РЕФОРМИРОВАНИЕ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА И ЭВОЛЮЦИЯ ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ ПОЛИТИКИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.

149 Первая половина XIX в. характеризуется формированием предпо­сылок либеральных преобразований в российском обществе. В этот пе­риод усложнялся весь спектр общественной жизни, накапливались элементы новых социально-экономических укладов в хозяйственной сфере, совершился промышленный переворот, ставший основой для развертывания индустриализации, многообразилась социальная структура, в частности, возникли новые социально-классовые груп­пы, все громче стал звучать голос оппозиции самодержавию.

Внутренняя и внешняя политика Российской империи, массовые репрессии против прогрессивно мыслящих дворян, польских пат­риотов, участников солдатских и других народных выступлений, жестокое подавление выступлений против крепостничества, нацио-

150

Глава 3

нального гнета, произвола царской администрации, помещиков, го­речь поражений в ряде войн и многое другое обострили историче­скую ситуацию в нашей стране первой половины XIX в., давили тя­желым грузом на государственность, жизнь населения, значительно осложняли систему управления. Вотчинно-поместное начало с тру­дом приспосабливалось к условиям промышленного переворота. Крепостничество тормозило прогресс России, все громче критикова­лось представителями всех социальных слоев. Между тем самодер­жавие как олицетворение и выразитель интересов дворянской импе­рии, что определяло его консервативную природу, стремилось отго­родить Россию от буржуазных преобразований, государственно-управленческих новаций Запада, сохранить прежние по своей сути политические и иные институты.

Вместе с тем следует отметить, что первая половина XIX в. ха­рактеризуется весьма существенными изменениями с системе управ­ления государственными делами, о чем свидетельствует, прежде все­го, создание министерств (хотя этот процесс проходил достаточно сложно и противоречиво1) и Государственного совета, а также уси­лением законодательных начал в регулировании различных сфер общественной жизни, подтверждением чему является издание Свода законов Российской империи. Следует отметить здесь же, что в соз­данном Министерстве внутренних дел (наряду с другими министер­ствами)2 предусматривался Департамент государственного хозяйст­ва и публичных зданий, который и стал заведовать управлением тю­рем по всей стране3. Вместе с тем смирительные и рабочие дома на­ходились в ведении Министерства полиции. И лишь с присоедине-

1 Приходько М. А. Завершение правового оформления министерской системы управления в России в начале XIX в. // Государство и право. 2001. №3. С. 100-107.

2 ПСЗ. Собр. первое. № 20406.

3 Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюцион­ной России. М., 1968. С. 184.

Реформирование российского общества и эволюция... 151

нием последнего к Министерству внутренних дел в 1819 г. управле­ние основными местами лишения свободы перешло к МВД4.

В контексте нашей проблематики обращает на себя внимание то обстоятельство, что правовая регламентация системы мест лишения свободы в первой половине XIX в. обретает, наконец, логическую завершенность. Разрозненные ранее управленческие решения в пе­нитенциарной сфере, законы и другие правовые акты аккумулиру­ются в таких крупных пенитенциарных документах, как Устав о ссыльных, Свод законов и учреждений о содержащихся под стражею и др. Усиливается степень законности при осуждении к наказаниям, связанным с лишением свободы, в частности, в 1822 г. законода­тельно закрепляется решение о том, что ссылка назначается «не ина­че, как по приговорам судебных установлений»5.

В пенитенциарной политике Российского государства начала XIX в. акцент делался по-прежнему на максимальном использова­нии ссылки в государственных интересах. Это подтверждается пре­жде всего тем, что именно ссылке (как в каторжные работы, так и на поселение) уделяется наибольшее внимание из всех видов наказа­ний, связанных с лишением свободы. В частности, серьезным изме­нениям подверглось управление ссылкой. Было сочтено нужным, чтобы все вопросы водворения ссыльных находились под общим наблюдением сибирского генерал-губернатора, а непосредственное их ведение — под контролем гражданских губернаторов, выделив для этого специальный аппарат и дав губернаторам в этой сфере достаточно широкую свободу действий. Тем самым правительство предполагало упростить и ускорить решение всех организационных, а также материально-бытовых вопросов, во множестве возникавших при поселении на конкретные места ссыльных преступников. Все это предусматривалось Положением о поселении в Сибири 1806 г. Основными местами поселения указывались Забайкалье и Нижне-удинский округ. Как и ранее, предполагалось оказывать поселенцам содействие в постройке домов, снабжении хлебом и семенами. Кро-

ЁЬиь

ПСЗ. Собр. первое. № 27699. Там же. №29128.

Г

Глава 3

ме того, предусматривалось не распределять их по различным насе­ленным пунктам, а образовывать особые поселения6.

В целом можно говорить о том, что первая четверть XIX в., по выражению Н. Г. Фельдштейна, была «эпохой коренных преобразо­ваний в русской ссылке»7. Далее будет показано, что именно в рас­сматриваемый период ссылка получит очень подробное и завершен­ное правовое регулирование, где задача колонизации уже никоим образом прямо не указывается (в отличие от отдельных император-ских указов, о которых говорилось ранее). По утверждению того же Н Н. Г. Фельдштейна, в XVIII и начале XIX вв. государству так и не * удалось решить с помощью наказания в виде ссылки поставленные перед ним задачи. Более того, этот автор писал о «полном крушении отдельных колонизационных попыток» (это не поколебало тем не менее стремления государства осуществить с помощью ссылки «мечту обратить Сибирь в густо населенную провинцию»8).

Нам представляется, что такая оценка излишне категорична, по­скольку при всех недостатках и просчетах, с большим скрипом, но все же ссылка исполнялась, и государство реально имело от этого определенные результаты. В полной мере осуществить планы коло­низации Сибири и извлечения выгод от эксплуатации труда осуж­денных преступников государство не смогло в силу следующих ос­новных причин: отсутствия необходимых материально-финансовых средств, неподготовленности персонала, несовершенства государст­венного управления, отсутствия кбммуникаций, отдаленности рай­онов ссылки и др. Государство в значительной степени стало «за­ложником» присоединения огромных территорий, когда, с одной стороны, существовала крайняя необходимость в заселении окраин­ных земель, развитии в них промышленности и сельского хозяйства, укреплении границ; а с другой стороны — нехватка государствен­ных «мощностей» и населения (рабочей силы), готового доброволь­но осесть в тех краях для реализации этих проектов.

Реформирование российского общества и эволюция...

153

8 Фойницкий И. Я. Исторический очерк и современное состояние ссыл­ки и тюремного заключения. СПб., 1878. С. 277.

7 Фельдштейн Н. Г. Ссылка. М., 1893. С. 135.

8 Там же. С. 138.

Мы можем предположить, что здесь речь шла уже о стратеги­ческих государственных интересах. Поступиться своей государст­венной территорией Россия не могла, что было связано, во-первых, с установившейся мировой практикой, в соответствии с которой каж­дое государство стремилось расширить свои границы, что представ­ляло собой объективный государственно-исторический процесс, и, во-вторых, с теми потенциальными природными богатствами, раз­работка которых сулила несомненные экономические выгоды. Исхо­дя из этого, можно, пожалуй, говорить о вынужденности государст­ва использовать отправку в отдаленные районы и труд осужденных (каторжные трудились на серебряно-свинцовых рудниках, солева­ренных заводах, добыче угля, строительстве плотин и т. д.) к лише­нию свободы ради высших государственных интересов.

Заметим также, что неудовлетворительному состоянию реализа­ции наказания в виде лишения свободы способствовало длительное отсутствие соответствующей законодательной базы. Соборное уло­жение 1649 г. и Артикул воинский 1715 г. уже давно отстали от реа­лий жизни, а многочисленные указы и решения местных (гу­бернских) властей лишь усложняли, утяжеляли и запутывали госу­дарственное управление российской пенитенциарной системой. В результате, как писал П. Д. Калмыков, на практике нередко случа­лось так, что осужденные за тяжкие преступления привлекались к легким работам и, наоборот, совершившие деяния невысокой степе­ни общественной опасности надрывали свое здоровье на возведении государственных сооружений или в рудниках9. О необходимости приведения законов в соответствие с реальностями жизни писал из­вестный российский историк Н. М. Карамзин10.

8 Калмыков П. Д. Учебник уголовного права: Части Общая и Особен­ная. СПб., 1866. С. 301.

10 Карамзин Н. М. Записка о Древней и Новой России. СПб., 1914. С. 35.

Г

154

Глава 3

Что касается тюремных заведений, то устройство их в соот­ветствии с передовыми европейскими пенитенциарными взглядами тогда еще не составляло актуальной задачи, поскольку, как мы отме­чали, соответствующие научные идеи лишь начинали проникать в российское правовое сознание. «Созревание» этих идей до практи­ческих преобразований на правительственном уровне происходило долго и не имело сколько-нибудь систематического характера. Из заметных государственных мер в пенитенциарной сфере можно вы­делить лишь правительственное распоряжение (1808 г.) устроить в каждом губернском городе тюремные замки, где должны были пре­дусматриваться отделения для разных категорий «колодников, смот­ря по роду их преступлений»1'. Тюремные замки в губернских горо­дах строились повсеместно, обойтись без них было невозможно, по­скольку тюремные здания для предварительного заключения и нака­зания нужны были в каждом губернском центре.

Режим содержания арестантов в тюрьмах разных губерний был неодинаков, поскольку, как отмечалось, отсутствовало единое для всего государства законодательное урегулирование вопросов, свя­занных с реализацией наказания в виде лишения свободы. Условия отбывания наказания определялись, по существу, по усмотрению

Реформирование российского общества и эволюция... 155

администрации места заключения. Арестанты в большей своей час­ти не были заняты какими-либо работами. Посторонние лица могли без особых затруднений посещать заключенных, приносить пожерт­вования. Нередко вместе с преступниками содержались члены их семей, которые могли свободно покидать острог, в основном для сбора милостыни, и возвращаться обратно14. В начале XIX в. был издан, помимо указанных выше, ряд указов, касающихся тюремной сферы, причем большинство из них регулировало материально-бытовые и финансовые вопросы (в их числе: указы «Об отпуске средств на содержание детей арестантов»; «О продовольствии про­виантом пойманных дезертиров, бродяг и беглых»; «О прибавке де­нег на содержание заключенных в Петербургской, Лифляндской и Курляндской губерниях», «О прибавке денег на содержание арестан­тов в Витебской губернии» и др.)15. В самом конце XVIII — начале XIX вв. были изданы первые тюремные инструкции, носившие ло­кальный характер, т. е. предназначенные для отдельных тюрем.

Таким образом, можно отметить, что после достаточно продол­жительного периода (более 100 лет) действия жестоких наказаний (смертная казнь, телесные наказания), предусмотренных Соборным уложением 1649г. и Артикулом воинским 1715 г., наблюдается их смягчение, и прежде всего это касается смертной казни, которая за­меняется ссылкой в каторжные работы.

Государство по-прежнему активно использует осужденных пре­ступников для решения своих задач: колонизации новых террито­рий, строительства различных объектов, укрепления окраинных зе­мель. Ссылка в каторжные работы и ссылка на поселение становятся основными видами уголовного наказания вообще. Эти разновидно­сти лишения свободы приобретают все более отчетливые различия. Государство предпринимает меры для стимулирования производи-j тельного труда ссыльных и закрепления их на постоянное место жи-J тельства в районах ссылки. Однако эти меры не давали ожидаемых ] результатов, и многие поселенцы после окончания срока наказания

11 Калмыков П. Д. Учебник уголовного права. С. 307.

12 Лопухин И. В. Записки сенатора И.В.Лопухина. Лондон, 1860. С. 113.

13 Калмыков П. Д. Учебник уголовного права. С. 308.

14 Гернет М. Н. История царской тюрьмы. М., 1960. Т. 1. С. 247.

15 ПСЗ. Собр. первое. № 28938; см. также: Гернет М. Н. История цар­ской тюрьмы. Т.1. С. 96.

156

Глава 3

уезжали; значительным было и число побегов. Что касается ссыль­ных в каторжные работы, то государство практически не уделяло внимания бытовым условиям их содержания, в результате чего мес­та их проживания зачастую превращались в притоны, рассадники разврата и пьянства. Не лучше обстояло дело и в тюрьмах, устройст­во которых предписывалось в каждом губернском городе; в различ­ных регионах страны условия содержания в них существенно разли­чались.

Что касается уголовно-правовой практики, то, по данным М. Н. Гернета, в первой четверти XIX в. большинство осужденных арестантов отбывали тюремное заключение за кражи, побеги, бро­дяжничество, нарушение паспортной системы. Средний срок лише­ния свободы в этот период составлял 43 сут.16 Последняя цифра сви­детельствует о том, что тюремное заключение по-прежнему еще не играло существенной роли в карательной политике государства; при этом, однако, нужно иметь в виду, что, как отмечалось выше, гораз­до активнее государство использовало ссылку, в связи с чем можно говорить о том, что в целом лишение свободы (в разных его видах) находило все более широкое применение.

Как видно из изложенного выше, исполнение наказания в виде лишения свободы не имело какой-либо четкой и детальной регла­ментации. Между тем появившиеся концептуальные положения (со­державшиеся прежде всего в «Наказе» и проекте Устава о тюрьмах) требовали дальнейшего развития, конкретизации. Многочисленные единичные указы уже не удовлетворяли складывающиеся уголовно-исполнительные отношения, время требовало кодификации. Первые такие попытки также относятся к концу XVIII — началу XIX вв.

В 1799 г. была разработана инструкция для офицера военного караула Петербургской тюрьмы. Это был небольшой документ, со­стоящий всего из 13 статей. Здесь еще ничего не говорилось о за­нятии арестантов работой, церковной службе, правилах гигиены, ле­чении арестантов и т. д. Инструкция регулировала вопросы приема арестантов в тюремный замок, их классификацию по роду преступ-

16 Гврнет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 1. С. 307.

Реформирование российского общества и эволюция..._______________157

лений (например, предписывалось содержать отдельно убийц и раз­бойников от воров и мошенников). Во время свиданий арестантов и родственников должен был присутствовать караульный офицер, да­бы пресечь «потайные разговоры». Утром и вечером предусматрива­лась перекличка арестантов17.

В 1804 г. было составлено Положение о должности смотрителя тюремного замка в Москве и о должности караульного офицера в тюремном замке18. Документом предусматривалась, в частности, классификация заключенных по званиям, преступлениям, полу, осо­бо подчеркивался запрет смешения арестантов по сословному при­знаку. Предписывалось удерживать заключенных от нарушения дисциплины «кроткими средствами, как то: благородных сажать в уединенные покои, а разночинцев употреблять в работу по замку и вне очереди для очищения нечистоты и пр. или давая умеренную пищу, хлеб да воду только».

В числе дисциплинарных мер упоминались также телесные на­казания. Арестанты (из непривилегированных сословий) должны были заниматься работой (щипать перья, толочь сандал и пр.). Зак­люченным запрещалось давать бумагу, перья и чернила. Разреша­лось читать книги только религиозного содержания. В каждой тю­ремной камере определялся выборный староста, который являлся ближайшим помощником смотрителя по наблюдению за порядком и чистотой. Смотрителю предписывалось «с заключенными арестан­тами обхождение иметь строгое, однако же никогда не отступать от правил человеколюбия и обходиться без злобы, мщения и насильст-ва». Представляет также интерес инструкция, разработанная Петер­бургским губернским прокурором для столичной тюрьмы в 1819г.19 Факт ее появления говорит о том, что предыдущая инструкция ока­залась недолговечной. В документе указывалось, в частности, чтобы старосты собирали заключенных своей камеры на утренние и вечер­ние молитвы и чтобы после утренней молитвы раздавали арестантам кормовые деньги на сутки; запрещалось курение в опасных местах.

19

Там же. С. 265-268. Там же С. 105-106. Там же. Т. 1. С. 107-108.

Г

158

Глава 3

Кружки для сбора подаяний на ночь предписывалось убирать (в свя­зи с воровством денег из них). Эта инструкция носила по­верхностный характер и не отражала многих вопросов организации жизни арестантов в тюрьме.

Рассмотренные инструкции не имели общегосударственного масштаба. Их можно считать промежуточным звеном между кон­цептуальными положениями «Наказа» (вместе с проектом Устава о тюрьмах) и нормативным регулированием пенитенциарной деятель-,4 ности, поскольку инструкции, вобрав в себя ряд положений «Нака-\ за» и проекта Устава о тюрьмах, послужили в дальнейшем правовой ' базой первой общероссийской тюремной инструкции 1831 г. В це­лом же гуманистические идеи европейских просветителей, внедрен­ные в России во многом благодаря Екатерине II, в пенитенциарной сфере длительное время не находили воплощения в каких-либо практических государственных решениях или крупных общероссий­ских правовых актах (указанные инструкции к таковым отнести нельзя). Положение сдвинулось с мертвой точки к концу первой чет­верти XIX в.

В 1819 г. в России было учреждено Общество попечительное о тюрьмах20. Толчком послужила поездка в Россию английского фи­лантропа Вальтера Веннинга, который у себя на родине создал Лон­донское общество улучшения мест заключения, поставившее цель распространения идей Д. Говарда о преобразовании тюрем во всем мире в соответствии с требованиями христианской морали. Его за­писка «О состоянии мест заключения и меры по их улучшению»21, направленная в 1817 г. Александру I, вызвала живой интерес рус­ского императора. Конечным итогом данной инициативы стало по­явление в России Общества попечительного о тюрьмах, Правила для которого утвердил сам император22. Основная задача Общества за­ключалась в «нравственном исправлении содержащихся под стра­жею преступников, а также улучшение состояния заключенных за

Реформирование российского общества и эволюция...

159

20 ПСЗ. Собр. первое. № 27895.

21 ГАРФ. Ф. 123. Оп. 2. Д. 599.

22 ПСЗ. Собр. первое. № 27895.

долги и по другим делам людей» . В Правилах определялся сле­дующий перечень средств исправления: 1) ближайший и постоян­ный надзор за заключенными; 2) размещение их по роду преступле­ний и обвинений; 3) наставление их в правилах христианского бла­гочестия и доброй нравственности, на оной основанной; 4) занятие их приличными упражнениями; 5) заключение провинившихся или буйствующих в уединенное место24. Особое внимание уделялось ре­лигиозному воздействию на заключенных. Предписывалось вводить церковные службы, проводить воскресные и праздничные дни «в благочестивых чтениях, беседах и молитве». Впервые пошла речь о тюремных библиотеках, хотя выбор книг ограничивался литерату­рой «священного писания и духовного содержания». На видных местах рекомендовалось размещать «печатные правила», запре­щающие употреблять спиртные напитки25.

Правила для Общества попечительного о тюрьмах, строго гово­ря, не являлись правовым актом, регулирующим исполнение и от­бывание наказания в виде лишения свободы, поскольку само Обще­ство задумывалось как благотворительное (каковым оно и было в других странах). Однако в нашей стране эта организация приобрела гораздо более весомое значение, что связано прежде всего с отсутст­вием соответствующего законодательства. В этой связи М. Н. Гернет отмечал, что деятельность Общества попечительного о тюрьмах дала новое направление тюремной политике Российского государства, связанное с попытками совершенствования тюремной системы уси­лиями общественных благотворительных организаций26. В даль­нейшем Общество превратилось в некую «полуофициальную орга­низацию, наделенную некоторыми властными полномочиями... на ней, помимо прочего, лежала обязанность восполнять своими по­жертвованиями недостаток казенных средств, отпускавшихся на со­держание тюрем и арестантов»27. Нас же в контексте исследуемых

27

ГАРФ. Ф. 123. Оп. 2. Д. 599. Л. 21.

