РЕВОЛЮЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭКСТРЕМИЗМ НАЧАЛА XX в. И ПОИСК НОВЫХ ПОДХОДОВ В ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ СФЕРЕ

269 Общественно-политическое развитие России к началу XX в. предопределялось углублением недовольства большой части россий­ского населения. Так, крестьянство не являлось субъектом политиче­ского властвования, составляя при этом подавляющее большинство населения (в конце XIX в.

146

ДрильД. А. Ссылка во Франции и России. С. 109.

1 Россия / Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. СПб 1898. С. 86.

Кравец И. А. Конституционализм и российская государственность в начале XX века. М., 2000. С. 51.

IL

Г

270

Глава 5

Острота противоречий, раздиравших российское общество, все чаще выливалась в открытый протест. Бурлило студенчество (весьма наглядно это показано, в частности, в записках жандармского гене­рала А. Спиридовича, который расследовал несколько политических дел, связанных со студентами3). Резко возросло влияние на ход об­щественного развития рабочего движения (численность рабочего класса на рубеже веков составляла уже почти 10 млн человек4), ха­рактерной особенностью которого в этот период было сочетание экономических и политических требований, создание профессио-нальных союзов, различных партий, других политических органи-t заций, требовавших демократических преобразований. Знаковым событием, на наш взгляд, был съезд земских деятелей, происходив­ший в Петербурге 7-9 ноября 1904 г.5 Участники съезда были из­бранными населением, и, несмотря на то, что выборы гласных про­ходили, как известно, на основе неравного избирательного права, они в достаточно высокой степени (на тот период времени) отража­ли общественное мнение.

Революционное движение и политический экстремизм...

271

Спиридович А. Записки жандарма. Репринтное воспроизведение из­дания 1830 г. М., 1991. С. 81-97.

4 История государства и права России / Под ред. И. П. Титова. М 1999. С. 223.

5 История России. XX век / Отв. ред. В. П. Дмитренко. М., 1998. С. 30-31.

ственного спокойствия 1881 г., гарантировать неприкосновенность личности, утвердить веротерпимость6.

В конце 1905 — начале 1906 г, различные информационные до­кументы, в частности, телеграммы прокуроров окружных судов ми­нистру юстиции, пестрят сведениями о революционных событиях в различных городах России7. Протестная волна охватила даже поли­цейских, правда, низовых звеньев8. Об остроте социально-политического кризиса в России, усугубленного вступлением России в Первую мировую войну, может свидетельствовать чехарда в пра­вительственных назначениях накануне падения империи. Так, в те­чение 1916 г. сменилось 4 министра сельского хозяйства, 3 военных министра, были заменены 43 высших представителя власти в губер­ниях9. Тем не менее, по воспоминаниям С. Ю. Витте, царь заявил, что он на представительный образ правления никогда не согласит­ся10 (в дальнейшем император под давлением складывающихся об­стоятельств вынужден будет изменить эту точку зрения").

i

-—•^^^•"Ч,.,

6 Там же. С. 31.

7 См., например: РГИА. Ф. 1276. Оп. 1. Д. 102; Ф. 140. Оп. 2. Д. 182 и

ДР а

Анисимов Н. Н. Тайная политическая полиция самодержавия и рос­сийская социал-демократия. Дис. ... докт. ист. науке; Екатеринбург, 1992. С. 104 и др.

9 Кризис самодержавия. 1895-1917. Л., 1984. С. 627.

10 Витте С. Ю. Воспоминания. В 3-х т. М., 1960. Т. 2. С. 334-335.

11 Бородин А. П. Реформа Государственного совета 1906 года// Во­просы истории. 1999. № 4-5. С. 82-83 и др.

Г

272

Глава 5

штат общей и политической полиции12. В 1902-1903 гг. в крупных городах были образованы специальные органы политического сыс­ка— розыскные отделения (позже они были переименованы в ох­ранные отделения)13. Несколько позднее в целях координации их деятельности были созданы районные охранные отделения, каждое из которых руководило деятельностью охранных отделений в не-, скольких губерниях. Правительство принимает в дополнение к это*' му решение об увеличении жалованья некоторых категорий поли­цейских чинов14. К 1905 г. Положение о мерах к охранению государ­ственного порядка и общественного спокойствия 1881 г. и Положе­ние о военном положении 1892 г. действовали на территории, где проживало 117 млн человек15.

Такой подход привел к увеличению числа политических аре­стантов, что явилось характерной чертой пенитенциарной политики государства в самом начале XX в.

Кроме того, государство усилило контроль за изданием и рас­пространением книг, в негативном Свете характеризующих положе­ние в российских местах лишения свободы. В этом отношении ха­рактерен пример с запретом на распространение выпущенной без ведома властей книги П. Лаббе «Остров Сахалин. Путевые впечат-

Революционное движение и политический экстремизм... 273

ления»17 (по сути дела, повторился опыт с ранее указанной нами книгой А Кюстина «Николаевская Россия в 1839г.», также запре­щенной тогда российскими властями).

В этом же ряду следует назвать разработку и принятие нового уголовного закона — Уголовного уложения 1903 г.18, которое в рас­сматриваемый период весьма характерно отражало особенности не только карательной, но и пенитенциарной политики. По мнению В. А. Балыбина, «толчком, который вынудил царизм ускорить раз­работку нового уголовного закона, была революционная ситуация 1879-1990 гг.» и соответственно попытка таким образом защитить существующий государственный строй19. Такая позиция в литерату­ре подвергается сомнению. Например, А. А. Пушкаренко пишет о том, что основополагающее решение об общем пересмотре Уложе­ния о наказаниях уголовных и исправительных 1845г. (с после-| дующими изменениями) и внесении затем проекта нового Уложения i на утверждение в законодательном порядке было принято императо­ром еще в июне 1875 г., т. е. задолго до возникновения новой рево­люционной ситуации20.

На наш взгляд, даже с учетом времени написания работ указан-; ных авторов (соответственно 1977 и 1994 гг.), когда в первом случае «революционная заданность» присутствовала практически во всей советской исторической литературе, где содержались оценки цариз­ма, В.

См., например: РГИА. Ф. 1276. Оп. 1. Д. 4 и др.

ГАРФ. Ф. 102. Делопр. 2. Оп. 262. Д. 16. Л. 1-5; Реент Ю. А. Общая

и политическая полиция России (1900-1917гг). Рязань, 2001. С. 200.

122.

15 16

Реент Ю. А. Общая и политическая полиция России (1900-1917 гг.).

История государства и права России / Под ред. И. П. Титова. С. 234. ГАРФ. Ф.102. Оп. 99. Д. 5. Л. 178, 181, 184, 214 и др.

17 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 102. Д. 316. Л. 12; Лаббе П. Остров Сахалин: Пу-•тевые впечатления / Пер. с фр. М., Изд-е М. В. Клюквина, 1903.

18 Уголовное уложение 1903г.// Российское законодательство X-JXX веков. Т. 9. М., 1994. С. 271-320.

19 Балыбин В. А. К истории Уголовного уложения 1903г. в России// [Вестник МГУ. Серия «Право». 1977. № 11. С. 124.

20 Введение к Уголовному уложению 1903г.// Российское законода­тельство Х-ХХ веков. Т. 9. М., 1994. С. 246.

т

Т

л

274

Глава 5

виды преступлений — значительно позже или вообще оказались не введенными в действие из-за событий 1917 г.)21.

Как справедливо отмечает В. М. Клеандрова, главы Уголовного уложения об ответственности за бунт против верховной власти, о преступных деяниях против священной особы императора и членов императорского дома, о государственной измене, о смуте были вве­дены в действие в условиях бурного развития революционной борь­бы накануне и в годы первой русской революции22. Формально же, в соответствующем решении Госсовета о введении в действие Уложе-\ ния, акцента на этом, разумеется, не делалось23. Соответственно за * совершение указанных преступлений предусматривались довольно суровые наказания — смертная казнь, каторжные работы, заключе­ние в крепости на длительные сроки.

Такое развитие событий не могло быть случайным — самодер­жавие явно не хотело уступать своих позиций, основанных на при­вилегированном положении представителей высших сословий. Да­лее, раскрывая эти вопросы в контексте развития пенитенциарной политики Российского государства, мы покажем, что подобный под­ход имел место и в отношении мест лишения свободы.

Охарактеризованное общественно-политическое состояние в России весьма противоречиво сказывалось на развитии пенитенци­арной политики. С одной стороны, Россия заявляла о приверженно­сти многим европейским ценностям, и в этом смысле можно отме­тить попытки внедрить одиночное заключение в тюрьме, о чем ниже речь пойдет подробнее. С другой стороны, усиление уголовных ре­прессий, и прежде всего в отношении посягательств на государство, и соответствующее ужесточение условий содержания для политиче­ских преступников (прежде всего в смысле изоляции от общества, а не в бытовом плане), а также неудовлетворительные условия во мно­гих пенитенциарных учреждениях шли вразрез с указанными выше декларациями.

Революционное движение и политический экстремизм... 275

Как следствие такой пенитенциарной политики стало расти чис­ло осуждаемых в каторгу, что хорошо видно по следующим цифрам: если в 1907 г. численность каторжан составляла 7779 человек, то в 1908 г. — 12 591 человек, в 1909 г. — 20 936 человек, а в 1912 г. уже 32 ООО24. Большую их часть составляли политические преступники.

Нужно также иметь в виду, что в связи с участием России в Первой мировой войне внимание к внутренним проблемам в по­следние годы самодержавия некоторым образом уменьшилось. Это касалось и пенитенциарной политики.

Вместе с тем расширение в обществе либеральных идей стиму­лировало поиск новых подходов в пенитенциарной политике, имея в виду вопросы назначения и исполнения наказаний, связанных с ли­шением свободы. Так, идея принудительного (обязательного) труда, изначально присущая только наказанию в виде ссылки в каторжные работы, была воспринята как законодателем, так и учеными в каче­стве необходимого средства исправления. Однако в ссылке в катор­гу, как мы отмечали, труд уже не мог быть эффективным в таком качестве, а в иных местах заключения для обязательного труда не были созданы подходящие условия. Возникла в определенной мере тупиковая ситуация. Выход из нее, как и вообще из создавшегося кризиса системы мест лишения свободы в России, мог и должен был проясниться с принятием нового уголовного закона.

Однако процесс разработки и принятия Уголовного уложения оказался чрезвычайно долгим и сам по себе также отражал кризис­ное состояние российской пенитенциарной системы. В состав Коми­тета и редакционной комиссии по составлению проекта входили та­кие известные ведущие российские ученые-пенитенциаристы и спе­циалисты, как Н. С. Таганцев, И. Я. Фойницкий, Н. А. Неклюдов, Э. В. Фриш, Г. Г. Савич, Э. Ю. Нольде и др25. Общая часть проекта Уголовного уложения была разработана в основном Н. С. Таганце-вым, которого в литературе относят к представителям классической

21 РГИА. Ф. 1151. Оп. 16. Д. 23; Комментарий к Уголовному уложению 1903 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 9. М., 1994. С. 272.

22 История государства и права России / Под ред. И. П. Титова. С. 239.

23 РГИА. Ф. 1151. Оп. 16. Д. 23.

24 Гран П. К. Каторга в Сибири. СПб., 1913. С. 4.

25 Комментарий к Уголовному уложению 1903 г. // Российское законо­дательство Х-ХХ веков. Т. 9. М., 1994. С. 273.

Г

276

Глава 5

теории наказания26. Это обстоятельство, как нам представляется, имело определенное влияние, в частности, на то, что в Уголовном уложении сохранилось довольно суровое наказание в виде ссылки в каторжные работы, хотя и со сниженными сроками заключения. И. Я. Фойницкий же принадлежал к социологическому направле­нию27, и он полагал, что к разного рода наказаниям необходимо применять и разные меры уголовного воздействия; этот подход, ви­димо, и позволил оставить по-прежнему сложную лестницу наказа­ний, связанных с лишением свободы. В связи с этим, к слову говоря, мы не можем согласиться с мнением, что карательная политика Рос­сийской империи основывалась исключительно на классической теории наказания28.

Отчасти (возможно, в основном) по указанной причине в объяс­нительной записке к проекту Уголовного уложения, представ­ленному редакционной комиссией, наблюдается неопределенность и противоречивость в важнейшем вопросе, связанном с целями нака­зания: в одних случаях акцент делается на устрашение, а в других — на исправление. Такое положение отражало вместе с тем неопреде­ленность и пенитенциарной политики, поскольку ее содержание в значительной степени предопределялось позицией государства (в данном случае законодателя) по поводу задач уголовного наказания вообще и лишения свободы прежде всего.

