§ 3. Проблемы

1. Обескровливание ценности. В отношении прав человека и обретения им качества объективного права в настоящее время возникли проблемы. Особо острые и болезненные в странах, в которых (после многолетнего господства коммунистической системы) только намечается становление современного гражданского общества, завоеваны лишь некоторые исходные рубежи для действительного демократического развития на основе культуры прав человека.

Первая действительно острая (но, думается, еще в полной мере не понятая) среди них – это обескровливание, размывание прав человека в политической жизни, в науке, в общественном мнении и, увы, в правовых, законодательных документах. Основанием для такого «размывания» – как это нередко бывает – стали реальные процессы, происходившие в XIX–XX вв. в человеческом обществе в связи с нарастающей модернизацией общества в условиях экономических и политических свобод, гигантским научно-техническим, общественным прогрессом, что потребовало углубления представлений о правах человека.

К сожалению, развитие представлений о правах человека в немалой степени приобрело экстенсивный характер – выразилось (не без влияния коммунистической пропаганды и усилий социалистических стран) в расширении каталога этих прав, появлении так называемых прав человека «второго поколения», «третьего поколения» и т.д.1

1 Мало кто при этом принял во внимание то обстоятельство, что подобное расширение общепризнанной гуманитарной категории имело политизированный характер – произошло в ООН в результате прямого и настойчивого идеологического и дипломатического воздействия советского государства, руководящие инстанции которого преследовали цель лишить категорию прав человека «буржуазной» трактовки и, напротив, сообщить ей «социалистический» характер, «обогатить» ее достижениями сталинской Конституции, постулатами марксистской идеологии.

В обстановке почтительной эйфории, которая была характерна для отношения к Советскому Союзу после его победы над гитлеровским фашизмом в первые послевоенные годы (а также настойчивости и ухищрений советских дипломатов и идеологов, перетянувших на свою сторону многих представителей стран «третьего мира»), и возникли предпосылки, на основе которых наряду с причинами объективного порядка и было до-

483

Часть третья. Философско-правовые проблемы

Между тем, признавая без каких-либо оговорок важность в современных условиях всей суммы гражданских прав людей (по большей части зависимых от экономического положения и деятельности государственной власти, и притом именно гражданских, т.е. обусловленных гражданством данного государства), необходимо видеть исконную, первородную суть фундаментальных прав человека как таковых. Видеть то, что по исторически исходному значению неотъемлемые права человека – права прирожденные! – призваны утверждать самоценность человека, его право на жизнь, высокое достоинство и свободу, его центральное место в жизни общества, основополагающие духовные и нравственные начала личности и в этом отношении защищать человека от произвола и насилия, прежде всего от произвола самой могущественной силы в обществе – власти, ее стремления к всестороннему, тотальному господству в обществе1.

С этой точки зрения вполне оправданно – как это сделано в ряде конституций демократических стран – выделение и особая юридическая констатация о с н о в н ы х (фундаментальных) прав человека. Xотя в то же время нельзя сбрасывать со счета и того факта, подтверждаемого реальной практикой, что нарушение любых гражданских прав и даже прав, вытекающих из имущественных, семейных и иных конкретных юридических отношений, может при известных обстоятельствах затронуть и основные права человека, в том числе право на жизнь, свободу, достоинство человека и др., и тогда, казалось бы, «рядовая» юридическая проблематика переключается на плоскость категорий и оценок более высокого юридико-гуманитарного уровня.

стигнуто включение в состав неотъемлемых прав человека при записи соответствующих положений в ооновских документах социально-экономических прав «второго», а потом и «третьего» поколений (к правам «третьего» поколения обычно относят коллективные и солидарные права – права народов (право на мир, на здоровую окружающую среду, право на коммуникацию и др.), а также, по мнению отдельных авторов, такие экстравагантные «права человека», как право не быть убитым во время войны, право на сон, право на самообразование и т.д. В литературе даже высказано предположение о возможности «четвертой волны» в понимании прав человека, когда этой категорией могут быть охвачены права, связанные с запретом абортов, и право на эвтаназию).