ПСЗ. Собр. первое. № 27895.

Там же.

Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 1. С. 102.

Соломон А. П. Тюремное дело в России. СПб., 1898. С. 5.

160

Глава 3

проблем интересуют не административные аспекты деятельности общества, а содержание указанных Правил.

Сопоставление с принятыми позже кодифицированными актами (Устав о ссыльных 1822 г., Инструкция смотрителю губернского тюремного замка 1831 г. и др.) показывает, что основные положения Правил, будучи развиты и расширены, имели в них принципиаль­ное, концептуальное положение. Поэтому принятие в 1819 г. Правил для Общества попечительного о тюрьмах можно, на наш взгляд, Ж расценивать в качестве одного из первых более или менее цельных ? , действующих юридических документов, где определялись цели на-5 казания в виде лишения свободы, раскрывались средства исправле­ния, обозначались основные режимные требования в соответствии с передовыми достижениями мировой пенитенциарной мысли того времени. Нельзя, однако, не заметить, что и в этом случае преду­смотренные Правилами вопросы, касающиеся условий отбывания наказания в местах лишения свободы, во многом так и остались не­реализованными, и опять причины были те же самые.

О нереалистичности многих (вероятно, большинства) Правил Общества попечительного о тюрьмах свидетельствуют фактические условия отбывания наказания в тюрьмах в период пребывания Вен-нинга в России. Так, осмотрев места заключения в Петербурге, он, в частности, обнаружил, что камеры были чрезвычайно тесны, муж­чины не отделялись от женщин. «Нужные места, не чистившиеся несколько лет, — отмечал он, — так заразили воздух, что почти не­возможно было сносить зловоние. В сии места солдаты водили муж­чин и женщин одновременно, без всякого разбора и благопристой­ности. В камерах было также темно, грязно, а пол не мылся с тех пор, как сделан. Сидело в одной комнате 200 человек, и вместе с ве­личайшим, например, преступником, окованным железами, несчаст­ный мальчик за потерю паспорта»28. Конечно же, в подобных усло­виях говорить о нравственном исправлении арестантов, когда «в тюрьме, лишенной дневного света, и тусклая лампада благодеяние и спасение»29, не приходится. В дальнейшем нормы, регулирующие

28 ГАРФ. Ф. 123. Оп. 2. Д. 599.

29 Вяземский П. А. Записные книжки (1813-1848). М., 1963. С. 175.

Реформирование российского общества и эволюция..._______________161

деятельность Общества, были представлены в виде Устава Общества попечительного о тюрьмах, включенного в состав Свода учреждений и уставов о содержащихся под стражею30. К предметам попечитель­ства здесь, помимо указанных выше, относились состояние тюрем­ных больниц, обеспеченность арестантов одеждой, бельем, обувью, сооружение церквей в тюрьмах.

Президентом Общества попечительного о тюрьмах являлся ми­нистр юстиции (с 1855 г., а до этого Общество считалось находя­щимся под покровительством самого императора). Предусматрива­лись комитеты Общества мужские и женские в столицах, губернских и портовых городах, а также соответствующие отделения в уездных городах. Комитеты и отделения состояли из членов Общества благо­родного, духовного и купеческого звания. Комитеты Общества должны были наблюдать: «1) чтобы со стороны тюремных смотри­телей соблюдаемы были установленные правила по надзору за по­рядком и благочинием между арестантами и правильному размеще­нию их по званию, полу, возрасту и роду преступлений или обвине­ний; 2) чтобы назидание заключенных в правилах Христианского благочестия и доброй нравственности б.ыло исполняемо неупустительно; 3) чтобы в установленные дни Богослужение совершаемо было в тюремных церквах; где же оных нет — молитвословия в особом помещении или в арестантских камерах; 4) чтобы во время постов арестанты говели; 5) чтобы места заключения были снабжены книгами Св. писания и духовно-нравственного со­держания и чтобы воскресные и праздничные дни сопровождаемы были арестантами в благочестивых чтениях, беседах и молитве; 6) чтобы обвиненные судом, по объявлении им приговора, немедленно были устраняемы от сообщества с прочими арестантами, дабы духовный отец наедине приготовил их назиданием к достойному принятию Св. Тайн и к перенесению заслуженного наказания с христианскою покорностию и раскаянием»31.

Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею // Свод за­конов Российской империи. Т. XIV. СПб., 1932.

31 ПСЗ. Собр. первое. № 27895.

6 Зак. 3272

162

Глава 3

Эти идеи определенным образом перекликаются с рассмотрен­ным выше «Наказом» Екатерины II. Они отражали гуманистическую направленность российской пенитенциарной политики и в этом смысле были сопоставимы с европейскими подобными учреждения­ми. Однако наличие сословного признака, телесных наказаний, дос­таточно широко применяемых до 1863 г., а также таких средневеко­вых атрибутов, как кандалы для приговоренных к ссылке в каторж­ные работы, канаты (связки) во время препровождения каторжан до места отбывания наказания, во многом дискредитировали сами по себе правильные пенитенциарные положения. В дальнейшем был принят Устав состоящих под Высочайшим покровительством С.-Петербургских и Московских мужских и дамских благотвори­тельно-тюремных комитетов, который был включен в Свод учреж­дений и уставов о содержащихся под стражею в качестве приложе­ния к Уставу Общества попечительного о тюрьмах.

Здесь обратим внимание на цели, которые ставились перед Тю­ремными комитетами. Они должны были: «1) оказывать содействие в приискании средств к жизни лицам, освобожденным из-под стра­жи или отбывшим срочное заключение, принятием их на поруки, определением на места, помещением за счет Комитетов в ночлежные дома, дома трудолюбия и другими способами и, в частности, иметь попечение об участи выпущенных из заключения несовершеннолет­них помещением их к родным, в состоящие в заведовании Комите­тов приюты и другие заведения; 2) призревать детей лиц, поступив­ших в места заключения, впредь до освобождения из-под стражи родителей; 3) оказывать возможную помощь находящимся на свобо­де семействам заключенных и осужденных в ссылку; 4) пещись о выкупе лиц, заключенных за долги, и помогать их семействам» .

В 1827 г. Николай I передал Обществу попечительному о тюрь­мах право распоряжения так называемыми «кормовыми» деньгами арестантов. Такое решение привело к определенному обострению отношений между представителями Общества, ставшими контроли-

32 Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею // Свод за­конов Российской империи. Т. XIV. СПб., 1914. Приложение к ст. 65 Свода учреждений и уставов о содержащихся под стражею.

Реформирование российского общества и эволюция... 163

ровать расходы на питание арестантов, и смотрителями тюрем, у которых это право отняли и они лишились возможности иметь неко­торый незаконный дополнительный личный доход33. Можно еще отметить, что усилиями Общества с 1830 г. в российских тюрьмах стала использоваться единая одежда для арестантов34. В целом же, как справедливо отмечает М. Г. Детков, тюремные комитеты «лишь номинально относились к системе управления местами заключения. На деле же их роль была крайне ничтожна»35.

Тем не менее нельзя не констатировать принятие достаточно прогрессивных нормативных положений, которые в определенной мере отражали и политику Российского государства в тюремной сфере. В дальнейшем, однако, государство ни советского, ни ны­нешнего периодов, к сожалению, не воспримет этих идей (не считая первых лет советской власти, когда предусматривался институт па­троната, и об этом будет позже сказано подробнее). Следует заме­тить, что в настоящее время возрожденные попечительские советы над исправительными учреждениями во многом работают также формально. Тем не менее нельзя отрицать и определенного положи­тельного влияния этой организации, во всяком случае именно это Общество поставило в XIX в. вопрос о необходимости большего внимания нравственному исправлению арестантов, что видно не только по общеимперским Правилам Общества попечительного о тюрьмах, но и деятельности провинциальных Тюремных комитетов, в частности, на Кубани36.

В литературе встречается мнение, что «Попечительное о тюрь­мах общество явилось первым (курсив наш. — И. У.) шагом на пути формирования... пенитенциарного права России»37. Мы не можем

33

Шабанов М. П. Ссылка и каторга в Западной Сибири в конце XVI — конце XIX веков. Дис. ... канд. ист. наук. Кемерово, 1998. С. 72.

Кашпур Л. Человеколюбием исправлять (попечительству тюрем — 180 лет) // Преступление и наказание. 1999. № 11. С. 39.

35 Детков М. Г. Наказание в царской России. Система его исполнения М., 1994. С. 100.

ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 25. Л. 193.

Смыкалин А. С. Колонии и тюрьмы в советской России. Екатерин­бург, 1997. С. 13.

••cli^^~~

Т

164

Глава 3

полностью согласиться с такой оценкой Правил Общества попечи­тельного о тюрьмах (в приведенной цитате автор ошибочно указал на Общество, тогда как правильнее говорить о Правилах; кроме то­го, в нормативных актах рассматриваемое учреждение именуется чаще всего как «Общество попечительное о тюрьмах»), поскольку, как указывалось ранее, уголовно-исполнительные нормы содержа­лись и в Соборном уложении, и в первых указанных выше тюрем­ных инструкциях, и в ряде других правовых актов. Нельзя забывать также, что Правила регулировали хотя и важную, но достаточно ог­раниченную сферу уголовно-исполнительных отношений. Вместе с тем нельзя и отрицать значения рассматриваемого документа в ис­тории российского уголовно-исполнительного права, поскольку многие идеи Правил впоследствии включались в соответствующие нормативные правовые акты.

Более ста лет (после Артикула воинского 1715 г.) в России не принималось единых для всего государства кодифицированных пра­вовых актов в сфере уголовно-правовых и уголовно-исполнительных общественных отношений. Как мы отмечали ранее, вопросы назна­чения и исполнения наказания в виде лишения свободы отчасти ре­гулировались Соборным уложением 1649 г. и Артикулом воинским 1715г., а в основном— отдельными указами и распоряжениями правительства, в результате чего данный институт имел противоре­чивое развитие; порядок и условия отбывания наказания значитель­но отличались в разных регионах страны. Положение сдвинулось с мертвой точки с принятием в 1822 г. уставов о ссыльных и об этапах (далее мы будем вести речь об Уставе о ссыльных, в который при составлении Свода законов Российской империи Устав об этапах был включен отдельной главой). Следует отметить также, что Устав о ссыльных разрабатывался не сам по себе, а в совокупности с дру­гими нормативными актами по различным вопросам государствен­но-правового регулирования различных сфер в Сибири и был при­нят в составе Учреждений для управления сибирских губерний . «Учреждения» проектировались специальным комитетом во главе с

Реформирование российского общества и эволюция...

165

38

ПСЗ. Собрание первое. № 29125.

графом Кочубеем. Секретарем комитета был Г. С. Батенков — на­чальник сибирского округа путей сообщения, будущий декабрист. Он оказал Сперанскому, члену комитета, огромную помощь в со­ставлении Устава о ссыльных, хотя их взгляды по ряду положений не совпадали . Обращает на себя внимание то обстоятельство, что вопросы организации исполнения ссылки приобретают большое го­сударственное значение, о чем свидетельствует тот факт, что из де­вяти учреждений для управления сибирских губерний два были по­священы именно ссылке (указанные выше уставы)40.

В Уставе о ссыльных отсутствуют нормы о целях наказания в виде ссылки, основных принципах его исполнения и других общих положениях, как того можно было ожидать, имея в виду, например, опубликованный много раньше «Наказ» 1767 г. В этом мы усмат­риваем недостаток Устава. По содержанию данный документ объе­диняет регулирование самых различных вопросов, связанных с осу­ществлением ссылки (режима в острогах, имущества ссыльных, не­которых аспектов их семейных отношений и др.). Эта особенность в значительной мере объясняется желанием властей упорядочить и разъяснить порядок исполнения ссылки, во многом запутанный из-за обилия предшествовавших указов и правительственных решений (с середины XVII в. действовало более 200 актов), сделать его еди­нообразным во всех районах империи. В последующем в Устав о ссыльных вносились многочисленные изменения, однако основа ос­тавалась прежней, и действовал этот документ почти сто лет, что свидетельствует об его фундаментальности. Нижеследующий анализ Устава о ссыльных мы проводим по публикации его в т. XXXVIII Полного собрания законов Российской империи издания 1830 г.41

В литературе отмечается, что на практике с начала XIX в. число ссыльных стало быстро возрастать. Если в 1803 г. их численность составляла 2291 человек, то в период с 1807 по 1822гг. она еже-

39

Кодам С. В. Реформа сибирской ссылки в первой половине XIX в. // Историко-правовые исследования: проблемы и перспективы М 1982 С. 108.

40 ПСЗ. Собрание первое. № 29125. 'Там же. №29128.

I

166

Глава 3

Реформирование российского общества и эволюция...

167

42

годно возрастала на 11-12 тыс. человек . По другим данным, в пе­риод 1800-1812 гг. в Сибирь было сослано 25 тыс. осужденных к ссылке43. Такое возрастание масштабов применения ссылки стиму­лировало российское правительство к ускорению процесса единооб­разного регулирования этого вида наказания, поскольку «положение тысяч колодников полностью зависело от местной власти» , и такой «разнобой» не мог не ослаблять государственный механизм управ­ления в данной сфере.

Наказание в виде ссылки в каторгу сопровождалось телесным наказанием — ударами плетьми и клеймением (были отменены только в 1863 г.). Ссыльно-каторжные состояли в непосредственном ведении тюремного начальства. Ссыльно-поселенцы находились в непосредственном ведении губернских и областных управлений45 (такое положение существовало до 1917 г., после чего, как известно, исправительно-трудовая система нашей страны была жестко зацен­трализована и практически не зависела от местных властей; в по­следние годы вновь наблюдается тенденция передачи части полно­мочий субъектам Федерации, что предусмотрено, в частности, Кон­цепцией реорганизации уголовно-исполнительной системы России на период до 2005 г.). Такая система управления содержала в себе предпосылки для произвола местного начальства, несмотря на воз­можность для ссыльных подавать жалобы в губернское правление . Вместе с тем следует обратить внимание на то обстоятельство, что вопросы назначения ссылки в расЬматриваемый период решаются не иначе, как «по приговорам судебных мест»47. Это свидетельствует об

42 Шабанов М. П. Ссылка и каторга в Западной Сибири в конце XVI — конце XIX веков. Дис. ... канд. ист. наук. Кемерово, 1998. С. 67; Кодам С. В. Реформа сибирской ссылки в первой половине XIX в. // Историко-правовые исследования: проблемы и перспективы. М., 1982. С. 111.

43 Колесников А. Д. Ссылка и каторга в Сибири (XVIII— начало XIX вв.). Новосибирск, 1975. С. 56.

44 Кодам С. В. Реформа сибирской ссылки в первой половине XIX в. С. 111-112.

45 ПСЗ. Собрание первое. Т. XXXVIII. № 29128.

46 Лисин А. Г., Петренко Н. И., Яковлева Е. И. Тюремная система в Российском государстве в XVIII — начале XIX вв. М., 1996. С. 48.

47 ПСЗ. Собрание первое. № 29128. С. 433.

определенном укреплении законности при осуществлении государ­ством пенитенциарной политики.

Перед отправкой в ссылку осужденные к этому виду наказания подвергались телесным наказаниям (до 1863 г.), и фактически они наказывались дважды. Обратим еще внимание на то, что ссылка в каторжные работы без срока означала гражданскую смерть осуж­денного, которой расторгались все его прежние связи с обществом и семейством (в случае отказа членов семьи следовать за каторжани­ном). Исполнение экзекуции поручалось городской или земской по­лиции. Указанная процедура, как представляется, имела значитель­ный устрашающе-предупредительный эффект. В дальнейшем она была отменена в силу смягчения телесных наказаний, а также ввиду того, что чрезвычайно сильно унижала достоинство личности осуж­денного, и в более поздней редакции Устава о ссыльных этих норм уже нет48. Что же касается участия священнослужителя при экзеку­ции (он призывал осужденного к покаянию и смиренному отноше­нию к наказанию), то, по нашему мнению, оно является развитием ранее отмеченной особенности исполнения лишения свободы сере­дины XVII в., где идет речь о необходимости покаяния преступника перед водворением его в тюрьму.

Осужденные препровождались к местам заключения на паро­ходах и баржах и — по «пеше-этапным трактам»; неспособные идти пешком перевозились на подводах. Маршрут препровождения ссыльных в Сибирь пролегал через Казань, Пермь, Тобольск, где располагались Тобольский приказ о ссыльных и центральный сбор­ный пункт ссыльных в Сибирь, Томск, Енисейск, Иркутск — в этом городе была учреждена особая Экспедиция о ссыльных. Общая про­тяженность пешего этапного пути до Иркутска составляла 6,4 тыс. верст (впоследствии стали использовать этапирование по желез­ным дорогам).

Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею // Свод за­конов Российской империи. СПб., 1914.

Кодам С. В. Реформа сибирской ссылки в первой половине XIX в С. 115.

Т

168

Глава 3

Следует отметить, что ко времени принятия Устава о ссыльных сформировался достаточно четкий порядок препровождения осуж­денных к ссылке до места отбывания наказания. Мы полагаем, что это лишний раз свидетельствует о том значении, которое придава­лось ссылке, явно выходившей за пределы собственно карательной функции. Для примера можно указать на то, что с поразительными подробностями расписывалось движение ссыльных до места отбы­вания ссылки во всех сибирских губерниях (Тобольской, Томской, Енисейской, Иркутской) с указанием не только населенных пунктов, где должны были в этапных тюрьмах размещаться ссыльные во время остановок, но и дней недели, когда должны были прибывать и убывать очередные этапы, и это при том, что в губерниях числен­ность этапов колебалась от 8 до 2150. Так, в Томской губернии их число было наибольшим — 21, в Тобольской губернии — 19, в Ир­кутской губернии — 13, в Енисейской губернии — 8 этапов51.

Преступники обоего пола снабжались одинаковой одеждой. Для предупреждения побегов и «удобнейшего распознования ссыльных» как на летней, так и на зимней одежде вшивались по одному (для поселенцев) и по два (для каторжников) четырехугольных лоскутка на спине отличного от самой одежды цвета. При отправлении с мес­та партий в списках обозначались, кто должен был следовать в око­вах, а кто «под присмотром». Если среди ссыльных находились женщины, то те из них, которые следовали без мужей, отделялись и отправлялись особо, спустя два дня по отправлении мужчин. При отправлении ссыльных у них отбирались их собственные деньги, а взамен выдавались квитанции. На главных путях ссыльных состоя­ли специальные пешие и конные команды из Корпуса внутренней стражи; места постоянного их пребывания предписывалось имено­вать «этапами», а сами команды — «этапными». Большинство ссыльных заковывали в кандалы или в легкие ручные металлические прутья; из этого правила исключались только те ссыльные, которые до осуждения были изъяты от телесных наказаний; вместо ручных прутьев могли применяться наручники, если это было удобно; оковы

ПСЗ. Собрание первое. № 29128. Там же.

Реформирование российского общества и эволюция..._____________ 169

оставались на ссыльных только на время пути, по приводе в острог они снимались, однако осужденные за убийства и другие тяжкие преступления, а также совершившие преступления во время пути, содержались в них постоянно.

