§ 3. Гражданско-правовая природа устава юридического лица

Согласно ст. 25 ГК РСФСР 1964 г. деятельность государственных предприятий и организаций регламентировалась уставами (положениями), утверждаемыми их вышестоящими органами, либо общими положениями об организациях данного вида, которые обычно утверждались постанов-

пениями Совета Министров СССР (союзной, автономной республики) либо актами соответствующих министерств и ведомств.

ГК РСФСР 1964 г. не содержал исчерпывающего перечня источников гражданского права, как нормы ст. 3, 5, 7 гл, 1 ч. 1 ГК РФ 1994 г. Однако в литературе советского периода было признано, что постановления и рас­поряжения Совета Министров СССР, союзных и автономных .республик; нормативные акты министерств и ведомств; решения местных Советов на­родных депутатов; санкционированные государством уставы и положения кооперативных и других общественных организаций являются подзакон­ными нормативными актами. В качестве подзаконных нормативных актов квалифицировались также утвержденные этими актами уставы государст­венных организаций¹⁴, например, Устав Банка внешнеэкономической дея­тельности (Внешэкономбанка), утвержденный постановлением СМ СССР от 14 июня 1988 г. № 745^[820].

Уставы предприятий, подчиненных производственным и научно- производственным объединениям, а также Положения о структурных еди­ницах, входящих в состав объединения, которые утверждались генераль­ным директором объединения (п, 8 Положение о научно-

производственном объединении^[821]), и Положения о структурных единицах в составе предприятия, утверждаемые директором предприятия (п.

или локальные (внутрихозяйственные) нормативные акты, поскольку они издавались самим юридическим лицом (объединением, предприятием)^{[823] [824].}

Как замечает С. С. Алексеев, после установления советской власти, не признававшей ничего частного, в России восторжествовало всесильное, всеохватное, публичное право тоталитарной системы, концепция хозяйст­венного права, обосновывающая торжество централизованного планового административного управления и внерыночного хозяйствования .

Л. С. Таль пишет, что советская власть сразу начала проводить поли­тику подмены законодательного регулирования правоотношений админи­стративным усмотрением, вследствие чего границы между законодатель­ными и административными актами почти сгладились, а рамки админист­ративной практики как источника правопорядка внутри хозяйственных предприятий расширились до невиданных размеров^[825].

Не случайно В. С. Якушев обращает внимание, что причину локаль­ного регулирования складывающихся между объединением (предприяти­ем) и его структурными и управленческими подразделениями внутрихо­зяйственных имущественных отношений, а также вертикальных и гори­зонтальных управленческих отношений следует искать в том, что по своей природе эти отношения объективно требуют особого правового воздейст­вия, обусловленного спецификой данного хозяйственного подразделения, и не могут быть урегулированы общими нормами^[826].

Анализ современного российского законодательства позволяет сде­лать вывод, что даже утверждаемый актом компетентного государственно­го органа устав юридического лица, учредителем которого выступает пуб­лично-правовое образование, не имеет нормативного характера. Представ­

ляется, что такой устав следует рассматривать в качестве индивидуального (ненормативного) правового акта уполномоченного государственного ор­гана или органа местного самоуправления, адресованного конкретным лицам, прежде всего, создаваемому юридическому лицу.

М. Н. Марченко указывает, что под нормативно-правовыми актами понимаются выраженные в письменной форме решения компетентных го­сударственных органов, содержащие нормы права. По характеру все нор­мативные акты являются государственными, ибо издаются или санкцио­нируются только органами государства, имеют волевой характер, в них содержится и через них преломляется государственная воля. Будучи фор­мой (источником) права, нормативно-правовые акты отличаются от актов, не имеющих нормативного характера, прежде всего, от актов применения норм права, или индивидуальных актов. Индивидуальные акты тоже яв­ляются юридическими по своему характеру и вызывают определенные юридические последствия. Однако нормативные акты содержат общие предписания в виде норм права и рассчитаны на многократное примене­ние, тогда как индивидуальные акты содержат предписания индивидуаль­ного характера. Нормативные акты адресованы широкому, точнее, неоп­ределенному кругу юридических и физических лиц. Акты индивидуаль­ные обращены к строго определенным лицам или кругу лиц и издаются по вполне определенному поводу. Нормативно-правовыми актами охватыва­ется широкий круг общественных отношений, а индивидуальные акты рассчитаны на строго определенный вид общественных отношений. Дей­ствие индивидуального акта прекращается с прекращением существования конкретных отношений, тогда как нормативно-правовые акты продолжают

действовать независимо от того, существуют или не существуют конкрет­ные отношения, предусмотренные данным актом^[827].

Как подчеркивает О. А. Красавчиков, в юридической науке нормой права называется установленное или санкционированное государством правило поведения общеобязательного характера, соблюдение которого обеспечивается принудительной силой государства. Нормами права явля­ются общие предписания органов государственной власти и управления, обращенные к более или менее неопределенному (не конкретизированно­му) кругу лиц и устанавливающие для них обязанность (возможность) из­вестного поведения в соответствующих условиях.

шения, будучи в необходимой мере правосубъектными, становятся свя­занными между собой определенными правами и обязанностями^[828].

Примерами такого рода индивидуальных (ненормативных) актов, яв­ляющихся юридическими фактами гражданского права, служат уставы го­сударственных (муниципальных) предприятий, утверждаемые уполномо­ченными государственными органами РФ, субъекта РФ или органами ме­стного самоуправления (п. 2 ст. 9 Закона о государственных предприяти­ях). В частности, Устав федерального государственного учреждения «Рос­сийский морской регистр судоходства», утвержденный приказом Мини­стерства транспорта РФ от 17 июня 2003 г. № 144, изданным на основании п. 3 ст. 22 Кодекса Торгового мореплавания РФ^[829] и Постановления Прави­тельства РФ от 30 декабря 2000 г. № 1038 «Об утверждении Положения о Министерстве транспорта РФ»^[830].

С точки зрения административного права, данный устав является пра­вовым актом управления распорядительного, индивидуального характера. Рискнем предположить, что его можно признать и своеобразной админи­стративной сделкой, имеющей природу, сходную с административным до­говором^[831]. Однако это утверждение, безусловно, требует дополнительных исследований в сфере административно-правовой науки.

Некоторые современные российские правоведы по-прежнему считают устав любого юридического лица нормативным актом, хотя и локального характера^[832].

Как пишет Д. В. Ломакин, устав акционерного общества, являясь ло­кальным нормативным актом, регламентирует деятельность общества, ко­торое обязано соблюдать его положения. Законодатель предусмотрел ме­ры воздействия на юридическое лицо, виновное в нарушении своего уста­ва. Сделка, совершенная юридическим лицом в противоречии с целями деятельности, определенно ограниченными в его учредительных докумен­тах, может быть признана судом недействительной (ст. 173 ГК РФ). Устав также регламентирует статус акционеров. Однако его нормы имеют абст­рактный характер, тогда как юридические обязанности являются содержа­нием конкретных правоотношений. Обязанность соблюдения устава не входит в содержание акционерного правоотношения, поэтому к акционеру нельзя применить санкции за нарушение вообще устава. Следовательно, чтобы быть исполненной, эта обязанность должна трансформироваться в конкретное предписание^[833].

Аналогичная позиция высказана в учебной литературе.

А. В. Мицкевич, В. Д. Попов и некоторые другие исследователи счи­тают устав юридического лица корпоративным нормативным правовым актом, который содержит корпоративные нормы, являющиеся источника­ми российского права^[834].

По мнению И. В. Елисеева, устав можно рассматривать в качестве ло­кального нормативного акта, определяющего правовое положение юриди­ческого лица и регулирующего отношения между участниками и самим юридическим лицом^[835].

Возрастание значения локального нормотворчества в корпоративном законодательстве, обеспечивающем правовое регулирование хозяйствен­ных обществ и товариществ, всячески подчеркивается И. С. Шиткиной^[836].

Однако в существующих реалиях теоретическая обоснованность ут­верждения, что устав любого юридического лица имеет нормативный ха­рактер, вызывает некоторые сомнения^[837].

