Социально-экономические и политические предпосылки закрепления в уголовном законодательстве специальныхвидов мошенничества

Федеральным законом от 29.11.2012 № 207-ФЗ «О внесении изменений в УК РФ и отдельные законодательные акты РФ» в Уголовный кодекс РФ (далее - УК РФ) введены ст. 159.1-159.6 УК РФ, предусматривающие ответственность за отдельные виды мошенничества, такие, как: в сфере предпринимательской деятельности, при получении выплат, с использованием платежных карт, в сфере компьютерной информации, в сфере страхования, в сфере кредитования.

Как указали в пояснительной записке авторы законопроекта, данный закон направлен на дифференциацию различных видов мошенничества, необходимость которой обусловлена тем, что указанные преступления совершаются в самых различных сферах общественных отношений, затрагивают интересы как отдельных граждан, так и больших групп граждан и причиняют общественным отношениям существенный вред^[5]. Уже на стадии принятия закона в Государственной думе РФ высказывалось мнение о том, что законопроект вносит в определение понятия «мошенничество» элементы ненужной громоздкости, бессистемности и неустойчивости^[6]. И сейчас, когда с момента введения в действие закона прошел определенный промежуток времени, когда начала формироваться судебная практика, все чаще встречаются высказывания о наличии существенных сложностей реализации

новых уголовно-правовых норм о мошенничестве. Среди них указываются, например, проблемы конкуренции уголовно-правовых норм, предусматривающих различные виды мошенничества, отграничения мошенничества от смежных составов преступлений, квалификации мошенничества по совокупности с другими преступлениями, определения содержания новых терминов, раскрывающих признаки специальных видов мошенничества, проблему дифференциации уголовного наказания за различные виды мошенничества^[7] и др.

Инициатором данного законопроекта выступил Верховный Суд РФ, который на основе анализа правоприменительной практики, сложившейся к тому периоду, счел необходимым предложить отдельные виды мошенничества в зависимости от сферы.

Первоначальная редакция новых норм выглядела вполне оправдано и последовательно, исходя из тех целей, которые преследовал Верховный Суд РФ: обеспечение защиты граждан от мошенничества, дифференциация ответственности за мошенничество разных видов, уход от гражданско- правовых споров при наличии признаков мошенничества путем более казуистичного отражения норм о мошенничестве в уголовном законе.

Пределы возможного наказания в виде лишения свободы, которые предусматривал законопроект, в сравнении с пределами наказания, предусмотренными в основной норме о мошенничестве были одинаковы. Отличие изложенных в законопроекте норм от ст. 159 УК РФ было только в

наборе квалифицирующих признаков. В результате поправок, внесенных Комитетом Государственной Думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству санкции и размеры причинного ущерба были существенно изменены, а вступивший в силу закон сегодня не критикует только ленивый.

Данная критика имела свой небольшой, но все же позитивный результат. В ходе пересмотра всех составов мошенничества в июне 2016 года законодатель частично изменил санкции и размеры причиненного ущерба, что с одной стороны несколько исправило ситуацию. В то же время данный закон внес больше хаоса в систему специальных составов мошенничества. В результате мошенничество в сфере предпринимательской деятельности не выделено в отдельную норму подобно остальным специальным видам мошенничества, а отражено в ч. 5-7 ст. 159 УК РФ, а новые размеры причиненного ущерба не поддаются объяснению.

Насколько целесообразно было деление мошенничества по его сферам?

Любые изменения законодательства не могут носить хаотичный характер, а должны быть неразрывно связаны с основными правилами законодательной техники, которые разработаны наукой уголовного права.

В научной литературе отмечается, что внесение изменений в закон должно соответствовать 3 основным критериям:

1) необходимость правовой регламентации (иначе говоря, наличие потребности в установлении запрета);

2) допустимость такой регламентации исходя из различного рода обстоятельств (политических, правовых, социальных и т.д.);

3) реальная возможность (практическая осуществимость) решения, которое предполагается принять^[8].