В литературе отмечалось, что в то время государство еще допус­кает фактическое ограничение свободы лиц, непричастных к престу­плению, это касалось, в частности, жен каторжников, которые, в случае их согласия следовать за мужьями в Сибирь, фактически об­ретали статус лишенных свободы, хотя и по своей воле52. Велико­лепной иллюстрацией этого может служить поэма Н. А. Некрасова «Русские женщины»53. В этом произведении в диалоге губернатора и княгини Трубецкой речь идет и об этапах: «ГУБЕРНАТОР: Я отпус­тить не вправе вам, княгиня, лошадей! Вас по этапу поведут с кон­воем. КНЯГИНЯ: Боже мой! Но так ведь месяцы пройдут в дороге? ГУБЕРНАТОР: Да, весной в Нерчинск придете, если вас дорога не убьет. Навряд версты четыре в час закованный идет. Посредине дня — привал, с закатом дня — ночлег, а ураган в степи застал — закапывайся в снег! Да-с, промедленьям несть числа, иной упал, ос­лаб... КНЯГИНЯ: Не хорошо я поняла— что значит ваш этап? ГУБЕРНАТОР: Под караулом казаков с оружием в руках, этапом водим мы воров и каторжных в цепях. Они дорогою шалят, того гляди сбегут, так их канатом прикрутят друг к другу— и ведут. Трудненек путь! Да вот-с каков: отправится пятьсот, а до нерчин-ских рудников и трети не дойдет! Они, как мухи, мрут в пути, осо­бенно зимой. И вам, княгиня, так идти? Вернитесь-ка домой!»54

Вот таким образом обстояло дело с этапированием осужденных к ссылке в каторжные работы и на поселение. Мы подробно оста­навливаемся на этом потому, что период организованного, с соот­ветствующим правовым регулированием направления осужденных к месту отбывания наказания пешим порядком на огромные расстоя-

52 Бернер А. Ф. Учебник уголовного права. Части Общая и Особенная. СПб., 1865. С. 687-689.

53 Некрасов Н. А. Русские женщины // Полное собрание сочинений и писем. Т. 3. М., 1949.

54 Там же. С. 36-37.

Т

170

Глава 3

ния является уникальнейшим в истории наказания. Ни в одной стране, кроме России, не было указанных особенностей исполнения ссылки как разновидности лишения свободы. Пешее этапирование занимало много времени, порою до года-полутора55. Ссыльные, та­ким образом, изрядную часть назначенного судом срока лишения свободы проводили в дороге. При этом, как мы отмечали, маршрут прорабатывался со всей тщательностью. Например, в Тобольской губернии этап № 1 предполагал прохождение осужденных к каторге в с. Успенское, а затем в д. Переваловку, этап № 2 завершался при­бытием в г. Тюмень и т. д.56

Между тем условия содержания в пути следования (в пересыль­ных тюрьмах) мало чем отличались от условий в каторжных тюрь­мах, а зачастую были намного хуже. Об этом можно судить по из­вестным произведениям Ф. М. Достоевского («Записки из мертвого дома») , П. Б. Якубовского («В мире отверженных. Записки бывше­го каторжника»)58, Н. М. Ядринцева («Русская община в тюрьме и ссылке»)59, Н. Г. Фельдштейна («Ссылка»)60, В. М. Дорошевича («Как я попал на Сахалин»)61, Д. А. Дриля («Ссылка во Франции и России»)62, В. П. Колесникова («Записки несчастного, содержащие путешествие в Сибирь по канату»)63 и других писателей и исс­ледователей (упомянутое слово «канат» означало, что'ссыльные пе­редвигались, с целью исключения побегов, соединенные «канатом», или «прутом», как называли это приспособление другие авторы, на-

Реформирование российского общества и эволюция... ______________171

55

С. 114.

56 57 56

Кодам С. В. Реформа сибирской ссылки в первой половине XIX в.

ПСЗ. Собрание первое. № 29128. Достоевский Ф. М. Записки из мертвого дома. М., 1984. Якубовский П. Б. В мире отверженных. Записки бывшего каторжника. СПб 1907.

9 Ядринцев Н. М. Русская община в тюрьме и ссылке. СПб., 1872.

60 Фельдштейн Н. Г. Ссылка. М., 1893.

61 Дорошевич В. М. Как я попал на Сахалин. М., 1905.

62 Дриль Д. А. Ссылка во Франции и России. СПб., 1899.

63 Колесников В. П, Записки несчастного, содержащие путешествие в Сибирь по канату. СПб., 1914.

. 64

пример, А. Ф. Кони , при этом канат проходил через ушко на запя­стье каждого арестанта, которых могло быть до 10 человек).

Так, В. П. Колесников писал: «На нарах теснятся так, что едва могут ворочаться; некоторые помещаются в ногах у других, на краю нар, остальные на полу и под нарами... какая тут духота, особливо в ненастную погоду... здесь полное отсутствие идеи человеколюбия... одним словом, тут истинное подобие ада»65 (речь идет о 1828 г.). А инспектировавший в 1832 г. войска сибирского округа адъютант военного министра отмечал, что «хотя этапные и полуэтапные зда­ния выстроены с наружнего вида и хорошо, но во внутренности оных жить... невозможно — в зимнее время по чрезвычайному холо­ду, а в летнее от проникающей через кровлю течи и других не­удобств»66. К этому можно добавить, что, по сведениям А. Лохвицкого, на сопровождение ссыльных в каторгу государство должно было содержать почти восемь тысяч постоянной этапной стражи67. Приведем еще оценку российского публициста XIX в. Н.П.Огарева, который писал о «стонах мучеников... изнемогаю­щих под железами по сибирской дороге»68. Вместе с тем нельзя за­бывать о том, что в России был ярко выражен сословный принцип, который сказывался, и сильно, и в данной области. В литературе отмечается, что «знатных же каторжан, продвигавшихся по тракту на конных тройках, простой народ величал князьями и генералами, фельдъегери рассыпались перед ними в любезностях, администра­ция оказывала им всяческое внимание — вплоть до роскошных обе-

дов»

69

Возникает вопрос: не дешевле ли государству было исполнять лишение свободы не в отдаленных сибирских краях, а в европейской

64 Кони А. Ф. Федор Петрович Гааз. М., 1969. Т. 5. С. 299.

65 Колесников В. П. Указ. соч. С. 96-97.

66 Кодан С. В. Реформа сибирской ссылки в первой половине XIX в. С. 115-116.

67 Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. СПб., 1876. С. 69.

68 Огарев Н. П. Избранные социально-политические и философские произведения. М., 1952. Т. 1. С. 535.

69 Соболев А. В. Вельможная каторга и ее артельное хозяйство // Во­просы истории. 2000. № 2. С. 127.

172

Глава 3

части России, где не требовалось большей части указанных выше затрат? Очевидно, дешевле. Однако правительство продолжало не­сти бремя затрат на организацию тяжелого и долгого сначала пеше­го этапирования, а затем с использованием железной дороги и дру­гих транспортных средств. Мы полагаем, что это объясняется преж­ним стремлением государства использовать труд осужденных пре­ступников для продолжения колонизации, заселяя и укрепляя отда­ленные окраины, а также в качестве дешевой рабочей силы на строительстве крупных стратегических объектов (мостов, плотин, железной дороги), где привлечь вольнонаемных в достаточном ко­личестве не представлялось возможным ввиду, во-первых, малона­селенности сибирского края, во-вторых, невозможности государства стимулировать их высокой оплатой труда, в-третьих, наличием кре­постничества. Таким образом, продолжалась традиция, установлен­ная в XVII в., когда ссылка только начиналась.

Кроме того, видимо, повлияло, и существенно, то обстоятельст­во, что в России к 20-м гг. XIX в. в высших эшелонах власти не сложилось однозначное понимание целей и задач наказания вообще и лишения свободы (и прежде всего ссылки) в частности. Имевшие­ся же научные концепции (прежде всего «Наказ» 1767 г.) еще не имели такой силы, чтобы быть ориентиром для государственных органов, ведавших исполнением ссылки.

На основании приговоров судов каторжные разделялись на три разряда. К I разряду относились присужденные к каторге без срока или на срок свыше 20 лет; ко II разряду — присужденные на срок от 8 до 20 лет; к III разряду — на срок от 4 до 8 лет. Разные разряды каторжных различались знаками на платье; бессрочные имели «знак от всех прочих отличный»70. Каторжные всех разрядов с поступле­нием на работы причислялись к отряду испытуемых и содержались в острогах, при этом предписывалось строго соблюдать «все поста­новленные о тюремном содержании правила». Каторжные, подав­шие в течение времени, назначенного для испытания, надежду на исправление, перечислялись в отряд исправляющихся.

70

ПСЗ. Собрание первое. № 29128.

Реформирование российского общества и эволюция..._______________173

Интерес здесь вызывают критерии исправления, поскольку этот аспект во многом определяет уровень соответствия пенитенциарной политики государства передовым современным пенитенциарным идеям. Согласно ст. 96 Устава о ссыльных таковыми были: 1) дока­зательства покорности начальству; 2) воздержанность; 3) опрят­ность; 4) трудолюбие71. В рассматриваемом документе эти критерии больше никоим образом не затрагиваются и не упоминаются. Отме­тим то обстоятельство, что перечень и формулировки критериев ис­правления сохранили первоначальную редакцию и, таким образом, действовали почти сто лет. Это может свидетельствовать о том, что государство в XIX в. не было заинтересовано в их изменении, что, на наш взгляд, в определенной степени объясняется доминировани­ем в обществе сословного признака.

По мнению И. Я. Фойницкого, фактически критерии исправле­ния не действовали, а перевод из отряда испытуемых в отряд ис­правляющихся осуществлялся исключительно по формальному при­знаку, т. е. с учетом лишь установленных сроков пребывания в каче­стве испытуемых72. На взгляд С. В. Познышева. «отряды испытуе­мых и исправляющихся в глазах тюремной администрации получа­ли значение каких-то формально представленных категорий, через которые механически единообразно должны проходить арестанты, почти вне всякой зависимости от характера перемен в их нравствен­ном мире»73. О чисто «формальном делении» каторжан на испытуе­мых и исправляющихся писал Д. А. Дриль .

Действительно, критерии исправления носили слишком общий характер, и их трактовка всецело исходила от субъективного усмот­рения администрации места отбывания каторжных работ. Так, пер­вый критерий («покорность начальству») хотя и подразумевал преж­де всего надлежащее исполнение каторжными установленных пра­вил поведения, все же стимулировал больше показное «исправле-

71

Там же.

72 Фойницкий И. Я. Исторический очерк и современное состояние ссылки и ремного заключения. С. 211.

73 Познышвв С. В. Как преобразовать нашу каторгу. М., 1907. С. 17.

74 Дриль Д. А. Ссылка во Франции и России. С. 86.

174

Глава 3

ние», чем искреннее стремление вести законопослушный образ жиз­ни. «Воздержанность» как критерий без соответствующего разъяс­нения также был малоприменим практически; здесь имелось в виду, очевидно, воздержание от совершения «дурных» (терминология того времени) поступков, но в этом случае данный критерий мало отли­чался от первого по своему содержанию. «Опрятность» вряд ли можно считать существенным критерием исправления осужденного преступника, поскольку это качество мало влияет на криминогенные свойства личности человека. Вместе с тем нельзя не отметить, что последний критерий исправления — «трудолюбие» вполне соответ­ствовал ведущим направлениям пенитенциарной деятельности евро­пейских государств и являлся весомым критерием исправления. Этот критерий прошел проверку временем. Он был и остается одним из основных показателей, по которому осужденные к лишению сво­боды получают различные льготы. Изменялось лишь его название («честное отношение к труду», «честный труд», «выполнение норм выработки» и т. д.).

При всем этом в Уставе о ссыльных ничего не говорилось о воз­можности или невозможности перевода каторжных из отряда испы­туемых в отряд исправляющихся, если по отбытии установленного срока они не подавали «надежду на исправление», «г. е. не отли­чались ни покорностью начальству, ни воздержанностью, ни опрят­ностью, ни трудолюбием. В результате такой неопределенности гла­венствующими нормами, которыми и руководствовались на практи­ке, были статьи о сроках пребывания в качестве испытуемых, и в этом смысле И. Я. Фойницкий, конечно же, совершенно прав, говоря о практическом отсутствии критериев исправления каторжников75.

При таких обстоятельствах значительно принижался эффект от реализации самой по себе интересной, нужной и педагогически обоснованной нормы, согласно которой объявление о причислении в отряд исправляющихся должно было производиться в присутствии высшего местного начальства и приглашенного к тому духовного лица, которое «при сем случае объясняет важность даруемого облег-

Реформированиероссийского общества и эволюция...

175

чения и обязанность употребить всевозможное старание, чтобы сде­латься вполне достойными сей милости правительства». Облегчение состояло в том, что «исправляющиеся» каторжане содержались без оков, и при возможности отделялись от испытуемых, а местному начальству дозволялось «при отсутствии опасности побега» отдавать их в работы под надзор мастеровых или заводской стражи». «От­личнейшим по поведению» исправляющимся каторжанам местное начальство могло «с надлежащей осторожностью» поручать до неко­торой степени надзор за другими76.

По нашему мнению, эти нормы подтверждают «остаточный принцип» внимания государства к организации исполнения наказа­ния в виде лишения свободы, в данном случае ссылки, поскольку привлечение одних осужденных для осуществления надзора за дру­гими означает, по сути, возложение на первых прямых обязанностей государственных органов. Включение данных норм заложило нача­ло негативной, на наш взгляд, традиции для мест лишения свободы в России. Впоследствии, в середине XX в., в нашей стране существо­вала система самоохраны исправительно-трудовых лагерей и коло­ний, а затем появились и существуют до сих пор самодеятельные организации, которые «на общественных началах» также должны следить за поведением других осужденных и применять к ним соот­ветствующие меры воздействия. Негатив здесь в том, что одним осужденным по существу вменяются внутренние полицейские функ­ции, исполнение которых, естественно, крайне не одобряется основ­ной массой осужденных и приводит к многочисленным конфликтам, нередко доходящим до преступлений, на что уже обращалось вни­мание в юридической литературе.

Весьма существенная льгота для каторжан, находившихся в от­ряде исправляющихся, заключалась в том, что спустя определенное время (для каторжных I разряда— через три года, для каторжных II разряда — через два года, для каторжных III разряда — через один год после поступления в отряд исправляющихся) они могли полу­чать дозволение жить не в остроге, а в комнатах заводских мастер-

75

ФойницкиО И. Я. Исторический очерк и современное состояние ссылки и тюремного заключения. СПб., 1878. С. 211.

76

ПСЗ. Собрание первое. № 29128.

176

Глава 3

ских или же построить для себя дом на земле, принадлежащей заво­ду, и вступить в брак. В этом случае ссыльнокаторжным возвраща­лись принадлежащие им деньги и ценные вещи, отбираемые у них перед отправкой в ссылку в месте осуждения, а также отпускался лес для постройки дома. Еще одна важнейшая льгота предусматривала сокращение срока наказания в случае, если с момента поступления в отрад исправляющихся они «не подвергались никакому наказа-

"'Деформирование российского общества и эволюция...

177

77

нию»

При этом десять месяцев пребывания в качестве исправляющих­ся считались за год. Нам представляется, что такое решение неза­служенно было игнорировано в дальнейшем развитии пенитенциар­ной политики России. Однако наряду с этим положительным аспек­том содержались и негативные, в числе которых можно отметить то обстоятельство, что в рассматриваемый период отсутствовали нор­мы о методах и средствах исправления осужденных. Привлечение каторжан к труду нельзя отнести к числу таковых средств, посколь­ку, как будет показано ниже, это делалось прежде всего в целях из­влечения экономических выгод, и, во-вторых, в качестве усиления наказания, т. е. носило элемент возмездия (как средство исправления труд заключенных был признан лишь в первых пенитенциарных правовых актах Советской власти). •

Сказанное не означает, что государство не предпринимало ни­каких усилий для реализации нравственного исправления ссыльно­каторжных. С этой целью, в частности, проводились ежедневные молитвы до и после обеда, в торжественные и праздничные дни предписывалось не менее часа читать «особое поучение или назида­тельные, по указанию духовного начальства, книги»78. Таким обра­зом, «воспитательная работа» в тот период носила ярко выраженный религиозный характер, что вполне соответствовало вообще роли церкви в формировании нравственности тогдашнего российского общества.

С. 689.

77 ПСЗ. Собрание первое. № 29128.

78 Бврнер А. Ф. Учебник уголовного права. Части Общая и Особенная.

s Ранее неоднократно * отмечалось, что ссылка выполняла не толь­ко карательные функции, но и экономические. Соответственно госу­дарство уделяло достаточно много внимания вопросам привлечения осужденных к работам. Устанавливалось, в частности, что каторж­ные I разряда должны были «употребляться» на самые тяжкие рабо­ты. В отношении каторжных II и III разрядов в Уставе о ссыльных уточняется, что они не назначаются на работы, производимые под землей при добывании руд, из чего, по логике вещей, можно пред­положить, что этот вид работ входил в разряд «тяжких». Женщины в любом случае не привлекались к каторжным работам в рудниках. В случае, если каторжные II и III разрядов обращались на рудничные работы в пределах Приамурского генерал-губернаторства и Забай­кальской области, срок назначенного им по суду наказания умень­шался по такому расчету, что каждый год засчитывался за полтора года каторжных работ, определенных судебным приговором79. Это положение, по нашему мнению, не потеряло актуальности и для со­временной уголовно-исполнительной системы России, поскольку условия отбывания наказания в различных регионах страны имеют огромные различия (сравним, например, колонию, расположенную в областном центре в средней или южной России со швейным произ­водством и лесную колонию в районах Крайнего Севера с тяжелыми работами по заготовке леса).

Отмеченное дает основание констатировать, что государство в законодательном порядке закрепило тенденцию (начало которой бы­ло положено в конце XVII в., когда ссылка только начиналась) ис­пользовать труд заключенных преступников для решения государст­венных экономических задач и, в частности, на тех объектах и в тех местностях, где испытывались затруднения с привлечением вольно­наемных работников, т. е. преимущественно в Сибирском крае (а со второй половины XIX в. и на Сахалине). Мы пока не будем оцени­вать эту позицию государства (об этом речь ниже). Заметим лишь, что такое положение несколько изменилось к концу XIX в., когда в результате социально-экономического (капиталистического) разви-

79

ПСЗ. Собрание первое. № 29128. С. 469.

Г

178

Глава 3

тия стали испытываться затруднения для подыскания работ ссыль­ным каторжникам (впоследствии, в советский период, государство вновь в полную силу будет использовать заключенных для решения народнохозяйственных задач).

Несмотря на то, что ссыльно-каторжные привлекались для ре­шения государственных задач (в сфере экономики), само государст­во не спешило обеспечивать их надлежащими бытовыми условиями. Последние в каторжных тюрьмах были ненамного лучшими, чем в этапных тюрьмах, о которых говорилось выше. Об этом можно су­дить по ряду публикаций. Вот как, например, описывает типичную острожную камеру Н. М. Ядринцев: «Камера обыкновенно пред­ставляет грязную и мрачную комнату, освещенную сальными окна­ми, затемняемыми вдобавок железными решетками. Здесь все про­питано промозглым, кислым воздухом; в разных местах развешаны онучи, тряпки, грязные походные мешки бродяг и т. п. Кругом раз­бросан разный хлам и истертые полушубки; по углам убогая утварь, состоящая из грязных казенных шаек, плошек и горшков. На нарах валяются истертые кошмы и армяки вместо постелей. Мириады та­раканов блуждают по стенам и бесконечное множество других менее заметных насекомых пасутся по арестантскому имуществу» .