В связи с этим В. В. Пржевальский, сопоставляя проект Уголов­ного уложения с воззрениями на* цели наказания: «Редакционная комиссия то заявляет, что наказание имеет своей целью исправление преступников и дает даже одному из его родов, назначаемому за весьма суровые правонарушения, название "исправительного дома", то вдруг говорит, что известный род наказания (каторга) преследует по преимуществу карательные, а не исправительные цели. Следова-

26 Пушкаренко А. А. Введение к Уголовному уложению 1903 года// Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 9. С. 249.

27 Курс советского уголовного права / Отв. ред. Н. А. Беляев, М. Д. Шаргородский. Часть Общая. Л., 1970. Т. 2. С. 648.

28 Ной И. С. Сущность и функции уголовного наказания в советском го­сударстве. Саратов, 1973. С. 11; Курс советского уголовного права / Отв. ред. Н. А. Беляев, Н. Д. Шаргородский. Т. 2. С. 35.

Революционное движение и политический экстремизм... 277

тельно, одно из двух: или комиссия противополагает карательные цели исправительным, не считая, значит, исправление "карательной целью", т. е. целью наказания; или комиссия допускает, в некоторых случаях, наказание как неизбежную кару, как абсолютное социаль­ное возмездие, независимо от достижимости каких-либо утилитар­ных результатов... комиссия то совершено основательно признает, что наказание не должно деклассировать преступника, навсегда вы­бивать его из социальной колеи, и вводит ввиду этого реабилита­цию, отменяет пожизненное лишение прав, то, в явное нарушение принятого ею основного взгляда, вдруг, ни с того ни с сего обяза­тельно присоединяет к многим наказаниям (каторге, поселению, ис­правительному дому, тюрьме при имущественных и должностных преступлениях) лишение прав на известный срок и по отбытии уго­ловного наказания, независимо от мотивов, во имя которых действо­вал виновный, и таким образом препятствует реклассации осужден­ного»29.

Двойственность позиции редакционной комиссии привела к то­му, что в Уголовном уложении 1903 г. не оказалось ни одной нормы, где определялись бы цели наказания, его задачи и основные принци­пы исполнения. В целом же дух нового уголовного закона был пре­допределен не столько учеными-разработчиками, сколько государс­твенными политиками, которые на рубеже двух столетий больше склонялись прежде всего к устрашающей роли наказания. Так, по мнению Особого присутствия соединенных департаментов Госсове­та, где проект Уголовного уложения проходил последнюю, наиболее важную экспертизу, «лестница наказаний, являясь орудием, кото­рым государство ведет борьбу с преступностью, должна удовлетво­рять многим условиям; заключающиеся в ней наказания, содействуя исправлению лиц, виновных в преступлениях (лишь содействуя, а не имея это основной задачей. — И. У.), должны, вместе с тем, уст­рашать всех помышляющих вступить на путь преступности; в то же время они должны отвечать чувству справедливости; не будучи жес­токи, они не должны, однако, своею слабостию возбуждать пред-

29

Пржевальский В. В, Проект Уголовного уложения и современная наука уголовного права. СПб., 1897. С. 28-29.

Г

278

Глава 5

ставления о легкости последствий преступных деяний»30. В том же ключе можно расценивать и мнение Особого присутствия, согласно которому осужденные в каторжные работы должны быть заняты на работах, «требующих значительного напряжения физических сил» (преимущественно в рудниках), чем осужденные к другим видам лишения свободы31. Элемент устрашения содержится уже в ст. 1 окончательной редакции Уголовного уложения: «Преступным при­знается деяние, воспрещенное во время его учинения под страхом т наказания»32. Об акценте на устрашение свидетельствует и струкгу-' . ра самой лестницы наказаний, которая начинается с самых суровых * наказаний.

О двойственности говорит и нерешительность разработчиков в вопросе о введении одиночного заключения. При его обсуждении были высказаны две взаимоисключающие точки зрения:

1) одиночное заключение необходимо распространить на все места заключения, как наиболее целесообразную форму лишения свободы, или, по крайней мере, придать ему широкое распростране­ние;

2) одиночное заключение не должно быть вовсе принято в рус­скую карательную систему, так как оно не соответствует условиям русской жизни и русскому народному характеру, крайне вредно от­ражается на здоровье осужденных и влечет значительное увеличение издержек на постройку тюрем33. .

Однако доводы второго варианта были признаны неудовлетво­рительными. Особое присутствие отмечало при этом, что, «конечно, нельзя утверждать, чтобы введение одиночного заключения всегда и безусловно гарантировало исправление заключенных, но во всяком

30 Журнал Особого присутствия Государственного совета, высочайше учрежденного для обсуждения проекта Уголовного уложения. СПб., 1902.

С. 7-8.

31 Там же. С. 8; Уголовное уложение с рассуждениями, на коих оно ос­новано. С. 155.

32 Уголовное уложение 1903г.// Российское законодательство X-XX веков. Т. 9. М., 1994. С. 271.

33 Уголовное уложение с рассуждениями, на коих оно основано. С. 132.

Революционное движение и политический экстремизм... 279

случае несомненно, что при крайних сроках лишения свободы если и можно пытаться иметь какое-либо влияние на арестанта, то лишь при системе полного отделения его от других соарестантов и при возможной в этом случае индивидуализации мер исправления... за­ключение общее и одиночное, по тяжести связанных с ним лишений, настолько между собой различны, что являются, в сущности, двумя совершенно особыми видами наказаний, из коих, без всякого нару­шения справедливости, одно не может быть заменено другим»34.

Между тем эффективность одиночного тюремного заключения подвергалась сомнению еще с того времени, когда прошла волна эйфории от практики его применения в Америке, где, к слову говоря, эта система так и не нашла широкого распространения. Так, П. Д. Калмыков писал, что условия одиночного заключения, «отда­ляя осужденного от сообщества людей, поселяют чувство одиночест­ва, вредное для него при переходе в общество... не представляют достаточных данных для суждения о нравственном исправлении осужденных»35. По словам С. К. Гогеля, системе одиночного заклю­чения «не удается вовсе исправлять», поскольку оно расслабляет арестантов физически, погашает в них остатки энергии, и о «воз­вращении в рады нормального общества и думать трудно»36. А. Д. Марголин, ссылаясь на практику одиночного заключения во французской тюрьме «Fresnes», где при наличии отличных бытовых условий содержания (водопровод, парк для прогулок, вентиляция, свежая пища и др.) наблюдалось относительно большое число само­убийств и помешательств, писал, что «один год, а иногда два-три года одиночного заключения являются слишком продолжительны­ми, более чем достаточно — три-шесть месяцев»37. Ф. М. Дос­тоевский писал, что «знаменитая келейная система достигает только ложной, обманчивой, наружной цели. Она высасывает жизненный

Там же. С. 133, 141.

35 Калмыков П. Д. Учебник уголовного права: Части Общая и Особен­ная. М., 1866. С. 312.

36 Гогель С. К. Роль общества в деле борьбы с преступностью. СПб., 1906. С. 77-79.

37 Марголин А. Д. Из области уголовного права. Киев, 1907. С. 54.

1

280

Глава 5

сок у человека, нервирует его душу, ослабляет ее, пугает ее, и потом нравственно иссохшую мумию, полусумасшедшего представляет как образец исправления и раскаяния»38.

А вот что писал об этом известный исследователь российских тюрем прошлого века Н. М. Ядринцев: «В долгосрочном уединенном заключении тоска и мысль о безысходности может довести человека до положительного изнеможения, до потери всякой нравственной силы, до животной покорности и отупения. Это называется, на языке экспериментаторов одиночного заключения, "усмирением и приве-дением к раскаянию" личности. В этом состоял апофеоз одиночного исправления, до которого старались довести преступника европей­ские и американские тюремщики — теоретики, творцы филадель­фийской системы. Но легко заметить, что это так называемое ис­правление есть на самом деле просто результат физического ослаб­ления человека и доведения его до болезненного, изнуренного со­стояния. Раз доведенный до такой покорности, субъект, потерявший всякую силу и энергию, становится на самую жалкую ступень суще­ствования: он теряет самую лучшую из черт человеческого характе­ра — свою самобытность, наклонность к независимости, к инициа­тиве, и делается забитым, бессмысленным рабом, не способным ни к какой энергичной деятельности... Не обесчеловечивание это, скорее,

личности?»39

Тем не менее в окончательной редакции Уголовного уложения одиночное заключение нашло место (ст. 18, 20)40, что лишний раз подтверждает склонность законодателя прежде всего к устрашающей цели наказания. Подчеркнем, что, говоря об одиночном заключении, мы отделяем его от системы разъединения арестантов на ночь — эта система соответствовала передовым пенитенциарным идеям того времени, и вопрос об ее применении активно обсуждался при разра­ботке проекта Уголовного уложения. Было предложено ввести соот-

Революционное движение и политический экстремизм... 281

ветствующие нормы в закон. Однако верх взял здравый смысл, свя­занный с нереальностью подобного устройства мест заключения, поскольку это потребовало бы огромных затрат и наверняка повто­рило бы печальный пример «разлада закона с практикой Уложения 1845 г.»41. Особое присутствие Госсовета, не желая все же отходить от передовых пенитенциарных идей, пошло на осторожный вариант, предписав министру юстиции принять надлежащие меры:

а) для устройства в каторжных тюрьмах и исправительных до­мах приспособления для разобщения осужденных на ночь, а в ис­правительных домах — и на свободное от работы время;

б) для устройства в исправительных домах необходимого числа камер одиночного заключения;

в) для переустройства тюрем по системе одиночного заключе-

42

ния .

В текст самого Уголовного уложения к ст. 1 были приняты поз­же следующие соответствующие примечания:

1. Содержащиеся в каторжных тюрьмах разобщаются на ночь, если имеются необходимые к тому приспособления.

2. Приговоренные к заключению в исправительном доме, во вре­мя содержания их в общем заключении, разобщаются на свободное от работы время и на ночь, если имеются необходимые к тому при­способления.

3. Лица мужского пола, в случае направления их на работы вне исправительного дома, отбывают оные отдельно от вольнонаемных.

4. В крепостях преступники разобщаются на ночь, если имеются необходимые к тому приспособления43.

В отношении одиночного заключения никаких оговорок законо­датель не сделал, подразумевая, что это требование должно выпол­няться неукоснительно. Однако и с указанными примечаниями, как

С. 9-10.

40

38 Достоевский Ф. М. Записки из мертвого дома. М., 1984. С. 14.

39 Ядринцев Н. М. Русская община в тюрьме и ссылке. СПб., 1872.

Уголовное уложение 1903 г. // Российское законодательство X-XX веков. Т. 9. М., 1994. С. 278.

42

Уголовное уложение с рассуждениями, на коих оно основано. С. 140.

Журнал Особого присутствия Государственного совета, высочайше учрежденного для обсуждения проекта Уголовного уложения. С. 9.

Уголовное уложение 1903г.// Российское законодательство X-XX веков. Т. 9. С. 275.

282

Глава 5

Революционное движение и политический экстремизм... 283

показала практика, нормы о разъединении арестантов на ночь и в свободное от работы время, а также одиночное заключение, так и остались невыполненными. И в этом смысле законодатель (в лице Особого присутствия Госсовета) противоречил сам себе, поскольку, заявляя, с одной стороны, о «достижении возможно полного соот­ветствия между уголовными запрещениями и условиями действи­тельной жизни» и полагая «безусловно обязательным» устройство отдельных «ночных камер» во вновь строящихся тюремных зданиях, «хотя бы это и увеличило стоимость построек»44, он, с другой сторо­ны, вводит нормы, которые заведомо невыполнимы (рост тюремного населения, переполненность существующих мест лишения свободы, нехватка финансовых средств и др.). Причем Госсовет не мог не знать об этом; о плохом состоянии тюремной системы периодически сообщало ГТУ, которое в связи с этим выступило против включения норм о ночном разъединении арестантов и одиночного содержания, на что мы ранее уже обращали внимание.

Тем не менее решение было принято, и оно тут же вызвало ряд критических замечаний. Так, Г. Г. Евангулов писал, что «изменению этому (разъединение на ночь и одиночное заключение. — И. У) едва ли не суждено остаться на бумаге... Даже новые исправительные арестантские отделения и тюрьмы строятся по казарменному типу, с ограниченным числом одиночных камер. Таким образом, пенитен­циарная реформа, предположенная новым Уложением, сведется, ве­роятно, на практике к переименованию исправительных арестант­ских отделений в исправительные дома и тому, что суд будет назна­чать виновным заключение в тюрьме по расчету одиночного заклю­чения»45. О «полной неприспособленности российских тюрем к оди­ночному заключению» писал Г. Е. Колоколов46. Известный профес­сор Лионского университета Р. Гарро также отмечал несоответствие предусмотренной Уголовным уложением карательной системы су-

ществующему положению, что, по его мнению, не позволяло реали­зовать эту систему в короткий срок47.

