ГЛАВА 10 ВЫСОКИЙ СУД ПАРЛАМЕНТА И ТАЙНЫЙ СОВЕТ

Следует признать, что с точки зрения классификации настоящая глава может ввести читателя в заблуждение. Эта часть книги представляет собой очерк о Верховном суде. Очерк уже закончен, данная заключительная глава трактует об учреждении, которое не является частью Верховного суда.

Ранее указывалось, что термины «законодательная власть» и «судебная власть» стали применяться в отношении нашей системы управления только тогда, когда она уже существовала. Теория разделения властей явилась' не причиной, а следствием английской системы управления. Когда Генрих II назначил пять своих чиновников уполномоченными, апелляции на решения которых могли подаваться королю и «мудрейшим людям», он не имел в виду учредить судебную систему, строго отделенную от Королевского совета. Не было тогда и органа, который мог бы с полным основанием называться законодательным. Решающее слово по вопросам права, государственной политики и управления принадлежало королю в его Совете. Так обстояло дело даже в то время, когда Суд королевской скамьи уже утвердился в качестве высшей судебной инстанции. Могли иметь место разногласия между Судом королевской скамьи и королевскими советниками, но даже когда в XIV столетии Суд королевской скамьи отказался от права на судейское усмотрение и установил принцип соблюдения обязательных норм, все же признавалось в большей степени, чем когда-либо ранее, что вопросы, по которым должно быть сохранено усмотрение, подлежат разрешению в Совете.

Однако к этому времени возникло новое слово. Собрания королевских советников, первоначально именовавшиеся заседаниями Совета, теперь стали иногда называться «парламентами». И в период царствования Эдуарда I мы находим протоколы заседаний, частично по административным, частично по судебным вопросам, именуемые парламентскими протоколами. Они начинают включать в себя записи рассмотрения тех апелляций на решения Суда королевской скамьи, которые первоначально восходили к королю и его Совету. Вначале судебные дела, записанные в парламентских протоколах, слушались судьями Королевской скамьи (ими были члены Совета, сведущие в вопросах права) совместно с несколькими наиболее влиятельными баронами и высшими чиновниками. Описание процесса постепенного развития парламентов в собрания двух сословий, заседающих в отдельных палатах, относится к истории государственного права и может быть найдено в любой книге по этому предмету. Здесь достаточно будет сказать, что этот процесс привел к признанию того положения, что король вершит окончательный суд «в своем Совете в своем пар- 7 Злк. 1510 ламенте». Тем самым исключались те члены Совета, которые не заседали в парламенте, и те члены парламента. которые не были членами Совета.

В результате процесса исключения остались знатнейшие бароны, собрания которых вскоре получили наименование палаты лордов. Представители третьего сословия не противились этому процессу. Наоборот, в 1400 году они обратились с петицией об освобождении их от судейских обязанностей, и когда произошло четкое разделение обеих палат, не было никаких разногласий по вопросу о том, что высшая судебная функция принадлежит палате лордов. Палата лордов, однако, считала себя высшей инстанцией лишь в отношении судов общего права; она не призывалась принять на себя юрисдикцию по рассмотрению апелляций на решения судов справедливости, да и сама не претендовала на это. Апелляции на решения канцлера, за исключением случаев осуществления им юрисдикции в области общего права, подавались в Совет, и лишь после реставрации Стюартов лорды стали претендовать на окончательную юрисдикцию в отношении дел, решенных по праву справедливости.

Но, несмотря на то, что палата лордов стала высшим апелляционным судом по гражданским делам (как уже было замечено, она была мало расположена осуществлять апелляционную юрисдикцию по уголовным делам), ее решения не обладали тем окончательным и почти неоспоримым авторитетом, каким они обладают в настоящее время, когда они могут быть отменены только статутным правом. Решения по судебным вопросам, как и по вопросам законодательства, принимались большинством голосов присутствовавших пэров, більшая часть которых была совершенно невежественна в технико-юридических вопросах. Голоса подавались скорее под влиянием семейных отношений и политических интриг, чем по каким-либо соображениям юридической логики.

В результате мало кто стремился составлять сборники решений палаты лордов, и когда в 1698 году некий Шоуэр вознамерился помочь их светлостям путем издания сборника их решений для ссылок в будущем, это было сочтено за нарушение привилегии. Лишь в XIX столетии возникло сильное движение против такого высшего апелляционного суда, который мало знает право и еще меньше заботится о его соблюдении.

