Криминалистическая характеристика личности преступника: реконструктивно-поисковый аспект

Причина возникновения интереса к проблеме реконструкции личности преступника по следам преступления объясняется тем, что хотя традиционные концепции расследования престу плений подкупают своей внешней логичностью, они «при всей практической значимости имеют ограниченное поле применения и не ориентируются на выявление и разностороннее изучение многих других явлений и обстоятельств, сопряженных с расследуемым событием»^[329].

Практические рекомендации по реконструкции психологических особенностей личности преступника были предложены исследователями США^[330], хотя необходимо отметить, что теоретическое осмысление подобной возможности часто встречалось и в отечественной криминалистической литературе.

- Деятельность по установлению личности преступников, скрывшихся с места происшествия, представляет собой разветвленную, динамично развивающуюся систему поисково-познавательного характера.

- Теоретическую базу научного и практического решения задачи установления личности преступников образуют понятия и положения, адекватно отражающие объектно-предметную область - поведение определенных групп людей в условиях совершения преступлений и вне них.

- Определяющим элементом системы названных объектов, играющим роль системообразующего фактора, является поведение преступника^[331].

Известны в отечественной криминалистике и дискуссии о недостатках применения «поведенческой» концепции расследования преступлений^[332]. Однако несмотря на неоднозначное отношение к предлагаемым новациям, количество публикаций, освещающих вопросы реконструкции психологических особенностей личности преступника по следам преступления, неуклонно растет. Это неудивительно, ведь предпосылками для подобного интереса служат утверждения известных отечественных исследователей-криминалистов о том, что место происшествия представляет собой овеществленную психологию его участников^[333].

Отметим, что мысль об отражении личностных свойств преступника в следах преступления является одной из немногих, которая разделяется фактически всеми исследователями-криминалистами с момента возникновения науки о расследовании преступления^[334]. Утверждение о том, что «преступление - это действие, совершенное субъектом (человеком) в материальной среде, вызвавшее изменение состояния среды, которая, действуя в силу законов всеобщей взаимосвязи и взаимозависимости всех явлений в природе и обществе, закономерно отражается в результатах этого воздействия - следах преступления»^[335], нами также принимается за исходное.

Мы не используем в наших рассуждениях термин «розыск» по причине дискуссионности включения в объект розыска только неустановленного лица^[336].

Реконструкция личности преступника в ходе осмотра места происшествия идет по схеме «личность преступника - следы преступления». Можно, конечно, внести в нее и третий элемент, трансформировав в схему «личность преступника - поведение преступника - следы преступления»^[337], однако подобное не представляется необходимым. В чем может найти выражение личность преступника? Конечно, в процессе осознаваемой и неосознаваемой совокупности поведенческих актов, поэтому указание на подобное поведение в схеме мы считаем лишним, а излишнее дробление системы «личность преступника» нецелесообразным^[338].

Процесс реконструкции личностных особенностей преступника по следам преступления в криминалистической науке определяется содержанием ряда поисково-реконструктивных методик.

Первая из них - это методика построения психологического профиля неизвестного преступника^[339], предложенная в конце 1980-х гг. группой исследователей США во главе с Д. Дугласом и М. Олшейкером.

Теоретическая основа рассматриваемой методики базируется на утверждении, о том, что личность преступника проявляется в его поведении. Постулируется, что некоторые часто повторяющиеся, привычные способы поведения человека доводятся до уровня автоматизма, неподвластного сознательному контролю^[340]. Следы, оставленные на месте преступления, являются своеобразными “психологическими маркерами”, позволяющими судить о привычных способах поведения, а через них - о личности преступника^[341].

Задача составления психопрофиля неизвестного преступника заключается в том, чтобы на основе анализа преступной деятельности выявить психологические особенности преступника, определив предварительно его личностные характеристики.

Содержание методики построения психологического профиля неизвестного преступника заключается в том, что на основании представленных данных работники ФБР, специализирующиеся на составлении психологического профиля^{[342] [343], составляют примерное описание преступника, в котором указываются предполагаемый возраст, раса, пол, семейное положение, служебный статус, сексуальная зрелость, возможное криминальное прошлое, взаимоотношения с жертвой, вероятность совершения преступления в будущем3.}

• По результатам осмотра места происшествия (и/или трупа) опре* деляется цель совершения данного преступления.

