ГЛАВА 9 НЕ ОШИБСЯ ЛИ СУДЬЯ?

О том, что судьи допускают ошибки, знает каждый болельщик футбола. И, конечно, судья кажется нам гораздо более неправым, если он выносит решение против нашей команды. Однако приводит в отчаяние не столько проигрыш матча, сколько угнетающая мысль о том, как мало нужно было сделать, для того чтобы изменить положение.

Нормальная судебная система требует доверия общества, порождаемого уверенностью в том, что если судья, как и каждый человек, окажется способным допустить ошибку, то его ошибка может быть исправлена в порядке апелляции. Но блага апелляции не исчерпываются тем, что она служит своего рода предохранительным клапаном для эмоций недовольных участников процесса. Судья, рассматривающий дело по существу (или, применяя юридический термин, судья первой инстанции), призван к разрешению сложного спора, включающего в себя различные вопросы факта и права. В порядке апелляции суд рассматривает отдельный вопрос, к которому стороны привлекают его внимание. Судья первой инстанции, перегруженный другими делами, ожидающими рассмотрения, и торопящийся выслушать свидетелей, спешащих вернуться к своим занятиям, не может сосредоточиться на обсуждении дела настолько внимательно, как вышестоящий суд. Помимо этого, апелляции редко рассматриваются судьей, заседающим единолично. Когда же рядом с судьями находятся коллеги, с которыми они, прежде чем вынести решение, могут посоветоваться по ходу прений и сопоставить свое мнение, тогда менее вероятно, что какой-либо существенный момент будет упущен или погрешность в аргументации пройдет незамеченной. И, наконец (соображение, которое, как говорят, скорее успокаивает, чем беспокоит судей), знатоки права, выступающие в качестве апеллянтов, обычно являются еще более видающимися юристами, чем сам судья, и это обеспечивает наиболее авторитетное разрешение дела.

Со времен древнейших процессов проигравшая сторона всегда стремилась найти инстанцию, в которую она могла бы обратиться с жалобой, а судьи не без интереса относились к мнению этой инстанции по делу. Следует напомнить, что пять должностных лиц, назначенных Генрихом II для рассмотрения судебных споров (впоследствии Суд общегражданских дел), должны были дела особой сложности передавать королю и «мудрейшим людям» и что Суд королевской скамьи возник преимущественно как орган, учрежденный для осуществления именно апелляционной юрисдикции. Вплоть до 1830 года апелляции на решения Суда общегражданских дел продолжали рассматриваться Судом королевской скамьи. Правда, этот порядок был основан на приказе о судебной ошибке, напоминавшем по своей природе прерогативные приказы, и мог быть использован только для исправления ошибки по вопросу права, очевидной из судебного протокола. Ошибки иного рода, кроме зафиксированных в этом весьма техническом документе, не поддавались исправлению. С другой стороны, ошибка, в наличии которой можно было убедиться по протоколу, делала процесс недействительным независимо от того, насколько она влияла на существо дела. Таков был обычный порядок апелляции в судах общего права вплоть до 1873 года. Иногда применялись иные способы оспаривания решений, но без большого успеха.

Суд казначейства отказался признать, что Суд королевской скамьи компетентен исправлять его ошибки, и в

1358 году статут предоставил это право канцлеру и государственному казначею, уполномочив их приглашать в качестве советников «судей и других мудрых людей». Поскольку рассмотрение соответствующих дел происходило в зале, именовавшемся Казначейской палатой, этот суд стал известен под именем Суда казначейской палаты. Суд королевской скамьи являлся высшей судебной инстанцией. Его ошибки могли быть исправлены только Высоким судом парламента — учреждением, которое будет описано в следующей главе. Это положение сохранялось до 1585 года, когда был учрежден новый суд, также известный под названием Суда казначейской палаты, для проверки решений Суда королевской скамьи, за нсклю*

ченнем некоторых из них, которые по-прежнему могли быть обжалованы только в парламент.

