§ 1.2. Экономическая сущность и юридическая природа дочернего и зависимого хозяйственных обществ

Появление в российском законодательстве правовых конструкций дочер­него и зависимого хозяйственных обществ бесспорно обусловлено экономиче­скими предпосылками, сложившимися в условиях происходящего в экономике России последнего десятилетия процесса интеграции предприятий, произ­водств, концентрации капитала и промышленного потенциала.

Юридическая доктрина выделяет дочерние и зависимые организации с целью отследить факт возникновения экономической зависимости. Для целей настоящей работы под экономической зависимостью мы будем понимать фак­тическую и юридическую подчиненность, подконтрольность, в результате су­ществующей возможности у основного (преобладающего) хозяйственного об­щества (товарищества) влиять на волеизъявление дочернего (зависимого) хо­зяйственного общества. По причине установления экономической зависимости могут возникнуть проблемы защиты прав и законных интересов дочернего или зависимого хозяйственного общества, участников общества, находящихся при принятии решений в меньшинстве, кредиторов, работников общества, а также проблемы защиты интересов государства.

Нельзя не согласиться с мнением В. С. Якушева, что в основе юридиче­ских категорий лежат явления жизни, экономические явления и без них право­вые категории лишаются материального содержания. И наоборот, именно пра­вовая форма придает экономическим явлениям необходимую (организацион­ную, имущественную и пр.) четкость, вследствие чего они и могут функциони­ровать и выступать как правовые явления^[42].

Выяснение экономического содержания означенных нами правовых яв­лений не предполагает отождествления экономических и юридических катего-

рий. Поскольку экономическая сфера (реальные производственные отношения) является не правовой. Необходимо показать, как экономическая сущность про­является в правовой сфере, в юридических категориях, в форме правовых норм и правоотношений^[43].

Специфику использования на практике правовых конструкций дочернего и зависимого хозяйственных обществ можно показать через основные функции экономически зависимой организации в хозяйственном обороте, в частности, на примере дочернего общества как находящегося под контролем основного («ма­теринского») общества.

Наиболее полно все варианты использования дочернего общества в каче­стве инструмента для достижения каких-либо тактических или стратегических целей в деловом обороте перечислены А. Р. Горбуновым^[44].

Во-первых, создание дочернего общества может использоваться при ди­версификации операций «материнской» компании, что случается при расшире­нии масштабов деятельности, «разрастании» номенклатуры продукции и услуг. В этих условиях является целесообразным перегруппировать ресурсы компании и выделить наиболее перспективные направления в специализированные до­черние фирмы.

Нами уже был отмечен в предыдущем параграфе исторический опыт создания дочерних обществ первоначально с целью выполнения каких-либо вспомогательных функций. В современной деловой практике нередки сочета­ния «промышленное предприятие - дилеры», «предприятие оптовой торговли - розничные предприятия», «сборочное производство - производство компонен­тов» и т. д.

Во-вторых, посредством использования в качестве своеобразного инст­румента дочернего общества может осуществляться ведение лицензионных ви­дов деятельности. Поскольку лицензируемая деятельность является высокоспе­циализированной (банковская, страховая, инвестиционная деятельность, аудит и др.), то некоторые виды такого бизнеса могут существовать только лишь в виде самостоятельных предприятий, для осуществления же других видов ли­цензируемой деятельности не обязательно, но также целесообразно использо­вать учреждение дочерних фирм (например, организация лизинга и др.).

В-третьих, создание дочерних структур может быть направлено на опти­мизацию структуры управления какой-либо компанией.

Следующим немаловажным моментом использования дочерних и зави­симых структур является налоговое и финансовое планирование.

- перераспределять издержки и доходы между компаниями группы;

- создавать «вспомогательные» центры прибыли;

- переводить доходы через компании, зарегистрированные в льготных регионах;

- оптимизировать внутрифирменное финансирование и обеспечить при­влечение внешних источников финансовых ресурсов;

- координировать инвестиции и консолидировать финансовый потенци­ал компании, координировать фондовые операции.