С окончанием сроков, наложенных по судебным» приговорам, каторжане не освобождались от иной «повинности», теперь уже не трудовой на работах в рудниках и заводах, а по освоению россий­ских окраин — по окончании срока каторги они переходили в раз­ряд поселенцев и направлялись не иначе, как в «отдаленнейшие» места Сибири. Освобожденные от каторжных работ имели ряд огра­ничений (помимо запрета покидать район проживания), в частности, им запрещалось иметь любое огнестрельное оружие — по этому по­воду было принято специальное решение Сибирского комитета . Они могли оставаться и в местах, «недальних» от рудников и заво­дов, на которых были употребляемы в работы, «если только все то время, пока были в оной, вели себя хорошо; во всяком случае, одна-

80 Ядринцев Н. М. Русская община в тюрьме и ссылке. С. 61.

81 ПСЗ. Собрание второе. № 7780.

Реформирование российского общества и эволюция... 179

ко ж не иначе как с разрешения местного губернатора»82. Данное обстоятельство достаточно ясно показывает стремление государства «выжать» из осужденного преступника максимальную пользу для себя — эта тенденция станет характерной для российской пенитен­циарной политики на весьма длительное время.

При такой концепции пенитенциарной политики по отношению к ссыльно-каторжным нельзя было ожидать от них высокопроизво­дительного труда и соответствующего нравственного исправления. Напротив, положение складывалось диаметрально противополож­ным. Иллюстрируя ее, Д. А. Дриль, в частности, отмечал, что «нрав­ственные условия каторги поистине были ужасными... На приисках и заводах, после тяжелых дневных работ, предоставленные самим себе арестанты в казармах жили пьяно, распутно, часто затевали кровавые драки и страшно воровали. Окружавшие заводы слободки представляли собой в полном смысле слова вертепы и притоны пьянства, разгула, разврата и преступления. В них сходилось самое испорченное отребье общества, формировались преступные сообще­ства и шайки, задумывались и подготавливались преступления и люди утрачивали последние остатки совести»83. В некоторых рабо­тах места каторги получают крайне и однозначно негативную оцен­ку. Так, А. И. Гессен указывает, что «нерчинские рудники считались в царской России самым страшным и губительным местом каторги. Редко кто возвращался оттуда живым»84. Правда, здесь необходимо учесть явную идеологическую направленность на критику импер­ского периода истории нашей страны, а также пропагандистский характер отмеченной работы. Образное обобщение, довольно точно совпадающее с действительностью, сделал Ф. М. Достоевский в сво­их знаменитых «Записках из мертвого дома», где, в частности, гово­рится о том, что «тут был свой особый мир, ни на что более не по­хожий; тут были свои особые законы, свои костюмы, свои нравы и обычаи и заживо мертвый дом»85.

82 ПСЗ. Собрание первое. № 29128.

83 Дриль Д. А. Ссылка во Франции и России. С. 13.

84 Гессен А. И. Во глубине сибирских руд... М., 1963. С. 100.

85 Достоевский Ф. М. Записки из мертвого дома. С. 243.

I

180

Глава 3

В некоторых случаях тяжелые условия содержания каторжан создавали условия для массовых выступлений. Одно из них готови­лось на Зерентуйском руднике, при этом поводом должны были по­служить именно тяжелые условия отбывания наказания и жестокое обращение с каторжными; подоплека же заключалась в политиче­ском аспекте — подготовкой к восстанию руководил отбывавший там каторгу декабрист И. И. Сухинов, по замыслу которого должны были взбунтоваться все остроги и в итоге освободить декабристов. Восстание не состоялось из-за предательства одного из каторжан, в результате шестеро были приговорены к смертной казни, остальным был добавлен срок и назначены жестокие телесные наказания (битье кнутом и клеймение)86. Сам И. И. Сухинов окончил жизнь само­убийством.

Очевидно, именно в рассматриваемый период, когда ссылка в каторгу сложилась как самостоятельный вид наказания, стал появ­ляться тюремный фольклор. Как правило, авторы текста песен, пе­реходивших от одного поколения арестантов к другим, неизвестны. Их названия достаточно ясно определяют тематику: «Российский тюремный», «Ссыльный сибирский», «Песня саратовского арестан­та», «Эпитафия арестантам» и др. Приведем текст одной из таких наиболее характерных песен — «Российский тюремный»:

Ах, в той стране, стране родной, В каторге я рожден, * Терпеть мученья без вины На веки осужден.

Последний день красы моей Украсит Божий свет. Увижу море, небеса, А родины уж нет.

Отцовский дом покинул я, Травою зарастет,

Реформирование российского общества и эволюция...

181

Собачка верная моя Завоет у ворот.

На кровле филин прокричит, Раздастся по лесам. Заноет сердце, загрустит — Меня не будет там87.

Пытаясь хоть как-то сгладить заведомо нелегкое положение ка­торжан, государство способствует им определенным образом сохра­нять семейные отношения. В этом смысле вызывает интерес поло­жение о том, что если «супругами изъявлена готовность следовать за осужденными, то, отправляя их по желанию, губернские правления снабжают от казны таких лиц, равно как и находящихся при ссыль­ных детей, недостающею им одеждою и обувью, нужную по времени года, на общем положении об арестантах, а также кормовыми день­гами в одинаковом с ними количестве». Подчеркивается, что «из­держки на определенные законом пособия добровольно следующим с ссыльными их семействам относятся за счет казны». На государст­венное казначейство относились также расходы на возвращение, по собственному желанию, тех из добровольно последовавших за ссыльными лиц, которые в месте ссылки потеряли отца или мужа, не обзавелись еще хозяйством и не имеют притом собственных средств на обратный путь. Кроме того, ежегодно из государственного бюд­жета отпускались суммы на расходы по выдаче пособий на содер­жание приютов и школ для детей ссыльных, а также семействам ссыльно-каторжных Забайкальской области88.

Здесь мы хотели бы подчеркнуть то обстоятельство, что в случае осуждения преступника к ссылке в каторжные работы из поля зре­ния государства не выпадала забота о его семье (вместе с тем нельзя не признать, что важная цель этой нормы заключалась и в том, что­бы создать условия для закрепления каторжника для жизни в Сиби­ри после перевода его в разряд поселенцев). Такой подход, по наше-

86 Гессвн А. И. Во глубине сибирских руд... С. 104.

Цит по: Ядринцев Н. М. Русская община в тюрьме и ссылке. С. 110. ПСЗ. Собрание первое. № 29128.

1

182

Глава 3

му мнению, заслуживает внимания и современного законодателя, который в настоящее время (УИК РФ 1997 г.) даже не упоминает о судьбе, например, тех членов семьи осужденных к лишению свобо­ды, которые в лице последних теряют кормильца и средства к суще­ствованию.

Значительный интерес с точки зрения развития пенитенциарной политики Российского государства XIX в. представляют вопросы дисциплинарной практики в период отбывания ссыльно-каторжными наказания. Ее нормативным основаниям посвящена самая большая по объему глава Устава о ссыльных «Об уголовной и дисциплинарной ответственности ссыльных» (гл. 6). Основной принцип ответственности ссыльно-каторжных за совершенные пре­ступления заключался в том, что характер и размер наказания на­значались исходя из того разряда, к которому относился преступник, что, на наш взгляд, вполне отвечало понятию социальной справед­ливости. Вместе с тем сохранение телесных наказаний отражало оп­ределенный консерватизм государства при решении данных вопро­сов. При этом в Уставе приводится подробное и достаточно сложное изложение соответствующих положений. Например, за преступле­ния, подвергающие виновного по общему закону ссылке в каторж­ные работы в рудниках без срока, подлежали: каторжные I разряда: бессрочные — наказанию шпицрутенами от 5 до 6 тыс. ударов, при-кование к тележке на время от 1 года до 3 лет и содержанию в отряде испытуемых от 10 до 20 лет; срочные— наказанию шпицрутенами от 4 до 5 тыс. ударов и оставлению в работах без срока, с содержа­нием в отряде испытуемых от 15 до 20 лет; каторжные II и III разря­дов — наказанию шпицрутенами от 3 до 4 тыс. ударов с обращени­ем в каторжные работы в рудниках без срока, с содержанием в отря­де испытуемых от 12 до 15 лет. За маловажные преступления и про­ступки предусматривались (опять же по сложной градации каторж­ных на различные разряды и отряды): 1) наказания плетьми не свы­ше 20 ударов; 2) наказание розгами не свыше 100 ударов; 3) про­должение срока работ; 4) продолжение срока нахождения в отряде

Реформирование российского общества и эволюция... 183

испытуемых; 5) повторное наложение оков; 6) продолжение срока

89

нахождения в остроге для каторжных отряда исправляющихся .

Таким образом, Устав о ссыльных нормативно закрепил сло­жившееся к тому времени фактическое положение дел с испол­нением ссылки. Государство впервые обращается к регламентации (хотя, разумеется, неполно и ограниченно) правового положения осужденных, вводит гуманные (по тем временам) нормы об услови­ях содержания, предписывает вести работу по исправлению осуж­денных. Эта тенденция найдет свое развитие в последующих реше­ниях в пенитенциарной сфере, она отражает реализацию в россий­ском обществе и конкретно в сфере назначения и исполнения нака­заний европейских либеральных идей, начало которым в России бы­ло положено екатерининским «Наказом». Однако тогда российское общество оказалось еще не готовым к новым веяниям. И только принятие Устава о ссыльных, при всех его недостатках, стало той отправной точкой, с которой началось и не прекращается до сих пор целенаправленное систематизированное законодательное развитие в России наказания в виде лишения свободы.

Что касается реальных условий содержания каторжных, то, как мы ранее неоднократно отмечали, они были далеки от нормативных (такое положение будет характеризовать российскую пенитенциар­ную систему практически на всем протяжении ее становления и раз­вития). О психологическом климате в острогах писал, в частности, исследователь этого вопроса Н. М. Ддринцев. Так, в одной из своих работ он описывает развлечение арестантов в виде просмотра ку­кольной комедии, которую поставили сами же невольники во дворе острога: «Это зрелище даже привлекло часового, который, разинув рот, также, осклабясь, присоединился к публике, не замечая, что че­рез забор в это время летели пузыри с водкой и быстро скрывались под неизмеримым халатом местного виноторговца Буздеева... Что это такое? — спрашивал я себя. Неужели это острог, дом уныния и безысходной тоски? Где же эти мрачные убийцы, воры и грабите­ли?! Нет, это были мирно веселящиеся люди, заливающиеся самым

' ПСЗ. Собрание первое. № 29128.

184

Глава 3

детским смехом, самою искреннею радостию. Так значит и в узких рамках тюрьмы человек все-таки сохранял же инстинкт жизни и на­слаждения? Да, под гнетом горя он создавал себе свой мир, несмотря на тяжелые замки и долгие годы своего заключения!.. Пройдет смот­ритель, пройдет караульный офицер — посмотрят, пошутят с аре­стантами, покурят с ними махорки, поделятся репой и по секрету пообещают на следующий караул принести вина. И нет тут никакой вражды, никакого озлобления»90.

Следует заметить, что ощущения, описанные Н. М. Ядрин-цевым, полностью совпадают с авторскими впечатлениями от пер­вого посещения исправительно-трудовой колонии (это было в самом начале 1980-х гг.), когда, действительно, вместо ожидаемых пре­ступников угрюмого вида перед глазами предстали внешне вполне нормальные люди. Такого рода ощущения приходилось слышать от других людей (не осужденных), которые впервые попадали в места лишения свободы. Это свидетельствует, очевидно, об особенностях восприятия российским обществом тюремных учреждений, и это восприятие мало изменилось за более чем 150 лет! Как думается, такая особенность объясняется прежде всего закрытостью от обще­ства пенитенциарных учреждений, что имело место как в период империи, так и в период советского государства. *

Касаясь вопроса о реальных условиях отбывания каторжных ра­бот в первой половине XIX в., следует отметить, что они во многом зависели от сословного фактора, но зачастую в еще большей степени от субъективного фактора. Например, декабристы находились в бо­лее привилегированных условиях, по сравнению с каторжными, как представители высоких сословий. В еще более привилегированные условия (причем на несколько порядков) они были поставлены бла­годаря лояльному к ним отношению со стороны тюремного началь­ства, и прежде всего коменданта управления на Нерчинских рудни­ках С. Р. Лепарского91. Так, по воспоминаниям декабриста Д. И. Завалишина, им под предлогом болезней разрешалось выхо-

90 Ядринцев Н. М. Русская община в тюрьме и ссылке. С. 33-34.

91 Соболев А. В. Вельможная каторга и ее артельное хозяйство // Во-

просы истории. 2000. № 2. С. 128.

Реформирование российского общества и эволюция...

185

дить из острога к женам, в гости к семейным, общаться на природе у реки, куда возили «самовары и принадлежности к ним», причем к такому обществу присоединялось и начальство, а под конец пребы­вания в Петровском остроге знатные каторжные почти вообще не выходили на работу, и в казематах периодически приезжавшие ин­спекторы практически никого не находили92. Положенную им тру­довую норму за вознаграждение (большинство декабристов были состоятельными людьми) зачастую выполняли мальчишки, карауль­ные или местные жители93. Родственники посылали к декабристам своих слуг, которые везли посылки с продуктами, книгами и нахо­дились там столько, сколько это было необходимо94. Возникает во­прос: почему тюремные госчиновники (да и не только тюремные) не боялись показывать своего лояльного отношения к преступникам, посягнувшим на святое святых — государственную власть, на импе­ратора? Как нам представляется, это объясняется проникновением в российское общественное сознание либеральных идей, невысказан­ное сочувствие к которым у различных слоев населения проявлялось и в таких формах. Тот же комендант управления Нерчинских рудни­ков С. Р. Лепарский, получая жалование на уровне губернатора, не хотел выглядеть перед отечественной и зарубежной общественно­стью в роли палача, желал остаться в истории с добрым именем95. Однако либеральные идеи не находили должного отражения в зако­нодательных актах, и в результате исполнители законов зачастую делали выбор не в пользу законов, сознательно идя на их нарушение (как нам представляется, это явление в некоторой степени напоми­нает, а возможно, методологически объясняет период «революцион­ной целесообразности» после 1917г. Что касается сословности, то следует заметить, что в российских местах лишения свободы люди, занимавшие высокие места в обществе, всегда имели привилегии, не положенные им по закону. Это было и в период советского государ-

94

Записки декабриста Д. И. Завалишина. Т. 1-2. СПб., 1906. С. 266. Там же. С. 263-265.

Кучавв М. Н. С. Р. Лепарский, комендант Нерчинских рудников с 1826лпо 1837 гг. // Русская старина. 1880. №6. С. 717.

Соболев А. В. Вельможная каторга и ее артельное хозяйство. С. 128.

95

1

186

Глава 3

ства, да и в настоящее время также имеет место. В частности, автор этой работы в бытность своей работы в Туркменистане был свидете­лем особого положения в исправительно-трудовой колонии попав­шего туда второго секретаря Ташаузского обкома Компартии ТССР в конце 1980-х гг.

После принятия Устава о ссыльных темпы государственного pe-f гулирования пенитенциарной политики в России значительно уско­рились. Были приняты такие правовые акты, как: 1) Инструкция смотрителю губернского тюремного замка 1831 г. ; 2) Свод учреж-Д дений и уставов о содержащихся под стражею 1832 г. ; 3) Уложение * о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.98 Появление пе­речисленных нормативных документов свидетельствует о том, что государство наконец-то всерьез занялось пенитенциарными пробле­мами. Однако, как показала практика, в целом добротные сами по себе правовые акты, во многом отвечавшие достижениям мировой уголовно-правовой и пенитенциарной мысли того времени, оказа­лись все же оторванными от действительности. Как будет показано ниже, многие нормативные положения оказались так и не реализо­ванными (это будет свойственно и в последующие периоды развития института наказания в виде лишения свободы), что мы объясняем недостаточным учетом их разработчиками реального оостояния дел на местах (нельзя не отметить, что в этом смысле Устав о ссыльных отличался большей реалистичностью). Наконец, отметим предвари­тельно еще и то обстоятельство, что во все рассматриваемые доку­менты наложило свой отпечаток расслоение населения России по сословному признаку.

96 Инструкция смотрителю губернского тюремного замка // Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Пермь, 1903.

97 Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею // Свод за­конов Российской империи. Т. XIII-XV. СПб., 1914.

98 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных // Свод законов Российской империи. Т. XIII-XV. СПб., 1914.

Реформирование российского общества и эволюция... 187

Как сказано в вводной части при публикации Инструкции смот­рителю губернского тюремного замка", «Инструкция сия составлена в Совете Министерства внутренних дел, пополнена и исправлена по замечаниям С.-Петербургского комитета Попечительного о тюрьмах общества, и в виде проекта разослана к всем губернаторам от 9 ап­реля 1831 г., с поручением учинить надлежащие распоряжения к приведению в действие изложенных в ней правил, приняв оные в руководство по части тюремного устройства и в уездных городах, сколько местные обстоятельства и способы то дозволят». Таким об­разом, несмотря на то, что данный документ (в литературе его ино­гда ошибочно называют Общей тюремной инструкцией) не утвер­жден законодательно в виде устава, он был обязателен в качестве руководства к действию на всей территории Российской империи; об этом свидетельствует и то обстоятельство, что позже эта инструкция станет приложением Свода учреждений и уставов о содержащихся под стражею100.

В контексте последовательности развития пенитенциарной по­литики в России здесь следует выделить то обстоятельство, что в Инструкции смотрителю губернского тюремного замка впервые комплексно отрегулированы вопросы исполнения наказания в виде тюремного заключения. Ранее таких кодифицированных актов, имевших общегосударственное значение, не было. Что же касается Устава о ссыльных, то в нем также есть нормы, касающиеся содер­жания осужденных в каторжных тюрьмах, однако, во-первых, их немного, и, во-вторых, они в очень небольшой степени регламенти­руют порядок и условия отбывания наказания в собственно тюрем­ных помещениях, поскольку основное внимание в Уставе о ссыль­ных уделено, как отмечалось ранее, организационно-управленческим вопросам (препровождение осужденных к месту отбывания ссылки, организация каторжных работ и др.). Кроме того, Устав о ссыльных

Инструкция смотрителю губернского тюремного замка // Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато Пермь 1903.

100 Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею // Свод законов Российской империи. Т. XIII-XV. СПб., 1914. С. 844.

188

Глава 3

регулировал исполнение наказания за наиболее тяжкие преступле­ния, и это обстоятельство накладывало такой отпечаток на характер данного правового акта, при котором соответствующие условия от­бывания наказания нельзя было механически переносить на условия заключения за совершение иных, менее тяжких преступлений; здесь необходимо учитывать еще «наследие» устрашительной карательной политики государства, которое в XVI — начале XIX вв. за тяжкие преступления жестоко казнило преступников. Требовался специаль­ный правовой акт, и таковым стала Инструкция смотрителю губерн­ского тюремного замка. Этот документ был составлен по решению Комитета министров, подготовлен чиновником Брусиловым и одоб­рен Попечительным о тюрьмах обществом101.

