2.1 Система средств защиты правовой системы в условиях кризиса

Кризис правовой системы существенно меняет условия деятельности, функ­ционирования и развития любого государства, общества. В теории и практике по созданию систем управления в кризисных ситуациях существует правило, в соот­ветствии с которым, для успешного противостояния окружающей среде, слож­ность и скорость принятия решений на предприятии должны, как минимум, соот­ветствовать сложности и скорости изменений, происходящих во внешней среде.

На наш взгляд, для того, чтобы сформировать средства защиты правовой сис­темы в условиях кризиса, и тем самым вывести правовую систему из этого со­стояния, необходимо обратиться к анализу структурных элементов правовой сис­темы, к которым относят:

1) явления мировоззренческого, духовного характера (юридическая наука, правовые понятия, правовые принципы, правовая культура, правовая политика, правовое сознание и т.д.);

2) право, включая систему права, и выражающее его законодательство;

3) правовые отношения;

4) источники права;

5) юридическая практика (юридическая деятельность и юридический опыт);

6) правовая идеология;

7) юридическая техника.

В соответствии со структурно-системной концепцией, правовая система в ус­ловиях кризиса - это определенное состояние (явление) правовой системы, обо­значающее высшую степень обострения противоречий как в самой правовой сис­теме, так и в ее отдельных структурных элементах, претерпевающая неизбежные качественные и количественные системные изменения, которые дестабилизируют государство, общество и право в целом, а также закладывают основы для ее даль­нейшего реформирования, модернизации и совершенствования.

Для того, чтобы выработать средства защиты правовой системы в условиях кризиса, необходимо обратиться к причинам, симптомам и факторам кризиса пра­вовой системы или её отдельных структурных элементов. Ранее в настоящем ис­следовании было выявлено, что причинами кризиса являются события или явле­ния, вследствие которых появляются факторы кризиса, то в свою очередь, сим­птом - это первоначальное, внешнее проявление кризисных явлений, процессов, состояний, которые не всегда характеризуют истинные причины кризиса, но по которым эти причины можно установить. Симптомы проявляются в показателях и, что очень важно, в тенденциях их изменения, отражающих функционирование и развитие всей правовой системы и ее структурных элементов. Фактор кризиса - это определенное событие, или зафиксированное состояние, или установленная тенденция, свидетельствующие о наступлении кризиса.

Так, если мы остановимся на рассмотрении кризиса явлений мировоззренче­ского, духовного характера, куда различные авторы относят юридическую науку,

правовые понятия, правовые принципы, правовую культуру, правовую политику, правовое сознание и т.д., то к причинам кризиса данного структурного элемента правовой системы в условиях кризиса можно будет отнести:

Во-первых, бессистемное и некорректное использование правовых понятий, что вводит в заблуждение правоприменителей, а также способствует вынесению неоднозначных судебных решений. Так, например, применительно к российским высшим судам достаточно часто понятия «правотворчество», «законотворчество» и «нормотворчество» употребляются как синонимы. Это, в свою очередь, ведет к смешению понятий «толкование нормы права» и «создание нормы права», «об­щеобязательное решение» и «пример из юридической практики», «нормативный акт» и «акт применения права»^[189]. Также в современной юридической науке, как указывают различные авторы, некорректно используются следующие правовые понятия: «электронное платежное средство»^[190], «правовая позиция»^[191], «вещание» и «организация эфирного и кабельного вещания» в рамках Федерального закона «Об авторском праве и смежных правах»^[192], «сооружение вспомогательного ис- пользования»^[193] и др.

Что касается проблемы бессистемного использования правовых понятий, в ка­честве примера также можно указать бессистемное использование термина «ком­пенсация» и производное от него прилагательное «компенсационный»^[194], а также бессистемное использование таких словосочетаний как «день прекращения тру­дового договора», «последний день работы», «день оформления прекращения

трудовых отношений».

Так, в качестве ещё одного примера, можно рассмотреть следующую особен­ность, связанную с тем, что в настоящее время в условиях постоянного налогово­го реформирования декларирован принцип постоянного (поступательного) со­вершенствования норм действующего налогового законодательства. В связи с чем А.А. Тедеев и В.А. Парыгина отмечают, что «на практике такое «совершенство­вание» порой замещается «метаниями» законодателя от одной правовой конст­рукции к другой. Вносимые в акты законодательства изменения порой носят бес­системный характер, высока доля законодательных юридических и технических ошибок. Поэтому особое значение, сегодня приобретает необходимость преемст­венности в используемых терминах и понятиях, а равно - их единства толкования. Ведь использование одних и тех же юридических понятий в различных значениях ведет к утрате этими терминами строгости, определенности и, как следствие, - к нарушению стройности и единства всего понятийного аппарата налогового пра- ва»^[195].

На наш взгляд, вышеуказанное негативное явление, выражающееся в бессис­темном и некорректном использовании правовых понятий, характерно для всей российской системы права в целом, поэтому понятийно-категориальный аппарат, разработанный российской юридической наукой, законодателем либо рецепциро- ванный, необходимо приводить к единообразному пониманию в целях недопуще­ния разночтений, а также для совершенствования системы права.

Во-вторых, А.Я. Курбатов относит к причинам кризиса правовой системы «схоластичность рассуждений, что выражается в том, что реальный правовой и всесторонний анализ заменяется общими теоретическими рассуждениями не только об источниках права, но и об особой роли судов, о сближении правовых систем, о концепциях правопонимания»^[196].

В-третьих, к причинам кризиса правовой системы можно отнести дефицит пра­вового (юридического) и духовного развития или как справедливо обозначает профессор Н.И.

В-четвертых, к причинам кризиса правовой системы можно отнести девальва­цию семейных, общекультурных ценностей. Неблагоприятной тенденцией, кото­рая может констатировать о падении нравов и девальвации общекультурных цен­ностей в современном обществе, и в какой-то мере, противоречащий естествен­ному порядку вещей, - это значительный рост числа женщин, которые совершили преступления против семьи и несовершеннолетних. Кроме того, не исполняя сво­их родительских обязанностей, они вовлекают несовершеннолетних в совершение преступлений, иных антиобщественных, противоправных действий. Ш.У. Степа­нян, исследуя вопросы женской преступности, отмечает, что «среди виновных в вовлечении несовершеннолетних в совершение антиобщественных действий каж­дый второй преступник - женщина»^[198].