Категория локального нормативного как источника права существует в современном административном^[838] и трудовом праве^[839]. Трудовой кодекс РФ прямо называет в числе источников трудового права, регулирующих трудовые отношения, локальные нормативные акты, принимаемые рабо­тодателем и содержащие нормы трудового права (ст. ст. 5, 8 ТК РФ).

Конечно, само понятие источника права есть предмет научных дис­куссий^[840]. Однако ни цивилистическая наука^[841], ни действующий ГК РФ, ко­торый содержит исчерпывающий перечень источников гражданского пра­ва (ст. 3, 5, 7 ГК РФ), не предусматривают в их числе никаких локальных нормативных актов. Более того, локальные нормативные акты принима­ются органами юридического лица, а устав единогласно утверждается его учредителями, когда решение о создании юридического лица уже приня­то, но само юридическое лицо еще не зарегистрировано (п. 1 ст. 52 ГК; п. 3 ст. 9 Закона об акционерных обществах; п. 1 ст. 11 Закона об обществах

с ограниченной ответственностью; п. 1, 3, 4 ст. 14 Закона о некоммерче­ских организациях; и др.).

Учитывая возможные перемены в жизнедеятельности юридического лица, законодатель допускает последующие изменения и дополнения уста­ва по решению высшего органа управления юридического лица (п.п. 1 п, 1 ст. 48 Закона об акционерных обществах; п.п. 4 ст. 12 Закона об обществах с ограниченной ответственностью; п, 3 ст. 14 Закона о некоммерческих организациях; и др.).

Однако и здесь различия между уставом юридического лица и ло­кальным нормативным актом прослеживаются достаточно наглядно. Устав фонда может быть изменен его органами управления лишь в случае, когда такая возможность предусмотрена самим уставом, утвержденным учреди­телями фонда (п. 4 ст. 14 Закона о некоммерческих организациях).

Заметим, что утверждаемые государственными органами исполни­тельной власти примерные уставы, касающиеся правового положения юридических лиц, учреждаемых по собственной инициативе гражданами и/или юридическими лицами, носят исключительно рекомендательный ха­рактер. Примерный устав товарищества собственников жилья был утвер­жден приказом Министерства РФ по земельной политике, строительству и жилищно-коммунальному хозяйству от 3 августа 1998 г. № 35^[842].

В российской и зарубежной доктрине достаточно распространено понимание устава юридического лица как договора либо как основанного на договоре правового явления. По мнению исследователей, договорная природа свойственна уставам юридических лиц - корпораций (союзов, объединений лиц), но не уставам учреждений.

Своеобразная природа устава общества с ограниченной ответственно­стью отмечается зарубежными правоведами. Чаще всего устав общества с

ограниченной ответственностью рассматривается как особый вид договора - организационный договор, который регулирует внутренние отношения между участниками и одновременно является нормативной основой об­щества как юридического лица. Постановлениям устава, определяющим организационную структуру юридического лица, его отношения с третьи­ми лицами, придается нормативное значение. Надлежащим образом ут­вержденный устав становится обязательным не только для лиц, которые его принимали, но для всех участников и контрагентов общества.

Как полагает В. В. Зайцева, в обществах с ограниченной ответствен­ностью и акционерных обществах устав регламентирует корпоративные отношения: организационную структуру общества, функции и правомочия его органов, права и обязанности участников общества и др.^[843]

При таком подходе устав рассматривается как особый договор, явно выраженный или подразумеваемый, который конституирует юридическое лицо путем закрепления отношений между лицами, подписавшими устав. Существование юридического лица обуславливалось договорными отно­шениями учредителей, а устав лишь фиксировал появление нового субъек­та права. Получается, что новые участники юридического лица (акционе­ры, товарищи, члены и пр.), обязаны присоединиться к действующему до­говору (уставу) или заключить (принять) новый устав^[844].

В дореволюционной России ряд ученых, в том числе В, А. Макла­ков^[845], Г. Ф. ІИершеневич, П. П. Цитович^[846], иногда и судебная практика,

отмечали договорный характер устава любого основанного на членстве юридического лица (корпорации)^[847].

Как писал П. Н. Гуссаковский, акционерное общество есть соедине­ние лиц, согласившихся предоставить определенные суммы для устройст­ва и эксплуатации предприятия на началах, указанных в его уставе. Всех акционеров связывает их взаимное обязательство не отступать при экс­плуатации предприятия от постановлений закона и устава^[848]. Хотя права, обязанности и ответственность акционеров должны определяться законом, устав не утрачивает значения товарищеского договора. Даже если содер­жание устава ограничивается указанием цели создания акционерного предприятия, размера его основного капитала и количества выпускаемых акций, тем не менее, в этом уставе выражается соглашение учредителей и акционеров образовать акционерное товарищество для определенных це­лей, на условиях, чтобы их права, обязанности и ответственность в качест­ве участников этого товарищества определялись в соответствии с законом об акционерных обществах. Однако безусловное распространение на устав акционерного общества договорного принципа, согласно которому его ус­ловия могут быть изменены только с общего согласия всех участников со­глашения, порождало бы существенные практические неудобства, тормо­зило бы деятельность акционерного предприятия. Поэтому как россий­ское, так и зарубежное законодательство допускает возможность измене­ния уставов акционерных общество большинством голосов акционеров^[849].

Г. Ф. Шершеневич подчеркивал, что акционерный устав является не специальным законом, а договором частных лиц. Анализируя иностран­

ные источники конца XIX в., он приходит к выводу, что ни правовая нау­ка, ни законодательство, ни судебная практика европейских государств не рассматривают устав компании в качестве закона. Законодательством Германии, Италии, Испании, Франции, Швейцарии, даже Австрии, где еще существовала концессионная система создания акционерных компаний, единогласно признается договорный характер устава. Верховная власть утверждает его с единственной целью: создать юридическое лицо и не придает уставу характера закона или административного акта. Здесь пре­следуются цели фискального характера, дабы предотвратить злоупотреб­ления со стороны недобросовестных учредителей, не допустить возникно­вение мошеннических компаний. Юридические лица, как все субъекты права, подчиняются общим законам, которым должны соответствовать положения их уставов, не имеющие силы в случае их противоречия зако­ну. Для учредителей положения устава обязательны, как условия договора обязательны для лиц, его заключивших. Соответствующий закону устав компании, как и договор, нельзя изменить без согласия частных лиц, от­ношения которых он регулирует. В России порядок утверждения уставов компаний также отличается от законодательной процедуры. Особыми за­конами можно считать только привилегии, которые испрашиваются учре­дителями специально для конкретного юридического лица. Устав, содер­жащий изъятия из общих законов, проходит процедуру, установленную для законопроектов и подлежат Высочайшему утверждению, тогда как обычный устав получает лишь Высочайшее соизволение^[850].

Как подчеркивает М. И. Брагинский, регулирующая роль договора сближает его с законом и нормативными актами. Однако условия договора отличаются от правовой нормы двумя принципиальными особенностями. Первая связана с происхождением правил поведения: договор выражает

волю сторон, а правовой акт - волю издавшего его органа. Вторая разли­чает пределы действия того и другого правила поведения: договор непо­средственно рассчитан на регулирование поведения только его сторон. Для лиц, не являющихся сторонами договора, он может создать права, но не обязанности. Правовой или иной нормативный акт порождает в прин­ципе общее для всех и каждого правило. Любое ограничение круга лиц, на

** 46

которых распространяется нормативный акт, определяется самим актом .

Договорный характер учредительского акта отстаивал германский ученый Л. Эннекцерус, который писал, что для возникновения общества необходимо наличие учредительского договора^{[851] [852].}

Договорная концепция возникновения акционерного общества и при­знание договорной природы его устава нашли отражение в § 2 Акционер­ного закона ФРГ от 6 сентября 1965 г., согласно которому в заключении договора об обществе (устава) должны участвовать минимум пять лиц^{[853] [854].}

Германское право рассматривает устав юридического лица как особый до- 49

говор организационного характера .

Во французской доктрине XIX в. господствовала договорная теория природы акционерного общества, объясняющая его возникновение исходя из идеи договора. Признание акционерного общества договором означает, что его устав принимается, изменяется и дополняется по единодушному решению его участников. Со ссылкой на свободу договора выдвигалось требование об отмене разрешительного порядка создания акционерных обществ и провозглашалось право учредителей (акционеров) самостоя­

тельно определять свои взаимоотношения, в том числе путем закрепления в уставе общества правил, отличных от императивных норм закона^[855].

