§ 3.1. Предпосылки развития процессуального представительства

Следует выделять четыре группы факторов, являющихся общими предпо­сылками развития межотраслевого института процессуального представительства в современном российском праве.

3.1.1.

Международное право рассматривает процессуальное представительство в

качестве института, призванного обеспечивать права и свободы человека, принцип равенства всех перед законом. Так, в соответствии со статьей 8 Всеобщей декла­рации прав и свобод человека, пунктом 1 статьи 14 Международного пакта о гра­жданских и политических правах, пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод судебная защита понимается как эффективное вос­становление в правах независимым судом на основе справедливого судебного раз­бирательства, что предполагает обеспечение состязательности и равноправия сто­рон, в том числе предоставление им достаточных процессуальных правомочий для

защиты своих интересов при осуществлении всех процессуальных действий, ре­зультат которых имеет существенное значение для определения прав и обязанно-

„1

стен .

Всеобщая декларация прав и свобод человека указывает на равенство всех перед законом^{[167] [168]. Равенство перед законом предполагает и равную возможность за­щиты нарушенных прав и равную возможность на представительство в этих от­ношениях. Обеспечение этой возможности возлагается на государство, как на субъект международного права. Так, Устав Организации Объединенных Наций подтверждает право людей всего мира на создание условий, при которых закон­ность будет соблюдаться, Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах возлагает на государства обязанность в соответствии с Уста­вом ООН содействовать всеобщему уважению и соблюдению прав человека[169]. Со­действие уважению и соблюдению прав человека производится государством, в том числе и путем обеспечения возможности обратиться за содействием к процес­суальному представителю.}

равного доступа к адвокатам всех лиц, проживающих на его территории и подчи­ненных его юрисдикции без разделения расы, цвета кожи, этнического происхож­дения, пола, языка, религии, политических и иных взглядов, национального или социального происхождения, экономического или иного статуса¹.

Европейский Суд по правам человека в своей практике исходит из такого понимания права на суд, при котором в качестве составного элемента выступает возможность иметь доступ к суду, в том числе и при помощи консультаций с ад­вокатами. Так, по делу Голдера от 21.05.75 Европейский Суд по правам человека признал нарушением права на суд отказ министра внутренних дел Великобрита­нии в разрешении осужденному на получение консультаций адвоката для приня­тия решения о предъявлении в суд гражданского иска^{[170] [171].}

Следует, однако, заметить, что практика Европейского Суда по правам чело­века толкует положение пункта 1 статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод о возможности каждого человека иметь доступ к суду как часть права на суд как право, ограничения которого национальным законода­тельством допустимы. Европейский Суд по правам человека формулирует положе­ние, в соответствии с которым право на доступ в суды не является абсолютным.^[172] Ограничения при регламентации права на суд признаются Европейским Судом по правам человека целесообразными в случае ограничения доступа к суду для ду­шевнобольных во время лечения (решение по делу Ashingdane от 28.05.85); при­знавались целесообразными меры национального законодательства, направленные на предотвращения неоправданного возбуждения дел лицами, склонными к сутяж­ничеству (решение по делу Monnell and Morris от 02.03.87); считаются разумным создание системы коллективных исков при решении вопросов компенсации за на­

ционализацию (решение по делу Lithgow and Others от 08.07.86)¹.

Особо большое значение придается международным правом вопросам ока­зания бесплатной правовой помощи. В частности, статья 20 Конвенции по вопро­сам гражданского процесса, подписанной в Гааге 01.03.54 (вступила в силу для СССР и России 26.07.67) гласит, что по торговым и гражданским делам граждане каждого из Договаривающихся государств будут пользоваться во всех других До­говаривающихся государствах бесплатной правовой помощью, как собственные граждане этих последних государств в соответствии с законодательством государ­ства, где требуется бесплатная правовая помощь. В государствах, в которых оказы­вается правовая помощь по административным делам, положения предшествующе­го абзаца применяются также к этим делам, рассматриваемым компетентными су­дами ^{[173] [174]. Основные положения о роли адвокатов указывают, что обеспечение финан­сирования и других ресурсов для юридической помощи бедным и другим несо­стоятельным людям является обязанностью правительства[175]. Современные россий­ские правовые реалии таковы, что финансирование оказания юридической помощи по гражданским делам для нуждающихся неимущих граждан государством не про­изводится. Льготы по оплате юридической помощи, установленные законом, в ито­ге становятся расходами лица, оказывающего такую помощь, - адвоката или нота­риуса.}

Гарантией надлежащего оказания квалифицированной юридической помощи международное сообщество считает наличие независимой юридической профес­сии, понимаемой как существование необходимого количества лиц, обладающих знаниями в области права и призванных оказывать юридическую помощь без вме­шательства со стороны государства.

Российская Федерация как член Совета Европы должна быть способна со­блюдать Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод и Протоколы к ней, поскольку государства, вступая в Совет Европы, прежде всего предполагают присоединение к механизму защиты прав и основных свобод чело­века^{[176] [177]. Это тем более важно, поскольку Россия присоединилась к Протоколу №11 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, предусматривающему юрисдикцию нового Европейского суда по правам человека[178].}

Статья 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод гласит, что каждый человек имеет право при определении его гражданских прав и обязанностей на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Толкова­ние этой статьи в системе со статьей 14 Европейской конвенции, указывающей, что

пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой-либо дискриминации, в том числе и по признаку иму­щественного положения или любым иным обстоятельствам, позволяет сделать вы­вод, что пользование юридической помощью, необходимой для защиты своих прав в суде, не должно связываться с возможностью имущественного возмещения за такую помощь в отношении лиц, которые не могут предоставить такое возмеще­ние¹.

Министры юстиции стран Европы на двадцатом совещании «Эффективность и справедливость правосудия по гражданским, уголовным и административным делам» (11-12 июня 1996 года, город Будапешт) подтвердили необходимость га­рантировать гражданам доступ к системе эффективного и справедливого правосу­дия, необходимость принятия мер в данном направлении.