• Содержание цели определяет мотив совершения преступления.

• Содержание мотива совершения преступления является отражением личностных особенностей преступника (через мотив к потребностям, от потребностей к психологическим свойствам преступника).

• Смоделированные личностные особенности выводят исследователя на формы их реализации у лица, совершившего преступление, в сфере микросоциальной (семья, работа, социальный статус, привычные модели поведения, типичные ролевые реакции), что и является непосредственно поисковым образом, конструирование которого становится важнейшей (но не единственной) задачей психопрофилирования.

Сфера применения психопрофиля - это преступления, в которых преступники в значительной степени индивидуализируют себя. Под этим понимается факт выражения в преступлении собственных фантазий^[344], ситуация, в которой “фантазия становится поводом”^[345]. С определенным допуском можно сказать, что психопрофиль используется в случаях, когда есть основания подозревать наличие у преступника какой-либо формы социопаггии (форма DSM-IV по американской классификации психических болезней). Этот факт подчеркивает профессор А. Буржесс, указывая на специфический набор жизненных ценностей у подобных преступников^[346], который является малопонятным для неспециалистов^{[347] [348].}

Следует отметить, что преступления, в которых нет признаков выражения фантазии преступника, сильно ограничивают, но не исключают возможности использования метода построения психологического профиля в силу отсутствия отражения в преступном событии ярко выраженных индивидуализирующих психических параметров⁵.

Рассматриваемая методика применима к расследованию достаточно значительного числа видов преступлений. Так, практика показала высокую эффективность её использования при раскрытии убийств на сексуальной почве с признаками садистского истязания жертвы, безмотивных поджогов и взрывов, причинения увечий жертве, ритуальных убийствах и изнасилованиях.

Функциональное назначение данной методики имеет следующую целевую нагрузку:

1. Сужение круга подозреваемых методом исключения из их числа лиц, не подходящих под описание психологического профиля преступника. Информация, содержащаяся в описании профиля, применима к достаточно большому числу людей, поэтому метод построения психологического профиля в состоянии, в котором он находится сегодня, является лишь одним из средств оптимизации процесса раскрытия преступления.

2. Обеспечение оперативно-розыскных органов информацией о личности неизвестного преступника.

Основными источниками информации при этом выступают обычно фотографии места происшествия, специально созданные анкеты, заполняемые следователем во время проведения осмотра места происшествия, подробные результаты вскрытия трупа, подробная информация о жертве преступления (для создания виктимологического психологического профиля потерпевшего).

Методика создания психопрофиля неизвестного преступника способствовала поимке тысяч серийных преступников в США и европей-

ских странах^[352], доказав свою эффективность, при этом, однако, она не свободна от ряда недостатков, не умаляющих в целом её достоинств.

Некоторая проблематичность использования рассматриваемой методики возникает вследствие следующих причин.

1. Одним из источников информации, необходимой профилеру, являются анкеты, заполняемые следователем при проведении осмотра места происшествия.

2. Одна из проблем практики применения психологического профиля получила название “слепота на связи” (linkage blindness), то есть неспособность устанавливать взаимосвязь между различными событиями в силу недостатка информации. Способом ее преодоления выступает постоянное увеличение объема информации в базах данных, что порой бывает затруднительным вследствие организационных или финансовых проблем.

Несмотря на вышеперечисленные недостатки, которые могут быть отнесены к недостаткам частного характера, данная методика получает все больше и больше доказательств успешности ее использования в зарубежной следственной практике, что делает необходимым ее широкое использование и в России.

Второй способ реконструкции личностных особенностей лица, совершившего преступление, получил название методика географического профилирования неизвестного преступника.