Как и в Уставе о ссыльных, здесь нет норм, прямо выражающих цели и задачи тюремного заключения, а также общие принципы его исполнения, хотя о них можно вполне судить из статей, где эти во­просы все же затрагиваются. В этом смысле интерес представляет гл. X («О церкви»), откуда можно сделать вывод о том, что зна­чительное внимание уделялось нравственному исправлению аре­стантов, исполнение этой миссии возлагалось на священника, кото­рый «стараться должен ознакомиться с нравственностию каждого из содержимых в тюремном замке, приобресть его доверенность к себе и основать действия в отношении к исправлению каждого соответ­ственно обстоятельствам»102. Далее указывается, что «священник, независимо от исправления, посещает содержимых в тюремном зам­ке в приличное время, сколько можно чаще и по крайней мере два раза в неделю». На священнике лежала также обязанность «обучения закону Божию или же и другим предметам несовершеннолетних, в тюремных замках содержимых». Священник обязан был показывать пример всем служащим и содержимым в тюремном замке относи­тельно исполнения своего дела благочинием, благонравием .

101 Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 1. С. 108.

102 Инструкция смотрителю губернского тюремного замка // Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Пермь, 1903. С. 326.

103

Там же. С. 328.

Реформирование российского общества и эволюция... 189

Следует отметить, что к концу первой трети XIX в. во многом благодаря усилиям Общества попечительного о тюрьмах в пенитен­циарной политике России обозначилась тенденция, отражающая по­нимание того, что лишенный свободы преступник, рано или поздно освободившись из мест лишения свободы, вернется в общество, и последнее в связи с этим должно быть заинтересовано в том, чтобы бывший преступник вел законопослушный образ жизни. В рассмат­риваемом документе эта тенденция как раз и находит закрепление. В частности, здесь на смотрителя тюремного замка возлагалась обя­занность, «поколику возможно, попечение об исправлении незакос­нелых преступников, в особенности несовершеннолетних, впадших в преступления по неопытности и незрелости рассудка; к сему требу­ется непременно содействие священника замка поучениями и на­ставлениями». Говорится также о необходимости приобщения аре­стантов к труду с целью «склонения» их к исправлению нравствен­ному, привычке трудиться, дабы быть после освобождения полез­ным себе и семейству. Отметим и то, что в отношении арестантов несовершеннолетнего возраста предусматривалось обучение их чте­нию, письму, арифметике, «сколько удобность позволит»104.

Характерным в рассматриваемом контексте является положение о том, что «смотритель обходится с находящимися под надзором его арестантами кротко и человеколюбиво (курсив наш. — И. У.); он ста­рается приобресть их к себе доверенность расспрашиванием о нуж­дах их, доставлением иногда некоторых пособий, ласковыми при трудах разговорами; но в исполнении своих обязанностей поступает со всей точностию и твердостию... При назначении наказаний смот­ритель должен соблюдать спокойствие духа и отнюдь не предаваться досаде и вспыльчивости, дабы тем самым удостоверить виновного, что делаемое ему наказание основано на справедливости»105. Ранее мы отмечали, что термин «человеколюбиво» уже использовался в екатерининских указах, однако если раньше это относилось к весьма ограниченной категории лишаемых свободы (направляемым в ка­торгу правами помещиков), то теперь ко всем, кто попадал в тюрем-

104

Там же. С. 328. ' Там же. С. 329.

Т

190

Глава 3

ные замки. Мы расцениваем это обстоятельство как очень важное с точки зрения развития института исправления арестантов как одно­го из направлений пенитенциарной политики.

В развитие этой тенденции государство предписывает создавать для арестантов такие условия, которые позволяли бы соблюдать че­ловеческое достоинство. В частности, предусматривалось раздельное содержание преступников «по роду и важности их преступлений», женщин и мужчин, взрослых и несовершеннолетних, осужденных от следственных. Кроме того, не разрешалось «смешивать» чиновников и разночинцев с «чернью», в чем наглядно проявлялся сословный признак российского общества того времени. «Разность» содержания арестантов допускалась «только по состоянию пола и причинам, по коим содержатся арестанты». Раз в неделю предусматривалось мы­тье в бане. Предписывалось «употребляемые содержимыми в тю­ремном замке арестантами платье, белье и прочее переменять вымы­тым: одеяла и наволочки через два месяца; онучи один раз в месяц; простыни и наволочки верхние два раза в месяц; рубашки, чулки и прочее белье один раз в неделю; постилку в подушках новую через четыре месяца. Летнее платье, войлоки, на коих они спят, переме­нять новыми, смотря по надобности». «Войлоки» нужно было ос­матривать «весьма часто и наблюдать, чтобы в оных це завелась не­чистота; для сего выносить их на воздух для освежения». Ежедневно помещения полагалось проветривать; камеры и коридоры выметать ежедневно по утрам, окна же «вытирать по крайности два раза в не­делю, а ежели нужно, и чаще». Полы и нары в камерах выкрашива­лись «краскою на масле»; они, равно как коридор и лестницы, должны были вытираться «мокрыми швабрами» каждую неделю, а стены предписывалось выбеливать по крайней мере один раз в год. Посуда, употребляемая в тюремном замке, должна была содержаться в чистоте, «наблюдая, чтобы медная была всегда вылужена». Указы­валось, что «опрятность в комнатах, светлость воздуха и вообще

Реформирование российского общества и эволюция... 191

чистота в тюремном замке должны быть наблюдаемы со всей стро-гостию»106.

В связи с этой нормой Инструкции следует заметить, что в Рос­сии единые требования для строительства тюремных зданий (зам­ков) отсутствовали до 1821 г.107 В этом году по инициативе Мини­стерства внутренних дел был представлен проект об устройстве тю­ремных помещений в уездных городах108. Однако этот план так и не был реализован в силу все той же причины — отсутствия денежных средств, в связи с чем было принято решение этот проект преду­смотреть лишь для тюрем в больших городах109. Предусматривалось, в частности, устройство тюрем из камня или дерева, на каменном фундаменте и с железными крышами, с разделением арестантов по

«ПО т-« «

полу и характеру преступлении . В рассматриваемый период пла­ны строительства тюрем разрабатывались также в 1828 и 1846 гг., однако они так и не были реализованы111.

Анализ Инструкции и других пенитенциарных документов того времени позволяет выявить еще одно новшество в пенитенциарной политике, которое можно считать отражением указанной выше тен­денции. Государство начинает специально регулировать порядок медицинского обслуживания арестантов. Такие нормы имеются и в Инструкции 1831 г. Подчеркивается, в частности, что условия со­держания в тюремном лазарете и лечение должны полностью соот­ветствовать общим правилам в больницах. Врач в тюремном замке обладал довольно большими полномочиями (помимо собственно лечения больных). Он обязан был обходить тюремный замок «вся­кий день и уверяться о состоянии тюремного замка в предметах, от­носящихся к сохранению здоровья арестантов». Если при этом врач

106 Инструкция смотрителю губернского тюремного замка // Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Пермь, 1903. С. 328-330.

107 Детков М. Г. Места заключения в Москве // Преступление и наказа­ние. 2001. №4. С. 44.

108 109

110 111

Там же. С. 46. Там же. С. 44. Там же. Там же. С. 45.

192

Глава 3

найдет «где-либо нечистоту или воздух спертый или нечистый, то немедленно прикажет младшему надзирателю или надзирательнице об исправлении, а в нужных случаях объявит и смотрителю». Врач «отведывает» пищу и питье, «заготовляемые в тюремном замке, и в случае дурного качества уведомляет о том смотрителя; также ос­матривает приносимые в подаяние припасы, дабы не было в них примешано вредного»112.

В свою очередь состояние здоровья, как известно, во многом за-4 висит от качества и количества пищи. Не случайно этим вопросам

ЦЧЕ

г \ уделяется достаточно много внимания. Указывается, в частности, * что «арестанты довольствуются пищею, приготовляемою в общей кухне, устроенной в замке, за счет отпускаемой на них из казны суммы и из запасов, от благотворительных деятелей принимаемых». Никому из содержащихся в тюремном замке не дозволялось посы­лать за кушаньем в город или приносить оное от приходящих, кроме долговых. Готовить пищу должны были сами арестанты, причем для этих целей не разрешалось использовать «криминальных» арестан­тов и по важным делам содержащихся. Предписывалось давать аре­стантам пищу «умеренную, хорошего качества». В Инструкции ука­зывается даже конкретное количество пищи: 1) для чиновных лиц — хлеб черный, в сутки 21/2 фунта; щи или суп в скоромные дни, с разрубленной говядиной, а в постные дни со снятками каша; для питья квас; в большие праздники и торжественные дни за обедом дается «изрезанная» на кухне говядина; 2) для людей простого со­стояния — хлеб черный, 2 1/2 фунта в сутки; щи или похлебка, для которой можно употреблять картофель, горох, крупу, в скоромные дни класть туда несколько сала, а в постные дни снятки или постное масло; для питья квас; во время тяжелых работ в праздничные и торжественные дни «делать некоторую прибавку и улучшения». Причем этот рацион составлял минимум; эконом замка «должен был в приготовлении пищи сообразоваться с теми припасами, которые от

Реформирование российского общества и эволюция...

193

112

Инструкция смотрителю губернского тюремного замка // Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Пермь, 1903. С. 331.

подаяний будут находиться при тюремном замке»113. Как видно, в этих вопросах наглядно прослеживается сословный признак.

Слдует отметить, что указанные в Инструкции условия содер­жания арестантов даже по современным представлениям (примени­тельно к России) можно назвать вполне гуманными. Для лишения свободы в виде тюремного заключения таким образом условия были сформулированы впервые; ранее, как отмечалось, такие наказания в России регулировались нормами Соборного уложения 1649 г. и раз­розненными нормами указного права.

Таким образом, государство довольно явственно показало свое отношение к будущей судьбе преступников. Оно предписывало их исправлять, и, следовательно, тем самым заботилось о том, чтобы в общество возвращался законопослушный гражданин. Этот момент мы выделяем особо. Он законодательно отражает — спустя 64 го­да— соответствующие положения екатерининского Наказа 1767г. Из Устава о ссыльных также можно сделать вывод, что преследуется цель исправления. Однако в Инструкции смотрителю губернского тюремного замка этот вывод звучит значительно отчетливее. Заме­тим здесь же, что такой подход государства к лишению свободы, как и к наказанию в целом, как нам представляется, в значительной мере отражал общественное мнение по этому вопросу,' о чем можно су­дить по высказываниям различных деятелей. Так, декабрист А. И. Борисов в своих показаниях говорил о необходимости измене­ния уголовного права, «более основанного на человеколюбии и сходного с страстями нашими, чем жесточе наказания, чем они ча­ще, тем менее они достигают своей цели — они теряют свою це-ну»114.

Вместе с тем Инструкция содержала и ряд запретов режимного характера, часть из них сегодня кажутся нелепыми; однако с учетом социально-экономического состояния российского общества того времени они были вполне закономерными. Так, в камерах арес­тантам «воспрещалось иметь чернила, бумагу, карандаши и тому по-

113 114

Там же. С. 332.

Избранные социально-политические и философские произведения

декабристов. М., 1951. С. 86.

7 Зак. 3272

г

194

Глава 3

добное»; предписывалось писем арестантов никуда не посылать, так­же и к арестантам присылаемые не дозволять им получать.

Перечисленные и другие положения в совокупности достаточно полно отражают требования, предъявляемые к арестантам. Столь подробно и комплексно они были сформулированы впервые.

В отличие от наказания в виде ссылки в каторжные работы за­ключение в тюрьме не было сопряжено с тяжелыми физическими работами. Указывалось, что «для занятия содержащихся в тюремном замке должны быть учреждены в самом замке различного рода рабо­ты... работы сии для каждого из арестантов избираются такие, кои, сколь возможно, во время их заключения занимали бы их, не позво­ляли бы им быть праздными, приучали к порядку, к правильному употреблению времени, к подчиненности и повиновению, дабы, по возвращению в недра общества, соделались они полезными сами се­бе и семействам своим, вообще клонились бы к исправлению нрав­ственности и к привычке трудиться»115 (курсив наш. — И. У).

Это весьма характерное и вместе с тем противоречивое положе­ние. Нам представляется, что в нем в значительной мере отражена главная особенность социального уклада (менталитет) российского общества, предполагающего подчинение и повиновение низших сло­ев высшим, относительно невысокое (сравнительно озападноевро-пейскими странами) развитие демократических начал. Эта особен­ность была присуща России весьма длительный период (практиче­ски вся ее история до 80-х гг. XX* столетия, за исключением, воз­можно, нескольких отрезков времени в XV-XVI вв., когда действо­вали Земские соборы, и начала XIX в.). С другой стороны, ставилась социально полезная цель, которая в различных вариациях будет присутствовать практически во всех последующих пенитенциарных актах.

При назначении работ предписывалось принимать «в соображе­ние» пол, возраст, характер преступления, поведение в тюремном замке, время года, физические силы, здоровье и способность к ка-

Реформированиероссийского общества и эволюция...

195

115 Инструкция смотрителю губернского тюремного замка // Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Пермь, 1903. С. 331.

ким-либо родам занятий, ремеслу или работе, «о чем смотритель спрашивает у самого арестанта, при самом вступлении его в тюрем­ный замок»116. Привлечение к труду арестантов осуществлялось в зависимости от сословной их принадлежности. Для лиц чиновных в качестве работы (как труда) предлагалось лишь клепание пакетов, картонок и других вещей общеупотребительных. Там же в перечне занятий значилось чтение духовных, нравственных и исторических книг, однако трудом это, конечно, назвать нельзя. Кроме того, жен­щины могли заняться прядением, вязанием, вышиванием, шитьем. Гораздо больший выбор предусматривался для «людей простого со­словия»: печение хлеба; приготовление пищи; приготовление кваса; прислуга за столом во время завтрака, обеда и ужина; накачивание и разноска воды; пиление, рубка, носка дров и топление печей и др. Для женщин предусматривались такие работы, как стирка белья, мытье полов и посуды, щипание перьев. Как видно, речь идет о ра­ботах, не требующих больших производственных мощностей, высо­кой квалификации и относительно нетяжелых физически. Ничего не говорится также о нормировании работ в отличие от Устава о ссыльных. Решение этих и других вопросов организации работ пол­ностью зависело, таким образом, от смотрителя тюремного замка.

Если говорить о стиле этого документа в целом, то он, в отличие от Устава о ссыльных, написан гораздо более простым языком, фра­зеологические обороты несложны и лаконичны. Иногда, правда, простота выходит за рамки юридического документа и переходит в обиходную речь; например, согласно ст. 218 Инструкции, «за ударе­нием в оный (звонок на воротах при входе в замок. — И. У.) изнутри замка караульный унтер-офицер спрашивает чрез ворота, не отпирая оных: кто пришел?» Как отмечал М. Н. Гернет, данная инструкция напоминает екатерининский проект Устава о тюрьмах, причем это касается не только и не столько содержания, сколько «нежизненно­го» характера норм об условиях отбывания наказания. Ученый пи­сал, что «эти статьи были плодом канцелярского творчества и оста­вались только на бумаге, не уничтожая тюремной грязи и острожно-

116

Там же.

Г

196

Глава 3

го хаоса»117. Соглашаясь с этим по сути, мы полагаем вместе с тем, что данный документ нельзя недооценивать в контексте развития пенитенциарной политики в России; это был все же государствен­ный правовой акт, где содержались, как мы указывали, достаточно прогрессивные по тем временам пенитенциарные положения.

Усложнение социальных отношений, в том числе в пенитенщвд арной сфере, требовало дальнейшей систематизации документов^ регулирующих исполнение наказаний, связанных с лишением сво»; Ik боды. В 1832 г. усилиями все того же М. М. Сперанского был издан *'.', 15-томный Свод законов Российской империи, при составлении ко-' торого исключались недействующие нормы, устранялись противо­речия, проводилась редакционная обработка текста; материал рас­полагался уже не по хронологическому, как в Полном собрании за­конов, а по отраслевому принципу, причем не всегда выдержанно­му118. В т. XV Свода были собраны собственно уголовно-правовые акты, впервые выделены Общая и Особенная части уголовного пра­ва, даны понятия преступления, форм вины, видов соучастия и дру­гих институтов119. Однако данные нормы еще не получили достаточ­но четкой кодификации; это произошло лишь в 1845 г. с принятием Уложения о наказаниях уголовных и исправительных . В Уложе­нии много внимания уделено институту наказания в виде лишения свободы, в том числе, как будет показано, вопросам его исполнения. Однако основная часть правовых норм, регулирующих реализа­цию лишения свободы, была сосредоточена в т. XIV Свода законов Российской империи— в Своде учреждений и уставов о содержа­щихся под стражею. По мнению Н. И. Петренко, Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею являлся «первым, единым для всего государства нормативным актом общего характера о местах заключения»121. Мы не можем, однако, полностью согласиться с

Реформирование российского общества и эволюция...

197

117 Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 1. С. 110.

118 Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1988. Т. 6. С. 19.

119 Там же. С. 160.

120 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года// Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 6. М., 1988.

121 Петренко Н. И. Организационно-правовые основы режима испол­нения наказания за общеуголовные преступления в местах заключения в

этим утверждением. Здесь, на наш взгляд, требуется уточнение, свя­занное с тем, что первым таким актом была все же рассмотренная нами Инструкция смотрителю губернского тюремного замка 1831 г. (при всем ее несовершенстве); об этом свидетельствует и то обстоя­тельство, что ее положения в значительной части перешли в Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею; кроме того, ст. 96 Свода предписывает руководствоваться ею «относительно тех предметов, на которые в предшествовавших узаконениях нет указа­ний и вообще относительно разных подробностей тюремного уст­ройства и управления». Другое дело, что Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею стал действительно первым и единым для всей страны правовым актом, регулирующим исполнение всех видов лишения свободы, а не только тюремного заключения; в этом, собственно, и главное его достоинство.

Следует подчеркнуть, что нормы Свода учреждений и уставов о содержащихся под стражею касаются гражданских лиц. Для военно­служащих места под стражей были определены в виде гауптвахт и крепостей, нормы о которых закреплялись в специальных военных постановлениях, в частности, в 1839 г. был создан Военно-уголовный устав, в котором нашла закрепление сложившаяся к тому времени система мест лишения свободы для содержания в них воен­нослужащих122. Помимо этого, в России предусматривалось лишение свободы в виде содержания в монастырях; эти вопросы также не входили в сферу Свода учреждений и уставов о содержащихся под стражею, а регулировались церковными постановлениями. Из мона­стырских тюрем наибольшую известность приобрела тюрьма при Соловецком монастыре123. Среди других монастырей, в чьих кельях и подвалах содержались лишенные свободы «церковные люди» за серьезные нарушения церковных правил, можно назвать Спасо-

пореформенный период (1864-1917). Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1997 С. 14.

122 Толкаченко Анат, Толкаченко Андр. Из истории военных тюрем в России // Уголовное право. 1999. № 3. С. 92.

Колчин М. А. Ссыльные и заточенные в острог Соловецкого мона­стыря в XVI-XVIII веках: Исторический очерк// Русская старина. 1887. Ок­тябрь. С. 145.

198

Глава 3

Евфимьевский, Кирилло-Белозерский, Карельский, Архангельский, Новгород-Северский, Свияжский, Нерченский и др.124 Численность заключенных в монастырях была небольшой. Заметим еще, что и до сих пор некоторые бывшие монастыри представляют собой места лишения свободы. Например, в Вологодской области (Белозерский район) несколько веков существовал монастырь, который позже, в советский период, был оборудован под исправительноттрудовую ко­лонию, а сейчас там содержатся лица, отбывающие пожизненное Ж лишение свободы. Как видно, материальная связь времен проявляет-' Д ся и в тюремной сфере. Особый режим содержания предусматривал-1 ся и для особо опасных политических преступников. Они содержа­лись в тюрьмах при таких известных крепостях, как Петропавлов­ская, Шлиссельбургская, Ревельская.