В решении по делу Dartmouth College v. Woodward Верховный Суд США постановил, что устав корпорации есть договор между штатом и корпорацией. Американская правовая доктрина рассматривает устав кор­порации как договор, действующий на трех уровнях: между штатом и кор­порацией; между корпорацией и ее акционерами; между акционерами^[856]’.

Категорическое утверждение, будто устав является договором, пред­ставляется неверным, поскольку оно игнорирует факт появления юриди­ческого лица. Договорная теория юридического лица и его устава, несмот­ря на практические достоинства, была подвергнута убедительной критике со стороны российских и зарубежных правоведов^[857].

Во-первых, не является договором устав акционерного общества или общества с ограниченной ответственностью, созданного одним учредите­лем (так называемые компании одного лица - one-man company). Очевид­но, что устав любого юридического лица, имеющего единственного учре­дителя, также нельзя считать договором.

Во-вторых, договорная теория устава не объясняет предусмотренную законодательством многих стран возможность изменения устава по реше­нию не всех, а большинства учредителей (участников).

Французские законы от 22 ноября 1913 г. и от 1 мая 1930 г. преду­смотрели, что любое положение устава может быть изменено решением чрезвычайного собрания акционеров. Л. Ж. Морандьер объяснял позицию законодателя наступившей невозможностью учитывать лишь индивиду­альные интересы каждой стороны и необходимостью дать приоритет еди­

ному коллективному интересу всех участников в достижении общей цели, ради которой создавалось юридическое лицо^[858].

Право общего собрания участников юридического лица вносить из­менения в его устав большинством голосов предусмотрено корпоратив­ным законодательством многих зарубежных стран. Согласно нормам пп. 5 п. 1 § 119 и § 133 Акционерного закона ФРГ 1965 г. общее собрание ак­ционеров может внести изменения в устав общества решением, принятым простым большинством голосов, если иное не установлено самим уставом.

Аналогичные нормы имеются в российском законодательстве. В со­ответствии с п.п. 1 п. 1 ст. 48, п. 4 ст. 49 Закона об акционерных общест­вах, внесение изменений и дополнений в устав общества или его утвер­ждение в новой редакции входят в компетенцию общего собрания акцио­неров. Решение принимается квалифицированным большинством в три четверти голосов акционеров - владельцев голосующих акций, участвую­щих в общем собрании. Как предусмотрено п. 1, 2 ст. 15 Закона о произ­водственных кооперативах, решение об изменении устава принимается 3/4 голосов присутствующих на общем собрании членов кооператива.

В-третьих, подвергается критике договорная трактовка подписки на акции. Участника акционерного общества, который в течение нескольких дней покупает и продает все свои акции, нельзя рассматривать как сторо­ну, договаривающуюся с другими акционерами.

По мнению Л. И. Петражицкого, акционеры вообще не состоят друг с другом ни в каких юридических отношениях^[859]. Заметим, что столь катего­

ричное высказывание было опровергнуто многими исследователями, в том числе российскими³⁵, и даже законодателем (п. 2 ст. 48 ГК РФ).

В-четвертых, если устав юридического лица является договором, то в случае признания его недействительным по любому основанию законо­мерным следствием будет безусловное признание недействительным са­мого юридического лица, что явно противоречит здравому смыслу и по­требностям оборота^{[860] [861].}

Понимание устава в качестве договора не нашло поддержки в судеб­ной практике. Судебными решениями, а позднее законодательством мно­гих стран, в том числе России, была ограничена возможность признания недействительным юридического лица в случае признания недействитель­ными его учредительных документов. Согласно п. 2 ст. 61 ГК РФ в случае допущенных при создании юридического лица грубых нарушений закона оно может быть ликвидировано по решению суда, только если эти нару­шения носят неустранимый характер^[862].

В-пятых, как отмечает М. И. Кулагин, примерно с 60-х гг. XIX до на­чала 40-х гг. XX столетия во Франции законодательное воплощение дого­ворной концепции акционерного общества и его устава приводило к при­знанию избранных акционерами управляющих их поверенными, которые, в свою очередь, передавали свои полномочия третьим лицам. Получалось, что сделки, совершенные администраторами за пределами делегирован­ных акционерами полномочий, не связывали юридическое лицо, что на­рушало интересы его контрагентов. Деятельность судов и развитие ак­ционерного законодательства привели к отказу от договорной концепции прав администраторов. Было признано, что правомочия органов управле­

ния акционерного общества не зависят от воли акционеров, а устанавли­ваются законом^{57 [863].}

Ряд современных российских исследователей не только отвергают понимание устава как локального нормативного акта, но и сомневаются в его договорной природе. В частности, заслуживают внимания позиции Г. В. Цепова и Д. И. Степанова.

Следует согласиться с мнением Г. В. Цепова, что устав юридического лица не является локальным нормативным актом. Как пишет автор, дейст­вующий ГК РФ не предусматривает право граждан и юридических лиц создавать нормы гражданского права; неизвестно ему и понятие локально­го нормативного акта (ст. 3 ГК РФ). Устав не приобретает нормативного характера после государственной регистрации, ибо регистрируется само юридическое лицо, а не его учредительные документы (ст. 51 ГК РФ). Из­менения и дополнения устава приобретают силу для юридического лица и его учредителей (участников) с момента их принятия в установленном по­рядке, а не с момента регистрации (п. 3 ст. 52 ГК РФ). Однако Г. В. Цепов отрицает и договорную природу устава. Анализируя нормы ст. 48, 67 ГК РФ; п. 1 ст. 2 Закона об акционерных обществах, согласно которым учре­дители (участники) имеют по отношению к обществу обязательственные права, он делает вывод, что принимаемый учредительным собранием ус­тав общества вступает в силу с момента государственной регистрации общества. По мнению ученого, устав акционерного общества является особым документом, определяющим конкретное содержание акционерно­го обязательства, конкретный объем и порядок реализации акционером принадлежащих ему прав, вытекающим из акции, т.е. является условием акционерного обязательства. Если в традиционной договорной концепции

устав понимается как договор, устанавливающий отношения только между учредителями (акционерами), то Г. В. Цепов рассматривает устав как до­кумент, связывающий учредителей (акционеров), с одной стороны, и само акционерное общество, с другой стороны. По его мнению, употребляя по­нятие «устав», как и в случае с термином «договор», можно подразумевать также и сделку общества по его принятию или изменению^[864].

Как видим, вслед за многими исследователями, Г. В. Цепов справед­ливо указывает на существование правовой связи между акционерным обществом и отдельными акционерами. Однако определение устава как некого «особого документа» не раскрывает его правовую природу.

Известно, что цивилистическая наука трактует понятие договора в трех аспектах. Во-первых, договор рассматривается как совпадающее во­леизъявление (соглашение) его участников, направленное на установле­ние, изменение или прекращение прав и обязанностей, т.е. является сдел­кой - юридическим фактом, основанием возникновения правоотношений. Во-вторых, понятие договора применяется к правоотношениям, возник­шим в результате его заключения, ибо в них реализуются субъективные права и обязанности сторон. В-третьих, договор есть форма соглашения, т.е. документ, фиксирующий права и обязанности сторон^[865].

Анализируя понятие договора, Д. И. Степанов приходит к выводу, что если между акционером и обществом существует правоотношение, то его можно квалифицировать как договорное отношение. Получается, что ус­тав есть форма этого отношения, определяющая и уточняющая его содер­жание. Однако такое понимание устава автор считает неприемлемым. Он полагает, что устав юридического лица есть особый акт применения права, акт в смысле формы, особого документа (учредительного документа), за­

крепляющего, ограничивающего либо предусматривающего конкретное действие. Устав юридического лица оформляет процесс правоприменения, происходящий в момент создания юридического лица, в уставе происхо­дит реализация правовых норм о юридических лицах. Вместе с тем устав не является одномоментным актом применения права, он обладает неко­торым нормативным характером, ибо содержащиеся в нем предписания, не будучи нормами позитивного права, имеют бессрочный характер и рас­считаны на многократную реализацию. Основная часть правоприменения совершается субъектами частного права, а государственные органы за­вершают этот процесс, легитимируя созданное юридическое лицо актом государственной регистрации. Рассмотрение устава как сделки, точнее формы сделки, ее корпуса, содержащего положения, позволяющие реали­зовать сделку, в корне неверно, ибо сделкой в силу ст. 153 ГК РФ призна­ется действие лица, что не соответствует природе устава^{* [866].}

С позицией Д. И. Степанова трудно согласиться ввиду недостаточно­сти ее теоретического обоснования и непригодности для практики.