Мы лишь отчасти солидарны с теми учеными, которые утверждают, что критерий необходимости введения специальных видов мошенничества отсутствует^[9]. В то же время социально-экономические и политические предпосылки для принятия такого решения имели место, т.к. «материнская» норма (ст. 159 УК РФ) устарела, а мошеннические посягательства в условиях изменившейся экономической ситуации в стране существенно видоизменились. Расширение банковской сферы, сферы страхования и др. привело к появлению новых преступных схем, а уголовное законодательство было не готово отвечать адекватно. В результате мошенники, прикрываясь гражданско-правовыми сделками, могли уходить от ответственности. Политической предпосылкой введения специальных составов стало заявление Президента России в 2012 году о необходимости уточнения такого состава преступления как мошенничество в целях исключения манипулирования

3 соответствующими нормами^[10].

Последний критерий, заключающийся в практической осуществимости предписания, имеет место при введении в УК РФ специальных видов мошенничества, поскольку при наличии определенных разъяснений правоприменительным органам нормы, предусмотренные ст.159.1-159.6 УК РФ, будут применяться в практической деятельности единообразно, сведя к минимуму ошибки при квалификации.

выявлению и расследованию таких преступлений, правильной квалификации содеянного...»^[11].

Иными словами, коль скоро законодатель предусмотрел отдельные составы мошенничества, критиковать их с позиций необходимости существования в уголовном законодательстве не имеет практического смысла. Гораздо важнее сформулировать научно обоснованные критерии отграничения данных составов, их конкуренции со смежными составами преступлений, определения границ тех сфер, где предусмотрены специальные составы мошенничества, определение отдельных объективных признаков специальных видов мошенничества, учитывая их бланкетный характер.

Следует отметить, что и в доктрине уголовного права идея разграничения мошенничества по сферам далеко не нова, ученные занимающиеся данной проблематикой предлагали разграничить мошенничество на сферы.

Так, М.Ю. Хмелева предлагала предусмотреть норму, устанавливающую ответственность за причинение имущественного ущерба путем использования средств компьютерной техники и связи. По ее мнению от хищения данное деяние следовало отграничивать по предмету посягательства: в хищениях предметом выступает вещь, предметом причинения имущественного ущерба путем использования средств компьютерной техники и связи являются безналичные денежные средства. Разграничение со статьей 165 УК РФ следовало проводить по механизму причинения ущерба, а также по отсутствию в предлагаемой норме обманного способа совершения деяния^[12]. Л.Э. Сунчалиева также указывала на необходимость выделения мошенничества, совершаемого с использованием средств компьютерной техники и компьютерно-сетевых технологий в качестве квалифицирующего признака в ст. 159 УК РФ, аргументируя свою позицию наличием дополнительного объекта посягательства, большей вредоносностью и

трудностями расследования и раскрытия.

3 при совершении гражданско-правовых сделок с жилищем^[15].

Некоторые авторы предлагали выделять рыночное мошенничество (мошенничество с использованием законов рыночной экономики); мошенничество, связанное с невыполнением обязательств; бухгалтерское мошенничество; мошенничество с использованием подложных документов, дающих право на приобретение или получение имущества^[16].

Кроме того, деление мошенничества на специальные виды в зависимости от сферы характерно и для западного законодательства. Например, уголовное законодательство Германии выделяет мошенничество с использованием компьютера (§ 263а), мошенничество, сопряженное с получением субсидии (§

264) , инвестиционное мошенничество (§ 264a), страховое мошенничество (§

265) , получение услуг посредством обмана (§ 265a), мошенничество в сфере кредитования (§ 265b). УК Швейцарии определяет такие специальные виды как компьютерное мошенничество (ст. 147), мошенничество, сопряженное с процедурой банкротства и наложением ареста на имущество (ст. 163), выборное мошенничество (ст. 282). Австрийское уголовное законодательно отдельно выделяет «профессиональное» мошенничество, именуя его

промыслом^[17], а также привилегированный состав, когда мошенничество совершается по вынужденным обстоятельствам^[18]. УК Франции предусматривает отдельно обман в сфере услуг (313-5), жульничество при публичных торгах (313-6), обман, сопряженный с передачей недвижимого имущества с целью проживания, при отсутствии разрешения собственника (313-6-2), обман, сопряженный с продажей правоустанавливающего документа (билета), без разрешения организатора (313-6-2).

картам/мошенничество с использованием банкоматов; 3) «кража личности» (персонация, выдача себя за другое лицо); 4) мошенничество в сфере социального обеспечения; 5) мошенничество с использованием электронных средств коммуникации^[19].