В течение XVIII столетия вошло в обычай, что лорды- неюристы предоставляли осуществление судебной функции имевшимся в их среде выдающимся юристам. Однако время от времени, когда разгорались страсти по поводу отдельных дел, они и сами бывали склонны участвовать в голосовании. В 1844 году по делу Даниэля О’Конелла, которое вызвало сильное политическое волнение, понадобился весь такт лорда-канцлера, чтобы удержать некоторых лордов-неюристов от голосования по сугубо формальным юридическим вопросам. Однако и без вмешательства лордов-неюристов вся система была неудовлетворительной. Иной раз не хватало людей, которые формально или фактически совмещали бы знатность и образованность.

Альтернатива в виде дарования судьям наследственных титулов задевала гордость потомственных аристократов. Так продолжалось вплоть до издания Закона о судоустройстве. Этот закон содержал положение об отмене порядка принесения апелляций в палату лордов, ограничивая тем самым издержки, связанные с «двухстепенной апелляцией». Однако этот шаг был чересчур радикальным для того времени. Кроме того, возникал вопрос, должны ли апелляции на решения судов Шотландии и Ирландии рассматриваться английским апе. ляцнонным судом (антинационалистнческое предложение, ставившее под угрозу «стену Адриана» и «стены Дерри») или же судебные системы Англин, Шотландии и Ирландии должны развиваться независимо одна от другой со всеми вытекающими отсюда неудобствами. Перед тем как закон должен был вступить в силу, это положение было аннулировано Законом об апелляционной юрисдикции 1876 года. По теперь каждому стало ясно (как, по-видимому, 80 лет спустя — в отношении законодательной функции палаты), что если палата лордов хочет сохранить свое положение, она должна подчиниться реформе.

Закон устанавливает, что любая апелляционная жалоба должна быть заслушана в присутствии не менее 3 лордов по апелляциям. Лордами по апелляциям являются лорд-канцлер, постоянные лорды по апелляциям и те пэры —члены парламента, которые занимают или занимали высокие судейские должности (именно должности

в Верховном суде или равных ему судах Шотландии и Северной Ирландии). Председательствует, если он присутствует, лорд-канцлер, а порядок рассмотрения теоретически представляет собой обычную процедуру палаты лордов. Их светлости выступают не с решениями, а с речами, и хотя вопрос решается большинством голосов, как и во всех апелляционных судах, речь лорда-канцлера или старшего лорда по апелляциям имеет форму предложения, которое может быть либо принято, либо отвергнуто, в зависимости от того, выражают ли речи его коллег согласие или несогласие. Теоретически ничто не препятствует и лорду-неюристу настаивать на участии в заседании и в голосовании, но вопрос о том, как следовало бы отнестись к такой ситуации, если бы она возникла, носит лишь академический характер, поскольку действующее положение, как и многие другие неписанные нормы английской конституции, соблюдается просто в силу наличия здравого смысла у тех, кого оно касается; таким образом, пэры избавляют своих ученых коллег от затруднения, которое возникло бы, если бы они настаивали на своем формальном праве.

В соответствии с Законом об апелляционной юрисдикции, апелляционная жалоба может быть принесена в палату лордов на любое решение Апелляционного суда или равного ему суда Шотландии и Северной Ирландии. Это право не знает никаких ограничений. Но для того, чтобы не расходовать понапрасну время палаты и не увеличивать издержки, связанные с заслушиванием безнадежных

апелляций. Законом об апелляционном судопроизводстве 1934 года предусмотрено, что апелляционная жалоба приносится лишь с разрешения суда, вынесшего решение, или, если в этом отказано, с разрешения самой палаты лордов. На первый взгляд может показаться, что этим сберегается мало времени, поскольку палата должна все же обсудить, следует ли дать такое разрешение. Однако для этого не требуется выслушивать доводы за и против апелляции, а надо лишь решить, имеются ли prima facie данные о наличии по делу спорных вопросов.

Предлагался и другой способ экономии времени и издержек. Он известен под названием «чехарды» («leapfrog* procedure). Суть его состоит в том, что по удостоверении судьей первой инстанции того, что дело этого застуживает, апелляция может приноситься непосредственно в палату лордов, без промежуточного рассмотрения в Апелляционном суде. Однако на такой ранней стадии трудно загадывать так далеко. Нередко при более тщательном рассмотрении дела в Апелляционном суде вся перспектива дела меняется. Дело, которое, казалось бы, подлежит рассмотрению в палате лордов, может оказаться никчемным в результате анализа аргументов и решений по делу в Апелляционном суде. Дело, первоначально казавшееся безнадежным, может оказаться застуживающим дальнейшего рассмотрения. Каковы бы ни были достоинства этого порядка, он не получил широкой поддержки.

