БУРЖУАЗНАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА И ИЗМЕНЕНИЕ ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ ПОЛИТИКИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.

226 Общественно-политический кризис, сложившийся в России к середине XIX в., наглядно проявился в ходе Крымской войны, где Россия понесла немало потерь. Как нам представляется, военный потенциал России мог быть больше, если бы российское правитель­ство следовало по пути демократических преобразований, которые происходили в западных странах.

Ситуация в стране усугублялась заметной активизацией кресть­янского движения (прежде всего на юге России). Согласно извест­ному высказыванию видного государственного деятеля Бенкендор­фа, «крепостное состояние есть пороховой погреб под государст­вом». А такой известный общественный деятель, как М. П. Погодин, в 1854г. писал: «Несчастные крестьяне, которые, выведенные из терпенья, берут нож в руки и подвергаются за то кнуту и каторжной работе в сибирских рудниках, неужели не заслуживают лучшей уча­сти? Ведь это те же самые люди, что теперь священнодействуют в

Севастополе с таким мужеством, с таким самоотвержением, и спа­сают не только русскую честь, но даже наше значение, нашу будущ­ность! Когда-нибудь терпению будет конец, попадет одна несчастная искра, и все вспыхнет!»1. До и после этого в России прокатывались крестьянские волнения. И хотя они были локальными, сам их факт свидетельствовал о ненормальном положении с социально-правовым положением этой категории населения. В контексте нашей проблематики это обстоятельство важно потому, что, как будет по­казано ниже, основная часть содержащихся в местах лишения сво­боды представляла собой именно категорию крестьян.

Нарастание общественно-политического кризиса отражалось и в том, что значительно более резкими в своих суждениях становились представители либеральных направлений общественной мысли Рос­сии. Усиливалась критика западных стран по поводу «рабства» в России. В совокупности эти и другие обстоятельства диктовали не­обходимость социальных преобразований. В противном случае, если бы они не наступили, Россию могли ожидать новые бунты. Понимая это, властная верхушка вынуждена была пойти на ряд известных реформ (прежде всего крестьянская, судебная, земская), которые в литературе справедливо обозначаются как буржуазная модернизация российского общества. Сложнейшие социально-экономические про­цессы, происходившие в России в этот период, т. е. в 1860-70-х гг., сопровождались ломкой старых социальных структур и традиций. Болезненные изменения, затрагивающие все слои общества, находи­ли отражение в сфере общественной мысли, стимулировали поиск путей скорейшего разрешения стоящих перед страной проблем, спо­собствовали росту радикальных настроений у части общества. В оп­ределенной мере эти процессы затронули и пенитенциарную поли­тику государства, о чем ниже будет сказано подробнее.

Проведение крестьянской реформы не сняло многие насущные вопросы общественной жизни России. Содержание этой реформы резко критиковали тогдашние российские оппозиционеры, находив­шиеся в эмиграции. Так, Н. П. Огарев вскоре после обнародования

1 Азаркин Н. М. История юридической мысли России. М., 1999. С. 260.

228

Глава 4

I

соответствующих законов и давая им общую крайне резкую нега­тивную оценку, писал, что «так-то опять плетьми да каторгой хотят заставить народ верить, что новый приказной закон есть божеская правда»2. Примечательно, что определенное недовольство ходом этой реформы и в целом общественных преобразований проявляло (причем в организованных формах) провинциальное дворянство. Впервые со времен декабристов представителями этого сословия был поставлен вопрос о созыве народных представителей.

Буржуазная модернизация российского общества...

229

2 Огарев Н. П. Избранные социально-политические и философские произведения. М., 1952. Т. 1. С. 531.

3 История России с начала XVIII до конца XIX века / Отв. ред. А. Н. Сахаров. М., 1998. С. 394-395. См. также: Пемке М. Очерки освободи­тельного движения 60-х годов. СПб., 1908. С. 448.

4 Литвак Б. Г. Реформы и революции в России // История СССР. 1991. № 2. С. 88.

5 Там же. С. 89.

новников высших эшелонов власти — сначала П. А. Валуева (про­ект создания Государственного совета 1863 г., в составе которого должны были быть и выборными члены от земств), а затем М. Т. Лорис-Меликова (проект создания Комиссии выборных от земств с правом совещательного голоса для разработки законопроек­тов 1881 г.) .

Тем не менее следует отметить, что либеральные настроения оп­ределенной части дворянства были в некоторой степени проявлены и в сфере пенитенциарии (о конкретных проявлениях будет сказано в дальнейшем изложении работы). В целом же на отмеченном соци­ально-политическом фоне содержание пенитенциарной политики отличалось определенным консерватизмом. Охарактеризованные выше процессы не произвели в тюремной сфере масштаба тех изме­нений, которые имели место в целом в обществе. Дело в том, что ос­вобождение помещичьих крестьян от личной зависимости или уп­разднение сословности в судопроизводстве отнюдь не означали уп­разднения сословности в местах лишения свободы, где условия со­держания арестантов по-прежнему зависели от социального проис­хождения. Кроме того, как отмечалось, телесные наказания в поряд­ке дисциплинарных взысканий продолжали применяться в отноше­нии каторжан вплоть до 1917г., что входило в явное противоречие с пусть вынужденными, но все же либеральными изменениями рос­сийского общества второй половины XIX в. Как видно, пенитенци­арная политика оставалась достаточно консервативной. Особенно это проявится в конце XIX в., в период контрреформ, когда была усилена уголовная ответственность за преступления против госу­дарства. К этому следует добавить то обстоятельство, что на содер-

Азаркин Н. М. История юридической мысли России. С. 331. Курицын В. М. Правительственный конституционализм в России в 60-80-е годы XIX в. // Советское государство и право. 1986. № 2. С. 114.

1

Г

230

Глава 4

жание пенитенциарной политики России определенным образом влияла высокая степень бюрократизации органов управления госу­дарством, когда для принятия решений требовались многочислен­ные согласования.

Изложенное не означает, что пенитенциарная политика не оста­валась неизменной. Эти изменения происходили, и на них опреде­ленный отпечаток буржуазная модернизация российского общества все же накладывала. Это выражалось, в частности, в том, что Россия стала более активно изучать опыт буржуазных государств в деле устройства тюрем. Так, 10 мая 1863 г. Александр II разрешил Гал-кину-Врасскому, будущему начальнику Главного тюремного управ­ления, выехать для этой цели в Европу8. А уже 13 мая из МВД ему уже была дана подробная инструкция о данной работе в Англии, Франции, Пруссии, Бельгии9. Через несколько лет Галкину-Врасскому была выдана тысяча рублей для издания книги по тюрь-моведению10. В 1868 г. эта книга была издана11. Как видно, этот рос­сийский чиновник не зря провел время за рубежом.

Помимо этого принимались решения, которые были направлены на гуманизацию условий содержания арестантов в местах лишения свободы. Так, в 1866 г. были приняты Правила о помещениях для подвергаемых аресту, Инструкция об устройстве ареотных помеще­ний, Инструкция попечителям и смотрителям арестных домов12. По­мещения для ареста устраивались земствами, соответственно и заве-дывание принадлежало уездной збмской управе. В соответствии с указанными актами арестантам дозволялось, в частности, иметь соб­ственный стол; они находились в собственной одежде, казенная вы­давалась лишь по необходимости. Из числа арестованных мещанам и крестьянам могла поручаться сдельная работа, при этом одна по­ловина заработанных денег выдавалась на руки сразу, а вторая — по

Буржуазная модернизация российского общества... 231

освобождении. В случае привлечения арестантов на общественные работы «в замену особой платы день работы засчитывается... за два дня ареста»13.

Архивные исследования позволяют говорить о том, что имелись тюрьмы, где нормативные предписания в основном выполнялись. В этом отношении можно привести пример с Екатеринодарской тюрь­мой, состояние которой в одном из отчетов Кубанского областного правления выглядело следующим образом: «Тюрьма, находящаяся в пяти верстах от города, заключает 7 отделений, из них: в первом — двухэтажный кирпичный корпус общих арестантских палат, крытый железом длиной 41 и шириной 4'/г сажень, вышиной 12 Уг аршин с коридорами и подвалами, в нем 27 комнат, считая в том числе и церковь; во втором — двухэтажный кирпичный корпус для одиноч­ного заключения, крытый железом, длиной 18 сажень, шириной 5 сажень 1'/4 аршин, вышиной \2Уг аршин, в нем 60 камер; в треть­ем — двухэтажный кирпичный корпус для помещения служащих при тюрьме, длиной 14 Уг сажень, шириной 6!/4 сажень, вышиной 12/2 аршин, в нем 14 комнат ...»14 Далее перечисляются отдельные подобные корпуса для женщин, здание для бани и прачечной, склад для хранения имущества.

Для рассматриваемого периода построенное для тюрьмы кир­пичное здание, «крытое железом», было показателем относительного хорошего положения в этой области. Однако таких примеров было немного. Превалировали примеры иного рода, о чем ниже будет ска­зано подробнее. Таким образом, нормативные предписания, наподо­бие указанных выше, зачастую оставались на бумаге17.

1 РГИА. Ф. 1286. Д. 856. Л. 6-6об. 'Там же. Л. 10-106.

ю •

Там же. Л. 112.

11 Галкин М. Н. Материалы к изучению тюремного вопроса. СПб., 1868.

12 Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т.М. Лопато. Пермь, 1903. С. 112-116.

13 Там же. С. 114.

14 ГАКК. Ф. 454. Оп. 1. Д. 1388. Л. 1об.

15 Там же. Л. 2.

16 Там же. Л. 2об.

17 Уголовно-исполнительное право России / Под ред. А.И. Зубкова. М. 1997. С. 19.

232

Глава 4

На практике имели место случаи, когда один вид наказания (связанного с лишением свободы) заменялся другим из-за отдален­ности нужного места заключения или же из-за переполненности пе­нитенциарных учреждений. Кроме того, иногда получалось так, что предусмотренные Уложением о наказаниях уголовных и исправи­тельных более мягкие виды наказания на деле оказывались суровее, чем более строгие виды. Например, условия отбывания в исправительных арестантских ротах гражданского ведомства оказывались тяжелее, чем каторжные работы на заводах, хотя должно было быть наоборот18. Подобный отрыв пенитенциарных норм от действительности окажется характерным для пе­нитенциарной теории России. По мнению ученого-криминалиста середины прошлого века А. Ф. Бернера, плохое устройство мест заключения являлось их «капитальным практическим недостатком», который имел «круговое, повальное свойство»19. Далее он отмечал «плохое состояние мест заключения в архитектурном отношении: теснота помещения со всеми вытекающими отсюда последствиями для здоровья; гуртовое заключение преступников самых различных возрастов и свойств; неудовлетворительное устройство их работ и занятий; оставление в стороне влияния на их нравственное развитие и образование; недостаточность забот о них по вьТпуску из мест заключения и т. п. — все это мало соответствует цели исправления и ведет даже к тому, что преступник выходит из-под наказания иногда более худшим, чем прежде»20.