Далее использование дочерних и зависимых структур дает возможность повысить устойчивость бизнеса посредством управления рисками. Что означа­ет, перенос рискованных операций в дочерние структуры. Они несут ограни­ченную ответственность, которая не затрагивает имущество «материнской» компании. Финансовые трудности или банкротство одной из компаний не при­

ведет к краху всего финансово-промышленного комплекса, что делает устойчи­вым бизнес в целом. Стратегия ограничения рисков предусматривает размеще­ние основных ликвидных резервов компании в специально созданных для этой цели финансовых структурах. Параллельно повышается стабильность контроля «материнской» компании за своими дочерними фирмами. Их текущее финан­сирование и инвестиции будут зависеть от решений, принятых головной ком­панией.

Еще одним преимуществом является конфиденциальность контроля. Ко­гда согласованно действует несколько организаций, то трудно установить ис­тинные взаимосвязи между ними. Это позволяет скрыть уязвимые места: цен­тры принятия решений, кассовые центры, нахождение ключевых лиц и специа­листов и др. Ресурсы всего комплекса компаний могут быть рассредоточены или, наоборот, сконцентрированы в его наиболее надежном звене.

С помощью дочерних обществ также может производиться реализация каких-либо отдельных экономических операций, например, операции с капита­лоемкими объектами путем продажи компаний, которым они принадлежат.

И, наконец, без создания дочерних и зависимых структур не может обой­тись ведение внешнеэкономической деятельности.

Известно, что одним из средств, используемых многонациональными (транснациональными) компаниями для расширения своего экономического могущества, является создание на территории других государств полностью за­висимых и контролируемых, но формально самостоятельных дочерних об­ществ^[45].

Действие «системы контроля» в отношении дочерних обществ или ком­паний, учреждаемых в других странах, создает сеть разнонациональных субъ­

ектов гражданского оборота, каждый из которых признается национальным юридическим лицом в стране учреждения, хотя и подчинен единому руково­дству головного общества, являющегося, как правило, юридическим лицом другой страны'.

По мнению А. Р. Горбунова, рекламный «имидж» компании зависит от того, располагает ли она дочерними структурами, поскольку в этом случае она выглядит более массивно, чем равное с ней по размерам одиночное предпри­ятие. К тому же в фирменном наименовании такой компании может фигуриро­вать слово «холдинг», «группа», «концерн» и т. д.

Бесспорно, что отношения экономической зависимости и контроля имеют большое значение для определения позиций той или иной корпорации на рын­ке, ее конкурентоспособности. Так как положение того или иного общества на рынке определенного товара не может рассматриваться отдельно от других свя­занных с ним отношениями экономической зависимости и контроля обществ.

Наряду с вышеперечисленными случаями необходимо отметить и такой вариант, когда статус дочернего или зависимого общества приобретает уже су­ществующая организация. Возможно, например, добровольное объединение капиталов и усилий с целью упрочения и развития положения на рынке, ска­жем, несколькими уже существующими компаниями под эгидой одной из них или вновь созданной компании с одновременным сохранением специализации каждого отдельно взятого общества.

Создание или приобретение какой-либо организацией дочерних и зави­симых хозяйственных обществ, а также другие способы интеграции с уже су­ществующими компаниями ведут к созданию единого финансово­промышленного комплекса, в масштабах которого проводится единая произ­водственно-технологическая, инвестиционная и сбытовая политика, координи­руются финансовые и материальные потоки. Каждый участник такого комплек­са, как правило, выполняет свою функцию: головная организация представляет

собой сосредоточение контрольных, управленческих, финансовых и иных по­добных функций; общества - участники (дочерние и зависимые хозяйственные общества), сохраняющие формальную и оперативно-тактическую самостоя­тельность, осуществляют в рамках координированного пространства производ­ственные, сервисные и иные функции, входящие в предмет их уставной дея­тельности.

Сущность такого финансово-промышленного комплекса заключается в том, что он представляет собой экономическое единство или организацию, со­стоящую из самостоятельных субъектов права, позволяющую без прямого слияния, с точки зрения сфер приложения капиталов, обществ обеспечивать их функциональное взаимодействие и единое руководство*.