Государства - члены Совета Европы при создании системы эффективной юридцческой помощи, являющейся одной из таких мер, руководствуются сле­дующими принципами:

• предоставление на тех же условиях, что и собственным гражданам, юридической помощи по гражданским делам гражданам государств - членов Сове­та Европы и лицам, постоянно проживающим на их территории (Резолюция (76)5, принятая Комитетом министров 18.02.96 на 254 заседании заместителей минист­ров^{[179] [180]);}

• предоставление юридической помощи должно рассматриваться не как акт милосердия, а как обязательство, лежащее на всем обществе в целом. При этом такая обязанность основывается на том, что право на доступ к правосудию и спра­ведливому разбирательству гарантирован статьей 6 Европейской конвенции по правам человека 1950 года, такое право является одним из основных признаков демократического государства, а также на том, что необходимо принять все необ­ходимые меры с целью устранения экономических препятствий для доступа к пра­

восудию (Резолюция (78)8, принятая Комитетом министров 01.03.78 на 284 заседа­нии заместителей министров¹);

• никто не может быть лишен в силу препятствий экономического ха­рактера возможности использования или защиты своих прав в любых судах. Для этой цели любое лицо должно иметь право на необходимую юридическую помощь в судебном разбирательстве. При рассмотрении вопросов о необходимости надо учитывать финансовые возможности лица и судебные расходы. Ответственность за финансирование юридической помощи должна быть возложена на государство. Юридическая помощь должна осуществляться лицом, имеющим право практико­вать в качестве адвоката в соответствии с юридическими нормами данного госу­дарства (Добавление к Резолюции (78))^{[181] [182];}

• адвокат ответственен за ведение дела в рамках гражданского процес­са: когда наличествует возбуждение явно необоснованного иска, недобросовестное поведение, явное нарушение процедуры с очевидной целью затянуть разбиратель­ство, суд должен либо взыскать с адвоката судебные издержки, либо наложить штраф, либо лишить права на процессуальные действия.

В соответствии с Конвенцией о правовой помощи по гражданским, семей­ным и уголовным делам, заключенной странами - членами СНГ, ратифицирован­ной Федеральным собранием Российской Федерации 01.08.94 и вступившей в силу для России с 10.12.94^[184], граждане каждой из стран СНГ пользуются во всех странах СНГ равной правовой защитой имущественных и личных прав наряду с собствен­ными гражданами. Исходя из этого общего принципа граждане любой из стран СНГ в любой стране - члене СНГ имеют право свободно и беспрепятственно об­

ращаться в суды, к компетенции которых относятся гражданские дела, иметь пред­ставителей, подавать ходатайства, осуществлять иные процессуальные действия на тех же условиях, что и граждане данной страны¹.

Российские нормы, обеспечивающие доступ к правосудию и регулирующие вопросы судебного представительства в целом соответствуют международно­правовым стандартам. В ряде случаев российское процессуальное законодательст­во предоставляет лицам больше возможностей для защиты их прав в судах. Однако практика применения законодательства показывает, что доступ к суду затруднен в результате достаточно длительных сроков, в течение которых обратившиеся за су­дебной защитой ожидают вынесения решения; отсутствия необходимого количест­ва лиц, представляющих независимую юридическую процессию; отсутствием фи­нансирования государством оказания помощи неимущим.

3.1.2. Конституционно-правовые предпосылки

Конституция Российской Федерации, принятая 12 декабря 1993 года, норма­тивно закрепила на уровне национального законодательства принцип разделения властей в России. В соответствии с этим принципом судебная власть является не только самостоятельной, но и полноправной ветвью власти в сфере осуществления правосудия. Статья 46 Конституции РФ гласит: «Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод»^{[185] [186]. Право на судебную защиту не может быть каким-либо образом ограничено, о чем свидетельствует толкование и практика применения статьи 46 Конституции РФ Конституционным судом РФ[187]. Поэтому можно говорить о судебной защите как о базовой, основной форме защиты прав[188]. Суд и соответст­}

вующие лица, содействующие суду в осуществлении правосудия, таким образом, становятся основными субъектами, от деятельности которых зависит эффектив­ность защиты прав.

Конституция РФ, развивая принцип приоритетности судебной защиты прав, указывает в статье 48: «Каждому гарантируется право на получение квалифициро­ванной юридической помощи». Действительно, возложение исключительно на суд задачи осуществления правосудия и придание судебной форме защиты прав свойств базового способа защиты само по себе является достаточно тяжкой ношей. Тем более в настоящее время, когда авторитет судебной власти только продолжает формироваться, а традиция решать конфликты неправовыми средствами сочетается с обвальным увеличением количества дел в судах. В такой ситуации, без оказания квалифицированной юридической помощи ни о какой эффективности судебной защиты прав говорить не приходится. Юридическая помощь может оказываться различными способами, в том числе и путем судебного представительства. Таким образом, судебное представительство, являясь институтом процессуальных отрас­лей права через связь с судом как органом, осуществляющим правосудие, получает толчок к дальнейшему развитию посредством закрепления положения суда в Кон­ституции России.

Право на судебную защиту и на получение квалифицированной юридиче­ской помощи, в том числе и в форме процессуального представительства, являются правами, которые в соответствии со статьей 2 Конституции РФ являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства. Указанные положения являются воспроизведением в национальном законодательстве принципов международного права, цитированных выше. Вместе с тем, международное право уделяет большее внимание вопросам оказания правовой помощи неимущим, а также лицам, в отношении которых воз­можна дискриминация.

Кроме того, часть 3 статьи 123 Конституции РФ указывает, что судопроиз­водство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. О кате­гориях состязательности и равноправия, как факторах, влияющих на развитие ин­ститута представительства мы скажем ниже при рассмотрении гражданских про­цессуальных факторов. В целом, следует заметить, что состязательность и равно­правие сторон рассматриваются Конституцией в качестве общих принципов судо­производства вне зависимости от его вида: конституционного, гражданского, ад­министративного или уголовного. По этой причине то влияние, которое оказывают эти принципы на развитие гражданского процессуального представительства мож­но распространить и на иные виды судопроизводства. Безусловно, при этом необ­ходимо учитывать существенные особенности, которыми обладают отрасли права, регулирующие указанные виды судопроизводства.

