6.5. Политика просвещенного абсолютизма

Просвещенный абсолютизм — особая политика ряда европейских абсо­лютистских государств во второй половине XVIII в., внешне получившая форму следования идеям Просвещения и выражавшаяся в проведении различных ре­форм, зачастую направленных на ликвидацию наиболее устаревших феодаль­ных политических, юридических и экономических институтов.

В 1762 г. на российский престол взошла Екатерина II. Изданный ею манифест обещал России законы, указывающие пределы деятельности всем государственным учреждениям, и провозглашал, что на смену всевластному императорскому произволу придет начало законности. Здесь же можно было прочитать: «Самодержавное самовластие есть зло, пагубное для государства». Нет, новая императрица не осуждала самодержавие. Для нее никакая другая власть, кроме самодержавной, не могла управлять на огромных просторах Рос­сии. То было лишь осуждение правления свергнутого мужа — Петра III, его ме­тодов и, соответственно, оправдание произведенного в ее пользу дворцового переворота.

14 декабря 1766 г. увидел свет екатерининский Манифест — о созыве де­путатов в Комиссию для сочинения проекта нового уложения. Депутаты (572 человека, представлявшие 30-миллионное население России), не только были избраны, но и собрались в Москве к указанному сроку От дворянства было из­брано 165 человек (они же представляли интересы своих крепостных). Свыше 400 остальных депутатов представляли города (208 человек), правительствен­ные учреждения (28), однодворцев (42), казаков (45), государственных крестьян (29) и нерусские народы Сибири, Севера и Поволжья (54),

Мечты императрицы о великом и благотворном единении власти и обще­ства постепенно увядали. Даже самые человеколюбивые ее идеи не находили понимания среди депутатов. Все меньше интересовали императрицу бесконеч­ные заседания Уложенной комиссии, все с большим раздражением вмешивалась она в прения, уводившие депутатов в сторону от предложенной им задачи, и че­рез полгода по ее распоряжению было подготовлено «Начертание о приведении к окончанию комиссии».

Поначалу от пяти заседаний в неделю перешли к двум. Депутаты вовсю спорили о суде и «расправе», а императрица уже ждала удобного случая завер­шить грандиозное, но не оправдавшее ее надежд, предприятие. Благовидный предлог был найден после начала войны с Турцией: указом, оглашенным 18 де­кабря 1768 года, многим депутатам было велено отправиться к местам, занима­емым ими по службе (прежде всего это касалось военных). Осталось только сто человек, участвовавших в небольших частных комиссиях, их деятельность пре­кратилась к 1774 г. «Комиссия Уложения подала мне совет и сведения обо всей империи, с кем дело имеем и ком пещися должны», — с горечью писала импе­ратрица позже.

Тем не менее, важнейшие екатерининские преобразования претворялись и жизнь с учетом мнений депутатов 1767-1768 гг. Вслед за семилетием войн и восстаний 1768-1775 гг. вышло «Учреждение для управления губерний». Екатерина вплотную занялась им, как только смогла сообщить своим зарубеж­ным корреспондентам: «Все кончено с маркизом Пугачевым». В результате Рос­сия получила организацию местного управления, просуществовавшую почти сто лет, и административное деление, которое в модернизированном виде (как система «область — район») дожило до нашего времени. По сравнению с этим конкретным «Учреждением» сама Екатерина называла свой «Наказ Уложенной комиссии» «болтовней».

Пик политики просвещенного абсолютизма пришелся на 80-е годы XVIII столетия, когда были обнародованы и воплощены в жизнь многие важнейшие законодательные акты. Строго говоря, принципиального различия между внут­ренней политикой Екатерины в 60-х и 80-х годах не было: она оставалась дво­рянской, крепостнической и в то же время предполагала совершенствование че­ловеческой натуры и смягчение нравов. Различия между двумя периодами носили скорее количественный, нежели качественный характер: позднейшие акции императрицы на ниве просвещения оказались более масштабными,

Первым в ряду важнейших законодательных актов этого времени явился Устав благочиния или полицейский, обнародованный в апреле 1782 г., который регламентировал частную жизнь горожан и устанавливал правила поведения в общественных местах.