Приведем еще мнение А. Д. Марголина, который писал, что «одиночная система заключения существует пока лишь на страни­цах нового кодекса— в жизни практическое проведение ее будет... исключительным — ввиду скудости средств и ввиду отсутствия ши­рокой инициативы у нашей тюремной администрации»48. Аналогич­ной позиции придерживался С. П. Мокринский49. Жизнь показала, что так и случилось. Тем не менее нормы, регулирующие лишение свободы по Уголовному уложению 1903 г., представляют собой са­мостоятельный интерес, поскольку позволяют выявить и уточнить тенденции развития этого аспекта пенитенциарной политики.

В соответствии с новым уголовным законом лестница наказа­ний, связанных с лишением свободы, выглядела следующим обра­зом: 1) каторга; 2) заключение в исправительном доме; 3) заключе­ние в крепости; 4) заключение в тюрьме; 5) арест50. По сравнению с Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. пере­чень видов лишения свободы сократился, однако и пять видов по сравнению с уголовным законодательством других стран представ­ляется преувеличенным. В связи с этим А. Д. Марголин писал: «Ис­правительный дом и тюрьма в европейских странах почти нигде не существуют вместе. Где критерии их разделения? Редакционная ко­миссия оправдывает: для долгосрочного заключения более подходя­ще общее содержание, а для краткосрочного — в виде одиночного заключения... Однако различия не столь уж существенны... И поэто­му несравненно целесообразнее было бы безвозвратно пожертвовать исправительными арестантскими отделениями, не создавая их сур­рогат в виде исправительного дома, а ограничиться лишь тюрь­мою... Заключение в крепости также может быть вычеркнуто без

44 Уголовное уложение с рассуждениями, на коих оно основано. С. 132.

45 Евангулов Г. Г. Уголовное уложение. СПб., 1903. С. 27.

46 Колоколов Г. Е. Новое Уголовное уложение. Толкование и критиче­ский разбор. М., 1914. С. 7.

Комментарий к Уголовному уложению 1903 г. // Российское законо­дательство Х-ХХ веков. Т. 9. С. 226.

48 Марголин А. Д. Из области уголовного права. С. 53.

49 Мокринский С. П. Наказание: его цели и предположения. М., 1902. С. 132.

50 Уголовное уложение 1903г.// Российское законодательство Х-­ХХ веков. Т. 9. С. 278-279.

Г

• яг»

284

Глава 5

особенного ущерба для карательной системы. Взамен этого можно было бы придумать максимальный срок ареста— хотя бы до 6 лет»51.

Мы полагаем, что данное предложение было достаточно резон­ным. К этому следует добавить, что условия содержания в каторж­ных тюрьмах по внешним признакам мало отличались от собствен­но тюремных помещений; то же касается и арестных помещений. Поэтому все эти виды лишения свободы можно было бы объеди-i нить, проведя необходимые различия по режиму содержания; это, \ как известно, и было реализовано, хотя и в других формах и при со-\ вершенно других социально-экономических условиях, в УК РСФСР 1960 г. и НТК РСФСР 1970 г., о чем подробнее речь впереди. На­помним, что одной из причин включения усложненной лестницы лишения свободы является усилившееся влияние социологического направления теории наказания, представители которого входили в состав разработчиков проекта Уголовного уложения (И. Я. Фой-ницкий, Н. А. Неклюдов и др.)52.

Согласно ст. 16 Уголовного уложения каторга назначалась без срока (за особо тяжкие преступления) или на срок до пятнадцати лет53. Приговоренные должны были размещаться в каторжных тюрьмах, в общем заключении, и подвергаться принудительным тяжким работам как в помещениях тюрем, так и вне их. По отбытии каторжных работ осужденные переводились на поселение в предна­значенные для этого местности; как видно, принцип отбывания дан­ного вида лишения свободы остался прежним54. Осужденные к ка­торге без срока по истечении пятнадцати лет, а осужденные к сроч­ной каторге по истечении двух третей определенного им срока, в случае одобрительного их поведения, могли быть переведены на по­селение55. В дальнейшем, по истечении десяти лет и также в случае

Марголин А. Д. Из области уголовного права. С. 53-55 Полубинская С. В. Цели уголовного наказания. М., 1990. С. 10.

Уголовное уложение 1903г.// Российское законодательство X-XX веков. Т. 9. С. 278.

Революционное движение и политический экстремизм... 285

одобрительного поведения, они могли быть освобождены и от посе­ления (ст. 23)56. В сравнении с Уложением о наказаниях уголовных и исправительных рассматриваемое наказание претерпело сущест­венные изменения. Во-первых, значительно упрощено название (ра­нее было: «лишение всех прав состояния и ссылка в каторжные ра­боты»). Во-вторых, упразднено деление каторжных работ на степени (было семь степеней). В-третьих, исключено телесное наказание, с которого раньше начиналась реализация ссылки в каторгу. В-четвертых, произошло сокращение максимального фиксированно­го срока наказания (было до двадцати лет), исключено вечное посе­ление после отбытия каторжных работ. В-пятых, значительно со­кращен перечень лишаемых прав осужденного.

Все эти новеллы вобрали в себя произошедшие за полвека изме­нения в жизни российского общества, к числу которых нужно отне­сти прежде всего увенчавшееся успехом движение за отмену телес­ных наказаний, крестьянскую реформу, которые, в свою очередь, отражали распространение в России либерально-гуманистических идей, предполагающих раскрепощение личности человека, уважения его права на свободу, человеческое достоинство и личную неприкос­новенность.

Такое положение не могло не повлиять на еще один очень важ­ный аспект пенитенциарной политики, связанный с правовым по­ложением лишаемых свободы, и прежде всего это касается каторги, где, как мы отмечали, предусматривался наибольший объем ограни­чений для осужденного. Теперь статус заключенного стал регулиро­ваться более конкретно, что, безусловно, можно отнести к положи­тельным шагам, поскольку это сужало возможности произвола уго­ловно-исполнительных органов. Мы расцениваем это как заметный шаг в развитии пенитенциарной политики государства рассматри­ваемого периода.

Так, в ст. 30 Уголовного уложения приговоренный к каторге, заключению в исправительном доме и заключению в тюрьме (с ли­шением прав состояния) указывался совершенно конкретный пере-

Там же.

Там же. С. 278, 280-281.

56

Там же. С. 279.

Г

286

Глава 5

чень прав, которых осужденный лишался или в которых ограничи­вался57. В частности, утрачивались следующие права: 1) участвовать в постановлениях и выборах сословных собраний и быть избирате­лем или избираемым в земских, городских или общественных соб­раниях; 2) состоять на государственной, сословной, земской, городс­кой или общественной службе; 3) состоять на службе в армии или во флоте; 4) занимать церковные должности; 5) выбирать промысловые свидетельства на ряд торговых предприятий; 6) быть опекуном или попечителем; 7) быть начальствующим, воспитателем или учителем в общественном или частном учебном заведении; 8) быть третей­ским судьей, а также членом конкурсного управления или админи­страции, присяжным попечителем, присяжным заседателем, при­сяжным поверенным или поверенным по делам, производящимся в государственных, сословных, земских, городских или общественных установлениях; 9) быть свидетелем при договорах или актах, тре­бующих свидетельской сказки. Указанные права могли быть восста­новлены по прошествии определенного срока после освобождения (от 5 до 10 лет), за исключением случаев, когда тому препятствовали специальные установления. Кроме того, уточняются некоторые имущественные права осужденных, а также ограничения осужден­ных в выборе места жительства58. •

Мы расцениваем указанные положения как одно из главных достоинств нового российского уголовного законодательства, позво­ляющего говорить об укреплении* гарантий прав осужденных, по­скольку за пределами отмеченных ограничений осужденные не мог­ли более ограничиваться в своих правах (при этом мы не оцениваем целесообразность ограничений — это предмет специального иссле­дования). Обратим внимание на то, что отмеченная нами выше не­избежность отмирания каторжных работ в том виде, в котором они были закреплены в Уложении 1845 г., подтверждается тем, что в Уголовном уложении наказание в виде каторги уже мало чем отли­чается от заключения в исправительном доме или тюрьме. Регули­рование в Уголовном уложении иных видов наказания, связанных с

I

Революционное движение и политический экстремизм... 287

лишением свободы (заключение в исправительном доме, крепости, тюрьме, арест) мы рассматривать здесь не будем, поскольку основ­ные их особенности ранее уже отмечены.

В целом можно констатировать, что Уголовное уложение 1903 г. было «крупным событием первостепенной важности» в российском праве того времени (И. Г. Щегловатых). Вместе с тем нельзя не со­гласиться с П. П. Пусторослевым, когда он пишет, что этот закон составлен «бюрократическим путем: безо всякого участия предста­вителей русского народа»59. Мы особо подчеркиваем это потому, что во многих других странах над подобными законопроектами уже давно работали представительные органы власти. О неоправданно усложненной лестнице наказаний и несоответствии ее реальному состоянию тюремной системы в России мы подробно рассмотрели выше. Здесь еще добавим, что в этом вопросе Уголовное уложение в принципе ненамного продвинулось вперед по сравнению с Уложени­ем о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., тем более что имелся положительный, оправдавший себя опыт других стран. По-прежнему ряд норм был нереализуем, хотя Особое совещание Госсо­вета (инстанция, предшествующая Особому присутствию, для обсу­ждения Уголовного уложения) высказывалось о том, чтобы «сообра­зить проектированную систему наказаний с точки зрения ее практи-

60

ческой осуществимости»

Нам представляется серьезным упущение, заключающееся в от­сутствии норм, определяющих цели, задачи наказания, и прежде всего лишения свободы, как наиболее употребляемого, и принципов его исполнения. Если отсутствие таковых норм в Уложении 1845 г. можно объяснить и тем, что такой закон в России создавался впер­вые, и тем, что в России к тому времени еще не сложилась наука уголовного права, то к концу века этих причин уже не было; более того, ряд российских ученых-криминалистов имели международное признание (И. Я. Фойницкий, Н. С. Таганцев, Н. А. Неклюдов,

57 Там же. С. 281.

58 Там же. С. 281-282.

Пусторослев П. П. Русское уголовное право. Общая часть Юрьев 1907. С. 74.

Журнал Особого совещания при Государственном совете для пред­варительного рассмотрения проекта Уголовного уложения. С. 7.

"^^^^№ч

288

Глава 5

Революционное движение и политический экстремизм...

289

Н. Д. Сергеевский и др.). Кроме того, вполне справедлив упрек П. П. Пусторослева по поводу того, что в Уголовном уложении не нашел применения «новейший институт» в виде «испытания пре­ступника» (условное осуждение)61.

К этому можно добавить неоправданно слабое развитие инсти­тута условно-досрочного освобождения. Есть достаточно серьезные основания согласиться с критикой нового уголовного закона Н. Н. Полянским в части назначения наказаний за государственные преступления, имея в виду фактически поставленную на первое ме­сто цель охраны государственной власти, а не прав граждан («отсут­ствие каких бы то ни было норм, направленных к ограждению поли­тических прав народа»62).

Между тем, как мы отмечали, новое уголовное законодательство мало изменило реальную ситуацию в пенитенциарной системе Рос­сии. Последняя в значительной степени развивалась сама по себе. Часть установлений Свода учреждений и уставов о содержащихся под стражею устаревали и Главное тюремное управление (переве­денное в 1895 г. из МВД в Минюст), видимо, не решаясь больше ввязываться в борьбу с законодательными органами, которым оно уже проиграло, издает один за другим циркуляры, регулирующие различные стороны исполнения и отбывания наказания в виде ли­шения свободы (№ 1885 от 6 июня 1900 г. — о требованиях, предъ­являемых к сукну, из коего шьется арестантская одежда; № 4 от 22 мая 1910г.— о содействии ь трудоустройстве освобожденных арестантов и др.). В 1909 г. принимается закон об условно-досрочном освобождении и тем самым некоторым образом устраня­ется один из недостатков Уголовного уложения 1903 г. Уже в сле­дующем, 1910 г. условно-досрочно были освобождены 12 353 чело­века, в 1911 г. — 14 040, в 1912 г. — 11 544 человека63.

61 Пустороспев П. П. Русское уголовное право. Общая часть. С. 75.

62 Полянский Н. Н. Русское уголовное законодательство о стачках и другие статьи по уголовному праву. М., 1912. С. 245-246.

63 Лучинский Н. Ф. Краткий очерк деятельности Главного тюремного управления за первые XXXV лет его существования (1879-1914 гг.). СПб., 1914. С. 72.