Кроме того, в России некоторое время существовали и частные тюрьмы, хотя они нормативно отрегулированы не были. Так, М. Н. Гернет в своем труде приводит пример заводской тюрьмы для правонарушителей из числа рабочих демидовских заводов125. Ука­занные виды мест лишения свободы (военно-пенитенциарные учре­ждения, монастырские тюрьмы, тюрьмы для особо опасных полити­ческих преступников, частные тюрьмы) выпадали из общей системы мест лишения свободы, не имели достаточно четкого "правового ре­гулирования, представляли собой исключения, и мы их в этой связи не рассматриваем.

После первого издания (в 18?2 г.) в Свод неоднократно вно­сились поправки. Как и в случае с Уставом о ссыльных, они были связаны с изменениями в российском обществе (это касается прежде всего снижения интенсивности применения телесных наказаний).

Как указывалось, для пенитенциарной политики существенное значение имело издание Уложения о наказаниях уголовных и испра-

Реформирование российского общества и эволюция...

199

124

Никольский Н. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII в. (1397-1625 гг.) Т. 1. СПб., 1897; Греков М. П. Тю­ремные системы: История и современность. Краснодар, 1999. С. 68-70; Пругавин А. С. Монастырские тюрьмы. М., 1905. С. 35-36.

125

Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 1. С. 128.

вительных 1845 г.126, где были определены следующие виды лише­ния свободы как наказания: ссылка в каторжные работы; отдача на время в исправительные арестантские роты гражданского ведомства; заключение в крепости; заключение в смирительном доме; заключе­ние в рабочем доме; заключение в тюрьме; арест. Здесь следует сде­лать замечание, суть которого в том, что ссылка на поселение по нынешним понятиям не расценивается как вид лишения свободы. Однако тогда ссылка (в том числе на поселение) относилась к нака­заниям уголовным, а остальные виды лишения свободы — к испра-

"127

вительным; данное разделение сопровождалось путаницей , а вве­дение этих понятий объяснялось, видимо, стремлением законодателя разграничить деяния по их тяжести. Большинство из указанных мер наказания сопровождалось лишением многих прав и преимуществ осужденных. Заметим еще, что бессрочная ссылка в каторжные ра­боты применялась по Уложению 1845 г. всего в восьми случаях: от­цеубийство (ст. 1449); вторичное убийство (ст. 1450); убийство близких родственников (ст. 1451); убийство священника при совер­шении богослужения (ст. 212); оскорбление святыни действием (ст. 216); составление подложных Именных указов (ст. 291); поджог с отягчающими последствиями (ст. 1608); потопление с отягчающи­ми последствиями (ст. 1618). По поводу бессрочной каторги в общей объяснительной записке к проекту Уложения о наказаниях говорит­ся, что «работы вечные или на всю жизнь, конечно, несообразны с понятиями о милосердии и человеколюбии высшего правительства, на коих основывается наше уголовное законодательство, но под сло­вом бессрочная разумеется только, что прекращение работ... будет зависеть от нравственного исправления преступников, засвидетель-

128

ствованного непосредственного над ним начальства» .

Что касается срочных каторжных работ, то они предусматрива­лись за гораздо большее количество преступлений и встречаются в

126

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных // Свод зако­нов Российской империи. Т. XIII-XV. СПб., 1857.

127 Таганцев Н. С. Лекции по русскому уголовному праву. Часть Об­щая. Вып.1. СПб., 1887. С. 77.

128 Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. СПб., 1867. С. 66-67.

200

Глава 3

Уложении 92 раза, в том числе за совершение религиозных преступ­лений (ст. 176,178, 184, 200-223, 225, 237 и др.), государственные преступления (ст. 245, 246, 248, 250, 251, 252, 259 и др.), преступле­ния против порядка управления (ст. 329, 345, 362, 367 и др.), убий­ство (ст. 1452-1458, 1461), изувечивание (ст. 1477, 1484), изнасило­вание (ст. 1523-1527), разбой (ст. 1627-1636, 1687) и т. д.

Подчеркнем еще то обстоятельство, что по Уложению о наказа­ниях уголовных и исправительных 1845 г. наказания, связанные с Ж лишением свободы, занимали уже значительное место в карательной од политике Российского государства. Так, из 2043 статей Особенной s части Уложения 845 содержат соответствующие санкции, в том чис­ле исправительные арестантские роты предусмотрены в 327 статьях, арест— в 304, тюрьма— в 249, смирительный дом — в 146, рабо­чий дом — в 126, крепость — в 84, монастырь — в 6 статьях. М. Н. Гернет оценивал как «огромную» роль лишения свободы в со-

1 9Q

поставлении с другими видами уголовного наказания .

Можно констатировать, что к середине XIX в. лишение свободы занимает значительное место в карательной политике Российского государства. С этих пор лишение свободы станет в России (в евро­пейских странах это произошло раньше) основным видом уголовно­го наказания, включая и современный период. Так, подданным, при­веденным М. Н. Гернетом, в 1847 и 1851 гг. удельный вес пригово­ренных к разным видам лишения свободы составлял в среднем око­ло 30% от всех осужденных130. *

Соответственно такому состоянию пенитенциарной политики государство уделяет достаточно большое внимание регулированию отдельных видов лишения свободы, причем впервые это делается целенаправленно, в связи чем представляется необходимым остано­виться на основных особенностях исполнения отдельных видов ли­шения свободы. При этом следует обратить внимание на то, что данные вопросы достаточно подробно регулировались, помимо Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, и Сводом уч­реждений и уставов о содержащихся под стражею.

129 Гврнвт М. Н. История царской тюрьмы. Т. 2. М., 1961. С. 47.

130 Там же. С. 50-51.

Реформирование российского общества и эволюция..._______________201

Отдача на время в исправительные арестантские роты гражданс­кого ведомства влекла за собой потерю всех особенных прав и преи­муществ лично или же по состоянию или званию присвоенных. Кроме того, реализация этого наказания для лиц, не изъятых от те­лесных наказаний, начиналась с телесных наказаний в зависимости от срока присуждения к работам в исправительных арестантских ротах: на время от 8 до 10 лет— наказание розгами от 90 до 100 ударов (степень!); на время от 6 до 8 лет — от 80 до 100 ударов (степень 2); на время от 4 до 6 лет — от 70 до 80 ударов (степень 3); на время от 2 до 4 лет — от 60 до 70 ударов (степень 4); на время от 1 года до 2 лет — от 50 до 60 ударов (степень 5). В дальнейшем те­лесные наказания будут отменены. По Уложению 1845 г. присуж­денные к отдаче на время в исправительные арестантские роты мог­ли быть «употребляемы в городские и всякие другие работы». При этом они находились в ведомстве Главного управления путей сооб­щения и публичных зданий. Арестанты сохраняли свои семейные права и права на прежнюю собственность, однако «дворяне, как уже лишенные особенных преимуществ, сему состоянию предоставлен­ных, не могут продолжать владеть своим дворянским имуществом». По освобождении от работ в исправительных арестантских ротах осужденные отдавались на четыре года под особый надзор местной полиции, или же их обществ или помещиков, если они не возражают принять их. В продолжение этого времени бывшие осужденные не вправе были менять места жительства и удаляться из них без дозво­ления полиции, общества или помещика; иногородним пребывание в столицах и губернских городах также воспрещалось. Вместо ис­правительных арестантских рот гражданского ведомства осужден­ные могли быть, по требованию инженерного начальства, отсылае­мы в арестантские крепостные роты (в исправительные отряды) с уменьшением определенного судом числа лет работы таким образом, чтобы за один год работ в арестантских ротах гражданского ведом­ства полагалось девять месяцев работ в арестантских крепостных ротах. Из мест, где исправительные арестантские роты гражданского ведомства еще не были учреждены, осужденные помещались в бли­жайшие арестантские роты гражданского ведомства либо ближай­шие крепостные арестантские роты. Присужденные в арестантские

202

Глава 3

роты на краткие сроки, т. е. от одного года до двух лет или от двух до четырех лет, могли быть, «в случае большой отдаленности от места, где оные учреждены», помещаемы в рабочие дома, но на бо­лее продолжительные сроки, считая за каждый год работы в аре­стантских ротах полтора года в рабочем доме. Те, кто «по старости, дряхлости и иным причинам» к работам в арестантских ротах не способны, а равно и женщины, всегда отдавались вместо этого в ра­бочие дома, и также на более продолжительные сроки. По поводу данной замены видов лишения свободы сразу заметим, что, по на­шему мнению, она явно противоречила принципу справедливости, поскольку, как будет показано ниже, условия содержания в аре­стантских ротах и рабочих домах отличались не столь сильно, чтобы в полтора раза увеличивать срок в последних, тем более что общий характер наказания был один и тот же: осужденные содержались в запираемых помещениях; равным образом это касается и замены арестантской роты гражданского ведомства на крепостную роту — условия в них также не отличались значительным образом.

Дальнейшее развитие институт отдачи в арестантские роты гра­жданского ведомства находит уже в Своде учреждений и уставов о содержащихся под стражею131. Согласно ст. 1002 Свода арестант­ские роты гражданского ведомства состояли в ведомстве Главного управления путей сообщения и публичных зданий, которое заведо­вало ротами посредством начальников губерний и губернских строительных и дорожных комиссий; военное управление каждой ротой сосредоточивалось в лице ротного командира; ближайший надзор за ходом и успехами нравственного исправления арестантов вверялся тюремным комитетам Общества попечительного о тюрь­мах. Холостым арестантам запрещалось вступать в браки, а жена­тым жить с женами. Попечение о занятии арестантов работами воз­лагалось на строительные комитеты или комиссии. Наблюдение за обучением тому или иному мастерству и содействие к успешному приисканию средств для сего обучения поручалось также строитель­ным комитетам или комиссиям, а также особым попечителям. Дос-

Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею // Свод законов Российской империи. Т. XIV. СПб., 1957.

Реформирование российского общества и эволюция..._______________203

таточно подробно регламентировались вопросы привлечения аре­стантов к труду. Указывалось, в частности, что они должны были употребляться преимущественно в тех городах, где были учреждены арестантские роты, однако при их недостатке или особенной надобности с разрешения начальников губерний могли использоваться на работах вне города, но на расстоянии не свыше девяти верст. Арестанты могли трудоустраиваться и внутри расположения арестантских рот, как на хозяйственных работах по обслуживанию места лишения свободы, так и на выполнении частных заказов, однако строго воспрещалось их употреблять «по письменным делам». При наряде арестантов на работы должны были наблюдаться, чтобы переход от работ тяжелых к работам менее трудным предоставлялся преимущественно тем, которые заслуживают этого по своему поведению или успехам или же для ко­торых «это необходимо по слабости их сил». Несовершеннолетние до 17-летнего возраста на тяжелые работы не выводились, они лишь обучались мастерствам. Устанавливалось шесть рабочих дней, причем в субботу работы длились только до обеда. Размер поденной заработной платы определялся ежегодно строительным комитетом или комиссией с утверждением начальником губернии из расчета уменьшения ее на 30-30% по сравнению с «местной ценой обыкновенного рабочего дня». Две трети арестантского заработка обращались в «пополнение земского сбора», за счет которого содержались арестантские роты; одна треть оставалась в роте для улучшений условий содержания тех арестантов, которые показывают лучшие результаты в исправлении, а также на пособия освобождающимся. К доходам арестантских рот добавлялись также подаяния, собираемые в кружках, выставленных у дверей занимаемого ротой здания и в одной из местных церквей; причем эти средства можно было использовать только для устройства боль­ницы и для пособий освобождающимся. На руки деньги арестантам выдавать было строго запрещено. Согласно ст. 1045 Свода арестанты содержались в острогах. Начальнику рот вменялось в обязанность заботиться о нравственном исправлении арестантов. Для этих целей при арестантских ротах состоял священник в качест­ве духовного отца и наставника роты. Ежедневно, утром и вечером, читались молитвы, в праздничные дни арестанты выводились в

Г

204

Глава 3

церкви к литургии. Для возбуждения и поддержания в арестантах стремления к исправлению предписывалось «время от времени чи­тать им наставления об обязанностях христианина и подданного, о степенях наказаний и постепенном облегчении участи раскаивающе­гося в своей вине преступника, указывая, когда нужно, на статьи законов, коими определяются сии облегчения для арестантов, отли­чающихся хорошим поведением» (ст. 1057). В конце каждого месяца ротный командир должен был делать общее заключение о поведении каждого арестанта, в обязательном порядке записывая взыскания, если они на него накладывались (ст. 1056).

Наказание в виде отдачи в арестантскую роту гражданского ве­домства согласно Уложению о наказаниях уголовных и исправи­тельных назначались за такие преступления, как: похищения со взломом из церкви или ризницы денег, свеч и других вещей -— до 8 лет (ст. 247); лжеприсяга без обдуманного заранее намерения — до 4 лет (ст. 260); воспрепятствование обнародованию высочайших указов, манифестов, законов или других постановлений или же не­допущение исполнения соответствующих правительственных распо­ряжений — до 6 лет (ст. 287); выражение явного неуважения, ос­корбление членов присутственного места во время заседания с по­пыткой «поднять руку» на чиновника — до 2 лет (ct 309); обман в виде самовольного присвоения компетенции правительственного чиновника — до 2 лет (ст. 318); создание и руководство тайными обществами без явной направленности против спокойствия и цело­сти государства, не связанных с намерением произвести изменения в государственном устройстве — до 8 лет (ст. 348); подстрекательство подданных империи к переселению за границу — до 2 лет (ст. 357); должностные преступления, сопряженные с насилием — до 4 лет (ст. 373); взяточничество — до 6 лет (ст. 402); вымогательство взят­ки — до 6 лет (ст. 407) и др. Обратим внимание на то, что во всех случаях в санкциях соответствующих статей отдаче в арестантскую роту предусмотрены альтернативные виды наказаний; такая альтер­нативность в предшествовавших уголовно-правовых актах встреча­лась редко. Мы можем, таким образом, отметить, что отдача на вре­мя в арестантскую роту гражданского ведомства характеризуется достаточно суровыми условиями отбывания (содержание в остроге,

Реформирование российского общества и эволюция...________________205

привлечение к тяжелым работам, применение телесных наказаний, возможность продления срока наказания по внесудебному порядку).

При исполнении наказания по-прежнему отчетливо проявляется стремление государства использовать труд арестантов для решения прагматических задач, о чем ярко свидетельствует то обстоятельст­во, что арестантские роты находились в ведении строительных ко­митетов и комиссий. Вместе с тем дальнейшее развитие получают вопросы, связанные с исправлением арестантов, предусматриваются более сильные стимулы к правопослушному поведению; определяет­ся круг дисциплинарных взысканий. Появляются элементы целена­правленной воспитательной работы (помимо использования свя­щеннослужителей), а именно: персоналу предписывается ежемесяч­но делать анализ поведения арестантов и записывать выводы в спе­циальный журнал. Определенным образом укрепляются гарантии правового положения арестантов, подтверждением чему могут слу­жить нормы о возможности применения ряда взысканий только на основе коллегиальных решений. В последующем наказание в виде отдачи на время в арестантские роты гражданского ведомства было трансформировано в наказание в виде отдачи на время в исправи­тельные арестантские отделения и регулировалось уже Сводом уч­реждений и уставов о содержащихся под стражею в редакции 1890 г.

К 1 сентября 1847 г. в арестантских ротах гражданского ведом­ства по штатам полагалось 4750 арестантов, а фактически было 5580 человек132. Как видно, переполненность этого вида уголовно-исполнительного учреждения была явной.

Временное заключение в крепости сопровождалось частичным лишением прав и преимуществ лично или по состоянию осужденно­го ему присвоенных, или же без лишения «оных», в зависимости от характера преступления и степени вины (ст. 34 Уложения о наказа­ниях уголовных и исправительных 1845 г.). Сроки заключения в крепости с частичным лишением прав преступников определялись в следующей последовательности: заключение в крепости на время от 4 до 6 лет (степень 1); заключение в крепости на время до 4 лет (сте-

132

Фойницкий И. Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. С. 275.

206

Глава 3

пень 2). В случае, если осужденный не лишался прав и преиму­ществ, то градация определялась несколько по-иному (ст. 38): за­ключение в крепости на время от 1 до 2 лет (степень 1); заключение в крепости на время от 6 месяцев до 1 года (степень 2); заключение в крепости на время от 6 недель до 6 месяцев (степень 3). По освобож­дении из крепости, если осужденный был частично лишен прав и преимуществ, предусматривался надзор местной полиции сроком до одного года (ст. 54). В соответствии со ст. 55 осужденные к заклю­чению в крепости должны были содержаться в устраиваемых для этого в крепостях зданиях. Привлечение к работам было возможно только по их желанию. В случае отдаленности месторасположения крепостей, это наказание могло заменяться заключением в тюрьму (ст. 85). Если срок заключения в крепости превышал шесть месяцев, то для чиновников все время наказания вычиталось из времени их службы (ст. 57). В более древние времена заключение (заточение) в крепость применялось в отношении подвергавшихся царской опале, а до принятия Уложения 1845 г. в крепость направлялись в адми­нистративном порядке133. Это наказание применялось в основном за совершение деяний против государственной власти, за преступное превышение власти, нарушение долга службы, дуэль (ст. 245, 248, 251, 252, 256, 261, 319, 320, 344, 396, 425, 1500, 1503. 1507 и др.) и касалось преимущественно лиц, находившихся на военной службе.

Как отмечал А. Лохвицкий, «во всех этих случаях... выражается желание законодателя отделить людей, увлеченных чувством чести (например, в дуэли) или властью, или, наконец, совершивших менее важные политические преступления, от обыкновенных преступни-

134 тт

ков» . Далее он вполне резонно выражал сомнение следующего ха­рактера: «Но невозможно объяснить, почему стоит заключение в крепости, а не в смирительном или рабочем доме, за проповедь или сочинение с целью совратить православных в иное христианское исповедание (ст. 189), за принятие шкипером на корабль преступни-

Рсформирование российского общества и эволюция...

207

133

С. 687.

134

Бернер А. Ф. Учебник уголовного права. Части Общая и Особенная. Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. СПб., 1867. С. 54.

ка (ст. 317). На Западе заключение в крепости всегда употреблялось для преступников высших классов»135.

Как будет показано в дальнейшем изложении настоящей рабо­ты, подобного рода санкции действительно носили во многом умо­зрительный характер. Условия содержания в крепостях определя­лись в Своде военных постановлений; они мало чем отличались от условий тюремного заключения, в связи с чем мы считаем нецелесо­образным более подробное рассмотрение этого вида лишения свобо­ды.

