Тема 3 Судебно-властное отношение: критерии эффективности

Любая ветвь властн. любой институт имеют практическое значение, если они эффективно функционируют. Однако функционирование любой системы возможно только прн условии взаимодействия ее компонентов B рамках затронутой в настоящем пособии проблема­тики следует говорить о наличии судебно-властных отношений, кото­рые и являются основой сулсбпого взаимодействия.

Судебная власть проявляется в специфической форме властного вмешательства государства в конфликтную ситуацию в социуме, в особом властном воздействии государства на участников конфлик­та, отношения между ними. B процессе такого вмешательства (воз­действия) государство вступает с участниками конфликта, а равно с третьими липами в многочисленные и разнообразные властеотно- шения. Подав іяющая часть этих властеотношенин возникает и су­ществует как правовые. Они порождают у государства (в том числе и в лице суда), прочих участников процесса состояние, связанное с их правами и обязанностями B рамках этого состояния государство в липе суда, самостоятельные и независимые члены общества, их объединения, а также юридические лица (в число которых входит и государство) стремятся к цивилизованному достижению своих ин­тересов

Складывающиеся при этом властеотношения, как правило, приобретают юридическую форму, нх содержание конкретизирует­ся, они становятся судебно-властными отношениями, юридически закрепленной взаимосвязанностыо поведения суда и сторон. B ос­нове судебно-властною отношения в большинстве случаев лежит идея уловлетворення погредством судебного разбирательства жиз­ненной потребности сторон, обшества. государства.

Судебно-властное отношение — обычное властное отношение веления подчинения по урегулированию конфликта, только регла- ментнронанное совокупностью норм права. Судебно-властные от­ношения, как отношения веления-подчинения, а равно правоотно­шения вообше нс могут быть сведены только к нх правовой стороне (юрнднческои форме), так как они определяются не только норма­ми права, но н законами физики н психологии, нормами морали и нравственности, имеют свою теорию, статистику, историю.

Государство вмешивается в отношения сторон, во-первых, толь­ко тогда, когда спор между ними уже возник, развивается, обостря­ется. Во-вторых, разрешение этого спора без вмешательства госу­дарства по каким-то причинам либо невозможно, либо нежела­тельно. При этом в разрешении спора иными, внесудебными средствами могут быть не заинтересованы как сами споряшне стороны, так и общество, а равно государство, иные социальные силы. В-третьих, как показывает практика, в некоторых исключи­тельных случаях судебно-властные отношения возникают по ини­циативе государства в лнце суда, который в данном случае действу­ет в режиме ex officio, то есть по обязанности

Для судебно-властных оотношений, по нашему мнению, харак­терны следуюшне признаки:

1) возникают в пропессе реалнзапин органами судебной власти (судами, судьями) своих функций;

2) имеют в качестве обязательного субъекта судебную власть — один (или сразу несколько) ее носителей — органон судебной вла­сти — суд, суды, судью, судей;

3) всегда публичны, поскольку все виды судопроизводства осу­ществляются только от нмени государства;

4) являются отношениями власти и подчинения, а поэтому ха­рактеризуются юридическим неравенством суда и сторон, участ­вующих в деле:

5) их цель — разрешение конфликтов путем применения суда­ми, судьями норм права:

6) отличаются особой процессуальной формой;

7) характеризуются специфическим правовым режимом обеспе­чения законности и правовой защиты.

C учетом изложенного судебно-властным отношениям могут быть даны следующие определения.

Во-первых, самое простое и короткое, оно выдержанно в духе классического нормативизма: судебно-властное отношение — это разновидность правоотношений, которые возникают в процессе разрешения конфликтов между субъектами права и особыми субъ­ектами — судами

Во-вторых, если признаем факт обособления судебного права в самостоятельную отрасль права, то определение анализируемому пами объекту может быть изложено в следующей редакции. Судеб­но-властные отношения — это регулируемые нормами судебного права общественные отношения, складывающиеся в процессе вы­полнения оріанами судебной власти cc функций.

Наконец, в-трстьих, наиболее емкое и точное определение, со­гласно которому судебно-властные отношения — это общественные отношения, возникающие в процессе реализации судами в установ­ленных законом случаях и в установленной законом форме госу­дарственной властн при разрешения конфликтов, возникающих в процессе взаимодействия между субъектами права.