В-пятых, если рассматривать причины кризиса правовой системы с точки зре­ния юридической науки или юридического образования, то можно выявить про­блемы использования методологической и эмпирической базы. Так, методологи­ческие проблемы юридической науки обусловлены тем, что в теории права отсут­ствует четкая аргументированная методология юридического исследования, а к проблемам эмпирической базы можно отнести «мнимые» или «надуманные» ре­зультаты исследования, «мифологизированные» данные и т.д. Кроме того многие теоретики права говорят о кризисе методологии юридической науки, высказыва­ют неудовлетворенность нынешним состоянием исследовательского аппарата, его удручающей непродуктивностью, малопригодностью для решения задач реализа­

ции и развития отечественного права^[199]. Как отмечает Ф.М. Раянов, «с одной сто­роны, она (юридическая наука) всё ещё не может полностью «оторваться» от ме­тодологических схем, сформированных в советские времена, а с другой не может выработать полноценную концепцию будущей, но принципиально новой постсо­ветской государственности России.

Вышеизложенное позволяет сделать вывод, что в современном обществе необ­ходимо восстановить баланс между институциональным строем и системой цен­ностей, когда важнейшие социальные институты общества, такие как семья, гра­жданское общество и государство, должны превратиться в базовые, фундамен­тальные ценности и наиболее приоритетные цели развития общества. При этом необходимо, чтобы государственная политика была непосредственно сориентиро­вана на правовое воспитание, на правовую культуру общества, индивида.

К факторам кризиса явлений мировоззренческого, духовного, идеологическо­го характера как структурного элемента правовой системы в условиях кризиса, можно отнести:

1) деформацию правосознания, как отдельной личности, так и всего населе­ния, как отдельного региона, так и всего государства в целом;

2) юридическую безграмотность, как отдельной личности, так и всего общест­ва в целом и т.д.

К симптомам кризиса явлений мировоззренческого, духовного, идеологиче­ского характера как структурного элемента правовой системы в условиях кризиса можно отнести:

1) падение уровня научного потенциала;

2) падение «престижа» юридического образования;

3) отсутствие «прорывных» диссертационных исследований;

4) «старение кадров» юридической науки;

5) отсутствие правового воспитания;

6) отсутствие правопорядка;

7) криминализацию социальной жизни;

8) равнодушное отношение к правовым институтам значительной части насе­ления государства;

9) широкое распространение правового нигилизма;

10) аномия (состояние общества, при котором наступают разложение, дезин­теграция и распад системы ценностей и норм, гарантирующих общественный по­рядок) и т.д.

Так, исходя из рассмотренных нами причин, факторов и симптомов кризиса отдельного структурного элемента правовой системы (явления мировоззренческо­го, духовного характера), находящейся в условиях кризиса, перейдем к рассмот­рению средств защиты правовой системы в условиях кризиса, которые необходи­мо внедрять, разрабатывать для предотвращения или в целях недопущения воз­никновения кризисного состояния правовой системы или её отдельного структур­ного элемента в будущем, но перед этим определим, что мы будем понимать под системой средств защиты правовой системы в условиях кризиса в настоящем ис­следовании.

Так, С.В. Швакин говорит о том, что «чаще всего термин «система» использу­ется с целью определения структуры объекта, а также с целью установления функционального взаимодействия между входящими в эту структуру элементами и целей всей системы в целом»^[201].

Р.Л. Акоф определяет систему как «любую сущность, концептуальную или физическую, которая состоит из взаимозависимых частей»^[202].

А.И. Уёмов считает, что «система - это не любое, а конечное множество эле­ментов, объединенных динамическими и статистическими отношениями, которые

с необходимостью и достаточностью обусловливают наличие целенаправленных свойств, позволяющих решать системопорождающее противоречие в определён­ных внешних условиях»^[203].

На наш взгляд, понятие «система» можно определить как совокупность взаи­мосвязанных и взаимообусловленных элементов, которые в совокупности пред­ставляют собой единое целое.

Далее определимся в настоящем исследовании с понятием «средство», но пе­ред этим определимся с вопросом о соотношении и взаимосвязи понятий «мера» и «средство». Так, согласно толковому словарю под мерами понимаются средства для осуществления чего-нибудь, для какого-нибудь мероприятия, а под средства­ми - приемы, способы действия для достижения чего-нибудь^[204]. Таким образом, можно сделать вывод, что меры представляют собой разновидность средств как определенных приемов и способов осуществления каких-либо определенных дей­ствий по достижению конкретных целей. Поэтому понятия «меры» и «средства», используемые и употребляемые в настоящем исследовании, равнозначны.

Далее в соответствии с логикой изложения определимся с понятием «защита». В толковом словаре С.И. Ожегова раскрывается лексическое значение понятия «защита», которое означает «то, что защищает, служит обороной»^[205].

На наш взгляд, понятие «защита» представляет собой определенный комплекс мероприятий или действий, которые направлены на предупреждение, исправле­ние, устранение и т.д. от негативного воздействия, исходящего от потенциального источника опасности или угрозы, которая уже «нависла» или только может воз­никнуть в будущем, но может и не наступить, если соответствующими субъекта­ми будут предприняты комплексные мероприятия или действия, направленные на предупреждение вредного, вредоносного, негативного воздействия. Таким обра­зом, под понятием «защита» следует понимать действие или совокупность дейст­вий. При этом следует подчеркнуть, что значение активных действий, направлен­

ных на устранение причин, факторов, симптомов вредного, вредоносного, нега­тивного воздействия, которые в целом могут охарактеризовать объект, нуждаю­щийся в защите.

Согласимся с В.В. Грачевым, который отмечает, что «защита есть действие, но не возможность действия и не система правовых средств»^[206]. Поэтому, на наш взгляд, защита правовой системы в условиях кризиса должна быть непосредст­венно связана с активными действиями уполномоченных субъектов по разработке и обоснованию целого комплекса или целого ряда мероприятий или действий, а также активных действий по применению и внедрению разработанных средств, мер защиты.

Таким образом, обобщив вышеизложенное, можно сделать следующий вывод. Под системой средств защиты правовой системы в условиях кризиса следует по­нимать совокупность взаимосвязанных и взаимообусловленных комплексных средств, приёмов, способов или активных целенаправленных действий (мер), включающих в себя разработку и обоснование мероприятий, направленных на устранение причин, симптомов, факторов кризиса, а также действия по примене­нию и внедрению средств защиты в целях дальнейшей модернизации правовой системы и создания оптимальных условий для её функционирования и развития.

