Начало преподавательской деятельности. Первые научные труды

Новгородцев просил в своем ходатайстве отправить Ильина в научную командировку с 1 января 1910 года. Но оформление документов задержало отъезд его ученика за границу ровно на год.

С сентября 1909 года Ильин стал читать лекции по истории философии права и вести семинары по дисциплине "Общая методология юридических дисциплин" в учебном заведении под названием Московские высшие женские юридические курсы*(1336). Одновременно он приступил к преподаванию и в Московском коммерческом институте*(1337), в котором директором являлся с 1906 года П.И. Новгородцев.

Эти лекции дали Ивану Александровичу, помимо опыта преподавательской деятельности, еще и сносный постоянный заработок. 30 мая 1909 года он писал к Любови Яковлевне Гуревич о своем материальном положении: "Одновременно с этим письмом я перевожу тебе по почте сто рублей. Возьми их, не колеблясь ни минуты; они мне абсолютно не нужны по крайней мере до марта 1910 года, но и после марта мне не будет в них зареза. Твердо верь, что у нас с Талей хватило бы элементарного эгоизма для того, чтобы не дать то, без чего мы не могли бы жить сами. Никакого отказа ни в чем нам не придется себе делать из-за этих денег: эти деньги просто лежали бы у нас в копилке. Зима наша обеспечена впереди прекрасно (чтение на высш женск юрид курсах даст мне 900 р. За три нед часа и уроки в коммерческом от 400-700 рублей - столько мы еще никогда не проживали). Всякий же случайный нехват обеспечивается вполне широким кредитом личного характера, который я имею у М.И. Бруна*(1338): я беру у него как у родного отца. Словом, вопрос исчерпан. Об одном просим тебя неотступно: о тебе и Люле болит у нас душа - себя и ее имей в виду, тратя эти деньги; мы слишком чувствуем, как их мало и как не хватит их и тебе самой. И еще одно: не говори никому даже из близких об этом, пусть отстанется между нами тремя.

23 января 1910 года Ильин был единогласно избран действительным членом Московского Психологического общества. Оно было основано в Московском университете в 1885 году с целью способствовать развитию психологии и взаимосвязанных с ней наук (этики, эстетики, логики, философии права, эстетики, педагогики и др.). Члены общества регулярно проводили заседания, на которых выслушивались и обсуждались доклады по проблемам названных наук. С 1889 года общество издавало журнал "Вопросы философии и психологии", на страницах которого публиковались протоколы его заседаний, тексты докладов, научные статьи.

В 1910 году И.А. Ильин получил разрешение преподавать на юридическом факультете Московского университета в качестве приват-доцента по кафедре энциклопедии права и истории философии права. В журнале Психологического общества была опубликована в этом году его первая научная работа - "Понятия права и силы"*(1340).

Ильин подошел к проблеме соотношения права и силы с общеюридической точки зрения. Иначе говоря, он стремился выяснить в своей статье не столько случаи соподчиненного положения этих понятий, когда оба они подчинены какому-либо третьему над ними стоящему понятию, сколько ситуации, когда все признаки одного из них присущи другому. Размышляя в этом направлении, Ильин пришел к выводу о том, что право обладает всеми признаками силы в "реальном" правопознании, то есть в психологическом, социологическом, историческом и политическом рядах рассмотрения. Но ему не присущ ни один из признаков силы в "юридическом" правопознании, то есть в нормативном и логическом ряду. "Отсюда ясно, - подчеркивал он, - что те определения права и других понятий юриспруденции, которые включают в себя явно или тайно момент силы в том или ином ее понимании, должны быть признаны не юридическими в тесном и строгом смысле этого слова или же должны быть исправлены, так сказать, методологически очищены и освобождены от этого момента".

Молодой правовед утверждал в своей статье, что определение права как "выражения воли" должно быть отнесено не в юридический, а в психологический ряд. И определение права как "выражения интереса" не может, считал он, быть включено в юридический ряд, "ибо и оно вводит в логический анализ каузальное рассмотрение и этим придает самому праву реальное значение силы". "Точно так же с методологической точки зрения, - продолжал Ильин, - неправильно вводить в юридическое определение права признак "принуждения", если только под этим не разуметь просто неизменную наличность санкционирующей нормы". По его мнению, "вопрос о том, влечет ли за собою всякая "правовая норма", как таковая, проявление и действие социально-принудительного аппарата или не влечет, есть вопрос, который может быть решен только описанием и типизацией реального процесса - индивидуального или социального переживания права. Принуждение в этом смысле есть момент реального воплощения, реального действия права; оно предполагает, что само право перешло в состояние реальности, что оно реально действует, что оно - сила".