Права апелляции в палату лордов по уголовным делам не существовало вплоть до Закона об уголовной апелляции 1907 года. Этот закон, на основании которого был учрежден Уголовный апелляционный суд, предусматривает, что апелляционные жалобы на решения последнего могут быть поданы в палату лордов как в интересах обвинения, так и в интересах защиты. (Надо напомнить, что дело может поступить в Уголовный апелляционный суд только в случае осуждения подсудимого судом первой инстанции, так как апелляция на оправдательный приговор не допускается. Следовательно, обвинение может апеллировать в палату лордов только в том случае, если обвинительный приговор суда первой инстанции был отменсмі Уголовным апелляционным судом.) Право апелляции в палату лордов по уголовным делам может быть осуществлено только в том случае, если генерал-атторней удостоверит, что в связи с делом возникает правовой вопрос, имеющий публичное значение.

Время от времени палата лордов заявляла претензии и на рассмотрение дел по первой инстанции. Этим претензиям решительно и эффективно противостояла палата общин. Однако имеются вопросы, по которым палата лордов обладает (или обладала) первоначальной, в отличие от апелляционной, юрисдикцией. Это прежде всего «привилегия пэрства». Великая хартия даровала каждому англичанину право быть судимым «равными ему» (by his peers). Высказывалось предположение, что отсюда происходит институт присяжных по уголовным делам. В интересующем нас отношении значение этого положения состоит в том, что оно дало повод представителям различных общественных классов претендовать на то, чтобы быть судимыми судом, ни один член которого не стоит ниже судящегося на социальной лестнице. Знатные бароны, впоследствии ставшие членами палаты лордов, отстаивали эту привилегию вплоть до ее отмены законом 1948 года. Она применялась только в тех случаях, когда речь шла об обвинении в государственной измене и в фелонии (наиболее серьезном преступлении). В период, когда заседал парламент, дело разбиралось в присутствии всех лордов, каждый из которых имел равный голос по вопросам права и факта, под председательством «лорда- сенешала»— должностного лица, назначаемого для этой цели по каждому делу. В период, когда парламент не заседал, слушание дела происходило в «Суде лорда-сене- шала», который один был судьей по вопросам права и приглашал других лордов, по своему усмотрению, для решения вопросов факта. В наше время, когда равенство определяется иными критериями и признается, что не может быть ни одного решения суда первой инстанции, не поддающегося исправлению в порядке апелляции, эта аномалия прекратила свое существование.

Другим примером первоначальной юрисдикции палаты лордов, которая теоретически существует и в настоящее время, является процедура «импичмента». Она представляет собой попросту уголовный процесс, в котором подсудимый обвиняется палатой общин перед палатой лордов. Эта процедура применялась только в отношении политических преступлений и являлась удобным средством избавиться от министров, утративших доверие парламента. Поскольку в настоящее время для отстранения министров имеются более удовлетворительные способы, эта процедура практически перестала существовать и возможная продолжительность жизни политических деятелен соответственно возросла. Разновидностью процедуры «импичмента» было издание Закона о государственной измене. Это была законодательная процедура, посредством которой парламент принимал закон, содержавший нужный приговор. Она применялась в тех случаях, когда совершение обвиняемым уголовного преступления не могло быть доказано либо потому, что он скрылся от правосудия, либо, как это ни печально, потому, что доказательства против него были слишком слабы. Обвиняемому разрешалось быть представленным адвокатом, если он этого желал, или защищаться самому, как в обычном суде (однако он не мог ссылаться на то, что не совершил никакого преступления, предусмотренного законом,— довольно серьезное исключение!). Хотя никто не оспаривал компетенции парламента применять эту процедуру, на нее все же смотрели с неодобрением, поскольку она представляла собой прямой обход нормального права и допускала злоупотребления по политическим мотивам. На практике она также давно перестала применяться.