В 1995 г. К. Россмо (К. Rossmo) изложил в своей докторской диссертации «Географическое профилирование: целевые паттерны серийных убийц»^[353] основные положения методики реконструкции личности преступника, базирующейся на анализе пространственных элементов события преступления, таких как тип обстановки места преступления, транспортная структура региона, использование преступником территории и др. К. Россмо разработал алгоритм компьютерной обработки вышеприведенных данных, который получил название «Криминальное географическое целеуказание» (criminal geographic targeting- CGT). Методика получила признание у таких авторитетов в области профилирования, как Б. Турви и Р. Холмс^[354]. Нам представляется, что метод географического профилирования, являясь дополнением к методу психопрофилирования, еще раз демонстрирует целесообразность исследования обстановки места совершения преступления и личности преступника как основных системообразующих элементов криминалистической характеристики преступления по отдельности в целях последующего синтеза результатов исследований.

Перспективными в сфере возможностей понимания процесса реконструкции личности преступника по следам преступления представляются попытки найти «выход на максимально абстрактные, обобщенные категории, которые при этом синтезировали бы антропологические знания наук гуманитарного и естественного циклов» в рамках парадигмы философской антропологии»^[355], естественно при условии должной формализации данных категорий.

У вышеописанных методик реконструкции личности преступника по следам преступления есть одно серьезное ограничение - подобная реконструкция требует значительного объема навыков и познаний, которыми не всегда обладает лицо, проводящее расследование преступления, поэтому подобная реконструкция является функцией специалиста, а в будущем, возможно, и эксперта^[356].

Использование криминалистической характеристики личности преступника в процессе рассматриваемой реконструкции позволит следователю оперативно составить свое независимое мнение о событии преступления в процессе реконструкции личностных особенностей преступника по следам преступления, прежде всего, в процессе производства осмотра места происшествия. Без сомнения, подобное использова- ниє по уровню детализации будет уступать методикам построения психологического профиля неизвестного преступника^[357], однако это «плата» за оперативность и самостоятельность суждений.

Далее мы рассмотрим типовые алгоритмы установления взаимосвязи между следами преступления как в узком, так и в широком смысле и структурными элементами криминалистической характеристики личности преступника. Со временем, когда количество моделей криминалистических характеристик отдельных групп преступников станет достаточным^[358], следователь сможет соотнести реконструированный образ с разработанным типовым образом криминалистически значимых черт личности преступника. До этого же момента следователь может только реконструировать отдельные черты личности преступника в границах собственных возможностей трактовки отраженности личностных характеристик преступника в совокупности следов преступления.

Первый шаг в реконструкции личности преступника в процессе проведения осмотра места происшествия ориентирован на анализ предмета преступного посягательства. Особенности подобного анализа обусловлены особенностями конкретных видов преступлений. Так, например, в преступлениях против личности предметом выступает сама личность потерпевшего, в преступлениях же против собственности - неправедно изъятый объект.

Особенности предмета преступного посягательства по делам о корыстных преступлениях, рассматриваемые при реконструкции личности преступника, сводятся к следующему.

• Отражение личности преступника в значимостной ценности самого объекта посягательства демонстрирует нам особенности уровня ценностей преступника как элемента криминалистической характеристики личности преступника. Здесь в процессе реконструкции следователь должен ответить на вопрос: обладателю каких потребностей мог

165

понадобиться похищенный предмет? Заметим, что подобный вопрос необходимо ставить не применительно к каждому похищенному предмету, а только к тем из них, которые выпадают каким-либо свойством из общего ряда похищенного (назначение предмета, габариты, раритет- ность, ценовая характеристика, многофункциональность или уникальность использования). Причина столь избирательного анализа похищенного заключается в высокой вероятности того, что основная масса неправедно изъятого преступником имущества предназначена скорее всего для реализации, а не для личного пользования. Имущество же, похищенное для реализации, на рассматриваемом уровне анализа не способствует реконструкции личности преступника.