Вместе с тем, Конституция РФ распространяет действия принципов состяза­тельности и равноправия только на судопроизводство. Отношения же представи­тельства перед властными органами возникают не только при осуществлении пра­восудия. По этой причине состязательность и равноправие, как принципы судопро­изводства, оказывают влияние только на судебное представительство. О взаимо­связи судебного представительства и представительства перед иными властными органами и о концепции единого процессуального представительства мы скажем

ниже.

3.1.3. Материально-правовые предпосылки

Материально-правовые предпосылки развития процессуального представи­тельства внутренне неоднородны. Выделим следующие:

> Развитие новых отраслей права.

Появление в современной России новых отраслей права оказывает сущест­венное влияние и на осуществление правосудия. Так, формирование налогового права и налоговых правоотношений породило появление споров с участием нало­гоплательщиков, муниципальное право и развитие федерализма в России вызвало появление споров между органами местного самоуправления, субъектами федера- щш и федерацией, постепенное включение земли в іражданский оборот и форми-

рование современного земельного права поставили перед судами задачу рассмот­рения земельных споров, развитие экологии как науки и появление экологического права привнесли в российский процесс такую экзотику как споры, связанные с эко­логическими правонарушениями, процессы приватизации привели к возникнове­нию приватизационных споров, становление банковской системы - споров с уча­стием банков.

Формирование новых отраслей права не только вынуждает суды рассматри­вать дела, применяя нормы этих отраслей права. Новые правовые отношения тре­буют учитывать их специфику и в чисто процессуальных вопросах. Ярчайшим примером могут служить иски в защиту неопределенного круга лиц (групповые иски) по делам об экологических правонарушениях. Затруднительность илй невоз­можность определить на момент подачи искового заявления состав лиц, которым экологическим правонарушением причинен вред (зачастую это - тысячи граждан), привело законодателя к конструкции группового иска. Специфика налоговых пра­воотношений предопределила преимущественное использование в процессе пись­менных доказательств. При разрешении споров в сфере бюджетного права основ­ными вопросами являются не вопросы факта, а вопросы права.

Развитие новых отраслей права требует от судей знания и умения применять нормы, аналогичных которым ранее не было. Практики разрешения споров, свя­занных с развивающимися отраслями права, на первом этапе их развития не имеет­ся, да и не может иметься. Поэтому судьям необходимо не просто слепо применять нормы права, но и исходить при его применении из отраслевых и общеправовых принципов, применять аналогию права. К тому же, качество новых законов зачас­тую оставляет желать лучшего. Не являются редкостью противоречия вновь приня­того закона самому себе, другим законам, Конституции РФ, а уж о противоречии закону подзаконных нормативных актов можно специально и не говорить.

Аналогичные знания и умения требуются и иным участникам процесса, на­пример, сторонам, третьим лицам, которые, вместе с тем, не только не могут, но и не обязаны их получать.

В таких условиях судьи, стороны, третьи лица, заявители, органы государст­венного управления настоятельно нуждаются в помощи квалифицированных юр»

став в процессе. Ведь никак иначе нельзя определить деятельность представителей, кроме как помощь суду и иным субъектам, при обстоятельной юридической ква­лификации возникших отношений, быстром и грамотном представлении доказа­тельств, правильном использования таких чисто процессуальных средств как обес­печение иска. Однако эта деятельность в рамках новых отраслей права значительно отличается от традиционной. Представитель по таким делам может выступать как своеобразный специалист, обладающий более глубокими познаниями в какой-то определенной отрасли права.

> Включение в сферу действия права новых субъектов.

Расширение сферы действия права вообще проявляется, в том числе, и в том,

что все большее число субъектов участвует в правоотношениях. Так, Гражданский кодекс РФ расширил дееспособность несовершеннолетних, ввел новый институт эмансипации, в соответствии с которым несовершеннолетний, достигший шестна­дцати лет, может быть объявлен полностью дееспособным, провозгласил равенство начал участия в гражданском обороте Российской Федерации, субъектов РФ, а также городских, сельских поселений и иных муниципальных образований¹. Се­мейный кодекс РФ вслед за рядом международных актов по правам ребенка значи­тельно расширил права ребенка в семье, а также возложил дополнительные обя­занности и предоставил дополнительные права бабушкам и дедушкам^{[189] [190]. Граждан­ское и уголовно-исполнительное законодательство существенно расширили права лиц, отбывающих уголовное наказание, например, право на участие в предприни­мательской деятельности в различных формах, право на получение информации, вежливое обращение, на охрану здоровья, на социальное обеспечение, на получе­ние юридической помощи.[191] Предоставленные права только тогда действительно могут считаться правами, когда обеспечена возможность их принудительного осу­}

ществления, в том числе, и при помощи процессуальных средств, при помощи ме­ханизма правосудия. Для этого необходимо обеспечить субъектам прав доступ к правосудию.

Однако даже на первый взгляд заметна тенденция предоставления прав субъектам, обращение которых в суд либо невозможно, либо затруднено. Невоз­можность или затруднительность самостоятельного обращения в суд может быть обусловлена

• демографическими причинами (несовершеннолетние - в отношении гра­жданских прав, дети - семейных прав, престарелые - семейных, пенсион­ных прав, права на медицинскую помощь),

• особенностями правового положения (лица, отбывающие некоторые ви­ды уголовных наказаний, лица, находящиеся под опекой и попечительст­вом, юридические лица, трудовые коллективы, Российская Федерация, субъекты РФ, муниципальные образования),

• удаленностью места жительства или места нахождения (представители малочисленных народов, проживающих в отдаленных регионах, зачастую на огромном расстоянии от суда, иностранные граждане и граждане Рос­сии, проживающие за границей, в том числе в странах СНГ и Балтии, иностранные юридические лица).