Круг участников судебно-властных отношений обширен. Пол­ного перечня их нет.

Субъект судебно-властных отношений характеризуется соответ­ствующим правовым статусом: комплексом прав, обязанностей, ог­раничений, запретов, ответственности B данном случае речь идет о наличии у субъскта:

1) правоспособности в области судсбно-властпых отношений, то есть способности иметь установленные в нормах судебного права права и обязанности;

2) дееспособности в области судебно-властных отношений — способности приобретать н осуществлять права, исполнять обязан­ности. соблюдать ограничения н запреты, установленные нормами судебного права, а также нести ответственность за их нарушения.

Объектом судебно-властных отношений и широком смысле это­го понятия является деятельность участников конфликта, разреше­ние которого отнесено к компетенции судебной власти.

Объектом судсбно-властных отношсннй B узком смыслс этого понятня является конкретный социальный конфликт, за разреше­нием которого участники правоотношения обратились к суду.

Содержание судебно-властного отношения характеризуется фактической ii юридической сго составляющими.

Наряду с общими признаками, характерными для всех видов правоотношений, судебно-властные отношения имеют и свои осо­бенности

B отличие от гражданско-правовых и ряда других правоотноше­ний судебно-властные отношения построены на началах «власть — подчинение», в которых отсутствует юридическое равенство сторон, так как обязательным участником каждого из них выступает суд (судья) — носитель самостоятельной, независимой встви государст­венной власти. B этоіі связи знак равенства между судом, с одной стороны, ннымн участниками судсбно-властного отношения, с дру­гой стороны, пусть в их перечне будет глава государства шіи даже само государство, поставлен быть не можст.

B средствах массовой информапни, в различных социолоіиче- ских исследованиях суды, нередко ошибочно именуемые судебной властью, весьма часто упрекают в плохом качестве работы. При этом о результатах их работы судят в основном лишь по количеству логических ошибок[132], то ссть несоответствию выводов суда требова­ниям материального и процессуального законодательства, реже нравственным нормам.

Правда, встречаются и нные подходы к оцснкс качества судеб­ной деятельности. Судеіі (как правило, голословно) обвиняют в коррумпированности, волоките, ірубости. Анализ подобных оценок судебной деятельности показывает, что в значительной мере они посят вкусовой характер, ибо научно обоснованных критериев ре­зультатов судебной деятельности, ее эффективности в настоящее врс.мя просто IIC существует.

Кроме того, корректно ли рассуждать о качестве работы судов, эффективности судебной власти в отдельно взятом государстве в конкретный период времени, если государство в данный момент его истории неэффективно само по себе, так как и оно, и управ­ляемое им общество поражены системным кризисом? Немаловаж- нос значение n теории управления имеют н вопросы: а что именно следует понимать под эффективностью государства n целом, от­дельных ветвей государственной власти в частности?

C учетом избранной темы первостепенное значение приобрета­ет вопрос: в каких попятных для большинства членов общества ка­тегориях может быть выражена эффективность правосудия как са­мостоятельного вида государственной деятельности?

Чтобы правильно ответить на перечисленные выше вопросы, вспомним, что и государство, и элементы его механизма — явления сами по себе системные, следовательно, на них в полной мерс рас­пространяются правила теории социально-правовых систем.

B данном случае происходит то, что А.А. Богдановым называ­лось «сложением активностей»[135]. При этом давно установлено, что активности элементов социальной системы «складываются», но нс арифметически, а системно, под воздействием системообразующих факторов. Особо следует обратить внимание на то, что работа сис­темы представляет собои постоянное воспроизводство функцио­нального эффекта, который сводится к способности системы делать то, что принципиально нс может сдслать каждый ее отдельный элемент. Функциональный эффект базируется на родственности и различии свойств элементов, на многообразии взаимодсііствий меж­ду ними, их интегрированности.

Иными словами, функциональный эффект системы государст­венного управления может быть обусловлен как эффективной рабо­той сразу всех элементов системы, так п способностью одних эле­ментов системы компенсировать сравнительно низкую эффектив­ность других.

C одной стороны, государство как система в целом легко может осуществить то, чего не под силу добиться составляющим его эле­ментам. C другой — элементы целого могут быть вссьѵіа самостоя­тельны, а эффсктицность одннх структур легко компенсирует не­эффективность или полное отсутствие других. Чтобы убедиться B том. что это действительно так. достаточно вспомнить период из нашей недавней истории, когда исполнительной власти ведомое ею общество «досталась в лаптях», а спустя всего трп десятилетия опо стало претендовать на статус сверхдержавы!

