§ 1. Понятие тактической комбинации и ее сущность при получении и проверке показаний в ходе следственных действий по уголовным делам о преступной экономической деятельности

Расследование любого уголовного дела не обходится без решения такой промежуточной, а точнее сказать, сквозной задачи, как получение и проверка показаний. Данная задача решается в процессе различных следственных действий, суть которых сводится к получению и фиксации вербальной информации.

Схожую позицию занимает В.А. Образцов, подразделяя следственные действия на вербальные и невербальные. В первую группу им включаются «действия, ориентированные на собирание личностной информации на основе речевого общения в процессе работы с людьми – ее носителями. Действия второй группы рассчитаны на поиск и обработку вещных и иных объектов, не обладающих даром речи, либо по каким-то причинам утративших ее»^[3]. Относительно тех действий, объектами которых являются сложные, комплексные источники информации, идущей как от людей, так и от вещей, В.А. Образцов предлагает включать их в ту группу, для которой сбор и проверка характерной информации являются определяющей целью действия^[4].

Другая группа ученых с учетом последней, выделенной В.А. Образцовым комплексной особенности подразделяет следственные действия на три группы:

1) направленные на получение и проверку показаний об обстоятельствах расследуемого события и основанные на методе расспроса;

2) направленные на установление и исследование материальных следов преступления, установление и проверку различного рода состояний, основанные на методах наблюдения, измерения, эксперимента и моделирования;

3) направленные на получение и проверку доказательственной информации комплексного характера, отражаемой как в показаниях различных лиц, так и в исследованиях материальных следов, т.е.

Существуют и другие позиции относительно классификации следственных действий^[6], однако, на наш взгляд, именно подразделение их по признаку носителя информации воспринято законодателем как наиболее верный и целесообразный подход (гл. 24-27 УПК РФ). Поскольку, как верно отмечается В.А. Образцовым, деление действий «с учетом того, что одна их часть предполагает работу с людьми как носителями речевой информации, а другая направлена на соответствие вещной информации, позволяет конкретизировать процедурные моменты подготовки и производства действий и осуществлять классификацию тактических приемов и правил, реализуемых при этом»^[7].

По справедливому замечанию В.В. Степанова, «структуризация, содержащаяся в УПК РФ, исходит из определенных объективных предпосылок. Она базируется, в первую очередь, на родовом единстве перечисленных следственных действий. Гносеологически указанные действия имеют единственный источник происхождения – человека, располагающего, по мнению органа расследования, сведениями, которые представляют интерес для следствия. Вербальный характер информации определяет сущность этих следственных действий. Несмотря на то, что удельный вес устной информации в действиях, указанных в гл. 26 УПК, различен, ее безусловное присутствие в каждом из них представляет обязательный компонент»^[8].

В связи с этим нами и были выбраны в качестве предмета исследования действия, входящие в гл. 26 УПК РФ: допрос, очная ставка, предъявление для опознания, проверка показаний на месте.

Однако это не единственная причина, по которой следует отдельно исследовать обозначенный круг следственных действий и разработать для них криминалистические рекомендации – тем более применительно к расследованию преступлений экономической направленности. К числу таких причин также можно отнести следующие:

источники объективной информации (вещные носители) нередко разрознены между собой (нахождение в разных местах документов, совершение различных сделок или их этапов и пр., т.е.

решение таких задач расследования, как доказывание и изобличение лица в совершении экономического преступления, невозможно без показаний пусть даже не обвиняемого, а иных осведомленных о преступной деятельности лиц;

обеспечение конституционного права на защиту предполагает обязательное предоставление возможности защиты посредством выдвижения оправдательных аргументов, заявления алиби;

условия третьей группы закономерностей расследования рассматриваемой категории посягательств, основанной на особенностях поведения членов преступных групп, не могут быть использованы без показаний участников преступной деятельности;

наличие недостатка соответствующих знаний и навыков у правоприменителей в производстве таких действий. По данным опроса расследовавших экономические преступления следователей, только 50% из них считают, что у них достаточно знаний и навыков для производства рассматриваемых следственных действий.

Однако указанные причины не детерминируют в достаточной мере необходимость объединения следственных действий, связанных с получением и проверкой показаний, в тактические комбинации. Данную необходимость определяют выделенные ранее закономерности расследования, но чтобы показать их воздействие на потребность формирования тактических комбинаций, направленных на решение задач получения и проверки показаний, необходимо вначале определиться с методологическими подходами в этом вопросе и рассмотреть понятие и сущность тактической комбинации.

Позиции ученых, исследования которых связаны с понятием «тактическая комбинация», условно можно разделить на две группы. Первая группа ученых ограничивает тактическую комбинацию рамками отдельного следственного действия. Так, Н.Г. Шурухнов считает, что содержание тактических комбинаций определяется видами следственных действий, в рамках которых они осуществляются, и формулирует данную дефиницию как «сочетание тактических приемов в рамках одного следственного действия для решения конкретных задач расследования»^[9].