Едва ли не единственной возможностью обратиться в суд для указанных лиц остается подача требования через представителя или при помощи органов прокура­туры или органов и лиц, которые в силу статьи 42 ГПК РСФСР могут обратиться в суд за защитой чужих интересов. Вместе с тем, подача иска или заявления проку­рорами или органами и лицами в порядке статьи 42 ГПК РСФСР во многом зависит от воли прокурора, органа или лица, указанного в статье 42 ГПК РСФСР, а подача иска или заявления через представителя может зависеть исключительно от усмот­рения лица, права которого нарушены.

> Уменьшение вмешательства государства в частноправовые отношения.

Частноправовые отношения в настоящее время стали если не исключитель­но, то в значительной мере «разгосударствленными». Административное регули­рование уступает место иным способам воздействия на обязанных субъектов. В

связи с этим особое значение приобретает суд, как орган управомоченный от име­ни государства применять меры принуждения. Такие традиционные для советского государства способы восстановления нарушенных прав как обращение к Советам народных депутатов, в различные административные органы, партийные организа­ции, профсоюзы, прокуратуру утратили свое значение. Например, часть 2 статьи 21 и часть 2 статьи 26 Закона «О прокуратуре Российской Федерации» (в редакции Федерального закона от 17.11.95 №168-ФЗ)’ указывают, что при осуществлении надзора за исполнением законов и за соблюдением прав и свобод человека и граж­данина органы прокуратуры не подменяют иные государственные органы и долж­ностных лиц и не вмешиваются в оперативно-хозяйственную деятельность органи­заций. Вместе с тем, потребность в защите нарушенных прав не стала сколько- нибудь меньше. Более того, с увеличением гражданского оборота, вовлечением в него все новых субъектов такая потребность стала неизмеримо больше. Место большинства государственных органов должен занять и реально занял суд, как ор­ган правосудия. Однако суд не может и не должен брать на себя обязанности по консультированию, предварительной подготовке материалов, помощи в процессе, не предписанной процессуальным законом. Эти обязанности должны быть возло­жены на представителей.

> Интенсивное развитие традиционных отраслей права.

Очевидной причиной интенсификации развития традиционных отраслей

права является изменение социально-экономических условий в государстве и свя­занное с ним резкое увеличение гражданского оборота.

Следует выделить следующие направления развития:

• Усложнение. Гражданский оборот не только развивается вширь, охва­тывая все большее количество отношений, но одновременно и усложняется. Вме-

¹ Закон РФ «О прокуратуре Российской Федерации» от 17.01.92 №2202-1// Рос­сийская газета. №39. 18.02.92. В редакции Федерального закона «О внесении из­менений и дополнений в Закон Российской Федерации «О прокуратуре Россий­ской Федерации» от 17.11.95 №168-ФЗ//Собрание законодательства Российской Федерации. №47. 20.11.95.

сте с ним усложняются и регулирующие его нормы права. Появляются новые ин­ституты, совершенствуются существующие. Так, Гражданский кодекс РФ ввел в российскую правовую систему институт доверительного управления, финансиро­вания под уступку денежного требования (факторинг), лизинга, агентского догово­ра. Значительно расширилось и усложнилось законодательство о ценных бумагах. То же можно сказать и о других правоотношениях, например, явно усложнилось пенсионное законодательство, регулирующее правоотношения в сфере пенсионно­го обеспечения, законодательство о социальном обеспечении, законодательство об обязательном государственном страховании.

• Специализация и комплексность. Появляются нормативные акты, ре­гулирующие определенные, достаточно ограниченные общественные отношения - «узкие» нормативные акты. Например, Федеральный закон «О гидрометеорологи­ческой службе»¹, Указ Президента РФ «О государственной политике по вовлече­нию в хозяйственный оборот результатов научно-технической деятельности и объ­ектов интеллектуальной собственности в сфере науки и технологий»^{[192] [193]. В то же вре­мя, все больше нормативных актов содержат нормы двух или нескольких отраслей права. Например, Федеральный закон «О рынке ценных бумаг», содержащий нор­мы гражданского и административного права[194]. Перед судами встают вопросы со­отношения норм различных отраслей права, содержащихся в одном нормативном акте, необходимости применения различных способов их толкования, различных принципов при аналогии права и закона.}

• Увеличение объема. Такая банальная причина как физическое увели­чение объема действующего законодательства ставит перед судами достаточно трудные задачи. Уследить за лавиной вновь принимаемых нормативных актов практически невозможно, однако судьи должны, по крайней мере, иметь представ­ление о структуре законодательства, регулирующего спорные правоотношения. Следующей проблемой является отыскание текста необходимого нормативного акта в массиве опубликованного, а зачастую и неопубликованного, законодатель­ства. Большую помощь в этом деле могли бы оказать справочные правовые инфор­мационно-поисковые системы, имеющиеся сейчас на рынке программного обеспе­чения, а также специально разработанные для судов. Однако для многих судов компьютер продолжает оставаться диковинкой. Обеспеченность компьютерами практикующих юристов значительно выше, и именно они могут и должны помо­гать судам в обнаружении необходимого нормативного акта.

• Частое и существенное изменение. Российский законодатель зачас­тую принимает достаточно «сырые» и противоречивые нормативные акты, не про­шедшие ни серьезного обсуждения, ни должной правовой экспертизы. Все недос­татки нормативных актов выявляются по мере их применения, в том числе и суда­ми. Все это приводит к тому, что нормативные акты часто и существенно изменя­ются. Редкий нормативный акт прекращает свое действие ни разу не подвергшись изменению и дополнению. Изменения и дополнения часто не только ломают струк­туру нормативного акта, но и противоречат сохраняющим действие нормам этого же акта. Частота изменений сочетается с их объемом. Нормативные акты могут подвергаться такой переработке, что от их первоначального текста почти ничего не остается. Все это также отнюдь не способствует нормальному применению законо­дательства. В деятельности судей значительно возрастает объем технической рабо­ты, связанной с отслеживанием изменений в нормативных актах. Таким образом, все указанное в предыдущем абзаце относится и к проблеме частого и существен­ного изменения законодательства.