Дела, по которым и в настоящее время палата лордов осуществляет первоначальную юрисдикцию, аналогичны тем. по которым такую же юрисдикцию осуществляет и палата общин. Каждая палата обладает исключительной юрисдикцией по делам, относящимся к ее собственным привилегиям. Это включает право налагать наказание за проявление неуважения к палате, за посягательства на ее привилегии, а равно за все нарушения, совершенные в помещении соответствующей палаты. Палата лордов имеет право за эти деяния назначать штраф или заключение в тюрьму на любой определенный срок. Палата общим имеет право заключать в тюрьму вплоть до окончания текущей сессии, если она не сменит гнев на милость и нс освободит нарушителя раньше, но, как это ни

странно, она, по-видимому, не имеет права налагать штраф. Суды не возбуждают никакого производства по этим делам, поскольку они относятся к исключительной компетенции соответствующей палаты. Заключение * тюрьму по приказу палаты исключает возможность возбуждения производства по приказу habeas corpus. На решение палаты не может быть принесена апелляция. В прошлом очень часто возникали сомнения относительно круга вопросов, относящихся к юрисдикции палат, и это приводило к недостойным препирательствам между парламентом и судами. Бывали также случаи, когда палаты пользовались своей юрисдикцией по политическим мотивам. Но и здесь решение было достигнуто не по линии изменения системы — оно было продиктовано здравым смыслом людей, ее применявших, и в настоящее время такие пререкания крайне редки.

Другую древнюю привилегию обеих палат, проистекающую из того же источника, представляет их право разрешать споры, относящиеся к их составу. Споры о пэрстве передаются королем в Комитет по привилегиям палаты лордов. На практике этот комитет состоит по преимуществу из юристов — по той причине, что юридическое образование представляется ценным для разрешения рассматриваемых здесь вопросов. Именно этот комитет отверг притязание лорда Уэнслидейла на участие в заседаниях и голосовании. Споры по вопросу о действительности выборов в палату общин разрешались этой палатой вплоть до 1868 года. Однако получалось, что в решениях палаты слишком значительную роль играла партийная политика, и в 1868 году Законом о парламентских выборах юрисдикция по этим вопросам была передана судьям. Формально и сейчас окончательное решение выносит сама палата общин, но она неизменно принимает рекомендацию суден. Действующая практика состоит в том, что кандидат или избиратель, недовольный проведением выборов, обращается с петицией в Отделение ко-

ролевской скамьи. Вслед за этим дело рассматривается в обычном порядке. к

тм ІІГТСЯ еще од,Іа группа вопросов, по которым пала- межл5 ^Ю„Т на первый взгляд как судебные Инстанции, между тем как в действительности их функция является здесь законодательной. Такова процедура, относящаяся к частным законопроектам, когда отдельные граждане или учреждения просят парламент принять закон, касающийся их собственных частных прав. В качестве одного из примеров могут служить уже упоминавшиеся законопроекты о разводах, которые иногда вносились до 1857 года. В настоящее время более обычным примером является обращение местных органов власти с просьбой о предоставлении им специальных полномочий. Вследствие перегруженности другими делами парламент иногда принимает меры к сокращению числа таких обращении, поручая определенным органам власти (например, министру по делам местного самоуправления) предоставлять известные виды полномочий по просьбе заинтересованных лиц и при определенных условиях. Но всегда возможны затруднения, не предусмотренные никакими правилами, и тогда неизбежно обращение к процедуре частного законопроекта. Если при этом речь идет не о глубоко принципиальных вопросах, то обсуждение частного законопроекта происходит в комитете одной из палат. Лица, внесшие законопроект, обычно представлены адвокатом, который излагает существо дела. Вслед за этим комитет выслушивает любое лицо, желающее возразить против законопроекта, и представляет доклад палате, которая, как правило, решает вопрос в соответствии с докладом. Если доклад благоприятен, другая палата обычно тоже выражает свое согласие и законопроект становится статутом. Существуют определенные конторы солиситоров, практикующих главным образом в качестве парламентских агентов, в обязанность которых входит следить, чтобы в комитет были представлены все доказательства в пользу их клиентов, и вообще содействовать или противодействовать удовлетворению ходатайства, поданного в этом порядке.