Следует согласиться с позицией тех авторов, которые утверждают, что внесенные изменения в уголовный закон не решили вопросы о содержании термина «мошенничество», его признаках^[20]. Более того, понятие мошенничества в специальных составах «потеряло» некоторые обязательные признаки. Например, общеизвестно, что обман при совершении мошеннических действий может носить пассивный или активный характер. Однако, в ст. 159.1 УК РФ законодатель исключил возможность совершения такого преступления посредством пассивного обмана, введя в диспозицию следующее словосочетание: «.путем предоставления банку или иному кредитору заведомо ложных и (или) недостоверных сведений», а предметом преступления могут быть только денежные средства. При совершении преступления, предусмотренного ст. 159.6 УК РФ адресатом обмана может выступать не только человек, но фактически и ЭВМ.

В доктрине уголовного права можно встретить следующие определения мошенничества. Мошенничество — это корыстное преступление против собственности, сходное с хищением. При этом предмет данного деяния намного шире, чем у последнего. В результате совершения настоящего деяния виновный преследует цель получить любую имущественную выгоду, при этом потерпевшему может быть причинен как реальный ущерб в виде стоимости имущества, так и в размере упущенной выгоды^[21]. Некоторые авторы полагают, что мошенничество не является одной из форм хищения, а понимают ее как

самостоятельную правовую категорию^[22]. Большая группа ученых, признавая мошенничество формой хищения, указывают на более широкий предмет посягательства^[23]. Другие говорят, что мошенничество необходимо понимать как хищение и мошенничество как приобретение права на чужое имущество^[24].

Следует отграничивать бытовое и юридическое понимание мошенничества. Фактически понятия «мошенничество» и «обман» воспринимаются как синонимы. Так, при отборе фразеологических единиц, репрезентирующих концепт ложь/обман в современном русском языке, все соответствуют концепту «мошенничество».

Анализ юридической литературы различных отраслей права показывает, что ученые понимают мошенничество гораздо шире, нежели его трактует доктрина уголовного права. Так, в современных публикациях можно увидеть понятие академического мошенничества, под которым понимается мошенничество в науке, выражающееся в фабрикации (выдумывание данных), фальсификации данных (манипулирование ими для производства вымышленных научных результатов) и плагиат (представление работы других исследователей как своей собственной)^[25]; «общеуголовное мошенничество» и «экономическое мошенничество»^[26], определяя последнее как совершаемое в отношении публичных образований (государства, субъектов федерации, муниципальных образований), предприятий, учреждений, организаций,

индивидуальных предпринимателей либо большой группы людей, мошенничество^[27].

Отдельно следует выделять мошенничество в профессиональной сфере, наиболее «популярным» в котором в последнее время становится так называемое «корпоративное мошенничество»^[28], заключающееся в хищении активов, фальсификации отчетности и коррупции, что также не соответствует доктринальному толкованию мошенничества в уголовном праве. Например, Федеральным стандартом аудиторской деятельности (ФСАД 5/2010) «Обязанности аудитора по рассмотрению недобросовестных действий в ходе аудита» вводится термин «недобросовестное составление финансовой отчетности», как синоним понятию «мошенничество». Недобросовестное составление финансовой отчетности характеризуется как преднамеренное искажение финансовой отчетности, включающее неотражение числовых данных либо нераскрытие информации в финансовой отчетности, с целью введения в заблуждение пользователей этой отчетности^[29].

Учитывая, что данная правовая дефиниция известна абсолютно всем правовым системам в мире, небезынтересно обратиться к опыту зарубежных государств, т.к. «.сравнение российского и зарубежного уголовного права, неизменно расширяет предмет науки уголовного права, обогащая ее новыми знаниями. Сравнительное правоведение показывает, как решается одна и та же правовая проблема в разных странах, расширяет горизонты юридических исследований, позволяет учитывать, как позитивный, так и негативный зарубежный юридический опыт»^[30].