Можно добавить, что указанные недостатки российской пени­тенциарной системы к тому времени уже имели перманентный ха­рактер, и в дальнейшем эта особенность не изменится.

Ранее мы отмечали, что к середине XIX в. в России сформиро­валась определенная система нормативных актов, регулирующих назначение и исполнение уголовных наказаний, связанных с лише­нием свободы (основные из них — Уложение о наказаниях уголов­ных и исправительных, Устав о ссыльных, Свод учреждений и уста-

18 Там же. С. 733.

19 Бврнвр А. Ф. Учебник уголовного права. СПб., 1865. С. 734.

20

Там же. С. 734.

Буржуазная модернизация российского общества... 233

BOB о содержащихся под стражею, Инструкция смотрителю губерн­ского тюремного замка). Во второй половине XIX в. эти документы дополнились многочисленными циркулярами, касающимися от­дельных вопросов реализации наказаний, связанных с лишением свободы. Таким образом впервые этот институт оказался отрегули­рованным комплексно и достаточно полно. В содержании соответст­вующих законов заметно влияние европейских гуманистических идей, о чем свидетельствует, в частности, включение в них норм о необходимости нравственного исправления осужденных, «человеко­любивого» к ним отношения, определенная забота об их будущем; вместе с тем остаются положения о довольно суровых телесных и позорящих наказаниях. Как бы то ни было, в вопросах правового регулирования различных видов лишения свободы, уже ставшего основным уголовным наказанием, был сделан громадный шаг впе­ред.

Однако содержание правовых актов и многих других решений в сфере пенитенциарной политики во многом оказалось оторванным от реального состояния дел с исполнением лишения свободы. Мы уже неоднократно подчеркивали ранее, что условия отбывания на­казания в тюрьмах, а также в ссылке в XVIII — первой половине XIX вв. были весьма неблагоприятными. Государство было больше озабочено не надлежащей организацией тюремной системы, а извле-; чением максимальной пользы от эксплуатации труда осужденных ; преступников, оставляя на втором плане остальные вопросы, свя­занные с реализацией наказания.

Во второй половине XIX в. в условиях либерализации такое j противоречие стало объектом общественного внимания. Определен-j ным образом к преобразованиям в тюремной сфере в середине века | подталкивали публикации о местах лишения свободы, помещаемые, j в частности, на страницах таких изданий, как «Воронежские губерн-I ские ведомости», в журналах «Луч», «Неделя», в «Северной почте», i «Уфимских ведомостях», «Калужских ведомостях», «Виленских гу­бернских ведомостях» и др. Многие публикации носили критиче­ский характер, но в то же время в них излагались идеи, направлен-

Л

234

Глава 4

ные на совершенствование организации тюремного труда, поднима­лись проблемы тюремной психологии и тюремного быта21.

Общественное мнение, высказываемое на страницах прессы, не­редко весьма болезненно воспринималось тюремными служащими разного уровня, особенно теми, чьи взгляды на исполнение уголов­ных наказаний отличались своей реакционностью. Такие чиновники оправдывали существовавшие тюремные порядки и утверждали, что средства массовой информации «нагнетают» нездоровую обстановку в местах лишения свободы. Так, один из тюремных деятелей того ,1 времени Кашкаров замечал: «Не может утаиться от зоркости госу-дарственной патриотической власти, заправляющей судьбами пав­ших в общественной жизни людей, что пропаганда всячески стара­ется во всех видах и формах проникнуть даже в тюрьмы, для рас­пространения своих ядовитых между арестантами корней. При не­умелости и злоупотреблениях мелких ближайших административ­ных начальств эта пропаганда прививается среди арестантов, разно­сится ими по отбытии сроков своего заключения и разрастается по всей России, заражая своими язвами все остальное мирное ее насе­ление»22.

В этих новых для себя условиях государство не могло не при­нимать соответствующих мер по реформированию тюремной систе­мы. Напомним, что первые попытки реформирования, предприня­тые Екатериной II, оказались безрезультатными. Реальное положе­ние дел в местах лишения свободьГ мало изменилось к началу и се­редине XIX в., хотя, судя по вниманию государственных деятелей (в лице прежде всего М. М. Сперанского) к исполнению ссылки в ка­торжные работы, можно предположить и о некоторых сдвигах в от­ношении этого вида лишения свободы, о чем свидетельствует и по­явление Устава о ссыльных (данный документ, как уже говорилось, отразил сложившуюся практику и в этом смысле был, по нашему мнению, наиболее приближенным к действительности — в сравне-

\Буржуазная модернизация российского общества...

235

Архипов И. В. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1990. С. 43-57, 73.

22 Кашкаров П. В. Общая разработка вопроса о необходимости корен­ного тюремного преобразования в России. СПб., 1883. С. 24.

дай с последовавшими позже Инструкцией смотрителю губернского тюремного замка, Сводом учреждений и уставов о содержащихся под стражею, которые в большей части содержали лишь намерения, хотя и во многом правильные сами по себе, на будущее).

Целенаправленные шаги по преобразованию тюремной системы стали приниматься государством уже в 50-х гг. XIX в. Тогда специ­ально созданной особой комиссией Министерства внутренних дел при непосредственном участии отделения по тюремной части Де­партамента полиции исполнительной, в ведении которого тогда на­ходились тюрьмы23, было проведено обследование российских тю­рем, что, на наш взгляд, можно считать первым серьезным подходом к реформированию мест лишения свободы, поскольку предшество­вавшие не сопровождались этим крайне необходимым этапом, без которого все последующие решения не имели бы большого значения, что подтверждается провалившимися намерениями устройства оди­ночных тюрем. При этом использовались материалы отчетов из гу­берний, откуда в МВД должны были дважды в год направлять све­дения о состоянии тюрем и порядке содержания арестантов24.

В опубликованных в 1865 году «Материалах по вопросу о пре­образовании тюремной части в России» отмечалась, в частности, «ветхость тюремных зданий, переполненность мест заключения, в связи с чем нет возможности организовать процесс трудового ис­пользования заключенных. Из 600 заключенных, отбывающих нака­зание в Московском тюремном замке, только едва ли 50 человек имели место для работы»25.

Это был первый случай, когда общественность получила воз­можность от официальных органов узнать, что представляли собой в реальности места лишения свободы в России26. О морально-

23

ГАРФ. Ф. 123. Оп. 1. Д.95. Л.8.

24 СиматовА. А. Тюремная реформа в России (1860-90-е гг.). Дис. ... канд. ист. наук. Чита, 1998. С. 64.

25 Материалы по вопросу преобразования тюремной части в России. СПб., 1865. С. 237.

26 Любарский А. Ф. Общественное мнение и его влияние на правовое регулирование исполнения наказания в виде лишения свободы и деятель-

236

Глава 4

Буржуазная модернизация российского общества...

237

А

психологическом климате среди осужденных можно судить по кон­статации: «Хорошему человеку достаточно пробыть три дня в остро­ге, чтобы окончательно испортиться»27. Крайне неблагополучно об­стояло дело и с тюремными работниками, которые «не только ничем не заинтересованы блюсти за нравственным улучшением доверен­ных им людей, но большей частью не способны даже к этой роли, получаемое ими ничтожное жалованье не обеспечивает жизненных потребностей человека»28. По имевшимся статистическим данным на период 1857-1859 гг., в местах заключения фактически содержалось около 64 000 арестантов, в то время как имевшиеся 2209 помещений i для общего содержания заключенных и 1365 одиночных камер были рассчитаны всего на 39 000 арестантов29.

В выводах комиссии предлагалось, в частности, расширить пол­номочия начальников тюрем по применению дисциплинарных взы­сканий, накладываемых на арестантов (как мы отмечали ранее, большинство взысканий могло быть наложено только с разрешения комитетов Общества попечительного о тюрьмах и вышестоящих чи­новников)30. Такое предложение основывалось на том. что участие представителей Общества в дисциплинарной практике неоправдан­но затягивало процедуру наложения взысканий и соответственно в результате этого во многом терялось воспитательное «значение дис­циплинарных мер. Отмечалось, что «наиболее оптимальным местом лишения свободы являются исправительные тюрьмы»31. Предпола­галось привлечение заключенных 1C труду, что рассматривалось од­ним из основных средств исправления, причем половину заработка предлагалось переводить в бюджет государства32. Кроме того, была высказана мысль о необходимости упразднения ссылки в Сибирь на

поселение и житье как вида уголовного наказания и ее замене тю­ремным заключением33. Предложение это обосновывалось тем, что ввиду сложившейся к тому времени заселенности многих мест стра­ны резко снижалась карательная сущность ссылки34. Вполне вероят­но, что такое предложение было подкреплено и все более усиливав­шимися просьбами сибирских губернаторов поменьше направлять к ним ссыльных из-за негативного их влияния на местное население . Данное предложение не было новым, его в свое время высказывал М. М. Сперанский, однако решение тогда так и не было принято. Однако во второй половине XIX в. этот вопрос встал в практической плоскости. Так, в мае 1886 г. Галкин-Врасский направил записку с проектом реформы ссылки, предполагая ее отменить, оставив лишь несколько исключений36. А уже в июне того же года этот проект за подписью министра внутренних дел Д. А. Толстого был внесен на рассмотрение в Госсовет37.

В 1869 г. в Министерстве внутренних дел был подготовлен про­ект исправительных тюрем, где, в частности, указывалось: «Вы­ражение "тюремная реформа" до настоящего времени остается кате­горически неопределенным... С тюремной реформой соединяют еще другой более обширный предмет об изменениях в системе сущест­вующих у нас наказаний... становится ясным, что предметом рефор­мы могут быть только места заключения... Если законодательная работа должна будет обнять все виды заключения, то дело снова представится слишком сложным, а поэтому правильнее всего было бы разработать тюремную реформу постепенно (курсив наш. — И. У.), выделив сначала вопрос о том роде тюрем, обновление кото­рых представляется особенно нужным и сложным»38.

ность исправительных учреждений. Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1996. С. 63.

Любарский А. Ф. Указ. соч. С. 70.

Материалы по вопросу преобразования тюремной части в России. СПб., 1865. С. 154.

29 Гернет М. Н. История царской тюрьмы. М., 1961. Т. 2. С. 73.

32

' ГАРФ. Ф. 122. Оп. 3. Д. 294. Л. 29. Там же. Л. 30. Там же.

зз

Там же. Л. 39.

34 Лисин А. Г., Петренко Н. И., Яковлева Е. И. Тюремная система Рос­сийского государства в XVIII — начале XIX вв. М., 1996. С. 26.