Такова была апелляционная процедура, существовавшая в судах общего права вплоть до 1830 года. В 1830 году был учрежден третий Суд казначейской палаты (одновременно были упразднены прежние суды этого наименования) для рассмотрения апелляций на решения всех судов общего права. Он состоял из судей двух судов — иных, чем тот, чье решение подлежало проверке. Таким образом, тяжущимся были предоставлены все возможности продолжать препирательства в свое полное удовольствие. В Суде общегражданских дел споры, рассмотренные с участием присяжных, обычно рассматривались одним судьей (в порядке nisi prius), но решение не заносилось в протокол, пока установленные им факты не были проверены всем составом суда; при этом проигравшая сторона имела возможность потребовать нового рассмотрения любого вопроса права. Решение суда в полном составе могло быть затем обжаловано в Суд казначейской палаты-, и, наконец, могла быть принесена последняя апелляция в Высокий суд парламента (ныне в палату лордов). На этой стадии стороны могли уже убедиться в том, что при всей важности права на апелляцию не менее важно обеспечить такой порядок, чтобы дела разбирались с меньшими затратами и по возможности быстрее. Вся эта процедура продолжала основываться на весьма несовершенном приказе о судебной ошибке.

Тем временем Суд канцлера пытался найти свое соо- I-га»,-иное решение проблемы и сталкивался на этом пути с не менее серьезными трудностями. В раннюю пору существования права справедливости перегруженный делами канцлер иногда назначал для заслушания спора специального уполномоченного. Уполномоченный доклали нал дело канцлеру, который и выносил решение (подобно тому, как в наши дни инспектор министерства посіє проведения обследования докладывает дело министру, и тот принимает решение). Отсюда был только один

шаг к предоставлению уполномоченному права самому выносить решение, подлежавшее обжалованию канцлеру в порядке апелляции.

Таково было явно неудовлетворительное состояние апелляционного производства по гражданским делам вплоть до 1873 года. В этом году Законом о судоустройстве был учрежден Апелляционный суд как часть Верховного суда.

Апелляционный суд состоит из лорда-канцлера (являющегося его председателем), любого из бывших лор- дов-канцлеров или ординарного лорда по апелляциям (должность, описываемая в следующей главе), изъявившего на это согласие, лорда-главного судьи, хранителя судебных архивов, председателя Отделения по делам о завещаниях, о разводах и адмиралтейства и восьми (первоначально пяти) лордов-апелляционных судей. В качестве лордов-судей могут быть назначены только барристеры с 15-летним стажем и судьи Высокого суда. Помимо этого, каждому судье Высокого суда может быть предложено принять участие в заседании Апелляционного суда. (Подобно тому, как в случае надобности лорд-апел- ляционный судья может быть приглашен заседать в качестве судьи Высокого суда.) Кворум состоит из нечетного числа судей, не менее трех, за исключением случаев разрешения апелляционных дел по предварительным вопросам (то есть по вопросам, возникающим в ходе дела, но до его рассмотрения по существу), когда могут заседать двое судей, и очень ограниченной группы вопросов (кроме окончательного решения по апелляции), когда решение может быть вынесено одним апелляционным судьей.

Первоначально Апелляционный суд заседал в двух отделениях (или присутствиях). Одно рассматривало апелляции на решения Канцлерского отделения, другое — на решения судов общего права. Организация работы обоих присутствий способствовала слиянию норм

общего права и права справедливости, поскольку первое присутствие должно было состоять из двух судей с опытом работы по рассмотрению дел в Канцлерском отделении и одного судьи общего права, в то время как во втором присутствии один специалист в области права справедливости заседал с двумя коллегами — специалистами в области общего права. Таким образом обеспечивалось положение, при котором обе отрасли права должны были развиваться согласованно.

В первом присутствии обычно председательствует хранитель судебных архивов. Он посвящает большую часть своего времени работе в Апелляционном суде, и практически именно он несет основную ответственность за его деятельность. Читатель напрасно пытался бы найти логическое объяснение тому, как это произошло. И в этом случае причина может быть найдена только путем обращения к истории. В течение некоторого времени после 1873 года хранитель судебных архивов, хотя и получивший право заседать в Апелляционном суде, продолжал рассматривать дела в качестве судьи первой инстанции. Так продолжалось вплоть до смерти лорда-судьи Джеймса, когда оказалось затруднительным (чтобы не сказать почти невозможным) подобрать кого-либо, достойного унаследовать его мантию и право рассматривать апелляции на решения тогдашнего хранителя судебных архивов сэра Джорджа Джессела. Назначить же самого Джессела на должность лорда-апелляционного судьи значило бы понизить его в звании. Выход был ясен. Хранитель судебных архивов, прекратив слушание дел в первой инстанции, начал заседать в Апелляционном суде; то же самое делали три его преемника. В других присутствиях обычно председательствует старший из присутствующих лордов-судей, хотя иной раз в составе присутствия могут заседать лорд-главиый судья, стоящий по рангу выше хранителя судебных архивов, и идущий непосредственно после него председатель Отделения по делам о завещаниях, о разводах и адмиралтейства. Лорд-канцлер имеет право назначить любого лорда-судью вице- председателем Апелляционного суда, и тогда последний становится равным по рангу старшему лорду-судье. На деле это практикуется редко.