Специального внимания заслуживает положение из отчета ГТУ за 1910г., где говорилось, что требования гуманного отношения к заключенным необходимы в интересах самого общества, ибо поте­рявший в результате «нечеловеческих условий» содержания, здоро­вье и трудоспособность арестант превращается в обузу для общест­ва, а ущербный нравственно — представляет опасность для государ­ства. Подобные мысли встречаются в документах тюремного ведом­ства неоднократно (ранее мы приводили пример с Инструкцией смотрителю губернского тюремного замка, а также Уставом С.-Петербургского смирительного дома; можно добавить еще Общие узаконения об исполнении тюремными надзирателями их служеб­ных обязанностей 1888 г., где надзирателям предписано обходиться с арестантами «спокойно, сдержанно и справедливо»), из чего мож­но сделать вывод (конечно, с известной долей условности), что тю­ремное ведомство России стремилось вести работу вполне в духе передовых (гуманистических) пенитенциарных идей и в этом даже в некотором смысле опережало законодателя. Очевидно, такое «смяг­ченное» отношение к арестантам (опять же — относительно смяг­ченное!) дало основание Н. И. Петренко утверждать, что фактически режимные условия отбывания наказания, связанного с лишением свободы, в местах заключения в России «оставались нетяжелыми, в значительной степени уступая по строгости режиму мест заключе­ния Западной Европы»64.

Как нам представляется, здесь необходимо разделять условия содержания в подследственных тюрьмах и в учреждениях, испол­няющих наказания, связанные с лишением свободы. В первых дей­ствительно условия содержания были относительно неплохими, осо­бенно в российских столицах. Так, П. Н. Милюков в своих воспоми­наниях, относящихся к 1900 г., пишет о том, что во время пребыва­ния в подследственной тюрьме в его камеру размером три на шесть метров (т. е. 18 квадратных метров!) «друзья чуть ли не каждый день приносили то цветы, то лакомства, то съестное. Нужные мне для ра-

64

Петренко Н. И. Организационно-правовые основы режима исполне­ния наказания за общеуголовные преступления в местах заключения в поре­форменный период (1864-1917 гг.). С. 116.

Ю Зак. 3272

290

Глава 5

боты книги доставлялись аккуратно из Публичной библиотеки и по­степенно заполнили уже целый угол»65. Известный российский сы­щик А. Ф. Кошко в своих записках писал о том, что задержанных во время ночных облав, а это были, как правило, «социально запущен­ные» лица, поили чаем, им выдавалось тюремное белье, обувь и одежда66.

Здесь, однако, следует отметить, что в литературе имеется и противоположное мнение о местах лишения свободы в России нача­ла XX в. Указывалось, в частности, что «невыносимые санитарные и гигиенические условия заключения, дисциплинарные наказания, суровый режим, полуголодное существование, систематические из­биения и истязания — все это приводило к массовому физическому уничтожению заключенных», а также свидетельствовало о

67

«жесточайшем тюремном режиме»" . Даже с учетом значительной доли конъюнктурности при оценке «царских» тюрем (дана в 1961 г.) мы полагаем, что о фактических условиях содержания арестантов в указанный период нельзя судить однозначно и категорично.

Учитывая, что уголовно-исполнительные нормы в России прак­тически всегда расходились (в худшую сторону) с реальностью, на что мы ранее неоднократно обращали внимание, можно предполо­жить, что в большинстве тюремных учреждений Р.ОССИИ условия отбывания наказания вряд ли были более мягкие и гуманные, чем в европейских странах (тем более что в указанный период тюремное население значительно возросло68); вместе с тем в некоторых местах лишения свободы, и прежде всего в С.-Петербурге и Москве, такое вполне могло быть.

Вообще, нужно заметить, что поиск истины того, какие же на самом деле были тюремные условия в России, чрезвычайно затруд­нителен, и совершенно точные оценки, видимо, невозможны. С од-

65

МилюковП. Н. Воспоминания. М., 1991. С. 139.

66 Кошко А. Ф. Очерки уголовного мира царской России. Воспоминания бывшего начальника Московской сыскной полиции и заведующего всем уголовным розыском Империи. Т. 2. Париж, 1929. С. 158-162.

67 Гврнет М. Н. История царской тюрьмы. М., 1963. Т. 4. С. 22, 27 и др.

68 Там же. С. 24.

Революционное движение и политический экстремизм... 291

ной стороны, при всей самокритике и стремлении к объективности, государство (в лице заинтересованных ведомств, и прежде всего ми­нистерств юстиции и внутренних дел) не было заинтересовано в по­казе неприглядных сторон тюремной жизни; нужно учитывать так­же, что все делопроизводство ГТУ, включая отчеты, было сожжено в феврале 1917 г. С другой стороны, свидетельства самих арестантов объективно не могут преодолеть субъективных ощущений, а в оцен­ках проверяющих или посещающих тюрьмы явно не достает широты охвата, чтобы делать обобщенные оценки. Подобное положение сложится позже и с оценкой деятельности уголовно-исполнительной системы нашей страны в советский период, и в первую очередь в 20-40-е гг.

Более объективными представляются данные контролирующих, и прежде всего прокурорских органов. Так, в заключении прокурора Тамбовского окружного суда указывалось, что Козловская тюрьма (речь идет о начале века) «вообще неудовлетворительная в санитар­ном отношении, имеет как снаружи, так и внутри довольно грязный и неприглядный вид. Крайняя сырость в некоторых камерах, сопро­вождаемая специфическим запахом, и испорченная в них вследствие этого атмосфера, в связи с многочисленными заявлениями арестан­тов об испытываемой ими головной боли вынудили прокурорский надзор... обратить на это явление внимание местного тюремного от­деления». А вот описание Можайской тюрьмы: камеры «до того сы­ры, что при входе, несмотря на открытые окна, отдает сыростью и совершенно затхлым воздухом; все стены покрыты плесенью, пол и накат под ним сгнили и местами даже проваливались; оконные ре­шетки не держатся на местах от промозглости кирпича и гнилости колод».

Представляют интерес и оценки независимых наблюдателей, публицистов. Один из них, В. Н. Дорошевич, описывая состояние сахалинской каторги, писал о том, что «состояние нравственности на Сахалине поистине ужасное... С разных концов собираются и искусственно сгущаются развращенные элементы. Многие ссыльные

Там же. С. 28.

Г

292

Глава 5

выпрашивают женщин из числа каторжанок преимущественно поль-

70

зеваться доходами от их проституции»

По поводу несносных условий содержания арестантов в россий­ских тюрьмах и произволе тюремной администрации секретарь Го-вардского общества В. Таллаки (Англия) направил начальнику ГТУ письмо, где писал: «Позвольте мне... выразить надежду, что Русское Правительство примет какие-либо меры к тому, чтобы ее тюремная система не навлекла бы как ныне на Ваше Государство стыд и позор перед всем цивилизованным миром»71. М. Г. Детков в этой связи отмечает, что таково было «повсеместное (курсив наш. — И. У.) по­ложение тюремного дела в России»72.

Главное тюремное управление, откликаясь на потребности прак­тической деятельности пенитенциарных учреждений, издавало дос­таточно много нормативных актов, регулирующих отдельные вопро­сы исполнения наказаний, связанных с лишением свободы. Такая активность объяснялась еще и тем, что на законодательном уровне по-прежнему существовала неопределенность с концептуальными положениями при разработке нового Уголовного уложения. В одном из таких циркуляров (№ 12 от 20 октября 1901 г.73) указывалось, что признается возможным разрешать отпускать на сменные работы арестантов, которые осуждены на срок менее 3 лет и .являются «бла­гонадежными». Что же касается осужденных на больший срок, то в этом случае вывод арестантов на работы требовал разрешения гу­бернатора. •

После принятия нового уголовного закона, которым, как отме­чалось, более подробно, чем раньше, был определен правовой статус осуждаемых к лишению свободы, появилась возможность для реше­ния иных принципиальных вопросов пенитенциарной политики. Так, в марте 1905 г. Госсовет рассматривал вопрос о создании уста-

Революционное движение и политический экстремизм... 293

ва обществ покровительства лицам, освобождаемым из мест заклю­чения74, что можно считать развитием деятельности Общества попе­чительного о тюрьмах. А в 1909 г. в России впервые был введен ин­ститут условно-досрочного освобождения из мест лишения свобо­ды . Такая мера могла применяться в отношении лиц, отбывших 3/4 установленного судом срока лишения свободы, но не ранее чем через 6 месяцев. Еще одним обязательным условием было поведение осужденного, который должен был давать основания полагать, что будет себя вести на свободе добропорядочно, уважать власти и за­кон. Вопрос об условно-досрочном освобождении сначала должен был обсуждаться на заседании Особого совещания под председа­тельством местного судьи. В состав Особого совещания входили прокурор, губернский тюремный инспектор или его помощник, по­лицмейстер или исправник, начальник места заключения или его помощник, представители местного отделения Общества попечи­тельного о тюрьмах, патроната, духовное лицо одного вероиспове­дания с заключенным, врач, наблюдавший заключенного. При по­ложительном решении постановление особого совещания направля­лось в суд, где вопрос решался окончательно. Введение условно-досрочного освобождения стало важной прогрессивной вехой (хотя и запоздалой, если сравнивать с западноевропейскими странами) в развитии института наказания в виде лишения свободы в нашей стране.

До 1909 г. осужденные к лишению свободы могли досрочно ос­вобождаться лишь по актам помилования, которые даровал импера­тор. Обычно такие акты издавались по памятным для император­ской семьи событиям. Например, 14 мая 1896 г. это было сделано в честь второй годовщины царствования Николая Второго76. В этом документе, в частности, говорилось: «Вникая в нужды всех Наших

70 Дорошевич В. М. Как я попал на Сахалин. М., 1905. С. 78.

71 ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. 4.1. Делопр.1. Д. 1040. Л. 5.

72 Уголовно-исполнительное право России / Под ред. А. И. Зубкова. М., 1997. С. 23-24, 29.

73 Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. С. 277.

74 РГИА. Ф. 1151. Оп. 16. Д. 74.

75 ПСЗ. Собрание третье. № 3224. См. также: Бехтерев Г. К вопросу о применении у нас условно-досрочного освобождения // Тюремный вестник 1912. №11.

76 Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Приложение 48-2. С. 268-269.

г

294

Глава 5

верноподданных и обращая взоры Наши в особенности на стражду­щих и обремененных, хотя бы и по собственной вине или нераде­нию, следуем влечению сердца даровать и им возможные облегче­ния, дабы, в сей достопамятный день Священного Венчания Нашего на Царство, они, вступив на стезю обновленной жизни, могли радо­стно участвовать во всенародном ликовании»77. Далее указывались категории осужденных, к которым относилась императорская ми­лость. Так, осужденным к каторжным работам назначенный судом срок сокращался на одну треть, бессрочная каторга заменялась срочной на 20 лет. Осужденные за преступления, совершенные в не­совершеннолетнем возрасте, в каторгу на срок менее 4 лет, освобож-

78

дались от каторги с переводом их в разряд ссыльно-поселенцев .

Вместе с тем введение института условно-досрочного освобож­дения актуализировало перед государством задачу оказания помощи лицам, возвращающимся из мест лишения свободы. В этой связи следует заметить, что в целом население России с недоверием отно­силось к бывшим арестантам. Об этом свидетельствует, в частности, циркуляр министра юстиции, адресованный ГТУ, в котором гово­рится: «Одним из показателей домов трудолюбия (эти учреждения стали создаваться как раз для оказания постпенитенциарной помо­щи освобожденным, однако широкого распространения они не на­шли. — И. У.) должно быть предоставление работ освобождаемым из мест заключения по отбытии наказания. Так как положение лиц, освобождаемых из мест заключения, в большинстве случаев пред­ставляется действительно крайне тяжелым, при том недоверии, с которым относится к ним общество, поистратив заработанные в тюрьме деньги и не находя работы, освобожденный побуждается к новым преступлениям и делается таким путем привычным преступ­ником»79.

Российскому государству в дальнейшем так и не удастся корен­ным образом изменить положение с постпенитенциарной помощью

77 78

79

Там же. С. 268. Там же. С. 269.

1 Сборник циркулярных распоряжений, изданных по Главному тюрем­ному управлению. СПб., 1911. Т. 1. С. 721.

революционное движение и политический экстремизм...

295

говобождаемым из мест лишения свободы. Одной из причин такого положения был, как указывалось ранее, остаточный принцип фи-фансирования пенитенциарной деятельности. На это влияло также (остаточно сложное положение с персоналом мест лишения свобо­ды. В этой связи в рассматриваемый период государство стало все больше внимания уделять качественному составу работников пени­тенциарной системы, что вполне объяснимо, поскольку к началу XX в. в обществе определенным образом видоизменились социаль­ные ценности, и для того, чтобы в местах лишения свободы было возможным соблюдать основные права заключенных (право на дос­тоинство личности прежде всего), требовался соответствующий пер­сонал. В этой связи в 1911 г. министр юстиции в записке к проекту установления нового расписания должностей и окладов писал: «Можно с уверенностью сказать, что тюремная часть никогда не может быть приведена в порядок, даже при наилучшей постановке ее материального оборудования, если тюремные должности не будут замещены достаточно знающими, опытными и преданными своему делу людьми. Привлечь этих людей на столь тяжелую, тревожную и опасную работу, как тюремная, возможно только предоставив им надлежащее вознаграждение за их труд»80. Министерство юстиции приходит к выводу о необходимости создания при ГТУ тюремных курсов.

