3.1. Юридическая природа и социальная роль Церкви.

Понятие о Церкви,. Рассмотрение юридической природы

Церкви позволит яснее представить ее нормотворческий потенциал и правовые характеристики. Попытки определения юридической природы Церкви предпринимались еще в конце XIX начале XX вв.

русскими учеными-канонистами (П.В.Гидулянов, Н.А.Заозерский, Н.С. Суворов и др.), однако эти попытки с точки зрения современной юридической науки не представляются весьма удачными176. Поэтому задача данного исследования, сохраняя общее направление, заданное указанными авторами, расширить сферу рассмотрения данной проблемы и привести ее в соответствие с современными правовыми представлениями.

Если посмотреть на этимологию слова "Церковь" (греч. - ecclessia), то правовая составляющая была присуща данному понятию изначально. По свидетельству историка Церкви, - "этим словом в общественно-политической жизни древнего мира обозначалось официальное, правомочное собрание граждан, созванных (этимологически ecclessia происходит от глагола "созывать", "призывать") для решения общественных дел, для суверенного волеизъявления"177 . "Это обстоятельство,- отмечал проф.

В.В.Болотов,- имеет особенное полемическое значение против протестантов. Протестанты носятся с "невидимой" Церковью. Но в понятии "экклессиа" заключается сильный момент видимости... В невидимом можно участвовать только духовно, в экклессиа не иначе, как и телом'4. Аналогами греческого ecclessia в сирийском и арамейском языках являются слова "эда" ("эдта"), буквально означающие "ворота"; в древности народные собрания на востоке собирались у городских ворот; вот почему в Библии мы читаем: "Вооз вышел к воротам (выделено мной - М.В.) и сидел там. И вот, идет мимо родственник, о котором говорил Вооз. И сказал ему [Вооз]: зайди сюда и сядь здесь. Тот зашел и сел. [Вооз] взял десять человек из старейшин города и сказал: сядьте здесь. И они сели.

И сказал [Вооз] родственнику: Ноеминь, возвратившаяся с полей Моавитских, продает часть поля, принадлежащего брату нашему Елимелеху; я решился довести до ушей твоих и сказать: купи при сидящих здесь и при старейшинах народа моего (выделено мной - М.В.); [...] Тот сказал: я выкупаю... И сказал весь народ, который при воротах и старейшины: мы свидетели..." (См:Руф.4,1-11). И в другом месте читаем: "Муж ее известен у ворот, когда сидит со старейшинами земли" (Притч. 31,23). В этом контексте становятся понятными слова Христа, записанные евангелистом Матфеем: "Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее" (Мф. 16,18). Еще одним свидетельством видимого характера основанного Христом общества служит указание Основателя по поводу разрешения споров и конфликтов между Его последователями: "Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; [...] если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе как язычник и мытарь" (Мф. 18,15-17). Таким образом, приобретя религиозный характер, понятие "экклессиа" не потеряло своего изначального юридического значения и смысла, хотя религиозное содержание скорректировало и юридический смысл данного термина.

Но можно ли говорить о правовом характере Церкви, когда она является средоточием надправовой христианской нравственности, "союзом любви"?. Даже среди канонистов и богословов по этому поводу высказываются различные мнения. Так, проф. прот. Н. Н. Афанасьев вообще относится к праву в Церкви нигилистически, отрицая его всякую позитивную роль. Он пишет в своей докторской диссертации: "Церковь имеет полноту благодати - (omnis gratia), - и только ее, а потому не нуждается в человеческом моменте для того, чтобы управляться"178; ".„церковная жизнь начала усваивать чуждые ей начала римского права"2; "Право в Церкви естественно должно было создать свой строй и устроение, который - это надо признать открыто - в большинстве случаев не соответствует тому, который содержит Церковь"179.

Оставим в стороне богословскую ущербность некоторых приведенных цитат180, поскольку это не входит в предмет нашего исследования, и остановимся на ошибочности приведенных позиций с точки зрения теории права.

Мы уже говорили о многоуровневости христианской морали и о невозможности переноса надправовых норм в ту сферу, где должно действовать право. Церковь как общество людей также находится на разных уровнях, Что предполагает наличие в ней по природе правовых отношений (см. главу 2). Поэтому функционирование некоторых институтов церковной жизни, например, в сфере управления, просто невозможно без корпоративных правовых норм. Именно такая точка зрения является господствующей среди ученых-канонистов. Прот. В.А.Цыпин отмечает, что "нравственный закон, основанный на любви, является несравненно более важным началом в ней (в Церкви - М.В.), чем право, опирающееся на справедливость. И все-таки правовое начало - это тоже неотъемлемый элемент церковного организма. Взаимные отношения между членами церковного Тела регулируются не только внутренними мотивами, и нравственными заповедями, но и общеобязательными нормами..."181

Юридическую природу Церкви невозможно определить, не определив само это понятие, а для этого придется использовать некоторые положения науки догматического богословия, но лишь в той мере, в какой это будет способствовать уяснению правовой природы Церкви.