Во-первых, утверждение, что устав представляет собой некий акт применения права, не вполне корректно с позиций общей теории права. Понятие «применение права», несмотря на различные варианты его опре­деления, тем не менее, однозначно трактуется как форма реализации пра­ва, которая осуществляется уполномоченными на то государственными органами и должностными лицами и носит государственно-властный ха­рактер. Этим правоприменительная деятельность отличается от иных форм реализации права (от осуществления, т.е. использования права, и др.), в которых участвуют различные субъекты - физические и юридиче­

ские лица. Акты применения норм права (индивидуальные акты), будь то решения судебных органов или акты административных органов и долж­ностных лиц, не являются источниками права, не содержат в себе общих правил поведения, а лишь применяют соответствующие нормы права к конкретному лицу или случаю^[867]. В случае принятия устава учредителями или органом юридического лица частного права никакого акта примене­ния права не происходит.

Во-вторых, говоря о том, что устав не является ни сделкой, ни норма­тивным актом, Д. И. Степанов не раскрывает природу этого акта, не пока­зывает его отличий от сделок и нормативных актов.

В-третьих, нельзя согласиться с мнением Д. И. Степанова, что к уста­ву нельзя применять нормы о сделках и договорах, в том числе о призна­нии их недействительными. Его утверждение, что в качестве недействи­тельных сделок могут быть признаны лишь действия учредителей по ут­верждению устава, но не сам устав, не согласуется с традиционным пони­манием таких общепринятых в теории права и цивилистике терминов, как «действие», «сделка», «форма сделки» и др.

Известно, что правомерные юридические действия, осуществляемые по воле субъекта, являются разновидностью юридических фактов (ст. 8 ГК РФ), влекущих определенные правовые последствия^[868]. В свою очередь, эти действия подразделяются на юридические поступки, вызывающие право­вые последствия независимо от их осознания субъектом, и юридические акты, прямо направленные на достижение правового результата (п.п. 2 п. 1 ст. 8 ГК РФ). В ряду юридических актов различаются сделки - волевые действия физических или юридических лиц, направленные на возникнове­ние (изменение, прекращение) гражданского правоотношения (п.п. 1 п. 1

ст. 8, ст. 153 ГК РФ), и ненормативные акты государственных органов (ме­стного самоуправления), имеющие индивидуальный характер и устанав­ливающие гражданские права и обязанности для конкретного субъекта (п.п. 2 п. 1 ст. 8 ГК РФ)^[869]. Ненормативные акты и сделки имеют форму - способ объективного выражения воли субъектов, совершающих сделку или принимающих акт^[870]. Юридическим документом является материаль­ный носитель правовой информации. В частности, акт государственного органа может представлять собой либо документ нормативного характера, т.е. являться формой, источником права, либо документ индивидуального характера, содержащий конкретное решение, устанавливающее, изменяю­щее или прекращающее субъективные права и обязанности. Документ мо­жет фиксировать юридический факт, который является волеизъявлением одного субъекта (сделку) или соглашение нескольких субъектов (договор). Существуют и другие разновидности документов^[871].

Акты государственных органов и сделки, направленные на учрежде­ние юридического лица, оформляются в виде одного или нескольких письменных документов. Признаваться недействительными могут сделки, а также оформленные в виде документов ненормативные правовые акты государственных органов (органов местного самоуправления), не соответ­ствующие закону или иным правовым актам и нарушающие гражданские права и охраняемые законом интересы гражданина или юридического ли­ца, тогда как нормативные правовые акты, противоречащие федеральному закону или другому нормативному акту, имеющему большую юридиче­скую силу, признаются судом недействующими полностью или в части (ст.

12, 13 ГК РФ; п. 1, 2 ст. 29 АПК РФ; пп. З п. 1 ст. 22, пп. 1, 2 п. 1 ст. 27, ч. 2, 3 ст. 245, ст. 251-253 Г1ІК РФ^[872]). Неправомерные действия (бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих, должно­стных лиц, документально не оформленные, могут быть оспорены, в том числе путем их обжалования в судебном порядке (ч. 3 ст. 245 ГПК РФ)^[873]. Обращение с иском в суд и подача жалобы в иные компетентные органы в числе прочих являются предусмотренными законом способами защиты гражданских прав (ст. 12 ГК РФ)^[874].

Между тем из рассуждений Д. И. Степанова не усматривается, почему действия учредителей по утверждению устава считаются сделками, а сам устав, оформляющий эти действия, сделкой не является. Логичнее было бы предположить, что все действия учредителей, имеющие правовое зна­чение, представляют собой не сделки, а иные юридически значимые дей­ствия. Автор не поясняет, каким образом можно признать недействитель­ными являющиеся сделками действия учредителей по созданию юридиче­ского лица, в том числе по утверждению устава, а сам устав, оформляю­щий процесс правоприменения, нельзя признать недействительным по ос­нованиям, предусмотренным для недействительности сделок. Фактически ученый опровергает собственные выводы, заявляя, что для признания ус­тава недействительным нужно доказать, что содержащиеся в нем положе­ния противоречат императивным предписаниям законодательства.

Получается, что и в этом случае устав может быть признан недейст­вительным либо как сделка, не соответствующая требованиям закона (ст. 168 ГК РФ), либо как нормативный или ненормативный акт государствен­ного органа (органа местного самоуправления), не соответствующий зако­ну или иным правовым актам и нарушающий гражданские права и охра­няемые законом интересы гражданина или юридического лица (ст. 12, 13 ГК РФ). Однако и то, и другое изначально отрицается автором, несмотря на констатацию «некоторого нормативного характера» устава.

В-четвертых, как пишет Д. И, Степанов, недействительность устава, если она не вытекает напрямую из «неправомерности учреждения» нового субъекта права, не порочит факта существования юридического лица, а потому не должна повлечь его безусловную ликвидацию^[875].

Тем самым предлагается заменить легальные юридические термины: «сделка», «нормативный акт» и «ненормативный акт», довольно мутным понятием «правоприменительный документ», а устоявшиеся понятия: «не­действительность», «ничтожность», «оспоримость» — расплывчатым сло­восочетанием «неправомерность учреждения». Практическое воплощение этих рекомендаций может повлечь негативные последствия, ибо границы неправомерности учреждения весьма субъективны, а потому создают бла­гоприятную почву как для чиновничьего и судейского произвола, так и для злоупотреблений со стороны учредителей. Трудно вообразить ситуа­цию, при которой недействительность устава в целом не означает непра­вомерности учреждения юридического лица. В случаях, когда учредители не обладали необходимой дееспособностью, либо действовали под влия­нием обмана, насилия, угрозы, т.е. при наличии обстоятельств, дающих основания для признания недействительной сделки (ст. 171, 172, 178 ГК РФ), неправомерность учреждения юридического лица очевидна.

По мнению Ю. А. Метелевой, устав акционерного общества является актом, регламентирующим деятельность самого юридического лица, кото­рое и должно соблюдать его положения. Акционеры должны соблюдать устав лишь в том случае, когда в уставе содержатся конкретные требова­ния к акционерам, подкрепленные санкциями за их неисполнение^[876].

Данное утверждение представляется небесспорным, как с позиций рассмотрения устава в качестве локального нормативного акта, так и с точки зрения договорной природы устава. В качестве локального норма­тивного акта, регламентирующего «внутреннюю» жизнедеятельность об­щества, устав будет являться обязательным для всех участников акцио­нерного правоотношения. В случаях, предусмотренных законом, даже за­ключенный двумя лицами договор может создать обязанности для третьих лиц, не являющихся его участниками. Более того, широко известны дого­воры присоединения, когда сторона может стать участником договора только целиком присоединившись к его условиям.