Отношение пенитенциарных работников к выполнению своих обязанностей может характеризовать случай, описание которого имеется в Государственном архиве Краснодарского края — в резуль­тате побега из тюрьмы путем подкопа ее начальник некий Мамаен-ко, не выдержав нервозности служебного расследования, «после та­кового происшествия заболел и на пятый день умер»81. Можно пред­положить, что в России в тюремной сфере служили добросовестные люди, однако такое было скорее исключением. Архивные материалы чаще содержат описание нарушений, совершаемых тюремными служащими. Так, в 1902 г. в окружной Таганрогской тюрьме про­изошел весьма редкий случай, когда заключенный смог зайти в ком-

ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Ч. 2. Д. 6592. Л. 9. ГАКК. Ф. 583. Оп. 1. Д. 1836. Л. 131 об.

1

296

Глава 5

нату надзирателя, взять его револьвер и совершить попытку лише­ния жизни другого заключенного, которого использовали для ис­полнения наказания в виде смертной казни в отношении убийцы городового. Это стало возможным как раз из-за беспечности тюрем­ных служащих82.

Как видно, ситуация, когда в пенитенциарной системе не хвата­ло достаточно грамотных и нравственно чистых работников, про­должала иметь место (ранее мы отмечали это обстоятельство приме­нительно к XIX в.). Более того, кадровая проблема применительно к пенитенциарной системе России будет существовать всегда, и она постоянно в дальнейшем будет находиться как одна из приоритет­ных в пенитенциарной политике Российского государства. При этом особое внимание уделялось поиску руководителей пенитенциарных учреждений. Как отмечалось в одном из отчетов, «начальнику тюрьмы, коренным призванием которого является воздействие на преступника в смысле его исправления и нравственного перевоспи­тания с тем, чтобы вернуть его в общество полезным гражданином, не менее необходимы для успешного выполнения этой трудной и сложной задачи, с одной стороны, особые нравственные качества — энергия, твердость характера, преданность делу, и с другой — серь­езные специальные познания научного характера, которые не могут быть приобретены одним житейским опытом»83.

Характерной чертой пенитенциарной политики Российского го­сударства начала XX в. является законодательное выделение несо­вершеннолетних преступников в качестве особой категории отбы­вающих наказания, связанные с лишением свободы. Этот вопрос возник еще ранее, в конце XIX в., когда пенитенциарной обществен­ностью было обращено внимание на то обстоятельство, что совмест­ное содержание взрослых и несовершеннолетних арестантов не идет на пользу последним, поскольку способствует развитию и закрепле­нию у последних преступной субкультуры^ и, кроме того, условия содержания в существующих пенитенциарных учреждениях перено­сились несовершеннолетними гораздо тяжелее. Об этом достаточно

'еволюционное движение и политический экстремизм...

297

ровенно речь шла на съездах представителей воспитательно-[справительных приютов84 (здесь же заметим ту важную роль, кото-играли в пенитенциарной сфере общественные организации; в IBCTCKOM государстве их роль значительно снизится, в настоящее время общественные организации также играют весьма незначи­тельную роль, о чем ниже будет сказано подробнее).

Нужно добавить, что длительное время в России не было специ­альных учреждений, специально предназначенных для содержания несовершеннолетних правонарушителей. Большей частью они по­мещались в места лишения свободы, смирительные и рабочие дома вместе со взрослыми (действовало еще несколько отдельных заведе­ний, существующих на благотворительные средства, но туда поме­щалось весьма незначительное количество несовершеннолетних). Так, на 1 января 1901 г. в местах лишения свободы содержалось 3534 несовершеннолетних (от 10 до 17 лет)85. В дальнейшем эта цифра увеличивалась и достигла к 1910 г. 7483 осужденных. Между тем известный тюрьмовед С. В. Познышев, исследовавший эту про­блему, писал, что «в период постройки новых мест заключения сле­дует особенно помнить, что как ни желательна замена наших плохих тюрем с из развращающими общими камерами новыми тюрьмами и рационально устроенным ночным разъединением, все же устройство особых помещений для несовершеннолетних важнее постройки но­вых тюрем»86.

В результате поднятая общественностью проблема стала со скрипом, но решаться. Плодом объединенных усилий благотвори­тельных организаций и Главного тюремного управления стало изда­ние Положения о воспитательно-исправительных заведениях 1909 г.87 Этот документ является первым правовым актом в истории уголовно-исполнительного права России, где специально регулиру-

ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Ч. 1. Д. 685. Л. 21-99.

83

ГАРФ. Ф. 102. Оп. 100. Д. 47. Л. 53. ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Д. 4929. Л. 158.

03 Отчет (ТУ за 1990г. СПб., 1901. С. 25.

86 Познышев С. В. Детская преступность и меры борьбы с нею // Во­просы права. М., 1911. Книга пятая. С. 42.

87 Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею // Свод за­конов Российской империи. СПб., 1914. Т. XIII-XIV.

Г

298

Глава 5

ются вопросы порядка и условий исполнения и отбывания лишения свободы в отношении несовершеннолетних лиц применительно для всего государства (ранее действовали отдельные уставы конкретных воспитательно-исправительных приютов). Кроме того, данные во­просы регламентировались, причем в значительно меньшем объеме, в Своде учреждений и уставов о содержащихся под стражею (гл. 2) — соответствующие нормы после принятия Положения были из Свода исключены.

Однако сразу следует подчеркнуть, что Положением о воспита­тельно-исправительных заведениях для несовершеннолетних регу­лировалось не только и даже не столько лишение свободы за совер­шение общественно опасных деяний, сколько вопросы воспитатель­ного характера, и соответственно предусматривалось содержание в этих заведениях достаточно широких групп несовершеннолетних.

В самом начале этого правового акта указывалось, что воспита­тельно-исправительные заведения для несовершеннолетних состоят под высочайшим покровительством Его Императорского Величест­ва. Эти заведения предназначались «для нравственного исправления помещаемых в них несовершеннолетних и подготовления их к чест­ной и трудовой жизни» (ст. 1 Положения)88. Далее указывалось, что с этой целью воспитательно-исправительные заведения, заботясь о религиозно-нравственном, умственном и физическом развитии сво­их воспитанников, дают им первоначальное общее образование, а также практические познания, «которые доставили бы им возмож­ность снискивать себе средства к существованию».

Все воспитательно-исправительные заведения находились в ве­дении Министерства юстиции, а точнее— Главного тюремного управления этого министерства. Это касалось не только государст­венных, но и частных заведений, функционирующих на благотвори­тельные средства. Подчеркивалось, что исправительные заведения образуются отдельно для мужского и женского пола.

Согласно Положению (ст. 7) в воспитательно-исправительные за­ведения помещались несовершеннолетние в возрасте от 10 до 17 лет:

>люционное движение и политический экстремизм...

299

ее

Там же. С. 438.

»-г 1) признанные виновными в совершении какого-либо преступ­ного деяния — в соответствии с приговором или определением суда;

2) обвиняемые и подсудимые, в отношении которых имеется не­обходимость заключения под стражу как меры пресечения — по по­становлению соответствующих следственных и судебных органов;

3) не имеющие определенного места жительства, беспризор­ные — по постановлению комитетов, правлений или соответствую­щих обществ, ведающих воспитательно-исправительными заведе­ниями;

4) отдаваемые на исправление родителями — по согласованию с

„ «89

администрацией воспитательно-исправительных заведении .

Воспитательно-исправительные заведения обладали весьма суще­ственными льготами по налогообложению. Представляется, что этот опыт целесообразно использовать применительно и к современным вос­питательным колониям, которые таковых не имеют. Кроме того, льготы получали директор и сотрудники, работающие в качестве пре­подавателей, — они, в частности, освобождались от воинской повин­ности. Особенностью исправительно-воспитательных заведений было то, что в каждом из них разрабатывался свой устав, где должны были, в частности, находить отражение категория несовершеннолетних, для ко­торых учреждается заведение, предельный возраст подлежащих приему несовершеннолетних, порядок назначения и увольнения служащих, по­рядок заведования хозяйственной частью, меры дисциплинарных взы-

90

екании, налагаемых на «питомцев» заведения .

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что в сравни­тельно небольшом по объему Положении целая глава посвящена во­просу о «съездах представителей воспитательно-исправительных заведений и о постоянном бюро их»91. Съезды должны были созы­ваться для выяснения возникающих на практике затруднений, разра­ботки методов исправления несовершеннолетних, совершенствова­ния управленческой деятельности и др. Очевидно, в отношении не­совершеннолетних еще не было наработано достаточной практики

'Там же. С. 439. 'Там же. С. 440-441. Там же. С. 448.

Т

1

\

300

Глава 5

реализации лишения свободы, и в этой связи возникала потребность в обсуждении соответствующих проблем; это касалось, в частности, и вопросов дисциплинарного воздействия на осужденных, которые в период отбывания наказания допускали различные нарушения, в том числе «непослушание и отказ от работы, обман и ложь, дурное отношение к товарищам, приобретение недозволенных вещей, драка, запрещенные игры, нарушение благоговения в церкви и на молитве» и др.92

Как представляется, деятельность воспитательно-исправитель­ных заведений заслуживает внимания в части использования поло­жительного опыта для организации воспитательной работы с несо­вершеннолетними правонарушителями в настоящее время. Так, со­гласно ст. 28 Положения предполагалось, что попечение о бывших питомцах воспитательно-исправительных заведений должно быть передаваемо обществам патроната, при этом подчеркивалось, что исправительные заведения «не избавляются от обязанности вообще заботиться о судьбе своих бывших воспитанников»93. Последнее по­ложение, как представляется, целесообразно распространить на дей­ствующие воспитательные колонии и соответственно уголовно-исполнительные инспекции; пока же судьбой бывших осужденных, совершивших преступления до наступления совершеннолетия, не интересуются ни государственные, ни общественные организации — таких мер действующее российское законодательство не предусмат­ривает. Это лишь один из примеров возможного использования опыта имперского государства в работе с несовершеннолетними правонарушителями.

Постепенно исправительных заведений в России становилось больше. К началу 1917 г. их число составляло уже 57, в которых со­держалось более двух с половиной тысяч воспитанников94. Тем не менее этот аспект пенитенциарной политики Российское государство

ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Ч. 1. Д. 685. Л. 54.

Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею // Свод за­конов Российской империи. СПб., 1914. Т. XIII-XIV. С. 450. 94 ГАРФ. Ф. 7420. Оп. 2. Д. 361. Л. 1.

Революционное движение и политический экстремизм...

301

стало развивать и позже, чем ведущие европейские государства, где такого рода пенитенциарные учреждения действовали с XIX в.

Ранее мы отмечали активность ГТУ в регулировании различных вопросов пенитенциарной практики. Число издаваемых ГТУ цирку­ляров возросло до такой степени, что пользоваться ими стало очень неудобно. Возникла необходимость обобщения этих документов. В результате в декабре 1915 г. министром юстиции сенатором А. Хвостовым была утверждена Общая тюремная инструкция . Эта инструкция (ее объем составлял 4 раздела, 15 глав и 334 статьи) в концентрированном виде включала все предшествовавшие подобные документы (Инструкция смотрителю губернского тюремного замка 1831 г., Инструкция для мест заключения Привислинского края 1859 г., Инструкция об устройстве помещений для лиц, подвергае­мых аресту по приговорам мировых судей 1866 г., Общие узаконе­ния об исполнении тюремными надзирателями их служебных обя­занностей 1888 г., Временные правила о распределении служебных обязанностей между членами тюремного управления и стражей в местах заключения С.-Петербурга 1901 г., Основные правила продо­вольствия и лечения арестантов 1904 г., Правила содержания в мес­тах заключения гражданского ведомства политических арестантов 1904 г., Правила о содержании в местах заключения гражданского ведомства лиц, приговоренных к заключению в крепости, 1907 г., Устав конвойной службы 1907 г., Правила о порядке отбывания ссыльно-каторжными в тюрьмах общего устройства 1908 г. и др., в том числе рассмотренные выше) и является, по существу, прообра­зом позднейших Правил внутреннего распорядка ИГУ, которые в первой редакции были приняты в 1972 г.

Действие рассматриваемой инструкции распространялось на следующие места лишения свободы: 1) каторжные тюрьмы; 2) ис­правительные арестантские отделения; 3) губернские тюрьмы; 4) уездные тюрьмы; 5) пересыльные тюрьмы; 5) Петроградскую одиночную тюрьму; 6) арестные дома и помещения, в которых со­держались арестанты тюремного разряда.

95 Общая тюремная инструкция 1915г. Репринтное издание. М.: Ака­демия МВД России, 1976.