35 Фойницкий И. Я. Исторический очерк и современное состояние ссыл­ки и тюремного заключения. СПб., 1878. С. 21.

36 РГИА. Ф. 1405. Оп.88. Д. 1724. Л. 23об.-24

37 РГИА. Ф. 1149. Оп. 10. Д. 60. Л. 1.

38 ГАРФ. Ф. 122. Оп. 3. Д. 294. Л. 22, 23.

Г

fl

238

Глава 4

Выделенный нами принцип постепенности, наиболее приемле­мый и, на наш взгляд, единственно возможный для реального изме­нения системы мест лишения свободы, к сожалению, в дальнейшем не был использован для выработки четкой и последовательной по­этапной программы реорганизации института наказания в виде ли­шения свободы. М. Н. Гернет писал, что этот проект, как и его предшественники, был нереальным, поскольку государству было "совершенно не по силам" обеспечить размещение арестантов на ночь в особых камерах для ночного разъединения»39.

Предложения комиссии Министерства внутренних дел в итоге оказались в положении «для сведения», поскольку их реализация требовала непомерных государственных затрат. Данные обстоятель­ства, соединенные с «инерционностью бюрократического государст­венного аппарата, скудностью материальной базы тюремной систе-

— 4Л

мы... заранее обрекали на неудачу эти попытки» .

Сюда нужно добавить и снижение активности в деятельности Общества попечительного о тюрьмах. Тюремные Комитеты этого общества в Российской империи свою деятельность во многом вы­полняли формально и действенного влияния на состояние пенитен­циарной системы не оказывали. Так, А. А. Симатов в этой связи от­мечает «излишнюю бюрократизацию» Общества попечительного о тюрьмах41. Об этом может свидетельствовать, например, обнару­женный нами в Государственном архиве Краснодарского края ра­порт начальника Войскового штаба войска Кубанского начальнику Кубанской области (1871 г.), в котором, в частности, говорилось:

39

Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 2. С. 75.

Петренко Н. И. Организационно-правовые основы режима исполне­ния наказания за общеуголовные преступления в местах заключения в по­реформенный период (1864-1917 гг.). С. 31.

41 Симатов А. А. Тюремная реформа в России (1860-90-е гг.). Дис. ... канд. ист. наук. Чита, 1998. С. 62. Вместе с тем автор полагает, что дея­тельность Общества в целом можно оценивать как «успешную». Мы пола­гаем, что с такой оценкой можно согласиться, но с лишь в случае, если счи­тать эту организацию чисто общественной; между тем значительную часть Общества составляли, как было показано в предыдущей главе настоящей работы, государственные чиновники.

Буржуазная модернизация российского общества..._________________239

\ «Доношу Вашему превосходительству, что я не встречаю препятст-|вий принять на себя звание обязательного директора Екатериндар-ского тюремного комитета, хотя, к сожалению, многочисленные обя-!занности по занимаемым мною должностям вероятно не дозволят мне исполнять служебные требования по званию Директора в той мере, как бы было желательно. Согласно сего я и буду вносить в кассу тюремного комитета ежегодно по десяти рублей серебром»42. И это было характерным — чиновники с готовностью вносили денеж­ные взносы, не желая далее этого входить в работу по попечению над тюрьмами.

Отмечая эти обстоятельства, следует отметить, что они вместе с тем не останавливали естественного хода развития тюремной систе­мы, которая, хотя и бессистемно, но все же изменялась — в соответ­ствии с текущими потребностями. В этом смысле можно отметить даже примеры строительства новых современных тюремных заведе­ний, правда, касалось это в основном двух российских столиц; в ли­тературе указывается, что тюрьмы там строились в расчете показа их иностранцам43. Так, в 60-е гг. в Москве был учрежден смири­тельный дом, где предусматривалось ночное раздельное содержание в нем арестантов, а также привлечение их к труду в собственных мастерских. А в С.-Петербурге была устроена экспериментальная тюрьма на 600 арестантов также с ночным разъединением. Однако, как отмечает Н. И. Петренко, «распространение в очередной раз не удалось. Традиционный русский чиновный бюрократизм и хрониче­ская нехватка средств стали непреодолимым барьером» .

Следующая и основная попытка реформирования тюремной системы в России связывается с созданием в 1872 г. Комиссии для составления общего систематического проекта о тюремном преобра­зовании под председательством графа В. А. Соллогуба, который пи­сал, что «преобразование тюрем есть не что иное, как преобразова­ние Уложения о наказаниях и Устава о содержащихся под стра-

42 ГАКК. Ф. 454. Оп. 7. Д. 2150. Л. 22.

43 Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 2. С. 70.

44 Петренко Н. И. Организационно-правовые основы режима... С. 34.

240

Глава 4

жей»45. Следует заметить, что В. А. Соллогуб был достаточно све-( дущим в пенитенциарных вопросах. В частности, он участвовал BI работе первого Международного конгресса в Лондоне, был избран, членом постоянной Международной тюремной комиссии, в 1874 г. в! Брюсселе выступил на ее заседании, он знакомился с работой тю*, ремных заведений Бельгии, Дании, Швеции. л

Это была уже не сугубо ведомственная комиссия, она имела об-f щегосударственный характер («высочайше утвержденная»), и для работы в ней привлекались ведущие специалисты и ученые (с 1877г. Комиссию с несколько измененным названием возглавил К. К. Грот). Одновременно при Министерстве внутренних дел была создана особая комиссия по вопросу организации каторжных работ, однако эта комиссия действовала в русле основной Комиссии, и большого влияния не имела. Следует заметить, что в своей работе комиссия учитывала результаты работы международных тюремных конгрессов, в которых, как отмечалось, принимал участие вышеупо­мянутый граф В. А. Соллогуб46.

Нам представляется, что Комиссия дала достаточно реалисти­ческую оценку существующему положению в России в местах лише­ния свободы. В частности, она отмечала, что «система исправитель­ных наказаний страдает... крайней медлительностью..,Исполнение закона на практике затрудняется и закон остается мертвой буквой (курсив наш. — И. У). На самом деле всех этих различных кара­тельных учреждений вовсе не существует, приговоренные к лише­нию свободы содержатся большей частью все вместе безо всякого подразделения в обыкновенных наших тюремных замках или остро­гах. Предполагаемые законом различия между рабочим домом и тюрьмою до сих пор остаются предположениями... В значительном большинстве случаев наказание исполняется в местах заключения, которые предназначались преимущественно для арестантов подслед­ственных и тех приговоренных, которые содержались под стражею до применения судом наказания, именно в тюремных замках и ост-

Зуржуазная модернизация российского общества...

241

45 ГАРФ. Ф. 122. Оп. 3. Д. 294. Л. 12.

46 Таганцев Н. С. Стокгольмский тюремный конгресс // Журнал граж­данского и уголовного права. 1880. Кн. 1. С. 29.

рогах, не только не содействующих предупреждению преступлении, to даже превратившихся в рассадники их и школы порока» .

Оценивая предшествовавшие попытки усовершенствования тю-р|ем, Комиссия резюмировала: «С 1863 года, когда впервые появи-^ась мысль о преобразовании наказаний, и до настоящего времени, в действительности, не достигнуто сколько-нибудь удовлетворитель­ных результатов... напротив... наши карательные установления дос­тигли наибольшего расстройства (курсив наш. —И. У.)»48.

Столь представительная Комиссия работала довольно последо­вательно. Констатировав крайне неудовлетворительное состояние мест лишения свободы, она проанализировала и причины, привед­шие к такому состоянию. При этом, по нашему мнению, совершенно правильно был сделан акцент на несовершенстве законодательства, регулирующего институт наказания в виде лишения свободы.

Так, Комиссия отмечала, что лестница наказаний, предусмот­ренная Уложением о наказаниях уголовных и исправительных, слишком «многосложна, а потому на практике разные наказания соединились в одно, и исполнение наказаний стало в противоречие как с уголовным законом, так и с судебным приговором»4 . Далее

« 50

отмечалось «жалкое положение карательных учреждении» .

«Поэтому, — заключала Комиссия, — делом первой важности представляется... начертание главных руководящих начал новой ле­стницы наказаний и карательных учреждений, на основании кото­рых тюремная администрация могла бы безотлагательно приступить к переустройству существующих и возведению новых тюремных зданий»51. Данный вывод тем более был важен потому, что в связи с попытками реформирования тюремной системы практические ра­ботники на местах заняли выжидательную позицию, что не могло не оказывать отрицательного влияния на текущую работу по исполне­нию лишения свободы. В материалах Комиссии отмечалась «неоп-

51

ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Д. 176. Л. 103, 104. Там же. Л. 140. Там же. Л. 141. Там же. Там же.

242

Глава 4

Буржуазная модернизация российского общества...

243

ределенность, в которой ныне находится тюремная администрация между отжившим прошлым и неизвестными новыми порядками» .

Констатированная Комиссией «многосложность» лестницы на­казаний, предусмотренных Уложением о наказаниях уголовных и исправительных, должна была, казалось бы, сориентировать ее при разработке предложений на упрощение как этой лестницы, так и в порядке исполнения различных видов лишения свободы, где было много неоправданно усложненных аспектов. К такому подходу ре­форматоров должна была подтолкнуть практика других стран, и прежде всего европейских, где наказание лишением свободы уже давно было предельно простым.

Однако этих логичных шагов не последовало. Напротив, по не­которым вопросам «громоздкость» еще более усилилась. Так, пред­полагалось, что работы, выполняемые осужденными в местах лише­ния свободы, должны быть разделены на три вида: 1) черные рабо­ты, продолжительностью 10 часов в сутки, в основном по внутрен­нему обустройству мест заключения; 2) серые работы, предусматри­вающие в случае желания арестанта обучиться какой-либо профес­сии, продолжительностью 6 часов работ и 4 часа обучения; 3) белые работы, которые выполнялись бы арестантами, обладающими ка­кими-либо ремеслами, по изготовлению заказов, собираемых адми­нистрацией53. Нравственно-религиозное воспитание должно было быть поручаемо тюремным священникам и местным комитетам Об­щества попечительного о тюрьмах5^.

Следует отметить, что в предложениях Комиссии не подверга­лись сомнению заложенные в рассмотренные выше правовые акты цели и задачи лишения свободы, основные принципы его исполне­ния. Данные вопросы по существу и не затрагивались, хотя, на наш взгляд, это сделать следовало бы — и для того, чтобы более четко сформулировать цели, задачи и принципы исполнения лишения свободы, и, главное, для того, чтобы использовать в качестве исход-

54

Там же. Л. 143.

ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Д. 176. Л. 145.

Там же. Л. 146.

|ной позиции при разработке всех других предложений в порядке их развития и конкретизации.