На наш взгляд, к системе средств защиты правовой системы, находящейся в кризисном или предкризисном состоянии, особенно, если констатировать тот факт, что в кризисном состоянии находиться такой структурный элемент право­вой системы, как явления мировоззренческого или идеологического характера (правовая культура, правосознание, правовая идеология, правовая политика и т.д.), следует относить следующие меры:

1) повышать уровень правовой культуры населения, правосознания личности. Так, следует согласиться с высказыванием академика В.М. Сырых, «право дейст­вует, осуществляет все свои социальные функции только в органической взаимо­связи с правовым сознанием. Вне правового сознания, способного понять нормы права, перевести их на уровень конкретных правовых решений, а затем и юриди­

чески значимых действий, право лишается своего социального значения, превра­щаясь в мертвое право»^[207]. Поэтому необходимо совершенствовать правовую куль­туру и правосознание, чтобы право могло осуществлять свои социальные функ­ции, тем самым оказывать регулятивное воздействие на все сферы жизнедеятель­ности общества, что позволит говорить именно о социальном назначении права;

2) изменить государственные стандарты требований, предъявляемых к науч­ным исследованиям в части использования эмпирической и методологической ба­зы, так, например, подавляющее большинство диссертационных исследований по юриспруденции обилует «мифологизированными» числовыми данными об изу­ченной правоприменительной практики, об опрошенных респондентах и т.д. В качестве первоочередных мер, которые требуют своего разрешения для исследова­ния проблем методологии юридической науки сегодня можно обозначить следующие направления:

2.1 формирование понятийно-категориального аппарата в области методологии юридической науки;

2.2 «самопонимание» и «самоопределение» методологии юридической науки;

2.3 разработка новых перспективных методов и подходов, так как методология юридической науки в целом как система соответствующих методов познания должна находится в постоянном и непрерывном развитии, и в содержательном плане должна пополняться новыми, современными методами, такими как синер­гетика, аксиологический подход (метод), феноменологический подход, метод се­миотики и т.д.;

3) формировать в сознании населении России положительные духовные и нравственные качества, что станет возможным только при обеспечении достой­ных условий (уровня) жизни гражданам России, что в последующем позволит го­ворить о России как о социальном, демократическом, правовом государстве;

4) разработать и внедрять действенные формы вовлечение граждан в право­творческую, правоохранительную, контрольно-надзорную деятельность;

5) разработать и вести постоянную, а не «эпизодичную» правовую пропаганду

среди школьников и взрослого населения, особенно среди молодежи, с использо­ванием всех имеющихся современных инструментов (социальные сети, СМИ, об­разование, реклама, искусство, литература) как на федеральном, так и на регио­нальном уровнях, а также другие меры, которые необходимо разрабатывать и внедрять.

Следующим, обозначенным нами структурным элементом правовой системы является право, характеризующее систему права и выражающее его законодатель­ство (форма), правовые отношения (правоотношения).

Следует отметить, что некоторые исследователи в своих работах указывают, что основным центральным элементом правовой системы общества признается система права. Так, если позитивное право - элемент правовой системы, то от­расль права - элемент системы права. Профессор И.А. Иванников систему права определяет как «исторически сложившуюся внутреннюю структуру права, опре­деляемую характером регулируемых общественных отношений»^[208]. Система права определяет структурные элементы, части, из которых состоит право, а также как они соотносятся между собой. Исходя из этого, в праве выделяют макроструктуру (она относится к главным ее подразделениям - праву в целом и отраслям права) и микроструктуру (она относится к первичным частицам права и состоит из норм и их элементов)^[209]. Система права - это всего лишь система позитивного права, а правовая система - это и есть действительная система права, элементами которой являются естественное, позитивное и субъективное право^[210]. Система права высту-

4

пает лишь одной из слагаемых правовой системы, ее центральным элементом^[211].

На наш взгляд, систему права следует рассматривать как внутреннее строение права, в свою очередь, структура права (его система, внутреннее строение) обу­словливает его форму (систему законодательства) и неразрывно с ней связана^[212].

Система права и система законодательства - это тесно взаимосвязанные, но само­стоятельные категории, представляющие два аспекта одной и той же сущности - права. Они соотносятся между собой как содержание и форма. Система права как его содержание - это внутренняя структура права, соответствующая характеру ре­гулируемых им общественных отношений. Система законодательства - внешняя форма права, выражающая строение его источников, т.е. систему нормативных правовых актов^[213]. При этом, система права призвана реализовывать положения правовых принципов, которые в результате объективации в конкретных правовых нормах осуществляют непосредственное регулятивное воздействие, а система за­конодательства соответствует в своем содержании системе права и одновременно создает систему внешне выраженных его источников^[214]. Тем самым, связующим элементом между правовой системой общества и системой законодательства го­сударства является источник права. Юридический источник права выступает как элемент правовой системы, а именно как часть системы законодательства, являясь внешним выражением норм права, прежде всего, в форме актов позитивного пра­ва.

Перейдём непосредственно к рассмотрению основных причин кризиса права, системы права, системы законодательства, правоотношений, которые могут быть выражены в следующем:

Во-первых, по справедливому замечанию А.Я. Курбатова «внедрение в России теории экономического анализа права, что усиливает «размытость» и «оценоч- ность» права, которые позволяют «подгонять» его под сиюминутные политиче­ские и экономические задачи. Основополагающим правовым принципом стано­вится: «Если нельзя, но очень хочется, то можно».

Во-вторых, превращение права в бессистемный набор судебных решений, где правовой анализ заменяется риторикой (напыщенностью и бессодержательно­стью).

В-третьих, включение в систему права основной неблагоприятной стороны прецедентного права, когда норма права в виде правовой сущности судебного решения появляется уже после возникновения правоотношений. В доктрине пре­цедентного права это объясняется деклараторной теорией права, что судья не соз­дает норму права, а лишь познает ее, поскольку она существует как закон приро­ды, но в государстве с разветвленной системой законов это является не чем иным, как игнорированием воли народа, воплощенной в законодательных актах.

В-четвертых, развитие упрощенческо-примитивистского подхода, т.е. такого подхода, при котором не надо совершенствовать законодательство, приемы его толкования и применения - это все сделает суд. Поэтому юристу не надо учиться работать с законами, достаточно уметь искать судебные решения.

В-пятых, бездумное, внесистемное, насильственное внедрение чуждых эле­ментов и попытки совместить несовместимое, что влечет за собой разрушитель­ные процессы, так как происходит разрушение правовой системы через внесис­темные изменения, а также внедрение отдельных институтов и принятие законов, не вписывающихся в российскую правовую систему, без всякого обсуждения. Так, наиболее ярким примером является внедрение в оборот понятия «бенефици­ар» в значении, принятом в англосаксонском праве, несмотря на то, что по рос­сийскому праву бенефициар - это кредитор по обязательству, обеспеченному банковской гарантией, а право того, кого в англосаксонском праве называют «бе­нефициарным собственником», не вещное, а обязательственное.

В-шестых, девальвация роли закона, которая обусловлена, в частности, таким явлением, как тиражирование законодательных актов, не всегда соответствующих уровню закона, в то время как закон по своей юридической природе должен рег­ламентировать принципиально важные и устойчивые отношения, происходящие в обществе и государстве^[215].