Так, уголовное законодательство Франции имеет довольно казуистичное и громоздкое определение мошенничества. «Мошенничеством является

совершенное путем использования ложного имени или ложного статуса, либо путем злоупотребления действительным статусом, либо путем использования обманных приемов введение в заблуждение какого-либо физического или юридического лица и склонение его таким образом к тому, чтобы оно в ущерб себе или третьим лицам передало денежные средства, ценные бумаги, материальные ценности или какое бы то ни было иное имущество, предоставило услуги или совершило сделку, влекущую возникновение обязанности или освобождение от нее»^[31], что, на наш взгляд, делает честь отечественному законодателю, который смог более кратко и емко сформулировать данный состав преступления. Не менее казуистично изложены нормы о мошенничестве в голландском уголовном законодательстве: «Лицо, которое с целью получить незаконные доходы для себя или кого-нибудь другого, присваивая ложное имя или путем искусной уловки, или с помощью паутины лжи склоняет потерпевшего отказаться от собственности, сделать доступными данные, имеющие денежную стоимость в коммерции, принять на себя долг или отказаться от претензий, виновно в умышленном введении в заблуждение и подлежит.»^[32]. Следует поддержать С.В. Шиловского, что данное законодательство содержит неуместные для уголовного закона метафоры, в связи с чем не вполне отвечает современным реалиям данного состава мошенничества, поскольку неоправданно ограничивает сферу действия статьи и способы, применяемые виновным при совершении преступного деяния^[33]. Довольно туманно определено мошенничество в УК Финляндии: «обман или использование заблуждения другого лица в качестве преимущества с целью извлечения незаконной финансовой выгоды для себя или другого лица, или в целях причинения ущерба другому лицу, в результате чего потерпевший совершил или

воздержался от совершения каких-либо действий в ущерб себе или лица, чьи интересы он представляет»^[34].

Немецкий законодатель определяет мошенничество следующим образом: «Кто, намереваясь получить для себя или третьего лица противоправную имущественную выгоду, причиняет вред имуществу другого лица тем, что вводит в заблуждение или поддерживает это заблуждение, утверждая заведомо ложные факты или искажая, или скрывая подлинные факты, наказывается.»^[35][36]. Таким образом, германское законодательство понимает мошенничество только как обман. Отдельные авторы считают, что уголовное законодательство ФРГ оперирует термином злоупотребление доверием в § 266, где идет речь о злоупотреблении властью по распоряжению чужим

3

имуществом , что, на наш взгляд, не совсем корректно, т.к. данная норма ничего общего с мошенничеством не имеет.

Уголовный кодекс Австрии и испанский законодатель аналогично российскому законодательству определяют мошенничество как корыстное преступление, совершаемое посредством обмана^[37].

Отдельные страны англо-саксонской правовой семьи предусматривают самостоятельные законы о мошенничестве. Так, в Великобритании в 2006 г. был принят «Закон о мошенничестве», где акцент сделан на совершение преступных посягательств посредством совершения недобросовестных действий, тогда как наличие факта заблуждения потерпевшего не требуется^[38].

Свод федерального законодательства США рассматривает как синонимы мошенничество и жульничество (ч.1 раздела 18 главы 63). Обязательными элементами мошенничества является факт искажения истины, обманутое

физическое или юридическое лицо, которое основываясь на ложных фактах, совершает действия, приведшие к убытками. При этом действия потерпевшего обязательно должны носить законный характер.

Компаративистский подход позволяет сделать вывод, что понятие мошенничества в отечественном законодательстве наиболее полно отражает сущность такого рода преступных посягательств, избегая, тем не менее, казуистичных формулировок. Выделение специальных составов мошенничества не является «изобретением» российского законодателя, и вполне характерно как для англо-саксонской, так и романо-германской правовой семьи. Полагаем, что толкование мошенничества в отечественной доктрине уголовного права является наиболее четким и полным, и наиболее приемлемой видится понимание мошенничества как хищения, совершаемого посредством обмана^[39].

Но прежде чем рассуждать о совершенстве предложенных конструкций, необходимо определиться с классификацией видов современного мошенничества.

Анализ научной литературы показывает, что мошенничество предусмотренное ст. 159.1-159.6 УК РФ отдельные авторы рассматривают как привилегированные составы^[40], другие как специальные нормы. Во всех случаях совершения мошенничества на современном этапе, правоприменитель обязан из пяти норм^[41] о мошенничестве выбрать единственно правильную. При этом за одно деяние недопустимо применение сразу нескольких норм о мошенничестве, поскольку речь идет не о совокупности преступлений, а о конкуренции норм. При этом деяние будет правильно квалифицировано лишь в том случае, когда будет верно избрана та из конкурирующих норм, которая

наиболее полно отражает социально-правовой смысл содеянного. Квалификация содеянного по совокупности конкурирующих норм недопустима, так как это привело бы к искусственному созданию множественности преступлений там, где ее нет, и к необоснованному усилению уголовной ответственности виновного.