Временное заключение в смирительном доме, как и в предыду­щем случае, сопровождалось либо частичным лишением особенных прав и преимуществ, лично или по состоянию осужденного ему при­своенных, либо вообще без лишения таковых. Согласно ст. 56 Уло­жения осужденные к заключению в смирительном доме могли упот­ребляться только в те работы, которые определены уставом этого заведения. В тех местах, где отсутствовали смирительные дома или недоставало помещений в существующих, это наказание могло за­меняться следующим образом: для лиц, изъятых по закону от телес­ных наказаний, — заключением в тюрьме на сроки, равные срокам заключения в смирительном доме; для лиц, не изъятых от телесных наказаний, — наказанием розгами в следующей соразмерности: 1) заключение в смирительном доме на время от 2 до 3 лет — от 70 до 80 ударов; 2) на время от 1 года до 2 лет — от 60 до 70 ударов; 3) на время от 6 месяцев до 1 года — от 50 до 60 ударов; на время от 3 до 6 месяцев — от 40 до 50 ударов. Как и в случае с заключением в крепость, заключение в смирительный дом на срок свыше шести ме­сяцев влекло за собой вычитание этого периода из времени службы чиновников. Порядок реализации данного вида лишения свободы регулировался Сводом учреждений и уставов о содержащихся под стражею, и основывался на примере С.-Петербургского исправи­тельного заведения, заменявшего в столице смирительный дом. В ст. 325 Свода указывалось, что смирительный дом предназначен для содержания «людей предерзостных, поведением своим повреждаю-

' Там же. С. 54.

Т

208

Глава 3

щих добронравие, наносящих стыд и зазор обществу». Содержащие­ся в смирительном доме разделялись на разряды, при этом ключевое значение имели два признака: 1) принадлежность к изъятым либо не изъятым от телесных наказаний; 2) наличие или отсутствие частич­ного лишения прав и преимуществ. В разряд исправляющихся осу­жденные на срок свыше 2 лет с частичным лишением прав и пре­имуществ могли попасть лишь по истечении 9 месяцев со дня посту­пления в смирительный дом; приговоренные на срок до 2 лет могли быть причислены в этот разряд через 4 месяца; осужденные без ли­шения прав и преимуществ могли оказаться в разряде исправляю-», щихся уже через 2 месяца (ст. 315). Соответствующее решение принималось по правилам, предусмотренным для рабочих домов (ст. 316). Содержащимся в разряде исправляющихся дозволялось (ст. 317): «1) иметь свидания с родственниками в воскресные и праздничные дни дважды в месяц; 2) избирать для себя занятия, не противные исправительной цели заведения, впрочем, принимая на свой счет нужные для того издержки, ежели оные не могут, по ус­мотрению Попечителя, быть приняты за счет заведения; 3) распола­гать по истечении каждой трети года половиною заработанных ими денег в пользу своих семейств или родственников». Не причислен­ные к разряду исправляющихся имели свидания лишь раз в месяц, в первый воскресный или праздничный день (ст. 318). Исключение из этого разряда составляло меру взыскания; новое помещение в разряд могло состояться не ранее трех месяцев, а дважды исключенный из разряда исправляющихся окончательно терял право попасть туда до конца срока. Все сделанное арестантами из собственных материалов признавалось их собственностью, за вычетом, однако, 5% от цены готовых изделий в пользу заведения. Заработная плата не причис­ленных к разряду исправляющихся или имеющих достаточно средств для содержания себя и своих семейств переводилась на счет заведения. Для не имеющих никакого состояния на освобождение выдавалось некоторое пособие по усмотрению и назначению попе­чителя.

В Своде учреждений и уставов о содержащихся под стражею имеются нормы, подробно регулирующие порядок исполнения и от­бывания наказания в С.-Петербургском исправительном заведении.

Реформирование российского общества и эволюция..._______________209

составлявшие в совокупности его устав, которым предписывалось руководствоваться и во всех других смирительных домах. В ст. 326 указывалось, что исправительное заведение «содержанием таких лю­дей ("предерзостных"; см. ранее. — И. У.) в заключении, ограждая, в отношении частном, спокойствие семейств, и соспешествуя, в от­ношении общем, к сохранению благочиния, имеет обязанность ста­раться об исправлении порученных ему людей для того, чтобы воз­вратить их полезными и самим себе, и семейству, и обществу». Дан­ная норма чрезвычайно важна, в ней наиболее четко и впервые в уголовно-исполнительном праве России выражена цель лишения свободы; основные ее положения перейдут в последующие уголовно-правовые и уголовно-исполнительные правовые акты. Размещение содержимых в исправительном заведении (смирительном доме) во многом зависело от сословной принадлежности. Раздельно содержа­лись также (помимо разделения мужчин и женщин — это разделе­ние уже прочно вошло в правовые нормы и практику, и мы о нем упоминать больше не будем) взрослые и несовершеннолетние. Кроме того, предписывалось по возможности отдельно размещать и по роду проступков, за которые они отданы в заведение.

Одежду, пищу и «вообще все потребное» арестанты получали от заведения (ст. 394), но — в зависимости опять же от сословной при­надлежности. Так, для чиновных, а равно для почетного гражданст­ва и купцов 1-й и 2-й гильдии полагалась (для мужчин) следующая одежда: сюртук однобортный сукна темно-серого; брюки и жилет, фуражка, сукна того же; галстук черный коленкоровый; брюки и жилет летние; портки, рубаха, платок носовой; полусапоги; перчат­ки зимние и летние. Для мужчин простого состояния: куртка, шаро­вары и шапка летние и зимние, парусиновые (зимние, подложенные крестьянским сукном); онучи, летом парусиновые, а зимою из кре­стьянского сукна; в сухое время лапти, а в мокрое коты; рубаха; ру­кавицы летние и зимние с варигами. Для чиновных полагались осо­бые (отдельные) кровати, для лиц простого сословия — двойные, с небольшими отгородками. Постель состояла из складного соломен­ника, толщиною для чиновных в два, а для «простолюдинов» в один вершок. Помещения столовых также были раздельными, соответс­твенно различался и состав пищи (по аналогии с Инструкцией смот-

Г

210

Глава 3

рителю губернского тюремного замка). Для чиновных чаши, блюда и ложки должны были быть оловянными, тарелки — из простого фаянса; деревянные вилки клались на стол только в тех случаях, ко­гда подавались говядина или рыба, или прочая пища, употребление которой без вилок «не опрятно»; столы покрывались скатертью, во­круг стола предусматривались утиральники, по одному на пять или шесть человек, а для исправляющихся полагались салфетки. Для «простолюдинов» посуда полагалась деревянная, столы также по­крывались скатертью, предусматривались и утиральники по той же норме. Палаты предписывалось устраивать на возможно меньшее число людей; кроме того, полагалось иметь несколько одиночных спален. Довольно тщательно регулировался распорядок дня: колокол должен был раздаваться в пять утра; через час, после туалета, аре­станты каждого отделения в два ряда в сопровождении надзирателей двигались в столовую, где делалась перекличка и читалась молитва, затем завтрак, вывод на работы, обед, после которого давался час «на отдохновение», затем снова работы, ужин, вечерняя перекличка, молитвы и затем отход ко сну. Много внимания уделялось чтению Священного писания, соблюдению поста, посещению церкви. Во время работ (занятий) допускались пристойные вопросы и разгово­ры, не останавливающие работ и относящиеся к самим работам; о посторонних предметах разговоры не должны были иметь места.

Работы для каждого арестанта избирались такие, «кои, сколько можно, занимая их, не позволяли бы им быть праздными; приучали бы их к порядку, к правильному употреблению времени, к подчи­ненности и повиновению; соделывали бы их полезными самим себе, семействам их и обществу, и вообще клонили бы к исправлению нравственности и привычке трудиться» (ст. 471). Как видно, данная норма почти в полном виде взята из рассмотренной ранее Инструк­ции смотрителю губернского тюремного замка. Оттуда же почерп­нут и рекомендуемый перечень работ для мужчин и женщин, содер­жащихся в смирительном доме. Изделия на продажу и работы по заказу учреждались «единственно с тем, чтобы, усугубив возмож­ность занять каждого прилично полу и состоянию, достигать по­средством сего цели, с которою Заведение учреждено» (ст. 495). На наш взгляд, появившаяся в советский период норма о том, что про-

I

Реформирование российского общества и эволюция... 211

изводственно-хозяйственная деятельность исправительно-трудовых учреждений должна быть подчинена их главной задаче — исправ­лению и перевоспитанию осужденных (ст. 37 ИТК РСФСР 1970 г.) начало берет как раз из указанного положения. Изделия на продажу выставлялись в особой комнате при Конторе или же поручались разносчикам и сдавались в магазины и лавки.

На каждого арестанта предписывалось заводить так называемый «лист поведения», в котором надзиратели обязаны были ежедневно записывать сведения о поведении осужденного и вечером сдавать их помощникам смотрителя, которые, «уверясь в их истине расспроса­ми после утренней молитвы, одним объявляют удовольствие... а другим, делая выговор, если поступки их, быв маловажны, случи­лись в первый раз, внушают о воздержании от них впредь». Листы поведения зачитывались каждому арестанту в воскресенье после мо­литвы (ст. 530-532). Как нам представляется, эти листы поведения являются прообразом существующих в настоящее время в россий­ских исправительных учреждениях тетрадей индивидуальной воспи­тательной работы. Рассматриваемая норма имела, безусловно, про­грессивный характер, и мы не можем согласиться с отрицательной оценкой этого нововведения М. Н. Гернетом, который сравнивал этот порядок с «пансионом для благородных девиц»136 (другое дело, что фактически эта передовая сама по себе норма не была реализо­вана, как и многие иные прогрессивные нормативные положения в предшествовавший период, на что мы не раз обращали внимание).

Как видно, порядок исполнения и отбывания наказания в С.-Петербургском исправительном заведении вполне соответствовал европейскому уровню. В уставе этого заведения четко сформулиро­ваны цели лишения свободы, а именно: обеспечение безопасности общества от преступной деятельности осужденных; исправление преступников. Первая цель в уголовно-исполнительных актах Рос­сии появилась впервые, и мы особо подчеркиваем это обстоятельст­во. Свое дальнейшее развитие получает организация воспитательной работы с арестантами, где появляются элементы научного подхода

136

Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 2. С. 43.

Г

212

Глава 3

(рекомендации о раздельном содержании преступников, введение листов поведения и др.). Вместе с тем, как будет показано ниже, С.-Петербургское исправительное заведение было исключением как из системы смирительных домов, так и вообще всей системы мест лишения свободы в России, поскольку на практике многие правовые нормы так и не были реализованы.

Заключение в рабочем доме было предусмотрено ст. 34 Уложе­ния о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. только для лиц, не изъятых от телесных наказаний (как и в случае с отдачей на время в арестантские роты гражданского ведомства; лица, изъятые от телесных наказаний, в обоих случаях приговаривались к ссылке на житье в Сибирские и иные отдаленные губернии с временным заключением в месте ссылки; мы не будем рассматривать здесь ха­рактер этого заключения, поскольку оно соизмеримо с тюремным заключением, о котором речь пойдет ниже). Время заключения в ра­бочем доме определялось в следующей постепенности: от 2 до 3 лет (степень 1); от 1 года до 2 лет (степень 2); от 6 месяцев до 1 года (степень 3); от 3 до 6 месяцев (степень 4). Осужденные к заключе­нию в рабочий дом теряли все особенные права и преимущества лично и по состоянию или званию приобретенные. Согласно ст. 84 там, где нет еще рабочих домов или достаточных помещений, осуж­денные должны были содержаться в особо устраиваемом для этого отделении городской тюрьмы и употребляться на самые тяжкие, ус­тановленные в месте заключения'работы. По усмотрению суда за­ключение в рабочем доме могло заменяться наказанием розгами в следующей постепенности: 1) степень 1 — от 80 до 100 ударов; 2) степень 2 — от 60 до 80 ударов; 3) степень 3 — от 50 до 60 уда­ров; 4) степень 4 — от 40 до 50 ударов (ст. 84). По освобождении из рабочего дома осужденные отдавались под особый контроль местной полиции или же обществ или помещиков, если последние пожелают принять их, и в продолжении этого времени они не могут без разре­шения менять или временно покидать место жительства (ст. 52). В Своде учреждений и уставов о содержащихся под стражею реа­лизация наказания в виде заключения в рабочий дом отрегулирова­на следующим образом (мы рассмотрим лишь основные, на наш взгляд, аспекты). Рабочие дома состояли в ведении приказов обще-

\ Реформирование российского общества и эволюция...

213

ственного призрения (как было предписано еще в 1775 г. при их уч­реждении), под управлением попечительств, учреждаемых с утвер­ждения Министерства внутренних дел. «Конторы» рабочих домов должны были устраиваться по примеру С.-Петербургского исправи­тельного заведения (ст. 23). В рабочие дома направлялись: 1) осуж­денные за совершение преступлений и проступков по Уложению 1845 г. и 2) отдаваемые на исправление обществами (ст. 266). Для размещения осужденных предписывалось создавать, насколько по­зволяли возможности, следующие отделения в зависимости от воз­раста: в мужской половине: а) моложе 20 лет; б) от 20 до 45 лет; в) более 45 лет; в женской половине: а) до 17 лет; б) от 17 до 30 лет; в) более 30 лет (ст. 273). Кроме того, дифференциация осуществля­лась по признаку судимости: те, кто ранее был осужден к любому виду лишения свободы и отбывал там наказание, причислялись к низшему разряду; осужденные к лишению свободы впервые — к высшему разряду. Первые носили на платье нашивки особого цвета и особой формы, число которых определялось числом отбытых ранее наказаний за преступления и поступки. Перемещение из низшего разряда в высший допускалось не ранее чем через четыре месяца по­сле заключения виновного в рабочий дом и «только по надлежащему удостоверению в нравственном исправлении». Решение об этом принималось и объявлялось в присутствии всех арестантов попечи­телем, при этом он должен был руководствоваться сведениями, пре­доставляемыми ему смотрителем рабочего дома. Арестантам высше­го разряда свидания с родными дозволялись в праздник Рождества Христова, в первые три дня Пасхи, а также в каждое воскресенье; для арестантов низшего разряда число свиданий уменьшалось до одного раза в месяц и разрешалось дополнительно в Рождество Хри­стово и Пасху. Содержащиеся в рабочем доме привлекались к рабо­там только в самом рабочем доме или в принадлежащих ему здани­ях, при этом арестанты низшего разряда выводились на «тягчай­шие» работы (ст. 282, 283).

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что при реализа­ции пенитенциарной политики в середине XIX в. государство замет­но упорядочивает вопросы привлечения арестантов к труду, что хо­рошо видно по рассматриваемому виду лишения свободы. В частно-

'"™*ЯШ

214

Глава 3

сти, трудовые «уроки» делились на «размеры»: высший, средний и меньший. В основу каждой нормы принималось «количество каждо­го рода работы, которую может произвесть самый прилежный и спо­собный работник, при беспрерывном занятии в течение десяти часов для высшего, восьми для среднего и шести для меньшего». Для оп­ределения норм привлекались соответствующие специалисты. Вид нормы каждому арестанту назначался в зависимости от наличия знаний и навыков по предназначенной работе, физического состоя-ния и других обстоятельств. Работы оплачивались. Каждый арестант , должен был выполнять норму; исполнение ее раньше времени не », освобождало от продолжения работ, однако за сделанное сверх нор­мы полагалось особое вознаграждение. Зарплата арестантам опреде­лялась на 10% меньше (в арестантских ротах гражданского ведомст­ва — на 30-40%) средней, принятой в данной местности. Две трети заработка обращались в доход рабочего дома, а одна треть призна­валась собственностью арестанта, если он принадлежал к высшему разряду; заработок арестанта низшего разряда становился его собст­венностью в случае перевода в высший разряд, в противном случае деньги обращались в доход рабочего дома. Если арестант имел, по современной терминологии, исполнительный лист, то положенная ему треть шла в счет этих выплат, за исключением заработанного сверх нормы.

За нарушения установленного порядка отбывания наказания арестанты подвергались дисциплинарным взысканиям властью смотрителя рабочего дома (телесное наказание розгами, заключение в уединенной комнате с небольшим светом или с обыкновенным светом, содержание на хлебе и воде, лишение горячей пищи на вре­мя, выговоры). При наложении этих взысканий смотритель должен был согласовать свои решения с попечителем (ст. 304). В этой связи можно говорить об определенном влиянии общественности на со­стояние дел в местах лишения свободы, что также является особен­ностью пенитенциарной политики того времени.

Временное заключение в тюрьме в Уложении о наказаниях уго­ловных и исправительных 1845 г. разделялось на три степени: 1) на время от 1 года до 2 лет; 2) на время от 6 месяцев до 1 года; 3) на время от 3 до 6 месяцев (ст. 41). Как видно из сроков данного вида

Реформирование российского общества и эволюция... 215

лишения свободы и из его места в лестнице наказаний (ст. 34), оно применялось за преступления (проступки) сравнительно невысокой тяжести. Под тюрьмами в данном случае имелись в виду губернские, областные, уездные тюремные замки, а также С.-Петербургская тюрьма и Московская исправительная тюрьма. Согласно ст. 58 Уложения осужденные к заключению в тюрьме мещане и крестьяне по распоряжению местного начальства могли быть использованы на общественных и других правительством установленных работах; люди других состояний занимались возможными в их положении работами лишь по собственному желанию. Для чиновников пребы­вание в тюрьме свыше шести месяцев означало вычет срока наказа­ния из времени их службы (ст. 57). В случае, если заключение в тюрьме могло бы подвергнуть осужденного разорению и лишению средств к пропитанию его семейства, оно для людей, не изъятых от телесных наказаний, заменялось, по усмотрению суда, наказанием розгами в следующей соразмерности: 1) заключение в тюрьме на время от 1 года до 2 лет — от 50 до 60 ударов; 2) на время от 6 меся­цев до 1 года — от 40 до 50 ударов; 3) на время от 3 до 6 месяцев — от 30 до 40 ударов (ст. 87). Позже замена телесными наказаниями стала осуществляться несколько по иной причине — «в случае явной невозможности отбывать осужденным тюремное заключение». В от­личие от рассмотренных выше видов лишения свободы тюремное заключение, по общему правилу, не вело к лишению (полному или частичному) прав и преимуществ осужденного.

В Своде учреждений и уставов о содержащихся под стражею подробно регулируются вопросы исполнения и отбывания тюремно­го заключения. Остановимся на наиболее существенных (при этом мы не будем рассматривать нормы, касающиеся содержания под следствием). Размещение арестантов зависело (помимо пола и воз­раста) от сословной принадлежности, а также от «важности» пре­ступлений. Арестанты содержались в тюрьмах за счет казны. При расчете необходимых средств для питания за основу брался солдат­ский паек на одного человека, а именно: муки два с половиной фун­та в сутки и крупы полтора гарнца в месяц, по высшим справочным ценам, существовавшим в ноябре минувшего и в апреле текущего года (ст. 118). Содержание арестантов могло улучшаться поступаю-

,^4М»|1_

•Ч^г

216

Глава 3

щими в их пользу подаяниями, однако для сбора милостыни аре­станты ни в коем случае не должны были отпускаться. Для сбора пожертвований выставлялись кружки с печатями Тюремных коми­тетов Общества попечительного о тюрьмах при тюрьмах, в церквах, на торговых площадях, базарах, рынках и других местах, где будет признано полезным. Согласно ст. 160 «заключенные должны быть занимаемы сообразно местным удобствам, приличными званию, по­лу и возрасту их работами и разными рукоделиями, по назначению и распоряжению начальства», при этом учитывалось желание самих *' 1 осужденных (ст. 159, 160). Содержащимся в тюрьмах дозволялось, с * разрешения местного Тюремного комитета, или местного начальст­ва, и с согласия губернского прокурора, иметь собственное платье, белье, постель, а равно стол и другую пищу. Мещане и крестьяне могли быть употребляемы на общественные и другие правительст­вом установленные работы. Арестантам дозволялось заниматься кустарным производством из материалов, приобретенных за свой счет. Сделанное из них признавалось их собственностью и предос­тавлялось в их распоряжение. За работы, производимые по наряду, назначалась поденная плата, из которой половина перечислялась на счет тюремного замка, а другая — на счет арестанта. Осужденные за маловажные преступления и изъятые от телесных наказаний могли быть, по усмотрению начальства, употребляемы на работы при по­лиции, при этом срок тюремного заключения для них сокращался из следующего расчета: день работы при полиции, по ее наряду, в ве­сенне-летнее время засчитывался за два дня, а в осенне-зимнее вре­мя — за три дня тюремного заключения. Нельзя не признать, что эта норма имела весьма сильное стимулирующее свойство.