В-седьмых, как отмечает О.В. Черкашина-Шмидт «бессистемность законода­тельства, которая проявляется в том, что правотворческий процесс превратился в

«латание дыр»; принимается большое количество дополнений и изменений, в то время как разработка самостоятельных законопроектов концептуального характе­ра стала редкостью». Так, в качестве примера можно обратить внимание на тот факт, что в Институт законодательства и сравнительного правоведения при Пра­вительстве РФ ежегодно поступает около двух тысяч законопроектов, но лишь единицы из них самостоятельные и предлагают новые пути решения проблем.

В-восьмых, на законодательном уровне отсутствует официальная классифика­ция нормативных правовых актов, что особенно важно в условиях федеративного устройства государства, множества субъектов правотворчества. В нормативном правовом массиве появляется много документов с не вполне определенным стату­сом. Например, трудно определить юридическую природу программно-целевых актов, несмотря на то, что они исходят от органов государственной власти и име­ют конституционно и законодательно установленную форму^[216].

В-девятых, слабость и отсталость институционального развития права. Так, например, А.В. Ладышкин называет такое положение «институциональным ва­куумом»^[217]. Г.А. Явлинский также отмечает неэффективность институциональной системы в настоящее время^[218]. То есть получается, что фактически возникает такое явление, как «институциональная недостаточность», которую А.В. Ладышкин оп­ределяет как состояние, когда старые институты работают неэффективно или во­все не работают, а новые еще не созданы или не получили силу^[219], а также иные причины, которые необходимо выявлять и в последующем, устранять.

К факторам кризиса системы права, системы законодательства, правоотно­шений можно, на наш взгляд, отнести следующее:

1) юридические решения принимаются под воздействием неюридических (внешних по отношению к праву) факторов;

2) нестабильность законодательства;

3) несоответствием правового регулирования формирующимся правоотно­шениям и т.д.

Симптомами кризиса правовой системы через выше обозначенные структур­ные элементы могут являться коллизии в праве, пробелы в праве, может быть также показатели высокой безработицы, высокого уровня правонарушений в той или иной сфере, рост числа материально незащищенных групп населения, сниже­ние качества жизни населения, коррупция, лоббирование законов и другие сим­птомы.

Средствами (мерами) защиты правовой системы в условиях кризиса, а именно кризиса рассмотренных выше структурных элементов правовой системы, будут являться следующие:

Во-первых, постепенная и целенаправленная смена парадигмы правопонима- ния. Так, например, В.М. Шафиров говорит о том, что «центральный вопрос мо­дернизации правовой системы: смена парадигмы в правопонимании ... Право - ядро правовой системы. Именно в праве должен быть заложен инновационный потенциал, который позволит провести необходимые (структурные и функцио­нальные) изменения во всех блоках правовой системы в соответствии с требова­ниями современности. Таким ключевым требованием является создание условий для развития человеческого капитала»^[220]. На наш взгляд, смена парадигмы право- понимания позволит развиваться правовой системе в русле инновационного раз­вития, при этом использовать неолиберальный подход в правопонимании и отра­жать намеченные тенденции в развитии права.

Во-вторых, необходимо постепенное уменьшение количества «неправовых» законов, а в дальнейшем создание таких условий, которые вообще исключают воз­можность принятия неправовых актов.

В-третьих, как отмечает Н.А. Власенко, «одним из способов решения обозна­ченных в сфере законотворчества проблем может стать принятие федерального

закона о нормативных правовых актах в Российской Федерации, который позво­лит преодолеть дисбаланс между законом и иными правовыми актами, укрепить гарантии реализации прав и законных интересов граждан. Процессы правотворче­ства и правоприменения получат прочную нормативную базу, в полной мере от­ражающую принципы Конституции РФ и современного международного права»^[221]. Так, следует отметить, что проект Федерального закона «О нормативных право­вых актах в Российской Федерации» в инициативном порядке был подготовлен Институтом законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ^[222], но был отклонен Президентом РФ. Также следует отметить, что в некоторых субъектах РФ приняты региональные законы «О нормативных правовых актах», в том числе с 2002 года в Челябинской области действует закон «О нормативных правовых актах Челябинской области»^[223].

Далее, следуя логике нашего исследования, остановимся на рассмотрении сле­дующего структурного элемента правовой системы - источник права. Если пра­вовую систему понимать как целостный комплекс правовых явлений общества, то важную роль в ее структуре и развитии играет источник права, а именно юриди­ческие источники, формально закрепляющие правовые предписания, адресован­ные участникам правоотношений^[224]. Поэтому, на наш взгляд, источник права явля­ется структурным элементом правовой системы, кроме того, источник права явля­ется правовым средством, с помощью которого правовые идеи воплощаются в юридические решения, обеспечивающие реализацию правовых идей.

Источники права - это внешняя форма выражения объективизации государст­венной воли (права). В.Д. Перевалов отмечает, что «все современные источники права - это официальные документы, содержащие правовую (общеобязательную)

информацию, говорящую о правах, обязанностях либо ответственности физиче­ских и юридических лиц»^[225].

На современном этапе развития права, среди теоретиков права нет единообра­зия в понимании источника права. Вариативность определений также зависит от аспекта выражения норм в источнике права в материальном, идеальном или фор­мально-юридическом смысле^[226]. Так, в формально-юридическом смысле источник права - это внешне объективированное выражение норм права, принятых госу­дарством, то есть источник позитивного права.

В российской правовой системе основным источником позитивного права яв­ляется нормативный правовой акт. Однако, помимо текста нормативного правово­го акта, среди источников права в формальном смысле выделяются юридический прецедент, правовой обычай, нормативный договор, а также иные, как указывает Е.С. Шматова, «субсидиарные источники права»^[227]. К субсидиарным источникам позитивного права в российской правовой системе следует отнести юридическую доктрину, общие принципы права. Кроме того особо следует обратить внимание на то, что общепризнанные принципы и нормы международного права имеют приоритетное значение перед законами или иными источниками внутригосудар­ственного права. Так как, в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, общепри­знанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы.

Е.С. Шматова помимо юридических источников выделяет так называемые «источники формирования, развития и познания права»^[228]. Далее она разъясняет, что «под источниками правовой системы общества здесь следует понимать те ис­точники права, которые участвуют в процессе формирования правовой системы. Например, объединения норм права в институты права, а институтов права - в от­

расли. Кроме того, источник права служит важнейшим фактором объединения правовых систем в правовые семьи»^[229].

Следующий структурный элемент правовой системы - это юридическая тех­ника. Существует множество мнений относительно этого понятия, и если попро­бовать их сгруппировать, можно выделить два основных подхода: узкий и широ­кий^{[230][231][232]}.