Но этого не произошло. Комиссия сделала акцент на вопросах управления тюремной системой. В феврале 1879 г. было утверждено мнение Госсовета об учреждении ГТУ (Главного тюремного управ­ления), которое наделялось некоторыми правами отдельного мини­стерства и должно было воплощать в жизнь основные направления тюремных преобразований в Российской империи55. Создавался ин­ститут тюремных инспекторов (имевших статус советника губерна­тора) с достаточно большими полномочиями. В системе МВД обра­зовывался также Совет по тюремным делам56. Несколько позже в связи с этим были утверждены «Временные правила для первона­чального руководства тюремным инспекторам во время командиро­вок с целью осмотра и ревизии учреждений, входящих в состав ка­рательной системы»57.

В центральных местах заключения их руководители должны были называться «директорами», в губерниях — «начальниками», в прочих— «смотрителями». На тюремные должности в каторжных тюрьмах предполагалось назначать лиц военного ведомства58. Что касается финансовых затрат, то, по выводам Комиссии, требовалось 42 млн руб. из расчета 600 руб. на обустройство каждого арестант­ского места59.

В этой связи К. К. Грот писал, что «при нынешнем состоянии тюремной части, на долю нового управления (имеется в виду Глав­ное тюремное управление. — И. У.) выпадает много труда, прежде чем окажется возможным приступить к преобразовательной дея­тельности. Поэтому издание главных начал предстоящей тюремной

55

Материалы особой комиссии для рассмотрения проекта тюремной реформы и второй главы первого раздела Уложения (1877-1878 гг.). СПб., 1879. С. 16.

ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Д. 95. Л. 11. Там же. Д. 138. Л. 15-20. Там же. Д. 176. Л. 160. Там же. Д. 176. Л. 161.

Т

244

Глава 4

реформы может беспрепятственно последовать несколько позднее преобразования центрального тюремного ведомства» .

Как нам представляется, такая позиция была ошибочной, по­скольку без определения концепции пенитенциарной политики дея­тельность соответствующих государственных учреждений заведомо обречена на непоследовательность, что и подтвердила последующая пенитенциарная практика.

В декабре 1879 г. итоговый проект Комиссии «Об основных по­ложениях, имеющих служить руководством при преобразовании тю­ремной части и пересмотре Уложения о наказаниях» был «высочай­ше» утвержден и приобрел силу закона61. Таким образом была соз­дана правовая база для последующих преобразований системы мест лишения свободы в России.

Предусматривались, в частности, следующие виды лишения свободы в качестве уголовного наказания:

1) ссылка на каторгу без срока и на срок;

2) заключение в исправительном доме на срок до шести лет;

3) заключение в тюрьме сроком до одного года;

4) арест на срок до трех месяцев.

Планировалось также ввести одиночное отбывание для лиц, приговоренных к заключению в исправительном доме и тюрьме (с льготным исчислением срока наказания). Труд в местах заключения должен был быть обязательным.

К моменту принятия закона в местах лишения свободы в России насчитывалось (в ведении ГТУ): 84 губернских тюремных замка; 510 уездных тюремных замков; 32 дополнительных тюремных по­мещения; 33 исправительные тюрьмы и арестные отделения; 11 смирительных домов; 2 исправительных дома; 4 следственные тюрьмы; 12 пересыльных и 12 каторжных тюрем (следует заме­тить, что во второй половине XIX в. в качестве мест лишения свобо-

Буржуазная модернизация российского общества...

245

60 РГИА. Ф. 1149. On. 8. Д. 1025. Л. 789-790.

61 ПСЗ. № 60268.

62 Лучинский Н. Ф. Краткий очерк деятельности Главного тюремного управления за первые XXXV лет его существования // Тюремный вестник. 1914. №2. С. 31.

г

ды использовались также 20 мужских и 10 женских монастырей63; однако, поскольку туда помещались лица, совершившие религиоз­ные проступки, а не уголовные преступления, мы их не рассматри­ваем). Общее число мест заключения составляло 700, где содержа­лось 88 000 осужденных, в том числе 68 тыс. в тюрьмах общего уст­ройства, а 16,2 — в арестных домах64.

Среди лишенных свободы крестьяне составляли 61%, рабочие (фабрично-заводские)— 17%, дворяне и почетные граждане — 13% . Если иметь в виду все население России, то, по данным на 1870г., крестьяне составляли 81,5%, городские сословия (данных именно по рабочим в данном источнике нет) — 9,2%, дворяне — 1,2% . Сопоставление цифр показывает, что высшие сословия осу­ждались к лишению свободы относительно чаще. Считать, что это была продуманная карательная политика государства, нет основа­ний, тем более что практически все чиновничество были выходцами как раз из высших сословий. Недовольство политикой царизма в рассматриваемый период более активно проявляли просвещенные слои населения российского общества, что, как представляется, на­кладывало свой отпечаток на указанную статистику, однако более подробное рассмотрение данного вопроса выходит за рамки нашего исследования.

На конец 1881 г. перелимит арестантских мест составлял 25%67. Отпускаемых средств едва хватало на поддержание в более или ме­нее нормальном виде существующих тюремных помещений68.

В местах заключения ощущался некомплект надзирателей, след­ствием чего были частые побеги арестантов с внешних работ. Тюрь-

63

Зырянов П. Н. Русские монастыри и монашество в XIX и начале XX века. М., 1999. С. 98.

64 Симатов А. А. Тюремная реформа в России (1860-90-е гг.). Дис. ... канд. ист. наук. Чита, 1998. С. 146.

65 Чупров А. И. Некоторые данные по нравственной статистике Рос­сии // Юридический вестник. 1884. № 8. С. 634.

66 Россия. Энциклопедический словарь Брокгауза и Евфрона. СПб., 1898. С. 86.

67

Обзор деятельности ГТУ за 1879-1889 гг. СПб., 1889. С. 6. Петренко Н. И. Организационно-правовые основы режима. С. 84.

Г

246

Глава 4

мы, несмотря на свое плохое, в большинстве случаев, устройство,

/- ~ 69 т*

были переполнены «в высшей степени» . 1 руд содержащихся в мес­тах лишения свободы был организован также неудовлетворительно. Так, в одном из документов Кубанского казачьего войска, относя­щихся к 1864 г., указывалось, что в остроге «помещение для мастер-ской было неудобное: сырое и тесное»70. ?

При таких условиях не могло быть и речи о коренных преобра* зованиях тюремной части в короткий срок. Поэтому Комиссией под­черкивалась необходимость постепенного устройства карательных

„ „ „71 /-v

учреждении, исходя из имеющихся возможностей и условии . Uc-новным препятствием по-прежнему был дефицит средств. Так, в 1879 г. вместо запрошенных 737 000 руб. ГТУ получило только 177 500 72 (аналогичное положение сохранялось и в последующие годы). М. Н. Гернет в связи с этим не без оснований называл проект Комиссии «мертворожденным», поскольку за ним не последовало коренных изменений в порядке и условиях отбывания наказания в виде лишения свободы73. Это выражалось и в остаточном принципе финансирования пенитенциарной системы России, который станет одной из негативных тенденций в развитии российской пенитенци­арной политики, которая не преодолена и до настоящего времени. Так, в 1887 г. Главным тюремным управлением было вапрошено на строительство новых тюрем 598 940 руб., а фактически было выде­лено только 245505руб. В 1888г. эти цифры соответственно со­ставляли 603070 и 246556руб', а в 1889г.— 737000 и 177 505 руб.74 Этого едва хватало на поддержание в более или менее приглядном виде существующих тюремных помещений.

Уголовное уложение с изложением рассуждений, на коих они осно­ваны // Материалы особого присутствия Государственного совета при об­суждении проекта Уголовного уложения. СПб., 1910. С. 134.

70 ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 18. Л.41.

71 Петренко Н. И. Организационно-правовые основы режима... С. 64.

72 Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 3. М., 1962. С. 356.

73 Там же. С. 15.

74 Обзор десятилетней деятельности Главного Тюремного управле­ния.1879-1889 гг. СПб., 1889. С. 7.

Буржуазная модернизация российского общества...

247

Вместе с тем нельзя не согласиться с С. Л. Гайдуком, полагав­шим, что этот документ («Основные положения, имеющие служить руководством при преобразовании тюремной части и пересмотре Уложения о наказаниях») все же оказал определенное влияние на тюремную политику государства75. По нашему мнению, ценность закона 1879 г., не совсем верно именуемого иногда в литературе соб­ственно тюремной реформой, заключается прежде всего в том, что в нем была дана реалистическая оценка состояния дел в системе мест лишения свободы и четко показана необходимость ее реформирова­ния. Подчеркнем также, что указанное решение имело высшую юри­дическую силу. Другое дело, что отсутствие реальных сдвигов в по­следовавшие годы заставляет скептически оценивать предложения Комиссии и соответственно деятельность ГТУ. В литературе отме­чалось, в частности, что тюремная реформа свелась, в основном, к реорганизации управления пенитенциарной системой, а предусмот­ренные законом 1879 г. виды лишения свободы, вошедшие впослед­ствии в Уголовное уложение, существовали «почти исключительно на бумаге»76.

Мы можем констатировать, таким образом, что и второй этап реформирования тюремной системы в России (с 1879 г.) оказался в итоге неудачным, поскольку в дальнейшем (до 1917 г.) реальные ус­ловия отбывания наказания в местах лишения свободы, несмотря на строительство ряда новых тюрем, практически не изменились. А. Ф. Кони писал, в частности, о «неприглядной наготе петербург­ских тюрем, их обыкновенных грязи и порочности» во второй по­ловине XIX в.77 Кроме того, он делал и обобщения, отмечая «прак­тическую непригодность и нравственный вред нашей типической тюрьмы и наших сибирских острогов»78. Существенной причиной этого, помимо нехватки средств, была, как мы указывали, чрезмерно

75

Гайдук С. Л. Тюремная политика и тюремное законодательство по­реформенной России. Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1987. С. 226.

6 Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право. Часть Общая. Пг, 1915. С. 30; см. также: Симатов А. А. Тюремная реформа в России (1860-90-е гг.). Дис. ... канд. ист. наук. Чита, 1998. С. 174 и др.

Кони А. Ф. Избранное. М., 1989. С. 74, 319. Кони А. Ф. Собр. соч. М., 1969. Т. 7. С. 377.

248

Глава 4

сложная лестница наказаний по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных, в том числе и прежде всего это касалось неоправ­данного разнообразия видов лишения свободы. На это обращалось внимание и Комиссией, однако в перечне предложений лестница видов лишения свободы упростилась ненамного. Необходимость со­вершенствования законодательства в данном направлении была оче­видной.

В 1881 г. был учрежден Особый комитет при Министерстве юс­тиции для пересмотра действовавших уголовных законов и разра­ботке нового Уголовного уложения. С учетом того, что Комиссией при анализе существующего положения тюремной системы одно­значно было заявлено, что места заключения не только не исправ­ляют, но, наоборот, являются «рассадником» преступности, Комитет предложил радикально изменить порядок отбывания наказания в виде лишения свободы, сделав акцент на отход от казарменного ти­па размещения преступников.

