§ 3. Организационное единство как обязательный признак юридического лица 3.1. Правовая природа признака организационного единства

Как было отмечено, за последнее время конструкция юридического лица претерпела весьма существенные изменения. Так, согласно п. 6 ст. 98 ГК РФ акционерное общество может быть создано одним лицом или состоять из одного лица в случае приобретения одним акционером всех акций общества.

Общества с ограниченной и дополнительной ответственностью также могут быть созданы одним лицом (п.1 ст. 87 и п. 1 ст. 95 ГК РФ).

Существенные признаки, бесспорно, имеют место, когда юридическое лицо создается несколькими участниками. Каковы же необходимые элементы «компании одного лица», то есть организации, созданной лишь од- ним учредителем? Можно ли в данном случае говорить о том, что признак организационного единства присущ «компании одного лица»?

Следует отметить, что Россия не является первой в законодательном признании компаний одного лица. Такие нормы давно содержатся в законодательствах ряда стран, при этом в некоторых из них количество подобных юридических лиц достаточно велико66.

Попробуем ответить на поставленные вопросы применительно к обязательным признакам «компании одного лица».

На первый взгляд, у таких юридических лиц осталась лишь одна функция - ограничение предпринимательского риска путем передачи ответственности по обязательствам с учредителя на юридическое лицо.

В свое время доктриной гражданского права исследовался вопрос о признаке организационного единства юридического лица применительно к компаниям одного лица67.

В частности М.И.

В.А. Мусин, раскрывая существо «одночленных корпораций», приходит к выводу о том, что «в свете этих рассуждений для юридического лица нет теперь необходимости ни в особой воле, ни в особых интересах, отличных от воли и интересов составляющих индивидов. Достаточно лишь определенным образом обособленного имущества»69. Отрицание признака организационного единства, вероятно, обусловлено критическим отношением к теориям юридического лица, предложенным советской цивилистикой на определенном этапе развития нашего общества. Основой для выделения организационного единства и внешней автономии в качестве признака юридического лица послужила необходимость наличия количественного людского субстрата, который включался как необходимый элемент, определяющий вышеуказанные понятия.

Подтверждение этому — различие взглядов на проблему юридической личности организации как субъекта гражданских правоотношений, среди которых выделяются следующие: «теория коллектива» А.В. Бенедиктова70,

2 3

«теория государства» С.И. Аскназия , «теория директора» Ю.К. Толстого . Однако, по мнению И.В.Елисеева, несмотря на все видимые различия этих теорий, их общая идея заключается в наличии людского субстрата (лица или коллектива) в государственном юридическом лице71. Следует отметить, что советская наука не знала различия между целями создания организации и целями определения ее внутреннего устройства. Это было связано с тем, что юридический смысл такого устройства обеспечивал достижение определенного государственного интереса. Организационное единство рассматривалось как способность формирования существенных социальных связей внутри самого коллектива. Коллектив обеспечивал, в свою очередь, достижение цели (удовлетворение государственного интереса) создания юридического лица.

Однако организационное единство, объясняемое с позиции управления обособленным имуществом в едином государственном интересе, на наш взгляд, отрицало какой-либо корпоративный интерес.

А-В. Венедиктова: «За каждым государственным юридическим лицом стоят: 1)

само социалистическое государство; весь советский народ в лице своего социалистического государства как единый и единственный собственник фонда государственной собственности, и 2)

возглавляемый ответственным руководителем коллектив рабочих и служащих данного юридического лица как коллектив, который под руководством дирекции непосредственно осуществляет задачи, возложенные государством на это юридическое лицо, в непосредственное оперативное управление которого государство выделило соответствующую часть единого фонда государственной собственности. В этом выражаются как единство всего фонда государственной социалистической собственности, так и обособленность отдельных его частей, единство всей системы управления государственной социалистической собственностью и необходимая оперативная самостоятельность отдельных звеньев этой системы не только хозрасчетных, но и бюджетных»72.

