§ 2. Формулирование целей уголовно-правовых норм

Формулирование целей уголовно-правовых норм на основе концепции уголовного закона представляет собой процесс перевода общих целей уголовного законодательства в конкретные цели разрабатываемого изменения действующего уголовного закона (в данном случае речь идет и о целях изменений в уголовном законодательстве, и о его дополнениях новыми уголовно-правовыми нормами — текстами уголовного закона).

Проблема формулирования целей уголовно-правовых норм (соответственно, законодательных актов) имеет серьезное теоретиче ское и практическое значение. Криминалисты уделяют ей очень много внимания. Нужно отметить, что рассмотрение этих вопросов обычно ведется применительно к определению цели действующего закона. В некоторых же случаях проводится мысль о том, что применительно к отдельным институтам и нормам права говорить о целях бессмысленно20.

Такая позиция нуждается в уточнении. Можно говорить о наличии у нормы обеспечивающих по отношению к другой норме целей, о трудностях их формализации и получения их операциональных характеристик. Однако мала вероятность, чтобы законодатель принимал какую бы то ни было уголовно-правовую норму, просто чтобы пополнить уголовный кодекс. В каждом конкретном случае изменения в действующее законодательство вносятся для достижения некоторого желаемого положения с помощью новой нормы, т. е. имея в виду некоторую определенную цель. В этом .смысле категория цели уголовно-правовых норм отражает категорию воли законодателя, которая проявляется в охранительно-регулятивной направленности текста закона.

Поэтому теоретическое ретроспективное рассмотрение целей уголовного закона (уголовно-правовых норм) должно быть дополнено анализом целей как прогностических конструкций, программирующих, предопределяющих действие и эффективность данного закона, а также анализом изменений, вносимых в уголовное законодательство. Такой подход крайне важен, если учесть, что об щие цели уголовного законодательства остаются тождественными во все время его существования и однородными для всех норм.

Представляется достаточно сложным вопрос об адекватной методике уяснения целей. Здесь могут быть успешно применены общие приемы толкования. Наиболее важное место принадлежит историческому подходу к выявлению потребностей в совершенство-

114

вании уголовного закона, который реализуется при обращении к условиям и процессу разработки отдельных изменений. Такой анализ, в частности, проведен применительно к принятым в 1981—-1984 гг. уголовно-правовым новеллам. Его результаты использованы неявно для получения характеристики целей совершенствования уголовного законодательства.

Принятием или изменением уголовно-правовой нормы законодатель в принципе может преследовать материальные, процессуальные и юридико-технические цели. Оговорим сразу, что эта классификация, как и каждая классификация целей, в достаточной степени условна, и попытаемся раскрыть ее.

Первая группа — материальные цели, направленные на изменение предмета, объема либо интенсивности регулирования, т. е. воздействия на поведение людей. Реализация этих целей означает изменение круга запретов и характера ответственности за их нарушение. Указанные цели обычно широко используются в уголовно-правовой литературе. К ним можно отнести: а) объявление некоторого вида поведения (совокупности или системы деяний) противоправным, а следовательно, чужеродным, антиобщественным, аморальным; б) обозначение границ правомерного поведения, сферы или зоны, в которой уголовная ответственность наступить не может *; в) создание правовой базы для проведения интенсивных мер борьбы с данным видом преступного поведения и принятия дополнительных мер к лицу или лицам, которые могут совершать запрещенные уголовным законом деяния; г) установление определенной ответственности (либо ее усиление или смягчение) за запрещенное деяние; д) обеспечение действия других уголовно-правовых норм; е) удовлетворение чувства общественной (социальной) справедливости **.

Вторая группа — процессуальные цели, связанные с тем, что ряд норм,содержащихся в уголовном законодательстве, либо имеет уголовно-процессуальную природу, либо влечет уголовно-процессуальные последствия. Поэтому изменения в уголовном законодательстве реально могут преследовать и процессуальные цели, к которым можно отнести следующие: а) ограничение предмета и объема доказывания за счет снятия некоторых признаков по

* Так, в литературе особо отмечалась необходимость точного определения понятия хищения государственного и общественного имущества, для того чтобы избежать необоснованности осуждения лиц, только допустивших недостачу21.

** Интересные соображения о соотношении категорий справедливости и уголовного закона высказаны С. Г. Келиной22.

115

сравнению с ранее действовавшим законодательством (например введение квалифицирующего признака повторности вместо судимости, либо указание на наступление ответственности за деяние при отсутствии признаков хищения и т. п.); б) расширение правовых полномочий по дифференциации и индивидуализации ответственности на различных этапах ее реализации (например, таковы цели ст. 50 УК РСФСР); в) снижение нагрузки на систему уголовной юстиции без законодательной декриминализации; г) облегчение принятия решений правоприменительными органами; д) внесение определенности в правовое положение лица, совершившего преступление, и т. д.