Устав благочиния был рассчитан на подданных из числа горожан. Для вы­полнения предписанных им норм создавались специальные учреждения, глав­ным из которых была Управа благочиния под председательством городничего. На попечении управы находились благоустройство города и спокойствие горо­жан. Не предусмотренные указами новации преследовались. Управа рассматри­вала мелкие уголовные преступления и иски на сумму не свыше двадцати руб­лей. Если дело не решалось полюбовно, оно передавалось в обычный суд, Исполнителями решений управы выступали квартальные надзиратели, а в горо­дах, разделенных на две и более частей, — частные приставы.

В один и тот же день, 21 апреля 1785 года (день ее рождения), императри­ца обнародовала две жалованные грамоты, которым была уготована долгая жизнь. Документ с пышным названием «Грамота на права, вольности и пре­имущества благородного российского дворянства» сводил воедино дарованные ранее дворянские привилегии и добавлял к ним новые. Грамота вобрала в себя основные положения Манифеста о вольности дворянской (1762), Учреждений о губерниях (1775), Манифеста 1782 года, предоставлявшего дворянам право соб­ственности на недра, воды и леса.

Вторая грамота — Грамота на права и выгоды городам Российской импе­рии» — ставила на первое место интересы не городских обывателей, а населен­ных пунктов и призвана была объяснить выгоды, «от устроения городов проис­ходящие ». Подтверждая предшествующие привилегии горожан (в редких случаях совпадавшие с дворянскими), грамота предусматривала ведение в каж­дом городе городовой обывательской книги.

В зависимости от размера имущества горожане делились на шесть разря­дов. Привилегированную группу составляли так называемые именитые граж­дане (купцы с капиталом не менее 50 тыс. руб., банкиры, ворочавшие не менее 100 тыс.

Последней значительной мерой политики просвещенного абсолютизма стал обнародованный в августе 1786 года «Устав о народных училищах». От первой до последней строки этот документ был подчинен основе основ просве­тительской идеологии — вере в то, что за внедрением просвещения последуют все прочие благотворные результаты: исчезнут нравственные и социальные по­роки, будет положен конец рабству, невежеству, суевериям.

В 1782 г. Екатерина заявила своему секретарю А.В. Храповицкому: «... сколь скоро заведутся народные школы, то невежество истребится само собою, тут насилия не надобно» В другом письме она восклицала: «Никогда не удивят меня образованностью народов; но когда (они) будут образованны?»

Устав о народных училищах предусматривал создание главных народных училищ по одному в каждом губернском городе, а также малых — в городах гу­бернских и уездных. Срок обучения в первых — четыре года, во вторых — два. В каждый класс малого народного училища определялся один учитель, в глав­ном их должно было быть шесть. Учащимися могли стать представители всех сословий, в том числе дети дворовых.

Первые два года обучали чтению, письму и «христианскому добронра­вию». Со второго класса учили рисованию. В третьем и четвертом классах вво­дились новые предметы: всеобщая история, география, землеописание Россий­ского государства, основы физики, механики, геометрии, естественной истории и латыни.

Казалось бы, логика требовала и издания «Жалованной грамоты кресть­янству»: она бы завершила процесс укрепления охраняемых законом сословий. Такая грамота была подготовлена. В 30-е годы XIX в. из глубин архивов стали всплывать обрывки свидетельств, позволяющие ныне судить о том, что детей крепостных, родившихся после 1785г., Екатерина II намеревалась объявить сво­бодными. Крепостное право постепенно вымерло бы почти в буквальном смыс­ле слова, следуя ветхозаветной истории о Моисее, 40 лет водившем свой народ по пустыням: дабы умерли родившиеся в рабстве.

Крепостничество оставалось самым консервативным элементом екатери­нинской политики. В этом более всего убеждает структура государственного бюджета: основную часть постоянно возраставших доходов казны (с 1763 по 1796 год они увеличились более чем вчетверо) приносили не прямые, а косвен­ные налоги. Если учитывать падение курса рубля, то получится, что в течение XVIII века размер крестьянских повинностей в пользу государства сократился, а в пользу помещика увеличился, по крайней мере, в 5-6 раз. Львиная доля дохо­дов от крепостного труда оседала не в казне, а в карманах помещиков, у кото­рых были все основания до небес возносить императрицу при жизни и долго с благодарностью вспоминать после ее смерти.

6.6.