По мнению Н.А. Марочкина, «тактическая комбинация – это оптимальное сочетание тактических приемов, применяемых в процессе производства отдельного следственного действия, направленных на решение конкретной промежуточной задачи расследования и обусловленных сложившейся следственной ситуацией»^[10].

К этой группе относится и П.А. Волостнов, определяющий тактическую комбинацию как «обусловленное сложившейся тактической ситуацией оптимальное сочетание тактических приемов и других средств воздействия, используемых при производстве отдельного следственного действия»^[11], а также В.И. Баронин, указывающий на то, что рассматриваемая категория является системой тактических приемов, направленных на достижение целей отдельного следственного действия^[12].

Вторая группа авторов считает, что тактическая комбинация может состоять не только из тактических приемов, но и из нескольких следственных действий. Так, А.В. Дулов определял тактическую комбинацию как совокупность следственных действий, направленных на реализацию отдельного тактического приема^[13].

Р.С. Белкин, в свою очередь, считал, что под тактической комбинацией понимается «определенное сочетание тактических приемов или следственных действий, преследующих цель решения конкретной задачи расследования и обусловленных этой целью и следственной ситуацией»^[14].

По мнению Н.Е. Мерецкого, это «закономерное комплексное сочетание нескольких тактических и оперативно-тактических комбинаций, запланированных и проводимых с использованием фактора внезапности и в целях решения конкретных задач расследования, обусловленных данной следственной ситуацией»^[15].

С точки зрения А.В. Шмонина, тактическая комбинация – это «комплекс тактических приемов и/или процессуальных действий, направленных на разрешение задачи предварительного расследования или обусловленных этой задачей и следственной ситуацией»^[16].

Для познания сущности тактической комбинации применительно к решению задачи получения и проверки показаний по уголовным делам о преступлениях экономической направленности следует выявить основные свойства, признаки и черты рассматриваемой категории.

Философские словари трактуют сущность как «совокупность глубоких связей, отношений и внутренних законов, определяющих основные черты и тенденции развития материальной системы»^[17], или «совокупность существенных свойств и качеств вещи, субстанциональное ядро самостоятельного сущего»^[18].

Именно под этим углом И.М. Комаров рассмотрел сущность криминалистических операций, представив ее как «системный, полифункциональный способ целенаправленной информационно-познавательной и конструктивной деятельности субъекта доказывания в решении задач досудебного производства»^[19]. Однако по своему содержанию данное определение вполне бы подошло и сущности тактической комбинации, поскольку составляющие ее приемы и следственные действия также имеют познавательную природу, находятся между собой в системной связи, могут быть разнородны по своим функциональным направлениям и реализовываться субъектом доказывания (следователем, дознавателем) в целях решения отдельных конкретных задач расследования.

На этом основании по своей сущностной природе можно было бы отождествить криминалистическую операцию и тактическую комбинацию, как, например, это имеет место в работах Р.С. Белкина и Н.Е. Мерецкого. Однако, на наш взгляд, эта позиция не вполне состоятельна. Чтобы выделить сущность тактической комбинации, а заодно показать соотношение криминалистической операции и тактической комбинации, рассмотрим кратко ход рассуждений И.М. Комарова по выделению сущностных характеристик криминалистической операции, переложив их затем на тактическую комбинацию.

Основываясь на логике познания сущности любого объекта, И.М. Комаров исследует сущность криминалистической операции поэтапно:

1 этап – общий ход познания от явления к сущности;

2 этап – познание через категории диалектики^[20].

На первом этапе указанный автор исследует внешние и внутренние стороны криминалистической операции через такие категории, как чувственное и рациональное, эмпирическое и теоретическое, абстрактное и конкретное, историческое и логическое. Анализ определений криминалистической операции, данных В.И. Шикановым, Н.А. Селивановым, А.Е. Михальчуком, И.А. Марочкиным, А.В. Дуловым и другими учеными, приводит И.М. Комарова к убеждению, что они сделаны на основе чувственного познания операции как явления. Они отражают исследуемую категорию с внешних поверхностных сторон и содержат в себе элементы обобщения, свойственные представлениям о них в целом как об определенных сочетаниях следственных действий, организационных и иных мероприятий для решения конкретной задачи досудебного производства^[21].

Аналогично этому сконструированы и приведенные выше определения тактической комбинации, отражающие внешние, чувственно воспринимаемые элементы как отдельного явления. В большинстве из них также ведется речь о сочетании тактических приемов и следственных действий, выделяется в качестве цели такого сочетания при реализации приемов и следственных действий решение конкретных задач расследования. Однако, как уже говорилось выше, эти определения условно делятся на две группы по критерию объема сочетаемых средств: либо это только приемы одного следственного действия, либо это различные приемы и следственные действия. По всей видимости. сторонники первой точки зрения исходили из словарного определения комбинации как сложного замысла, системы приемов для достижения чего-нибудь^[22], в котором о сочетании отдельных действий ничего не говориться. Однако в одном из значений в словаре под редакцией С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой прием определяется как отдельное действие, движение. В связи с этим точка зрения второй группы также вполне обоснована, к тому же с позиции целей и задач расследования сложный замысел, через который также определяется рассматриваемая дефиниция, может иметь место и реализовываться не только в рамках одного следственного действия. К примеру, относительно рассматриваемой задачи по получению и проверке показаний сложный замысел может заключаться в склонении лица к даче правдивых показаний, отказу от противодействия расследованию. Реализация такого замысла возможна посредством серии последовательных допросов, предъявлений для опознания и очных ставок, в ходе которых будут учитываться результаты предшествовавших следственных действий и эффективность или безрезультатность примененных в их рамках приемов.

Учитывая изложенное, мы склоняемся к мнению, что во внешнем проявлении тактическая комбинация представляет собой сочетание как тактических приемов, так и следственных действий, направленных на решение конкретной задачи расследования.

Рассуждая о том, что познание явления как чувственно воспринимаемого всегда в последующем опирается на абстрактное мышление, И.М. Комаров отмечает, что за счет абстрагирования, отвлекаясь от несущественных свойств и отношений предмета, можно выделить его существенные свойства и отношения, присущие внутренней стороне. Так, проводя анализ тактической комбинации на эмпирическом уровне, отмечается, что ее производство по уголовным делам характеризуется определенным, заранее спланированным (иначе это не был бы сложный замысел) сочетанием тактических приемов и (или) следственных действий. Эти приемы и действия направлены на решение конкретной промежуточной задачи, а их сочетание, точнее его порядок, очередность применения или производства, обусловливается этой задачей.

Кроме того, данный порядок, или алгоритм, приемов и действий будет зависеть от объема оперируемой информации о состоянии расследования, находящейся в конкретный момент у субъекта планирования и проведения тактической комбинации. Эти характерные, свойственные тактической комбинации признаки внешне проявляются по каждому уголовному делу, вследствие чего были обобщены учеными-криминалистами и нашли свое отражение в приведенных выше определениях.

Однако следует помнить, что «задача науки заключается в том, чтобы видимое, лишь выступающее в явлении движение свести к действительному внутреннему движению»^[23]. Иными словами, объекты эмпирического уровня ведут к формированию фактов теоретического уровня, что предполагает формирование логических конструкций и формализацию знания^[24]. В формализованном знании должна присутствовать единица знания, в качестве которой И.М. Комаров предлагает рассматривать прием как способ осуществления определенных действий. Связывая прием с субъектом доказывания и абстрагируясь от конкретных условий деятельности, он представляет криминалистическую операцию как особый вид деятельности указанного субъекта в системе досудебного производства и, таким образом, характеризует внутреннюю сторону изучаемого явления как системные способы получения уголовно-значимой доказательственной и ориентирующей информации и формализованные логические конструкции^[25].

Но и тактической комбинации также присуще оперирование такой определяющей единицей, как прием или способ действия. Сложность замысла указывает на обязательное наличие признака системности для названных единиц формализации, образующих определенный вид деятельности субъекта доказывания. Поэтому сущность тактической комбинации не отличается от сущности криминалистической операции и также может быть представлена «в качестве способа целенаправленной информационно-познавательной и конструктивной практической деятельности субъекта доказывания в решении задач досудебного производства»^[26].

В связи с этим попробуем выделить сущностные особенности тактической комбинации на втором этапе познания через категории диалектики.

И.М. Комаров указывает, что познать криминалистические операции как определенные целостности, отличить их от других целостных объектов, образующих систему досудебного производства, значит, выделить свойства, изучить составные части сложного целого и осознать их связи и отношения^[27].

К числу собственных свойств криминалистической операции И.М. Комаров относит системность, целостность, структурность, взаимодействие и полифункциональность^[28]. Выясним наличие данных свойств у тактической комбинации.

И.М. Комаров утверждает, что свойство системности является основным для криминалистической операции, выделяемым и другими авторами. При этом ему приходится доказывать данный тезис, рассматривая компоненты и уровни криминалистической операции как системы. Это справедливо, поскольку в криминалистической литературе не так много точек зрения, определяющих криминалистическую операцию как системный объект. В частности, в работе О.А. Агеева, посвященной криминалистической операции по задержанию подозреваемых в совершении экономических преступлений лиц, со ссылками на мнения В.А. Образцова, Л.Я. Драпкина, В.Е. Корноухова, Р.Г. Аксенова и др., отстаивается обратная позиция, что криминалистическая операция не может являться системой, а представляет собой лишь комплекс следственных и иных действий^[29].

Из числа приведенных точках зрения на понятие «тактическая комбинация» только позиция В.И. Баронина содержит указание на рассматриваемое свойство. Остальные авторы определяют тактическую комбинацию как сочетание (Р.С. Белкин, Н.Е. Мерецкий, П.А. Волостнов, Н.Г. Шурухнов, И.А. Марочкин), комплекс (А.В. Шмонин) и совокупность (А.В. Дулов) составляющих ее элементов. Если обратиться к словарному толкованию приведенных категорий, то можно увидеть, что все три взаимно поясняют друг друга. Так, сочетание определяется как соединение, расположение чего-нибудь, образующее единство, целое^[30]. Совокупность представляет собой соединение, общий итог чего-нибудь, сочетание^[31]. Комплекс трактуется как совокупность, сочетание^[32]. Даже наличие признака целостности в определении сочетания не приводит его к равнозначности с категорией «система», понимаемой как «объект, представляющий собой множество элементов, находящихся в рациональных отношениях и связях между собой и образующих целостность, единство, границы которого задаются пределами управления»^[33].

Помещение спичек в спичечный коробок образует их сочетание, соединение, единство как нечто единичное целое, но эта целостность не делает данный коробок системой, образующей разведение огня. Так и сочетание, соединение отдельных следственных действий в рамках одного расследования не образует их систему, если их строго определенная последовательность, взаимосвязь между собой, характеризующаяся внутренними отношениями и связями, не задается управляющей системой (следователем) в целях реализации сложного замысла. Это хорошо иллюстрируют результаты анкетирования и интервьюирования следователей и дознавателей.

Так, большинство дознавателей и следователей, стаж работы которых составляет менее одного года, при планировании расследования исходят из стандартной совокупности следственных действий, которые надо провести по аналогии с уголовными делами, расследовавшимися их наставниками (84%). Естественно, что содержание плана расследования в таком случае представляет совокупность или сочетание следственных действий и иных мероприятий. В этой ситуации возрастает роль такого системообразующего фактора, как цель тактической комбинации, о которой также ведет речь И.М. Комаров. Когда следователь начинает осознавать конкретные цели и задачи своей деятельности по уголовному делу, планирование приобретает совершенно иной характер. Достижение цели или решение соответствующей задачи предполагает отбор необходимых криминалистических приемов и средств, их соответствующую систематизацию. В отличие материальных объектов, идеальные объекты (в качестве которых выступают криминалистическая операция и тактическая комбинация) подлежат исследованию лишь мышлением и в первую очередь на основе их предназначения, определяемого целями и задачами. Применительно к операции ученые-криминалисты по разному определяют ее цели, как правило, сводя их в общем к установлению предмета доказывания или решения задач выявления и расследования преступлений. Конкретные задачи определяются уже по отношению к видам операций. В качестве таковых выступают: сохранность доказательственной информации, задержание, обеспечение возмещения ущерба, изобличение, розыск, изучение личности субъекта преступления, установление личности трупа и т.п.

Анализ определений тактической комбинации также показывает, что в качестве цели воздействия выступают: решение конкретной задачи расследования (А.В. Шмонин, Н.Е. Мерецкий, Р.С. Белкин, Н.А. Марочкин, Н.Г. Шурухнов), достижение цели следственного действия (В.И. Баронин), реализация отдельного тактического приема (А.В. Дулов). Последняя точка зрения, на наш взгляд, содержит системную ошибку, поскольку прием как способ действия входит в систему отдельного следственного действия и, следовательно, не может быть реализован в единичном виде через применение системной множественности приемов. По всей видимости, в определении А.В. Дулова категория приема используется в значении сложного замысла. Нам ближе позиция большинства ученых, полагающих, что цель отдельного следственного действия будет охватываться конкретной задачей расследования, которая может быть решена и на уровне отдельного следственного действия. Только по сравнению с задачами расследования, решаемыми посредством криминалистических операций, задачи тактической комбинации будут более частного порядка. Как верно отмечено Н.А. Марочкиным, это будут промежуточные задачи, которые соотносятся с задачами криминалистической операции как категории «общее и частное», при этом пусть не всегда, но в большинстве случаев тактические комбинации могут выступать, по мнению В.И. Куклина и И.М. Комарова, частью криминалистической операции. Схожей позиции придерживаются Л.Я. Драпкин и К.Г. Иванов, указывающие, что тактическая комбинация выступает факультативным структурным элементом тактической операции^[34]. Покажем это на примере рассматриваемой нами категории.

Получение и проверка показаний выступает промежуточной задачей, решение которой обеспечивает как установление предмета доказывания в целом, так и решение таких задач, как изобличение подозреваемого, обвиняемого, обеспечение возмещения вреда, розыск скрывшихся лиц, нейтрализация противодействия расследованию, обеспечение безопасности потерпевших и свидетелей и пр. Иными словами, указанные задачи, определяющие название криминалистических операций, решаются посредством комбинационной системы действий, обязательно связанных с получением показаний. При этом по отношению к рассматриваемой тактической комбинации получение и проверка показаний будут выступать общей целью, достижение которой будет, в свою очередь, определяться решением частных задач, обусловленных предметом этих показаний:

о событии преступления;

причиненном вреде;

участии в преступлении;

характеристике соучастников;

местонахождении соучастников;

местонахождении доказательств;

обстоятельствах, способствовавших преступлению, и т.п.

Таким образом, целью исследуемой тактической комбинации выступают получение от осведомленных лиц информации об обстоятельствах, подлежащих установлению по делам экономической направленности, и ее проверка. Отметим, что речь идет не только об обстоятельствах, входящих в предмет доказывания, но и об иных криминалистически значимых обстоятельствах, не требующих доказательства, но необходимых в качестве вспомогательных промежуточных фактов для установления главных доказательственных фактов^[35].

Следует также оговориться относительно проверки информации. По своему содержанию данный термин может предполагать применение различных средств, позволяющих установить достоверность полученной информации, причем как процессуальным, так и оперативным путем. В таком случае содержание тактической комбинации ничем не будет отличаться от криминалистической операции. Категория «проверка» нами используется лишь по той причине, что одно из процессуальных средств получения показаний, предусмотренное ст. 194 УПК РФ, – проверка показаний на месте в своем названии и содержании оперирует данной категорией. В ходе этого следственного действия не только идет процесс получения вербальной информации, но и возникает возможность одновременного сопоставления ее с окружающей обстановкой, т.е. проверки ее достоверности, убеждения в ее правильности^[36].

Кроме цели, системообразующим фактором являются силы, приводящие к образованию системы. Для тактической комбинации такой силой выступает лицо, в чьем производстве находится уголовное дело (следователь или дознаватель). Именно данный субъект выделяет ту задачу, решение которой требует комплексного воздействия с помощью различных средств, определяет сложный замысел решения этой задачи, выделяет необходимые средства его (замысла) реализации, принимает решение о замене средств или приемов их применения, оценивает внешние условия и возможность достижения поставленной задачи.

Следует согласиться с Е.Н. Асташкиной, Н.А. Марочкиным, А.Е. Михальчуком и В.Я. Решетниковым, что отличие криминалистической операции и тактической комбинации происходит в том числе и по субъекту проведения. Круг субъектов тактической комбинации уже, чем круг субъектов криминалистической операции, в который входят следователь, орган дознания, контрольно-ревизионный орган, эксперты, специалисты и т.д. При этом каждый из этих субъектов действует своими методами и в пределах своей компетенции^[37]. Тактическая комбинация независимо от того, реализуется ли она в рамках одного следственного действия или посредством нескольких следственных действий, также может быть проведена с участием специалистов и должностных лиц оперативных подразделений. Но субъектное отличие как раз в том и состоит, что привлекаемые к тактической комбинации указанные участники действуют согласно указаниям следователя (дознавателя) и не обладают той специальной в силу нормативного регулирования самостоятельностью, которая у них имеется в рамках криминалистической операции, объединяющей в себе помимо следственных действий, оперативно-розыскные мероприятия, ревизионные, организационные и технические действия. В рамках тактических комбинаций эти лица оказывают помощь в реализации замысла следователя, выполняют функции обеспечения результативности применения системы тактических приемов и (или) следственных действий.

Мы также считаем, что для определения субъекта тактической комбинации некорректно использовать формулировку «субъект доказывания». По мнению О.Г. Григорьева, доказывание в той или иной степени осуществляют многие участники уголовного судопроизводства, к числу которых он относит властных субъектов уголовного процесса (дознавателя, органа дознания, следователя, прокурора, суд) и заинтересованных в исходе дела участников уголовного судопроизводства, имеющих ограниченные возможности в осуществлении доказательственной деятельности (подозреваемый, обвиняемый, защитник, гражданский ответчик и его представитель, потерпевший, частный обвинитель, гражданский истец и их представители)^[38]. Естественно, у перечисленных субъектов, во-первых, различные доказательственные возможности, во-вторых, даже из числа властных субъектов уголовного процесса не каждый будет выступать лицом, ответственным за планирование и реализацию тактической комбинации. Таким образом, на наш взгляд, для субъекта проведения тактической комбинации целесообразно использование формулировки «лицо, в производстве которого находится уголовное дело».

Связи и отношения также выступают системообразующим фактором. Важной для криминалистической операции, утверждает И.М. Комаров, является логико-функциональная связь, которая выступает в качестве способа действия субъекта доказывания^[39]. Это утверждение справедливо и для тактической комбинации. Отношения, определяемые как сопоставление друг с другом двух и более вещей, свойств, понятий и т.п. и носящие объективный характер, возникают в процессе реализации тактической комбинации в рамках уголовно-процессуальных правоотношений. Границы допущения, предусмотренные уголовно-процессуальной нормой, позволяют иметь динамический характер применяемым тактическим комбинациям и в то же время определяют обязательность отдельных элементов, таким образом влияя на структуру тактической комбинации. Так, например, ряд комбинаций как жесткое сочетание следственных действий уже предусмотрено законодателем в качестве наиболее рационального и эффективного способа решения определенных задач:

производство допроса перед очной ставкой (ч. 1 ст. 192 УПК РФ);

производство допроса перед предъявлением для опознания (ч. 2 ст. 193 УПК РФ);

производство допроса перед проверкой показаний на месте (ч. 1 ст. 194 УПК РФ);

производство допроса эксперта только после проведения им экспертизы (ч. 1 ст. 205 УПК РФ); и др.

Любая система проявляет себя определенным образом в окружающей среде в рамках границ и условий ее существования, т.е. имеет конкретные пространственно-временные характеристики. Временные характеристики применения как криминалистической операции, так и тактической комбинации определяются процессуальными сроками, к которым относится общий срок расследования, моменты принятия процессуальных решений (избрания и отмены меры пресечения, уведомления, ознакомления и т.п.), продолжительность отдельных следственных действий. Так, решая задачу получения максимально возможной информации о преступлении во время допроса или их одновременной серии, следователь должен уложиться во время, отведенное законом (ст. 187 УПК РФ). При этом система тактических приемов должна быть выстроена таким оптимальным образом, чтобы достаточное количество приемов, направленных на установление психологического контакта и снятие установки на отказ от дачи показаний, оставляло необходимое время для реализации приемов, связанных с постановкой вопросов об обстоятельствах преступления, предъявлением доказательств, а также закрепления их в протоколе следственного действия.

Например, в процессе интервьюирования один из следователей рассказал, как несколько дней был вынужден допрашивать одного из соучастников по делу о контрабанде. Данный обвиняемый выполнял функцию водителя, перевозящего контрабандным путем спирт, сокрытый под мешками с луком. Его оправдательная версия сводилась к тому, что он не знал о характере груза, т.к. погрузку осуществляли в его отсутствие, и думал, что груз соответствует тому, который отражен в документах. Кроме того, каждый допрос начинался с того, что указанный субъект отказывался от дачи показаний, ссылаясь на ст. 51 Конституции РФ. Эта фраза ему была написана кем-то из сокамерников на клочке бумаги, который он перед каждым допросом показывал следователю. В связи с этим каждый новый допрос начинался с приемов, направленных на снятие установки на отказ от дачи показаний и установление психологического контакта. На первых допросах эти приемы занимали значительное время, в связи с чем за отведенное на допрос время удавалось выяснить малое количество доказываемых обстоятельств. В каждом последующем допросе следователю уже требовалось меньше времени на приемы психологического контакта, поскольку были выявлены значимые для допрашиваемого личностные установки, воздействие на которые сокращало данную стадию, позволяя переходить к выяснению значимых для дела обстоятельств. В целом по данному делу следователь с указанным лицом провел 11 допросов.

Пространственные характеристики тактической комбинации обусловлены местом проведения предварительного расследования и, что важно, субъектом, в чьем производстве находится уголовное дело. Не каждое следственное действие может быть проведено по месту производства расследования. Возникают ситуации, когда источник информации находится в другом регионе. В этом случае он территориально обособлен, в связи с этим возникает вопрос: входит ли проводимое с этим источником следственное действие в систему тактической комбинации? Ответить на этот вопрос только лишь с позиции пространственной разобщенности было бы неверно. И в этой ситуации как раз и проявляется системное свойство тактической комбинации, в которой такой системообразующий фактор, как управляющая сила, т.е. лицо, в чьем производстве находится уголовное дело, компенсирует утрату пространственной характеристики системы. Так, если следователь направит в порядке ст. 152 УПК РФ в другой регион отдельное поручение о допросе, например, свидетеля, то исполнитель этого поручения будет исходить из обстоятельств и перечня вопросов, указанных в этом поручении. Тактический замысел следователя исполнителю поручения будет неизвестен, а следовательно, такое действие выпадает из системы тактической комбинации. Если же следователь, в производстве которого находится дело, выедет в командировку и самостоятельно допросит этого свидетеля, то он будет действовать в рамках определенного им же тактического замысла, обусловленного решаемой промежуточной задачей расследования, и пространственная разобщенность элементов не повлияет на функционирование системы запланированной тактической комбинации. Исключение может составить только временная характеристика, которая в этом случае будет увеличена. Это лишний раз подчеркивает, что пространственно-временные характеристики должны рассматриваться неразрывно. Изложенное также подчеркивает, что криминалистическая операция и тактическая комбинация не могут быть дифференцированы по месту и времени их реализации, как это утверждают Е.Н. Асташкина, Н.А. Марочкин, А.Е. Михальчук и В.Я. Решетников, указывая, что комбинации носят локальный характер и место их осуществления ограничено местом производства следственного действия, а кроме того, выступают единовременными категориями, реализуемыми только на определенном этапе следственного действия. Аргументы данных авторов справедливы лишь к их определению тактической комбинации как сочетанию приемов в рамках одного следственного действия. Мы же, как уже говорилось выше, с позиции внешнего проявления определяем тактическую комбинацию через систему и приемов, и следственных действий, в связи с чем критерий отграничения от криминалистической операции по пространственно-временным характеристикам не может быть применен.

Тактическая комбинация в нашем понимании может реализовываться и за пределами места производства расследования, по своей продолжительности также быть длящейся и осуществляться на нескольких этапах расследования.

Например, лица могут быть задержаны по подозрению в совершении преступления на первоначальном этапе. В целях использования закономерностей расследования, основанных на межличностных отношениях, первоначальные допросы этих лиц не будут касаться обстоятельств преступления, а выясняться будут лишь вопросы социометрического характера. Такой замысел будет порождать у допрашиваемых домысливание того, что сведения о преступной деятельности следователю известны из других источников (от других подозреваемых), поэтому он больше интересуется отношениями между соучастниками, чтобы понять, почему другие соучастники дают показания против допрашиваемого. Данный замысел будет способствовать получению либо негативных характеристик в отношении других соучастников, либо отдельных сведений об их участии в преступлении. Такая информация на последующем этапе позволит эффективно провести повторные допросы и очные ставки, и в результате на заключительном этапе эффективно иллюстрируя противоречия, противодействие расследованию и иные действия обвиняемых, будет закреплена в обвинительном заключении.

Одной из главных характеристик любой системы выступает наличие структуры, являющейся не только системообразующим, но и системосохраняющим фактором. Подробнее о структуре тактической комбинации как о самостоятельном свойстве будет сказано ниже.

Еще одна особенность системы, выделяемая И.М. Комаровым, – интегративный характер свойств системы, выведенных из свойств компонентов, организованных в систему. Если рассуждать по аналогии, что криминалистическая операция призвана решать задачи, недоступные отдельно взятым следственным действиям, то тактические комбинации, выступая комплексным способом решения частных промежуточных задач предварительного расследования, также призваны решать те из них, что недоступны отдельным тактическим приемам. Однако как отдельные тактические приемы, так и отдельные следственные действия могут обладать определенными элементами, которые, избирательно взаимодействуя с другими приемами или действиями, интегрируют свои свойства в их системы. Этот процесс дает возможность получить необходимые свойства систем, с помощью которых решаются конкретные задачи расследования. Например, в приведенном выше примере (допрос контрабандиста) была применена система различных тактических приемов допроса. Сам по себе прием установления психологического контакта не позволил бы решить задачи получения показаний об обстоятельствах преступления, а в лучшем случае только создал бы благоприятное отношение обвиняемого к следователю. И лишь интеграция свойств приемов установления психологического контакта в тактическую комбинацию позволила получить эффект от приемов, направленных на выяснение отдельных обстоятельств контрабанды. Как верно отмечает И.М. Комаров, «собственно интегративный характер свойств криминалистической операции в границах, заданных пределами управления, в значительной мере и делает их комплексным способом в системе досудебного производства»^[40].

Данный анализ позволяет заключить, что тактические комбинации являются системами, обладающими необходимым свойством системности. Другим необходимым свойством системы выступает ее целостность, которая «характеризуется новыми качествами и свойствами, не присущими отдельным частям (элементам), но возникающими в результате их взаимодействия в определенной системе связей»^[41].

Целостность тактической комбинации обусловливает ее специфическое содержание и индивидуальность по каждому уголовному делу, определяемые тем, что в ходе расследования конкретного преступления следователь исходит из арсенала тех средств, которые предусмотрены уголовно-процессуальным законом и разработаны криминалистикой. Выделяя для себя частную промежуточную задачу, он из этого арсенала выбирает те средства, которые только в системной связи, образуя новые качества и свойства, позволяют решить поставленную задачу.

Структурность – третье внутреннее свойство, присущее системам. Данное свойство придает тактическим комбинациям способность к внутренним изменениям, динамизму и делает их в условиях изменения следственных ситуаций устойчивыми для решения поставленных задач.

Компонентами структуры тактической комбинации выступают конкретно определенные объекты: тактические приемы и следственные действия. В сложных тактических комбинациях, предполагающих производство нескольких следственных действий, последние будут выступать структурными элементами и в то же время подсистемами, объединяющими в своей структуре отдельные тактические приемы. Образующие структуру тактической комбинации компоненты определяются управляющим субъектом (следователем, дознавателем) с точки зрения предполагаемых к решению промежуточных задач. Обусловленность компонентов структуры решаемой задачей определяет содержание выполняемых каждым элементом функций. В зависимости от изменения поставленной задачи или определения к решению нескольких задач функция составляющих элементов системы будет трансформироваться, что подтверждает наличие свойства полифункциональности рассматриваемой системы.

Компоненты системы всегда находятся во взаимодействии между собой, в связи с чем тактические приемы и следственные действия как компоненты тактической комбинации взаимодействуют друг с другом в форме количественного и качественного изменения при решении поставленных задач. Так, при применении отдельных тактических приемов и производстве следственного действия происходит получение новой или проверка имеющейся информации. Данное информационное изменение порождает динамичность структуры тактической комбинации в части учета новой информации при применении последующих тактических приемов или производстве запланированного следственного действия. Эти рассуждения приводят нас к выводу, что тактические комбинации обладают также и свойством взаимодействия.

Кроме того, сущность тактической комбинации можно продолжать раскрывать, используя другие диалектические категории (так, например, И.М. Комаров рассмотрел сущность криминалистической операции с позиций качественно-количественных характеристик, единичного и общего, целого и части, формы и содержания, отношения и взаимодействия). В данных категориях выделенные существенные свойства тактической комбинации также находят свое подтверждение, в связи с чем следует сделать вывод, что по своей сущности тактическая комбинация в целом совпадает с криминалистической операцией, представляя собой системный, полифункциональный способ целенаправленной информационно-познавательной и конструктивной деятельности лица, в производстве которого находится уголовное дело, в решении конкретной промежуточной задачи досудебного производства. Основное различие между рассматриваемыми категориями заключается в субъекте реализации, а также характере и объеме решаемых задач.

Сущность тактической комбинации как системы была определена нами на основе внутренних ее свойств. Однако если подходить к выделению свойств с позиций оценки практического предназначения конкретных тактических комбинаций, то определенные свойства не будут обнаружены до тех пор, пока не появятся для этого соответствующие условия^[42]. Такие специфические условия, связанные с расследованием конкретных видов или групп преступлений, проявляются в зависимости от объективно складывающейся следственной ситуации, характерной для данного вида (группы) посягательств. Эти ситуации будут детерминироваться закономерностями как совершенного преступления (преступной деятельности), так и проводимого расследования, а следовательно, и определять систему и структуру планируемых для решения конкретных промежуточных задач тактических комбинаций. Подробнее о следственных ситуациях речь пойдет ниже. Здесь же наша задача сводится к анализу тех внешних признаков тактической комбинации, что позволяют выделить ее среди других тактических комбинаций и криминалистических операций, проводимых при расследовании как различных преступлений, так и посягательств экономической направленности.

Если с сущностных подходов тактическая комбинация определялась как способ деятельности субъекта, то с позиции внешнего чувственного восприятия тактические комбинации представлены системой различных действий. Как уже говорилось ранее, эту систему образуют следственные действия и входящие в них тактические приемы. Любую деятельность характеризуют последовательные действия субъекта, воздействующие с помощью различных средств на объект для достижения определенного результата в условиях объективного и субъективного порядка. Как уже было сказано, субъектом тактической комбинации будет выступать лицо, в производстве которого находится уголовное дело, объектом воздействия – конкретная ситуация, требующая разрешения с помощью системы тактических приемов и следственных действий. Эта ситуация одновременно выступает и объективным фактором, определяющим перечень необходимых средств воздействия, и в то же время трансформируется в форме задачи, разрешаемой этими средствами. В нашем случае в качестве такой ситуацией будет выступать отсутствие определенной информации о ПЭД или ее противоречивость, требующая дополнительной проверки. Эта информация будет иметь личностный характер, т.е. исходить от осведомленных об обстоятельствах расследуемого экономического преступления лиц. Мы не ведем речь только лишь об информации, касающейся преступной деятельности, т.к. получаемые показания могут касаться промежуточных фактов (например, характеристики личности отдельных соучастников, свидетелей или потерпевших, их взаимоотношений между собой, нормативного порядка конкретного вида хозяйственной деятельности или реализации управленческого решения и т.п.), позволяющих устанавливать главные доказательственные факты. К тому же мы не используем определение «вербальная» по отношению к информации, т.к. в ходе получения и проверки показаний достаточно эффективно может быть использована и невербальная информация, выражающаяся в мимике и телодвижениях. Получение и проверка такой информации одновременно выступают и задачей, и – при ее решении – желаемым результатом примененных приемов и действий.

Условиями объективного и субъективного порядка являются действующие закономерности расследования, которые обусловливают содержание тактической комбинации. Так, множественность источников криминалистически значимой информации увеличивает количество следственных действий, входящих в тактическую комбинацию; взаимосвязь в доказывании вины соучастников с использованием схемы их связей определяет несколько промежуточных задач для тактической комбинации по предмету выясняемой информации. Закономерность необходимости использования специальных экономических знаний (являясь субъективной по своему характеру) определяет потребность привлечения к осуществлению тактической комбинации сведущих в экономике лиц. Высокая трудоемкость расследования экономических преступлений детерминирует планирование нескольких вариантов или моделей тактической комбинации, а необходимость одновременного производства серии одноименных следственных действий влияет на временные характеристики и содержание тактической комбинации. Закономерность преодоления противодействия расследованию предполагает обязательный учет версии о противодействии при планировании тактической комбинации. Ситуационная обусловленность расследования является прямым объективным фактором, определяющим функциональную составляющую рассматриваемой категории. Также в качестве объективного фактора учитываются закономерности расследовании третьей группы, основанные на межличностных отношениях соучастников.

Таким образом, применительно к категории исследуемых преступлений тактическую комбинацию по получению и проверке показаний можно определить как обусловленную закономерностями расследования экономических преступлений реализуемую следователем систему тактических приемов и (или) следственных действий, направленную на получение и проверку информации об имеющих значение для уголовного дела обстоятельствах от осведомленных лиц.

Следовательно, в сущности тактической комбинации должны быть представлены все основные существенные характеристики в единстве. Объединение таких первостепенных признаков, свойств и характеристик образует определение исследуемого явления, попытку формулирования которого мы и предприняли, проанализировав сходные и индивидуальные признаки тактической комбинации в приведенных дефинициях.