Ильин выступил в рассматриваемой статье также против попыток введения в юридическое определение права признака угрозы или общественной санкции. "В этом случае, - отмечал он, - устанавливается тот типичный, якобы для сознания всякой правовой нормы факт, что это сознание сопровождается всегда представлением о возможности или даже неизбежности психического или физического давления на индивида со стороны более или менее определенных общественных слоев. Если даже признать, что право действительно всегда переживается психически в аспекте силы, то юрист берет право именно не как переживание, а как норму и не привлекает к ее анализу все комплексы ассоциаций, которые его сопровождают".

Не имеющим юридического характера Ильин считал и понимание обязательности правовой нормы как силы. По его словам, "если обязательность нормы определять как действие ее на человеческую волю, то определение это введет правовую норму в психологический ряд, ибо на волю действует не норма, а представление о норме, переживание нормы. Конечно, с психологической точки зрения степень обязательности нормы измеряется той интенсивностью, с которой представление о ней действует на волю. Но юридически норма сохранит свою обязательность и там, где, может быть, на протяжении ста верст нет ни одного человека, который имел бы о ней представление".

В начале XX века в университетских городах России распространилась мода на различные литературные и философские кружки. Молодые интеллектуалы и мудрые университетские профессора, писатели, журналисты, художники, музыканты собирались у кого-либо в доме и обсуждали литературные произведения, спорили на философские темы, размышляли о судьбе России. Ильин посещал несколько таких кружков*(1341). 6 апреля 1910 года философ и публицист Владимир Францевич Эрн встретил Ивана Александровича на вечеринке у Н.А. Бердяева. На следующий день он писал о своих впечатлениях жене Евгении Эрн: "Вчера усталый, с головной болью я пошел к Бердяевым. Нельзя было не пойти. Это была последняя вечеринка у них. А на днях они уезжают... Н А сделал нечто вроде философского смотра. Пригласил Степуна, Ильина (у него супруга - сущий Гуссерль*(1342), хотя не без симпатичности). Ильин очень талантливый человек, но не творческий, самолюбив и с полдюжиной бесенят. Хвостики так и мелькают в глазах. Улыбка с сарказмом. Все это, молодость и талант, привлекают".

В конце января 1911 года*(1343) И.А. Ильин выехал в научную командировку в Западную Европу. В инструкции, составленной для него П.И. Новгородцевым, говорилось, что "Ильин командируется заграницу, с одной стороны, для того, чтобы подготовить диссертацию на избранную им тему "Кризис рационалистической философии права в Германии в XIX веке", с другой стороны, для того, чтобы ознакомиться с характером и приемами университетского преподавания по предмету его специальности. Для этого Г.

Вместе с Ильиным за границу отправилась и его супруга Наталья Николаевна. Из содержания писем Ивана Александровича из-за границы к родственникам видно, что он побывал в Берлине, Мюнхене, Дрездене, Бамберге, Нюрнберге, Болонье, во Флоренции, Риме, Неаполе, Вене, Геттингене, Париже, Бретани, Кельне. "Дорогой папа! Я во Флоренции, - сообщал он отцу 30 марта 1911 года. - В первый раз вижу Италию и воспринимаю старое итальянское искусство во всем его богатстве"*(1345).

Только в Геттингене, куда Ильин прибыл в начале мая 1911 года, он приступил к научным занятиям, ради которых поехал за границу. В письме к Л.Я. Гуревич, отправленном 14 мая, Иван Александрович сообщал: "Я не писал тебе долго потому, что почти тотчас же по приезде в Геттинген сделал большое внутреннее усилие и ушел в учение. Усилие было нужно тем большее, что за месяц жадного, пьющего зрения душа отвыкла от категорий рационального..."*(1346)

Увиденное в городах Западной Европы произвело на Ильина глубокое впечатление.