Третью группу мы определяем как юридико-технинеские цели. Таковыми, на наш взгляд, являютсяга) уточнение понятийного аппарата, обеспечение его единства, большей смысловой точности, внутренней согласованности; б) приведение дефиниций и иных элементов уголовно-правовых норм в соответствие с законом высшей юридической силы, а также с иными нормативными актами; в) устранение смысловых противоречий между отдельными уголовно-правовыми нормами, устранение излишней конкуренции и т.

Наличие указанных целей очевидно, равно как очевидно и то, что в своей совокупности они способствуют достижению конечной цели — обеспечению совершенства уголовного законодательства.

Представление о вариативных целях уголовно-правовых норм может быть использовано в ходе определения набора целей данной уголовно-правовой нормы следующим образом: вначале участники уголовного правотворчества (будь то должностные лица или лица, разрабатывающие проект нормы по собственной инициативе) проектируют цели разрабатываемой новеллы. Цели на этом первом этапе существуют скорее как ориентация на определенный социальный, социально-экономический и иной результат. (Например, так может быть осознана необходимость прекратить неконтролируемый расход бензина на обеспечение машин, находящихся в личной собственности граждан).

На этой основе осуществляется «перебор» возможных целей, которые может осуществить уголовно-правовая норма. И разработка проекта, т. е. выбор целеполагающих формул уголовно-правовой нормы, осознанно или неосознанно, явно или неявно ведется в дальнейшем под эти выбранные цели, в соответствии с ними.

Таков самый первый шаг целеполагания в уголовном правотворчестве. Далее возникают вопросы, связанные с конкретизацией целей разрабатываемой уголовно-правовой нормы. Под влиянием работы над формулировками текста и решения иных вопросов проектирования уже возникает возможность превращения целевой ориентации в более или менее осознанные частные цели.

В рамках принятых представлений о целях уголовного закона

116

здесь можно сделать упор на общую либо на частную превенцию, или на попытки сочетать общую и частную превенцию. Законодатель может преследовать цель обеспечить применение острой репрессии к относительно немногим преступникам либо, напротив, нацелить на возможность применения относительно мягкого наказания к большему числу лиц, которые могут нарушить данный уголовно-правовой запрет.

Рассмотрим такое соотношение целей и выбор между ними на конкретных примерах.

Ст. 931 УК РСФСР «Хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах» предусматривает меру наказания в виде лишения свободы на срок от восьми до пятнадцати лет, со ссылкой или без таковой или смертной казни с конфискацией имущества. Уже сама возможность применения смертной казни говорит о цели применения репрессии по отношению к небольшой группе преступников. Да и сроки лишения свободы явно не рассчитаны на частое применение.

В других случаях (например, ст. 88 УК РСФСР «Нарушение правил о валютных операциях») даже за квалифицированную спекуляцию валютными ценностями или ценными бумагами, а равно нарушение правил о валютных операциях, законодатель предусматривает при существовании наиболее суровых мер наказания все же более широкие возможности выбора сроков лишения свободы — от пяти лет.

Конечно, можно сказать, что в приведенных случаях характер санкции определен тяжестью деяния. Это в своей основе верно. И все же несомненно (даже учитывая тяжесть деяния как объективный факт), что включение в санкцию нормы исключительной меры наказания (ст. 23 УК РСФСР) само по себе свидетельствует о цели законодателя обеспечить возможность применения наказания к незначительному числу особо опасных преступников и усилить общую превенцию.

На этом же этапе кристаллизуются или, точнее говоря, оформляются и другие цели. Например, продолжая анализ ст. 1564 УК РСФСР, можно сказать, что должны были быть четко осознаны цели обозначения границ правомерного поведения. Нужно решить: может ли быть признано правомерным поведение водителя, оказывающего на трассе помощь другому водителю, почему-либо оставшемуся без бензина. (Как показывает практика, именно такой необходимостью маскируется незаконный отпуск бензина.) Отсюда, естественно, возникает необходимость определить, в каких случаях эта помощь может быть оказана водителем. Иными словами: что следует считать в данной ситуации крайней необходимостью? Есть ли различия в праве на перелив бензина владельцу личного автомобиля или водителю транспорта, принадлежащего государствен-

117

ной или общественной организации? Является ли отпуском горюче-смазочных материалов перезаправка на улице или ею является* отпуск их на территории автобазы, в гараже? Вправе ли передач вать эти материалы водитель взаимообразно? Все это — вопросы/ которые немедленно возникают в практике применения данной статьи закона.

Таким образом, окончание этого этапа связано с формированием группы целей, которые должны быть достигнуты в связи с принятием данной нормы либо внесением в нее изменений. Реальность достижения указанных целей еще должна быть обеспечена. На наш взгляд, для этого есть два основных пути: воплощение целей в содержании нормы и в тексте закона; организационно-правовое обеспечение ее эффективного действия. Оба эти пути реализуются, хотя и в разной степени, в процессе уголовного правотворчества.