Представляется, что наличие людского субстрата (коллектива) стало определяющим моментом потому, что ему передавалась в управление часть государственного имущества, которое таким образом обосабливалось. «Категория юридического лица применительно к советским госорганам выражает отделение «управления» имуществом от права собственности на это имущество; субъектом же присвоения, то есть собственником, всегда является советское государство» . Собственник обособленного имущества (государство) вступал в юридические отношения с коллективом людей, определенным образом организованных, которому это имущество передавалось в управление в интересах собственника. «Проблема отделения «Управления» (в смысле оперативного управления) от собственности возникает только там, где собственники не входят непосредственно в соответствующее юридические лицо в качестве членов, и где форма юридического лица используется именно как форма организации хозяйственно- трудовой деятельности того коллектива рабочих и служащих, который во главе со своим ответственным руководителем выполняет возложенные на него задачи при помощи средств производства, присвоенных другим коллективом: коллективом действительных собственников этих средств производства»73.

В.А. Мусин, разделяя подобную позицию, признает организационное единство необходимым существенными признаком юридического лица. Подвергая одночленные корпорации в буржуазном праве критике, В.А. Мусин утверждает: «Einmanngesellschaft, формально подчинены законодательству о корпорациях, в принципе должны иметь все перечисленные органы. Вместе с тем здесь уже не приходится говорить о «разграничении» воли и интересов предпринимателя и компании, состоящей из него самого.

л

ские функции и воплощает в себе все органы «компании» .

По мнению исследователей Einmanngesellschaft, сложная структура с системой нескольких органов существенна для корпораций, состоящих из нескольких человек, а в Einmanngesellschaft, где воля и интересы предпринимателя и образуемой им корпорации идентичны, отпадает, стало быть, и надобность в наличии органов, предназначенных для согласования интересов, ибо предприниматель не нуждается в защите от себя самого76.

На наш взгляд, В.А. Мусин видит в организационном единстве как существенном признаке юридического лица способ согласования воли нескольких индивидов, субъектов, реализующих свое право на занятие предпринимательской деятельностью посредством создания юридического лица.

В этом и состоит отличие позиции В.А. Мусина от позиции других сторонников признака организационного единства. Отказ от необходимости «людского субстрата» как элемента, определяющего содержание понятия «организационное единство» в качестве идеи далеко не нов в советской доктрине.

Полагаем, в современных условиях, когда действующее гражданское законодательство в большинстве случаев признает собственником имущества само юридическое лицо, нет никаких оснований связывать признак организационного единства с наличием или отсутствием некоего «количественного людского субстрата» (наличием трудового коллектива, множественностью участников) в смысле управления обособленным имуществом в интересах участников. В основном участники сами и непосредственно участвуют в управлении этим имуществом. При установлении значения тех или иных правовых понятий механический перенос способов определения их толкования недопустим. Представляется также неоправданным отказ некоторых современных цивилистов от организационного единства как существенного признака юридического лица, в том числе и для компаний одного лица (З.А. Ахметьянова, Е.В. Богданов, В.В. Витрянский). Так, З.А.

Анализ приведенных выше точек зрения показывает, что ученые продолжают связывать признак «организационное единство» с наличием или отсутствием некоего «количественного людского субстрата». Невозможно отрицать значение коллектива людей, выступающего проводником воли лиц, заинтересованных в присвоении результатов деятельности юридического лица, при управлении его имуществом. Следует признать важность организационного единства как механизма согласования интересов участников юридического лица. Но представляется, что ценность организационного единства намного шире и имеет больший юридический смысл. На наш взгляд, отрицание организационного единства как признака юридического лица приводит к распространенной ошибке: сторонники этой точки зрения отождествляют право собственности и другие вещные права самого юридического лица с имущественными правами его участников.

Так, А.В. Венедиктов считал, что во всех правовых отношениях между государственными юридическими лицами действительным субъектом этих отношений, действительным носителем прав и обязанностей является само социалистическое государство, иначе говоря, оно вступает в правовые отношения с самим собой80.