Создание финансово-промышленного комплекса или проще сказать группы, учреждается, чаще всего, на основе финансового участия головной корпорации в уставных капиталах входящих в группу хозяйственных обществ.

В строгом смысле группа существует, когда материнская или головная компания располагает большей частью капиталов нескольких других компаний - дочерних и зависимых обществ. На деле же множественность уровней уча­стия, даже в малых долях, и переплетение других связей производственного и коммерческого характера могут означать образование группы, если только по­является элемент контроля^{[46] [47].}

Создание группы позволяет головной компании, во-первых, контролиро­вать капитал, во много раз превышающий ее собственный.

Создать группу на основе финансового участия проще в организацион­ном отношении, формально участники группы сохраняют свою самостоятель­ность, а фактически находятся под контролем и управлением головной компа­нии.

для этого достаточно, например, продать контрольный пакет акций или его часть. Но экономически зависимое общество может выйти из-под контроля го­ловной компании и помимо ее воли, если в «чужих руках» окажется доля уча­стия в уставном капитале зависимого общества, большая по размеру, чем у го­ловной компании. Поэтому часто группы имеют «текучий характер».

В литературе^[48] в качестве преимуществ группы также называются:

- использование эффекта масштаба;

- снижение риска деятельности (риск всей группы меньше суммы рис­ков отдельных ее участников);

- возможность образования законченных цепочек производителей- смежников от добычи сырья до выпуска готовой продукции;

- выполнение роли буфера, ослабляющего воздействие государства на предприятия группы.

Отрицательными моментами являются:

- стремление к монополистическому поведению;

- подчинение слишком большого числа предприятий может привести к недостаточно эффективной мотивации деятельности отдельных участников;

- тенденция к злоупотреблению головной организацией группы кон­трольно-управленческими функциями;

- невозможность достаточно четкого перераспределения фондов между членами группы;

- возрастание затрат на содержание аппарата управления.

Участие отдельно взятой компании (как правило, в форме дочернего или зависимого общества) в какой-либо группе может обеспечить ей финансовую поддержку, облегчить и удешевить материальное обеспечение, предоставить более широкий рынок и более просторное поле деятельности. Совместный кон­троль позволяет разрабатывать согласованную стратегию участников и обеспе­

чивать специализацию и более высокую производительность группы в целом. Раздел имущества и прибылей группы между несколькими различными компа­ниями может представлять интерес также в плане налогообложения.

Участие в группе может также облегчить корпорации достижение пре­имуществ над другими или действия в ущерб кредиторам и акционерам (или участникам) других компаний. В этом случае единое руководство может поль­зоваться говокупностью преимуществ и льгот, которые участники компаний, не входящих в группу, не могут ни оценить, ни проконтролировать.

Раскрывая правовую сущность группы, можно привести слова бразиль­ского юриста Фабио Компарато: «Отныне крупное предприятие заменено груп­пой предприятий, обеспечивающей, как в таинстве святой троицы, единство в различии. Обнаруживается, что централизация контроля вполне совместима с децентрализацией управления; последняя даже способствует усилению первой. Юридическая техника предложила необходимые инструменты для достижения этого результата в виде юридического лица и финансового участия в товарище­стве. Благодаря первому закрепляется имущественная автономия и осуществля­ется умножение точек приурочивания правоотношений. С помощью второго - гарантируется единство управления различными имуществами. В результате можно с успехом обладать контролем без бремени собственности, господством - без хозяйственных рисков^[49].

Рассмотрев с практической стороны положительные и отрицательные моменты хозяйственной деятельности юридических лиц в составе единых фи­нансово-промышленных комплексов, удостоверившись в исторической неиз­бежности и экономической целесообразности появления дочерних (зависимых) хозяйственных обществ, исследуем подробнее их юридическую природу.

Дочерние и зависимые общества, как и все хозяйственные общества, на­делены законодателем статусом юридического лица. Однако дочерние и зави­

симые общества не признаются самостоятельными видами юридического лица, поскольку предполагается, что они строятся по модели какого-либо хозяйст­венного общества^[50].