Таким образом, ученые, отрицающие как договорную, так и норма­тивную природу устава юридического лица, не смогли предложить убеди­тельного объяснения сущности этого феномена.

Заслуживает внимания позиция, выработанная германской правовой доктриной по отношению к уставу. Как отмечается в литературе, с одной стороны, принятие устава, как юридическое действие, является сделкой. С другой стороны, устав, будучи организационной основой юридического лица, является длящимся состоянием. После возникновения юридического лица устав полностью отделяется от личности учредителей и начинает не­зависимую правовую жизнь, становясь корпоративной конституцией ново­го субъекта права. Интересы и воля учредителей замещаются интересами

целями юридического лица и его участников, которые с данного момента единственные имеют значение^{[877] [878] [879].}

Для определения природы устава юридического лица следует учиты­вать, какие субъекты выступили его учредителями, в каком порядке был утвержден устав.

Представляется, что устав юридического лица, учреждаемого од­ним или несколькими гражданами и/или юридическими лицами, сле­дует признать односторонней корпоративной сделкой либо многосто­ронней корпоративной сделкой, которая ае является договором.

Легальное определение сделки содержится в ст. 153 ГК РФ. Однако само понятие сделки, как и договора (п. 1 ст. 420 ГК РФ), также неодно­значно: сделками называют как юридические факты (действия, волеизъявления), так и оформляющие их документы.

Норма п. 1 ст. 154 ГК РФ гласит, что сделки могут быть двух- или многосторонними (договоры) и односторонними. Исходя из этого, приня­то считать, что всякая двусторонняя или многосторонняя сделка является договором. Между тем данное утверждение небесспорно, поскольку тер­мины двусторонняя сделка и договор неравнозначны. Теоретически, мо­гут существовать двусторонние и даже многосторонние сделки, не яв­ляющиеся договорами. Примером двусторонней сделки, которая не при­знается договором, служит действие по передаче имущества, совершаемое во исполнение договора купли-продажи, т.е. двусторонняя распорядитель­ная сделка. Различие между обязательственными и распорядительными

сделками проводится в немецкой⁷³, французской⁷⁴, а также российской правовой доктрине^[880].

Как пишет В, В. Бердников, в отличие от договора, двусторонняя сделка может выступать не только как способ установления обязательства — договора, но и как способ его исполнения, т.е. служить средством дос­тижения выраженной в договоре правовой цели. Распорядительную сделку отличают от обязательственной признаки абстрактности, самостоятельно­сти и бесповоротности^[881].

Следует отметить некорректность п. 3 ст. 154 ГК РФ, согласно кото­рому для заключения договора необходимо выражение согласованной во­ли двух сторон (двусторонняя сделка) либо трех и более сторон (много­сторонняя сделка). Приведенную норму не следует толковать буквально, поскольку в ее формулировке допущено смешение двух разных цивили- стических понятий: двусторонний (многосторонний) характер договора и количество участников (сторон) договора^[882]. К примеру, учредительный договор является многосторонним по своему характеру, даже если он за­ключен только между двумя участниками (сторонами)^[883].

С учетом изложенного, нет сомнений, что в смысле ст. 153 ГК РФ ут­верждение устава единственным учредителем - гражданином или юриди­

ческим лицом есть односторонняя гражданско-правовая корпоративная сделка. Решение общего собрания учредителей (участников) юридическо­го лица об утверждении его устава является многосторонней корпоратив­ной сделкой самих учредителей (участников), которая становится обязательной не только для каждого из них, но также для самого юридического лица и субъектов, выполняющих функции его органов, как участников корпоративного отношения.

Таким образом, когда юридическое лицо учреждается одним или не­сколькими (двумя и более) гражданами и/илй юридическими лицами, ко­торые сами утверждают его устав, можно сделать вывод, что принятый и подписанный учредителями (гражданами и/или юридическими лицами) устав юридического лица представляет собой документ, оформляющий совершенную учредителями (участниками) одностороннюю или много­стороннюю корпоративную сделку, которая устанавливает и регламенти­рует корпоративные правоотношения между юридическим лицом, его уч­редителями (участниками) и лицами, осуществляющими функции его ор­ганов, создавая для них корпоративные права и обязанности.

Представляется, что нормативный характер устава любого юридиче­ского лица, который отмечают многие правоведы, объясняется обилием условий, императивно определенных законами об отдельных видах юри­дических лиц. Устав обладает сходством с договором присоединения (ст. 428 ГК РФ), ибо вступающие в юридическое лицо (корпорацию) новые участники присоединяются к предложенному им уставу целиком^{78 [884].}

Как замечает М. И. Кулагин, в зарубежных странах роль уставов не­прерывно падает, т.к. многие аспекты деятельности юридических лиц все

больше регламентируются императивными нормами законов и подзакон­ных актов, а не правилами, сформулированными в уставах^[885].

Будучи корпоративной сделкой, совершенной в соответствии с требо­ваниями закона, устав содержит правила, обязательные для всех участни­ков корпоративного отношения: юридического лица, его учредителей (участников) и лиц, осуществляющих функции его органов, даже в том случае, когда отдельные субъекты корпоративного правоотношения не принимали участия в совершении этой сделки или выступили против ее совершения, В установленных законом случаях устав может порождать правовые последствия для третьих лиц, не являющихся участниками кор­поративного отношения.

Можно выделить признаки, отличающие устав как многостороннюю корпоративную сделку от обычных гражданско-правовых сделок и дого­воров.

Во-первых, из договора возникает обязательственное правоотношение только между участвующими в нем лицами, для которых становится обя­зательным (п. 1 ст, 425 ГК РФ). Договор не создает обязанностей для лиц, не являющихся его сторонами (п. 3 ст. 308 ГК РФ). Только в случаях, пре­дусмотренных правовыми актами или соглашением сторон, из договора возникают права для третьих лиц в отношении одной или обеих сторон (п. 3 ст. 308, 430 ГК РФ). Единственное исключение — это учредительный до­говор, который в силу своей корпоративной природы регламентирует не только обязательственные отношения сторон, но также их корпоративные отношения с участием юридического лица и третьих лиц.

Являясь корпоративной сделкой, устав юридического лица порождает не обязательственное, а корпоративное правоотношение, круг участников которого гораздо шире, нежели круг участников сделки (учредителей). В

корпоративное отношение оказываются вовлечены не только учредители (участники), но также само юридическое лицо и субъекты, осуществляю­щие функции его органов. Как уже отмечалось, корпоративные отношения существуют не только внутри корпораций, т. е. юридических лиц, осно­ванных на членстве (фиксированном участии), но возникают между лю­бым юридическим лицом и каждым из его учредителей, даже если учреди­телем выступает публично-правовое образование.

Во-вторых, договор и устав имеют разный порядок совершения.

Договор заключается посредством направления одной из сторон оферты (ст. 435 ГК РФ) и ее акцепта (ст. 438 ГК РФ) другой стороной (п. 2 ст. 432 ГК РФ). Принцип свободы договора (ст. 421 ГК РФ) означает, что понуждение к заключению договора не допускается, за исключением слу­чаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена законом или добровольным обязательством (ст. 429, 445 ГК РФ). Стороны свободны в определении условий договора, кроме договоров присоединения (ст. 428 ГК РФ). Фактически договор считается заключенным, если стороны при­дут к соглашению по всем его условиям (п. 1 ст. 432 ГК РФ)⁸¹. При заклю­чении многостороннего договора тремя и более лицами оферта должна быть доведена до каждого участника соглашения и акцептована им.

Устав юридического лица утверждается учредителями на общем уч­редительном собрании, хотя и единогласно (п. 3 ст. 9 Закона об акционер­ных обществах; п. 1 ст. 11 Закона об обществах с ограниченной ответст­венностью). Однако единогласие учредителей (участников) для принятия устава требуется далеко не всегда. Устав кооператива может быть утвер­жден 3/4 голосов присутствующих на общем собрании членов кооперати­ва, тогда как само общее собрание правомочно принимать решения, если

¹¹ См.: Брагинский М. И., ВигрянскиЙ В. В. Договорное право. Книга первая: Общие положения, М,, 1999. С, 153-167; 193-209; Кучер A. H, Заключение договора в соответствии с Венской конвенцией ООН о договорах международной купли-продажи товаров. Дис. ... каид. юрид. наук. М., 2002.