Как уже отмечалось выше, применительно к тюремному заклю­чению действовала также Инструкция смотрителю губернского тю­ремного замка по тем вопросам, которые не охватывались перечис­ленными выше нормами. Как ни странно, но собственно тюремное заключение как вид лишения свободы в порядке наказания за пре­ступление (проступок) оказалось отрегулированным в сравнительно меньшей степени, чем иные виды лишения свободы. Это объясняет­ся прежде всего тем, что значительная часть норм, касающихся тю­рем, относилось к предварительному заключению; эти же нормы

Реформирование российского общества и эволюция... 217

действовали и для осужденных к тюремному заключению, т. е. усло­вия содержания для обеих категорий были практически одинаковы. Согласно ст. 266 осужденные к тюремному заключению могли быть помещаемы для отбывания наказания в тюрьмы, устроенные по сис­теме одиночного заключения, но не более как на один год и шесть месяцев. Время, проведенное в таких тюрьмах, засчитывалось им в льготном исчислении — три дня в одиночке за четыре дня опреде­ленного судом срока наказания, причем такое исчисление касалось в случае проведения в одиночке до одного года; при одиночном со­держании свыше года — два дня сверх года засчитывались за три.

Подобное льготное исчисление срока тюремного наказания за­служивает, как нам представляется, специального исследования; в последующем российский законодатель подобные нормы не прини­мал, их нет и в действующем уголовно-исполнительном законода­тельстве. Содержащиеся в тюремных замках обеспечивались (при необходимости) казенной одеждой. Ею снабжались также подслед­ственные и обвиняемые в бродяжничестве. Постельные принадлеж­ности должны были выдаваться всем без различия содержащимся в тюремных замках. Предусматривалась продажа населению пришед­шей в негодность арестантской одежды и других вещей.

Осужденным к заключению в тюрьме дозволялось, с разрешения местного отделения Общества попечительного о тюрьмах или мест­ного начальства (губернского), иметь собственный стол и другую пищу (отличную от казенной), но «с тем, однако ж, чтобы при сем не было допускаемо излишество» (ст. 267). Что касается свиданий с родственниками, то они дозволялись в воскресенье каждой недели, и сверх того в праздник Рождества Христова и первые три дня Пасхи; свидания проходили в присутствии чиновников (ст. 268). По дейст­вующему ныне уголовно-исполнительному законодательству ли­шенные свободы имеют намного меньшие возможности встреч с родственниками. В этом отношении, вероятно, есть смысл более внимательно изучить и использовать опыт российского законодателя прошлого века: ведь известно, какую большую роль в исправитель­ном воздействии на осужденных играют семейные связи, и поэтому их укрепление за счет более частых свиданий для исправительного воздействия будет безусловно полезным. Неисправимые должники,

Т

218

Глава 3

Реформирование российского общества и эволюция...

219

как отмечалось, содержались отдельно от других категорий поме­щаемых в тюремные замки. Согласно ст. 280 Свода их продовольст­вие должно было обеспечиваться за счет заимодавцев, причем тре­бовалось платить казне почти в два раза больше, чем отпускалось для пропитания других арестантов. Можно констатировать, что ус­ловия содержания в тюрьме предусматривались значительно более легкими, чем при отбывании рассмотренных выше видов лишения свободы, о чем свидетельствует уже только то обстоятельство, что осужденные могли иметь собственные стол и одежду; кроме того, часть арестантов могли работать лишь по собственному желанию.

Кратковременный арест так же, как и в предыдущем случае, не влек за собой лишение или ограничение осужденных их прав и пре­имуществ. Согласно ст. 59 Уложения о наказаниях уголовных и ис­правительных 1845 г. лица, изъятые по закону от телесных наказа­ний, отбывали арест в тюрьме; не изъятые — в оборудованных для этого помещениях при полиции, из них крестьяне и мещане могли быть, по распоряжению начальства, использованы в общественные и другие установленные правительством работы. На основании ст. 60 дворяне и чиновники имели возможность, по усмотрению суда или начальства, отбывать наказание в собственном доме либо в помеще­нии ведомства, где они служили. Продолжительность"срока ареста разделялась на четыре ступени: 1) от 3 недель до 3 месяцев; 2) от 7 дней до 3 недель; 3) от 3 до 7 дней; 4) от 1 дня до 3 дней. Для лиц, не изъятых от телесных наказаний, арест мог заменяться телесными наказаниями — розгами от 3 до 30 ударов (по степеням соответст­венно: 1) 20-30 ударов; 2) 15-20; 3) 10-15; 4) 3-10 ударов). Кроме того, лица, не изъятые от телесных наказаний, могли быть взамен ареста присуждены к употреблению в общественные и другие пра­вительством установленные работы (ст. 88, 89). В этих случаях вме­сто заработной платы день такой работы (при условии выполнения «урока», т. е. сменного задания) засчитывался за два дня ареста (ст. 139-141). Согласно ст. 131 Свода арестные помещения должны были разделяться на мужские и женские отделения, отделения для несовершеннолетних, а также отделения для «лиц высших сосло­вий». Кроме того, раздельно содержались приговоренные к аресту как виду уголовного наказания и арестованные в порядке предвари-

тельной меры, причем условия содержания для них были одинако­вы. Арестные помещения оборудовались в специально строящихся для этого зданиях либо в домах, взятых государством в аренду у ча­стных лиц. Каждое арестное помещение предварительно должно бы­ло осматриваться местным врачом для определения числа лиц, мо­гущих в нем содержаться без ущерба для здоровья. «Количество воз­духа», необходимого для каждого заключенного, определялось спе­циальной инструкцией Медицинского совета. Заключенным разре­шалась ежедневная прогулка в пределах принадлежащего арестному помещению двора или сада. Согласно ст. 144 Свода за неповинове­ние и неисполнение установленных правил виновные подвергаются, по решению Попечителя (а не администрации арестного помеще­ния — обращаем внимание на это обстоятельство), выговору, де­нежному взысканию не свыше пятнадцати рублей или заключению в комнате без света на срок не свыше суток. Просьбы и жалобы аре­станты должны были адресовать Попечителю местного отделения Общества попечительного о тюрьмах. В необходимых случаях жа­лобы отправлялись по принадлежности.

Приведенные выше нормативные положения в значительной мере расходились с действительностью. Надо полагать, что руково­дящие чиновники в губерниях и непосредственно практические тю­ремные работники, получив подобные правовые акты, вряд ли могли серьезно относиться к их реализации, поскольку они разительно от­личались от реальных возможностей. В литературе Н. И. Петренко не без оснований указывает, что ослабленное внимание государст­венных органов к тюрьмам в значительной мере объяснялось тем, что длительное время основной уголовной карой еще оставались те­лесные наказания — для людей простого состояния и лишение чести и прав — для привилегированных137, что подтверждается институ­том замены некоторых видов лишения свободы телесными наказа­ниями. Очевидно, что улучшению дел в местах лишения свободы мешало и большое их многообразие, на что мы уже обращали вни-

137

Петренко Н. И. Организационно-правовые основы режима испол­нения наказания за общеуголовные преступления в местах заключения в по­реформенный период (1864-1917 гг.). С. 19.

Т

220

Глава 3

мание. В дополнение можно отметить, что только в Москве имелись следующие виды учреждений, предназначенные для лишения свобо­ды: тюремный замок (острог); смирительный дом; рабочий дом; но­вая временная тюрьма или «яма»; отделение в здании присутствен­ных мест; арестантское помещение в Екатерининском богадельном доме; тюремное помещение при мещанском обществе; арестантские роты гражданского ведомства; арестантские помещения при поли­цейских частях города138. Сюда нужно добавить военные и мона-* стырские тюрьмы. Все они относились к разным ведомствам; какой-либо координации работы о приведении условий отбывания в них в соответствии с нормативными установлениями не велось. В резуль­тате они во многом развивались сами по себе, а режимные условия, например, в тюрьме, смирительном и рабочих домах, арестантской

139

роте практически не отличались .

В этой связи в первой половине XIX в. неоднократно вставал вопрос о преобразовании тюремной системы. Такая попытка пред­принималась сначала при Александре I, который, как писал П. Д. Калмыков, в 1808 г. повелел во всех губерниях строить тю­ремные замки по особым планам, утвержденным для малороссий­ских губерний. В частности, в каждом остроге предусматривалось оборудовать разные отделения колодников — «смотря тю их престу­плениям». О реализации этого проекта не указывается, а судя по бо­лее поздним данным, о которых в дальнейшем пойдет речь, он был провален140. Более того, российское правительство пыталось приук­расить положение в тюрьмах. В этом отношении характерным явля­ется Указ «О лучшем устройстве тюремных острогов и о соблюде­нии в оных чистоты и опрятности» от 13 декабря 1817 г. В нем, в частности, было приведено приукрашенное официальное описание московского губернского тюремного замка и утверждалось, что гу-

138 139

Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 2. С. 36.

Петренко Н. И. Организационно-правовые основы режима испол­нения наказания за общеуголовные преступления в местах заключения в по­реформенный период (1864-1917 гг.). С. 13.

Калмыков П. Д. Учебник уголовного права. С. 300. 141 Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 1. С. 269-270.

Реформирование российского общества и эволюция...

221

бернские места заключения не похожи на суровые тюрьмы многих иностранных государств. Императорский указ был широко опубли­кован для всеобщего сведения. В печати появились восторженные статьи по этому поводу, в частности, в «Сыне Отечества» и «Рус-

142

ском вестнике» .

В то же время донесения губернаторов об истинно тяжелом сос­тоянии тюрем не шли далее министерской канцелярии, и сведения, содержащиеся в них, соответственно в печать не попадали. В связи с этим М. Н. Гернет отмечал, что «в собственной своей столице Алек­сандр I не разглядел тех ужасов во всех ее местах заключения, о ко­торых ему представил почти в то же самое время свою известную докладную записку Вальтер Венинг»143. Вместе с тем следует заме­тить, что положение тюремной системы беспокоило некоторых представителей высших российских кругов и интеллигенции. Так, в устройством английских тюрем ездил знакомиться Савиньин (1815 г.), а в Америку с этой же целью нанес визит Дашков (1819 г.) Какой-либо практической отдачи их поездки не имели, однако нель­зя сбрасывать со счетов внедрение, пусть и в относительно неболь­шой степени, прогрессивных пенитенциарных идей.

Следующая, более значительная попытка связывается с Нико­лаем I, который после посещения в Англии Пентонвильской оди­ночной тюрьмы решил устроить подобные и в России, для чего в 1843 г. был образован Особый комитет под председательством това­рища министра внутренних дел Синявина144. Под руководством по­следнего комитетом был подготовлен проект правил для одиночной тюрьмы, где тщательно и скрупулезно регулировались все вопросы исполнения и отбывания тюремного заключения. Однако строитель­ство планировавшихся 75 одиночных тюрем (на 520 человек каждая) было явно не по силам государственной казне, что и вынужден был констатировать впоследствии Александр II145. Другой оценки не

142 .

Сын Отечества. 1818. № XXXIV. С. 45-59; О губернском московском ткаремном замке// Русский вестник. 1818. С. 164.

143

145

Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 1. С. 279. 'Тамже.Т. 1. С. 312. Там же. Т. 2. С. 50.

Т

222

Глава 3

Реформирование российского общества и эволюция...

223

могло и быть, поскольку государство с трудом поддерживало дейст­вующие места лишения свободы, не говоря уже о строительстве но­вых. М. Н. Гернет писал о том, что осужденные в большей своей части содержались за счет добровольных подаяний и пожертвова­ний, наблюдалась почти полная незанятость арестантов (исключе­ние составляли осужденные к ссылке в каторжные работы и частич­но — к отдаче в арестантские роты гражданского ведомства). Поря­док отбывания наказания фактически определялся администрацией мест заключения146. Помимо этого в 1844 г. на правительственном уровне обсуждался проект о тюремном обустройстве, в соответствии vc которым предусматривалось раздельное содержание мужчин и женщин, а также несовершеннолетних, кроме того, достаточно под­робно регулировалась хозяйственная составляющая деятельности мест лишения свободы147. Однако все отмеченные попытки рефор­мирования тюремной системы в итоге оказались неудачными.

Подводя итоги, можно отметить, что в первой половине XIX в. пенитенциарная политика Российского государства характеризуется следующим образом. Происходит активное законодательное разви­тие института лишения свободы. По мнению М. Н. Гернета, именно с этого периода начинается история тюремного законодательства России148. Принимается ряд правовых актов, регулирующих раз­личные виды лишения свободы. Вслед за Уставом о ссыльных при­нимается Инструкция смотрителю губернского тюремного замка, которую можно расценивать как первый кодифицированный уго­ловно-исполнительный акт общего характера, т. е. применимый к различным учреждениям, где исполнялось лишение свободы. Затем в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных и Своде уч­реждений и уставов о содержащихся под стражею подробно регули­руются вопросы назначения, а также порядок и условия реализации практически всех видов лишения свободы (за исключением мест за-

146 Петренко Н. И. Организационно-правовые основы режима... С. 19; Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 2. С. 247.

147 Шабанов М. П. Ссылка и каторга в Западной Сибири в конце XVI — конце XIX веков. Дис. ... канд. ист. наук. Кемерово, 1998. С. 69

148

Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 2. С. 36.

ключения для военнослужащих и монастырских тюрем). В целом соответствующие правовые положения отвечают достижениям пени­тенциарной правовой мысли на то время.

Следует выделить, в частности, появление норм, четко отра­жающих цели лишения свободы: обеспечение безопасности общест­ва, нравственное исправление преступников (значение этого факта снижается, однако, тем, что соответствующая норма оказалась вклю­ченной не в Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, а в блок норм, регулирующих порядок и условия отбывания наказания в смирительном доме). Таким образом, устрашительная цель, при­сущая XVII-XVTII вв., смещается к частнопредупредительной и ис­правительной. Отражен более высокий уровень работы по исправле­нию арестантов, о чем свидетельствует, в частности, введение специ­альных листов поведения на каждого арестанта. При этом нравст­венное исправление основывается на религиозных началах, в испра­вительном процессе предусмотрена активная роль Общества попе­чительного о тюрьмах. Укрепляются правовые гарантии прав ли­шенных свободы. Усиливаются стимулы к правопослушному пове­дению арестантов в виде льготного исчисления срока наказания.

Совокупность принятых государством решений в рассмотрен­ный период создала концептуальную основу для развития этого ин­ститута в дальнейшем, а по ряду аспектов вплоть до настоящего вре­мени. Упорядочивается привлечение осужденных к труду в общих местах лишения свободы (помимо каторги), в частности, конкрети­зируется перечень работ, рекомендуемых для осужденных, им раз­решается заниматься по существу предпринимательской деятельно­стью с использованием собственных средств. В целом же уровень развития производства в местах лишения свободы еще не выходит за рамки кустарного масштаба, за исключением каторги. Происходит дальнейшее ограничение применения телесных наказаний, что свя­зано с общей тенденцией гуманизации уголовных наказаний. Значи­тельно более четко определяется правовое положение осужденных к различным видам лишения свободы, в частности, в Уложении 1845 г. указывается перечень конкретных прав, в которых осужден­ные ограничиваются.

мр**-.

224

Глава 3

Вместе с тем следует отметить необычайную сложность инсти­тута лишения свободы, которое осуществлялось: 1) в каторжных тюрьмах; 2) в помещениях арестантских рот гражданского ведомст­ва; 3) в рабочих домах; 4) в крепостях; 5) в смирительных домах; 6) в тюрьмах общего назначения (тюремных замках); 7) в арестных помещениях. При этом нужно также учесть довольно сложную сис­тему классификации осужденных в каждом из указанных учрежде­ний.

В результате для реализации предписанных правовых норм тре­бовалась огромная организационная работа, а также соответствую­щая материально-техническая база. Ни того, ни другого государство обеспечить оказалось не в состоянии. Поэтому на практике многие нормативные предписания не выполнялись, различия между поме­щениями арестантских рот, рабочими и смирительными домами, тюремными замками и арестными помещениями зачастую были ми­нимальными либо отсутствовали вообще, бытовые условия содер­жания осужденных в большинстве мест лишения свободы оценива­лись как неудовлетворительные. Имелись существенные проблемы с персоналом учреждений, поскольку еще не было выработано даже общих подходов к решению кадровых вопросов. Такое положение дало основание ученым-современникам рассматриваемого периода

149

говорить о «крайней деморализации наших тюрем» .

Однако несмотря на значительно более совершенную правовую базу, пенитенциарная политика Российского государства на практи­ке еще мало отличалась от предшествующего периода. В этой связи в литературе отмечается, что «правительство продолжало все-таки отодвигать карательную сторону каторжных работ на второй план и сводило ссылку к простому снабжению рабочими руками различных ведомств»150. Государство по-прежнему стремится извлечь пользу от эксплуатации труда осужденных практически по всем видам лише­ния свободы (не считая заключения в тюрьму и кратковременного ареста), о чем свидетельствуют, в частности, нормы об изъятии у них значительной части заработка и снижении, по сравнению со

Реформирование российского общества и эволюция...

225

149 150

Ядринцев Н. М. Русская община в тюрьме и ссылке. С. 344. Фельдштейн Н. Г. Ссылка. С. 143.

средним для места расположения места лишения свободы, размера этого заработка (хотя при этом нельзя не отметить некоторого сни­жения активности государства в использовании труда осужденных на возведении государственных сооружений).

Совокупность указанных выше и других недостатков в итоге привела к необходимости тюремной реформы. Можно констатиро­вать также, что теоретические достижения в правовых науках на­много опережали практическую деятельность пенитенциарных уч­реждений. Такая ситуация и в дальнейшем, в разной степени, будет сопровождать развитие института наказания в виде лишения свобо­ды в России. Различные виды лишения свободы в качестве альтер­нативных наказаний были включены в большинство санкций за со­вершение преступлений, в связи с чем создавались определенные сложности в правоприменительной практике, поскольку, как отме­чалось, различия между некоторыми видами лишения свободы были минимальными. Это стало результатом отсутствия предварительной научной экспертизы и тем более практической апробации. Как пи­шет С. Л. Гайдук, невозможно было рассчитывать на правильный учет государством соответствующей тяжести каждого преступления, если нередко одна и та же статья грозила четырьмя видами лишения свободы, начиная от ареста и кончая исправительно-арестантскими ротами . Можно отметить еще, что государство много внимания уделяет организационно-управленческим вопросам исполнения ли­шения свободы. В целом же первая половина XIX в. характеризуется вполне определенным формированием пенитенциарной политики Российского государства.

151

Гайдук С. Л. Лишение свободы в системе наказаний России XIX ве­ка. С. 86-87.

8 Зак. 3272

Буржуазная модернизация российского общества... 227