Каждый член присутствия выносит решение, которое, впрочем, может выражаться формулой «я согласен». Решающим является мнение большинства. Порядок судопроизводства соответствует порядку прежнего апелляционного присутствия Суда канцлера, приказ о судебной ошибке упразднен. Суд имеет право вызвать любого свидетеля, которого он пожелает выслушать, но это право используется не часто. В случае необходимости суд может постановить о новом рассмотрении дела, само собой разумеется, другим судьей.

Таким образом, законом 1873 года был создан удовлетворительный порядок рассмотрения апелляции по гражданским делам, но порядок апелляционного обжалования решений, вынесенных по уголовным делам, оставался таким же, как и до издания этого закона. По уголовным делам суды менее охотно соглашались признать естественной жалобу проигравшего дело на то, что по отношению к нему была допушена несправедливость. Вердикт присяжных по уголовному делу был настолько авторитетен, что сам по себе считался окончательным доказательством своей собственной безупречности. А если присяжные были безупречно правы в вопросах факта, то суд должен был быть не менее безупречен в вопросах права. Имелась возможность применения приказа о судебной ошибке, но только в том случае, если корона (которая сама поддерживала обвинение, и при том с гораздо большим пристрастием, чем в наше время) соглашалась его выдать. И даже тогда производство касалось только ошибок, очевидных из протокола, а протокол, хотя теоретически и был отражением процесса, не упоминал иногда как раз о том, что в наше время могло бы составить основание для апелляции. Помимо этого, можно было просить о новом рассмотрении дела в случае ненадлежащего поведения присяжных во время процесса, однако это применялось лишь по делам о мисдиминорах (сравнительно менее тяжких преступлениях). Обжаловать же вердикт только на том основании, что он является ошн- бочным, было невозможно, даже если он был основан на доказательствах, вызывающих сомнение.

Сознание того, что допущенные ими ошибки непоправимы. по-видимому, тяготило самих уголовных суден. Они начали иногда откладывать решения по спорным вопросам права, чтобы обсудить их со своими коллегами — судьями в иниые служителей нра-ва, где они собирались для трапезы и дружеской беседы. В результате судьи стали принимать решения с учетом общего мнения, хотя, конечно, они имели право не посчитаться с точкой зрения своих коллег как неубедительной и, конечно, не были связаны никаким формальным большинством. В 1884 году эта практика была признана и расширена статутом. Был учрежден Суд по резервированным делам короны, состоящий в каждом случае из нечетного числа судей — от трех до тринадцати. Мнение большинства было решающим. Однако, если судьи не желали пользоваться преимуществами этого порядка, они не были обязаны резервировать какие-либо вопросы для обсуждения в этом суде. Резервировать тот или иной вопрос права, и какой именно, зависело от усмотрения судьи, и поскольку люди (в том числе и судьи) склонны проявлять наибольшую уверенность в своей правоте именно по тем вопросам, о которых они меньше всего размышляли, постольку данный порядок создавал явно неудовлетворительную гарантию.

Возникло сильное общественное движение, возглавлявшееся судьей Стивеном, в пользу проведения реформы в этой области. Но, как это обычно бывает, и общественное мнение и органы власти убедились в необходимости реформы не в результате отвлеченных доводов, а на примере судьбы отдельного человека. В 1904 году взрыв негодования вызвали злоключения некоего Адо;іь- фа Бека, который был дважды заключен в тюрьму, после того как он был ошибочно опознан как мошенник, выманивавший деньги и ценности у женщин. На одном из его процессов ошибка по вопросу факта была вызвана тем, что впоследствии было признано ошибкой судьи по вопросу права. Это стечение обстоятельств привело к изданию Закона об уголовной апелляции 1907 года, который упразднил как приказ о судебной ошибке по уголовным делам, только в этом области еще продолжавший свое ненужное существование, так и Суд по резервированным делам короны.