Узкий подход, его еще обозначают как документальный, к пониманию юриди­ческой техники, сложился ранее, нежели широкий. Яркими представителями дан­ного подхода являются С.С. Алексеев и А.Ф. Черданцев.

По мнению А.Ф. Черданцева, юридическая техника - это «совокупность пра­вил, приемов, способов подготовки, составления, оформления юридических до-

3 кументов, их систематизации и учета» .

С.С. Алексеев рассматривал юридическую технику как «совокупность средств и приемов, используемых в соответствии с правилами при выработке и система-

4 тизации правовых нормативных актов» .

Обобщая теоретические воззрения С.С. Алексеева и А.Ф. Черданцева, можно прийти к выводу, что с их точки зрения, юридическая техника распространяет свое действие только в сфере правотворчества, что, на наш взгляд, является не вполне обоснованным, так как рассмотрение юридической техники только с по­зиции структурной составляющей правотворческого процесса на этапе создания правового акта, не дает возможности законодателю проследить эффективность функционирования закона в правоприменении непосредственно. Указанное пред­положение подтверждает Л.Л. Кругликов, который считает, что «отождествление законодательной и юридической техники недопустимо»^[233], при этом, он обращает внимание на то, что «по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, последняя

как категория более широкая охватывает собой процесс «изготовления» не только законов, но и иных нормативных актов. Во-вторых, она имеет отношение и к пра­вотворчеству, и к правоприменительной деятельности»^[234].

Широкий подход к пониманию юридической техники, который некоторые ав­торы обозначают как деятельностный, предполагает отождествление юридиче­ской техники с правом в целом, отражая при этом комплекс элементов правовой действительности. По мнению В.И. Червонюка, «юридическая техника - есть применение апробированных практикой научно обоснованных рациональных юридических способов, средств и процедур внедрения права в сознание, поведе­ние и деятельность отдельного вида и социальных общностей»^[235][236].

М.Л. Давыдова рассматривает юридическую технику как «систему средств, используемых при составлении правовых актов и осуществлении иной юридиче-

3

ской деятельности» .

М.П. Пронина считает, что «юридическая техника включает в себя не только процесс создания правовых актов, но и встраивается во все формы реализации во­ли правоустановителя. В сфере правообразования юридическая техника применя­ется на всех уровнях: законотворческом, нормотворческом, правотворческом - и влияет на все законы, нормативные правовые акты, индивидуальные правовые ак­ты, локальные акты и т.д. В сфере правоприменения юридическая техника должна использоваться во всех случаях использования правовых актов конкретными субъектами и при конкретных обстоятельствах»^[237].

Сравнительно недавно в научный оборот вошел термин «юридическая техно­логия», который пока не обрёл четкой определенности и своего места в праве. По мнению С.С. Алексеева, юридическая технология - это «технические приемы, в частности это способы изложения норм, система отсылок»^[238]. Против такого пони­

мания юридической технологии возражает В.Н. Карташов. Кроме понятия юри­дической техники он выделяет понятия юридической тактики, стратегии и техно­логии. Под юридической тактикой ученый понимает «искусство умело управлять участниками юридической практики, оптимально планировать и организовывать их юридические действия, рациональными способами и методами использовать необходимые средства для вынесения эффективных и качественных решений»^[239]. Такая тактика, по его утверждению, присуща любой юридической практике^[240]. Им выделяются правотворческая, правоприменительная, интерпретационная, право­систематизирующая, прокурорская, нотариальная и иные виды практик. Юриди­ческая стратегия у В.Н. Карташова «включает вопросы перспективного планиро­вания и прогнозирования, концептуальные и долгосрочные проблемы развития

3

юридической практики»^[241].

Анализ теоретических воззрений различных авторов позволил прийти к выво­ду, что юридическая техника составляет инструментальную часть технологии. И если обратиться к работам ученых классиков, создавших школу юридической техники, таких как Ф. Бекон, И. Бентам, Р. Иеринг, Ф. Жени, И.Л. Брауде и др., то можно проследить, что понятие «юридическая техника» они отождествляли с по­нятием «юридическая технология». Так, немецкий юрист Рудольф Иеринг в своей работе «Юридическая техника» писал, что «слово «техника» понимается в двоя­ком смысле - субъективном и объективном. В первом смысле «техника» исследу­ется как юридическое искусство, задачу которого составляет формальная отделка правового материала; во втором - осуществление этой задачи в самом праве, то

4

есть как соответствующий технический механизм права»^[242].

Отметим, что все вышеуказанные авторы под юридической техникой понима­ли саму юридическую технологию, но, так как впервые термин «технология» был

введен в теоретический оборот немецким ученым И. Бекманом в 1777 г. и отно­сился к производственной сфере, то продолжала использоваться уже устоявшаяся в науке дефиниция «юридическая техника»^[243]. Поэтому, несмотря на появление большого количества работ, посвященных различным видам технологий (образо­вательные, политические, социальные и т.д.), первоначальное название «юриди­ческая техника» дошло до наших дней.

Таким образом, можно признать, что «юридическая техника» и «юридическая технология» - это синонимичные понятия. Поэтому, на наш взгляд, в юриспру­денции мы, в первую очередь, имеем дело с юридической технологией, а не с ма­териальными объектами, т.е. техникой в узком ее понимании, но так как термин «юридическая техника» уже устоялся и используется большинством ученых, предлагаем оставить его в юридической терминологии, но вкладывать в его смысл, прежде всего, юридическую технологию, а основные усилия ученых на­править на решение и исследование более важных проблем юридической техники, например, таких как:

1) отсутствие комплексных теоретических исследований в разделе техники юридического толкования, так как в основном ученые исследуют традиционные аспекты данной проблемы, касающиеся понятия юридического толкования, его места и роли в механизме правового регулирования, актам официального толко­вания, при этом, не уделяя должного внимания интерпретационной практике;

2) низкий уровень качества и эффективности законодательства;

3) отсутствуют или не выработаны критерии нормирования труда судей, не сформирована стратегия повышения их профессионализма;

4) относительно слабая разработка техники юридической систематизации. Так, М.П. Пронина указывает, что «попытки ее решения (разработка техники юриди­ческой систематизации - прим. автора) на историческом, культурологическом, сравнительно-правовом, социологическом уровне будут способствовать разреше­нию отдельных частных моментов, однако все это не позволит решить проблемы

юридической систематизации в целом»^[244];

5) поспешное принятие нормативных правовых актов, проекты которых не­редко имеют серьезные изъяны, их обсуждение и осмысление носят поверхност­ный характер, не всегда учитываются рекомендации и заключения юристов- профессионалов, имеет место пренебрежение механизмами юридической техни­ки. В итоге подобного рода нормативные правовые акты, в частности законы, конкретные правовые нормы не достигают тех целей, которые естественно стави­лись перед ними как потенциальными регуляторами общественных отношений^[245], а также иные проблемы.

