§ 1. Разум в праве. Путь к разгадке
1. Капитал интеллекта. Вполне удовлетворительный и простой ответ на вопросы о важнейших особенностях права (и о его тайне – II.9.3) можно получить, если связать правовую материю с интеллектом людей, с рациональными началами при решении жизненных ситуаций.
Мы уже видели при характеристике наиболее совершенных юридических форм, правовых конструкций, что здесь происходит своеобразное соединение реальности (ее требований), опыта и ума – интеллектуальной деятельности высшего порядка. Причем так, что этот сплав реальности, опыта и ума воплощается в моделях (типовых схемах), т.е. строгих типовых построениях, определяющих статус субъектов, состав и содержание их правомочий, обязанностей, ответствен-ности, процедур, юридических фактов [II.7.1]1.
Недаром же в области юриспруденции действуют «мудрецы» – законодатели, судьи, умудренные в юридических делах советники пра-
1 Знаменательно при этом, что формирование оптимальных правовых средств и эффективных юридических конструкций происходит в обстановке, в чем-то близкой к «естественному отбору» – в жестком столкновении интересов, противоборстве всех «за» и «против», процедурах опротестования уже принятых решений, их последующем пересмотре и одновременно – в поиске компромиссов, взаимных уступок, мучительной выработке взаимоприемлемых вариантов. К тому же те или иные интеллектуальные положения должны вписаться в уже существующие юридические формы, структуры права, параметры и требования целостного юридического организма как объективной реальности.
428
Глава четырнадцатая. Право – бытие разума
вителей, а в частном праве – искушенные коммерсанты и банкиры, юрисконсульты и адвокаты. Да и само участие государства в формировании и развитии юридических институтов в той или иной мере сообщает действующему праву отработанность государственных решений, силу «коллективного ума».
Правда, эта же самая зависимость права от государства нередко приводит к тому, что в сферу действующего права вторгается своекорыстие власти, ограниченность и самодурство правителей, невежество законотворцев и судей, а требования реальной жизни блокируются крайностями юридического формализма. Подобный же результат порой наступает и при иных зависимостях права от «мудрецов» в юриспруденции, в том числе при ложных и опрометчивых выводах юридической науки, когда спорные или даже ошибочные мнения ее глашатаев и представителей напрямую воспринимаются в законодательстве, в практике юриспруденции.
Тем не менее в конечном итоге – пусть и не сразу и не в полной мере – неизбежно срабатывают жесткие законы своего рода «естественного (в данном случае – интеллектуального) отбора» в той, понятно, мере, в какой они характерны и для общества. Вследствие этого материя права, его corpus juris (правовые средства, юридические конструкции, система нормативно-юридического регулирования как таковая) все более становится в области практической жизни людей средоточием рациональных начал и таким путем накапливает интеллектуальные, духовные достижения, напрямую затрагивающие практику человеческих отношений. Так что будет вполне оправданным видеть в правовой материи то, что в области практической жизни может быть названо и «капиталом интеллекта», и «копилкой ума», и «кладезем рационального» (не упуская, разумеется, из виду, что здесь немало и того, что относится к сиюминутным, ошибочным, порой идеологизированным решениям и выводам). И если подобные характеристики не выходят за пределы юридических знаний как таковых, то в общем дают достаточно приемлемые ответы на вопросы об особенностях права и даже о его тайне
(тем более если рассматривать право в его чистом виде).
Но вот пункт, который все же должен привлечь наше внимание. Думается, вовсе не случайно правоведы, постоянно общающиеся с правом, его глубинами, ценностями, не ограничиваясь ссылками на «интеллект» и «рациональное», нередко прямо связывают право с разумом.
Причем такую характеристику получают прежде всего юридические системы, отличающиеся совершенством юридического инструментария, правовых конструкций, других правовых структур. Такие си-429
Часть третья. Философско-правовые проблемы
стемы, как римское частное право, за которым уже давно закрепилось наименование «писаного разума» (ratio scripta). Да и сама юридическая деятельность нередко сопрягается в юриспруденции с уяснением «разума законов» (ratio legis).
И вот здесь возникает вопрос – не тут ли, в связи права с разумом, кроется и более глубокое, поистине философское обоснование особенностей права, названных в этой работе его «тайной»? И прежде всего понимание того, почему в праве, в этой «копилке интеллекта», на первое место выдвинуты именно субъективные права («свобода в праве»), а за оптимальными правовыми средствами и отработанными юридическими конструкциями как бы на втором плане просматриваются и другие значительные социальные ценности – духовные, гуманитарные [II.9.2]?