Из существующих определений Церкви хотелось бы привести два наиболее известных и авторитетных. Первое определение является легальным, т.е. принято высшим органом церковной власти - Вселенским Собором в качестве догматического определения. "Веруем... во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь" (9-й член Никео-Цереградского Символа веры). Данное определение, как видим, говорит не столько о сущности Церкви, сколько о ее признаках, главнейших отличительных чертах и характеристиках. К этим характеристикам необходимы некоторые пояснения, переводящие их в правовую плоскость. Единство Церкви означает (и филологически, и догматически) ее единственность; церковь всегда одна; не может быть двух или несколько церквей (вопрос о соотношении множества больших и малых общин, называющихся церквами, мы затронем чуть ниже).

Святость Церкви означает непогрешительность ее установлений как результата ее совместного с Основателем волеизъявления, принятого в соответствующем процедурном порядке (собором епископов в согласии с св.Преданием и с Церковью в целом).

Соборность (кафоличность - от греч.

katholicos - вселенский) в юридическом смысле означает, что Церковь находится как бы вне времени и пространства; этот тезис требует некоторого разъяснения.

В греческом языке, кроме уже известного нам katholici существует еще один термин - ecumeni (дословно "вселенная", "населенная земля", "известная территория"), образующий прилагательное ecumenicos (вселенский); по существу эти два термина, являются омонимами в славянском и русском языках, то есть по сути имеют не просто разное, а противоположное значение. Если экуменикос говорит нам о некоем замкнутом пространстве, то кафоликос, напротив, выводит Церковь за пределы пространства и времени. "Церковь называется... кафолическою,- писал выдающийся богослов прошлого столетия митрополит Филарет (Дроздов),- потому, что она не ограничивается никаким местом, ни временем, ни народом, но заключает в себе истинно верующих всех мест, времен и народов"182. В политико-правовом плане это свойство Церкви имеет весьма важное значение, т.к., во-первых, не привязывает ее к какой- либо одной нации или стране, во-вторых, позволяет Церкви существовать независимо от какой-либо идеологии при любой форме правления, административно-территориальном устройстве и политическом режиме.

Недооценка для науки канонического права догматических аксиом вообще и кафоличности Церкви в честности может привести к ошибочным научным выводам. Так, например, крупный канонист прошлого столетия проф. Н. С. Суворов, полемизируя с другими канонистами (И. С. Бердниковым, А.С. Павловым, еп. Никодимом) относительно права императора регламентировать внутреннюю жизнь церкви, настаивал на том. что государство должно не только регулировать внешние церковные отношения, но и может свободно вмешиваться во внутреннюю жизнь Церкви. Обосновывая эту позицию, Суворов писал: "Когда русский богослов и канонист говорит, что законодательствовать в церкви может только церковная власть, а не император, то он сам не знает, и не в состоянии удовлетворительно ответить на вопрос, кого нужно разуметь под церковной властью.

Во-первых, ссылаться на Вселенский Собор как на высшую церковную власть, значило бы забывать, что вопрос идет не о том, кто был некогда церковным законодателем, а о том, кому в настоящее время принадлежит законодательная власть в русской церкви, которая за все время своего исторического существования... не знала ни одного Вселенского Собора... Вопрос идет не о церкви в умозрительном, а о церкви в юридическом смысле. /.../ Наконец, если бы даже предположить возможность... тех исторических условий, при которых когда-то состоялись вселенские соборы, то и в таком случае, русский император, как преемник императоров римских и византийских не мог бы оставаться в стороне ни от выработки церковных законов, ни от церковного законодательства вообще"

Суворов здесь как бы поменял местами церковную и государственную власть, поскольку русского императора наделил качеством преемственности и почти кафоличности, тогда как власть церковная предстает как исторически изменчивая. Несостоятельность такого подхода проявляется еще и в том. что, хотя вселенские соборы и не собирались несколько столетий, однако никто не отменял их постановлений и их церковно-правового значения как высшего органа власти в церкви. Что же касается текущего церковного законодательства, то оно может издаваться поместными соборами отдельных автокефальных церквей. Таким образом, положения, изложенные Суворовым, были адекватны той исторической реальности, в которой он жил (когда Церковь полностью была частью государственного аппарата, и император как глава государства, естественно обладал в ней высшей властью), но не выдержали проверки временем с позиций кафоличности церкви.

Церковь является апостольской. так как она является учреждением иерархическим, а иерархия ведет свое начало от апостолов и передается особым образом во времени (посредством особых юридических фактов).

Второе определение Церкви является доктринальным и принадлежит уже упомянутому выше митрополиту Филарету (Дроздову; 1783-1867); он писал в своем Катихизисе, что "Церковь - есть от Бога установленное общество человеков, соединенных православной верою, законом Божиим, священноначалием и Таинствами"183. Для нас ключевыми понятиями здесь являются общество, а так же все то, что соединяет в нем "человеков".

Церковь является обществом (т.е. совокупностью индивидов), которое отличается от всех прочих обществ тем, что учредителем его является сам Христос (Мф. 16,18). Членов этого общества соединяют общие для них всех предметы. К таковым относятся: единство веры (некоторая сумма доктринальных, вероучительных положений), "закон Божий", т.е. единая нравственность, священноначалие (иерархическая структура; и Таинства (т.е. по существу те корпоративные юридические факты, которые воздействуют на правовое положение члена Церкви).

<< | >>

↑

Источник: Варьяс, Михаил Юрьевич. Теократическое государство в романо-германской правовой системе / Диссертация. 2003

Еще по теме 3.1. Юридическая природа и социальная роль Церкви.: