§ 2. Тактические комбинации допроса потерпевших, свидетелей, специалистов и экспертов по уголовным делам о преступной экономической деятельности

Всех лиц, о допросе которых пойдет речь в настоящем параграфе, можно разделить на две категории: это лица, непосредственно воспринимавшие событие преступления (потерпевший, свидетель-очевидец), и лица, которые обладают этой информацией опосредованно – в связи с родственными или иными близкими отношениями с лицами, относящимися к первой группе, либо выполнением служебных или гражданских обязанностей в уголовном судопроизводстве.

Анализ архивных уголовных дел позволил выделить следующие категории потерпевших по уголовным делам о ПЭД:

контрагенты (21,6 %);

кредиторы (11,8 %);

учредители (7,6 %);

работодатели (12,2 %);

потребители (46,8 %).

За исключением последних, остальные категории потерпевших в большинстве случаев не столько заинтересованы в привлечении причинивших им ущерб лиц к уголовной ответственности, сколько в скорейшем возмещении им этого ущерба (79%). К тому же комплекс проверочных и следственных действий, проводимых в отношении потерпевших – юридических лиц (инвентаризации, ревизии, выемки, допросы, получение образцов для сравнительного исследования, осмотры документов и пр.), существенно тормозит их хозяйственную деятельность, что выступает негативным фактором, обусловливающим последнюю из выявленных закономерностей ПЭД (высокую латентность). Такая дифференциация потерпевших на две группы обусловливает выделенные в предыдущей главе следственные ситуации их допроса, схожие на первоначальном и последующем этапах расследования:

1. Дача объективных показаний потерпевшим при наличии забывания и ошибок, имеется достаточно доказательств и неиспользованные возможности расследования.

2. Дача потерпевшим искаженных показаний (заблуждение или обман). Только на первоначальном этапе для этой ситуации характерно отсутствие средств информационного воздействия, но наличие возможностей расследования, а на последующем – наличие оперативной информации о противодействии потерпевшего и возможностей расследования по его изобличению.

Таким образом, если использовать традиционное в криминалистической тактике подразделение следственных ситуаций, то выделенные их виды будут выступать в качестве бесконфликтной (первая) и конфликтной (вторая) ситуаций. Конфликтная следственная ситуация в зависимости от того, присутствует ли в показаниях потерпевшего заблуждение или обман, будет подразделяться на конфликтную с нестрогим соперничеством и конфликтную со строгим соперничеством. Для ситуации заблуждения, как правило, характерны внутриличностные конфликты, для ситуации обмана – межличностные.

Внутриличностные конфликты представляют собой столкновение между примерно равными по силе, но противоположно направленными интересами, потребностями, влечениями и пр. Например, допрашиваемый не идет на контакт со следователем не в результате противоречий в его интересах и интересах следователя, а по причине противоречий внутренних мотивов: наказать преступника или получить от него возмещение ущерба без привлечения к ответственности последнего. Также внутриличностный конфликт может быть обусловлен страхом потерпевшего, возникшего в результате угроз привлекаемых к ответственности лиц. М.В. Игнатьева справедливо отмечает, что «для эффективной борьбы с преступностью и установления истины при расследовании и судебном рассмотрении уголовных дел первостепенное значение имеют правдивые показания потерпевшего, однако, как показывает следственная и судебная практика, нередко потерпевший, "сгоряча" давший правдивые показания, из-за начавшихся в его адрес угроз и тем самым из-за боязни за свою жизнь и здоровье, а также благополучие своих близких, меняет показания на противоположные, отказываясь от первоначальных уличающих объяснений»^[118].

Межличностный конфликт обусловлен несовместимостью целей двух сторон: следователя и потерпевшего. В силу того что уголовные дела о преступлениях экономической направленности относятся к категории дел публичного обвинения, то возбуждаются они вне зависимости от наличия и желания субъекта, которому причинен вред. Экономическая деятельность этих субъектов может также иметь различного рода нарушения, опасность выявления которых присутствует при расследовании совершенных в отношении их преступлений. Это и обусловливает в большей степени противоречия межличностного конфликта, когда допрашиваемый скрывает от следствия свое противоправное поведение до или в момент совершения против него преступления либо преследует на предварительном следствии корыстные интересы^[119].

При выявлении конфликта необходимо учитывать, что конфликтная ситуация порождает определенный комплекс психических состояний, который проявляется и во внешнем поведении человека: наличии напряженности, настороженности от ожидаемых действий, словесной информации. Конфликтное отношение выявляется эмоциональными, словесными реакциями, оценками, характеристиками личности, сообщаемых ею фактов, отношения к ним^[120]. Определенные трудности возникают при выявлении конфликта, маскируемого отношениями так называемого «ложного сотрудничества». Такой вид конфликта А.В. Дулов предлагает выявлять через противоречия между поведением и речью, высказанными целями и практическими действиями^[121].

По мнению В.С. Бурдановой, следователь может получить необходимые данные о ситуации допроса путем виктимологического анализа потерпевшего^[122].

Основным тактическим приемом допроса добросовестных потерпевших является метод свободного рассказа.

В юридической литературе свободный рассказ подразделяют на следующие виды:

хронологический рассказ, при котором допрашиваемый излагает события последовательно – в зависимости от времени их возникновения;

рассказ по эпизодам, когда допрашиваемый не придерживается строгой последовательности развития событий по времени, а детально освещает каждый интересующий следствие эпизод;

рассказ по отдельным эпизодам, где события освещаются по определенным периодам времени, обособленным друг от друга, дням недели, датам;

рассказ по лицам^[123].

Выбор вида свободного рассказа зависит в первую очередь от сложности уголовного дела (количества эпизодов, обвиняемых и т.д.), субъективных особенностей восприятия информации следователем, а также психологических особенностей личности допрашиваемого. Однако следственная практика идет по пути хронологического изложения событий (93,1% случаев), предпочитая его другим видам свободного рассказа. В отдельных случаях, когда преступление совершено двумя или более лицами, осуществляется изложение информации по лицам, тогда как другие виды свободного рассказа при допросе потерпевшего не применяются вообще.

Основной задачей следователя при допросе добросовестных потерпевших является активизация памяти допрашиваемого, что достигается с помощью тактических приемов, направленных на припоминание забытого, основанных на методах активизации памяти лица, чьи показания следует получить. По результатам опросов следователей, среди методов активизации памяти потерпевших и свидетелей чаще всего используется оживление ассоциативных связей (83%)^[124].

Другим методом активизации памяти допрашиваемых выступает допрос на месте происшествия (27%), но поскольку он реализуется в ходе самостоятельного следственного действия – проверки показаний на месте, речь о нем мы будем вести в следующем параграфе.

Отдельные следователи отметили высокую эффективность применения метода когнитивного допроса (3%), тактика которого состоит в создании у допрашиваемого ощущения максимального перенесения к интересующим следователя событиям^[125].

Т.А. Сорокина предлагает для активизации воспоминаний использовать способ воспроизведения эмоционального состояния, способствующий многоуровневому возбуждению ассоциативных связей от эмоциональных до логических, активизирующих работу подсознания, а также технологию «смены позиций». Смысл последней сводится к любому изменению точки зрения на происшествие: пространственному, хронологическому, личностному^[126].

Сущность описанного метода свидетельствует о его большей эффективности по делам о насильственных преступлениях. Так, при интервьюировании применявших его следователей было установлено его использование в ходе расследования дел о рейдерских захватах и мошенничествах в форме финансовых пирамид, построенных по принципу сетевого маркетинга.

Еще одним радикальным методом активизации процесса воспоминания потерпевших выступает гипнорепродукция^[127]. Ее применение возможно по делам о мошенничествах в форме финансовых пирамид, построенных по принципу сетевого маркетинга, в которых гипноз использовался в качестве способа завладения имуществом потерпевших (2%).

Вторая следственная ситуация при конфликте с нестрогим соперничеством характеризуется тем, что для потерпевших характерна борьба равноценных, но взаимоисключающих мотивов (с одной стороны, потерпевший заинтересован в привлечении обвиняемого к уголовной ответственности и его наказании, с другой – готов простить обвиняемого, принимая во внимание перспективу дальнейших с ним отношений). Изменение ими показаний зависит от того, какому мотиву они отдают предпочтение в тот или иной момент расследования преступления.

Данные, полученные в ходе виктимологического анализа, следователь должен использовать как при допросе потерпевшего, так и при подготовке к допросу. Так, при наличии данных о том, что потерпевший и подозреваемый до совершения преступления были знакомы, исключить версию о возможности изменения потерпевшим в процессе расследования первоначальных показаний нельзя. Поэтому уже в процессе подготовки к первоначальному допросу следователь должен продумать, какие тактические приемы могут предотвратить изменение показаний со стороны потерпевшего. В указанной ситуации Е.А. Баретенев рекомендует применение следующих тактических приемов:

«1) установить как можно более тесный психологический контакт с потерпевшим или свидетелем, постараться расположить его к себе, стать авторитетным для него;

2) предложить потерпевшему (свидетелю) собственноручно занести свои показания в протокол допроса, составить схему, чертеж;

3) при фиксации показаний потерпевшего (свидетеля) в протоколе допроса допустить неточность в изложении показаний, например, если потерпевший говорит, что ему были нанесены несколько ударов руками и ногами, зафиксировать, что потерпевшему был нанесен один удар.

4) использовать дополнительные средства фиксации показаний потерпевшего (свидетеля) (аудио-, видеозапись)»^[128].

Автор предлагает в качестве одного из тактических приемов допроса потерпевшего (свидетеля) допустить неточность в изложении показаний, с тем чтобы допрашиваемый собственноручно внес изменения в протокол. Однако в последующем в диссертации автор отмечает, что «важнейшим требованием, предъявляемым к протоколу, является точность записи»^[129]. Таким образом, предлагаемый Е.А. Баретеневым тактический прием не соответствует закону, кроме того, допрашиваемый может согласиться с допущенной неточностью, откажется что-либо исправлять и в результате следователь выступит в качестве субъекта преступного воздействия на доказательственную информацию.

Зачастую страх перед обвиняемым оказывается сильнее страха перед уголовной ответственностью (следует отметить, что ст. 306 УК РФ в настоящее время практически не работает). Поэтому прежде всего при допросе потерпевшего, дающего ложные показания, следователь должен установить факт и мотив дачи ложных показаний допрашиваемым.

При даче ложных показаний потерпевшим из-за боязни мести со стороны обвиняемого или при оказании воздействия лицом, совершившим преступление, либо его родственниками, друзьями или иными лицами, заинтересованными в исходе дела, деятельность следователя должна быть направлена на преодоление данного мотива. При этом следует учитывать, что воздействие может быть направлено не только на самого потерпевшего, но и на членов его семьи.

Линия поведения следователя при допросе потерпевших, мотивом дачи ложных показаний которых является оказанное на них воздействие либо боязнь оказания данного насилия, должна быть направлена на обеспечение физической или психической неприкосновенности.

Если потерпевший на допросе дает ложные показания именно из-за этого мотива, необходимо не только пообещать безопасность, как отмечает И.Н. Якимов^[130], но и реально осветить, что было сделано следователем для обеспечения безопасности и что может быть сделано с этой целью.

При допросе потерпевшего в зависимости от психотипа личности могут применяться как приемы эмоционального воздействия, к числу которых относятся: убеждение в неправильности занятой позиции; разъяснение вредных последствий как для самого потерпевшего, так и для близких лиц из числа обвиняемых; воздействие на положительные стороны личности допрашиваемого, а именно на чувство собственного достоинства, благородства, идейности и т.д., так и логического воздействия, заключающиеся в демонстрации несоответствия показаний действительности: предъявление доказательств, опровергающих показания допрашиваемого; предъявление доказательств, требующих от допрашиваемого детализации показаний, которая неизбежно приведет к противоречиям в ранее данных показаниях; логический анализ противоречий, имеющихся в показаниях потерпевшего; доказательства бессмысленности занятой позиции.

В данной ситуации также характерно наличие добросовестных заблуждений потерпевшего, приводящих к его искаженным показаниям. Добросовестное заблуждение возникает в ходе познавательных психических процессов под влиянием психических особенностей субъекта. Получая относительно объективную информацию, не искаженную объективными условиями наблюдения и относительно точно переданную физиологическими анализаторами, психика субъекта привносит в ее структуру свои изменения, основанные на индивидуальности личности.

По мнению Т.А. Сорокиной, «добросовестное заблуждение – это бессознательное частичное или полное искажение объективной действительности в показаниях участников уголовного процесса, обусловленное имеющейся у субъекта системой установок различного уровня, происходящее при восприятии, переработке, воспоминании и воспроизведении информации»^[131]. Автором классифицированы ошибки восприятия по трем уровням действия установок деятельности: мотивационному, целевому и операциональному.

Мотивационный уровень действия установки находит наибольшее выражение в добросовестном заблуждении в связи с ошибками, возникающими вследствие действия социальной установки. Социальный статус воспринимающего, среда существования, национальные и культурологические особенности являются фильтрами восприятия и искажают поступающую информацию.

Целевой уровень предполагает, что наличие какой-либо цели у субъекта определяет направленность и концентрацию его внимания. Вследствие чего при восприятии возникает определенное соотношение фигуры и фона, которое управляет направленностью внимания на одни объекты и отсутствие внимания по отношению к другим. Выбор определенного элемента, вокруг которого организуется окружающее, определяется значимостью, целью или интересом. Добросовестное заблуждение, обусловленное целевой установкой, проявляется в отсутствии внимания потерпевших (свидетелей) к определенным предметам и событиям, не имеющим субъективного значения, однако являющимся значимыми с криминалистической точки зрения.

Например, при мошеннических сделках С. никто из предпринимателей не просил его показать свой паспорт, т.к. С. предлагал выгодные условия первичной сделки без какого-либо риска для предпринимателей. Ориентированность на высокую и скорейшую прибыль без условий риска отвлекала внимание от личности мошенника. Но при этом на допросе каждый утверждал, что видел документы С. Последний же давал показания, что демонстрировал чужой паспорт с намерением показать его потерпевшему.

Главной тактической рекомендацией при допросе потерпевших и свидетелей, обнаруживающих отсутствие воспоминаний о событии вследствие отсутствия интереса к нему, является диагностика имевшихся на тот момент целей и задач. Тактически это возможно осуществить с помощью уточнения внутреннего отношения к событию в ходе допроса. В зависимости от этого следователь сможет определить, являлось ли для потерпевшего интересующее расследование событие однообразным фоном либо все же минимальное количество внимания было обращено на сопутствующие реализации цели события, обусловив латентное запечатление. Во втором случае у следователя есть шанс извлечь интересующую информацию психолого-криминалистическими приемами.

Ошибки восприятия, возникающие вследствие действия операциональной установки, проявляются в показаниях потерпевших, свидетельствующих о ежедневно повторяющихся событиях. В механизме восприятия таких событий отсутствует акт объективации или внимания, поскольку восприятие происходит на основе ранее фиксированной установки. В случае когда окружающая среда претерпела изменения, не затронувшие интересы потерпевшего, такие изменения им не замечаются. Т.А. Сорокиной предложены рекомендации по диагностике установок операционального уровня в ходе допроса путем выяснения механизма фиксации образа (количество повторений действия) и наличие или отсутствие факта объективизации. Многократное повторение восприятия рождает стойкую иллюзию, в то же время однократный акт объективации может ее разрушить, в результате чего в сознании отразится максимально приближенный к объективной реальности образ^[132].

Наибольшую сложность представляет допрос потерпевшего в конфликтной ситуации со строгим соперничеством. Задача следователя при данном виде допроса состоит не только в поддержании на протяжении всей беседы психологического контакта с допрашиваемым, который находится, как правило, на грани срыва, но и в преодолении позиции, направленной на дачу ложных показаний, и в принятии мер к получению правдивых показаний.

Мы полностью согласны с А.А. Закатовым, подчеркивающим, что при допросе потерпевших, дающих ложные показания по причинам, не связанным со страхом перед обвиняемым, следует использовать следующие тактические приемы: детализацию показаний с целью выявления противоречий; повторное напоминание потерпевшему об ответственности за дачу заведомо ложных показаний; выяснение контрольных данных, позволяющих проверить сообщаемые сведения; формирование убеждения у допрашиваемого о наличии у следователя доказательств, изобличающих его во лжи; предъявление доказательств в различной последовательности (с нарастающей силой или наиболее веского); пресечение лжи; допущение легенды; оставление допрашиваемого в неведении об объеме доказательств, которыми располагает следователь; изложение допрашиваемому вероятного хода событий; использование в ходе допроса оперативных данных и данных о прошлом допрашиваемого и его поведении в период, предшествующий вызову на допрос; повторный допрос по тем же вопросам^[133]; создание преувеличенного представления об осведомленности следователя^[134], а также различные их комбинации.

Показания потерпевшего (свидетеля) необходимо закрепить с помощью других следственных действий, производя которые, следователь одновременно решает две задачи:

1) получает новые доказательства;

2) проверяет и закрепляет показания потерпевшего, лишая смысла их изменение.

Проверить показания потерпевшего (свидетеля) можно путем производства различных следственных действий: очной ставки, предъявления для опознания; проверки показаний на месте (о которых речь пойдет в следующем параграфе), а также других следственных действий, направленных на получение информации от материальных носителей. Результаты этих действий будут обусловливать необходимость повторного допроса потерпевшего в схеме рассматриваемой тактической комбинации. Как отмечает О.А. Корнеева, при первом допросе потерпевшего искажение картины события бывает весьма существенным, обусловленным особенностями его психической деятельности. При повторном допросе его показания, как правило, полнее, конкретнее, более объективны^[135]. Отметим, что по рассматриваемой категории дел повторность допроса потерпевшего обусловливается не явлением реминисценции вследствие снижения психического возбуждения и напряжения от совершенного в отношении его преступления, а изменением установок и мотивов на содержание даваемых показаний при заблуждении и противодействии расследованию.

Анализ архивных уголовных дел по различным категориям экономических преступлений позволяет утверждать, что действие выделенных закономерностей ПЭД обусловливает достаточно схожую систему источников вербальной информации по различным составам преступлений. В связи с этим категории свидетелей, выделенные С.Р. Акимовым, свойственны большинству уголовных дел об экономических посягательствах. С некоторым уточнением выделим данные категории, подразделив их на две группы: свидетели обвинения и свидетели защиты.

Свидетели обвинения: контрагенты, кредиторы, сослуживцы, учредители, непрямые участники, сотрудники контролирующих органов (ФНС, ГТС, Роспотребнадзор, ФРС, Финнадзор, и пр.), работники общественных организаций (ОЗПП, ТПП, негосударственные экспертные организации), арбитражный управляющий, аудиторы, соседи, понятые и оперуполномоченные, участвовавшие при проверочных действиях, задержании и следственных действиях.

Свидетели защиты: родственники и близкие, знакомые, сослуживцы, контрагенты, арбитражный управляющий, аудитор, учредители.

Как следует из вышеуказанного, такие категории свидетелей, как сослуживцы, контрагенты, арбитражный управляющий, аудитор, попали в обе группы, что обусловлено их отношением к обвиняемым и соответственно выражается в выделенных в предыдущей главе следственных ситуациях.

Для первоначального этапа расследования характерны следующие ситуации допроса свидетеля:

отказ от дачи показаний свидетеля защиты из числа родственников подозреваемого при наличии доказательств и возможностей расследования;

дача искаженных показаний (заблуждение, ошибки, ложь) свидетелями защиты при наличии доказательств, возможностей расследования, оперативной информации о их связи с подозреваемым;

дача объективных показаний свидетелями обвинения при наличии забывания и ошибок, имеется достаточно доказательств и неиспользованные возможности расследования.

Следственные ситуации последующего этапа расследования:

дача частично искаженных показаний свидетелем защиты под воздействием доказательств;

дача объективных показаний свидетелями обвинения при наличии забывания и ошибок, имеется достаточно доказательств и неиспользованные возможности расследования.

Указанные ситуации, выделенные по наличию возможностей расследования и поведению свидетеля, в последней части должны учитываться следователем в качестве версий о поведении допрашиваемого уже на стадии подготовки к допросу. Следует отметить, что подготовка к допросу свидетелей в редких случаях имеет место на практике, при этом исключительно в отношении свидетелей, обладающих особо значимой информацией (10%).

Естественно, что значительное количество свидетелей по рассматриваемой категории дел не позволяет тщательно подходить к подготовке каждого их допроса ввиду ограничения времени, отводимого на расследование преступления. В то же время значимость их показаний и потенциальная угроза их изменения в невыгодную для следствия сторону обусловливают необходимость подготовки к допросу. Коротко рассмотрим значимые для допроса свидетеля особенности элементов подготовки к нему.

Изучение материалов уголовного дела позволяет сделать выводы об отнесении свидетеля к одной из выделенных категорий и групп, а также установить примерный круг обстоятельств ПЭД, о которых может быть осведомлен допрашиваемый. Особенно следует уделять внимание данным, полученным оперативным путем, поскольку именно эта информация может быть полезна при моделировании линии поведения свидетеля на допросе и предопределении следственной ситуации.

При изучении личности свидетеля должны быть выяснены основные данные, характеризующие его как личность, сведения о его образе жизни, взаимоотношениях с обвиняемыми и потерпевшими; особенности связи с ПЭД и местом происшествия; возможная позиция на предварительном следствии. Целесообразно также установить психотип допрашиваемого, однако в большинстве случаев в силу ограниченности во времени этот аспект изучения личности будет устанавливаться уже по ходу допроса в начальной его стадии. Как уже говорилось ранее, в этих целях эффективно применение методики контактного взаимодействия Л.Б. Филонова.

Выбор места производства допроса будет определяться категорией свидетеля: представляющих интересы защиты следует допрашивать только в кабинете следователя. Нельзя допускать, чтобы допрос проходил по месту работы свидетеля, особенно если он занимает какой-либо руководящий пост в организации. Нахождение его в привычной среде позволит занять в ходе допроса доминирующую позицию, что непременно скажется на эффективности следственного действия. Напротив, свидетелей стороны обвинения, в части тех, кто может подвергнуться воздействию со стороны заинтересованных лиц, целесообразно допрашивать по месту их жительства, оставляя в тайне факт их допроса. Такое действие положительно повлияет на установление психологического контакта следователя с допрашиваемым.

В качестве отдельного элемента подготовки следует выделить изучение специальных вопросов, особенно если предполагается допрашивать лицо по поводу специфики определенного вида экономической деятельности или сведущее лицо об обстоятельствах применения специальных знаний (налоговый инспектор, ревизор, аудитор, арбитражный управляющий и пр.). Необходимо не только определить круг вопросов, требующих специальных знаний, но и ознакомиться с соответствующей литературой, а также проконсультироваться со специалистами на предмет правильного понимания определенных категорий, процессов, почерпнутых следователем из источников.

В том случае, когда предполагается наличие неблагоприятных следственных ситуаций допроса свидетеля, обладающего специальными знаниями, для контроля его показаний в этой части целесообразно пригласить на допрос соответствующего специалиста. Кроме того, допрос может быть обеспечен и другими участниками. Так, конфликтная ситуация допроса, характеризующаяся возможностью дачи в ходе допроса ложной информации, определяет необходимость видеофиксации следственного действия, производимой специалистом-оператором. Это позволит в последующем проанализировать ход допроса как на предмет искажения информации посредством неверной интерпретации специальных знаний, так и на предмет выявления вербальных и невербальных признаков лжи^[136].

По делам об экономических преступлениях достаточно часто встречаются случаи явки свидетеля на допрос с адвокатом (34%). При этом в рамках действия закономерности противодействия расследованию сторона защиты в целях контроля показаний свидетелей, находящихся в служебной зависимости от обвиняемого, одновременно представляет интересы подозреваемого (обвиняемого) и свидетелей.

Так, по уголовному делу, возбужденному в отношении Д. – директора ОАО «Энергия», свидетели из числа работников фирмы являлись на допросы с адвокатом, услуги которого оплачивались обвиняемым. Соответственно, показания этих лиц подтверждали оправдательную линию поведения, избранную обвиняемым^[137].

С точки зрения адвокатов, в таких действиях нет ничего противозаконного (89%). По мнению опрошенных следователей, если свидетель приходит на допрос с адвокатом, который в то же время является защитником подозреваемого (обвиняемого), 52% следователей оформляют отвод адвокату, если свидетель выступает со стороны обвинения, 3% допускают такое, если свидетель со стороны защиты, 10% не придают этому значения и проводят допрос.

По нашему мнению, на основании п. 3 ч. 1 ст. 72 УПК РФ, защитник не имеет право оказывать юридическую помощь лицам, интересы которых противоречат интересам подозреваемых (обвиняемых). Свидетель, представляющий сторону обвинения, дает показания, свидетельствующие о каких-либо моментах ПЭД, следовательно, его интересы будут противоречить интересам подозреваемых (обвиняемых), а следовательно, следователь вправе заявить отвод защитнику.

При выяснении, что адвокатом осуществляется одновременная защита подозреваемого, обвиняемого и свидетеля, следователю при допросе свидетеля необходимо, в свою очередь, выяснить следующее:

знает ли он, что его адвокатом оказывается юридическая помощь также подозреваемому, обвиняемому, другому свидетелю?

осведомлен ли он о характере и содержании встреч адвоката с кем-либо из указанных лиц?

чьим было решение об оказании юридической помощи свидетелю?

почему в связи с наличием противоположных интересов подозреваемого ваш адвокат вызвался оказывать ему юридическую помощь?

кем оплачиваются услуги адвоката?

Присутствие на допросе свидетеля адвоката создает ситуацию численного превосходства и даже доминирования для допрашиваемых, нарушает тактический замысел следователя в ситуации применения приемов психологического воздействия. Для нейтрализации указанного психологического эффекта следует обеспечить присутствие на допросе оперативного сотрудника. Целесообразно, чтобы оперативный сотрудник также выполнял активную функцию, для чего заранее необходимо предусмотреть для него несколько вопросов и продумать тактику поведения.

Завершающим элементом в подготовке к допросу выступает его планирование. Как показывают результаты эмпирического исследования, письменный план допроса свидетеля составляется в 8% случаев, при этом он ограничивается перечнем задаваемых вопросов. Естественно, такой перечень не предполагает ни учета особенностей личности, ни тактики воздействия, ни перечня используемых доказательств и вариантов поведения допрашиваемого. На последнее обстоятельство особо обращается внимание в криминалистической литературе, поскольку на данной стадии следователь еще не может окончательно определить тактику допроса, т.к. не знает, как допрашиваемый будет себя вести. Однако содержание вопросов, объем и очередность предъявления доказательств должны быть определены следователем до начала допроса^[138].

Заранее полный перечень вопросов, которые предстоит задать, предвидеть нельзя, но составить их примерный перечень возможно исходя из предмета доказывания по вменяемым статьям уголовного закона.

В предмет допроса могут входить известные допрашиваемому обстоятельства деяния, по поводу которого возбуждено уголовное дело, связанные с ним события пред- и посткриминального характера, а также события, развивающиеся параллельно исследуемому деянию. Данные события Л.В. Бертовский подразделяет на две общие группы. «Одна их часть имеет отношение ко всему, представляющему оперативно-следственный интерес, что произошло до возбуждения уголовного дела. Эти события могут быть связаны с преступным и непреступным поведением подозреваемого, потерпевшего, движением орудия преступления и других объектов, функционировавших при подготовке, совершении преступления и после этого, но до того, как о содеянном стало известно правоохранительным органам. Во вторую группу исследуемых событий включаются поведенческие акты, виды деятельности, различные факты, имевшие место по ходу расследования. Они могут относиться к поведению потерпевших, заподозренных, подозреваемых и обвиняемых, включая акты противодействия расследованию со стороны последних, действиям по обнаружению, фиксации, изъятию, исследованию носителей криминалистически значимой информации, в том числе к экспертной деятельности»^[139].

Вопросы следователя классифицируются по различным основаниям. Так, по степени значимости для дела они могут быть подразделены на основные, второстепенные и нейтральные. По отношению к психологическому контакту выделяются вопросы, способствующие установлению психологического контакта, вопросы, способствующие поддержанию и развитию психологического контакта, вопросы, направленные на использование фактора установленного психологического контакта. Применительно к этапам допроса как процесса информационного взаимодействия вопросы подразделяются на три группы: поставленные в стадии допредметного, поставленные в стадии предметного, поставленные в стадии постпредметного взаимодействия следователя и допрашиваемого. В литературе по тактике допроса обычно за основу классификации берется функциональная направленность вопроса, что позволяет выделить напоминающие, конкретизирующие, уличающие и другие виды вопросов.

Вопрос может быть спонтанным, представляющим собой немедленную ответную реакцию следователя на слова, действия, иные проявления активности допрашиваемого в тот или иной момент допроса, и заранее обдуманным, всесторонне вербально, технически, тактически и организационно подготовленным.

В свете данных обстоятельств сформулированный и оглашенный следователем вопрос при производстве допроса – это не просто слово или фраза, обращение к собеседнику, а одно из средств его психологического воздействия на мысли, чувства и действия допрашиваемого. Данный объект представляет собой информационный посыл, имеющий управляющее и организационно-тактическое значение. Он ориентирует допрашиваемого на содержание и пределы ожидаемой от него вербальной активности в данный момент, побуждает и стимулирует эту активность^[140].

Существуют различные правила формулирования, а также рекомендации, относящиеся к форме, содержанию следственных вопросов и тактике их постановки. При разработке указанных рекомендаций важно учитывать (что делается далеко не всегда), что вопрос следователя во всех случаях представляет собой некое целостное образование, имеющее смысловое (содержательное) наполнение, а также акустическую (тон, тембр, высоту звуковых компонентов и т.п.) и эмоциональную составляющие.

Так, не рекомендуется задавать вопрос в отрицательной форме, поскольку это чаще всего подталкивает допрашиваемого к отрицательному ответу. В одном вопросе лучше спрашивать о чем-то одном. Следует избегать грамматически сложных вопросов, профессионального сленга и жаргонных выражений. В зависимости от ситуации рекомендуется в одних случаях задавать открытые вопросы, когда следователь рассчитывает получить обстоятельный, не ограниченный определенными рамками ответ, а в других – закрытые вопросы, рассчитанные на короткий, однозначный ответ типа «да» или «нет». Вопросы лучше задавать медленно, выдерживая между ними необходимые паузы. Ведя допрос, следователю рекомендуется говорить негромко, четко, внятно, медленно. Речь его должна быть понятна, тон доброжелателен, вопросы просты и понятны^[141].

Применительно к теме своего исследования Л.В. Бертовский классифицирует вопросы в зависимости от этапов процесса создания, транспортировки, реализации и потребления криминального продукта.

В исследованиях Б.В. Пимонова, Д.А. Муратова, С.Ю. Журавлева и др. вопросы приводятся в соответствии с предметом доказывания рассматриваемых видов преступлений: о событии преступления, совершивших его лицах, их умысле, причиненном ущербе и т.п.

В рамках настоящей работы, учитывая границы предмета исследования, сложно дать исчерпывающий перечень обстоятельств и отражающих их вопросов по предмету доказывания всех преступлений экономической направленности. В связи с этим, на наш взгляд, данный общий перечень будет отражать детализация выделенных закономерностей ПЭД и ее расследования.

Кроме того, в плане допроса свидетелей необходимо предусмотреть вопросы, направленные на выяснение характеризующих данных о виновных лицах, их образе жизни, источниках финансового дохода, имуществе, нажитом преступным путем, и т.п. Отметим также, что допрос родственников (15,5 %) играет значительную роль при розыске скрывшегося подозреваемого, установлении его материального состояния и источников финансового дохода. Здесь немаловажным обстоятельством является тщательное планирование указанного следственного действия. Это обусловлено, во-первых, нежеланием осуществления уголовного преследования в отношении близкого им человека. Во-вторых, допрос родственников сопряжен с раскрытием их личной, а в некоторых ситуациях и интимной информации. В-третьих, в случае угрозы экономическому благополучию родственников скрывшегося подозреваемого следователь может ощутить серьезное противодействие с их стороны. Перечень соответствующих вопросов, характеризующих обвиняемого, приведен в криминалистической литературе^[142].

При допросе родственников эффективным тактическим приемом также является выстраивание односторонней отрицательной характеристики личности подозреваемого, которую допрашиваемый попытается поправить, дополнить. При этом следователь получит дополнительную информацию о связях преступника, его увлечениях, круге знакомых и другую информацию, которая может способствовать установлению его местонахождения, мест сокрытия криминалистически значимой информации или денежных средств, полученных преступным путем, а также путей их легализации^[143].

Предварительно подготовленная схема вопросов, подлежащих исследованию на предстоящем допросе, не должна выступать в качестве жесткого алгоритма. В зависимости от особенностей развитии ситуации при допросе вопросы могут видоизменяться, трансформироваться в новые модификации, уточняться и дополняться новыми, не планируемыми ранее вопросами.

Таким образом, будучи средством допроса как процесса информационного взаимодействия следователя и допрашиваемого, вопрос в то же время является результатом решения ряда задач на пути его формирования в рамках подготовительной деятельности и в ходе допроса.

С учетом выделенных следственных ситуаций необходимо определить очередность допросов названных категорий свидетелей. Нами были проанализированы показания свидетелей по их содержанию, отражающие проявления выявленных в ходе исследования закономерностей ПЭД.

Данные результаты позволили выстроить очередность допросов свидетелей в зависимости от значимости для расследования определенных обстоятельств (для свидетелей обвинения) и мотивирующих на дачу правдивых показаний обстоятельств (для свидетелей защиты).

В первую очередь следует допрашивать сотрудников контролирующих, ревизионных органов и работников общественных организаций, проводивших различные проверки. Начальные действия по допросу лиц, проводивших проверки, дают следователю определенное преимущество на этом этапе расследования, ибо эти лица, как правило, являются носителями объективной информации, их показания дают возможность наиболее полно уяснить суть преступления, вероятный способ его совершения, отражают максимально возможное число обстоятельств выделенных закономерностей.

Затем следует допросить учредителей хозяйствующего субъекта при условии достоверно установленной их незаинтересованности в судьбе подозреваемых. Как правило, это характерно для преступных групп второго уровня, когда учредители не осведомлены о нарушениях, совершаемых хозяйствующими субъектами и работающими в них лицами. Содержание показаний учредителей будет касаться основной легальной экономической деятельности, для осуществления которой создавался хозяйствующий субъект, а также той искаженной информации, которую работники организации представляли в качестве отчетов учредителям.

После этого целесообразно допрашивать работников организации, которые не посвящались в характер ПЭД и еще не успели попасть под влияние стороны защиты. Бухгалтерские работники, кассиры, кладовщики и экспедиторы в ходе допроса могут дать показания о порядке ведения бухгалтерского учета, составлении и представлении отчетности, порядке хранения и сбыта товарно-материальных ценностей, местах возможного нахождения неофициальных («теневых») документов и т.п. Важные сведения могут предоставить при допросе и иные сотрудники организации: секретари, грузчики, водители, работники охраны и др. Вместе с тем они могут оказаться под влиянием преступников, поэтому следователь должен еще на стадии подготовки устанавливать данный факт и варьировать очередность их допроса, перенося его на более поздний период.

Кроме того, дополнительное внимание следует уделять работе с лицами, уволенными (сокращенными, переведенными) в связи с проводимыми преобразованиями.

Далее считаем возможным проводить допросы лиц, осведомленных об отдельных элементах ПЭД (контрагентов, кредиторов, непрямых участников, соседей).

Ценные показания нередко получают при допросах свидетелей, являющихся представителями организаций, с которыми сотрудничала проверяемая фирма. Как правило, эти показания касаются обстоятельств отдельной сделки, ее результата, источников, отражающих процесс ее совершения. В процессе такой сделки отдельные действия подозреваемых могут запечатлеваться непрямыми участниками преступных событий, реализующими свои непосредственные обязанности (регистратор сделок с недвижимостью, таможенный инспектор, налоговый инспектор, кассир банка и пр.). Соседи зачастую выступают в качестве источников информации, отражающей некриминальные сопутствующие преступной деятельности акты, характеризующие связи лица и уровень доходов (в том числе и криминальных).

Далее целесообразно провести допрос аудитора и арбитражного управляющего (в том случае, если хозяйствующий субъект проходил процедуру банкротства). К моменту их допроса уже будет достаточно информации, полученной из вышеперечисленных источников, которая позволит определить следственную ситуацию (конфликтная или бесконфликтная) и их установку на сотрудничество или противодействие расследованию.

Особое значение приобретает допрос аудитора и арбитражного управляющего, поскольку они достаточно осведомлены обо всех выясняемых обстоятельствах и в состоянии дать объективную оценку расследуемой экономической деятельности. Такой их осведомленности способствует проводимый аудит или анализ финансового состояния должника в период стадии наблюдения. Кроме того, управляющий проводит анализ причин неплатежеспособности должника. В процессе анализа хозяйственной деятельности временным управляющим выясняются тенденции изменения финансового состояния и платежеспособности должника за исследуемый период. В том случае, если хозяйственная деятельность должника либо отдельные виды его деятельности убыточны, исследуются причины убыточности, связанные как с неэффективным ведением должником хозяйственной деятельности, так и с внешними факторами.

Результаты допросов арбитражного управляющего и аудитора, а также материалы проведенных ими анализов финансового состояния, включающие список ликвидного имущества, в сравнении с актом налоговой проверки или ревизии, подготовленным на более позднем этапе процедуры банкротства, и с заключением экономической экспертизы ярче проиллюстрируют отрицательную динамику в состоянии должника и тем самым подтвердят объективную и субъективную стороны ПЭД.