Такова позиция и В.А. Мусина, полагавшего, что в одночленной корпорации сделка предпринимателя с созданным им юридическим лицом - это сделка с самим собой81.

Ярким примером, отрицающим отождествление права собственности и других вещных прав юридического лица с правом собственности его учас- тника, является следующий случай, описанный О.С. Иоффе. Палата лордов столкнулась с тем, что делец образовал корпорацию целиком из членов своей семьи, а затем сам же заключил с ней кредитную сделку под залог ее имущества и взыскал «причитающийся» ему долг преимущественно перед другими кредиторами, вовсе не получившими удовлетворения своих претензий82.

Если рассмотреть этот пример с позиции регулирования подобных отношений современным российским законодательством, можно сделать вывод о том, что единство воли и целей такого «кредитора» и такой «корпорации» отсутствует. Если целью создания и деятельности этой корпорации являлось не извлечение прибыли посредством предпринимательской деятельности, а обман «действительных кредиторов» посредством противоправных действий, то это выходит за пределы сферы гражданско- правового регулирования и является предметом уголовного права. Если цели создания корпорации были правовыми, то, во-первых, стоимость заложенного имущества, перешедшая корпорации в счет погашения основного долга, - это уже собственность самого юридического лица, а не участников. Последующее отчуждение этой стоимости имущества участникам юридического лица предполагает совершение определенных гражданско- правовых сделок. Во-вторых, кредиторы, которые не получили удовлетворения по своим требованиям, могли бы по-иному оформить свои отношения с должником. Например, используя залог в обеспечение исполнения обязательства должником.

О подобной ситуации несовпадения целей и воли товарищества как Юридического лица и входящих в него товарищей писал Г.Ф. Шершеневич. Так, Сенат, исходя из представлений о раздельности имуществ товарищей и товариществ, отверг слияние в одном лице кредитора и должника в раз- личных правоотношениях и допустил возможность юридических отношений между товариществом и отдельными товарищами. Поэтому он сделал следующий вывод: если торговое товарищество является юридическим лицом, то как самостоятельный субъект оно может заключать сделки с самими товарищами83. Следует отметить, что современное российское законодательство также признает возможность заключения таких сделок. Примером могут служить сделки с участием аффилированных и заинтересованных лиц84. Вещные права, в том числе и право собственности на имущество, обособленное на балансе или смете, в большинстве случаев принадлежит самому юридическому лицу (п. 1 ст. 48 ГК РФ). Это правило распространяется и на то имущество, которое было передано юридическому лицу его участниками при создании данной организации. Например, создавая коммерческую организацию и формируя ее имущественную обособленность, участники в учредительных документах закрепляют факт передачи части своего имущества создаваемому юридическому лицу. У участника прекращаются вещные права на это имущество, а у юридического лица они возникают. Взамен участник получает определенную совокупность обязательственных прав требования к юридическому лицу как самостоятельному субъекту гражданских правоотношений. На наш взгляд, не следует рассматривать участника такого юридического лица в качестве единственного субъекта присвоения результатов его деятельности, этот результат предполагает извлечение прибыли и распределение ее части между участниками в виде собственного дохода. Известно,что участники не являются единственными субъектами, претендующими на присвоение результатов деятельности юридического лица. Государство, собирая налоги и включая эти сред- ства в совокупный государственный бюджет; местные органы власти посредством сбора местных налогов; различные внебюджетные фонды (пенсионный, медицинского и социального страхования) выступают такими заинтересованными лицами.

В зависимости от количества юридических обязанностей, возложенных законом и принятых на себя юридическим лицом, указанный перечень может быть увеличен. Такое правовое положение юридического лица не дает возможность ее участнику, даже «компании одного лица», самостоятельно и по собственному интересу распоряжаться его имуществом, а только дает право требовать от него совершения определенных действий в интересе участника. Объем последних зависит от объема той совокупности обязательственных прав, которыми обладает участник юридического лица. На наш взгляд, этими же причинами объясняется самостоятельная имущественная ответственность юридического лица за свои действия. Иное предполагало бы ответственность за чужие действия. Проанализировав п. 1 и 2 ст. 48 ГК РФ, можно сделать вывод о том, что существует некая правовая связь, которая обусловливает относительное юридическое единство участника и созданного им юридического лица.