Во время пребывания Ильина за границей в Московском университете произошли серьезные перемены. 11 января 1911 года Совет министров издал постановление, резко ограничивавшее автономию университетов. Согласно ему в стенах высших учебных заведений России запрещалось проводить студенческие собрания и митинги, в случае же, если этот запрет нарушался, градоначальники обязаны были с помощью полиции принимать быстрые и решительные меры для восстановления правопорядка. Предпринимая такую меру, правительство руководствовалось благим намерением воспрепятствовать быстро шедшему процессу политизации университетов, их превращению из учебных заведений в политические клубы. Однако со стороны самих университетов указанное правительственное постановление вызвало резко отрицательное отношение - в нем увидели покушение на университетскую автономию, попытку установить в университетах двоевластие*(1350).

В знак протеста против порядков, введенных этим постановлением, ректор Московского университета А.М. Мануйлов и проректор М.А. Минаков подали прошение об освобождении их от своих должностных обязанностей. За это они были уволены с постов ректора и проректора, а также с профессорских должностей. Целый ряд профессоров и преподавателей Московского университета сочли себя оскорбленными и подали в начале февраля 1911 года заявления об отставке. В результате из университета ушли 21 профессор и более ста штатных преподавателей и приват-доцентов. Среди них был и научный руководитель И.А. Ильина Павел Иванович Новгородцев.

Пребывая за границей, Ильин внимательно следил за ходом этих событий. Всей душой он был на стороне ушедших из стен Московского университета преподавателей. "Возвращаться в Москву тягостно из-за университета; могут забить его сволочью, - делился он в мае 1911 года своим настроением с Л.Я. Гуревич. - ...Лекции мне обеспечены во всяком случае на женских юрид курсах. Постараюсь в университете не читать, но могут заставить рано или поздно. Уход всеобщий был, кажется, все-таки героической ошибкой..."*(1351)

Спустя два месяца Ильин был еще более пессимистичен в своей оценке происходящего в России и в Москве, о чем свидетельствуют следующие его слова из письма к двоюродной сестре: "Вести из России не радуют. Цинизм последних и готовящихся мероприятий министерства народного просвещения производит впечатление какой-то жажды побить рекорд, выкинуть не виданное даже еще и в России. И я не только боюсь, но отчасти знаю как факт, что атмосфера, создаваемая этими мерами, - деморализует многих. Вспомни хотя бы "боязнь" профессоров медиц института ходатайствовать за увольняемых, дабы "не попасть в опалу, в проскрипцию" и т.д. Из Москвы долетают иногда вести еще более горькие. Внутренне с тревогой оглядываешься и ищешь, где же тот большой и сильный, который сказал бы нужное, необходимое, что обожгло бы общественную душу, потрясло бы ее и остановило бы те расползающиеся щели и трещины, от которых шатается и осыпается все, без чего трудно дышать... Тягостно возвращаться в Москву. Я даже не могу представить себе, сколь далеко зашла эта противоестественная дифференциация на "ушедших" и "оставшихся". Знаю только, что появились люди, ругающие ушедших за не-этическую атмосферу, созданную "ушедшими" в университете за то время, пока они были не у дел. Как покажется тебе такое суждение: "правые (т.е. ликующие свиньи) профессора Моск унив могут ссылаться в оправдание своего поведения на партийность и недостаточную культурность-этичность левых, в бытность их у власти"?... Итак: ты был подл; он стал подл; молчи на его подлость, ибо ты был сам подл. В воздухе слышится призыв к совокупной, упоенной соборной подлости... Не знаю, как придется жить в атмосфере такого давления"*(1352).

В начале мая 1912 года Иван Александрович и Наталья Николаевна возвратились в Россию. До начала июля они безвыездно пребывали в Выропаевке - в родовом имении тещи Ильина Марии Андреевны, которое находилось в Крапивенском уезде Тульской губернии близ станции Лазарево. Затем на короткое время наведались в Москву - по всей видимости, для того, чтобы подыскать себе новую квартиру. 20 сентября Ильин с женой переехали в Москву. Поселились они на Воздвиженке - в квартире N 36 в доме N 2 по Крестовоздвиженскому переулку.

С осени 1912 года И.А. Ильин возобновил свою преподавательскую деятельность на юридическом факультете Московского университета. Ему было поручено читать лекционный курс "Введение в философию права" и вести семинарий по общей методологии юридических наук. Одновременно Иван Александрович стал читать лекции по истории философии права и вести семинарий по общей методологии правовых наук на юридическом и историко-филологическом факультетах Высших женских юридических курсов В.А. Полторацкой. В дополнение он взялся вести уроки философии в доме профессора Г.Н. Габричевского. Получилось 16 часов в неделю учебных занятий.