3.1.4. Процессуально-правовые предпосылки

> Уменьшение активности суда и принцип состязательности.

С 1996 года роль суда в гражданском процессе коренным образом измени­лась. Некоторые авторы утверждают, что на суд более не возлагается обязанность по установлению объективной истины. Некоторые ученые утверждают, что, суд перестал быть субъектом собирания доказательств^[195].

Российский гражданский процесс оказался в двойственном положении.

С одной стороны, обязанность суда по установлению объективной истины, с учетом которой на суд возлагались обязанности по установлению соответствия принятого решения фактическим обстоятельствам дела, сменилась полным отри­цанием принципа объективной истины в том виде, в котором он понимался до 1996 года. Более того, в настоящее время гражданский процессуальный кодекс вообще не использует слово «истина». Все это позволяет ученым говорить о принципе юридической (формальной) истины, в соответствии с которым строится россий­ский гражданский процесс. Принцип юридической истины предполагает полномо­чие суда, не истребуя доказательств, если того не требуют стороны и третьи лица, вынести решение на основании представленных доказательств. Такое положение, безусловно, представляется теоретически верным. В самом деле, собирание доказа­тельств судом по собственной инициативе неизбежно приводит к предвзятому от­ношению суда к собранным им самим доказательствам. Практика показывала, что при собирании доказательств судом в привилегированном положении оказывался истец. Суд собирал доказательства, в первую очередь, в подтверждение обстоя­тельств, на которые ссылался истец в исковом заявлении.

С другой стороны, установление объективной истины само по себе не может рассматриваться как негативный фактор гражданского процесса. Более того, следу­ет сказать, что только решение, соответствующее фактическим обстоятельствам дела, может считаться справедливым, поскольку стороны, обращаясь к суду за за­щитой нарушенного права, рассчитывают получить решение суда именно по их реально возникшему спору, а не по тому спору, который суд посчитает представ-

ленным его рассмотрению и разрешению на основании представленных доказа­тельств.

Таким образом, возникшее противоречие не может быть разрешено на осно­вании тех теоретических положений гражданского процесса, в соответствии с ко­торыми обязанность по установлению истины (объективной или формальной) воз­лагается на суд и только суд несет ответственность за вынесение решения, не соот­ветствующего обстоятельствам дела.

По нашему мнению, обязанность по установлению истины в гражданском процессе лежит не только на суде, но и на сторонах, третьих лицах (их представи­телях). Установление истины возможно только в случае правильного определения предмета доказывания и представления всех доказательств, подтверждающих или опровергающих основания требований и возражений. При этом правильное опре­деление предмета доказывания является обязанностью суда, а обязанность по пред­ставлению доказательств, в основном, лежит на сторонах.

Для суда эта обязанность вытекает из его места в процессе, из обязанности определить предмет доказывания (часть 2 статьи 50 ГПК РСФСР), вынести обосно­ванное решение (статья 192 ГПК РСФСР), в случае необходимости исследовать новые обстоятельства дела, новые доказательства (статья 194 ГПК РСФСР). Для сторон, третьих лиц (их представителей) обязанность по установлению истины в процессе вытекает из их активной роли в процессе, заинтересованности в вынесе­нии решения, соответствующего их интересам, из обязанности по представлению доказательств (часть 1 статьи 50 ГПК РСФСР). Интересы сторон в процессе носят противоположный характер, поэтому желаемое решение для истца и ответчика бу­дет разным, однако именно противоположность интересов способствует установ­лению всех обстоятельств как выгодных для истца, так и выгодных для ответчика, исследованию всех доказательств. Важной частью такой конструкции является возможность для сторон и третьих лиц правильно определить предмет доказывания (основания требований и возражений) и представить доказательства. Такая воз­можность во многих случаях обеспечивается участием в процессе квалифициро­ванного представителя.

В случае неисполнения судом своей части обязанностей по установлению истины при исполнении своей части обязанностей сторонами (представление необ­ходимых доказательств, в том числе и при содействии суда) решение будет не­обоснованным и подлежащим отмене (статья 306 ГПК РСФСР) или вышестоящей инстанцией может бьггь вынесено новое решение (пункт 4 статьи 305 ГПК РСФСР). У стороны в этом случае не появится обязанности претерпевания небла­гоприятных для нее последствий вынесенного решения (отмена решения или выне­сения нового решения в кассационной инстанции) либо такая обязанность может быть прекращена (отмена решения или вынесения нового решения в надзорной инстанции). Если суд исполнит свою часть обязанностей, необходимых для уста­новления истины (верно определит круг обстоятельств, имеющих значение для де­ла), а стороны нет (не были представлены доказательства, которые могли и должны были быть представлены сторонами), то решение также не будет соответствовать обстоятельствам дела, но не может быть отменено. В последнем случае неблаго­приятные последствия будет нести именно та сторона, которая ненадлежащим об­разом исполнила свои обязанности, в виде обязанности претерпевания последствий решения, вынесенного не в ее пользу.

В обоснование сделанного вывода можно указать на заинтересованность го­сударства в вынесении правильного решения, решения соответствующего обстоя­тельствам дела^[196].