1 Те же социально-экономические и иные права, которые относятся ко «второму»

и «третьему» поколениям, во многих случаях ставят человека не только в зависимость от уровня развития общества, его богатства, но и в зависимость от власти, от ее состояния и усмотрения чиновников. Так что, казалось бы, благое дело – расширение каталога прав человека на деле обескровливает эту основополагающую гуманитарную категорию. Приводит, если угодно, к устойчивому настроению по дискредитации самой категории прав человека – процесс, происходящий в результате включения в нее с помощью международно-правовых документов и научных деклараций все новых «поколений», вплоть до «права на самообразование», «права на сон».

484

Глава пятнадцатая. Право человека

2. Проблемы века. Акцент на основных (фундаментальных) правах человека тем более важен потому, что именно с ними сопряжены наиболее значимые и острые проблемы современности. В том числе и те, которые касаются «негативов либерализма», других отрицательных явлений современности. Того, в частности, что обретение людьми персональной свободы, раскрепощение личности, всплеск ее активности и связанная с этим взрывная модернизация общества, зигзаги капиталистического развития, магия потребительства, как оказалось, сопровождаются также и негативными явлениями, вызывают к жизни новые социальные трудности и беды.

С особой силой они обрушились на людей в XX в., обернулись в условиях наследия прошлого истребительными мировыми и «малыми» войнами, глобальными экономическими потрясениями, кровавыми тоталитарными режимами, вакханалиями насилия и террора, крайне острыми на почве идеологических догм, этнических страстей, распада империй, жажды присвоения власти и собственности, изощренных потребительских благ. В такой обстановке произошло «новое» (после режимов традиционных обществ) возвеличивание государственной власти, повсеместная ориентировка на «реальные политические интересы», на всемогущество государства, а отсюда – на некое «оправдание» ущемления статуса и прав личности, подспудная, а подчас открытая смена приоритетов в шкале социальных ценностей, все больший расчет на самоценность политических институтов как таковых, «крепкой государственности», «державности», силовых ведомств. Весьма наглядно продемонстрировал такой «поворот событий» варварский теракт в США в сентябре 2001 г., когда реакция на него вылились не только в использовании методов войны (при этом с колониальным оттенком, когда сверхмощное оружие применяется против «противника», не имеющего против него средств защиты), но и в ограничении гражданских прав людей.

В этой обстановке, переходящей в XXI в., в новое тысячелетие христианской эры, оказалось в высшей степени важным не только восстановление и сохранение категорий неотъемлемых прав человека в их исконном, истинном, первородном значении (и не только, надо добавить, их развитие и конкретизация именно в таком исконном значении), но и углубление самого их понимания, раскрытие и утверждение новых граней в представлениях и практической деятельности и прежде всего в плоскости соотношения фундаментальных прав человека с политической властью.

С этой точки зрения высокий смысл есть в конституционном развитии европейских стран, переживших в 1920–1940-х гг. ужасы фашистских режимов, – Германии, Испании, Италии. Именно в этих

485

Часть третья.

странах, как уже упомянуто, в отличие от всех других государств, казалось бы, с предельно совершенными, устоявшимися демократическими порядками, сразу же после крушения тоталитарных фашистских режимов, в первых послевоенных конституциях выделены в качестве решающей и действенной гарантии против тоталитаризма «основные права человека». И главное – основные права человека в конституционных текстах указанных стран поставлены на первое место (внимание! впереди общих деклараций и положений о государстве!), что придало этим исходным гуманитарным нормам основополагающее значение в построении и в функционировании всей государственно-правовой системы. Попытка подобного же рода при подготовке российской Конституции не реализовалась. Заглавная статья конституционного проекта, предусматривающая непосредственное юридическое действие прав человека, оказалась после аппаратных «доработок» перенесенной в главу вторую, была заменена декларативным положением о ценности «прав человека и гражданина», а первое место в тексте заняли положения о государстве. Но она все же есть – статья 18 Конституции России – статья, предусматривающая, что права и свободы человека определяют «смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти»; и это позволяет в борьбе за права человека опи-

раться на высокозначимое конституционное основание. Слава Богу!