Так, в случае, если указанные виды мошенничества рассматривать как привилегированные составы, квалификация должна проводится по правилам применения привилегированного состава.

Если же признать, что указанные виды мошенничества являются специальными по отношению к общей норме, предусмотренной ст. 159 УК РФ, то правоприменитель при конкуренции общей и специальной нормы обязан применить последнюю (ч.3 ст. 17 УК РФ).

Выходит, что терминологическая рассогласованность понимания «новых» видов мошенничества, при квалификации заставляет правоприменителя применять при наличии необходимых дополнительных признаков соответствующую «новую» статью мошенничества, а не ст. 159 УК РФ.

Следует отметить, что аргументы и тех авторов, которые утверждают, что рассматриваемые нормы являются привилегированными составами, и те, кто констатируют, что речь идет о специальных составах, вполне убедительны. Так, анализ санкций статей о мошенничестве частично доказывает позицию Н.И. Пряхиной и В.Ф. Щепелькова^[42] о том, что специальные составы мошенничества являются привилегированными.

Почти все части «простого» мошенничества и «новых видов» мошенничества относятся к одной категории преступлений (ч.1 - к преступлениям небольшой тяжести, ч.2 - к преступлениям средней тяжести, ч.3, 4 - к тяжким преступлениям). Исключением из данного правила была ст. 159.4 УК РФ, на что и обратил внимание Конституционный Суд РФ в своем

решении^[43]. В силу данного обстоятельства признать соотношение рассматриваемых составов как привилегированных и общих нельзя.

Обособленно здесь выглядит так называемое предпринимательское мошенничество, по непонятной причине предусмотренное законодателем в «материнской» норме в ч. 5-7. Данный вид мошенничества не предусматривает ответственность за совершение данного деяния без квалифицирующих признаков, поэтому ответственность за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности уголовно наказуемо только при причинении значительного ущерба (не менее 10 тыс. руб.).

На наш взгляд, следует поддержать тех авторов, которые мошенничество, предусмотренное ст. 159.1-159.6 УК РФ, относят к специальным составам. Дополнительным аргументом является решение Конституционного Суда РФ, в котором указано, что в специальных (выделено автором) нормах, устанавливающих уголовную ответственность за мошенничество, содержатся дополнительные признаки этого деяния^[44]. Аналогичные пояснения даются Верховным Судом РФ.

При разработке законопроекта о введении в действие специальных видов мошенничества, его авторы разделили их по отдельным сферам экономической деятельности, в которой совершается мошенничество, по способам совершения преступления, а также по особым предметам посягательства. Таким образом, в основу систематизации специальных видов мошенничества были заложены три классификационных основания.

В результате, к специализированным сферам экономической деятельности можно отнести факты мошенничества, предусмотренные ст.

159.1, 159.2, 159.5, 159.6 УК РФ, а также мошенничество в сфере

предпринимательской деятельности (ч.5-7 ст.159 УК РФ). Полагаем, что нет какой-либо особо охраняемой сферы в ст. 159.3 УК РФ. Н.А. Лопашенко ее обозначила как сферу использования платежных карт^[45], с чем мы не можем согласиться^[46].

А.В. Шеслер, занимая сходную позицию, также указывает, что основой криминализации послужили мошеннические действия в отдельных сферах экономики или других сферах общественной жизни (ст. 159.1, 159.2, 159.4, 159.5 УК РФ), в других - средства совершения мошеннических действий (ст. 159.3 УК РФ - платежные карты, а с 2018 г. - электронные средства платежа), в-третьих - сфера общественной жизни и средства совершения мошеннических действий (в ст. 159.6 УК РФ - сфера компьютерной информации и средства хранения, обработки или передачи компьютерной информации или информационно-телекоммуникативных сетей)^[47]. Не отрицая факт того, что в ст. 159.6 УК РФ сфера определена, тем не менее, можно предположить, что особое средство посягательства - ЭВМ, явилось доминирующим обстоятельством в принятии решения законодателя о выделении данной нормы в самостоятельную.