на данном собрании присутствует более 50 % общего числа членов коо­ператива (ч. 1 п. 1 ст. 5, ч. З п. 1, ч. 1, 4 п. 2 ст. 15 Закона о производствен­ных кооперативах). Получается, что в случае принятия устава большинст­вом голосов оставшиеся в меньшинстве учредители (члены), не согласные с уставом, тем не менее, будут вынуждены присоединиться к нему и под­чиняться его условиям. В противном случае они могут отказаться от член­ства в кооперативе. Как видим, в процессе утверждения устава прослежи­вается его корпоративный характер, когда участвующие в совершении сделки субъекты находятся в равном юридическом положении, но при этом одни подчиняются другим.

В-третьих, договор и устав имеют разный порядок изменения.

Как правило, изменение (дополнение) и расторжение договора проис­

ходит по соглашению сторон (п. 1 ст. 450 ГК РФ).

В отличие от договора, устав изменяется (дополняется) по решению

не учредителей, а высшего и даже иного коллегиального органа управле­ния юридического лица, которое может быть принято большинством голо­сов. Согласно п. 1 ст. 12 Закона об акционерных обществах внесение из­менений (дополнений) в устав общества, его утверждение в новой редак­ции осуществляется по решению общего собрания акционеров, за исклю­чением случаев, предусмотренных данным законом. В частности, п. 5 ст. 12 Закона об акционерных обществах установлено, что внесение в устав изменений, связанных с созданием филиалов, открытием представительств общества и их ликвидацией, осуществляется на основании решения совета директоров (наблюдательного совета) общества. Получается, что устав может быть изменен не только самими участниками сделки (например, учредителями), но и другими участниками корпоративного отношения. Не исключена ситуация, когда устав может быть изменен решением суда,

принятым по иску меньшинства акционеров, права которых были наруше­ны в ходе принятия устава.

В то же время исследование юридической природы учредительного договора и устава юридического лица, созданного гражданами и/или юри­дическими лицами, позволяет выявить их общие признаки:

Во-первых, как учредительный договор, так и устав юридического лица являются корпоративными сделками (ст. 153 ГК РФ). Главная осо­бенность названных корпоративных сделок состоит в том, что в результате их совершения появляется новый субъект права - юридическое лицо, ко­торое само не участвовало в их совершении, но становится полноправным участником единого корпоративного отношения, возникающего между учредителями, юридическим лицом и субъектами, исполняющими функ­ции его органов.

Во-вторых, как учредительный договор, так и устав являются учреди­тельными документами юридического лица и регламентируют корпора­тивные отношения, которые существуют между любым юридическим ли­цом, его учредителями и управляющими, а в юридических лицах - корпо­рациях также возникают между самими учредителями (участниками).

Сходные функции, выполняемые учредительным договором и уста­вом юридического лица, обусловливают сходство их содержания. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить положения п, 1 и 2 ст. 12 Закона об обществах с ограниченной ответственностью.

Между этими учредительными документами есть и различия.

Во-первых, принципиальное отличие учредительного договора от ус­тава заключается в том, что учредительный договор является гражданско- правовым корпоративным договором. Устав юридического лица представ­ляет собой гражданско-правовую корпоративную сделку, одностороннюю или многостороннюю, но не является договором.

Во-вторых, учредительный договор с момента его заключения до мо­мента государственной регистрации юридического лица регламентирует обязательственные отношения между учредителями, устанавливая их пра­ва и обязанности, связанные с образованием юридического лица и форми­рованием его уставного капитала. Те же функции по созданию юридиче­ского лица способен выполнить договор простого товарищества (о совме­стной деятельности). С момента создания (государственной регистрации) юридического лица учредительный договор регламентирует уже корпора­тивные отношения с его участием.

В отличие от договора, устав регламентирует только корпоративные отношения. Когда созданное юридическое лицо является корпорацией, т.е. основано на строго фиксированном членстве, устав регламентирует кор­поративные отношения, возникающие между юридическим лицом, его учредителями (участниками, акционерами, членами) и лицами, действую­щими в качестве его органов.

Функцию регламентации корпоративных отношений, складывающих­ся внутри юридического лица, выполняет устав даже тех субъектов, кото­рые по своей природе являются учреждениями. Однако в этом случае ус­тав нормирует отношения, существующие между юридическим лицом и каждым из его учредителей; между юридическим лицом и лицами, выпол­няющими функции его органов; а также между юридическим лицом и третьими лицами. Отношения между учредителями таких юридических лиц нельзя ни установить, ни урегулировать с помощью устава.

Получается, что корпоративные отношения между юридическим ли­цом и его учредителями успешно регламентируются как учредительным договором, так и уставом. Между тем обязательственные отношения меж­ду самими учредителями могут быть установлены и урегулированы либо

учредительным договором, либо договором о совместной деятельности по созданию юридического лица, но не уставом.

В некоторых зарубежных странах, например, в Финляндии, учредите­ли компании с ограниченной ответственностью также вырабатывают два документа⁸². В Англии документы компании именуются меморандумом и внутренним регламентом компании, а в США — уставом и внутренним регламентом корпорации. Меморандум (memorandum, memorandum of as­sociation) или устав (chapter) регулирует внешние отношения юридическо­го лица с третьими лицами. В нем определяются цель деятельности, на­именованием, место нахождения органа управления (конторы), размер ус­тавного капитала, размеры долей участников, указание на их ограничен­ную ответственность по долгам юридического лица. Регламент (articles of association, articles of incorporation) рассматривается в качестве договора между юридическим лицом и его участниками. Он регулирует внутренние отношения участников, в частности, порядок изменения размера уставного капитала, передачи паев, совершения займов, проведения общего собра­ния, назначения управляющих, их полномочия и др. По общему правилу, регламент должен приниматься и изменяться участниками (акционерами), однако это право может быть уступлено совету директоров. В случае рас­хождения положений регламента и меморандума применяются постанов­ления меморандума⁸³.

Английское право рассматривает учредительные документы компа­нии как особый договор, включающий два односторонних (unilateral) до­говора: договор между создателями компании и договор между ее акцио-

*² См.: Правовое положение акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью в Фин­ляндии И Законодательство. 2001. № 10. С, 70-71; sec. 2, 3 chapter 2 of The New Finnish Companies Act. - Helsinki: Oy Edita Ab, 1997. P.S.

^u См.: Зайцева В. В. Торговые товарищества // Гражданское и торговое право капиталистических госу­дарств / Отв. ред. Е. А. Васильев. С. 146; Кулагин М. И. Избранные труды. С. 80-82; Залесский В. В, Торговые товарищества и общества И Гражданское и торговое право зарубежных стран: Учебное пособие

нерами (пайщиками) и самой компанией^{[886] [887]. Как пишет Д. И. Степанов, та­кой подход характерен для стран общего (англо-американского) права, где широко распространена концепция скрытого или подразумеваемого дого­вора (implied contract)[888].}

В большинстве европейских стран единственным учредительным до­кументом при создании обществ с ограниченной ответственностью и ак­ционерных обществ является устав^[889]. С. Хегер замечает, что составление учредительного договора и устава для создания общества с ограниченной ответственностью ничем не оправдано, хотя по желанию учредителей (участников) общества между ними может быть заключен договор, уста­навливающий и регламентирующий их обязательственные отношения в процессе деятельности общества^[890].

Принимая во внимание функции, которые выполняет учредительный договор в процессе создания и деятельности юридического лица, его су­ществование в российском праве представляется излишним, т. к. он может быть заменен, с одной стороны, договором о совместной деятельности по созданию юридического лица, с другой стороны, - уставом.

Когда юридическое лицо учреждено публично-правовым образовани­ем, а устав утвержден компетентным государственным органом РФ, субъ­екта РФ или органом местного самоуправления, устав этого юридического лица является правовым актом ненормативного (индивидуального) харак­тера. С точки зрения деления юридических лиц на публичные и частные,

которое существует в некоторых правопорядка*, такие юридические лица обычно причисляются к субъектам публичного права⁸⁸.

В России подобная классификация отсутствует. Если использовать принятые за рубежом критерии для разграничения частных и публичных организаций, получается, что одни из названных юридических лиц долж­ны рассматриваться как субъекты частного права (государственные или муниципальные унитарные предприятия), а другие могут считаться юри­дическими лицами публичного права (например, Государственное учреж­дение «Российский морской регистр судоходства» и т.п.).

С позиций современного российского права весьма проблематично определить характер устава образовательного учреждения, которое созда­ется публичной властью, тогда как его устав утверждается высшим колле­гиальным органом самого образовательного учреждения.

Для примера достаточно назвать действующий Устав Московского государственного университета им. М, В. Ломоносова. Как известно, Мос­ковский университет был создан по Указу Императрицы Елизаветы Пет­ровны 25 (12) января 1755 г. Согласно нормам ст. ст. 48, 50, 120, 296, 298 ГК РФ он является государственным учреждением, имущество которого находится в собственности РФ и передано университету на праве опера­тивного управления. Кроме того, Указом Президента РФ от 24 января 1992 г. № 48 (в ред. от 24 декабря 1996 г. № 1759)⁸⁹ университету был предос­тавлен статус «самоуправляемого государственного высшего учебного за­ведения». Между тем Устав МГУ не утверждался ни учредителем, ни ак­том компетентного государственного органа, действующего от имени уч­редителя - публичного образования, как большинство уставов государст-

^m См.: Братусь С. Н. Юридические лица в советском гражданском праве. С. 62-64; Кулагин М. И. На­бранные труды. С, 40-43; Гражданское и торговое право капиталистических государств / Отв, ред. Е. А. Васильев С. 79-80; Жалинский А., Рерихт А. Введение в немецкое право. С. 156-160; Залесский В. В. Юридические лица // Гражданское и торговое право зарубежных стран / Под общей ред. В. В. Безбаха и В, К. Пучинского. М., 2004. С. 105-107; и др.

венных учреждений, а был самим университетом принят на конференции трудового коллектива (совет Ученых советов МГУ) 2 ноября 1998 г. и за­регистрирован Московской регистрационной Палатой 30 декабря 1998 г.⁹⁰

Юридические лица, подобные МГУ им. М. В. Ломоносова, зарубеж­ная правовая доктрина считает квазипубличными. Они рассматриваются как юридические лица частного права, но вместе с тем в определенной сфере наделяются рядом публичных полномочий: правом принимать ад­министративно-правовые акты и совершать необходимые действия. К ним относятся частные образовательные учреждения (университеты, школы и др.); частные банки; юридические лица, выполняющие функции профес­сионального надзора и контроля, проведения экспертиз и пр.⁹’

Действующее российское законодательство не знает категории квази- публичного юридического лица. Представляется, что в случаях, когда ус­тав утверждается органом самого юридического лица (обычно коллеги­альным), его следует квалифицировать в качестве корпоративной сделки.

Устав юридического лица, существующий в виде учредительного до­кумента, утвержденного (принятого) учредителем (учредителями), пред­ставляет собой письменную форму, которая отражает содержание корпо­ративной сделки.

Существенные условия этой сделки можно классифицировать сле­дующим образом: 1) предписываемые условия, которые законодатель обя­зывает включать в устав, но не определяет их конкретного содержания; 2) императивно - определенные условия, предусмотренные императивны­ми нормами законодательства; 3) диспозитивно - определенные условия, которые диспозитивно сформулированы в законе и могут быть изменены учредителями; 4) инициативные условия, включенные в устав исключи­

тельно по усмотрению учредителей^{[891] [892]. В целом содержание устава должно соответствовать требованиям закона, определяющего правовое положение юридического лица данного вида.}

Все изменения и дополнения, внесенные учредителями в учредитель­ные документы юридического лица (устав, учредительный договор), при­обретают силу для учредителей и юридического лица с момента внесения таких изменений или дополнений в порядке, установленном законом либо самими учредительными документами. Согласно п. 3 ст. 52 ГК РФ для третьих лиц изменения (дополнения) учредительных документов приобре­тают силу с момента их государственной регистрации, а в случаях, уста­новленных законом, - с момента уведомления органа, осуществляющего государственную регистрацию, о таких изменениях. Однако юридические лица и их учредители (участники) не вправе ссылаться на отсутствие реги­страции таких изменений в отношениях с третьими лицами, действовав­шими с учетом этих изменений.

В современном российском правопорядке встречаются отдельные юридические лица, не имеющие учредительных документов в виде устава и/или учредительного договора. Государственная корпорация «Агентство по реструктуризации кредитных организаций» (АРКО) была создана в ре­зультате преобразования открытого акционерного общества - небанков­ской кредитной организации «Агентство по реструктуризации кредитных

организаций» на основе Федерального закона от 25 июня 1999 г. «О реет- v. 93

руктуризации кредитных организации» , которым определялись статус агентства, его функции и полномочия (п. 2 ст. 2). Создание корпорации без устава и учредительного договора было негативно воспринято учеными-

правоведами^{[893] [894]. Между тем норма п. 1 ст. 52 ГК РФ допускает существова­ние некоммерческого юридического лица, действующего без собственных учредительных документов, на основании общего положения об организа­циях данного вида. Кроме того, ст. 7.1 Закона о некоммерческих организа­циях прямо предусмотрено, что государственная корпорация, как не имеющая членства некоммерческая организация, учрежденная Российской Федерацией для осуществления социальных, управленческих и иных об­щественно полезных функций, создается на основании федерального зако­на. Цивистическая теория не запрещает государству, как особому субъекту права, создавать юридические лица на основе специальных законов. В этом случае закон, определяющий статус конкретного субъекта, можно квалифицировать в качестве ненормативного (индивидуального) акта, ко­торый служит учредительным документом данного юридического лица.}

Определение правовой природы устава юридического лица, который в зависимости от конкретной ситуации может быть ненормативным актом; односторонней сделкой (п. 2 ст. 154 ГК РФ) либо многосторонней сдел­кой, которая не является договором, влечет важные теоретические и прак­тические последствия.

В случаях, когда устав юридического лица является односторонней либо многосторонней сделкой, к нему могут применяться общие нормы гражданского законодательства о сделках, в том числе о признании их не­действительными, если иное не предусмотрено специальными законами, в частности, об отдельных видах юридических лиц. Недействительность части устава юридического лица не влечет за собой недействительности прочих частей, если можно предположить, что они были бы совершены

без недействительной части (ст. 180 ГК РФ). Отдельные положения устава юридического лица, не соответствующие законодательству, могут быть признаны недействительными арбитражным судом по иску антимоно­польного органа^[895]. Последствия признания устава недействительным по отношению к одному из участников зависят, прежде всего, от количества участников. Если недееспособное лицо выступило единственным учре­дителем юридического лица, то утвержденный им устав является недейст­вительным, как ничтожная сделка (ст. 171 ГК РФ). Последствия будут иными, если наряду с недееспособным лицом в утверждении устава юри­дического лица участвовали иные лица, обладающие необходимой право­субъектностью. В этом случае признание судом недействительными со­вершенных недееспособным лицом сделок, направленных на утверждение устава и формирование уставного капитала юридического лица, само по себе не влечет недействительности устава юридического лица, который может сохранить силу. Природа многих видов юридических лиц, напри­мер, акционерных обществ, не требует от учредителей личного участия в делах юридического лица. Поэтому в интересах недееспособного лица его опекун может обратиться в суд с иском о признании действительными сделок, совершенной недееспособным лицом по утверждению устава и приобретению акций акционерного общества (п. 2 ст. 171 ГК РФ).

Если устав юридического лица является ненормативным правовым актом, он подчиняется общим правилам, касающимся порядка принятия, исполнения, изменения, отмены, и признания недействительными соот­ветствующих актов государственных органов. Положения устава, проти­воречащие императивным нормам закона, не должны применяться.