В этой связи возникает вопрос, насколько оправдано ограничивать право­вое регулирование отношений экономической зависимости и контроля юриди­ческих лиц рамками какой-то одной или некоторых организационно-правовых форм юридического лица?

Чтобы ответить на этот вопрос необходимо подробнее остановиться на такой сложной экономико-правовой категории, как юридическое лицо, и рас­смотреть, как соотносятся дочерние и зависимые хозяйственные общества с правовым понятием и классическими признаками юридического лица.

Легальная дефиниция юридического лица содержится в п. 1 ст. 48 ГК РФ. В российском общегражданском праве юридическое лицо - это признанная го­сударством в качестве субъекта права организация, которая обладает обособ­ленным имуществом, самостоятельно отвечает этим имуществом по своим обя­зательствам и выступает в гражданском обороте от своего имени^[51].

Конструкция юридического лица сформировалась в исторически посту­пательном движении от простых предпринимательских форм к более сложным и демонстрирует собой еще большую обособленность предпринимательского объединения от лиц, его создавших, когда на определенном этапе объединение как таковое перестает существовать и вместо группы лиц возникает одно еди­ное лицо. Вследствие этого общая цель становится целью одного лица, общее имущество превращается в имущество одного лица, общие дела становятся правами и обязанностями одного лица и общая ответственность, в большинстве случаев, - ответственностью одного лица. В силу этого происходит обособле­

ние управления от участников юридического лица, так как возникает система органов юридического лица, именем которых и реализуется его деятельность^[52].

Таким образом, признаки юридического лица, по мнению М. И. Кулаги­на^[53], сводятся к следующим:

1) юридическое лицо имеет независимое существование от входящих в его состав участников, причем существование, в принципе, бессрочное;

2) оно обладает самостоятельной волей, не совпадающей с волей отдель­ных его участников;

3) юридическое лицо имеет имущество, обособленное от имущества уча­стников;

4) оно несет самостоятельную ответственность по своим обязательствам принадлежащим ему имуществом;

5) юридическое лицо вправе совершать от своего имени сделки, дозво­ленные законом;

6) оно может искать и отвечать в юрисдикционных органах от своего имени.

Перечисленные признаки юридического лица никогда не рассматрива­лись в качестве некоего юридического эталона. Они в значительной степени условны.

В современных экономических условиях те или иные признаки юридиче­ского лица предполагают различную конкретизацию для разных видов юриди­ческого лица, в том числе и для хозяйственных обществ, определяемых законо­дателем как дочерние и зависимые.

Легальное определение и совокупность перечисленных признаков пони­мают юридическое лицо, прежде всего, как организационное единство несколь­ких лиц. Но очень часто встречаются дочерние общества, уставный капитал ко­торых целиком принадлежит «материнской» организации, в этом случае речь

РОССИ ИСКАЛ ЕРСУДАРСЇЗГЛИА#

⁴¹ БМБЛД01Ш:

і

идет о компании одного лица или одночленной корпорации, существующих во всех странах с рыночной экономикой^[54].

Отечественный законодатель пошел по пути прямого признания компа­нии одного лица в отношении всех видов хозяйственных обществ: пункт 1 ста­тьи 87 ГК РФ закрепляет возможность создания общества с ограниченной от­ветственностью, а пункт 1 статьи 95 ГК РФ - общества с дополнительной ответ­ственностью, одним лицом; пункт 6 статьи 98 ГК РФ содержит положение о том, что акционерное общество может быть создано одним лицом или состоять из одного лица в случае приобретения одним акционером всех акций общества.

Далее, если говорить о таком признаке юридического лица, как самостоя­тельная воля юридического лица, не совпадающая с волей отдельных его уча­стников, то этот признак, особенно применительно к дочерним обществам, вы­зывает определенное сомнение. Поскольку при преобладающем или стопро­центном участии в уставном капитале дочернего общества (хотя формально, согласно букве закона, в нем существуют все обычные для традиционного юридического лица органы - общее собрание, совет директоров и т. д.) основ­ное общество практически «концентрирует в своих руках все управленческие функции и воплощает в себе все органы»^[55] дочернего общества и, следователь­но, навязывает свою волю.