На первый взгляд, разделять специальные виды мошенничества по способу совершения преступления нет необходимости, поскольку у всех он один - обман или злоупотребление доверием, если исходить из понимания способа как совокупности действий или системы действий, применяемых при исполнении какой-нибудь работы, при осуществлении чего-нибудь^[48] или «тот или иной порядок, образ действий, метод в исполнении какой-нибудь работы,

в достижении какой-нибудь цели»^[49]. В доктрине уголовного права определение способа мошенничества определяется аналогично^[50].

В то же время детальный анализ отдельных специальных составов мошенничества позволяет утверждать, что обман и злоупотребление доверием как способ совершения преступления имеют место не везде. Например, в ст. 159.1 УК РФ в качестве способа преступления предусмотрен только активный обман; преступления, предусмотренные ст. 159.2, 159.3, 159.5 УК РФ могут совершать только посредством обмана - как пассивного, так и активного; способ совершения преступления, предусмотренного ст. 159.6 УК РФ заключается в введении, удалении, блокировке, модификации компьютерной информации.

В качестве особого предмета посягательства следует выделить только денежные средства (ст. 159.1 УК РФ), исключительно государственное имущество (ст. 159.2 УК РФ), безналичные денежные средства (ст. 159.3 УК РФ), компьютерную информацию (ст. 159.6 УК РФ). В других специальных видах мошенничества специфический предмет совершения преступления отсутствует.

Сказанное свидетельствует, что классифицировать специальные составы мошенничества по какому-либо одному критерию не представляется возможным. Несомненно, всякая классификация является результатом некоторого огрубления действительных граней между видами, т.к. они всегда условны и относительны. Например, разделить сферу кредитования с предпринимательской, страхования с социальной сферой крайне затруднительно не только теоретически, но и практически. Однако, отказ от деления мошенничества, как это будет показано далее, может привести к ошибкам в квалификации.

Классификацию можно признать правильной только при соблюдении определенных условий: полнота деления (все члены деления должны быть перечислены) и чистота (члены деления не являются пересекающимися понятиями). Как видно в случае деления мошенничества по сферам не выполняется ни одно из правил классификации.

Рассмотренные классификации по заданным критериям вынуждают прийти к выводу, что единого классификационного основания для видов мошенничества нет. Подобно тому как теория уголовного права все признаки преступления делит на субъективные и объективные с определенной долей условности, с той же мерой условности мы можем все виды мошенничества разделить на две группы: мошенничества, совершаемые в определенной сфере и мошенничества, где одним из криминообразующих признаков является средство совершения преступления. Данное деление с позиций классификационных групп можно бы было признать ущербным, ввиду пересечения отдельных видов мошенничества, однако именно такое деление мы положим в основу нашего дальнейшего исследования исходя из сугубо методологических соображений. Поэтому на наш взгляд, целесообразней вести речь не о классификации, а о систематизации преступлений, именуемых в уголовном законе мошенничеством, как о процедуре объединения однородных составов в функциональных целях на основе существующих внутренних и внешних связей.

Таким образом, сказанное позволяет сделать следующие выводы.

Введение в уголовное законодательство в 2012 году специальных составов мошенничества продиктовано желанием законодателя определить более четкие рамки реализации норм, предусматривающих ответственность за мошенничество. Такой подход не является новеллой отечественного уголовного законодательства, и характерен для большинства уголовных законодательств как англо-саксонской, так и романо-германской правовой семьи.

Мы придерживаемся доктринального токования термина «мошенничество», под которым понимается хищение. Мошенничество, совершенное в какой либо сфере необходимо рассматривать как специальные нормы по отношению к ст. 159 УК РФ.

Законодатель попытался заложить в основу систематизации специальных видов мошенничества три классификационные группы: по сферам экономической деятельности, по способам совершения преступления, а также по особым предметам посягательства. Однако сформировать ни одну классификационную группу невозможно, поэтому данные нормы можно пытаться только систематизировать. С определенной долей условности все виды мошенничества предложено разделить на две группы: мошенничества, совершаемые в определенной сфере и мошенничества, совершаемые специфическими средствами. Данное мы положим в основу нашего дальнейшего исследования исходя из сугубо методологических соображений.

В целом критически оценивая имеющее место в уголовном законодательстве деление мошенничества на шесть самостоятельных составов, мы исходим из объективной необходимости поиска оптимальных путей совершенствования правоприменительной практики. Как метко заметила Н.А. Лопашенко «...правоприменение ставит новые вопросы, вызванные неловкостью законодателя, и они требуют ответов, и уже не неловких, а правильных, точных. »

1.2.