• Отражение в свойствах объекта свойств личности преступника, актуальных для последнего, представляет второй аспект реконструкции элементов личности преступника в процессе анализа похищенного. Он ориентирован на анализ следов отсутствия (разновидности следов преступления в широком смысле, когда в обстановке преступления недостает объектов, которые характерны для этой обстановки)^[359]. Восприятие окружающих человека объектов определяется потребностью человека в этих объектах. Данное положение является содержанием такого психического механизма, как проекция. Данный механизм обусловлен стремлением человека окружать себя объектами, имеющими свойства, которые отражают внутреннее (неосознанное) напряжение человека в его психике. Наиболее ярко в качестве подобных свойств выступает цвет. Как известно, в психодиагностике активно используют цветовой тест М. Люшера, в котором каждому базовому цвету соответствует определенная форма психического напряжения и, следовательно, потребность в проекции^[360]. Анализ цветовой гаммы изъятого имущества на предмет соотношения цветовых характеристик отдельных объектов изъятого способен продемонстрировать стабильные и нестабильные личностные характеристики похитителя. Естественно, речь идет об анализе цветовой гаммы всего похищенного имущества. К примеру, красный цвет символизирует агрессивно-эмоциональное начало в чело-

2000. С. 87-88.

веке, и выбор похищенных вещей красного цвета позволяет предположить наличие в структуре характера преступника агрессии как личностной черты.

Ввиду присутствия в сознании преступника собственной системы ценностей предметов реального мира, необходимо подвергнуть анализу, например, стиль и фасон похищенной одежды. Уверенность преступника, что коммерческую ценность имеют вещи строгого фасона, указывает на его традиционное отношение к моде и, как следствие, присутствие в его привычках склонности к осуждению лиц, не придерживающихся подобных взглядов, прежде всего, конечно, молодежи. Среди похищенных вещей могут преобладать вещи с «сексуальными» элементами (сильное декольте, большие разрезы на платьях; цветовая гамма, концентрирующая внимание на зоне половых органов,- как правило, либо вещи с цветовыми накладками в этих зонах, либо имеющие две вертикальные параллельные области, отличающиеся цветом от фонового). Наше исследование этого вопроса выявило одну особенность: если в похищенном преобладают вещи с «сексуальными» оттенками и в число похищенного входят один-два предмета нижнего белья (естественно, пола, противоположенного полу похитителя), то в 18 случаев из 23 похитителем оказывалось лицо в возрасте до 21 года. Вероятно, это связано с особенностью психосексуального восприятия реальности в этом возрастном диапазоне.

Содержание анализа форм отражений в свойствах похищенного объекта свойств личности преступника выводит нас на понимание содержания уровня отношений личности преступника как элемента его криминалистической характеристики, то есть того, чем руководствуется человек для достижения своих интересов.

• Если первые два аспекта восприятия предмета преступного посягательства (оценка ценности предмета и установление форм отношений между предметом посягательства и личностью преступника) исходят из анализа изъятого имущества, то третий аспект, состоящий в реконструкции элементов личности преступника по изъятому предмету, ориентирован на анализ объектов, которые могли бы стать объектами изъятия, но не стали ими во время совершения преступления. В той же степени, в какой человек подчиняется необходимости переноса психического напряжения на объекты окружающего мира (механизм проекции), он стремится игнорировать психотравматические, то есть характеризующиеся увеличением неосознанного психического напряжения элементы реальности (механизм отрицания). В ходе реализации механизма отрицания человек, не желая воспринимать подобный объект, «отказывает» ему в праве на существование, игнорирует его.

Применительно к кражам отрицание некомфортных форм восприятия себя можно продемонстрировать на примере порядка изъятия из шкафа вещей, совершаемого преступником невысокого роста. Так как область «привычного манипулирования» руками обусловлена ростом человека (на уровне груди и плечевого пояса), то изъятие вещей из шкафа будет изначально происходить из пространства середины шкафа, потом снизу и только потом из верхней части шкафа (как отрицаемого пространства ввиду ограничения возможностей манипулирования на этом уровне у преступника). Учитывая же ограниченный объем изымаемого, ограниченный грузоподъемностью преступника, значительная часть предметов с верхней полки шкафа может оказаться неизъятой вообще.

Под воздействием механизма отрицания подросток из неблагополучной семьи, вращающийся в молодежной субкультуре агрессивного типа (отрицающий ценность опыта, который дается возрастом)^[361], с высокой степенью вероятности проигнорирует такие «статусные» предметы, как органайзер, очки, дипломат, но изымет предметы, имеющие внешнюю привлекательность и компактность (блестящие запонки или зажим для галстука). Взрослый же похититель, не использующий указанные предметы, проигнорирует их все с высокой вероятностью.