2. Право как «явление Разума». С тем чтобы попытаться уже с философской стороны обосновать особенности права, его назначение в жизни людей, представляется оправданным в порядке постановки вопроса (и с формулированием соответствующих положений на уровне гипотезы1) обратиться к характеристике права как к явлению Разума. Причем Разума, так сказать, с большой буквы – феномена вселенского порядка. Стало быть, обратиться к самой, по-видимому, сокровенной, далеко не во всем еще понятой и раскрытой изюминке философской проблематики – о сути «появления на свет» и бытия людей как разумных существ. О том основательном и первичном, что позволяет человеку и сообществу людей (при всей противоречивости разума как психофизического явления) через мысль и волю проникнуть в глубь вещей и процессов, выбирать и решать, познавать и творить, соединяя мечту, духовные ценности, расчет и созидательное дело. И при этом реализовать предназначение людей как носителей Разума – высшего явления (творения) мироздания, Вселенной.
И тут (повторю – это лишь гипотеза) есть по крайней мере два момента, которые через посредство Разума в таком его глубоком понимании во многом помогают с философской точки зрения понять особенности права, его смысл и назначение.
1 В отличие от первого издания книги, где излагаемые в тексте положения сформулированы в качестве итоговых, здесь, во втором издании, автором после дополнительной проработки данной темы как бы «дан обратный ход». В отличие, в частности, от проблематики чистого права (к которой независимо от философских разработок ряд правоведов пришли по логике самого правового материала) по данной группе вопросов в юриспруденции намечаются только предпосылки такой их постановки, когда требуется обращение к сложным философским разработкам о Разуме в глубоком, «мирозданческом» его понимании. Поэтому соответствующие положения формулируются во втором издании в качестве постановочных, претендующих только на научный статус гипотезы.
430
Глава четырнадцатая. Право – бытие разума
П е р в ы й. Разум по отношению к каждому индивиду – это не что иное, как свобода человека. Разум представляет собой способность делать собственный выбор, решать жизненные проблемы самому. И значит, способность выйти за пределы жестких, императивных, непререкаемых природных порядков и зависимостей, принимать решения по своему усмотрению, руководствуясь идеальными представлениями, принципами, началами, в том числе – к счастью, высокими духовными идеалами, относящимися к основополагающим моральным ценностям внутреннего духовного мира человека.
И в т о р о й. Именно Разум и только он способен «заложить» в право такую ориентацию, которая находится на другом полюсе по отношению к «умным» деяниям людей, сопряженным с биологическими и социальными негативами человеческого бытия. Что с рассматриваемых позиций изначально и определяет нацеленность правовой материи в области практических отношений не только на свободу и активность человека, но и на высокие духовные ценности и идеалы.
Нельзя не заметить, что в рассматриваемом отношении право как эффективный и целесообразный нормативный регулятор демонстрирует свою параллельную схожесть с другим носителем рациональных начал (если угодно, тоже своего рода «явлением разума»). Таким прежде всего, как материальная техника, технология, причем и здесь так, что интеллектуальные свершения выражены в строго определенных объектах. Но в праве есть и нечто такое, что определяет его уникальность (регуляция в области внешних, практических отношений) и принципиально возвышает его как явление Разума и в чем как раз через Разум воплощаются высшие духовные, гуманитарные, моральные ценности и идеалы. В научном отношении рассмотрение права с позиции Разума позволяет выйти на уровень математического (инструментально-математического) его понимания. То есть таких характеристик, которые в области юридической догматики по большей части выступают в качестве своего рода «математического инстинкта», свойственного выдающимся юристам – практикам и теоретикам, а ныне, при широком подходе к праву, открывающего на уровне теории перспективу основательного и глубокого постижения правовой материи как некоего разумного алгоритма, механизма, призванного служить людям и используемого специалистами (юристами высокого класса) на строго научных, ма-тематических началах.
Насколько такая характеристика права как объективированного бытия Разума представляется существенной, может быть подтверждено рядом доводов.
431
Часть третья. Философско-правовые проблемы
Вот один из них. Необходимость разумного регулирования и разумного управления в обществе, причем такого, когда реализуются самые высокие значения Разума, во все века, при всех социальных системах, политических режимах и правителях выдвигалась в качестве неизменно высшей задачи, будто бы при данной власти реально осуществляемой. Во все века все правители неизменно изображали и рекламировали свои решения в качестве «единственно разумных».
Но никогда, ни при каких социальных системах, политических режимах и правителях такая задача реально, практически не реализовалась и не могла быть реализованной по определению. Ибо какие бы ни предпринимались усилия для того, чтобы регулирование и управление в обществе возвести в ранг «разумного», они неизбежно подвержены воздействию чувственных факторов, влиянию времени, переменчивого опыта, личностных, нередко корыстных мотивов, страстей, иллюзий, мифов, догм, прямых сбоев в ходе рассуждений, избранных критериев. В реальной, практической жизни людей, общества существует только один институт, который в сфере регулирования (управления) внешних, практических отношений способен – к тому же при наличии многих обязательных условий (да и то, скажем так, не до конца, не предельно) – сделать Разум соответствующим самым высоким его пока-зателям, т.е. чистым. Это право.