Для того чтобы устранить обозначенные нами проблемы юридической техни­ки необходимо:

Во-первых, проводить комплексные теоретические исследования в разделе техники юридического толкования, особое внимание при этом уделить интерпре­тационной практике.

Во-вторых, необходима тщательная разработка законодательной техники на федеральном, региональном и локальном уровне в связи с низким уровнем каче­ства и эффективности современного российского законодательства.

В-третьих, необходимо сформировать стратегию повышения профессиона­лизма судей, их система образования и повышения квалификации, не выработаны критерии нормирования труда судей. При колоссальной нагрузке на судей трудно планировать судебную деятельность, придерживаться требований процессуальной формы, а также осуществлять контроль за действиями участников судебного про­цесса.

Настоящее исследование подтверждает тот факт, что на сегодняшний день ввиду кризисности, нестабильности структурных элементов правовой системы, - вся правовая система подвержена циклическим, системным кризисам. Поэтому, для того чтобы средства защиты правовой системы в условиях кризиса применять на практике, их необходимо разрабатывать, а затем в последующем внедрять.

На наш взгляд, разработка средств защиты или комплексных мер, направлен­ных на выход правовой системы из кризисного состояния должна включать в се­бя:

1) анализ состояния всей правовой системы, всех структурных элементов пра­вовой системы в совокупности, который необходим для выбора стратегии, мер, средств защиты правовой системы в условиях кризиса;

2) предварительную диагностику причин, факторов, симптомов возникнове­ния кризисных ситуаций, условий во всей правовой системе либо в отдельном структурном элементе правовой системы;

3) комплексный анализ существующих средств защиты правовой системы в условиях кризиса, что позволит выявить недостатки, проблемы существующих, определить масштабы кризисного состояния правовой системы, исследуются фак­торы, а затем разработать рекомендации по внедрению новых, более эффектив­ных и действенных средств защиты правовой системы в условиях кризиса;

4) реализация разработанных мероприятий, которые, на наш взгляд, можно разделить на два блока:

а) первоочередные меры для выхода правовой системы из кризисного состоя­ния, которые должны начинаться немедленно, поэтому они должны быть прора­ботаны наиболее четко, ясно и последовательно;

б) последующие меры для выхода правовой системы из кризисного состояния, для которых для начала достаточно будет более общего описания мероприятий, но которые в последующем будут детализированы с учетом лучшего «погруже­ния» в проблематику и накопления дополнительной информации. Тем не менее, принципиально то, чтобы этот блок был включен в программу разработанных ме­роприятий сразу.

По нашему мнению, вполне обоснованным можно считать вывод или утвер­ждение о том, что кризисы, возникающие в экономической, политической, духов­ной, социальной сферах или в производстве, так называемые, экономический кри­зис, политический кризис, социальный кризис, духовный кризис, производствен­ный кризис, возможно устранить путем разработки комплексных антикризисных

программ, мероприятий, технологических схем и внедрения комплексных анти­кризисных мер, направленных на устранение или предотвращение кризиса или кризисного состояния, разработанных как на государственном уровне, так и на определенном локальном уровне, а, следовательно, на кризис правовой системы можно также воздействовать через разработку комплексных антикризисных про­грамм, мероприятий, технологических схем и внедрения комплексных антикри­зисных мер, направленных на устранение или предотвращение кризиса или кри­зисного состояния правовой системы.

Так, на наш взгляд, всю технологическую схему или поэтапный план выхода правовой системы из кризисного состояния, можно представить в виде восьми блоков.

Блок № 1 (I этап). Создание специальной рабочей группы или специальной экспертной группы (далее по тексту - СЭГ), целью которой будет разработка и координация мероприятий, направленных на своевременное предотвращение про­гнозируемых либо уже существующих кризисных явлений, ситуаций, процессов (факторов, причин, симптомов кризиса) в правовой системе либо в определенном структурном элементе правовой системы.

СЭГ может состоять из научных работников различных сфер и отраслей (тео­ретики), юристов и представителей других специальностей (практические работ­ники), представителей органов государственной власти, судебной власти, муни­ципальных и государственных учреждений, а также и из представителей общест­венных организаций и других.

СЭГ может существовать как на временной основе (только в период кризиса или возникшего кризисного явления и т.д.), так и на постоянной (СЭГ осуществ­ляет свои функции в период кризиса, в переходный период и в период стабильно­сти).

В целом, если говорить о том, что любое явление, состояние или процесс можно рассматривать с точки зрения кризисности, нестабильности, то, на наш взгляд, если законопроект, вносимый в Г осударственную Думу РФ должен иметь финансово-экономическое обоснование (при внесении проекта закона, реализация

которого потребует материальных затрат), а нормативные правовые акты должны проходить обязательную антикоррупционную экспертизу, то можно предполо­жить, что законопроект должен иметь еще и антикризисное обоснование, а норма­тивный правовой акт должен проходить обязательную антикризисную экспертизу с целью предотвращения возникновения кризисных явлений, ситуаций, процес­сов, а также недопущения формирования симптомов и факторов кризиса правовой системы либо в определенном структурном элементе правовой системы, которые могут возникнуть в будущем. При этом органом, осуществляющим такого рода экспертизу, может быть вышеназванная специальная экспертная группа (СЭГ), действующая на постоянной основе.

Блок № 2 (II этап). Предполагается проверка целесообразности и своевремен­ности проведения мероприятий, направленных на устранение кризисных явлений, ситуаций, процессов в правовой системе либо в определенном структурном эле­менте правовой системы. При нецелесообразности происходит возвращение к ис­ходной ситуации - поиску новых средств или целей, планированию по ним спе­циальных мероприятий, новых средств и мер. Если есть обоснование целесооб­разности и своевременности проведения мероприятий, направленных на устране­ние кризисных явлений, ситуаций, процессов (факторов, причин, симптомов) в правовой системе, либо в определенном структурном элементе правовой системы, то совершается переход к блоку № 3.

Блок № 3 (III этап). На данном этапе принимаются антикризисные программы, включающие в себя перечень необходимых мер для выхода правовой системы из кризиса. Важнейшим аспектом здесь является получение необходимой и досто­верной информации о кризисной ситуации в правовой системе, структурно­морфологический анализ ситуации, определение необходимых ресурсов и средств, определение путей вывода всей правовой системы из кризиса и переход ее в состояние стабильности или переходное состояние, проверка возможности достижения поставленных целей.

Блок № 4 (IV этап). На четвертом этапе создается система реализации меро­приятий по разрешению острых противоречий, устранению проблем, при этом,

СЭГ, подготовившая эти мероприятия, определяет их конкретных исполнителей. Исполнитель должен располагать необходимыми и достаточными ресурсами и данными для выполнения, а также обладать необходимыми знаниями и навыками по устранению кризисной ситуации.

Блок № 5 (V этап). На этом этапе антикризисного управления осуществляется организация выполнения, реализации разработанной программы по выходу пра­вовой системы из кризиса. Это конкретные организационно-практические меро­приятия, реализация которых в четко определенной последовательности позволит достигнуть целей, поставленных и изложенных программе выхода правовой сис­темы из кризиса, например, разработка антикризисного законодательства.

Блок № 6 (VI этап). На этом этапе необходимы оценка и анализ качества вы­полнения и реализации разработанной программы по выходу правовой системы из кризиса, эффективности выбранных и предложенных средств защиты правовой системы в условиях кризиса. Если качество реализации разработанной программы по выходу правовой системы из кризиса, удовлетворяет критериям эффективно­сти средств защиты правовой системы, т.е. в правовой системе, которая находить­ся в кризисном состоянии, то намечается переход из кризисного состояния в дру­гое, то таким образом, прослеживается положительная динамика развития (каче­ственный переход), после чего начинается следующий этап.

Блок № 7 (VII этап). После оценки и анализа реализации разработанной про­граммы по выходу правовой системы из кризиса, эффективности выбранных и предложенных средств защиты правовой системы в условиях кризиса проверяется целесообразность и необходимость реализации дальнейших (последующих) мер по выводу правовой системы из кризиса или ее отдельного структурного элемен­та.

Блок № 8 (VIII этап). На заключительном для данной технологической схемы этапе разрабатываются мероприятия по прогнозированию будущих кризисных ситуаций, явлений, процессов, намечающихся в правовой системе, которая нахо­диться в состоянии стабильности или в переходном состоянии, в том числе через процедуру антикризисной экспертизы. Прогнозирование, а также экспертиза, по­

зволяют если не избежать определенного кризисного явления, ситуации, то под­готовиться к ней и минимизировать ее последствия.

Кроме того, следует обратить внимание на тот факт, что кризис правовой сис­темы - это состояние или явление, которое носит цикличный, динамичный, сис­темный и прогнозируемый характер, поэтому необходимо в научных исследова­ниях определить так называемые, «методы диагностирования кризисного состоя­ния правовой системы». На наш взгляд, данными методами могут являться, на­пример, статистический метод, метод моделирования, прогнозирования и другие.

Исследуя вопросы системы средств защиты правовой системы в условиях кри­зиса, следует остановиться на рассмотрении таких вопросов как «конвергенция правовой системы», «адаптация правовой системы», «обновление правовой сис­темы», так как обозначенные явления непосредственно связаны с модернизацией правовой системы, которая является основной целью в период, когда правовая система находиться в кризисном состоянии.

Модернизация (англ. мodern) - современный, сегодняшний. Получается, что речь идет о преобразованиях в правовой системе, которые бы сделали ее совре­менной, соответствующей уровню развития общественных отношений. Поэтому остановимся на рассмотрении основных вопросов, связанных с модернизацией правовой системы в условиях кризиса.

Сама по себе модернизация, как теоретическая проблема, волнует умы широ­кой научной общественности, перешагнула свою полувековую историю, но она по-прежнему вызывает споры и острые научные дискуссии. Появившись в 50-60-е гг. XX в. как концепция осмысления событий, связанных с распадом колониаль­ного мира и выбором освободившимися странами собственного пути развития, теория модернизации до сих пор несет на себе отпечаток «вестернизации». Так, В.Н. Шевелев отмечает, что «любая модернизация, кроме собственно западной, неизбежно будет догоняющей в силу того, во-первых, что предпринимается она, как правило, в поисках адекватного ответа на предъявляемый самим существова­

нием модернизированного Запада вызов»^[246]. В данном случае автор исключает воз­можность модернизации без вызовов извне. Однако опыт модернизации в целом ряде стран, в том числе и в России, показывает, что природа модернизации связана не только с внешними, но и с внутренними предпосылками развития, а также с кризисами как внутренними, так и внешними. Например, необходимость укреп­ления централизованной власти во времена Владимира Святого, создание условий для становления феодальных отношений, подтолкнули князя к выбору именно той религии, которая обеспечивала модернизационный рывок. Будучи модерниза­цией духовного свойства, принятие христианства стимулировало экономические и политические отношения, дало мощный толчок становлению правовой системы нашего государства.

В трудах целого ряда ученых остается доминирующим и методологический концепт, рассматривающий модернизацию как переход от традиционного к ин­дустриальному обществу. В качестве теоретической основы такого подхода вы­ступают труды М. Вебера, Ф. Тенниса, Э. Дюркгейма, У. Ростоу, Р. Арона, Д. Белла и др. Однако в таком виде теория модернизации сужается до одного историче­ского периода, хотя и повторяющегося в мировой истории. Не случайно критики этой теории уже в 60-е гг. XX столетия заметили упрощение картины мирового развития, выступили против модернизации как скрытой формы колонизации и за­падной экспансии.

На наш взгляд, если в настоящем исследовании правовая система рассматри­вается в условиях стабильности, кризиса и в переходный период, то модернизация правовой системы возможна, преимущественно, только либо в переходный пери­од, либо в кризис, т.е. в те периоды, когда правовая системы в целом или её от­дельные структурные элементы стремятся к определенной стабильности.

Если рассматривать теорию модернизации, её представители, исследователи разделились на два направления, одно из них консервативное, а другое либераль­ное. Лагерь консерваторов представляют С. Хантингтон, Дж. Нельсон, X. Линц,

которые признают одной из главных проблем модернизации конфликт, неизбежно возникающий между мобилизованностью населения, его включенностью в поли­тическую жизнь и степенью институализации, способной наиболее полно реали­зовать интересы граждан.

Либерального направления придерживаются Р. Даль, Г. Алмонд, Л. Пай и др., которые признают в качестве условия успешной модернизации приоритет конку­ренции элит над участием рядовых граждан. Отсюда признание сильной исполни­тельной власти для проведения необходимых преобразований в обществе, демо­кратические убеждения активистов и лидеров, субкультурное разнообразие, ин­тенсивная иностранная помощь.

Как отмечает Н.Б. Комова «судя по ключевым параметрам, Россия в начале 90­х гг. XX в. заимствовала именно либеральную модель модернизации. Равноправие, демократизация общества, рыночные отношения, правовое государство и граж­данское общество признавались ведущими атрибутами «осовременивания». Именно в это время западная теория модернизации была вытеснена транзитологи- ей - научным направлением, связанным с рассмотрением общества как переход­ного»^[247].

