность принятия решения общим собранием возникла по причине уклонения нескольких участников^{[168] [169] [170], требование об исключении должно быть заявлено в отношении всех таких «виновных» участников. При этом, как представляется, должно быть отказано в удовлетворении требования об исключении, если оно было заявлено только в отношении одного из таких участников.}

4. Исключение участника в связи недобросовестным осуществлением права голоса на общем собрании.

Как видится, с учетом содержания ст. 10 Закона об ООО, нет никаких оснований для того, чтобы делать вывод о невозможности исключения участника в связи с тем, как он голосовал на общем собрании по вопросам, принятие решения по которым имеет определяющее значение для деятельности общества. Однако в литературе высказывалась и противоположная точка зрения. Так, например, Л.В. Кузнецова, говоря о недопустимости исключения участника в связи с его голосованием на общем собрании, обосновывает свою позицию тем, что участник должен определять мнение о повестке дня самостоятельно . Руководствуясь такой логикой, мы бы пришли к выводу, что недобросовестному участнику, для того чтобы избежать исключения в связи с уклонением от участия в общих собраниях, достаточно участвовать в собраниях и голосовать «против», препятствуя принятию важных для общества решений. Чем принципиально будут отличаться последствия таких действий от случаев с уклонением, не очень понятно. Представляется, что самостоятельность в реализации права голоса никак не противоречит идее запрета на использование этого права во вред обществу.

К сожалению, судебная практика почти повсеместно встала на ту точку зрения, что голосование участника не может расцениваться в качестве основания для исключения участника^[171]. В одном из судебных актов также отражена позиция о том, что голосование против принятия решений по ряду вопросов без объяснения причин этого не является основанием для исключения участника из общества^[172]. Возможно, это обусловлено тем, что на практике требования об исключении участника предъявляются в ситуации значительных разногласий по вопросам управления обществом, и далеко не всегда из обстоятельств дела следует, что затруднения в деятельности общества возникли исключительно по причине голосования ответчика на общем собрании.

К оценке голосования участника следует подходить весьма осторожно, поскольку по существу затрагивается основная проблема корпоративной организации - справедливого согласования интересов участников корпорации. Квалификация голосования участника как основания для исключения из общества возможна только в тех случаях, когда принятие (непринятие) решения по вопросу объективно наносит (может нанести) ущерб интересам всего общества, как, например, приведение устава общества в соответствии с законом, избрание органов

управления, одобрение убыточной сделки и т.д.

В этом смысле, безусловно, заслуживают поддержки выводы ФАС Московского округа по делу об исключении участника, в котором суд согласился, что голосование «против» по вопросу приведения учредительных документов кредитной организации в соответствие с

175

законодательством является основанием для исключения участника .

Следует упомянуть также о том, что Федеральный арбитражный суд Поволжского округа и Федеральный арбитражный суд Волго-Вятского округа в рамках рекомендаций, выработанных по результатам проведения Научно-консультативного совета, отразили аналогичную позицию, указав: «...Β тех случаях, когда систематическое голосование одного из участников «против» принятия того или иного вопроса, обсуждаемого на собрании, препятствует принятию решений по вопросам, входящим в исключительную компетенцию общего собрания, что приводит к блокированию производственной деятельности предприятия, один из участников может поставить вопрос об исключении другого участника из состава»^{[173] [174].}

При этом необходимо учитывать, что само по себе соблюдение закона при принятии решения общего собрания участников в части процедуры созыва и проведения такого собрания, не является основанием для отказа в удовлетворении требований об исключении участников, принимавших участие в таком собрании, если в качестве оснований соответствующих требований выступает голосование участников в ходе этого собрания, например, как уже упоминалось, голосование против утверждения устава в новой редакции, приведенной в соответствие с законом.

5. Исключение из общества в связи с обращениями участника в государственные органы с жалобами на действия общества, его органов управления и (или) должностных лиц.

Рассмотрение подобных действий участника в качестве основания для исключения по общему правилу не может быть признано правильным даже при условии того, что такие действия объективно создают затруднения в деятельности общества.

Обращения участника в государственные органы, в том числе в правоохранительные или в суд, с жалобами на действия (бездействие) должностных лиц общества, об оспаривании решений органов управления обществом и (или) сделок, совершенных обществом, а также на действия иных участников и т.д. являются реализацией предоставленного ему законом права на защиту, и не могут расцениваться в качестве основания для исключения участника из общества^[175]. Указанный вывод верен даже в тех случаях, когда факты, изложенные в обращениях участника, в дальнейшем не подтверждаются, за исключением, если будет доказано, что участник знал или должен был знать, что при обращении в государственные органы с соответствующими требованиями и жалобами сообщает недостоверную информацию.

Впрочем, если придерживаться первого из ранее упомянутых подходов к толкованию ст. 10 Закона об ООО, то для того чтобы делать вывод о наличии достаточных оснований для исключения участника, также необходимо устанавливать насколько вышеперечисленные вредоносные действия обусловлены статусом участника, то есть может ли лицо, не обладая статусом участником продолжать совершать эти действия, и была ли информация, послужившая основанием для обращения в государственные органы, получена с использованием прав участника.