Сказанное означает, что ни от отдельных судей, ни от отдель­ных судов, а равно их систем руководство государства, общество нс вправе требовать более того, на что отдельные судьи, суды способ­ны в текущий момент как элементы аппарата государственного управ­ления.

Очевидно, что в решении задач повышения эффективности су­дебных систем значительная роль принадлежит правовой науке, в первую очередь ведущей ее отрасли — теории государства и ripaea. Именно она обязана вооружить как «созидателей» судебных систем, так н их руководителей конкретными рекомендациями о рацио­нальных гіутях организации судебной пласти, судебного строитель­ства. методах улучшения всех видов и форм судебной деятельности. Характерной чертой проводимых в данном направлении исследова­ний является то, что в них находит самое широкое применение системный подход к изучению социально-правовых явлеинй, в ре­зультате чего детально анапизируются не только соответствующие правовые установления, регламентирующие функционирование су­дебных систем, работа конкретных правовых образований, но и со­циально-правовая среда их существования.

Из сказанного следует сдслать однозначный вывод о том, что к определению понятия «эффективность» функционирования такого социально-процессуального института, как правосудие, необходимо подходить с системных позиций, при которых орга­низационная и процессуальная деятельность судебной системы, регулирующие се нормы, рассматриваются как единое целое ус­тановление, функционирующее в интересах достижения заранее запланированной социально-политической цели. Ибо «власть только тогда может быть действенной, когда она связана со сво­им народом общностью происхождения и представлений о зако­не и беззаконии»[136].

При разработке критериев эффективности правосудия для нача­ла важно разобраться в этимологическом н философском значении самого термина «эффективность». Слово это берет свое начало от латинского понятия effectus (эффект, результат), что в переводе на русский язык звучит как «действенность», «результативность». Иными словами, эффективность — не сам эффект, результатдейст- вия, а свойство системы. Наличие данного качества в ее характери­стиках свидетельствует о способности системы достигать опреде­ленной цели. Применительно к суду как способу разрешения соци­альных конфликтов российские учсныс-юристы под «эффективной» традиционно также понимают только ту деятельность системы, ко­торая гарантирует достижение результата, зарансс задуманного как цель, решение системой поставленных перед ней задач[137]. Если сле­довать этой простой логике, то максималыюс соответствие достиг­нутого результата поставленной цели и есть искомое — наивысшая эффективность работы анализируемой системы.

B то жс время следует отмстить, что понятие «эффективность» применительно к судебной деятельности так трактуется далеко не вссгда и нс всеми. Напримср, A.M. Ларин под эффективностью су­допроизводства понимал не только соотношение цели н результата, но «качество деятельности самой по себе, ее производительный ха­рактер»[138]. Безусловно, рациональное зерно в данном рассуждснии есть, поскольку порой, особенно в правосудии, важен не только ре­зультат, по и способ, каким он был получен. Так, напримср, призна­ние виновного, полученное под пыткой, вряд лн одинакового поло­жительно будет приветствоваться всеми членами нашего общества.

Однако вссгда ли даже 100%-нос достижение поставленной це­ли субъектами судебной деятельности свидетельствует об эффек­тивности системы?

Рассмотрим данную проблему на конкретном примере. Как известно, в основе уголовного судопроизводства лежит алгоритм, состоящий, как правило, всего лишь из трех действий, осуществ­ляемых органами государственной власти- во-первых, преступле­ние регистрируется; во-вторых, лицо, его совершившее, выявляет­ся органами предварительного расследования; в-третьих, оно осуж­дается судом за совершение конкретного преступления к лишению свободы.

Однако возникает вполне закономерный вопрос: достигнуты ли в данном случас цели правосудия?

Дажс допустив, что нарушений материального и процессуально­го права по уголовному делу допущено не было, исследователь го­сударственной деятельности все равно нс в праве утверждать о вы­сокой, тем более 100%-ной, эффективности уголовного судопроиз­водства как самостоятельного вида государственной деятельности, тсм болес достижсннн цслсіі правосудия Ответ на вышспсрсчис- ленные вопросы положительным может быть только в одном слу­час: когда уголовное судопроизводство рассматривается как закры­тая система, полностью изолированная от общества.