3. Приоритеты. В качестве следующей крупной проблемы в области прав человека следует указать на необходимость, обусловленную требованиями времени, повышенного общественного внимания к определенным группам прав человека, их более четкой и строгой юридической констатации, возвышения на более высокий уровень юридической конкретизации, правовой защиты.

Здесь прежде всего имеется в виду такое фундаментальное право человека, как свобода слова (а в этой связи и частные ее проявления – гласность и «прозрачность» государственной жизни). Факты жизни, в том числе последнего времени, показали, что от реальности этого фундаментального права, от придания ему приоритетного значения решающим образом зависит общее состояние демократии в обществе.

Еще одна проблема такого же свойства. Среди неотъемлемых прав человека в настоящее время все большее значение приобретает право, реализующее самоценность человека, – право на жизнь. Увы, именно так,

486

Глава пятнадцатая. Право человека

в отношении, казалось бы, самой первой и простейшей, по сути элементарной, само собой разумеющейся основы статуса личности приходится говорить как о предельно актуальной (и чуть ли не юридически утонченной) характеристике гуманитарных прав в современном их понимании. Между тем при всей важности других современных трактовок прав человека один из непреложных выводов в рассматриваемой области из кровавых войн-боен XX в., жутких последствий тоталитарных режимов 1930–1940-х гг. (с газовыми камерами, коллективной ответственностью, уничтожением этнических групп населения, расстрелами

«по спискам», ГУЛАГовским кошмаром, государственным террором) состоит как раз в придании абсолютного значения праву каждого человека на жизнь. Причем в самом точном и строгом смысле – таком, когда абсолютное же значение приобретает недопустимость «убийства вообще», лишения жизни, физического уничтожения (ликвидации) человека кем бы то ни было, в том числе государством, любой иной силой, какие бы мотивы и основания – идеологические, политические, нравственные – ни приводились в оправдание такого рода акций.

Отсюда – справедливо возобладавшая в последние годы линия на недопустимость терроризма во всех его разновидностях (индивидуального, группового, государственного). И одновременно – все более и более утверждающееся в современном мире (и в немалой мере уже реализованное в демократически развитых странах, кроме США) при всей противоречивости проблемы и мощных контрдоводах императивное требование об отмене смертной казни как меры наказания за преступления, определяемой ныне многими правозащитниками как

«убийство под прикрытием закона».

И отсюда же – все более крепнущее (пусть пока не всегда строго формулируемое) убеждение о недопустимости использования при решении внутригосударственных проблем методов войны, когда – пусть даже в сложных, критических ситуациях, но в условиях мирного времени – вступает в прямое, полномасштабное действие регулярная армия с ее тяжелым вооружением, рассчитанным на массовое поражение людей. И конечно же с рассматриваемых позиций – необходимость новых, более строгих и жестких оценок, а в этой связи подходов к «явлению войны вообще», с ужесточением «законов войны», норм о военном и чрезвычайном положении, гарантий и ответственности в этой критической сфере человеческого бытия, которая по мере человеческого прогресса обречена в перспективе на то, чтобы перейти из области

«возвышенного и героического» в область «гуманитарно-терпимого», допустимого лишь по жестким критериям «крайней необходимости».

487

Часть третья. Философско-правовые проблемы

Не будет лишним иметь в виду при этом и то, что сама оправданность «уничтожения человека», объявляемого врагом («врагами народа», «террористами», «троцкистами-бухаринцами»), представляет собой один из основных постулатов сугубо коммунистических, большевистских трактовок права. И соответственно недопустимость такого постулата – важнейшее начало права современного гражданского общества. В этой связи, как показывают события последнего времени, безошибочным показателем (тестом-индикатором), свидетельствующим о реальной приверженности того или иного лица истинным началам прав человека либо об исповедовании им идеологии силового характера, является сам факт, допускается ли этим лицом во имя каких угодно «высоких» целей сама возможность физического уничтожения людей, объявляемых без суда и современных процессуальных процедур «врагами народа и государства», «бандитами», «преступниками». Не под влиянием ли такой идеологии возник настрой на то, что объявление какого-то лица «террористом» (пусть только по данным разведывательных учреждений, сведениям, имеющимся у одних лишь исполнительных органов и т.д.) является будто бы достаточным основанием для уничтожения или, скажем прямо, убийства этого лица (так, кстати, поступали израильские репрессивные учреждения в отношении «организаторов террористических актов»)? Нечто аналогичное произошло и в Афганистане, когда в ходе антитеррористической операции, осуществляемой США и примкнувшими к ним государствами, проходившей под флагом возмездия, погибли не только «возможные террористы», но

и сотни – а возможно и тысячи – совершенно невинных людей.