Рассматриваемый аспект реконструкции личности преступника в своем содержании представляет ответ на вопрос: «Почему данный предмет не был изъят преступником?» или «Каковы отличия неизъятого предмета от иных предметов, изъятых преступником (как в отдельности, так и рассмотренные в некоем среднем характерном приближении)?».

Мы не будем останавливаться на содержании процесса реконструкции личности преступника, базирующегося на анализе жертвы преступления, так как этот вопрос достаточно детально освещен и на монографическом^[362], и на ином¹ уровнях. Отметим только одну тенденцию, выявленную нами в процессе анализа 100 уголовных дел об убийствах. Так называемые «виновные жертвы», то есть жертвы преступления, своими действиями создающие или усиливающие криминальную ситуацию, встречаются чаще всего (в 74% случаев) в преступлениях, совершенных преступником, неуверенным в себе. Характеристиками такого преступника являются сильная степень зависимости от окружения, личностная неуверенность; закомплексованность (чаще всего возникающая вследствие такого вида воспитания, как гипоопека); демонстрация своей мужественности как проявление реакции гиперкомпенсации; ситуационная жестокость.

«Случайная жертва» встречается чаще в преступлениях, совершенных лицом, уверенным в своих силах, спокойным, склонным к личностной жестокости (в 78% случаев). Однако в системе «случайная жертва- несовершеннолетний преступник» данное правило не работает, вероятно, ввиду значительной степени выраженности импульсивности, некоторой ситуационной иррациональности криминального поведения несовершеннолетнего преступника.

Степень разрушений или повреждений объектов преступного посягательства или элементов обстановки преступления, сопровождающая совершение того или иного преступления, также является криминалистическим «индикатором» характеристик личности преступника. Описание деструктивных потребностей, проделанное Э. Фроммом, раскрывает содержание потребности к разрушению ради разрушения, склонности жизненные проблемы сопровождать разрушениями в реальности^{[363] [364]. Подобное отношение достигает апогея у психически неадекватных личностей, однако как форма реагирования подобное же отношение, с высокой степенью вероятности, может быть присуще и эмоцио-}

169

нально нестабильной личности^[365]. Так, несовершеннолетние преступники склонны реализовывать подобное разрушительное поведение (неважно, в случаях совершения квартирной кражи или причинения лицу телесных повреждений) в силу возрастных особенностей психики - невысокого волевого порога и полярности проявления эмоциональных реакций.

Учитывая, что при нахождении в местах лишения свободы у осужденных усиливается склонность к проявлению агрессивности и жестокости, в случае причинения потерпевшему многочисленных телесных повреждений, сочетающихся с большой продолжительностью избиения (последнее определяется по локализации кровоподтеков, соотносимых с областями тела, покрытыми кровью), одной из основных версий будет причастность к совершению данного преступления лица, ранее судимого и отбывшего наказание в виде лишения свободы^[366].

Количество разрушений при кражах, совершаемых несовершеннолетними, является своеобразной «визитной карточкой» преступников данной возрастной группы и в целом не характерно для ранее судимых совершеннолетних преступников.

Из сказанного напрашивается следующий вывод: высокая степень разрушений и повреждений объекта посягательства или нейтральных для преступника элементов обстановки преступления характеризует преступника как лицо эмоционально неустойчивое (несовершеннолетний или ранее судимый), в то время как адекватность степени разрушений и повреждений объектов посягательства целям преступления демонстрирует, напротив, с высокой степенью вероятности эмоциональную устойчивость лица, совершившего преступление.

Возможности трактовки пространственной организации события преступления лицом, его совершившим^[367], также могут быть сведены к типичной криминалистической характеристике личности преступника.