Законодатель установил исключения из этих правил в отношении государственных и муниципальных унитарных предприятий, а также учреждений (пп. 3 п. 2 ст. 48 ГК РФ). Представляется, что в этих случаях признак организационного единства следует из юридической необходимости, которая была обоснована А.В. Бенедиктовым, С.Н. Братусем и другими. Так, особенности юридического статуса собственников имущества юридического лица не позволяют этим субъектам непосредственно и самостоятельно управлять его имуществом. Например, учредителями унитарных предприятий может выступать Российская Федерация, субъект Российской Федерации или муниципальное образование (п. 1 ст. 8 Федерального закона «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях»). Соб- ственники имущества учреждений финансируют его деятельность и дают задания лицам (органам), управляющим этим имуществом (п. 1 ст. 296 ГК РФ). Выводы В.А. Мусина о том, что организационное единство есть способ согласования интересов участников юридического лица, наиболее ярко подтверждаются при анализе таких организационно-правовых форм, как полное товарищество и товарищество на вере, действующие только на основании учредительного договора (ст.70, 83 ГК РФ).

На наш взгляд, организационное единство - это основной способ установления внутренних организационных юридически необходимых связей в системе правовых отношений, возникающих в связи с деятельностью юридического лица и обеспечивающих взаимосвязь ее конструктивных элементов. Для того, чтобы определить механизм функционирования юридического лица и способы формирования внешних правовых отношений, необходимо обосновать и познать такое единство. При этом количественный людской субстрат, входящий в систему этого единства, значения не имеет; количество и качество юридических взаимосвязей, существующих между элементами построения организационного единства, — вот главное в содержании этого признака. Но нельзя не учитывать и наличие людского субстрата. Оно всегда будет обязательно. Состав организации должен быть представлен хотя бы одним физическим лицом. Выводы о том, что участник, как правило, не может собственными действиями и в собственном интересе совершать юридически значимые действия с имуществом юридического лица, обоснованы тем, что это противоречит статусу юридического лица как субъекта гражданских правоотношений и вступает в противоречие с интересами других лиц, участвующих в его деятельности. Но это не означает, что участник исключен из структуры организационного единства юридического лица. Такое участие юридически необходимо и обусловлено правовой ролью, которую он выполняет. Как самостоятельный субъект гражданских правоотношений, имеющий свой собственный интерес, участник юридического лица включается в систему юридически значимых связей с организацией, созданной его волей. Это выражается, например, в наделении его правами и в возложении обязанностей, которые составляют содержание правоотношения, возникающего между участником и созданным им юридическим лицом. Зачастую законодатель императивно разрешает эту ситуацию, и такая связь носит обязательный характер. В частности, в полных товариществах и производственных кооперативах обязанность участия участника в делах юридического лица, возложение на него различного рода обременений (нести субсидиарную ответственность и т.п.), совершение, особенно на первоначальном этапе деятельности юридического лица, в его интересе различных действий обусловливает возникновение у него юридических обязанностей для себя самого. Одновременно, как правило, участник включается в более сложную систему внутренних правовых связей созданного им юридического лица, участвуя в органах управления (общее собрание, совет директоров и т.д.), где его личная воля подчинена интересу юридического лица. На первом месте обозначен интерес организации, а собственный интерес участника носит вторичный характер. На наш взгляд, очевидно, что собственный интерес участника и интерес юридического лица не всегда совпадают, а в отдельных случаях могут быть прямо противоположными. Так, если отношения между ними носят обязательственный характер, участник может быть заинтересован в получении большего дивиденда, тогда как коммерческая организация объективно стремится к тому, чтобы этот дивиденд был меньше в целях собственного развития. Таким образом, просматривается дуализм правового положения участника. То же происходит и в «компании одного лица», участник как бы един в нескольких лицах, в нескольких правовых ипостасях. Даже в тех случаях, когда участник самостоятельно управляет имуществом организации, выступая в гражданских правоотношениях от ее имени, он осуществляет несколько функций. Это объясняется тем, что его дея- тельность подчинена интересам юридического лица, целям его создания, принятым на себя обязательствам, ограничениям, наложенным законом и т.д., но нельзя забывать о том что, действуя таким образом, он реализует не только собственный интерес, но и интерес юридического лица.