Остановимся на вопросах воплощения цели в тексте нормы, а • затем и закона. Здесь также необходим анализ действующего законодательства и поиск опредмеченных в нем приемов и способов; отражения целей законодателя.

Первый прием состоит в более или менее выраженном описании целей в статье закона, формулирующем норму в целом или ее часть. Это сравнительно редкая ситуация.

Так сформулирована ст. 1 УК РСФСР и не только потому, что она называет задачи Уголовного кодекса РСФСР, но и потому, что в ней указывается: «Для осуществления этой задачи Уголовный кодекс РСФСР определяет...». Целевой формулировкой можно считать и выражения типа «...признавая необходимым назначить наказание ниже низшего предела...» (ст. 43 УК РСФСР), «...суд, учитывая обстоятельства дела и личность виновного, придет к убеждению...» (ст. 44 УК РСФСР). Эти формулировки во всех случаях легко переводятся в утверждения типа: «В целях смягчения наказания ниже низшего предела суд может учесть...», либо: «В целях учета обстоятельств дела и личности виновного, суд, придя к убеждению о ... может...». Целевыми можно считать формулы ст. 38 и 39 УК РСФСР: «При назначении наказания обстоятельствами ... признаются...». Здесь явно подчеркивается назначение перечня обстоятельств. Таким образом, в упомянутых (и ряде других) статьях уголовного кодекса цели достаточно четко выражены в самом их тексте.

118

Второй прием формулирования целей — более сложный и более распространенный. Он заключается в воплощении целей путем адекватного формулирования самого запрета, диспозиции нормы.

Этот прием обнаруживается едва ли не в каждой норме Общей и Особенной частей УК РСФСР и уголовных кодексов союзных республик. Так, в ст. 39 УК РСФСР отягчающим обстоятельством признается «совершение преступления организованной группой». Цель здесь — возможное усиление ответственности за такой вид преступной деятельности — очевидна. Содержание цели определяется указанием на организованную группу, но не любой вид соучастия.

Наконец, третий прием воплощения цели в уголовно-правовую норму состоит в установлении определенных связей данной нормы с другими нормами уголовного кодекса, которые собой и реализуют цели законодателя.

Например, одна из целей введения ссылки и высылки (ст. 25 и 26 УК РСФСР) состоит в продлении срока наказания, т. е. в усилении специальной превенции. Это видно из трактовки их именно как дополнительных мер наказания. В данном случае, возможно, не рассмотрены все способы воплощения цели принятия уголовно-правовой нормы в текст нормы и статьи уголовного закона. Однако и указанные приемы — при их надлежащем использовании — могут способствовать совершенству уголовного закона, по крайней мере, в этом аспекте.

Второй путь обеспечения реальности достижения целей уголовно-правовых норм лишь частично лежит в русле правотворчества. Он состоит в разъяснении целей принятия нормы самим законодателем; в принятии «сопровождающих» нормативных актов; в организации необходимой правоприменительной практики; в расширении ее возможностей. Хотя эти приемы нуждаются в специальном рассмотрении, однако совершенно очевидно, что они необходимы для программирующего обеспечения соответствия действия уголовно-правовых норм целям законодателя. Поэтому в качестве практических рекомендаций можно настаивать на том, что целевая разработка любой уголовно-правовой новеллы и возможна, и совершенно обязательна.

Каждое предложение, высказанное «де леге ференда», должно быть рассмотрено с позиций программно-целевого подхода и снабжено самостоятельной характеристикой целей либо их описанием в общем обосновывающем документе. Если же законодательная новелла не поддается целевой характеристике, то это, с нашей точки зрения, является первым, но вполне достаточным свидетельством ее неподготовленности, непригодности как законодательного проекта. В этих случаях данный проект либо должен быть пере-

119

строен так, чтобы можно было описать его цели, либо он не должен подвергаться сколько-нибудь серьезному рассмотрению.

Разумеется, формулирование целей никоим образом не исчерпывает разработку уголовного закона. Напротив, оно предопределяет поиск средств воплощения целей в текст уголовного закона. Нам представляется, что научная разработка и анализ таких средств может составить проблему самостоятельного исследования. В частности, по-видимому, целесообразно выделить группы средств, формализующих содержание поведенческого акта, его длящийся характер, интенсивность, степень воздействия на объект — силу причинения; группу средств, формализующих личность деятеля, характер его вины, включая настойчивость в преодолении препятствий, устойчивость направленности на посягательство и др. В таком же аспекте заслуживают специального внимания критерии сопоставления между собой оценочных признаков, равно как и критерии выработки собственно их оценки.

Классификация этих средств должна сопровождаться анализом их регулятивных возможностей, влияния на содержание запрета и степень ответственности применительно к целям закона, к воле законодателя. Такой подход, основывающийся на учете упоминавшихся социальных и социально-психологических факторов, будет способствовать повышению эффективности уголовно-правовой борьбы с преступностью.

120