Перемещение преступника в пространстве, образуемое определенной совокупностью его движений и действий, демонстрирует некоторые личностные характеристики перемещающегося субъекта^[368]. Так, реконструкция личностных свойств преступника по результатам его деятельности, проявляющейся в признаках письма, имеет давнюю историю в отечественной криминалистической науке^{[369] [370]. Можно предположить, что на основе всеобщего свойства отражения типичный способ перемещения (пространственная организация перемещения) подчиняется тем же законам отражения, что и почерк. Это подтверждается, в частности, следующим тезисом: «Свойство отражения, которым обладает все существующее, выражается в том, что на каждом явлении сказываются те внешние воздействия, которым оно подвергается; внешние воздействия обусловливают и саму внутреннюю природу явлений и как бы откладываются, сохраняются в ней». В пространственной организации перемещений любого субъекта, в том числе и преступника, на месте преступления находят отражение закономерности динамического[371] и эмоционального стереотипа[372], проявляющееся максимально ярко вследствие макроособенностей движений (в отличие от микроособенностей в почерке) при перемещении в пространстве.}

Содержание пространственной организации перемещений субъекта на месте преступления можно свести к трем основным формам.

• Направление движения демонстрирует степень значимости воспринимаемого пространства. Чем больше у человека опыт пребывания в определенном пространстве (зал, детская комната, спальня, кабинет, большой холл, лоджия), тем привычнее оно для него, тем меньше он перемещается в нем (оставляя следы), одновременно с этим демонстрируя большую способность ориентации (изымая, в частности, похищенное). Опыт пребывания в подобной обстановке также можно установить по дорожке следов ног преступника: чем более она прямая и короткая (от места вхождения в пространство комнаты до места, где хранилось похищенное имущество), тем больший опыт пребывания человека в данном типе пространства. Следовательно, установление привычного образа перемещений в том или ином пространстве есть результат анализа характеристик, направления движения преступника во время совершения преступления, свидетельствующий, в частности, о его знакомстве с обстановкой подобного типа.

• Дублирование перемещений есть показатель эмоционального волнения преступника, показатель его волевых характеристик. Так, при расследовании насильственных преступлений обнаруженный след жертвы преступления, перекрывающий след преступника, есть вероятностный показатель их знакомства друг с другом, а следовательно, может выступать предпосылкой для предположения о типе лиц, с которыми преступник находится в рамках повседневных социальных взаимоотношений, категории окружающих его лиц. Отпечаток одного следа ноги преступника на другом его следе (естественно, если они не строго противоположно направлены) есть показатель нервозности лица, совершившего преступление, в силу слабых волевых характеристик хаотично перемещающегося в процессе совершения преступления вследствие несформированности окончательной цели преступления или способа его совершения.

• Игнорирование или отрицание пространства происходит у человека в силу отсутствия типового шаблона поведения в данном пространстве. По делам о квартирных кражах игнорирование пространства наблюдается у преступников без определенного места жительства, которые чаще всего ограничиваются «осмотром» зала, кухни и в редких случаях - спальни. Понятно, что для не имеющих жилья преступников адаптация в иных комнатах затруднительна. Отрицание же пространства нередко наблюдается и у несовершеннолетних преступников и сопровождается большим, чем в среднем по конкретному преступлению, объемом разрушений в отрицаемых пространствах.

Организация пространства происходит не только на вышерассмотренном уровне (стратегическом, то есть ориентированном на все событие преступления), но и на уровне расположения преступника в пространстве в процессе совершения определенного действия. При рекон-

172

струкции личности преступника в процессе анализа результатов установленного расположения преступника следователю необходимо ответить на вопрос - какова для преступника причина комфортности позы, в которой он совершил то или иное действие?

Совершая непривычный акт движения, человек как бы резервирует часть сил на случай, если в процессе реализации движения возникнут какие-либо сложности. Так, человек, не имеющий опыта открывания конкретной двери, прилагает усилия в отношении преграды на уровне живота и нижней части груди. В подобной позиции^[373] рука открывающего прижата к корпусу, так как в этой позиции удобно приложить дополнительные усилия (уперев локоть в бок), если дверь открывается плохо. В данном случае локализация следов рук (дактилоскопических, флексорных или пороскопических) или разрушение пылевого слоя на поверхности двери обнаруживается на преграде в области живота или нижней части груди, демонстрируя неадаптированность данного человека к двигательной операции относительно данной двери).