Некоторые авторы считают, что в этом случае, хотя собственник факти­чески единолично формирует органы управления юридического лица и напря­мую влияет на деятельность этих органов, но в силу того, что воля создателя такого лица реализуется через органы управления юридического лица (а не не­посредственно им самим), она неизбежно подвергается корректировке, в ре-

зультате которой ее можно характеризовать как самостоятельную волю юриди­ческого лица*.

Не смотря на это, все-таки возможность основного общества предопреде­лять решения дочернего общества послужила поводом для установления зако­нодателем случаев солидарной и субсидиарной ответственности основного об­щества по долгам дочернего общества, что также идет в разрез с таким призна­ком юридического лица как самостоятельная ответственность по своим обяза­тельствам принадлежащим обществу имуществом.

Поэтому следует согласиться со следующими отличительными чертами юридического лица, уставный капитал которого целиком или в значительной мере принадлежит «материнской» организации, от юридического лица в тради­ционном понимании^{[56] [57].}

Во-первых, зависимое юридическое лицо не является больше совокупно­стью собственников капитала, функционирующего в данном юридическом ли­це. Собственником капитала и имущества является в большинстве случаев один участник, так называемая материнская организация. Если раньше присвоение прибыли участниками происходило внутри самого юридического лица, то сей­час указанное присвоение осуществляется извне. Соответственно и воля зави­симого юридического лица формируется не его органами, а извне, то есть мате­ринской организацией. Бесспорно, что при этом материнская организация ру­ководствуется в меньшей степени интересами зависимого юридического лица, а в большей степени своими интересами либо интересами группы организаций, куда она входит или которую она возглавляет. Материнская организация как раз может считаться подлинным юридическим лицом в традиционном его по­нимании.

Во-вторых, отношения между зависимым юридическим лицом и мате­ринской или головной организацией во многом строятся не на началах равенст­

ва, а на принципах господства и подчинения или субординации. Это не только товарно-денежные отношения, это также отношения управленческие, которые похожи на отношения, складывающиеся внутри хозяйственной организации. Таким образом, чисто организационные отношения, которые обычно сущест­вуют в рамках юридического лица, теперь существуют между самостоятельны­ми в правовом отношении субъектами права.

По мнению М. И. Кулагина, процесс отделения капитала как собственно­сти от капитала как функции приобрел в настоящее время новые формы. Если на стадии промышленного капитализма функции капиталиста- предпринимателя обычно осуществляли управляющие — органы юридического лица, то сейчас нередко само лицо используется в качестве функционирующего капиталиста при другом юридическом лице (собственнике капитала)^[58].

Все вышеизложенное рассматривалось отечественными учеными- правоведами^[59] в эпоху социализма как трансформация или извращение класси­ческого понятия юридического лица.

Сегодня существует необходимость определить иной подход к явлениям, которые уже имеют место быть реалиями нашего экономико-правового про­странства.

Как известно в правовой науке существует множество различных теорий юридического лица^[60], каждая из которых дает свое понятие юридического лица, их возникновение и развитие отражало и отражает эволюцию института юри­дического лица. Теории юридического лица часто трансформировались, исходя из меняющихся социально-экономических условий функционирования челове­ческого общества.

В основном, по словам С. Н. Братуся’, теории юридического лица можно свести к трем основным направлениям:

а) фикционная теория с ее различными оттенками и модификациями;

б) теории, отрицающие существование юридического лица и считающие, что субъектами права являются только люди;

в) теории, признающие реальность юридического лица.

Все теории юридического лица сходятся в одном - в признании того, что юридическое лицо - это некое имущественное и организационное единство, выступающее в гражданском обороте в качестве носителя прав и обязанностей.

Представители различных теоретических воззрений шли по пути поиска общих признаков, с помощью которых можно все коллективные образования моделировать в качестве юридического лица.

Ряд дореволюционных русских цивилистов рассматривали юридическое лицо как пункт «приурочения» прав и обязанностей.