™Г«у;

302

Глава 5

В Инструкции 1915 г. подробно регулируются, в частности, во­просы управления местами заключения (губернские, областные, уездные, окружные, пересыльные, арестные дома и помещения и др.), перечень предметов и продуктов, которые арестанты могут хра­нить при себе, а также получать в передачах и в порядке милостыни, и т. д.

Обратим внимание на несколько норм. В одной из них (ст. 156), определяющей цели наказания, записано: «Лишение свободы, пре­пятствуя продолжению их (осужденных.— И. У.) преступной дея­тельности, преследует цель не только наказания, но и исправления их, искоренения дурных наклонностей и привычек, а также подго­товки к честной трудовой жизни на свободе»96. А согласно ст. 244 «как поучения, произносимые в церкви при богослужениях, так и внебогослужебные беседы с арестантами имеют назначением вну­шение им правильных понятий о религии, т. е. об отношении к Богу и ближнему, об общих гражданских обязанностях, требующих пре­данности престолу и отечеству и подчинения существующим зако­нам и властям, а также внушение им стремления к самосовершенст­вованию в нравственном смысле»97. Как видно, по-прежнему акцент делается на религиозном воздействии и преданности осужденных властям, что уже в значительной мере расходилось, в*-первых, с за­падноевропейскими идеями о свободе личности, и, во-вторых, с об­щественно-политическим состоянием российского общества, в кото­ром зрели явления и события, требовавшие явно иного, более демо­кратичного, подхода.

Вместе с тем цели лишения свободы сформулированы, на наш взгляд, вполне в соответствии с современными достижениями в пе­нитенциарной сфере; такой четкости, как нам представляется, будет не хватать в последующих уголовных и уголовно-исполнительных правовых актах России. Для достижения результата персонал дол­жен был внушать осужденным «правильные понятия о религии, об общих гражданских обязанностях, требующих преданности престо-

Ревйлюционное движение и политический экстремизм...

303

лу и отечеству и подчинения существующим законам и властям»98. Как видно, по-прежнему особое место в нравственном исправлении уделяется религии. Не случайно по должностному окладу тюремный священник приравнивался к начальнику тюрьмы99.

Получение продуктовых передач допускалось только во время свиданий с близкими родственниками. Основная масса осужденных могли получать свидания один раз в неделю продолжительностью 15-30 минут, а содержащиеся в каторжных тюрьмах — один раз в месяц100. Свидания осуществлялись через решетку. До и после сви­дания производился обыск арестантов. Как видно, в этом аспекте пенитенциарной политики обозначилась тенденция к ограничению свиданий осужденных, содержащихся в местах лишения свободы, со своими родственниками. В дальнейшем, в советском государстве, эта тенденция продолжалась; она прекратилась сравнительно недав­но — с начала 1990-х гг. Следует заметить, что ограничения в сви­даниях, как нам представляется, во многом исходили из усиления уголовных репрессий, вызванных реакцией правительства на рас­ширение революционного движения в России, т. е. в данном случае достаточно наглядно проявляется взаимосвязь общей внутренней политики и пенитенциарной политики государства как одной из со­ставляющей общей политики.

Подчеркнем еще одну важнейшую особенность. Положение ука­занной выше нормы о том, что лишение свободы должно не только наказывать (карать), но и исправлять, станет концептуальным для советской исправительно-трудовой политики. В частности, эта фор­мула будет почти дословно воспроизведена (причем применительно не только к лишению свободы, а и к наказанию вообще) в ст. 3 За­кона «О судопроизводстве Союза ССР, союзных и автономных рес­публик» 1938 г., а затем в ст. 20 УК РСФСР 1960 г., ст. 1 НТК РСФСР 1970 г., что лишний раз свидетельствует об объективном характере преемственности правового сознания в российском об-

Там же. С. 43. Там же. С. 44.

98 ГАРФ. Ф. 4042. On. 4. Д. 187. Л. 26.

^ ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Ч. 1. Делопр.1 Д. 842. Л. 66.

100

Общая тюремная инструкция 1915 г. Репринтное издание.

304

Глава 5

„101

ществе, на что уже обращалось внимание в литературе и о чем да­лее будет сказано подробнее.

Заслуживает также внимания вопрос о цели привлечения заклю­ченных к работам. Они были следующими: 1) отвлечение осужден­ных от праздности; 2) приучение их к производительному труду;

3) обучение полезным мастерствам и ремеслам; 4) предоставление заработка, который давал бы возможность оказывать помощь семье? и сделать сбережения для обеспечения своего существования после освобождения . Данные положения в несколько иных формулиров­ках перейдут позже в уголовно-исполнительные документы совет­ского государства. Таким образом, вновь принципиально важные нормативные предписания закрепляются не в законодательном, а в ведомственном нормативном акте, что, на наш взгляд, свидетельст­вует о недооценке законодателем значения этих вопросов.

Здесь следует еще добавить, что к моменту принятия Инструк­ции в местах лишения свободы все чаще устраивались мастерские, в том числе с использованием различных механизмов, например, ткацких машин103. Однако это явление не носило массового характе­ра — пенитенциарная политика государства тогда еще не включала в себя направление, связанное с «индустриализацией» в местах от­бывания наказания, — это произойдет в советский период.

Представляют интерес закрепленные в Инструкции исправи-тельно-дисциплинарные меры, применяемые к содержащимся в тюрьмах и арестантских отделениях? К таковым относились: 1) вы­говор наедине или в присутствии других арестантов; 2) лишение права чтения, кроме книг духовного содержания, на срок не свыше 1 месяца; 3) лишение права переписки на срок не свыше 1 месяца;

4) лишение свидания на срок не свыше 1 месяца; 5) запрещение приобретать на собственные средства продукты питания и другие

101

Смыкании А. С. Колонии и тюрьмы в Советской России. Екатерин­бург, 1997. С. 18.

102 103

Общая тюремная инструкция 1915 г. Репринтное издание.

Воробейков Т. У., Дубровин А, Б. Преобразования административ­но-полицейского аппарата, суда и тюремной системы России во второй по­ловине XIX века. Киев, 1973. С. 37.

Революционное движение и политический экстремизм...

305

разрешенные в местах заключения предметы на срок не свыше 1 ме­сяца; 6) лишение права распоряжаться половиною заработанных денег на срок до 1 месяца; 7) лишение заработка за прошедшее время на срок не более 1 месяца, а в более важных случаях — до 2 месяцев; 8) уменьшение пищи до оставления на хлебе и воде на срок не свы­ше 3 дней; 9) арест в светлом карцере на срок не свыше 1 недели; 10) арест в темном карцере на срок не свыше 1 недели с переводом в светлый карцер и с разрешением прогулки через три дня на четвер­тый104. Как показывает сопоставление с предыдущими уголовно-исполнительными актами, проглядывается преемственность соот­ветствующих положений. Часть этих дисциплинарных мер перейдет затем в нормативные документы советского государства.

Достаточно подробно давался перечень вещей, которые арестант мог иметь при себе в камере. В их числе были: образок или крестик, Евангелие, Библия, молитвенник, учебники, книги для чтения, письменные принадлежности, материалы дела, продукты, неметал­лические зубная и платяная щетки, расческа, карманное зеркало, мыло, зубной порошок, иголки, нитки, сапожный крем, чайник, кружка или стакан, чайная и столовая ложки, деревянные или кос­тяные вилка или ножик, разрешенные врачом дезинфицирующие и лекарственные средства105. Другие предметы могли находиться у за­ключенных лишь с разрешения начальника места заключения при условии, что они не могли быть использованы для насилия и побега.

На заработанные или собственные деньги арестанты два раза в месяц могли приобретать, а также получать в передачах и посылках или как милостыню следующие продукты питания: хлебобулочные изделия, баранки, сухари, сахар, чай, кофе, молоко, сыр и другие молочные продукты, колбасу, ветчину, сало, соленую, копченую и сушеную рыбу. Другие продукты разрешались по особому распоря­жению в случае болезни.

Подобные нормы в такой же форме будут включены впоследст­вии в Правила внутреннего распорядка исправительных учрежде­ний, включая последнюю их редакцию (1997г.), что лишний раз

104 105

Общая тюремная инструкция 1915 г. Репринтное издание. С. 52. Там же. С. 54.

306

Глава 5

говорит об объективном характере развития в России института ли­шения свободы. Заметим также, что по сравнению с советским пе­риодом заключенные в тюрьмах по данной инструкции располагали несколько лучшими возможностями в приобретении и пользовании предметами первой необходимости и продуктами питания.

Указанная инструкция просуществовала всего около двух лет. Тем не менее она оказала определенное влияние на развитие инсти­тута лишения свободы в России. Здесь в связи с этой инструкцией можно констатировать то обстоятельство, что тюремное ведомство в условиях значительных «ножниц» между, с одной стороны, установ­лениями Уголовного уложения, а с другой — реального, далекого от предписываемого, положения дел в пенитенциарной системе, про­должало активный поиск оптимального регулирования порядка и условий содержания осужденных арестантов (их численность на 1 февраля 1917 г. составила 87 492 человека106) и управления места­ми заключения (к этому можно еще добавить попытки, правда, не-

„ „ю7\ т/-

удачные, организации сельскохозяйственных колонии ). Кроме то­го, следует отметить и определенное методологическое значение Общей тюремной инструкции. Дело в том, что, как отмечалось, в этом документе был обобщен предшествующий опыт правового ре­гулирования тюремного заключения, что свидетельствует о последо­вательном развитии этого аспекта пенитенциарной политики Рос­сийского государства.

В рассматриваемый период происходят определенные измене­ния в структуре и функциях Главного тюремного управления, кото­рое, как отмечалось, с 1895 г. перешло в ведение Министерства юс­тиции. Помимо создания Тюремной инспекции, при ГТУ был учре­жден Совет по тюремным делам108, в функции которого входило об­суждение вопросов о расходах и доходах тюремных учреждений, тюремного устройства, пересылки арестантов, исправления содер­жащихся в местах лишения свободы и др.

революционное движение и политический экстремизм...

307

106 Уголовно-исполнительное право России / Под ред. А. И. Зубкова. С. 49.

107 Отчет ГТУ за 1912 год. СПб., 1914. С. 124.

108 ГАРФ. Ф. 122. On. 1. Делопр. 1. Д. 138. Л. 15-20.

sl Кроме того, впервые некоторые вопросы пенитенциарной поли­тики России стали возлагаться на Государственный совет. В частно­сти, одному из членов Госсовета поручалось вести высшее руково-i дство всей тюремной частью гражданского ведомства с предостав­лением ему в виде временной меры: 1) прав и обязанностей минист-

как президента Попечительного о тюрьмах общества; 2) право олоса при участии в обсуждении вопросов о тюремных делах в Ьысших государственных инстанциях109.

В целом в составе Главного тюремного управления имелись | следующие основные подразделения: распорядительная часть; :'• строительная часть; хозяйственная часть; счетная часть (бухгалте­рия); законодательная и статистическая часть; часть по вопросам личного состава; часть по делам несовершеннолетних. О масштабах Главного тюремного управления как управленческой структуры можно судить по расходам на его содержание. Например, в 1912 г. они составляли 152 тыс. руб.110

Рассматриваемый период развития пенитенциарной политики России характеризуется еще одним очень важным обстоятельством. Правительство пытается осуществлять ее более централизованно. Это можно объяснить прежде всего усилением революционного движения и соответствующими мерами по ужесточению уголовно-карательной политики за совершение государственных преступле­ний. Практически такой подход означал усиление функций Тюрем­ной инспекции непосредственно в губерниях, для чего должны были создаваться губернские тюремные инспекции с весьма широкими полномочиями. Официально такая позиция обосновывалась тем, что, как отмечалось в одном из докладов ГТУ, «деятельность гу­бернских правлений проявлялась в крайне неопределенных формах и была по преимуществу направлена на арестантов разряда пере­сыльных, а тюремные комитеты Общества попечительного о тюрь­мах там, где они действовали, являлись со значительно более широ­кими прерогативами, нежели может быть целесообразным с точки зрения благоустроенной тюремной системы. Центральный орган

109

110

ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Делопр. 1. Д. 842. Л. 60. ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Делопр. 1. Д. 670. Л. 3.

' ""КЗ

308

Глава 5

Управления местами заключения и общегубернская администрация не считали даже обязанными проявлять свою власть в форме реви­зии и контроля»111 (здесь еще следует заметить, что Общество попе­чительное о тюрьмах в том виде, которое оно тогда имело, видимо, уже исчерпало свой потенциал, что дало основание назвать его в ли­тературе «пятым колесом в телеге»112).

Принципиально важно заметить, что губернские тюремные ин­спектора и их помощники назначались Главным тюремным управ­лением, при этом согласия губернаторов на их назначение не требо­валось, что свидетельствует о явном стремлении центральных вла­стей усилить свое влияние на местах. Вместе с тем на губернскую власть накладывались дополнительные обязанности в части управ­ления тюремными заведениями гражданского ведомства. В частно­сти, губернаторам вменялось наблюдение за благоустройством мест заключения, контроль за исполнением постановлений правительства и порядком содержания заключенных. Губернаторам предоставля­лось право назначать начальников тюрем и их помощников, состоя­щих в должностях от 14-го до 7-го класса включительно.

Комплектование губернских тюремных инспекторов и их по­мощников осуществлялось из числа работников Главного тюремного управления, судебного и прокурорского ведомств. Стал практико­ваться обмен служащими центральных и местных органов управле­ния пенитенциарной системы113. Таким образом, в Тюремной ин­спекции при 1 "ГУ, представители которой в начале XX в. действова­ли примерно в половине губерний (формирование губернских ин­спекторов проходило не без труда— так, к началу 1913 г. было за­мещено 56 должностей, в то время как тюремные учреждения распо­лагались в 64 губерниях и 15 областях114) сосредоточились весьма существенные полномочия. Более того, именно Тюремная инспекция

111 ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Делопр. 1. Д. 138. Л. 12.

112 КранскийД. В. Материалы к истории русских тюрем в связи с исто­рией учреждения Общества попечительного о тюрьмах. Чернигов, 1912. С. 65.

113 ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Делопр. 1. Д. 3511. Л. 3.

114 ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Ч. 2. Д. 6592. Л. 23.

Революционное движение и политический экстремизм..._____________309

стала рассматриваться как основное звено в системе управления пе­нитенциарной системой России.

В этой связи начальник ГТУ А. П. Соломон отмечал, что данное обстоятельство «побуждает с особой тщательностью относиться к выбору лиц, назначаемых на должности губернской инспекции. По­мимо нравственных качеств от этих лиц следует требовать: знание законоположений, относящихся по тюремной части, достаточного опыта в делопроизводстве, знакомства с внутренними тюремными порядками и с тюремным хозяйством. Сверх этого весьма важным условием является личная, возможно близкая известность Главного тюремного управления и отсюда уверенность, что чинами инспек­ции будет вполне усвоено направление, даваемое делу из центра»115. Тем не менее, несмотря на проявляемую тщательность при подборе кадров, тюремным чиновникам были присущи недостатки, которые сопровождают российскую бюрократию несколько веков, в частно­сти, мздоимство. Так, архивные материалы содержат сведения о привлечении к ответственности надзирателя одной из тюрем Иркут­ской губернии как раз за «взяточничество, вымогательство и неза-

f " не

конную продажу и обмен казенных лошадей» .

Следует еще заметить, что централизация при формировании института тюремной инспекции носила все же относительный ха­рактер. Так, в отношении некоторых регионов в этом деле централь­ные власти проявляли определенную осторожность. Например, при создании Кубанской областной тюремной инспекции в 1909 г. на общих основаниях начальник Г ТУ запрашивал мнение начальника Кубанской области на этот счет117.

Расширение революционного движения заставило российские власти изменить условия отбывания политических заключенных, а если выражаться формально — государственных преступников. В литературе отмечается, что, «выбирая место для строительства тю­рем для этой категории заключенных, лишая их фамилии и имени,

115 ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Делопр. 1. Д. 2870. Л. 13.

116 РГИА. ф. 1276. Оп. 13. Д. 847. Л. 28. См. также о других фактах: ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Делопр. 1. Д. 3511. Л. 3.

117 ГАКК. Ф. 657. Оп. 4. Д. 196. Л. 134.

Г

310

Глава 5

оно (правительство. — И. У.) нередко заранее обрекало их на мед­ленную, мучительную смерть, преследуя цель вызвать страх у буду­щих своих противников, внушить мысль о своем всесилии и незыб­лемости власти118. Применительно к началу XX в. вряд ли, однако, можно говорить о преднамеренной «мучительной» смерти политиче­ских заключенных. Тем не менее в рассматриваемый период дейст­вительно условия содержания их были определенным образом изме­нены, правда, это касалось не столько физического состояния, сколько более строгой изоляции от общества. Об этом может свиде-тельствовать циркуляр министра внутренних дел, где, в частности, ' отмечалось, что, поскольку «ознакомление политических арестантов с оглашенными в газетах сведениями о совершенных государствен­ных преступлениях и о лицах, заподозренных в сих преступлениях, может иметь вредное влияние на ход производимых по делам этого рода следствий, я нахожу вовсе не дозволять лицам, содержащимся под стражей по обвинению в государственных преступлениях... чтения газет, журналов и других периодических изданий»119. Доста­точно жесткие ограничения были поставлены и в отношении свида­ний с политическими арестантами — для этого требовалось особое

«120

дозволение властей .

В рассматриваемый период политические преступники содер­жались по особым правилам. Так, в 1904 г. были утверждены Пра­вила о порядке содержания в тюрьмах губернского ведомства поли­тических арестантов121. В соответствии с этим документом условия их содержания были отнюдь не «мучительные» и даже мягче, если вести речь о бытовых условиях, чем для осужденных за так назы­ваемые общеуголовные преступления. В частности, они могли при­обретать пищу за свой счет, то же касается и одежды122. В своих вос­поминаниях Д. М. Панин писал, что «царская тюрьма была мали-

Революционное движение и политический экстремизм... 311

118 Уголовно-исполнительное право. М., 1997. С. 25.

119 ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Делопр. 1. Д. 61. Л. 233.

120 Там же. Ч. 1. Делопр. 1. Д. 1040. Л. 5.

121 ГАКК. Ф. 583. Оп. 1. Д. 24. Л. 16об-19об.

122 Там же. Л. 18.

ной»123 (в сравнении с советскими ИГЛ). В отношении политических арестантов следует еще заметить, что их численность была в раде российских регионов не такой большой, как могло показаться на фоне усиления революционного движения. Так, в одном из отчетов Кубанского областного жандармского управления указывается, что «число политических арестантов в Екатериндарской областной тюрьме — всего 11 человек, в Новороссийской тюрьме — 21»124. На­чальник жандармского управления в связи с этим писал начальнику Кубанской области и Наказному атаману Кубанского казачьего вой­ска: «Имею честь сообщить, что в препровождении мне сведений о числе арестованных по политическим делам...надобности больше нет»125.

Как отмечалось ранее, с начала XIX в. государство усиливает уголовные репрессии, и прежде всего за совершение преступлений против государственной власти и управления. Как следствие такого подхода стало расти число содержащихся в местах лишения свобо­ды. Так, по данным Е. Г. Ширвиндта и Б. С. Утевского, которые они получили на основании анализа сметы доходов и расходов Мини­стерства юстиции Российской империи по тюремной части, средне­суточное число арестантов составляло: 1905г.— 85 181 человек, 1906г.— 111400, 1907г.— 138501, 1908г.— 171219, 1909г.— 175008, 1910г.— 168864, 1911г.— 175228, 1912 г.— 183949 человек126. В других источниках встречаются несколько иные циф­ры, которые, однако, не колеблют общей тенденции: 1898г.— 83209 человек, 1909г.— 180206, 1913г.— 124418 человек127; в 1906-1909 гг. — среднегодовое количество арестантов 190 000 при

123 Панин Д. М. Лубянка-Экибастуз. Лагерные записки// Звезда. 1991. №2. С. 197.

124 ГАКК. Ф. 583. Оп. 1. Д. 905. Л. 42.

125 Там же. Д. 4641. Л. 17.

126 Ширвиндт Е. Г., Утевский Б. С. Советское исправительно-трудовое право. М., 1957. С. 106.

127 ГАРФ. Ф. 122. Оп. 11. Д. 291. Л. 14; ГАРФ. Ф. 4042. Оп. 2. Д. 138. Л. 14.

312

Глава 5

лимите арестантских мест 115 000 человек128). При этом из числа освобождающихся значительная часть вновь попадала в места ли­шения свободы. Так, из осужденных общими судами рецидив со­ставлял в 1907 г. — 18,3%, в 1909 г. — 19,3%, в 1910 г. — 21,4%, в 1911 г. — 21,9%, в 1912 г. — 21,4%129. Такая тенденция свидетель­ствует об определенном снижении эффективности деятельности пе­нитенциарной системы России.

На наш взгляд, это можно расценивать как часть кризиса рос-сийской государственности в целом, который, как отмечалось, обо-стрился как раз в начале XX в. Между тем правительство принимало меры к тому, чтобы определенным образом приукрасить картину в пенитенциарной сфере. Так, в одном из проправительственных из­даний указывалось, что на 1 января 1905 г. число арестантов на 10000 населения составляло130: Россия— 6; Франция— 7,8; Авст­рия — 10; Швейцария — 12; Пруссия — 16,3; Бельгия — 16,7. Под­черкивалось, что Россия выглядит в этом отношении на уровне пе­редовых государств131. Однако если в численном отношении тогда Россия действительно еще выглядела сравнительно неплохо по ука­занному выше критерию (в дальнейшем, после установления совет­ской власти, и это будет раскрыто подробнее, наша страна выйдет по этому показателю на первое место в мире), то по-условиям со­держания арестантов, как указывалось, она значительно уступала европейскому уровню.

С конца февраля 1917 г., т. е. с'началом буржуазной революции в России, стали происходить изменения и в содержании пенитенци­арной политики. К этому времени численность лиц, содержащихся в местах лишения свободы, составляла 155 тыс. человек (включая

Революционное движение и политический экстремизм..._____________313

почти треть находящихся под следствием или судом)132. Кроме того, вне мест заключения, подведомственных Главному тюремному управлению, содержалось около 30 тыс. арестантов133. Из преду­смотренных законодательством мест лишения свободы наибольшее количество содержалось в каторжных тюрьмах — 36 337 человек, значительным было также число находящихся в арестантских отде­лениях — 26 737 человек134. Карательная политика того времени ха­рактеризовалась достаточно высоким процентом осуждаемых к ли­шению свободы — в период с 1908 по 1913 гг. их доля составляла 61%135.

Условия их содержания практически не изменились, поскольку политические изменения не могли коренным образом повлиять на качество жилых и иных тюремных помещений. Вместе с тем Вре­менное правительство практически сразу после сформирования (1 марта 1917 г.) приняло решение о весьма широкомасштабной ам­нистии, в результате которой из мест лишения свободы было осво­бождено почти 89 тыс. заключенных, включая более 5 тыс. осуж­денных по политическим мотивам136. Это обстоятельство свидетель­ствует, что к началу Февральской революции имперское государство в пенитенциарной политике реализовывало усиление репрессий. Определенным образом это подтверждается и тем обстоятельством, что под воздействием революционной волны произошли погромы тюрем в ряде губерний (Владимирской, Новгородской, Симбирской и др.)137. В литературе встречается информация (без ссылок на ис­точники), что «уже 27 февраля (1917 г. — И. У.) все тюрьмы Санкт-Петербурга были разгромлены, а преступники выпущены на свобо-

128 Обзор преобразований по тюремной части при новых законода­тельных установлениях (1906-1912 гг.)// Тюремный вестник. 1912. №10. С. 1584.

129 ГАРФ. Ф. 4042. Оп. 2. Д. 466. Л. 27.

130 Мнимые притеснения заключенных в русских тюрьмах// Газета «Россия». 1910. № 1345.

131 Там же.

132 Органы и войска МВД России (краткий исторический очерк). М., 1996. С. 137; см. также: Рогов В. Год 1917-й: Преступники и тюрьмы Рос­сии // Записки криминалистов. Вып. 2. М., 1993. С. 250-251.

133 ГАРФ. Ф. 7420. Оп. 2. Д. 361. Л. 7.

134 Там же. Л. 3.

135 Миронов Б. Н. Преступность в России в XIX — начале XX века // Отечественная история. 1998. № 1. С. 36.

136 Органы и войска МВД России (краткий исторический очерк). С. 138.

137 ГАРФ. Ф. 7420. Оп. 1. Д. 122. Л. 23-25.

314

Глава 5

ду»138. Однако нам не удалось найти документального подтвержде­ния этих данных.

Как справедливо отмечает М. Г. Детков, «тюрьма в обществен­ном сознании всегда отождествлялась с насилием, поэтому в перио­ды революционных потрясений энергия восставших осознанно или стихийно направляется на их разрушение»139. Так, в Московской пересыльной тюрьме была изъята касса в сумме 9525 руб. Наиболь­ший материальный ущерб был нанесен пенитенциарным учрежде-

.Л ниям Петроградской губернии — на общую сумму почти 200 тыс.

:'"i руб.140 Значительный материальный ущерб был нанесен также

г * i- « « г. 141

тюрьмам практически во всех губерниях европейской России . Почти полностью было уничтожено делопроизводство Главного тю-

142

ремного управления .