Предписывая выносить решение на основании представленных сторонами и третьими лицами доказательств либо истребованных по их просьбе, законодатель сводит активность суда к процессуальному руководству процессом. Однако про­

цесс не может оставаться без активного субъекта, представляющего доказательства - своеобразного «двигателя процесса». Таким «двигателем» в современных усло­виях правовой неграмотности может и должен стать представитель. Именно на его плечи ложится помощь сторонам и третьим лицам в осуществлении основной обя­занности процесса - представления доказательств.^[197]

Часть 3 статьи 123 Конституции РФ указывает, что судопроизводство осу­ществляется на основе состязательности и равноправия сторон. В соответствии с принципом состязательности в гражданском процессе в частности, каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые он ссылается как на основания сво­их требований и возражений (часть 1 статьи 50 ГПК РСФСР). Однако исполнение этой обязанности возможно только при совокупности определенных условий, од­ним из которых является возможность представлять доказательства. Такая возмож­ность не должна быть ограничена ни физическими причинами (недоступность до­казательства, состояние стороны или третьего лица, препятствующее получению доказательства и т.п.), ни причинами интеллектуального свойства (неосведомлен­ность о возможности или обязательности использования доказательств, заблужде­ние о распределении бремени доказывания определенных обстоятельств и т.п.). Любое ограничение этой возможности в отношении одной из сторон превращает реализацию конституционного принципа осуществления правосудия на основе со­стязательности в пресс, давящий на эту сторону. В результате неизбежно будет вынесено неправосудное решение в пользу противоположной стороны.

Изложенное органически связано с принципом равноправия при осуществ­лении правосудия. В гражданском процессе принцип равноправия находит свое отражение в формировании перечня прав, которыми наделены стороны и третьи лица. Указанный перечень является единым и для истца, и для ответчика, и для иных лиц, участвующих в деле, что, безусловно, не отрицает наличия специфиче­ских прав, присущих отдельным субъектам процесса. Однако закрепление равных прав в ГПК представляет собой пустую декларацию без предоставления реальной

возможности реализации этих прав. Так, право знакомиться с материалами дела, делать выписки из них, снимать копии, заявлять отводы, представлять доказатель­ства, участвовать в исследовании доказательств, задавать вопросы другим лицам, участвующим в деле, свидетелям и экспертам, заявлять ходатайства, давать уст­ные и письменные объяснения суду, представлять свои доводы и соображения по всем возникающим в ходе судебного разбирательства вопросам, возражать против ходатайств, доводов и соображений других лиц, участвующих в деле, обжаловать решения и определения суда и пользоваться другими процессуальными правами, предоставленными им ГПК РСФСР, является правом в действительном смысле слова (как мера дозволенного поведения) только при реальной возможности со­вершать процессуальные действия, необходимые для реализации предоставлен­ных прав.

В определенных случаях невозможность или затруднительность для сторон и третьих лиц совершить процессуальное действие для реализации своих прав или исполнения обязанностей компенсируется помощью суда. Так, в соответствии с частью 3 статьи 50 ГПК РСФСР, если сторона или другое лицо, участвующее в де­ле, затрудняется представить дополнительное доказательство, то суд по их хода­тайству оказывает им содействие в собирании доказательств. Таким образом, час­тично компенсируется физическая невозможность представления доказательств. Однако основная обязанность по представлению доказательств лежит все же на лицах, участвующих в деле. Именно они обязаны предпринимать все действия, необходимые для собирания и представления доказательств. Зачастую такая обя­занность является тяжким грузом для лиц, участвующих в деле, не осведомленных в вопросах права либо не имеющих возможности потратить значительное время и приложить усилия для собирания доказательств. В этом случае такая обязанность может и должна быть возложена на представителя, имеющего необходимый объем юридических знаний и специализирующегося на оказании подобного рода услуг.

Однако суд не может, да и не должен брать на себя роль юридического кон­сультанта, компенсируя невозможность представления доказательств, возникшую вследствие неосведомленности. Деятельность суда в этом случае ограничивается разъяснением прав лиц, участвующих в деле, а также определением предмета дока­

зывания и распределения бремени доказывания на основании требований закона. Между тем, гражданский процесс не ограничивается только указанными вопроса­ми. Как мы уже указывали, невозможность эффективного использования предос­тавленных прав представляет собой порок, свидетельствующий о ненадлежащей системе организации реализации прав, а в нашем случае ненадлежащей системе организации судебной власти. Этот порок преодолевается при помощи использова­ния представительства.

> Увеличение сферы действия принципа диспозитивности.

Правило, сформулированное еще римским правом и гласящее, что никто не может быть принужден к иску, нашло свое отражение в российском гражданском процессе, как часть принципа диспозитивности. Среди процессуалистов идет дав­ний спор о роли, целесообразности применения этого принципа, да и о самом пра­ве на существование этого принципа в гражданском процессе.

Так, Т.М. Яблочков указывал, что принцип диспозитивности в гражданском процессе представляет собой отражение диспозитивности в праве гражданском, в соответствии с которой распоряжение гражданскими правами является свобод­ным. Однако, по его мнению, с момента обращения к суду действие этого прин­ципа должно в значительной мере ограничиваться: «если эта простая и ясная ис­тина не получила признания, то, нам думается по той причине, что процессуали­сты, ослепленные «диспозитивной теорией», не отдавали должного уважения са­мостоятельному публично-правовому авторитету, который принадлежит цели и сущности гражданского процесса»^[198]. Это утверждение, безусловно, заслуживает внимания. Законодательная практика недавнего прошлого (до изменений ГПК РСФСР 1995 года) показывала, что действие принципа диспозитивности было в значительной мере ограничено активностью суда.

Следует также отметить, что признаком диспозитивности должны обладать лишь субъективные права, относящиеся к сфере действия частного права. Пуб­личные же субъективные права, которые выделялись еще дореволюционными

процессуалистами, таким признаком обладать не должны^[199]. Государство, наделяя субъектов публичными правами, вправе рассчитывать, что эти права будут ис­пользованы субъектами именно таким образом, как это желательно государству и установлено законом. Следовательно, распоряжение этими правами в процессе также не должно полностью зависеть от воли субъекта. Законодатель придержива­ется такого же мнения, указав, например, что мировое соглашение должно соот­ветствовать закону. Стороны не могут заключить мировое соглашение если оно (мировое соглашение) хотя бы в какой-либо части ограничивает публичные права субъектов. Поскольку мировое соглашение представляет собой особую сделку, при заключении которой стороны идут на уступки, ограничивая себя в использо­вании собственных прав. Следует сделать вывод, что в случае спора относительно субъективных публичных прав заключение мирового соглашения между сторона­ми совершенно исключается.