При совершении же привычного акта движения человек, «знающий» о необходимой степени усилий по открыванию двери, манипулирует в удобной для каждого области на уровне верхней части груди и плечевого пояса. В данной позиции рука открывающего свободна от опоры ввиду отсутствия необходимости прикладывания дополнительного усилия. В подобном случае локализация следов рук будет наблюдаться на преграде на уровне груди и плечевого пояса, что свидетельствует о знакомстве человека с воздействуемым пространством.

Степень знакомства человека с запирающим устройством демонстрируется также положением ног преступника относительно плоскости запирающей преграды. В случае если у человека нет навыка открывания данной двери или (гораздо реже) профессионального навыка открывания дверей, для создания упора он располагается по отношению к двери на расстоянии 30 см и меньше. Для увеличения эффекта «упора», как правило (у 184 участников эксперимента из 200), ведущая нога отклонена от перпендикуляра «носок ноги - плоскость двери» соответственно правая - вправо у правшей, левая - влево у левшей.

Если подобный опыт есть, то расстояние от носочной части обуви до плоскости запираемого устройства, как правило, более 25 см. Отпечатки ног в данном случае перпендикулярны плоскости двери.

Реконструкция свойств личности преступника по следам, возникающим на разных стадиях совершения преступления, исходя из содержания каждой стадии, соотнесенной с типовыми криминалистическими характеристиками личности преступника, также способствует решению реконструктивно-поисковой задачи.

Организация совершения преступления, включающая приискание эффективного орудия преступления (определяется в процессе анализа результатов трассологической экспертизы), активное наблюдение (определяется наличием дорожки следов, параллельной дорожке следов потерпевшего), пассивное наблюдение (определяется в процессе анализа локализации следов преступления, с пространства которого просматривается обстановка происходившего преступного события), демонстрирует наличие рационалистического начала, проявляющегося в поведении преступника. Следовательно, совершение преступления без подготовки демонстрирует нам преобладание эмоционального начала человека, импульсивности как присущей преступнику черты характера.

Организация совершения преступления, направленная на сокрытие его следов (содержательная сторона способа сокрытия следов преступления) демонстрирует наличие криминального опыта у преступника. Соответственно, в процессе реконструкции личности преступника мы делаем предположение о наличии у него судимости. Казалось бы, что эффективно скрыть следы преступления может также и рациональный, логичный преступник, однако именно для подобного типа людей не характерна мобилизация психического потенциала в нестандартной стрессовой ситуации, так как рационализм как личностная черта базируется на опыте. Другой вопрос, что подобными лицами опыт приобретается быстрее, чем лицами с доминирующей эмоциональной сферой.

Организация отхода с места преступления совершившего его лица, подвергнутая анализу^[374] со стороны следователя, демонстрирует присутствие у преступника такой личностной характеристики, как сдержанность, которая проявляется во многих областях отношений преступника с реальностью (уровень отношений личности преступника как структурный элемент криминалистической характеристики личности преступника). Спокойный, неторопливый отход с места преступления (определяется по средней длине шага^[375], выраженной в дорожке следов) демонстрирует нам значительный волевой потенциал у преступника, так как подобное проявление собранности после стрессового события (преступления) выходит за рамки типичного поведения. Соответственно, малая длина шага демонстрирует либо особый цинизм, либо сильное эмоциональное переживание преступником случившегося, а большая длина шага показывает естественную потребность человека избежать наказания за содеянное. Чем в большей степени в походке проявляется элемент десинхронизации (варьирование в большом диапазоне длины шага, ширины его, угла разворота стопы) в процессе отхода преступника с места происшествия, тем увереннее следователь реконструирует такую личностную особенность преступника, как стремление избежать ответственности.

Выявленные в процессе реконструкции по следам преступления личностные особенности преступника соотносятся с типовыми криминалистическими характеристиками отдельных групп преступников. Процесс подобного выявления и соотношения представляет собой содержание решения реконструктивно-поисковой задачи, стоящей перед криминалистической характеристикой личности преступника как научной категорией.

3.4.