Если в этом ключе и дальше абстрагироваться от реалий жизпи, то только в рамках вышеозначенной схемы (осужлсн за преступле­ние — цсль достигнута) нетрудно прийтн к вссьма распространен­ному выводу: преступность искорснима, для чсгодостаточно[139] число осужденных за преступления приблизить к количеству лиц, их со­вершивших. Идея о значимости неотвратимости наказания в уго­ловной политике со времен Ч. Беккарна на удивление широко рас­пространена в юридической науке. Лицами, уверенными в скорой победе в борьбе с преступностью, временами она даже вводится в число базовых принципов уголовного судопроизводства. Вместе C тсм, еще в XIX в. известный немецкий криминолог Франц фон Лист совершенно справедливо отмечал, что «уголовный приговор получает свос содержание и значение только через приведение сго в исполнение»[140], а вот достижениями в этой сфере деятельности со­временные обшества похвастать пока нс в состоянии. По этому по­воду B.H. Кудрявцев совершенно обоснованно отмечал, что цена изоляции от обшества лица, совершившего преступление, неоправ­данно велика, лишение виновного свободы уже давно нс самоцель, с задачей исправления преступника оно никак не связано, да и во­обще противоречит современным нравственным представлениям[141].

Действительно, государство, поставив перед собой высокую цсль — разрешение социального конфликта, возникновение кото­рого обусловлено противоправным поведением только ОДНОГО 113 членов управляемого им общества, затратив значительные челове­ческие и материальные ресурсы гіутсм временной изоляции пре­ступника от общества, на самом деле конфликта не только не раз­решает, а порождает целый ряд повых конфликтных ситуаций, обу­словленных разрывом социальных связей между обществом н осуж­денным. Приходится констатировать, что цель государством перед судом была поставлена, скорее всего, неверно, а достижение им этой ложной цели привело к появлению целого комплекса новых конфликтных ситуаций

Таким образом, гірежде чем юворить о конкретных критериях эф­фективности правосудия, следует определиться с содержанием поня­тия эффективности государственной деятельности в целом. По этому поводу Г B Атаманчук пишет, что «нужны объективные критсрші, на основании которых можно было бы измерять эффективность государ­ственного управления, высказывать по этому поводу достоверные и обоснованные суждения»[142]. «Критерии — это признак, на основе кото­рого оценивается факт, определение, классификация, мерило»[143].

Критерий эффективности — признаки, грани, стороны прояв­ления управления (управленческой системы), посредством анализа которых можно определять уровень и качество управления, его соответствие потребностям и интересам общества[144] Предлага­ет Г.В. Атаманчук также п свою классификацию критериев эффек­тивности. По его мпснию. первостепенное значение имеют крите­рии общей социальной эффективности. Полагаем, данное обстоя­тельство наглядно было продемонстрировано в вышеприведенном примере. He секрет, в России HCT ясной и четкой уголовной поли­тики. Чтобы убедиться, что это действительно так, достаточно про­анализировать изменения, вносившиеся в отечественное уголовное законодательство в последние два десятилетия. За эти годы судами общей юрисдикции Российской Федерации осуждено свыше 20 млп человек, из них к лишению свободы на определенный срок — око­ло 7 млн. Данные цифры, с одной стороны, свидетельствуют, что цели, поставленные государством гісрсд органами предварительного расследования, прокуратуры и судами в сфере борьбы с преступно­стью, в какой-то мерс были достигнуты. C другоіі стороны, нельзя забывать, что значительная часть осужденных до 2000 г. включи- тсльно в России амнистировалась. Однако, чтобы восстановить со­циальную справедливость, порожденную официальным правосуди­ем, этого оказалось недостаточно.

B 2002 г. была проведена «тайная» амнистия, которая позволила исключить из числа осужденных в 1996—2002 гг. многих лиц, со­вершивших хищение чужого имущества на сумму менее пяти ми­нимальных размеров оплаты труда.

Следующий этап демократизации уголовного судопроизводства начался 8 декабря 2003 г. За истекший с того времени период судами было скорректировано свыше 3 млн приговоров. Hc будет преувели­чением констатация, что вышеприведенные явные и «теневые» мас­совые амнистии сств не что ипое, как признание ошибок в органи­зации уголовного судопроизводства на официальном уровне.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что эффективность правосудия напрямую зависит нс от количественных показателей судеб­ной деятельности, а отдостижения ими социально значимых целей.