Многообразие видов правовых внутренне необходимых отношений очевидно. Это отношения между участниками и созданным ими юридическим лицом, отношения между самими участниками по поводу создания и деятельности юридического лица, отношения между участниками и органами юридического лица, между самими органами юридического лица, формирующими и реализующими его волю и т.п. Некоторые современные ученые-цивилисты85 относят нормы, регулирующие такие отношения, к самостоятельной отрасли права - корпоративному праву.

Основания и способы возникновения, развитие, существование и прекращение этих отношений носит правовой характер. Законодатель определяет границы и предписывает способы устройства юридического лица. Эти нормы носят императивный характер. Закон не связывает существование юридического лица с определенным количественным людским субстратом, однако в некоторых случаях предусматривает его наличие как обязательное условие деятельности определенных организационно-правовых форм. Не стоит отрицать выводов о том, что организационное единство есть способ обеспечения деятельности коллективного образования как единого целого. Однако, представляется, что это прежде всего правовое средство обеспечения существования и деятельности юридического лица как самостоятельного субъекта гражданских правоотношений.

Так, О.А. Красавчиков считал, что для любой организации (безотносительно к тому, является ли она юридическим лицом или нет) характерным является, по меньшей мере, 3 следующих признака:

1) наличие системы существенных взаимосвязей, посредством которых люди объединяются в единое целое («общественный организм»), при этом необходимо подчеркнуть, что речь идет именно об определенной системе существенных взаимосвязей (об их единстве), что указанные связи являются социальными, имеют объединительный («связывающий», а не «отталкивающий» характер); 2)

наличие определенной цели образования и функционирования; 3)

наличие внутренней, структурной и функциональной дифференциации.

Такие признаки находят свое выражение в известном обособлении структурных подразделений, в выделении руководящего органа, в дифференциации функций между отдельными звеньями (ячейками) социального образования.

Если расценивать людской субстрат как необходимое условие организационного единства, неизбежно придется прибегать к построению искусственных конструкций, как это делал А.В. Венедиктов. Говоря о различиях между социалистическими государственными органами и социалистическими кооперативными и общественными организациями, А.В. Венедиктов отстаивал идею коллектива как необходимого элемента организационного единства. При этом он уточнял, что наличие существенных различий между юридическими лицами, основанными на членстве, и юридическими лицами, не имеющими членов, не означает, что юридические лица последней категории являются персонифицированными имущественными масса- ми, а не коллективами: марксистская теория права должна показать за каждым юридическим лицом реальный коллектив живых людей86.

Думается, следует согласиться с выводами О.А. Красавчикова о том, что поиск субстрата должен иметь своей целью не «людей» («стоящих за»), а их социальные связи. Если у сторонников «коллектива» не вызывает каких либо сомнений недопустимость отождествления государства и народа, государства и организации, руководящего органа юридического лица с самой организацией, то какие же могут быть основания к отождествлению организации (о которой говорит закон, определяя понятие юридического лица), с ее «коллективом»? Таких оснований нет.

Таким образом, организационное единство юридического лица - это правовая конструкция, которая определяет систему внутренних организационных связей, обеспечиваемых с формальной стороны наличием учредительных документов, во внешнем гражданском обороте - посредством воли и волеизъявления органов юридического лица, а также комплексом индивидуализирующих его элементов.