Аналогичная ситуация возникает и при признании иска. К отказу от иска, на наш взгляд, применительно к спорам относительно субъективных публичных прав должны применять точно такие же нормы.

На практике же применимость нормы статьи 34 ГПК РСФСР к защите пуб­личных прав обосновывается, в частности, ссылкой на статью 232 ГПК РСФСР, в соответствии с которой дела, возникающие из административно-правовых отно­шений, рассматриваются судами по правилам ГПК с теми изъятиями и дополне­ниями, которые установлены законодательством Союза ССР и РСФСР. Например, гражданином подана жалоба о невключении его в списки избирателей. После при­нятия жалобы гражданин отказывается от жалобы. В этом случае, с рассматривае­мой точки зрения, суд не должен принимать отказ от жалобы поскольку невклю­чение в список избирателей нарушает не только право конкретного гражданина на участие в управлении государством путем участия в выборах, но и нормальное функционирование государственной власти, избирательной системы, а также сви­детельствует о неисполнении соответствующими должностными лицами государ-

ства своих обязанностей, что влечет за собой нарушение поддерживаемого пуб­личного порядка.

Несмотря на необходимость сужения действия принципа диспозитивности при защите публичных прав, в настоящее время принцип диспозитивности дейст­вует в гражданском процессе практически безраздельно. В соответствии с частью 1 статьи 34 ГПК РСФСР истец вправе изменить основание или предмет иска, уве­личить или уменьшить размер исковых требований или отказаться от иска; ответ­чик вправе признать иск; стороны могут окончить дело мировым соглашением. При этом на суд возлагается лишь обязанность проверить признание иска и за­ключенное мировое соглашение лишь на предмет соответствия их закону и отсут­ствия нарушения прав и охраняемых законом интересов других лиц. Изменение основания и предмета иска, увеличение или уменьшение размера исковых требо­ваний, а также отказ от иска судом не проверяется.

Таким образом, истец, заблуждаясь относительно предоставленных ему

прав и последствий их использования, может отказаться от иска, что навсегда ли- *

шит его возможности защитить нарушенное право в суде. Разъяснение судом по­следствий отказа от иска представляется в ряде случаев недостаточным для дейст­вительного понимания истцом принимаемого им решения, учитывая многообразие возникающих при рассмотрении дел ситуаций, а также индивидуальные особен­ности участников процесса. К тому же, судьи зачастую формально относятся к своим обязанностям по разъяснению прав лиц, участвующих в деле^[200].

Восполнение указанных пробелов должно быть возложено на представите­ля, учитывая принцип «разделения обязанностей» в процессе, а также уникальное положение профессионального представителя, сочетающего юридическую осве­домленность и заинтересованность в вынесении решения в пользу «своей» сторо­ны.

> Наличие специфически процессуальных институтов.

Если о своих правах, зафиксированных в нормах материального права «ря­довые потребители права» имеют хотя бы общее представление, то о специфиче­ских процессуальных правах, обеспечивающих эффективность судебной защиты прав, многие даже не догадываются.

К процессуальным институтам, обеспечивающим эффективность судебной защиты прав, в частности, следует отнести обеспечение иска, которое является действенным средством увеличения вероятности исполнения решения. Этот инсти­тут является довольно сложным. Требование об обеспечении иска должно заяв­ляться одновременно решительно, быстро (поскольку промедление может сделать невозможным исполнение судебного решения) и обдуманно (так как может по­влечь за собой значительные убытки как для стороны, требующей обеспечения, так и для противоположной стороны). Принять такое решение квалифицированно мо­жет только специалист в области права, имеющий опыт в судебных делах, то есть профессиональный представитель.

При помощи норм, регулирующих обеспечение и истребование доказа­тельств, сторона, испытывающая затруднения в представлении доказательств или полагающая, что доказательства могут стать недоступными в будущем, имеет воз­можность избежать неблагоприятных для себя последствий, которые неизбежно повлечет недоказанность юридически значимых обстоятельств. Обеспечение дока­зательств возможно не только в уже начавшемся гражданском процессе (в этом случае действует судебный порядок), но и в предвидении его ( в нотариальном по­рядке). Предвидение возможности начала процесса, необходимости доказательств, которые могут потребоваться при рассмотрении дела и знание способов их обеспе­чения является одним из признаков профессионального представителя.

Следует также отметить такую процессуальную возможность, как соглаше­ние о спорном письменном доказательстве, в соответствии с которым стороны мо­гут договориться не использовать письменное доказательство, которое одна из сто­рон считает недостоверным. Заключение такого соглашения преграждает возмож­ность использования одного из доказательств, а потому требует особой осторожно­сти и расчетливости, что обеспечивается помощью профессионального представи­теля.

С 1996 года кассационный пересмотр решений и определений приобрел не­которые черты апелляции. В связи с этим важным становится умение использовать возможности, предоставляемые апелляционным порядком. Например, предостав­ление новых доказательств только в случае невозможности их представления в суд первой инстанции, в том числе и в случае отклонения судом ходатайства об истре­бовании доказательств; возможность вынесения судом кассационной инстанции нового решения на основании новых обстоятельств и другие. Использование всех преимуществ апелляционного порядка, а также знание и применение на практике возможностей защиты в кассационной инстанции позволяет сторонам добиваться вынесения наиболее благоприятного для себя решения. Помощь сторонам должен оказывать представитель.