Вместо этого последнего был учрежден Уголовный апелляционный суд. Этот суд рассматривает апелляции на приговоры Центрального уголовного суда, судов асси-

зов и судов четвертных сессий. Судьями являются лорд- главный судья и псе младшие судьи Отделения королевской скамьи, трое из которых составляют кворум. Если в каком-либо случае заседает более трех судей, то их должно быть нечетное число, и решающим является мнение большинства. Каждый судья выносит отдельное решение.

В Уголовный апелляционный суд осужденный может принести апелляцию на свое осуждение по любому вопросу права. Он может также, с разрешения судьи, рассматривавшего дело, или самого Апелляционного суда, апеллировать по вопросу факта или по любому иному основанию, которое суд найдет достаточным. Наконец, с разрешения суда, он может апеллировать на приговор. Надо полагать, что при апелляции последнего рода, если решение пересматривается, оно, по-видимому, может быть пересмотрено как в сторону улучшения, так и в сторону ухудшения положения осужденного, и суд имеет право увеличить наказание, если находит это нужным. И иной раз недовольным преступникам, утверждавшим, что им назначено слишком суровое наказание, удавалось убедить суд лишь в том, что оно является чересчур мягким. Даже в том случае, если суд согласится, что лицо, подавшее апелляцию, обосновало свои доводы и что в суде первой инстанции действительно имела место ошибка, он может все же отклонить апелляцию, если придет к выводу, что при отправлении правосудия не допушено никакой существенной ошибки. Однако суды защищают граждан с таким рвением, что эта возможность используется не часто.

Оправдательный приговор не может являться предметом апелляционной жалобы со стороны обвинения, и апелляционный суд не вправе постановить о новом рассмотрении дела. В тех же случаях, когда дело рассмотрено с нарушением юрисдикции, суд может признать, что

юридически рассмотрения дела вообще не было; однако это практикуется редко. Значение всех этих правил состоит в том, чтобы склонить весы правосудия в пользу обвиняемого (чего, по мнению некоторых, делать не we- дует). В самом деле, техническая ошибка, повлекшая оправдание виновного, не может быть исправлена, но осуждение, вызванное такой же ошибкой, будет, как правило, отменено по апелляции, и независимо от существа дела обвиняемый будет освобожден.

Уголовный апелляционный суд имеет и еще одну функцию конституционного значения. Когда король просит у министра внутренних дел совета по вопросу об использовании прерогативы помилования в пользу осужденного, министр может, вместо того чтобы самому принять собственное решение, передать вопрос на рассмотрение Уголовного апелляционного суда. Однако эффективность этого порядка значительно ослабляется тем, что он не применяется, если речь идет о приговоре к смертной казни.

Иногда возникал вопрос об относительном старшинстве Апелляционного суда и Уголовного апелляционного суда. Этот вопрос не лишен практического значения, поскольку необходимо установить, связан ли один из этих судов решениями по вопросам права, вынесенными другим судом. Каждый из судов решил, что он связан только своими собственными решениями, но не решениями другого, и на этом дело остановилось. Палата лордов не воспользовалась для разрешения этой проблемы случаем, представившимся в связи с делом Thorn v. The Motor Trade Association. По этому делу возник вопрос пра ва, на который Уголовный апелляционный суд дал один ответ, а Апелляционный суд несколько позже — другой. Палата лордов разрешила вопрос в пользу решения Апелляционного суда, не указав, однако, что какой-либо іп этих судов связан решениями другого. По-видимому, оба суда, во всяком случае в настоящее время, обладают равными правами, каждый в сфере своей компетенции, хотя, поскольку одна и та же совокупность фактов может породить вопросы как гражданской, так и уголовной ответственности, оба они могут при случае столкнуться с одним и тем же вопросом.

Таковы правила апелляции на решения судей Высокого суда. Но пытливый читатель может спросить: а что, если Апелляционный суд или Уголовный апелляционный суд сам совершит ошибку? Кто будет опекуном над опекунами? Совершенно ясно, что, сколько бы ни было апелляционных инстанций, этот вопрос все равно будет возникать. Для того чтобы устранить возможность бесконечных обжалований, право должно признать какую-то инстанцию непогрешимой и установить, что ее решения не подлежат апелляционному обжалованию. Об этом высшем судилище и остается теперь рассказать.