В этой связи следует заметить, что попытка тюремных преобра­зований в 40-е гг. XIX в. также была связана с устройством одиноч­ных тюрем. Но если тогда это предложение исходило из примера тюремной практики других европейских стран, то в 80-е гг. предло­жение Комитета основывалось на реальном положении дел, что, без­условно, делало его более весомым. Взятое само по себе, это пред­ложение было, конечно же, правильным; однако это только теоре­тическая правильность, поскольку его практическая реализация требовала огромнейших финансовых затрат, пойти на которые госу­дарство заведомо было не готово.

Главное тюремное управление выступило с категорическим неп­риятием предложения Комитета, заявив, что изменение существую­щего порядка повлечет за собой «необходимость устроить почти для всех осужденных тюремные помещения. Все имеющиеся... места за­ключения... устроены почти исключительно по системе общего ка­зарменного содержания (курсив наш. — И. У.) арестантов, и поэто­му они не могут удовлетворять тем требованиям, которые ставятся новым Уложением. Так, в каторжных тюрьмах... требуется ночное разделение; в исправительных домах... должны быть устроены и одиночные камеры, и камеры для разобщения во все свободное вре-

Буржуазная модернизация российского общества...

249

мя... устанавливается для тюремного заключения почти исключи­тельно одиночное содержание. Таким образом, для всей массы пре­ступников, подлежащих к наказаниям, предусмотренным проектом Уложения, необходимо устроить новые места заключения. Исполне­ние этого вызовет громадный, непосильный для государственного казначейства расход (курсив наш. — И. У), размер которого ввиду неимения достаточных данных относительно числа лиц, которые будут подлежать заключению по новому Уложению, и сроков, на которые они будут приговариваемы, в настоящее время представ­ляется невозможным определить»79.

Как справедливо отмечает Н. И. Петренко, попытка полного пе­ренесения зарубежного опыта одиночного содержания и ночного разделения в России оказалась утопичной80. Нужно также иметь в виду, что среди российских пенитенциаристов в целом существовало отрицательное отношение к одиночным камерам. В этой связи Н. М. Дцринцев, в частности, отмечал, что «эта система (одиночного заключения. — И. У.) на практике обнаружила множество недостат­ков: 1) вред для здоровья; 2) убийство энергии; 3) отупение и умст­венный застой; 4) убийство социальных наклонностей и способно­сти к общежитию; 5) раздражение и озлобление преступника, разви­тие в нем скрытности и порча его характера; 6) невозможность опре­делить степень исправления преступника; 7) невозможность дейст­вовать на чувство чести в преступнике и возбуждать в нем соперни­чество; 8) отсутствие выгод общественного труда и невозможность взаимного обучения; 9) громадные и невозградимые издержки для государства, дороговизна помещений, множество надзирателей»81.

Однако при этом мы вновь хотели бы подчеркнуть, что все ска­занное отнюдь не означало полного застоя в тюремной системе — она развивалась сообразно тем социальным условиям, которые скла­дывались к тому времени. Так, определенное внимание уделялось нравственно-духовному воспитанию содержащихся в местах лише-

79 80 81

С. 683.

ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Д. 950. Л. 31, 32.

Петренко Н. И. Организационно-правовые основы режима... С. 70.

Ядринцев Н. М. Русская община в тюрьме и ссылке. СПб., 1872.

250

Глава 4

Буржуазная модернизация российского общества...

251

ния свободы. В соответствии с законом от 15 июня 1887 г. состоя­щие при местах заключения священники, диаконы, псаломщики стали относиться к администрации тюрем, при этом денежное со­держание священника было не меньшим, чем у начальника пенитен­циарного учреждения82. Тот же Н. М. Дцринцев отмечал, что «священ­ник должен быть всегда спокоен, исполненный своих высоких обязан­ностей, он не должен поддаваться ни на минуту личному чувству и быть всегда готовым на самопожертвование — такой взгляд на отноше-

о-э

ние к преступнику устанавливает пенитенциарная наука» .

Если вернуться к проблеме переполненности тюрем, то здесь принимаемые правительством меры для ее решения основывались на том, что к концу XIX — началу XX столетия преступность в Рос­сии непрерывно росла84, соответственно возрастало в абсолютных значениях и тюремное население, которое тогда составляло 178 ООО85. За период 1886-1902 гг. было построено 56 тюрем (на 10 614 человек), реконструировано под места заключения 28 зданий (на 9613 человек), приобретено для использования в качестве тю­ремных помещений 28 частных зданий (на 1965 человек). При этом 6 тюрем были устроены по системе одиночного заключения86, что свидетельствует о попытках все же частично реализовать предложе­ния Комитета. "

В местах лишения свободы привлечение осужденных к труду реализовывалось в основном на каторге в арестантских исправи­тельных отделениях. В частности, в последних в 1881 г. были задей­ствованы на оплачиваемых работах среднесуточно 11 275 человек, в 1882 г. — 9575, в 1883 г. — 6390 человек87. Такие цифры свидетель­ствуют по меньшей мере о сложностях, с которыми сталкивались

82 Смыкалин А. С, Колонии и тюрьмы в Советской России. Екатерин­бург, 1997. С. 17.

83 Ядринцев Н. М. Русская община в тюрьме и ссылке. СПб., 1872. С. 681.

84 Остроумов С. С. Преступность и ее причины в дореволюционной России. М., 1980.

85 ГАРФ. Ф. 122. Оп. 11. Д. 291. Л. 14.

86 Тюремное преобразование. Т. 1. СПб., 1905. С. 47.

87 Отчет ГТУ за 1893 г. СПб., 1884. С. 110.

практические тюремные работники при решении данных вопросов. Следует при этом заметить, что средний заработок арестантов оста­вался стабильным— соответственно 15руб., 15руб. 77коп. и 16 руб. 12 коп.88 Выполняемые арестантами работы носили самый различный характер. Так, арестанты Касимовского тюремного замка работали на местном кирпичном заводе89. В Зарайской уездной тюрьме они работали в сапожной, портняжной, столярной мастер­ских90. При этом ежедневная заработная плата составляла 10 коп. в день (для сравнения — фунт говядины тогда стоил 12-14 коп., фунт масла — 35-40 коп., фунт хлеба — 8 коп.)91.

Определенное внимание в ходе тюремных преобразований уде­лялось местным (уездным) тюрьмам, которые строились из расчета одна тюрьма (наполняемость до 50 человек) на 2-3 уезда, куда за­ключались преимущественно за нетяжкие преступления; такие тюрьмы позволяли сохранять родственные связи осужденных92. Од­нако все это делалось отнюдь не в соответствии с четко разработан­ной программой строительства и реконструкции учреждений для исполнения наказаний, связанных с лишением свободы (такой про­граммы не было вообще; ее и не могло быть на тот период, посколь­ку, как справедливо заявляло ГТУ, еще не было ясности в том, какие же виды наказания окажутся в итоге в новом Уложении), а в связи с необходимостью размещать все увеличивающееся реальное число арестантов. Несмотря на указанное расширение тюремных зданий и помещений, перелимит оставался хроническим, например, в конце XIX в. он составлял едва ли не 25%93.

Кроме того, повторялась практика устройства показательных учреждений в столицах России. Так, министр юстиции И. С. Щег-ловатых заявлял, что С.-Петербургская одиночная тюрьма «является

88

90 91

Там же. С. 111.

ГАРФ. Ф. 857. Оп. 9. Д..43. Л.26.

Там же. Л.30.

Справочник-календарь Рязанской губернии за 1889г. Рязань, 1990. С. 124. Примечание: 1 фунт = 0,41 кг.

92 Фефелов В. А. Социально-правовые основы цивилизации исправи­тельных учреждений Российской Федерации. Рязань, 1990. С. 37.

93 Отчет ГТУ за 1909 год. СПб., 1910. С. 126.

г

252

Глава 4

Буржуазная модернизация российского общества...

253

предметом гордости властей и особенно одобряема посещаемыми ее иностранцами»94. Не скупился на похвальные краски условиям со­держания в этой тюрьме и бывший депутат Государственной Думы В. И. Обнинский, описывая свои впечатления временного там со­держания95; однако из его описания следует, в частности, что в иных существующих тюрьмах «главное зло — смердный запах». В лите­ратуре отмечается, что уже в первый год эксплуатации этой тюрьмы были обнаружены «недостатки строительные и гигиенические» . Нужно также иметь в виду, что, по словам Искандера, которые он предпослал во введении к «Запискам сенатора Лопухина», прави­тельство зачастую «открыто лжет в официальных рассказах»97 (такое резкое высказывание, конечно же, не могло быть напечатано в самой России, поэтому книга вышла в издании Вольной русской типогра­фии Герцена и Огарева в Лондоне), и такое отношение к тому вре­мени в российском обществе уже сложилось в достаточно распро­страненных масштабах. Поэтому к похвальным оценкам тюремной системы со стороны официальных лиц следует подходить с извест­ной долей осторожности.

В целом же состояние тюрем оставляло желать много лучшего. По данным самого ГТУ, «для размещения избытка тюремного насе­ления, помимо некоторого стеснения заключенных в отведенных для них помещениях, пришлось прибегнуть... к временному приспособ­лению для содержания арестантов зданий, арендованных у частных лиц, к устройству бараков при самих тюрьмах и проч. Все это, ко­нечно, не могло не оказывать отрицательного влияния на характер и систему тюремного строительства в России, так как в последнее пя­тилетие все внимание тюремного ведомства было сосредоточено, по

w 98

необходимости, на увеличении вместимости тюремных зданий» .

Тюремный вестник. 1914. № 2. С. 253.

95 Обнинский В. И. Записки из Санкт-Петербургской тюрьмы // Вестник Европы. 1909. № 8. С. 639.

96 СиматовА. А. Тюремная реформа в России (1860-90-е гг.). Дис. ... канд^ист. наук. Чита, 1998. С. 147-148.

Предисловие к книге: Записки сенатора Лопухина. Лондон, 1860.

97

С. 3.

98

Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1994. Т. 9. С. 268.

Условия содержания в этой «стесненности» были, разумеется, не­удовлетворительными .

После принятия решений 1879г. в пенитенциарной сфере госу­дарство в лице вновь образованного Главного тюремного управле­ния продолжало издавать многочисленные циркуляры, в которых разъяснялись, регулировались отдельные вопросы реализации нака­заний, связанных с лишением свободы. Между тем если проанали­зировать нормативные акты, регулирующие условия содержания арестантов и принимаемые в рассматриваемый период, то их содер­жание вновь приходит в резкий контраст с действительностью. Иными словами, условия содержания по нормам вполне попадали под европейские критерии, реальность же была совсем иной. В этом смысле Главное тюремное управление проявляло определенную про-тиоворечивость — выступая, с одной стороны, за необходимость быстрейшей разработки концепции пенитенциарной политики, что­бы, основываясь на ней, предпринимать конкретные шаги по реали­зации соответствующих решений, оно, с другой стороны, начинает обильно издавать акты, оторванные от действительности.