Поскольку суды моіут стремиться к достижению заведомо лож­ных целей, то даже 100%-нос их достижение совершенно НС влияет на эффективность судебной политики государства в целом. Прежде чем приступить к соотнесению результатов деятельности судебных систем с некогда стоявшими перед ними целями, сначала следует проанализировать разумность и обоснованность постановки кон­кретных целей перед судами. Немаловажное значение имеет и ис­следование наличия у судов (судебных систем) реальных возможно­стей для достижения поставленных перед ним целей. Таким обра­зом, анализ эффективности правосудия следует начинать, как это принято, нс с оценки статистических результатов судебной деятель­ности, а с исследования разумности и обоснованности наделения судов той или иной предметной подсудностью.

Предметная подсудность — категория переменная, ее измене­ния происходят как в исторической плоскости, так н географиче­ской. Например, суды в США в начале XX в. были в состоянии эффективно разрешать те виды социальных конфликтов, об отнесе­нии которых к компетенции судов россияне несколько десятилетий назал и нс помышляли.

K сожалению, в современных книгах, специально посвященных проблемам судебной власти, вопросу ее эффективности за послед­ние три десятилетия нс посвящсно ни одпой самостоятельной гла­вы, пи сдііого самостоятельного параграфа. Последнее нс означает, что эффективность правосудия отечественной наукой нс исследова­лась вообще Напротив, исследования судебной деятельности произ­водились всегда, в отдельные периоды нашей истории даже доста­точно интенсивно. Проблемами эффективности права вообще, пра­восудия в советский период занимались, в частности, А.Б. Венгеров,

В.П. Казимирчук, М.П. Лебедев, В.И. Никитинский, А.С. Пашков. И.С. Самощснко, Д.М. Чечот, Е.П. Шикина н др.

B конце 1960-х годов проблема эффективности правосудия ста­ла предметом изучения Академии наук СССР. B 1967—1972 гг. по данной тематике было проведено комплексное, полномасштабное исследование, результатом которого было появление в 1975 г кол­лективной монографии в двух частях: «Эффективность правосудия и проблема устранения судебных ошибок»[145]. O солидности данного исследования свидетельствует состав авторского коллектива моно­графии. B него вошли такие крупные специалисты в области пра­ва, как М.И. Авдеев, В.Б. Алексеев, Г.З. Анашкип, А.Д. Бойков, Ю.А.Лукашов, K.C. Макухин, Т.Г. Морщакова. Авторский коллек­тив возглавил И.Л. Пструхин, В.Н. Кудрявцев выступил ответст­венным редактором.

Авторы монографии впервые в советской литературе основа­тельно изучили некоторые критерии и показатели эффективности правосудия. Ha основе обширных социологических исследований и судебной статистики им удалось определить: 1) распространен­ность, 2) структуру, 3) динамику судебных ошибок, наметить пути нх устранения. Было изучено влияние на эффективность правосу­дия: 1) социально-психологических факторов, 2) научной организа­ции труда в судах, 3) состояние судебных кадров, а также основных тенденций уголовной политики, практики вышестоящих судов, прокуратуры и адвокатуры.

Можно только сожалеть, что эта монография не только вышла относительно небольшим тиражом (l500 экз.). но и была предна­значена исключительно для служебного пользования. Иными сло­вами. за пределами некоторых «специальных» учреждений о ее су­ществовании практически никто не знап.

K сожалению, это не единственный недостаток безусловно со­лидной в целом работы Так, несмотря на то что она была посвя­щена эффективности правосудия в целом, ее авторы по идеологи­ческим причинам был вынуждены свести исследование важнейшей проблемы в основном к анализу причин судебных ошибок в уго­ловном судопроизводстве

Авторскому коллективу, во-первых, пришлось отказаться от анализа целей судебной политики CCCP — составной части совет­ского государства в целом, ибо в те годы анализ такого уровня был в исключительной компетенции руководства КПСС. Практически нс обсуждалось ими ii фактическое состояние законодательства, регламентируюшего судебную деятельность, работу прокуратуры, адвокатуры, преследуемые законодателем цели. B те годы а priori считалось: законодатель вссгда прав.