Другим последствием смены властей является обычно полити­ческая амнистия. Амнистия была объявлена Временным правитель­ством 17 марта 1917 г. Из мест лишения свободы в соответствии с этим актом было освобождено 88 097 человек, в том числе 5737 осу­жденных за государственные преступления143. Только за один месяц (с 1 марта по 1 апреля) численность лишенных свободы сократилась

144 г*

на три четверти . Вместе с тем продолжали действовать практиче­ски все прежние виды исправительных учреждений^, включая ка-

145

торжные тюрьмы .

Главное тюремное управление возглавил профессор А. А. Жи-жиленко, известный своими прогрессивными взглядами на пенитен­циарное дело. В подписанном им приказе по ГТУ № 1 от 8 марта 1917 г. указывалось, что основная задача уголовного наказания за­ключается в том, чтобы перевоспитать человека, «имевшего несча-

138 Руднев П. И. Начальник Московской сыскной полиции А. Ф. Кошко // Вопросы истории. 1999. № 4-5. С. 142.

139 Уголовно-исполнительное право. М., 1997. С. 50.

140 ГАРФ. Ф. 7420. Оп. 2. Д. 46. Л. 16, 23, 25..

141 Там же. Д. 48. Л. 2.

142 ГАРФ. Ф. 7420. Оп. 1. Д. 122. Л. 58.

143 Там же. Оп. 2. Д. 361. Л. 15.

144

Там же.

145 Там же. Оп. 1.Д. 125. Л. 100.

Революционное движение и политический экстремизм...

315

стье впасть в преступление», а этого невозможно достигнуть, если не проявлять по отношению к нему гуманность, что предусматривает прежде всего уважение в заключенном его человеческого достоинст­ва

146

Соответственно администрации мест лишения свободы предпи­сывалось воздерживаться от применения дисциплинарных взыска­ний, которые могут стать причиной физических и нравственных му­чений (например, связанных с телесными наказаниями, применени­ем кандалов и др.). Позже изменения в этой сфере коснулись и средств воспитательной работе. В частности, заключенные стали иметь возможность пользоваться теми книгами, которые ранее были для них запрещены. Главное тюремное ведомство значительное внимание уделяло лицам, освобождаемым из мест лишения свобо­ды147. В частности, в одном из циркуляров Главного тюремного управления говорилось о том, что «как бы ни было правильно по­ставлено тюремное воспитание, оно само по себе не может надле­жащим образом выполнить своей задачи, если не будет принято ни­каких мер попечения о дальнейшей судьбе лиц, отбывающих нака­зание. Освобожденный из тюрьмы, оказавшийся в таких условиях жизни, к которым он не приспособлен, может сразу же опуститься и погибнуть, если ему не будет оказана своевременная поддержка в той или иной форме»148. Обратим внимание на то, что этот аспект, как отмечалось, был в поле зрения имперской пенитенциарной по­литики; как будет показано далее, в первые годы советской власти данному вопросу также уделялось немалое значение.

Особое внимание обращалось на необходимость подготовки со­ответствующего уровня тюремного персонала. С этой целью был издан приказ по ГТУ № 2 от 17 марта 1917 г.149 В нем, в частности, указывалось, что имеющийся в настоящее время тюремный персо­нал, воспитанный в атмосфере бесправия и неуважения к человече­ской личности и усвоивший навыки прежнего строя, «должен быть

146 ГАРФ. Ф. 7420. Оп. 1. Д. 122. Л. 61.

147 Там же. Л. 37.

148 Там же. Л. 61.

149 Там же.

316

Глава 5

признан в общем мало пригодным» для осуществления пенитенци­арной политики в новых политических условиях150 (такая оценка некоторыми руководителями мест лишения свободы на местах была воспринята довольно болезненно151), в связи с чем предполагалось, в частности, создавать специальные учебные курсы, куда принима­лись лица, имеющие высшее и среднее образование, в основном из числа бывших военнослужащих. В период трехмесячного обучения они изучали общее законоведение, начала уголовного права, учение „^ о наказании в связи с тюрьмоведением, уголовную политику и со-} циологию, общие начала по психопатологии и уголовной антропо­логии, тюремную гигиену и санитарию, меры борьбы с детской пре­ступностью, тюремную статистику и отчетность, товароведение152. Окончившие эти курсы имели преимущественное право занятия должностей тюремного персонала153. В дальнейшем ГУМЗ издало нормативный акт (17 августа 1917 г.), регулирующий правовое по-

154

ложение тюремного персонала , что свидетельствует о серьезном внимании к этой проблеме.

Несколько позже, 27 апреля 1917 г., Временным правительством был издан циркуляр, в соответствии с которым Общая тюремная инструкция не может считаться «подлежащей безусловному приме­нению» и в этой связи рекомендовалось руководствоваться ею впредь до подготовки нового нормативного акта (который так и не был издан Временным правительством)155. Следует заметить, что Главным управлением местами заключения принимались докумен­ты, которые развивали некоторые положения рассмотренной выше Общей инструкции. Так, в циркуляре от 18 июля 1917 г. указыва-

Революционное движение и политический экстремизм...

317

150 Там же. Л. 61.

151 ГАРФ. Ф. 7420. Оп. 1. Д. 130. Л. 198-200.

152 Там же. Д. 122. Л. 40.

153 Детков М. Г. Содержание пенитенциарной политики Российского государства и ее реализация в системе исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы в период 1917-1930 годов. М., 1992. С. 15.

154 ГАРФ. Ф. 7420. Оп. 1. Д. 122. Л. 7-8.

155 Там же. Л. 48.

лось, что занятия заключенных трудом необходимы для того, чтобы они после освобождения могли найти себе «подходящие занятия»156.

Помимо это Временным правительством были осуществлены и другие меры, направленные на преобразование пенитенциарной сис­темы России. В частности, правительственным постановлением от 26 апреля 1917г. была отменена ссылка на поселение — и как вид уголовного наказания, и как мера реализации наказания в виде ссылки в каторжные работы, назначаемая после отбытия срока не­посредственно каторжных работ. Главное тюремное управление бы­ло преобразовано в ГУМЗ — Главное управление по делам мест за­ключения (такое название сохранялось и в первые годы советской власти). Несколько позже правительственным постановлением от 29 июля 1917 г. была утверждена новая структура ГУМЗа— канце­лярия и четыре отдела, в составе которых три инспекции и трина­дцать делопроизводств157.

Специальным циркуляром ГУМЗа от 17 августа 1917г. уста­навливался принцип единоначалия в управлении местами заключе­ния; такое решение последовало после негативного опыта осуществ­ления выборных начал в этом деле, что имело место на либеральной волне, последовавшей в результате буржуазной революции158. Реше­нием от 26 апреля 1917г. действовавший ранее Совет по тюремным делам был переименован в Совет по делам мест заключения, куда входили (под председательством начальника ГУМЗа), в частности, представитель Петроградской судебной палаты, прокурор Петро­градской судебной палаты или его заместитель, председатель ок­ружного суда или его заместитель или один из членов суда, предста­витель Советов, представитель обществ, в ведении которых находи­лись петроградские воспитательно-исправительные заведения. Функции данного общественного формирования оставались практи-

чески теми же

159

156 157

158 159

Там же. Л. 25.

Органы и войска МВД России (краткий исторический очерк). С. 142.

ГАРФ. Ф. 7420. Оп. 1. Д. 122. Л. 14.

Там же. Л. 44.

318

Глава 5

Однако осложнение политической обстановки в России застави­ло Временное правительство изменить провозглашенным гумани­тарным принципам деятельности пенитенциарной системы. Уже к сентябрю, когда обстановка в местах лишения свободы осложни­лась, был издан циркуляр ГУМЗ (от 5 сентября 1917 г.), в соответст­вии с которым предписывалось усилить «окарауливание» заключен­ных, причем весьма значительно160. Указывалось, в частности, что все помещения, в которых содержатся заключенные, должны быть заперты днем и ночью, и могли открываться только в случаях дейст-\ вительной надобности; как сами заключенные, так и помещения, в ' которых они содержатся, должны быть возможно чаще обыскиваемы и осматриваемы с целью изъятия недозволенных для хранения в ка­мерах вещей и денег и обнаружения проломов окон, полов и потол­ков, подкопов, взлома оконных решеток и дверных замков161. Как будет показано ниже, подобное явление (объявление смягчения ус­ловий содержания лишенных свободы с последующим их ужесточе­нием) будет иметь место и при советской власти, но не в течение не­скольких месяцев, как при Временном правительстве, а на протяже­нии нескольких десятилетий.

В целом же материальная база мест лишения свободы, а также основные органы управления ими в период Временного правитель­ства, по мнению М. Г. Деткова, оставались прежними162. В подтвер­ждение этот автор ссылается также на сохранение размера и порядка финансирования деятельности мест лишения свободы163. Вместе с тем мы не можем полностью согласиться с утверждением М. Г. Деткова, что Временное правительство «намеревалось обеспе­чить преемственность старых и вновь возникающих структур ис­полнения уголовного наказания в виде лишения свободы, эволюци-

1 ^ Л

" « 164 гт* «

онныи путь развития тюремной системы» . Такого рода заявлении

160

161

162

Там же. Л. 15. Там же.

Двтков М. Г. Содержание пенитенциарной политики Российского государства... С. 9.

164

ГАРФ. Ф. 7420. Оп. 2. Д. 413. Л. 20-21.

Детков М. Г. Содержание пенитенциарной политики Российского государства... С. 11.

революционное движение и политический экстремизм... 319

правительство не делало и, кроме того, только один факт ликвида­ции сословного признака при отбывании лишения свободы вряд ли может свидетельствовать об эволюционное™ развития тюремной системы. Что касается материального воплощения обновленной пенитенциарной политики, то этот фактор действительно изменился незначительно.

Можно констатировать, что попытки имперского правительства в начале XX в. практического переустройства и правового регулиро­вания института лишения свободы с учетом происшедших в россий­ском обществе изменений, оказались в целом неудачными. Основная ошибка реформаторов заключалась в том, что они не учитывали в должной мере фактическое положение с местами заключения в Рос­сии. Законодатель слишком оторвался от действительности, и новый уголовный закон, где закреплялась пенитенциарная политика госу­дарства, не стал действенным стимулятором практической тюрем­ной деятельности, которая развивалась как бы сама по себе и причем довольно активно, о чем свидетельствует поиск ГТУ более опти­мальных решений в вопросах исполнения и отбывания лишения свободы, что выражалось в активной правотворческой работе в виде большого количества циркуляров.

Правительство уже менее интенсивно эксплуатирует труд за­ключенных, и прежде всего каторжан, поскольку развитие капита­лизма в России все в большей степени обозначало проблему безра­ботицы. Тем не менее судебная практика показывает, что числен­ность осужденных в каторжные работы оставалась высокой. В Си­бири, по данным Е. И. Соловьева, их было более 10 тыс. человек на начало XX в.165. Если же брать в расчет европейскую часть России и Сибирь, то к началу 1917г. общее число ссыльно-каторжных со­ставляло 36 337 человек166. Они трудились на различных крупных объектах. Например, на сооружении Амурской железной дороги с

165

103 Соловьев Е. И. Расселение и положение ссыльных в Сибири во второй половине XIX века // Политические ссыльные в Сибири (XVIII-XX вв.). Новосибирск, 1983. С. 215.

166

ГАРФ. Ф. 7420. Оп. 1. Д. 361. Л. 7.

Г

320

Глава 5

167

1910 по 1916 гг. работало до 3000 арестантов16. На заготовке дров в Архангельской и Вологодской губерниях в 1916г. работало до полу­тора тысяч ссыльно-каторжных168. Значительная часть арестантов

г- 169

трудилась также на солеваренных заводах и добыче угля .

Буржуазная революция в России определенным образом по­влияла на развитие института наказания в виде лишения свободы. Был осуществлен ряд демократических преобразований. Основная цель наказания по документам ГТУ определялась как перевоспита­ние заключенных. Данное положение, как справедливо замечает А. С. Смыкалин, впоследствии будет активно использоваться в фор­мировании и реализации советской исправительно-трудовой поли­тики170. Вместе с тем Временное правительство в силу своего орга­низационно-правового положения (должно было действовать до со­ответствующих решений Учредительного собрания и, кроме того, не обладало достаточно легитимными законодательными полномочия­ми) не могло разрабатывать и принимать новую законодательную базу по всем аспектам, касающимся назначения и реализации уго­ловного наказания в виде лишения свободы. И в этом смысле период с марта по октябрь 1917г. коренных преобразований в институт лишения свободы не принес и не мог принести в силу кратковре­менности. Тем не менее можно констатировать, что,., несмотря на сложнейшую общественно-политическую обстановку в стране, Вре­менное правительство не пустило на самотек развитие российской пенитенциарной системы,

167 ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Ч. 1. Делопр. 1. Д. 2120.

168 ГАРФ. Ф. 7420 Оп. 1. Д. 44. Л. 27.

169 Там же. Л. 20-23.

170 Смыкалин А. С. Колонии и тюрьмы Советской России. С. 19.