Так, согласно Циркуляру № 14 от 13 апреля 1882 г." определялись «главные начала», которыми следовало руководствоваться при строи­тельстве тюремных заведений. Предусматривалось, в частности, что здания каждого тюремного учреждения должны быть, по возможности, обнесены оградой таким образом, чтобы внешняя охрана их могла быть исполняема двумя часовыми, наблюдающими каждый за двумя сторо­нами ограды. В тюрьме предусматривался один вход. Внешний вид зданий предписывалось сообразовывать с необходимостью обеспечения надзора. Ввиду этого всякие выступы в зданиях, нарушающие прямо­линейность их стен, представлялись нежелательными. Все тюремные помещения должны были состоять: 1) из жилых квартир чинов управ­ления и надзора; 2) из помещений, предназначенных для потребностей административной тюрьмы; 3) собственно арестантских камер с при­надлежащими к ним хозяйственными помещениями и больницей. Жи­лые квартиры устраивались таким образом, чтобы не было непосредст-

99 Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Пермь, 1903. С. 11-14.

Т

254

Глава 4

венной связи (разного рода коридоров, тамбуров и т. д.) с прочими тю­ремными помещениями.

В арестных помещениях надлежало строго разграничивать со­держимых там мужчин и женщин, а арестантов одного пола — по возможности разделять в зависимости от «поводов» их заключения, а именно, отделять друг от друга следственных (подсудимых), отбы­вающих наказание и пересыльных. Мастерские необходимо было устраивать лишь для тех ремесел, которые требуют особых каких-либо приспособлений или по другим каким-нибудь причинам не мо­гут быть исполняемы в камерах, например, кузнечная или слесарная мастерские. Отмечалось, что «желательно же пользоваться для мас­терских самими арестантскими камерами, приспособляя в общих камерах нары с таким расчетом, чтобы они на день могли быть под-

100

нимаемы и прикрепляемы к стенам» .

Представляют интерес требования, предъявляемые к оборудова­нию арестных помещений согласно Инструкции об устройстве по­мещений для лиц, подвергаемых аресту по приговорам мировых су­дей101 . Так, согласно ст. 1 Инструкции, арестные помещения должны находиться на сухой почве; окна должны быть обращены на солнеч­ную сторону, а поблизости его не должны находиться ни стоячая вода или болотистое место, ни какие-либо другие заведения или мес­та, источающие зловредные испарения. Внутренние устройства по­мещения (полы, рамы, печи и др.) должны были находиться в ис­правности и, кроме того, должно было смотреть, чтобы из кухни не выходил дым и чад, а равно чтобы отхожие места не были очень от­далены от жилых покоев и не распространяли зловония. Не допуска­лись сложные системы глухих, темных, недоступных свежему воз­духу коридоров. В ст. 7 говорилось о том, что «чем меньше будет помещено заключенных в одной комнате, тем лучше, но во всяком случае не следует помещать более 10 человек в одну комнату» .

Площадь, отводимая для каждого заключенного, с помещением на ней кровати и других вещей, должны быть не менее 65 кв. футов

100 Там же. С. 14.

101 Там же. С. 22-24.

102 Там же. С. 23.

Буржуазная модернизация российского общества... 255

(около 18 кв. м ). Устройство нар запрещалось. На каждые две кро­вати должно было предусматриваться не менее одного окна. Инст­рукцией запрещалось держать в арестных помещениях сосуды для мочи, кадки с помоями, грязное белье и «вообще разную рухлядь». Не менее одного раза в год камеры надлежало подвергать основа­тельной чистке и проветриванию, причем стены рекомендовалось белить «распущенною в воде известью». Для арестантов, распро­странявших от себя тяжелый, неприятный запах, например, при ды­хании или выделении ножного пота, предписывалось отводить от­дельные комнаты или коморки с соблюдением установленных сани­тарных требований.

В числе последних выделим нормативное содержание возду­ха— его количество определялось таким образом, чтобы с учетом кроватей и другой мебели на каждого арестанта приходилось не ме­нее 2 кубических саженей, т. е. 54 кубических аршина, или 686 ку­бических футов. Высота камеры должна была быть от 10 до 12 фу­тов. Площадь, отводимая для каждого заключенного, не могла быть менее 65 квадратных футов (это примерно 17,5 м2 — ср. с нормой по УИК РФ 1997 г., где таковая для тюремного режима согласно ст. 99 составляет 2,5 м2). Указывалось также на недопустимость устройст­ва нар. Одна кровать должна была отделяться от другой на расстоя­нии не менее 14 дюймов, или 1/2 аршина (что составляет около 35 сантиметров). На каждые две кровати должно было приходиться одно окно . Следует заметить, что такие требования предъявлялись ко всем тюремным замкам, которых в России к 1880 г. насчитыва­лось 84 губернских и 510 уездных104.

Нельзя не видеть, что многие из этих требований и сейчас, спус­тя более чем 130 лет, для нашей страны являются своеобразной «тю­ремной мечтой», т. е. в этом смысле современная российская пени­тенциарная нормативная база также значительно уступает.

Довольно подробно в инструкции излагаются требования к вен­тиляции. Указывается, в частности, что «отверстие для испорченно­го воздуха из комнаты должно находиться как можно ближе к по-

103 104

Там же. С. 25.

ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Ч. 1. Д. 824. Л. 56.

Г

256

Глава 4

толку и к печи и открываться в дымовую трубу. Во время топления печи это отверстие должно быть закрыто. Отверстие для входа чис­того воздуха, если нет особой системы вентиляции, должно нахо­диться в верхнем квадрате оконной рамы. Такая форточка должна открываться сверху, иметь боковые стенки и иметь такое устройство, чтобы, смотря по надобности, могла остаться отворенной на каком угодно расстоянии от верхнего края рамы. Для отстранения, в случае необходимости, слишком стремительного входа холодного воздуха, верхний край отворенной форточки должен быть загнут, чтобы на него можно было подвинуть проволочную сетку. Форточки должны находиться через окно, если комната большая; но ближайшие к глу­хим стенам окна, во всяком случае, должны иметь форточки. Осо­бенно в зимнее время необходимо полное проветривание комнаты, т. е. с раскрытием всех отверстий во время прогулок заключенных. Проветривание должно быть предоставлено надежному служителю, который, соображаясь с состоянием температуры и чистого воздуха, должен сам лично распоряжаться открыванием отверстий, всех вме-

,- « 105

сте или некоторых, и наблюдать за топкою печей» .

Следует заметить, что данным вопросам в советский период не придавалось должного значения, в результате чего в настоящее вре­мя камеры в большинстве российских тюрем и следственных изоля­торов не отвечают элементарным гигиеническим требованиям.

В соответствии с Циркуляром № 6 от 3 марта 1888 г. предпоч­тительным родом арестантского труда устанавливались внутренние работы. Относительно внешних работ, т. е. связанных с выводом осужденных за пределы места лишения свободы, в циркуляре со­держались следующие пояснения: 1) внешние работы желательно ограничить арестантами исправительных отделений, губернских тюремных замков и наиболее значительных уездных; 2) высылка арестантов уездных тюрем на внешние работы должна быть в зави­симости от достаточной приличности надзора, причем, при выгод­ности работ, за счет части заработка, идущего в доход места лише­ния свободы, могут быть наняты дополнительные надзиратели;

105 106

Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части. С. 24. Там же. С. 277-278.

Буржуазная модернизация российского общества... 257

3) вывод арестантов на работы поодиночке или малыми партиями не должен быть допускаем; желательно чтобы вывод менее 10 человек был допускаем с особого разрешения местного гражданского на­чальства и при наличности всех требующихся условий; 4) арестанты малых партий или отдельных групп должны быть выводимы на ра­боты на условиях круговой поруки с предупреждением, что в случае побега вся партия лишается права вывода на внешние работы (впо­следствии круговая порука в пенитенциарной сфере применялась в период ГУЛАГа). В принятом еще ранее Циркуляре (№ 49 от 20 марта 1867 г.107) при температуре минус 15°С и ниже арестанты на внешние работы не посылались. Следует заметить, что в настоя­щее время такая температура даже не рассматривается в качестве причины, по которой арестанты могут не выводиться на работы на воздухе.

В одном из фондов Госархива Рязанской области содержится циркуляр Рязанского губернского тюремного комитета, где со ссыл­кой на Главное тюремное управление предлагается занимать аре­стантов ткацким производством, «разного рода плетением веревок, соломы и разных древесных волокон»108. Там же указывается, что «способствуя установлению дисциплины и порядка в тюрьме, обяза­тельная работа в то же время приучает арестантов к трудовой жиз-

ни»

109

Вопросы привлечения арестантов к труду регулировались также отдельными решениями, касающимися конкретных категорий аре­стантов. Так, в отношении государственных преступников, содер­жащихся в Нерчинской каторге, комендантом на карийских про­мыслах войсковым старшиной Руденко было подписано распоряже­ние, в соответствии с которым предписывалось «освобождаемых от тюремного заключения государственных преступников обязать яв­ляться на раскомандировку (интересно отметить, что термин «ко­мандировка» будет в аналогичных ситуациях использоваться в от­ношении политзаключенных в ИГЛ советского периода — И. У.) и,

109

Там же. С. 278.

' ГАРФ. Ф. 857. Оп. 9. Д. 143. Л. 3. Там же. Л. 5.

^3aк 3272

Г

258

Глава 4

по усмотрению смотрителей тюрем тех штатов, где они состоят, употреблять на ежедневные домашние работы, как то: чистку пло­щадей, укладку дров в поленницы, приготовление ернику для метел, уборку мусора и прочее около тюремных зданий, а г. карийскому полицмейстеру поручаю при обходе промыслов каждый раз прове­рять, все ли государственные преступники, живущие вне тюрем, со­стоят налицо и исполняются ли ими работы»110.

Довольно подробно в ведомственных документах регулирова­лись требования, предъявляемые к одежде арестантов. В одном из циркуляров указывалось, что арестантам, отбывающим наказание в Сибири, в зимнее время должны были выдаваться шубы, а в осталь­ных частях империи— полушубки111. Последние должны были иметь на каждой поле по три кожаных завязки, которые могут быть из русских, ордынских и всяких других, но прочных овчин и разных шерстей, мягкой выделки. Образовавшиеся же с внутренней стороны при выделке овчины плешины допускались, но с тем, чтобы они бы­ли тщательно прикрыты латками из овчины той же шерсти. Равным образом допускаются незначительные личины, оскины, недоставки и вставки во всех частях полушубка, а также и прорези, случающиеся при выделке овчин, но они должны быть сшиты гладко и крепко.

В соответствии с Циркуляром № 8815 от 6 июня 1,900 г.112 серое шинельное сукно для арестантской одежды должно быть: 1) изготов­лено из доброкачественной овечьей шерсти натурального цвета; 2) при испытании его мочкою или декатировкою оно не должно да­вать усадку более 22 1/2 квадратных вершков на один аршин шири­ны; 3) иметь ширину в декатированном виде не менее 30 вершков; 4) вес одного аршина 30-вершковой ширины без кромки должен быть не менее 1ф. 65 зол.; с кромкою— 1ф. 72 зол.; 5) соткано в 900 зубьев и иметь нитей в квадратном дюйме: 32 основы и 22 ушка; 6) разрыв отрезка 7-дюймовой длины и 3-дюймовой ширины должен быть не менее 150 ф. по основе и 100 ф. по утку.

Буржуазная модернизация российского общества...

259

110

in

448.

112

ГАРФ. Ф. 29. Оп. 8. Д. 18. Л. 45-45об.

Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части. С. 447-

Там же. С. 302-303.

Как видно, арестанты должны были снабжаться одеждой по весьма высоким меркам, во всяком случае гораздо лучше, чем в на­стоящее время. Так, о полушубке для осужденных в зимний сезон в советское и постсоветское время не может быть и речи, даже если это касается районов Крайнего Севера и если температура воздуха составляет минус 40 градусов — в любом случае осужденный сверху должен быть одет в телогрейку ("фуфайку"). Однако следует заме­тить, что указанные нормативы в прошлом веке на практике выпол­нялись далеко не всегда.

Циркулярами № 84 от 27 апреля 1872 г., № 20 от 3 сентября 1881 г. и рядом других113 регулировались отдельные вопросы режи­ма содержания арестантов. Указывалось, в частности, на необходи­мость производства в тюремных учреждениях установленных обы­сков и осмотров, обращая при этом внимание на то, чтобы заклю­ченные не имели при себе в камерах посторонних вещей и чтобы обыски проводились с «всевозможной тщательностью».

Представляет интерес в связи с этим практика обеспечения ре­жима содержания в местах лишения свободы. В частности, в архив­ных материалах о тюремной системе рассматриваемого периода со­держатся сведения о привлечении арестантов к дисциплинарной от­ветственности. Так, одно из дел фонда о Нерчинской каторге вклю­чает в себя документы о наложении административных взысканий на ссыльно-каторжных государственных преступников114. В поста­новлении заведующего государственными преступниками капитана Минаева от 12 января 1884г. указывается: «Ссыльно-каторжного государственного преступника за ослушание приказания смотрите­ля, заключавшееся в том, чтобы он встал при проверке, на основа­нии 806 ст. ХГУ т. Св. законов, подвергнуть содержанию в карцере на хлебе и воде в течение пяти суток и невыпуска в течение того же времени на прогулку. Копию сего постановления для приведения его в исполнение сообщить смотрителю политической тюрьмы»115. В другом постановлении ссыльно-каторжный Баталов также получил

113 114

115

Там же. С. 246-249. ГАРФ. Ф. 29. Оп. 7. Д. 674. Там же. Л. 1-1 об.

Г

.•5*1"

260

Глава 4

Буржуазная модернизация российского общества...

261

пять суток карцера за «дерзость часовому — обозвал последнего ду­раком за то, что тот не позволил войти в общее отделение» . Ряд взысканий арестанты получили за оскорбление персонала тюрьмы во время обысков117.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что наиболее по­пулярным дисциплинарным воздействием было именно заключение в карцер, что являлось достаточно жесткой мерой за указанные выше нарушения режима содержания арестантами. Такая жесткость, как t нам представляется, вполне вписывалась в уже наметившуюся к то-\ му времени внутреннюю политику Российского государства, на-* правленную на усиление репрессий в отношении политических оп­понентов самодержавию.

Между тем, как мы неоднократно подчеркивали, тюремная дей­ствительность была далека от «бумажных», т. е. указанных в норма­тивных предписаниях условий содержания в тюрьмах. А. Д. Марголин писал, имея в виду рубеж XIX-XX столетий, что в русских тюрьмах необходимо позаботиться об «элементарных требо­ваниях гигиены»; оценивая состояние каторжных тюрем, он писал: «За исключением 2 тюрем в Сибири и 1 на Сахалине все места за­ключения для каторжан пришли от времени и разрушения в такое состояние, что исправлять их было бы делом совершенно бесполез­ным: нужно все ломать, а потом все строить наново. Заключенные до того скучены, что на каждого приходится лишь половина кубиче­ской нормы воздуха. Разделение Арестантов на какие-либо группы

118

невозможно, одиночных камер не существует» .

Иллюстрацией к этому может служить доклад санитарной ко­миссии при Рязанском губернаторе от 20 марта 1879 г., где отмеча­лось, что «камеры губернского тюремного замка крайне сыры, тес­ны, переполнены женщинами и детьми. Спят заключенные частью на грязных матрацах, а многие — прямо на деревянных нарах... От­хожие места устроены примитивно, холодные и залиты мочою»119. В

116 Там же. Л. 3.

117 Там же. Л. 4-6.

118 Марзолин А. Д. Из области уголовного права. Киев, 1907. С. 5.

119 Календарь Рязанской губернии на 1880 г. Рязань, 1881. С. 187.

отчетах губернаторов с мест все чаще отмечается плохое состояние тюрем120.

Вместе с тем, как видно по архивным документам, в некоторых местах лишения свободы их состояние все же отвечало предъявляе­мым требованиям. Об этом можно судить, например, в одном из от­четов Кубанского областного правления за 1879 г., в котором, судя по сведениям о состоянии Екатеринодарской тюрьмы, положение в ней было относительно удовлетворительным. Указывалось, в част­ности, что арестанты в специальных камерах заняты шитьем одежды и обувью, в пищу арестантам даются мясные щи с зеленью121 (заме­тим, что швейное производство окажется в дальнейшем весьма рас­пространенным в российских пенитенциарных учреждениях, осо­бенно в советский период, да и сейчас в исправительных колониях достаточно много швейных цехов). Однако в аналогичном отчете за 1881 г. в отношении Прочнооконской тюрьмы указывалось, что «здание тюрьмы давнее и совсем ветхое, устроенное из сырцового кирпича (самана — И. У.) — подвальная, с деревянным верхним этажом... устроена на 31 человека, содержащихся же в тюрьме бы­вает до 150 душ, весьма редко менее 80 человек... арестанты трудом не заняты»122.

Таким образом, несмотря на все усилия ГТУ, положение в рос­сийских местах лишения свободы в целом, за небольшим исключе­нием, практически не улучшалось123. Плохие условия содержания во многих случаях становились предметом жалоб арестантов и причи­ной ухудшения их здоровья. Так, во время посещения карийских промыслов на Нерчинской каторге в июне 1864г. генерал-губернатором Восточной Сибири жалобы каторжан сводились в ос­новном к тому, что они находятся на работе лишнее время и что ус­ловия их содержания тяжелые124 (здесь отметим, что по данным жа-

120 121

122

РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 216. Л. 17об; Оп. 69. Д. 331. Л. 5-5об. ГАКК. Ф. 454. Оп. 7. Д. 1388. Л. 1-1 об. Там же. Д. 1736. Л. 22.

Уголовное уложение с изложением рассуждений, на коих оно осно­вано. С. 138.

124

ГАРФ. Ф. 29. Оп. 1. Д. 5. Л. 1-5.

262

Глава 4

лобам в архивных материалах прилагается объяснение управляюще­го отделением ссылки, в котором указывается, что условия содержа­ния ссыльных не противоречат законодательным установлениям ). Архив Нерчинской каторги содержит также довольно подробные освидетельствования арестантов при решении вопросов «о годности их к работам и о перечислении в Усть-Карийскую богадельню» во второй половине 1860-х гг.126. При этом свидетельство подписывал управляющий лазаретами Шилкинского горного округа титулярный советник с приложением сургучной печтати .

О том, в каких условиях содержались каторжане, показывает документ об освидетельствовании ссыльно-каторжного Захара По­номарева от 20 декабря 1866 г., где, в частности, указывается: «По­номареву ныне от роду 40 лет, телосложения умеренного, имеется на правой руке ниже локтя малозаметное клеймо С. К., а на левой — С. К.; был наказан шпицрутенами и плетьми по ягодицам, страдает небольшой степенью удушьем; определенное судом наказание в уме­ренной степени розгами от 40-45 ударов перенести может» . Как видно, телесные наказания применялись, несмотря на то, что в 1863 г. они в основном были отменены. Представляется, что сам факт телесных наказаний арестантов говорит об определенной ущербности пенитенциарной политики, если иметь в виду соответ­ствующие воззрения и опыт других стран в тюремной области.

Неудовлетворительное состояние многих мест лишения свободы в значительной мере объясняется," выражаясь современным языком, кадровой проблемой. Дело в том, что, как отмечалось, довольно дол­го в России не существовало специальных заведений для подготовки тюремного персонала. Тюремными работниками становились, в большинстве случаев, ушедшие в отставку военнослужащие различ­ных рангов, а также переведенные по службе полицейские работни­ки и разного рода чиновники, которые ранее не имели отношения к пенитенциарной системе. В литературе отмечалось, в частности, что

Буржуазная модернизация российского общества... 263

смотрители (начальники) тюрем назначались из мелких приказных, полицейских канцеляристов, из отставных военных. Такие назначе­ния были сплошь и рядом. Так, в 1868 г. пермский замок, вмещаю­щий от 1000 до 2000 арестантов, был отдан под команду отставного унтера, отличавшегося одной чисткою пуговиц и фельфебельской выправкой. В уездных замках постоянно встречаются смотрители из выгнанных писцов, которые целые дни оглашают остроги раскатами циничной брани и считают это непременною принадлежностию об­ращения с арестантами129.

О том, каких «пенитенциарных» взглядов придерживались мно­гие начальники тюрем, может служить пример, описанный в своих записках бывшим каторжником П. Ф. Якубовичем. Характеризуя одного из начальников тюрьмы, он приводит следующее его люби­мое высказывание: «Ты — каторжный! Ты — раб и больше ничего! Ни божеских, ни человеческих прав у тебя нет, вон как у тех быков,

что возят мне воду! И ты должен так же беспрекословно повиновать-

ио

ся, как они» .

К этому следует добавить наличие указанных в нормах права ограничений, которые не всегда согласовывались с психологией от­бывавших наказание в местах лишения свободы. В совокупности такое положение периодически вызывало массовое недовольство арестантов. Причем это происходило на всех этапах развития пени­тенциарной системы России. Одно из таких выступлений имело ме­сто в Восточной Сибири. Н. М. Ядринцев отмечает, что бунт «про­изошел вследствие запирания камер на замок. По взгляду начальст­ва, протест против запирания был не более как каприз испорченного и разнузданного арестантства, но арестанты на этот случай смотрели иначе. Нужно было принять во внимание бывшие причины недо­вольства и убеждение арестантства, что такие меры произвольны, так как в большинстве острогов они жили без всяких замков, что в этом же самом остроге прежде никогда не бывало этого обыкнове-

125 Там же. Л. 5.

126 См., например: ГАРФ. Ф. 29. Оп. 1. Д. 48. Л. 5-138.

127 Там же. Л. 1, 3, 5 и др.

128 Там же. Л. 1-5.

129

Ядринцев Н. М. Русская община в тюрьме и ссылке. СПб 1872 С. 344.

130 Мельшин Л. (Якубович П. Ф.) В мире отверженных. Записки бывшего каторжника. СП., 1907. С. 211.

Т

264

Глава 4

ния, что, наконец, запор камер произошел в день первого дня Пасхи, т. е. в такой день, когда в самых строгих острогах вошло в обыкно­вение на три дня торжественного праздника отворять камеры. Аре­стант ведь тоже желает иметь светлые дни в ряду черных дней его несчастья; он ждет этого светлого дня, ища в нем воспоминаний о потерянной свободе, ищет в нем отдыха от тоски... И вдруг этот день у него отняли»131.

Недовольство арестантов вызывало также использование телес­ных наказаний в качестве дисциплинарных мер взыскания. Такие меры, безусловно, унижали человеческое достоинство и входили в явное противоречие со сложившимися к концу XIX в. социальными ценностями. Так, в одной из воронежских тюрем в 1898 г. пятеро арестантов были наказаны розгами — по 30 ударов каждый132. В той же губернии трое арестантов были закованы в ножные кандалы133. В сибирской губернии в 1900 г. были подвергнуты ударам розгами

_ Ид

7 арестантов .

В дальнейшем мы покажем примеры массового неповиновения осужденных в местах лишения свободы в советский период и в пе­риод трансформации советского государства в нынешнее, т. е. на рубеже 1990 г. Причины всегда будут примерно одними и теми же, что, среди прочего, свидетельствует о неспособности.государства в своей пенитенциарной политике учитывать исторический негатив­ный опыт в данной сфере общественных отношений.

В литературе имперского периода справедливо отмечалось, что только нормальная человеческая жизнь и отсутствие излишних ог­раничений сделают арестанта безвредным и дадут возможность вли­ять на него нравственно135. Подобные описанные выше явления бу­дут иметь место и в период ГУЛАГа, и в новейший период истории, о чем далее будет сказано подробнее.

131 132

133 134

135

Ядринцев Н. М. Русская община в тюрьме и ссылке. С. 172.

ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Делопр. 1. Д. 2148. Л. 5.

Там же. Д. 3176. Л. 79.

Там же. Д. 3655. Л. 150.

Ядринцев Н. М. Русская община в тюрьме и ссылке. С. 268.

Буржуазная модернизация российского общества... 265

В рассматриваемый период развития пенитенциарной поли­тики России происходит постепенный упадок такого вида лише­ния свободы, как ссылка в каторгу. В литературе имеются сведе­ния о том, что с 1807 по 1898 гг. в Сибирь было сослано около 900 тыс. осужденных136. В среднем ежегодно направлялось, таким образом, порядка 10 000 человек. Такое положение привело к то­му, что к концу XIX в. (по переписи 1897 г.) ссыльные составля­ли 5,2% от общего населения137. Упадок ссылки как института наказания объясняется не только общей нехваткой средств, но и тем, что данное наказание все более и более входило в противо­речие с общеевропейскими тенденциями к гуманизации условий отбывания наказания, связанного с лишением свободы.

В этой связи следует отметить, что Россия оставалась едва ли не единственной страной, где в конце XIX — начале XX вв. в ка­торге еще применялись телесные наказания и кандалы. В отно­шении лиц, осуждаемых к различным видам уголовного наказа­ния, телесные наказания были отменены указом императора 17 апреля 1863 г., однако в местах отбывания каторги телесные наказания сохранялись как дисциплинарное взыскание, отменен­ные для женщин лишь в 1893 г., а для мужчин только в 1917 г.138 И это при том, что на Парижском пенитенциарном конгрессе 1895 г., где Россия приняла участие, «громадным большинством признано необходимым отменить телесные наказания для заклю­ченных»139. Как нам представляется, сохранение телесных нака­заний для некоторых категорий лишенных свободы отражало общую внутреннюю политику Российского государства, направ­ленную, как известно, на определенное свертывание либеральных

136 Ссылка и каторга в Сибири (XVIII— начало XX вв.). Новосибирск, 1975. С. 10.

137 Там же. С. 11.

138 Воробейков Т. У., Дубровин А. Б. Преобразования административ­но-полицейского аппарата, суда и тюремной системы России во второй по­ловине XIX века. Киев, 1973. С. 36.

139 Гольденвейзер А. С. Современная система наказаний и ее будущ­ность (по трудам парижского пенитенциарного прогресса). Киев, 1896. С. 59.

266

Глава 4

преобразований и усиление репрессий в отношении лиц, зани­мающих антиправительственные позиции. В контексте нашей проблематики об этом может свидетельствовать также запрет цензурой выхода в свет книги Прянишникова «Лишение свободы как наказание исправительное», где даются нелицеприятные оценки состояния российских мест лишения свободы.

Такое положение не могло не быть диссонансом в общест­венном российском сознании; указанные средневековые атрибуты уже не оставляли сомнений в том, что они унижают человеческое >! достоинство и что даже осужденные за тяжкие преступления \ должны содержаться в таких условиях, которые бы этого досто­инства не унижали. О противоречивости пенитенциарной систе­мы свидетельствуют и данные о сословной принадлежности лиц, осуждаемых за совершение преступлений. На конец XIX в. из числа осужденных 75% составляли крестьяне, 19,4%— мещане, в то время как дворяне всего 1,7%140.

Как отмечает исследователь российской ссылки Д. А. Дриль, «свободные селения из бывших каторжных также не удавались; окончившие сроки работ арестанты спешили продавать свои дома и уходить в волости, к которым они были приписаны, и превра­щались там в беспризорных ссыльно-поселенцев. Каждые десять лет бежало со всех заводов 12 929 человек, число беглых доходи­ло до 50%»141. Этот же автор пишет о том, что почти не встреча­ется заявлений о намерении каторжан, освобожденных от наказа­ния, остаться на Сахалине, где они отбывали каторгу.

«Хоть умереть на материке», — такие высказывания были не редкостью среди бывших каторжан142. Тяжелый физический труд, предусмотренный для каторжан, за прошедшие двести с лишним лет прошел в своем развитии тот рубеж, когда он еще мог быть

Буржуазная модернизация российского общества..._________________267

относительно эффективным и не вызывать «отвращения»143 (по нашему мнению, этот рубеж приходится на середину XIX в., ко­гда либеральные гуманистические идеи дали всходы в россий­ском обществе). Нужно учесть еще большие затраты на доставку каторжан до места отбывания этого наказания (к концу XIX — началу XX в. в качестве мест для отбывания наказания в виде ссылки в каторжные работы были определены остров Сахалин и Нерчинский округ в Восточной Сибири144). Так, до острова Саха­лина из европейской части страны осужденные доставлялись сначала по железной дороге до Одессы, а оттуда морским путем до места назначения, что было весьма утомительно, долго и без надлежащих на то условий.

Эти обстоятельства, а также неизбежный разрыв в большин­стве случаев семейных связей, тоже отрицательно воспринима­лись общественностью. Каторжные работы, как мы полагаем, в том виде, в котором они существовали, исторически были обре­чены на «вымирание». Подтверждением этому является начав­шийся во второй половине XIX в. процесс их трансформации, заключающийся в том, что для отбывания данного вида наказа­ния в ряде городов европейской части России (Владимире, Смо­ленске, Саратове, Орле, Пскове, Ярославле, Херсоне) были пост­роены «центральные» (так называемые «централы») каторжные тюрьмы для отбывания наказания лицами, осужденными пре­имущественно в европейской России, где, впрочем, также не уда­валось, как планировалось, размещать арестантов с ночным разъ­единением145 (следует отметить при этом, что после отбывания наказания в «централах» осужденные все же направлялись в Си­бирь — на поселение, а затем, с конца 1870-х гг. вновь сибирская ссылка в каторгу станет основной, поскольку в европейских «централах» возникали серьезные проблемы с размещением и трудоустройством осужденных). Что же касается основного места

140 Остроумов С. С. Преступность и ее причины в дореволюционной России. М., 1960. С. 105.

142

Дриль Д. А. Ссылка во Франции и России. СПб., 1899. С. 14.

Там же. С. 68

143 Кистяковский А. Ф. Элементарный учебник уголовного права. Киев, 1875. Т. 1C. 369.

144 ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Д. 176. Л. 144.

fc 145 Мараолин А. Д. Из области уголовного права. Киев, 1907. С. 47.

Т

268

Глава 4

отбывания каторги, т. е. Нерчинского округа (а с 1875 г. и о. Са­халин), то и там положение к концу века ухудшалось по многим параметрам, что также свидетельствовало об угасании каторги как вида лишения свободы146.

Наконец, заметим еще и то, что если раньше в наказании в виде ссылки в каторжные работы преобладал прагматический интерес государства, стремившегося использовать труд заклю­ченных для решения своих экономических и колонизационных задач, то к концу XIX в. в этом наказании уже все больше про­глядывается собственно карательное обоснование.

В целом же пенитенциарная политика рассматриваемого пе­риода стала вполне конкретным предметом государственной по­литики России. Ее основные направления рассматриваются на самом высоком государственном уровне. К разработке теоретиче­ских и законодательных основ осуществления пенитенциарной политики привлекаются ведущие ученые в данной сфере. Россия начинает участвовать в международных тюремных конгрессах. Принимаются решения по гуманизации условий отбывания в местах лишения свободы. Проводится реформа тюремной систе­мы. Арестанты в меньшей мере используются для решения госу­дарственных экономических задач. Это можно отнести к положи­тельным характеристикам. Однако остаточный принцип финан­сирования пенитенциарных учреждений, как и ранее, не позво­лил в реальности принципиально «улучшить положение в местах лишения свободы — они также переполнены, бытовые условия, особенно в каторжных тюрьмах, по-прежнему далеки от норма­тивных. Таким образом, проведенная тюремная реформа, опреде­ленным образом улучшив управленческую деятельность пенитен­циарных учреждений, не изменила в принципе сущность пени­тенциарной политики государства.