Во-вторых, авторы книги были лишены возможности исследо­вать эффективность гражданского судопроизводства[146].

В-третьих, правосудие советского периода по своей социальной значимости несравнимо с важностью комплекса судебно-властных правоотношений, характерных для современного развитого государ­ства. Поскольку судебная власть в CCCP в l960-l970-x годах нс рас­сматривалась, да и по идеологическим причинам не могла рассмат­риваться в качестве самостоятельной властной силы, то cc, естест­венно, не существовало и в качестве объекта научного исследования.

В-четвертых, научный коллектив, сосредоточившийся на анали­зе эффективности правосудия, был ограничен в выборе методов исследования.

В-пятых, для советского общества в целом, сго интеллигенции B частности были значимы совершенно иные, че.м ныне, социальные, экономические и правовые ценности. Bcc это подтверждает сказан­ное выше: проблемы эффективности правосудия в частности, су­дебной власти в целом пока еще ждут своего исслсдоватсля.

B то же время надо отдатьдоджнос И.Л. Петрухину, перу которо­го в монографии принадлежит первая глава частп первой — «Наука об эффективности правосудия — теоретическая основа изучения су­дебных ошибок». Несмотря на вышеперечисленные препятствия, свос исследование проблемы он прсдвосхишаст анализом общих на­чал результативности судебной деятельности, пишет о «значении це­лей правосудия для определения сго эффективности» ч даже посвя- щаетданному вопросу вссь первый параграф.

Трудно спорить с И.Л. Петрухиным. когда он. рассуждая о це­лях правосудия, предлагает не забывать об их (а) гносеологической и (б) управленческой природе[147]. Ссылаясь на B.X. Багдасаряна, И.Л Петрухин. размышляя о сущности цели любого вида социаль­ной деятельности, отмечает следующее: «Цель — явление матери­ального мира, которое: а) не существует в настоящем, но предпола­гается, что может существовать в будущем, следовательно, б) отра­жается в сознании человека, причем, естественно, отражается зара­нее, то есть заранее учитывается; в) рассматривается как возмож­ный результат возможной деятельности; г) является желательным для данного человека; д) человек стремится практически достичь ее»[148].

Далее И.Л. Петрухин совершенно обоснованно подчеркивает, что «цели правосудия — цели всего совеіскою народа»[149]. Еще ниже он приводит высказывание Г. Клауса, определяющего «кибернетику как науку о нланомерном достижении целей с помощью настройки систем на такие цели»[150] Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что цель это — «опережающее отражение действительности»[151], «идеальная модель будущего»[152].

Кроме того, существует самостоятельная наука, которая позво­ляет настроить судебные системы на планомерное достижение не­которых определенных пелей, выдвигаемых большинством населе­ния конкретного государства. Завершает свои теоретические рассу­ждения И.Л. Пструхнн также совершенно правильным выводом о том, что характер цели предопределяет выбор средств[153]. Впрочем, данная мысль И.Л. Петрухиным истолковывается и совершенно иначе: «средства детерминуруют цель»[154], иными словами, отсутствие пли недостаток средств существенно влияют на выбор цели. И на­оборот. наличие сил и средств позволяет настраивать системы, в том числе и судебные, на достижение действительно грандиозных целей. He будем также забывать, что в системе правосудия сущест­вует не одна цель, а их иерархия[155]. Еще важнее помнить о том, что иерархия целей свойственна не только судебной деятельности, но и государствснноіі деятельности B целом.

Что же может быть отнесено к критериям эффективности пра­восудия обшей социальной направленности?

Безусловно, в нервую очередь речь идет о способности судов га­рантировать соблюдение принципа социальной справедливости при рассмотрении подавляющего большинства разрешаемых ими дсл.

Bo вторую очередь есть смысл говорить о способности судов ре­гулярно обеспечивать нарастающий позитивный результат в сфере разрешения социальных конфликтов.

Наконец, в-третьих, об эффективности судопроизводства в оп­ределенной viepe свидетельствует соотносимость уровней произво­дительности труда в наших судах с мировыми стандартами.