Если ситуация имеет конфликтный характер, то их допрос целесообразно перенести на более поздний период, а в освободившееся время для увеличения объема доказательств и дополнительной иллюстрации криминальности экономической деятельности следует допросить понятых и оперативных работников, принимавших участие в проверочных и процессуальных действиях. В большинстве случаев допросу подвергают лиц, участвовавших в задержании по результатам проверочной закупки криминального продукта или оперативного эксперимента (13,9 %). Таким образом, от указанных источников возможно получение показаний, отражающих обстоятельства преступной сделки, получения криминального дохода, маскировки преступной деятельности под законные хозяйственные операции.

Далее накопленная доказательственная база позволяет перейти к допросу свидетелей защиты, для которого характерны выделенные следственные ситуации конфликтного характера, последний обусловливает применение перечисленных ранее приемов психологического и логического воздействия, изобличения и разжигания конфликта. Ориентируясь на последнюю группу приемов, допрос свидетелей защиты целесообразно начинать с родственников, близких и знакомых подозреваемых (обвиняемых), применяя для выявления скрытых конфликтов упоминавшийся выше социометрический метод. Только социометрию следует применять по отношению к соучастникам ПЭД. Учитывая психологию преступных групп и психотипы родственников и близких подозреваемых, в любом случае будут выявлены те участники ПЭД, к которым родственники испытывают неприязнь и антипатию. Причины такой антипатии различны: мало времени проводит в семье, доход не адекватен риску, изменились взгляды и ценности и т.п. При этом за счет социометрии можно нейтрализовать отказ данной категории свидетелей от дачи показаний в силу ст. 51 Конституции РФ: пусть они не свидетельствуют о своих родственниках и близких, но давать показания о других лицах они обязаны.

Затем в случае диагностирования конфликтной ситуации допроса аудитора, целесообразно получить показания последнего. Учитывая действие внутриличностных мотивов (финансовой зависимости от участников ПЭД и опасности привлечения к уголовной ответственности за недонесение о преступлении), его можно убедить в невыгодности выбранной позиции путем разъяснения того, что его ложно понимаемая обязанность хранения аудиторской тайны до момента допроса еще может рассматриваться как отсутствие умысла на недонесение о преступлении. После же разъяснения следователем того, что у аудитора отсутствует свидетельский иммунитет, последний начинает выполнять также и объективную сторону отказа от дачи показаний и дачи заведомо ложных показаний (ст.ст. 306, 307 УК РФ). При этом необходимо показать противоречия выявленной преступной деятельности сотрудников аудируемой им организации и легальной экономической деятельности, проиллюстрировав собранными к моменту данного допроса доказательствами.

Далее целесообразно допросить контрагентов, выступающих свидетелями со стороны защиты. Как правило, такая их позиция обусловлена коммерческим интересом, и привлечение к уголовной ответственности участников ПЭД грозит им крупными финансовыми потерями. В связи с этим в отношении их при применении приемов убеждения целесообразно обнажить конкуренцию мотивов и показать, что их корыстный интерес может привести к необходимости и возможности доказывания их осведомленности о ПЭД и, следовательно, соучастии в отдельных ее эпизодах.

В последнюю очередь целесообразно допрашивать сослуживцев, учредителей и арбитражного управляющего, выступающих в качестве свидетелей защиты. По результатам исследования было установлено, что мотивом их такого поведения выступает боязнь привлечения их самих к уголовной ответственности за отдельные действия в рамках ПЭД (19 %). Как правило, их умысел на участие в преступной деятельности может быть доказан только через получение их собственных признательных показаний, т.к. внешне их действия находятся в рамках нормативно регулируемых отношений (гражданско-правовых, гражданско- и арбитражно-процессуальных и т.п.). Естественно, они отрицают осведомленность о преступном характере деятельности, к которой имеют прикосновенность, что и оставляет их в категории свидетелей по расследуемому делу. Приемы убеждения их к даче признательных показаний в отношении участников ПЭД те же, что и при допросе подозреваемых (обвиняемых).

Последовательность проведения допросов может несколько отличаться от указанной. Окончательное решение остается за следователем и зависит от конкретных обстоятельств и полученных сведений, в том числе и от оперативно-розыскной информации. Я.М. Мазунин особенно рекомендует использовать оперативно-розыскные возможности в целях установления указанных обстоятельств и проверке сведений, сообщенных потерпевшими и свидетелями на допросе^[144].

В качестве источников показаний нами также были выделены специалист и эксперт. В отношении последнего в правоприменительной деятельности не возникает сложностей в силу самостоятельной регламентации процедуры допроса эксперта в уголовно-процессуальном законе (ст. 205 УПК РФ). Особенности такого допроса исследованы в криминалистической литературе в рамках аспектов оценки заключения эксперта^[145]. Допрос специалиста, напротив, в разделах УПК РФ, регламентирующих следственные действия в предварительном расследовании и в суде, вообще не упоминается. Как верно отмечает А.А. Давлетов, в стадии предварительного расследования дозволения на производство допроса специалиста вообще нет, в судебном же разбирательстве подобный вопрос упоминается лишь в частной норме (ст. 271 УПК РФ) без закрепления порядка его проведения в гл. 37 УПК РФ «Судебное следствие», что фактически также означает отсутствие явно выраженного разрешения на его проведение^[146].

Практика пытается выйти из сложившейся ситуации путем допроса специалиста в качестве свидетеля, что, на наш взгляд, неправомерно. Анализ изученных уголовных дел показал, что допрос специалиста по правилам допроса свидетеля имел место в 30 % случаев. Так, в уголовных делах рассматриваемой категории присутствуют протоколы допроса специалистов, оформленные по правилам допроса свидетеля, в которых специалистам сначала разъясняются права и ответственность по ст. 56 УПК РФ, они предупреждаются об ответственности по ст. 307 и 308 УК РФ, а затем в этом же протоколе им разъясняются права и ответственность по ст. 58 УПК РФ и они же предупреждаются еще об ответственности по ст. 310 УК РФ.