Очевидно, что применение к обществам и товариществам норм о не­действительности сделок приведет к результатам, не приемлемым для практики, ибо по общему правилу недействительная сделка не порождает правовых последствий и недействительна с момента ее совершения. При­знание ничтожным учредительного договора товарищества или устава ак­ционерного общества привело бы к исчезновению юридического лица, на месте которого осталась бы имущественная масса, подлежащая разделу по правилам о неосновательном обогащении. В зарубежных правопорядках нормы о недействительности сделок применяются к учредительным доку­ментам хозяйственных обществ и товариществ с весьма существенными ограничениями. Если изъяны учредительных документов юридического лица столь существенны, что влекут за собой недействительность юриди­ческого лица, она распространяется лишь на будущее время. В этом случае юридическое лицо подлежит ликвидации, но действительность совершен­ных им ранее юридических действий под вопрос не ставится.

Согласно п. 2 ст. 61 ГК РФ в случае допущенных при создании юри­дического лица грубых нарушений закона, если эти нарушения носят не­устранимый характер, юридическое лицо может быть ликвидировано по решению суда. Требование о ликвидации юридического лица по этому ос­нованию может быть предъявлено в суд государственным органом или ор­ганом местного самоуправления, которому право на предъявление такого требования предоставлено законом. Применение данной нормы было разъяснено в Информационном письме Президиума Высшего арбитражно­го суда РФ от 5 декабря 1997 г. № 23^[896]. В частности, согласно действую­щему законодательству иски о принудительной ликвидации юридических лиц могут быть предъявлены в суд налоговыми органами, Центральным банком РФ, а также прокурором. При рассмотрении исков суду надлежит

выявлять наличие тех оснований для ликвидации юридического лица, на которые ссылается истец.

Как предусмотрено п. 3 ст. 94 Закона об акционерных обществах, уч­редительные документы обществ, не соответствующие нормам данного закона, с момента введения его в действие применяются в части, не про­тиворечащей указанным нормам^[897].

Вместе с тем согласно п. 4 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13 января 2000 г. № 50 «Обзор прак­тики разрешения споров, связанных с ликвидацией юридических лиц (коммерческих организаций)»^[898], тот факт, что акционерное общество или общество с ограниченной ответственностью не привели свои учредитель­ные документы в соответствие с законом, регулирующим порядок их соз­дания и деятельности, может являться основанием для их ликвидации.

Постановлением Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного суда РФ от 5 февраля 1998 г. № 4/2 «О применении п. 3 ст. 94 Федерального закона «Об акционерных обществах»^[899] арбитражным су­дам предписывается в ходе рассмотрения заявления о ликвидации акцио­нерного общества на основании несоответствия закону его учредительных документов тщательно анализировать устав общества. При выявлении не­соответствия положений устава императивным нормам Закона об акцио­нерных обществах, арбитражный суд в порядке подготовки дела к судеб­ному разбирательству (ст. 133-137 АПК РФ 2002 г.) может предложить обществу принять меры по их устранению путем внесения в устав необхо­димых изменений и дополнений с их регистрацией в установленном по­рядке. Арбитражный суд может также отложить слушание дела (ст. 158 АПК РФ 2002 г.), предложив акционерному обществу устранить имею­

щиеся в учредительных документах расхождения с Законом не позднее срока, установленного в определении суда. При невыполнении указаний суда, данных в порядке подготовки дела к разбирательству либо в опреде­лении об отложении рассмотрения дела, суд решает вопрос о ликвидации общества на основании п. 2 ст. 61 ГК РФ, ибо деятельность общества, уч­редительные документы которого являются недействительными, должна рассматриваться как осуществляемая с нарушением закона.

Поскольку ликвидация акционерного общества считается завершен­ной, а общество - прекратившим существование после внесения записи об этом в Единый государственный реестр юридических лиц (п. 8 ст. 63 ГК РФ, ст. 24 Закона об акционерных обществах), акционерное общество, в отношении которого возбуждено дело о его ликвидации в связи с несоот­ветствием его учредительных документов требованиям закона, остается действующим до завершения его ликвидации и момента исключения его из государственного реестра юридических лиц. Деятельность акционер­ных обществ, не обеспечивших приведение своих учредительных доку­ментов в соответствие с Законом об акционерных обществах, но впослед­ствии устранивших это нарушение, до регистрации в установленном по­рядке их устава в новой редакции, регламентируется только нормами за­конодательства, без учета положений их уставов. Сделки, совершенные указанными акционерными обществами, до исключения соответствующе­го общества из государственного реестра (при ликвидации) либо до реги­страции изменений и дополнений, внесенных в учредительные документы (устав в новой редакции), являются действительными, если они не проти­воречат законодательству, регулирующему соответствующие отношения.

Судебная практика изобилует спорами по искам, в частности, налого­вых органов о признании недействительной государственной регистрации

^w См.: Бюллетень ВС РФ, 1998. № 4; Вестник ВАС РФ. 1998. № 4.

юридического лица на том основании, что был грубо нарушен порядок его создания, и эти нарушения носят неустранимый характер. В ходе рассмот­рения таких споров обычно выясняется, что учредитель, указанный в уч­редительных документах юридического лица, фактически их не утверждал и даже не знал о существовании якобы учрежденного им субъекта права. Как правило, эти юридические лица регистрируются мошенниками по чужим паспортам, которые были потеряны добропорядочными граждана­ми или украдены у них, что подтверждается заявлениями этих граждан в органы внутренних дел.

Строго говоря, здесь имеет место совершение сделок, в том числе по утверждению учредительных документов юридического лица, неуполно­моченным субъектом. Согласно п, 1 ст. 183 ГК РФ такая сделка считается заключенной от имени и в интересах совершившего их лица. Однако в по­добных случаях настоящего учредителя, создавшего юридическое лицо по подложным документам, установить непросто. Поэтому арбитражный суд констатирует, что лицо, указанное в качестве учредителя-собственника, в действительности учредителем не является; фактический учредитель не известен; учредительные документы не соответствуют требованиям ст. 51, 52 ГК РФ, поскольку является подтвержденным факт отсутствия волеизъ­явления лица, указанного в качестве учредителя в учредительных доку­ментах. Указанные нарушения, допущенные при создании юридического лица, в совокупности носят неустранимый характер. Поэтому арбитраж­ный суд принимает решение о признании недействительной регистрации

юридического лица^[900]. Если при указанных обстоятельствах истец просит о ликвидации юридического лица, это требование удовлетворяется^[901].

Согласно п. 3 ст. 61 ГК РФ в случае принятия решения о ликвидации юридического лица обязанности по ее осуществлению могут быть возло­жены на его учредителей (участников) либо орган, уполномоченный на ликвидацию юридического лица его учредительными документами.

Во многих зарубежных правопорядках учредительные документы юридического лица (устав и учредительный договор) также рассматрива­ются в качестве гражданско-правовых сделок. Поэтому в ряде стран (Бель­гия, Франция, Италия и др.) наличие оснований, приводящих к недействи­тельности сделки, приводит к недействительности учредительных доку­ментов, Как следствие, это может повлечь недействительность самого юридического лица. Однако в целях защиты интересов участников оборо­та недействительные общества подлежат ликвидации по решению суда. Обязательства компании перед третьими лицами, равно как обязательства третьих лиц перед компанией, являются действительными^[902].

В Германии недействительное общество рассматривается судебной практикой как «фактически возникшее состояние», что также позволяет прекратить его лишь на будущее время.

Французский закон о торговых товариществах от 24 июля 1966 г. (ст. 360) содержит норму, что компания может быть признана недействитель­ной по основаниям, предусмотренным договорным правом. Однако в ин­тересах устойчивости оборота далеко не всякое нарушение приводит к не­

действительности. В большинстве случаев участникам компании предоставляется возможность устранить нарушение^[903].

В правовой доктрине такой подход обосновывается, прежде всего, необходимостью защитить добросовестных участников правоотношений.

Таким образом, принятый и подписанный единственным учреди­телем либо несколькими учредителями (участниками) устав юридиче­ского лица представляет собой документ, оформляющий совершенную указанными лицами одностороннюю либо многостороннюю корпора­тивную сделку, которая устанавливает и регламентирует корпора­тивные отношения между юридическим лицом, его учредителями (участниками) и субъектами, осуществляющими функции его орга­нов. Когда единственным учредителем юридического лица выступает публично-правовое образование, от имени которого действует компе­тентный государственный орган (орган местного самоуправления), утвержденный им устав юридического лица является правовым ак­том ненормативного (индивидуального) характера.