B любом случае судоп|ХЛізводство должно быть организовано таким образом, чтобы создание нового качества в общественных отношениях (например, лишение миллионов человек свободы) не вело бы к уграте ранее уже имевшегося качества общественных отношений. При этом повседневное соотнесение ізезультатов правосудия с критериями общей социальной эффективности позволяет видеть смысл и значение судеб­ной деятельности, ее социальную ценность и актуальность.

Представляется, что понятие «эффективность» правосудия, а тем более ее критерии должны конструироваться исходя из задач, определенных законом о судебной власти. Как правило, закон воз­лагает на судебную систему задачу разрешения социальных кон­фликтов. Задачи такого рода разрешаются судами прп рассмотре­нии ими конкретных дел. При этом нельзя забывать, что novnivio их рассмотрения на судебную власть как на особую форму соци­альных отношений возложены и иные задачи, а следовательно, пе­ред судебной властью поставлены и иные цеди. K их достижению направлена не только деятельность судов, рассматривающих кон­кретные дела, но и всего государственного механизма, многих дру­гих правовых и социальных институтов.

Поэтому при определении рассматриваемого понятия необходи­мо различать эффективность правосудия в узком его понимании, когда речь идет о выполнении судами задач по рассмотрению и раз­решению конкретных дсл, и о понятии эффективности правосудия в широком смысіе понимания данного термина, когда речь заходит о вкладе судебной власти в достижение целей государства в целом.

Анализ трудов российских авторов свидетельствует, что исследова­ние эффективности правосудия в широком cro значении, к сожалению, им представляется весьма малопродуктивным занятием. B основной массе они считают, что при современном развитии науки невозможно измерить вклад судебных систем в достижение глобальных целен госу­дарства. При этом обычно ссылаются на высказывание Ф. Энгельса о том, что в науке об обществе царит такое многообразие взаимоотноше­ний и причинных связей, что не только каждый отдельный вопрос подHllMilCT огромное множество новых вопросов, по и каждый отдслыіыГі вопрос может быть решен в большинстве случаев только по частям, пу­тем ряда исследований, которые частотребуют столетии[156].

Поскольку в механизме государства рассматривается судебная власть в целом, а не деятельность какой-то отдельно взятой судеб­ной системы, тем более одного конкретного суда (группы судов), TO в настоящем пособии рассматриваются проблемы как эффективно­сти судебной власти в целом, гак и таких связанных с ней установ­лений. как судебная система, ее базовый элемент суд.

Поскольку анализ эффективности работы конкретных государст­венных учреждений находится за пределами вопросов, затрагиваемых в данном учебном пособии, остановимся лишь на тсх аспектах про­блемы, правильное разрешение которых позволит выбрать верный курс в понимании эффективности судебной власти в целом.

Приступая к решению этой задачи на базе системного анализа, прежде всего отметим, что в понятие входят следующие элементы

• задачи правосудия;

• деятельность судов по их достижению;

• результаты этой деятельности.

Причем достижение результатов правосудия связано не только с деятельностью судов (судей). B этон деятельности принимают уча­стие стороны (истец, ответчик в гражданском судопроизводстве; прокурор и адвокат — в уголовном; заявитель и государство — в конституционном и административном). B то жс время в основе правосудия лежит нс их деятельность, а деятельность именно суда (судьи) как центральной фигуры судопроизводства.

Власть — форма взаимоотношений между людьми Она многолика, судебная власть государства не более чем одно из уникальных ее прояв­лений. Судебно-властные правоотношения на заре человеческой циви­лизации зародились наряду с другими вішами властных, в том числе и государственно-властньк, отношений, в рамках естественного отбора выдержали с ними жесткую конкуренцию, весьма распространены в наши дни, чем уже доказали свою эффективность

Вместе с тем конкуренция эта вссьма далека от завершения, сс.пи вообще есть смысл говорить о перспективах завершения селекции взаи­моотношений между людьми. История неопровержимо свидетельствует, что удельный вес судсбно-властных правоотношений, вмсстс с этим и рсальпая власть судов, роль правосудия в разрешении социальных конфликтов — ікѵпічнны суть псрсмснныс. B этой связи анализ крите­риев эффективности правосудия как одного из основных направлений государственной деятельности следует начать с уяснения места и роли судебно-властных правоотношений в конкретном государстве.