4. Вновь – юридические аспекты. Отмечая только что названные (и кратко рассмотренные) проблемы прав человека, не упустим из поля зрения то обстоятельство, что решающее значение по вопросам прав человека и здесь имеет их юридический аспект. И в этой связи – понимание того, что все они так и останутся острыми и нерешенными вопросами современности до тех пор, пока не будут выработаны оптимальные варианты их решения, которые неизбежно, могу заверить,

«выйдут» на право. То есть пока они не воплотятся в праве человека, содержащем отработанные юридические конструкции и принципы, строгие, способные фактически, на деле реализовать при помощи юридических механизмов высокие гуманитарные ценности и идеалы.

Что это за юридические конструкции и принципы?

К счастью, многие из них (во всяком случае, по своим основам,

«классическому» построению) уже выработаны за многовековую историю юриспруденции, стали достоянием юридической культуры. Дру-

488

Глава пятнадцатая. Право человека

гие нуждаются в модификации, развитии, выработке новых компонентов, соответствующих требованиям надлежащего юридического обеспечения прав человека.

Так, при решении вопросов, связанных с юридическим обеспечением свободы слова, была бы оправданной проработка возможности использования таких юридических конструкций и принципов, которые построены на признании абсолютного характера (по существующим юридическим определениям или с известными элементами sui generis) субъективного права, выражающего и гарантирующего свободу слова. И стало быть, реальным было бы такое построение, допустим, права по лицензии на телевещание, в соответствии с которым продление срока осуществления этого права на то или иное время носит автоматический характер (и следовательно, лишение указанного права может производиться только в судебном порядке в соответствии с исчерпывающим перечнем оснований, предусмотренных в законе). Особо острый характер выработка адекватных и развернутых юридических конструкций приобретает (как свидетельствуют российские реалии нынешнего времени) в обстановке, когда абсолютный характер права собственности трактуется, притом подчас в политических целях, так, что под эгидой всевластного собственника оказываются духовно-интеллектуальная жизнь людей, права на свободу мысли и слова. Здесь вполне возможно создание и отработка юридических конструкций (с использованием договорного метода), сочетающих реализацию прав собственника и прав творческих сообществ, включающих права на соответствующую интеллектуальную собственность. При этом следует иметь в виду, что специфическое «поглощение» структурой акционерных обществ многообразных комплексов отношений собственности, иных имущественных и неимущественных отношений требует их известного обособления, обретения ими своеобразного юридического статуса, требующего использования договорных методов и специфической судебной защиты. Аналогичные соображения можно высказать и по другой острой проблеме – по поводу исключения самой возможности «уничтожения» людей без суда, а также действия всего комплекса процессуальных процедур, неизбежно наступающего в результате использования

методов войны при решении внутригосударственных проблем.

Такого социального результата можно достигнуть не только путем введения необходимых конституционных запретов (таких, как запрет на использование регулярных вооруженных сил при решении внутригосударственных проблем, предусмотренный в первых вариантах проекта российской конституции), но одновременно путем установления

489

Часть третья. Философско-правовые проблемы

юридически отработанного порядка использования регулярных вооруженных сил внутри страны. Порядка, при котором подобное использование армии допускается лишь по основаниям, строго определенным законом в исчерпывающем перечне, с констатаций их наличия в правосудном порядке, что и должно в автоматическом режиме открывать или не открывать по данным акциям бюджетное финансирование (вопрос о выработке и введении подобных законодательных установлений ставился в печати еще в обстановке первой чеченской войны 1994–1996 гг.).