Н. Л. Дювернуа выводил понятие юридического лица из необходимости создать критерий распознаваемости и постоянства правоотношений^{[61] [62]. По мне­нию В. Б. Ельяшевича, единственный момент, общий для всех юридических лиц - это способ их выступления во вне[63]. Юридическая личность не обусловле­на внутренней структурой скрывающихся за ней отношений[64].}

В советской цивилистике также велась дискуссия об определении при­знаков, составляющих содержание понятия юридического лица. По мнению А. В. Венедиктова, общим критерием для всех юридических лиц является их самостоятельное (от своего имени) участие в гражданском обороте. Поэтому исключается установление внутренней организации, степени имущественной

самостоятельности и характера ответственности, общей для всех юридических лиц^[65].

С. Н. Братусь это мнение оспаривал и утверждал, что основой для при­знания организации юридическим лицом является имущественная обособлен­ность от других лиц^[66]. На первый взгляд, это утверждение актуально и по сей день.

Действительно, учитывая ранее сказанное о возможности создания юри­дического лица одним учредителем, закрепленной отечественным и многими зарубежными законодательствами, можно сделать вывод, что для современного юридического лица не так важен людской субстрат и необходимость в особой воле, отличной от воли отдельных его участников. Достаточно лишь наличия определенным образом обособленного имущества. В условиях, когда персо­нальный состав участников и организационная структура нескольких юриди­ческих лиц идентичны, лишь имущественная обособленность может служить целям их различения^[67].

Это явление толкуется «западными» правоведами^[68] с позиции теории це­левого бессубъектного имущества Бринца (разновидность фикционной теории юридического лица)^[69]. Бринц говорил: «Зачем нам выдумывать юридические лица, которых на самом деле не существует... В юридическом лице мы видим имущество, его и нужно определять. Это имущество цели...».^[70] Он предполагал, что в основе существования юридического лица находится исключительно цель его создания. «Фикция цели» позволяет распознать природу юридического ли­ца, так как важно не кому предназначено юридическое лицо, а для чего оно ис­

пользуется. Бринц определял, что имущество может принадлежать не «кому- нибудь», а для «чего-нибудь», следовательно, имущество, принадлежащее цели, не может принадлежать лицу (субъекту). Согласно этой теории юридическое лицо представляет собой не столько определенным образом организованный коллектив людей, сколько обособленное, «персонифицированное» имущество, наделенное законодателем свойствами правосубъектности. Такое объяснение юридического лица дает возможность, с одной стороны уменьшить предприни­мательский риск для учредителя юридического лица, ибо по долгам, по общему правилу, будет отвечать само юридическое лицо как субъект права. С другой стороны, наличие обособленного имущества гарантирует удовлетворение воз­можных требований кредиторов и позволяет им спокойно иметь дело с таким «фиктивным» образованием.

С помощью теории целевого, бессубъектного имущества был в свое вре­мя обоснован прогрессивный взгляд на акционерное общество не как на объе­динение лиц, а как на объединение имуществ, капиталов. Но и она (теория) за­служивает критического подхода.

Не всякая имущественная обособленность связана с юридической лично­стью. Имущественная обособленность юридической личности различным обра­зом проявляется у различных видов юридических лиц. И этот факт не позволяет взять ее за основу.

Д. М. Генкин наряду с А. В. Венедиктовым примыкал к взглядам авторов, считающих, что самостоятельное участие общественного образования в граж­данском обороте, то есть выступление вовне в качестве субъекта имуществен- ных прав и обязанностей, является той степенью решения проблемы юридиче­ского лица, которая необходима и достаточна для практических целей^[71].

Д. М. Генкин мотивировал свою позицию тем, что «юридическое лицо - это лишь правовой прием, лишь одна из правовых форм, в которую облекается

участие в обороте хозяйственных образований»^[72]. Однако наличие статуса юри­дического лица не является обязательным условием или предпосылкой для уча­стия субъекта в гражданском обороте. В то же время, очевидно, что любой субъект, участвующий в гражданском обороте, должен обладать определенной правосубъектностью, независимо от того является ли он юридическим лицом или нет.