Следует заметить, что в начале XXI в. появляются исследования процессов модернизации не только в историческом, философском, политологическом, но и в правовом ракурсах.

Рассуждая о хронологических рамках модернизации, А.В. Малько и А.Ю. Са- ломатин пришли к выводу, что модернизация политической системы шла парал­лельно с модернизацией правовой системы, а нынешний очередной ее виток сви­детельствует о постмодернизационных движениях в контурном виде^[248].

Таким образом теория модернизации, начавшись с исследований в основном зарубежных авторов, переживает новую полосу подъема и имеет четко выражен­

ную тенденцию развития на российской почве. В большинстве научных работ она представлена как процесс «осовременивания» всех сторон жизни общества, что позволяет ученым находить специфические черты модернизационных циклов.

Абстрагируясь от целого ряда дефиниций, характеризующих модернизацию, попытаемся дать собственную трактовку понятий «модернизация» и «модерниза­ция правовой системы». Модернизация представляет собой наиболее значимые и очевидные преобразования в какой-либо сфере жизнедеятельности общества, не­избежно приводящие к качественным изменениям политической, этнополитиче­ской, социальной, правовой и культурной основы государства. Она символизиру­ет или характеризует переход к новому состоянию, переход от нестабильности, кризисности к стабильности, современному качеству жизни. Подлинная, а не мнимая модернизация должна исходить из внутренних побуждений модернизи­рующейся страны, и её целью, конечным результатом должно стать улучшение жизни общества, а если рассматривать модернизацию правовой системы в целом, то она должна быть направлена на совершенствование составляющих структур­ных элементов правовой системы, а также на устранение существующих проблем или проблемных аспектов с целью предотвращения или недопущения появления негативных явлений, факторов, причин и симптомов кризиса, ведущих отдельные структурные элементы или всю правовую систему в целом к очередному кризису.

В последнее время наблюдается постепенное увеличение влияния междуна­родного права на национальные правовые системы. Несмотря на то, что различ­ные государства по-разному решают вопрос о реализации норм международного права во внутринациональном правопорядке, все же необходимо отметить, что пределы и пространственно-субъектная сфера действия международного права постепенно расширяются, «системные функциональные связи, имеющиеся на ме­ждународном уровне, объединяют в системные целостности правовые феномены разных государств, их правовые системы и отдельные элементы»^[249]. Не отвергая тезиса о том, что национальные правовые системы также суверенны как и госу-

дарства^[250], следует согласиться с Г.И. Тункиным, который отмечал, что «самостоя­тельность и независимость правовых систем совершенно не исключает взаимо­действия между ними»^[251].

С.В. Швакин указывает, что «национальные правовые системы, являясь по своей природе системами открытыми, находятся в активном взаимодействии, ко­торое проявляется, прежде всего, на уровне элементов этих систем»^[252][253]. По мнению И.И. Лукашука, это взаимодействие «весьма многопланово, распространяется

4 практически на все элементы системы - от правосознания до правоприменения» . Зачастую такое взаимодействие прослеживается не полностью, поскольку оно ха­рактеризуется некоторой степенью неопределённости, при этом национальные правовые системы обычно сохраняют высокий уровень самоорганизованности и исторически развиваются в сторону увеличения сложности их структуры. Боль­шинство исследователей в качестве основной формы взаимодействия националь­ных правовых систем выделяют процесс их сближения, хотя вкладывают в это понятие различный смысл: от «глобализации» (М.Н. Марченко) и «интернациона­лизации права» (И.И. Лукашук) до «правовой интеграции» (С.В. Бахин). Другие исследователи, например С.С. Алексеев, полагают, что «сближение - лишь внеш­нее проявление более глубоких процессов, преобразующих мир права, которые могут быть названы «правовой конвергенцией»^[254].

На наш взгляд, сближение национальных правовых систем, исходя из общей теории систем, действительно целесообразнее понимать как процесс конверген­ции, а дивергенцию следует понимать как сложный и многосторонний процесс внутреннего и внешнего взаимодействия элементов права и правовой системы,

выраженный в расхождении организации форм права, требований правовых норм, а также частей единых или близких правовых систем общества^[255].

Теоретики права определяют конвергенцию в широком и в узком смысле. В широком смысле конвергенция - развитие правовых систем в одном направлении, а в узком смысле - как процесс и результат взаимодействия национального права, или же, как «взаимоуподобление»^[256] отдельных элементов правовых систем. Вне зависимости от того как раскрывается содержание понятия конвергенции, конеч­ной целью этого процесса должна являться «когеренция» (от лат. coherens - нахо­дящийся в связи)^[257][258] национальных правовых систем, но говорить о когеренции можно будет только тогда, когда результаты регулирования однотипных отноше­ний в сближающихся (конвергирующих) национальных правовых системах схожи или различия между ними несущественны.

Процесс международного взаимодействия национальных правовых систем инициирует процессы правовой унификации, трансформации и имплементации норм международного права в национальное (внутригосударственное) законода­тельство. На это обстоятельство было указано С.В. Бахиным, так, по его мнению, «вне международных обязательств, которые принимают на себя государства, соз­дание эффективных правовых регуляторов в виде единых и единообразных нор-

4 мативных предписаний невозможно» .

В результате процессов унификации, гармонизации, рецепции, трансформа­ции, имплементации правовых норм происходит интернационализация и глобали­зация права в целом, т.е. речь идет о формировании единого глобального правово­го пространства, иногда даже отмечается, что «человечество стоит на пороге соз­дания новой модели права - мировой глобальной правовой системы»^[259].

Таким образом исследование средств защиты правовой системы в условиях кризиса позволило прийти к выводу, что выбор средств защиты правовой системы в условиях кризиса, ввиду системности, динамичности, цикличности кризисов, напрямую зависит от проблемных аспектов структурных элементов правовой сис­темы (проблемы права, проблемы системы права, проблемы юридической прак­тики, проблемы юридической техники и т.д.). Поэтому для того, чтобы применять на практике средства защиты правовой системы в условиях кризиса необходимо: во-первых, анализировать состояние всей правовой системы, всех структурных элементов правовой системы в совокупности, который необходим для выбора стратегии, мер, средств защиты правовой системы в условиях кризиса; во-вторых, предварительно диагностировать причины, факторы, симптомы возникновения кризисных ситуаций, условий во всей правовой системе либо в отдельных струк­турных элементах правовой системы; в-третьих, комплексно анализировать суще­ствующие средства защиты правовой системы в условиях кризиса, что позволит выявить недостатки, проблемы существующих правовых систем, определить масштабы кризисного их состояния, исследовать факторы, а затем разрабатывать рекомендации по внедрению новых, более эффективных и действенных средств защиты правовой системы в условиях кризиса; в-четвертых, осуществлять, вне­дрять разработанные мероприятия.