Предложенный практикой выход из ситуации представляется неприемлемым, поскольку специалист и свидетель – разнородные участники уголовно-процессуальной деятельности, что подтверждается закреплением статуса каждого из них в разных статьях УПК РФ (56-я и 58-я), неодинаковой нормативной дефиницией этих субъектов, собственной совокупностью прав и обязанностей того и другого, а главное – различным характером приобретенного знания. Характер их показаний совершенно различен: если в показаниях свидетеля ценны прежде всего его наблюдения, особенности восприятия им информации, то в показаниях специалиста на первый план выходят его мнение и умозаключения^[147].

По этому основанию С.В. Тетюев и М.А. Лесковец предлагают различать допрос специалиста и сведущего свидетеля. Они отмечают, что в уголовно-процессуальной науке сложилось два подхода к определению сведущего свидетеля: 1) сведущий свидетель – это лицо, не заинтересованное в исходе дела, привлекаемое к участию в уголовном процессе для разрешения вопросов на основе специальных познаний^[148]; 2) сведущий свидетель – это лицо, являющееся очевидцем преступления или получившее информацию о нем из иных источников и обладающее специальными познаниями^[149]. Являясь сторонниками второй точки зрения, названные авторы совершенно справедливо замечают, что лицо, которое может сообщить сведения справочного характера на основе специальных знаний, должно допрашиваться в качестве специалиста^[150]. Аналогична данной и точка зрения Р.С. Якубова, считающего, что «разница между заключением специалиста и показаниями сведущего свидетеля заключается в том, что первый привлекается "со стороны" и оказывает консультативную помощь, составляет заключение исходя из поставленных перед ним следователем вопросов (задач); сведущий свидетель знает исследуемые обстоятельства "изнутри" и сам подсказывает следователю направление поиска доказательственной информации»^[151].

Допрос же специалиста есть самостоятельное следственное действие, которое возможно при наличии одного из поводов:

возникшая у следователя (дознавателя, прокурора или суда) необходимость в получении информации по специальным вопросам;

ходатайство участников уголовно-процессуальной деятельности, наделенных полномочиями собирания доказательств (ст. 86 УПК РФ): защитника (п. 3 ч. 1 ст. 53 УПК РФ), подозреваемого (п. 5 ч. 4 ст. 46 УПК РФ), обвиняемого (п. 5 ч. 4 ст. 47 УПК РФ), потерпевшего (п. 5 ч. 2 ст. 42 УПК РФ), гражданского истца (п. 4 ч. 4 ст. 44 УПК РФ), их представителей (ч. 3 ст. 45 УПК РФ), гражданского ответчика и его представителей (п. 8 ч. 2 ст. 54, ч. 2 ст. 55 УПК РФ).

Данные процессуальные основания взаимосвязаны с выделенными следственными ситуациями допроса специалиста.

Для первоначального этапа характерна следственная ситуация дачи объективных показаний специалистом при возможностях их подтверждения и проверки в ходе расследования. В большинстве случаев на первоначальном этапе необходимость этого допроса возникает по первому основанию, когда у следователя есть надобность в документальном закреплении суждений на основе специальных знаний (92%).

На последующем этапе допрос специалиста вызван либо сомнениями следователя в объективности данного им и представленного стороной защиты заключения (36%), либо ходатайством о его производстве сторонами (как правило, стороной защиты (44%) либо противодействующим расследованию потерпевшим (2%). В этом случае имеет место следственная ситуация «дача показаний с элементами заблуждения и ошибок специалистом при наличии оперативной информации, доказательств и возможностей расследования».

При разрешении выделенных ситуаций возникает вопрос о предмете допроса специалиста.

В Комментарии УПК РФ под редакцией А. Сухарева указано, что «предметом допроса специалиста являются те же сведения, что были им сообщены в своем заключении»^[152]. Такое ограничение предмета допроса специалиста, по нашему мнению, не следует из содержания данной нормы. Буквальное ее толкование говорит о том, что разъяснение своего мнения на базе имеющегося у него багажа специальных знаний он может дать в связи с любыми обстоятельствами, когда в этом возникает необходимость, а не только по поводу своего заключения. Иногда специалист может быть допрошен по поводу его участия в следственном действии, чтобы разъяснить свое мнение относительно оказанной им следователю помощи в обнаружении и фиксации следов и вещественных доказательств преступления, способов использования им с этой целью научно-технических средств.

На наш взгляд, предметом допроса могут быть следующие обстоятельства:

а) сообщенные специалистом в ходе оказания научно-технической и консультационной помощи защитнику по правилам п. 3 ч. 1 ст. 53 УПК РФ;

б) отраженные им в своем заключении по правилам ч. 3 ст. 80 УПК РФ;

в) сообщенные им сторонам и суду при участии в следственных и иных процессуальных действиях по делу;

г) касающиеся оценки заключения эксперта, данного в ходе досудебного и судебного производства.

Специфика показаний специалиста обусловлена его процессуальным положением. В отличие от эксперта, который допрашивается по определенному кругу вопросов, связанных с экспертным заданием и проведенным исследованием, специалисту могут быть заданы вопросы, касающиеся всего спектра обстоятельств преступления, познание которых возможно лишь с использованием специальных знаний.

При разрешении второй следственной ситуации возникает вопрос об участниках допроса специалиста.

Поскольку защитник, в соответствии с действующим законодательством, наделен правом привлекать специалиста, но, не являясь должностным лицом, не может его допросить, защитник может об этом ходатайствовать. Следовательно, будет являться целесообразным предоставление ему права присутствовать на этом допросе. На наш взгляд, вполне логично выглядит и право защитника задавать вопросы допрашиваемому специалисту с разрешения следователя.

Поскольку в ситуации допроса, предполагающей наличие заблуждений и ошибок в показаниях специалиста, сообщаемая им информация касается специальных знаний, на наш взгляд, для ее оценки может быть использована помощь другого специалиста. «Как ни странно, – считает П.В. Лазарева, – формально отсутствуют препятствия против того, чтобы в допросе специалиста участвовал другой специалист. В то же время нельзя исключать и того, что участие другого специалиста той же области знания способно породить неожиданные коллизии. В связи с этим, несмотря на отсутствие такого запрета законодателем, на наш взгляд, участие второго специалиста будет нецелесообразным»^[153]. В данном случае мы не можем согласиться с ее мнением, т.к. подобные коллизии могут быть разрешены посредством назначения и производства комиссионной экспертизы.

Таким образом, для доведения положений ст. 58 УПК РФ до логического завершения законодателю необходимо ввести в УПК РФ допрос специалиста, регламентировав его процедуру для предварительного расследования и судебного разбирательства.