По мнению других ученых, например В. С. Якушева^[73], нельзя согласиться с утверждением, что наделение организации правами юридического лица - все­го лишь правовой прием. Подобная оценка категории юридического лица про­тиворечит тезису о том, что правовые явления обуславливаются экономическим содержанием.

По словам М. И. Кулагина^[74], понятие юридического лица должно выво­диться не путем установления тех общих черт, которые присущи всем разно­видностям юридических лиц, а через выделение основной экономической цели указанного института.

С экономической точки зрения, образование обособленного субъекта - юридического лица оказывается необходимым везде и всегда, где складывают­ся более или менее развитые условия товарно-денежного оборота^[75].

В современных условиях гигантского обобществления собственности, с экономической точки зрения, целесообразно использовать в рамках единого фонда собственности отдельно функционирующие друг от друга массы капита­ла^[76]. Таким образом, капитал, принадлежащий одному лицу, распределяется на несколько имущественных комплексов, каждый из которых считается обособ­ленным и организуется как юридическое лицо.

Капитал только тогда становится капиталом, когда соответствующие средства вложены в производство и в этом последнем начинается потребление рабочей силы и создание прибавочной стоимости, когда средства приобретают вещественную форму предприятия, производящего товар или оказывающего услуги. Именно потребности производства диктуют величину капитала, кото­рый необходимо задействовать: иногда требуется капитал многих сотен людей, компаний или даже нескольких государств, иногда в руках одного лица нахо­дятся средства достаточные для организации нескольких производственных циклов. Действие закона стоимости, а также то, что обобществление капитала перегоняет обобществление производства, объясняет функционирование в ка­честве самостоятельных юридических образований структурных подразделений капитала, принадлежащего одному и тому же собственнику’.

И здесь можно провести своеобразную аналогию между крупнокапитали­стической или монополистической собственностью и общенародной (государ­ственной) собственностью в социалистическом государстве, которое само по себе являлось господствующей единицей. Инструментом реализации и той и другой выступает юридическое лицо. Государственные предприятия в социали­стической экономике также имели статус юридического лица, так как их дея­тельность была немыслима без определенной самостоятельности в использова­нии и распоряжении закрепленным за этими структурными подразделениями (в рамках единого фонда собственности) имуществом.

По словам В. С. Якушева, такого рода собственность (государственная в социалистическом государстве, а равно и монополистическая) ликвидирует атомизированность ячеек производства и становится экономической основой единого, органически связанного во всех частях общественного производства, где каждое предприятие превращается в его составную часть. Но «технологиче­ски», с точки зрения распределения производительных сил, существование от­дельных самостоятельных производственных ячеек объективно диктуется са­

мим производством, товарно-денежным характером экономических связей, действием закона стоимости и других объективных закономерностей и катего­рий, обслуживающих товарное производство. Подобные ячейки были в про­шлом, существуют при социализме и сохранятся в будущем, поскольку без них никакое производство существовать не может. Они - материально-технические предпосылки обособления любого предприятия*. Таким образом, мы вышли на такое понятие как «предприятие».

Традиционно в цивилистической литературе юридическое лицо опреде­лялось, как участник, точнее субъект, товарного обмена, оно не перестает им оставаться и сейчас, но одновременно оно может участвовать и в организаци­онных отношениях внутри совокупности экономически взаимосвязанных юри­дических лиц.

Поэтому возникает необходимость в таком субъекте права, который од­новременно выступает не только участником процесса товарного обмена, но и участником организационных, управленческих, трудовых и иных отношений. Этим требованиям могло бы в полной мере соответствовать понятие «предпри­ятие», границы использования которого действующим законодательством зна­чительно сужены. Высказывания об этом нередко можно встретить в юридиче­ской литературе^{[77] [78]. Нельзя согласиться с пренебрежительной оценкой нашего собственного опыта правового регулирования хозяйственной деятельности в условиях плановой экономики[79], где предприятие рассматривалось в качестве самостоятельного субъекта права, выступающего участником правовых отно­шений по горизонтали и вертикали.}

По мнению ряда авторов ^[80], превращение предприятия из субъекта в объ­ект гражданских прав не могло не повлиять на сопредельные сферы правового регулирования. Показательна в этом плане типичная ситуация, возникающая при осуществлении процедур банкротства организации, когда на первом месте имущественный комплекс, предназначенный для осуществления предпринима­тельской деятельности. Что касается трудового коллектива как составной части предприятия, то он практически не принимается во внимание. Аналогичный подход имел место и в ходе тотальной приватизации государственного и муни­ципального имущества.