Притом право, которое даже в качестве «чистого», оставаясь идеальным образом и не претендуя на то, чтобы реально и в полном объеме стать некой идеальной юридической системой, тем не менее остро нуждается в п р а к т и ч е с к о й р е а л и з а ц и и в ходе демократического и правового развития общества в виде осуществления ряда принципов, требований. Иначе говоря, должно стать образцом, эталоном для практического действования. Кант говорит, что мы придем к повергающим в отчаяние выводам, «если не допустим, что чистые принципы права имеют объективную реальность, т.е. если не допустим их осуществимость»1.
И не это ли предрекаемое знаменитым философом отчаяние, соединенное с пониманием великой миссии права в жизни людей, ощущается в словах И.А. Покровского, сказанных им в 1918 г., уже после большевистского переворота, что критерий права «доминирует над критерием интереса и составляет такое понятие, без которого мы не можем ни мыслить, ни действовать»?2 Наверное, это так, тем более
432
1 Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. Т. 1. С. 459.
2 Из глубины: Сборник статей о русской революции. М., 1918. С. 232.
Глава четырнадцатая. Право – бытие разума
что отзвуки первых впечатлений о коммунистическом строе слышатся и в таких словах русского правоведа: «Как бы ни рисовался нам будущий желательный социальный строй, он должен быть оправдан как строй правый и справедливый; без этого он будет ощущаться всеми, даже теми, для кого он выгоден, как голое насилие»1.
3. На подступах к пониманию тайны права. Характеристика общетеоретических проблем под углом зрения логики права, показала, что сама органика правовой материи, рассматриваемой с сугубо инструментальной стороны как система правовых средств, такова, что она неизбежно выводит на субъективные права. На то, что в центре механизма правового регулирования, в сердцевине сложных соотношений, сцеплений правовых средств (типов, систем, моделей) неизменно оказываются правовые возможности, связанные с собственным свободным поведением субъектов, гарантиями таких возможностей [II.9.2]. При рассмотрении этой проблемы мы ранее, в предшествующем изложении, оказались в тупике. Теория права (как на аналитическом уровне, так и на уровне инструментальном – теории правовых средств) сама по себе не дает ответа на вопрос об основаниях этой, в сущности главной особенности материи права, по сути – ее тайны, которая при-
обрела в этой связи чуть ли не мистический оттенок.
Но вот сейчас сам ход рассмотрения философско-правовой проблематики – теперь уже по логике науки – определил перспективу решения указанной проблемы.
Ключевой момент здесь (вслед за характеристикой права как «копилкой интеллекта») – это как раз научные представления о чистом праве в его соотношении с Разумом (тоже чистым). Именно эти представления раскрывают указанную ранее тайну правовой материи, ее органическую «устремленность» к субъективным правам (а за ними,
«на втором плане», высокие духовные ценности), позволяют увидеть как раз в этой «устремленности», изначальной «заданности» исконный смысл и историческое предназначение права в жизни людей.
Источник же такой органической «устремленности» правовой материи кроется именно в том, что право (чистое право) с философской стороны – это, как можно обоснованно предположить, объективированное бытие Разума. Разума, атрибутом и смыслом которого в отношении каждого индивида является свобода человека, которая в юридической области неотделима от субъективных прав.
1 Из глубины: Сборник статей о русской революции. С. 230.
433
Часть третья. Философско-правовые проблемы
Вот и получается, что своеобразное сцепление частиц правовой материи, когда оно объективно, как бы само собой выстраивается в направлении субъективных прав (ее, казалось бы, невесть откуда взявшаяся собственная логика), а на «втором плане» вообще встают высокие духовные, гуманитарные ценности, – не нечто хаотически случайное и не некое мистическое «предначертание», а вполне понятное, вполне объяснимое проявление высоких требований Разума.
И здесь, с рассматриваемых позиций, иной «заданности», иной
«устремленности» в правовой материи, даже анализируемой с сугубо инструментальной стороны, вообще, надо полагать, быть не может. Правовая материя только так – с «настроенностью» на субъективные права – возникла и только так может существовать в человеческом сообществе. Именно для э т о г о (во имя этого) оно, право, и появилось на свет. Причем – как это ни парадоксально – независимо от практического использования правовой материи. Давая о себе знать в самых прозаических переплетениях практической жизни. Даже при таком использовании правовых форм, когда в них на первое место выдвигаются юридические обязанности, меры ответственности, пусть даже самые что ни на есть жесткие (хотя в этом случае и происходят немалые деформации в правовой материи). Такая изначальная «предназначенность» права – явление не толь-
ко объяснимое (даже с самых что ни на есть материалистических позиций), но и вполне закономерное, нормальное – такое, которого и не могло не быть в сообществе существ разумных – людей. Мораль появилась на свет во имя утверждения духовных ценностей и идеалов в жизни каждого человека и всего сообщества. Государственная власть – для обеспечения организованности и порядка в социальной жизни в отношении населения, проживающего на данной территории. Искусство – для воплощения и реализации духовно-эмоциональной жизни людей. И так далее. А вот право появилось на свет во имя того, чтобы утвердилась и реализовались такая система социальных отношений, в центре которой – права. Со всеми характеристиками и последствиями, выте-
кающими из предназначения этого социального явления.