Основным предназначением судебной власіи в целом, ее носи­теля суда является разрешение конфликтных ситуаций в обществе. Разрешение конфликтов органами судебной власти может осущест­вляться в различных как видах, гак и формах. Болес того, способы и методы достижения целей, стоящих перед органами судебной властн, могут быть весьма далеки от традиционно признанного правосудия. Тем нс мсисс, если стороны в конфликте сдслали вы­бор в пользу судебного способа cro разрешения, го в интересах го­сударства в целом, судебной власти в частности обеспечить макси­мально возможное в каждом конкретном случае восстановление нарушенных нрав всех участников процесса.

Подводя итоги главы, сделаем следующие выводы.

Основой функционирования судебной власти, судебной систе­мы является взаимодействие ее компонентов, которое проявляется в судебно-властных отношениях

Судебно-властные отношения — это общественные отношения, возникающие в процессе регьпизации судами в установленных зако­ном случаях к в установленной законом форме государственной вла­сти при разрешения конфликтов, возникающих в процессе взаимо­действия между субъектами права.

Признаками судебно-властных отношений являются следующие:

1) возникают в процессе реализации органами судебной власти (судами, судьями) своих функций;

2) имеют в качестве обязательного субъскта судебную власть — один (или сразу несколько) cc носителей — органов судебной вла­сти — суд, суды, судью, судей;

3) всегда публичны, поскольку все виды судопроизводства осу­ществляются только от имени государства;

4) являются отношениями власти и подчинения, а потому ха­рактеризуются юридическим неравенством суда и сторон, участ­вующих в деле;

5) их цель — разрешение конфликтов путем применения суда­ми, судьями норм права;

6) отличаются особой процессуальной формой;

7) характеризуются специфическим правовым режимом обеспе­чения законности и правовой защиты.

Без нгьпичия судебно-властных отношений невозможно осуще­ствление правосудия. Можно выделить комплекс основных сущност­ных характеристик правосудия.

1. Разрешение социальных конфликтов осуществляется специ­ально па то уполномоченными органами государственной власти — судами (судьями, судебными составами).

2. Социальные конфликты разрешаются на основе норм права (как материального, так и процессуального).

3. От несудебных форм судебную отличает то. что государство в данном случае соглашается на максимально полное удовлетворение потребности каждой iu сторон — обосновать перед самостоятель- HbLM. независимым и поведенчески предсказуемым судом (судьей) правильность избранной сю позиции

4 Государство в лице суда (судьи) самостоятельно и публично принимает обшеобязательное решение в споре обратившихся к не­му за помощью сторон.

5. Государство, осуществляя правосудие, гарантирует сторонам в споре, а равно всему обществу исполнение судебного решения.

6. Судебный способ разрешения социальных конфликтов позволяет сто|ЗОнам избежать неоправданного применения силы и самоуправства.

7 Наличие суда экономически выгодно сторонам, поскольку в этом случае расходы по разрешению конфликта в значительной степени распределяются между всеми членами общества.

Осуществление правосудия в обществе должно быть эффектив­ным. Ясно, что критерии эффективности правосудия динамичны во времени и разнообразны в пространстве. Тем нс мснсс можно вы­делить следующие критерии эффективности правосудия

• Судебно-властные отношения эффективны уже потому, что, несмотря на присущий им комплекс недостатков, в разреше­нии определенного рода конфликтов альтернативы им нст Суд эффективен тогда, когда неэффективны иные методы разре­шения конфликтов. Суд гарантирует достижение тех целен, достижение которых иными методами заведомо невозможно.

• Считается, что суд — дорог. Данное суждение неверно, ибо судебные процедуры в конечном итоге гораздо дешевле иных форм разрешения конфликтов. Суд эффективен потому, что он приемлем тогда, когда иным путем определить цену иска невозможно, напримср. при взыскании в пользу потерпевших сумм компенсации морального вреда при убийстве.

• Суд эффективен потому, что принимаемые им решения отве­чают социальным ожиданиям.

• Суд эффективен потому, что он уводит конфликт из повсе­дневной реальности в сферу апробированных временем таких стабильных социальных постулатов, как право.

• Суд эффективен потому, что при необходимости OH в состоя­нии дополнить право нормами морали, нравственности, обос­новать необходимость данного дополнения, убедить B этом стороны и общество.

• Суд эффективен потому, что в отличие от других органов B состоянии оперировать комплексом таких категорий, как за­конность, обоснованность и справедливость.

• Суд эффективен потому, что данная инстанция — последняя.