6. Исключение в связи с действиями, совершенными при осуществлении полномочий единоличного исполнительного органа (коллегиального исполнительного органа, члена совета директоров), либо при исполнении функций работника общества.

В литературе и судебной практике этот вопрос является одним из самых дискутируемых.

Некоторые суды исходят из того, что за действия, совершенные участником в качестве единоличного исполнительного органа, участник может быть исключен, если такие действия делают невозможной деятельность общества или существенно ее затрудняют . Отдельные авторы поддерживают такой подход, обращая внимание на то, что в таком случае имеет место идеальная совокупность прав и обязанностей участника с правами и обязанностями генерального директора и нельзя разделить волеизъявление участника и генерального директора на совершение действий (бездействия), затрудняющих деятельность общества, в связи с чем их можно расценивать как непосредственные

“ 179

действия участника .

Однако большинство кассационных судов придерживаются противоположной точки зрения. Из анализа судебных актов следует, что в пользу такого подхода обычно приводится следующий довод: нарушения, допущенные участником общества при выполнении им функций исполнительного органа общества, не являются основанием для его исключения, поскольку в таком случае лицо несет ответственность по ^{[176] [177] правилам, предусмотренным ст. 44 Закона об ООО . Кроме того, первая позиция подвергается критике в юридической литературе с точки зрения того, что она не учитывает различие в правовых статусах единоличного исполнительного органа и участника[178] [179].}

Как видится, ссылка на ст. 44 Закона об ООО ничего не объясняет, поскольку привлечение единоличного исполнительного органа к ответственности в виде возмещения убытков, само по себе не исключает возможности применения ст. 10 Закона об ООО. В целом же, представляется, что в данном случае противоречия в судебной практике и доктрине обусловлены различным пониманием назначения ст. 10 Закона об ООО.

Если придерживаться той точки зрения, что назначение ст. 10 Закона об ООО заключается в устранении препятствий для нормального продолжения деятельности общества, создаваемых недобросовестными участниками, то тогда в рассматриваемом случае с единоличным исполнительным органом, следует сделать вывод о недопустимости применения меры в виде исключения участника, так как это не позволит достичь обозначенной цели, поскольку полномочия лица как директора не прекратятся после его исключения, и он может продолжить препятствовать нормальному ведению дела. В то же время, если участник, являясь директором, допускает действия (бездействие), причиняющие вред обществу, и одновременно препятствует избранию иного лица в качестве единоличного исполнительного органа, то тогда положительное решение вопроса об исключении такого участника оправданно, поскольку он препятствует деятельности общества, посредством реализации своих прав

182

участника .

Исходя из тех же соображений, аналогично решается вопрос с исключением участника, совершающего вредоносные действий при исполнении функций работника общества. Суды отказывают в удовлетворении требований об исключении участника-работника, даже в тех случаях, когда последние совершают действия (бездействие) затрудняющие деятельность общества , поскольку в этой ситуации надлежащим способом защиты общества от таких действий является увольнение работника.

Напротив, второй подход позволяет говорить о том, что исключение участника (директора) в связи с совершением действий, противоречащих интересам общества (например, заключение сделок на явно невыгодных условиях), вполне допустимо. Однако здесь также стоит учитывать, что не всякое невыгодное обществу действие (бездействие) участника может служить основанием для его исключения, необходимо устанавливать вину такого участника - директора. Так, по одному делу суд указал, что основанием для исключения из состава общества могут быть лишь такие действия руководителя общества, которые связаны с причинением убытков обществу в результате действий, явно выходящих за пределы

184

нормального риска .

7. Ограничения возможности исключения участника.

Подводя итог краткому обзору, посвященному применению ст. 10 Закона об ООО, хотелось бы обратить внимание на то, что исключение участника может использоваться только в качестве крайней меры, когда все иные средства устранения конфликта между участниками исчерпаны. Например, в немецкой юридической литературе упоминается, что ^{[180] [181] [182] исключение возможно только в том случае, когда поведение лица таково, что другие участники не могут разумно ожидать продолжения корпоративных отношении с этим лицом . В качестве одного из иных средств разрешения конфликта можно упомянуть возможность избрать в качества директора иное лицо вместо участника, действия которого при исполнении функций единоличного исполнительного органа, послужили основанием для конфликта.}

В судебной практике также подчеркивается, что исключение может применяться лишь тогда, когда последствия действий участника не могут быть устранены без лишения нарушителя возможности участвовать в управлении обществом^{[183] [184].}

В поддержку изложенной позиции следует добавить, что возможности суда оценить в полной мере все тонкости деловых взаимоотношений между участниками, обоснованность их действий по управлению обществом (например, голосование на общем собрании тем или иным образом), ограничены, а значит, вмешательство путем применения такого сильного средства как исключение будет оправдано только в очевидных ситуациях, в противном случае высока вероятность принятия несправедливого решения.

Представляется, что приведенные основания применения нормы ст. 10 Закона об ООО также могли бы быть по аналогии использованы в акционерном законодательстве. Возможно с учетом специфики можно бы было изменить наименование соответствующей меры на «принудительный выкуп акций» акционера, который затрудняет деятельность общества или делает ее невозможной.