Здесь представляется целесообразным перейти к описанию еще одного судебного органа, тесно связанного с палатой лордов, но не являющегося ни частью Высокого суда парламента, ни частью Верховного суда. Это — Судебный комитет Тайного совета. Внутренний совет сановников, участвовавший в средние века в повседневных «анятиях короля, стал известен под названием Тайного совета. Даже когда произошло выделение судов^ общего права, Суда канцлера и палаты лордов, Тайный совет, хотя он формально не был судом, продолжал рассматривать дела, затрагивавшие интересы государства, а также и те, в отношении которых вследствие, например, влияния одной из сторон, обычные суды ничего не могли сделать. В течение XV столетия для осуществления этой юрисдикции учреждался ряд официальных судов, наиболее значительным из которых был Суд звездной палаты. Все они вызывали глубокое негодование как со стороны парламента, так и юристов общего права и один за другим упразднялись. После гражданской войны Тайный совет уже играл незначительную роль в судебной системе Англии, но продолжал осуществлять высший надзор за развитием заморских колоний. Свою деятельность Тайный совет осуществлял через комитеты, которым предстояло большое будущее. Один из них впоследствии превратился в кабинет министров. Среди других комитетов, немногим менее знаменитых, были судебные комитеты, созданные для пересмотра решений колониальных судов. Сами они не были судами, хотя производство в этих комитетах по своему характеру было судебным. Формально их функция состояла в том, чтобы обсуждать обращенные к королю петиции об отмене решений колониальных судов и давать советы его-величеству. Король не был связан этими советами, но на практике неизменно следовал им.

В 1832 году Тайному совету статутом было предоставлено право рассматривать апелляции на решения церковных судов и Суда адмиралтейства. В связи с этим сразу обнаружилась необходимость в соответствующем учреждении для осуществления этой юрисдикции, и в 18.33 году на основании Закона о судебном комитете был учрежден Судебный комитет Тайного совета. В его функции входило рассмотрение апелляций на решения судов островов Ламанша, острова Мэн, колоний, Индии, а так- же церковных судов, Суда адмиралтейства и призовых судов. В 1857 году к его компетенции было отнесено также рассмотрение апелляций на решения нового Суда по делам о завещаниях и Суда по делам о разводах. С этого времени юрисдикция Судебного комитета обнаруживает тенденцию к сокращению. В 1873 году Суд адмнралтей- ства, Суд по делам о завещаниях и Суд по делам о разводах были упразднены и их юрисдикция была передана Высокому суду. На решения этого суда, за исключением призовой юрисдикции, апелляции приносились в Апелляционный суд и в конечном счете в палату лордов. Помимо этого, многие из прежних колоний получили статус доминионов и принесение апелляций на решения их судов в Тайный совет было полностью или частично упразднено. Однако Тайный совет продолжал действовать в качестве апелляционного суда по делам, рассмотренным судами колоний и тех доминионов, где этот порядок не был упразднен, на решения по призовым делам Отделения Высокого суда по делам о завещаниях, о разводах и адмиралтейства, на решения других судов, осуществляющих призовую юрисдикцию, и на решения церковных судов.

Комитет состоит из лорда-председателя Совета (который никогда не заседает), лорда-канцлера, членов Тайного совета, которые занимают или занимали высшие судейские должности, и некоторых судей доминионов, являющихся членами Тайного совета. До издания Закона об апелляционной юрисдикции 1876 года было предусмотрено назначение четырех платных членов комитета, но с того времени это перестало быть необходимым, поскольку каждый постоянный лорд по апелляциям назначается членом Тайного совета. Практически комитет обычно состоит из постоянных лордов по апелляциям, а в тех случаях, когда апелляционная жалоба поступает из колоний и доминионов,— также члена Тайного совета, являющегося судьей того суда, на решение которого принесена апелляция, если вызов его возможен и он не принимал участия в разбирательстве дела на предыдущей стадии. Лорд-канцлер заседает, когда это позволяют ему его другие обязанности. Кворум — три человека. Архиепископы и епископы, состоящие членами Тайного совета, являются членами комитета, но с 1876 года участвуют в заседаниях только в качестве асессоров, а не судей, и то лишь по некоторым апелляциям на решения церковных судов. Выступать в комитете имеют право английские, шотландские" и ирландские барристеры, а также некоторые барристеры доминионов и колоний.

не носят судейских мантии, хотя ад париках и мантиях, как в суде. Ко

совета, даваемого королеве, которому она может следовать или не следовать, хотя практически, конечно, этот совет является решающим. Вследствие этого члены комитета не выносят отдельных решений, как в других апелляционных судах, поскольку имеется мало смысла в представлении королеве разноречивых советов. Выносится только одно решение, представляющее мнение большинства, и при этом не оглашается, является ли оно единогласным. Когда на обсуждение комитета вносятся вопросы, имеющие отношение к английскому праву, то его решения, хотя они и не обладают обязательной силой, в английских судах пользуются большим уважением.

В течение столетия, прошедшего после 1833 года, комитет сыграл огромную роль в событиях мирового значения. Именно в этот период многие колонии освободились от своего колониального статуса и Британская империя превратилась в Британское содружество наций, В этом процессе мирного международного сотрудничества возникало множество правовых и конституционных воппо-