По мысли В. В. Лаптева, юридическая характеристика предприятия не сводится только к правам юридического лица. Права юридического лица весьма важны, но предприятие участвует как юридическое лицо лишь в отношениях по горизонтали. В то же время предприятие участвует и в правовых отношениях по вертикали, выступая в них не в качестве юридического лица, а как своеоб­разный субъект права. С этих позиций понятие «предприятие» шире, чем поня­тие «юридическое лицо»^[81].

М. И. Кулагин писал о том, что во многих западных исследованиях ста­вится проблема персонификации предприятия. Это объясняется тем, что в со­временных условиях частное право не является единственной отраслью, кото­рая регулирует хозяйственные отношения. Резко возрастает роль публично­правовых отраслей в регламентации имущественных отношений^[82].

ГК РФ (ст. 132) предприятие рассматривает как объект права, представ­ляющий собой имущественный комплекс, используемый для осуществления предпринимательской деятельности. С учетом этого (легального) определения понятие «предприятие» прямо не связано с той или иной организационно­правовой формой коммерческой или некоммерческой организации. Отсюда, по

мнению В. С. Белых и М. Л. Скуратовского’, можно сделать интересный вывод: любое образование (со статусом юридического лица либо без него), осуществ­ляющее предпринимательскую деятельность, является предприятием.

Если рассуждать в вышеизложенном ключе, то и экономически зависи­мую организацию можно рассматривать как предприятие, то есть обособлен­ный имущественный комплекс в рамках определенного фонда собственности (нередко крупнокапиталистической), юридически формализуемый в дочернее юридическое лицо той или иной (приемлемой для собственника) организаци­онно-правовой формы.

На наш взгляд, правовое понятие «предприятие», как имущественный комплекс, используемый для осуществления предпринимательской деятельно­сти, как раз и обладает тем реально существующим экономическим содержани­ем, о котором речь шла выше, тогда как понятие «юридическое лицо» по сво­ему содержанию является правовой формой, в которую облекается участие в хозяйственном обороте тех или иных предприятий.

Тот факт, что в рамках единого фонда собственности могут действовать несколько или множество юридических лиц, не может не сказаться на право­субъектности этих лиц, что мы и видим на практике.

Сегодня существование юридического лица само по себе не является дос­таточным основанием, чтобы полностью считать его независимым от других субъектов предпринимательской деятельности.

Юридическое лицо - самостоятельный субъект права - не является боль­ше в подавляющем большинстве случаев экономически самостоятельным субъ­ектом. Отношения экономической зависимости, когда они были скорее исклю­чением, чем правилом, могли просто игнорироваться правом. В настоящее вре­мя положение в корне изменилось. Отрицание, игнорирование указанных от­ношений может нанести ущерб «публичному порядку»^{[83] [84].}

Поэтому гражданское право, традиционно регулирующее имущественные отношения, складывающиеся по горизонтали между равноправными участни­ками гражданского оборота, вынуждено сегодня регулировать отношения по сути дела юридически неравных субъектов права, стороной в которых является экономически зависимое (дочернее) юридическое лицо.

Таким образом, необходимо вести речь о существовании «де-факто» эко­номически зависимого юридического лица - «дочернего предприятия», которое одновременно выступает не только участником гражданского оборота в боль­шинстве из предусмотренных законом форм предпринимательской деятельно­сти, но и участником отношений субординации, складывающихся внутри сово­купности экономически взаимосвязанных юридических лиц.

Это явление нуждается в адекватном отражении его в нормативно­правовой материи. О чем мы будем говорить подробнее в дальнейшем, анали­зируя развитие современного российского законодательства.