Соблюдение процессуальных сроков является одной из обязанностей лиц, участвующих в деле. Неисполнение этой обязанности в ряде случаев может по­влечь за собой вынесения решения, неблагоприятного для просрочившей стороны (например, в результате непредставления доказательства в указанный судом срок), невозможности кассационного обжалования судебного решения (в случае пропуска срока на кассационное обжалование) или принудительного исполнения судебного решения (при пропуске срока для предъявления исполнительного документа ко взысканию) и иные неблагоприятные последствия. Именно в обязанности предста­вителя должно входить обращение внимания стороны на необходимость соблюде­ния процессуальных сроков, указание на последствия несоблюдения этих сроков, а также совершение в срок тех процессуальных действий, которые он полномочен совершить без участия представляемого.

Установленная законодательством система процессуальных штрафов как любая система взысканий должна предусматривать возможность квалифицирован­ной защиты, которую в процессе может и должен оказывать представитель.

В ряде случаев именно предстоящие судебные расходы являются основани­ем отказа от обращения в суд. Однако действующее законодательство представляет возможность не только отсрочить или рассрочить уплату судебных расходов, но и, в ряде случаев, совершенно не нести судебных расходов или значительно умень­шить их. Использование предоставленных законодательством возможностей по

отношению к судебным расходам позволяет субъекту, обращающемуся в суд, сде­лать это наиболее «безболезненным» способом. Однако использовать эти возмож­ности может только лицо, обладающее соответствующими знаниями, то есть про­фессионал.

Знание и использование таких процессуальных институтов как судебный приказ и заочное решение позволяет сторонам в ряде случаев защитить свои права более оперативно. Вместе с тем, следует указать что и судебный приказ и заочное решение имеют свои негативные стороны для добросовестной стороны. Например, подача заявления о выдаче судебного приказа может не столько ускорить реальную защиту прав, сколько увеличить период между нарушением права и его восстанов­лением. Характерны примеры, появившиеся в период так называемого банковского кризиса августа - октября 1998 года. Граждане, вклады которых не возвращались банками, в массовом порядке подавали заявления о выдаче судебного приказа, по­лагая, что через 20-30 дней они получат исполнительный документ, в то время как обычное рассмотрение дело заняло бы не менее полугода, что в период инфляции весьма существенно. Однако их ожиданиям не суждено было сбыться. Банки, по­лучив информацию о подаче таких заявлений, направляли в суд формальное воз­ражение против выдачи судебного приказа. В итоге судебный приказ не выдавался, а гражданин вынужден был подавать иск в суд, но уже потеряв еще один месяц. Заочное решение также имеет отрицательное свойство больших возможностей для его обжалования и отмены. Таким образом, в некоторых случаях, зная практику использования этих форм судебной защиты, а также местные особенности (загру­женность судей, отношение ответчиков (должников) к возможности вынесения судебного приказа или заочного решения) профессиональный представитель может и должен высказать свое отношение к вынесению заочного решения или подаче заявления о выдаче судебного приказа.

> Допроцессуальные и внепроцессуальные средства решения правовых конфлик­тов.

Развитие различных несудебных способов защиты нарушенных прав делает возможным в значительной степени разгрузить суды, предоставляет возможность различным субъектам более оперативно защитить свое право, уменьшить издерж­

ки. Условно несудебные способы можно разделить на допроцессуальные и внепро- цессуальные.

К допроцессуальным следует отнести такие процедуры, которые в обяза­тельном или факультативном порядке предшествуют обращению заинтересованной стороны в суд. В частности, это примирительные и посреднические процедуры в рамках рассмотрения и разрешения коллективных трудовых споров¹, претензион­ный порядок разрешения споров, установленный законодательством^{[201] [202] или соглаше­нием сторон, посредничество для разрешения споров в рамках саморегулируемых организациях профессиональных участников рынка ценных бумаг[203].}

Полагаем, что развитие предварительного претензионного порядка разреше­ния споров имеет много положительных моментов прежде всего с точки зрения гражданского процесса и развития процессуального представительства. Так, необ­ходимость сформулировать в претензии свои требования к контрагенту, обозначить в ряде случаев денежную оценку своего требования, привести доказательства, на которых требование основано, представить доказательства противной стороне, по­зволяет стороне еще до обращения в суд представить сначала себе, а затем и дру­гой стороне свои сильные и слабые стороны. Это, в свою очередь, способствует разрешению сторонами возникшего спора без обращения в суд, удовлетворению заявленных требований полностью или в части или достижению соглашения. Кро­ме того, обмен доказательствами при предъявлении претензии и ответе на нее яв­ляется подобием обмена состязательными бумагами в англо-американском процес­се и позволяет сторонам точнее сформулировать свои требования и возражения и подготовиться к процессу.

Ведение претензионной работы традиционно было работой специалистов в области права - юристов-профессионалов, которые затем продолжали свою дея­тельность в процессе как процессуальные представители. Следует заметить, что чем ранее добросовестный профессиональный юрист включается в работу по раз­решению правовых конфликтов, тем быстрее и успешнее завершается эта работа, зачастую и без необходимости обращения в суд.

Особое влияние на профессиональных представителей должно оказать за­крепление общих условий разрешения споров с участием посредников в актах раз­личных органов власти, саморегулируемых организаций, профессиональных сою­зов и иных организаций. Разрешение споров с участием посредников должно пре­следовать цель выработать компромиссное решение, приемлемое для обеих сторон. Компромиссное решение будет представлять собой сделку и по этой причине не должно противоречить публичному порядку и по форме отвечать требованиям, предъявляемым к соответствующим сделкам. Сходной позиции придерживалась и дореволюционная судебная практика. Так, по одному из дел Кассационный депар­тамент указал, что «всякое разбирательство лиц, не облеченных судебной властью порядком, в Уставе Гражданского Судопроизводства установленным, не может иметь значения судебного решения и не лишает участвующих в договоре права обратиться к разбирательству установленных законом судебных мест... Даже обра­тившись добровольно к таким посредникам, стороны не лишены права обратиться засим к надлежащему суду»^[204].

Очевидно, что разрешение споров о публичных правах с участием посредни­ков недопустимо по причинам, указанным нами выше.

Посредничество может происходить в различных формах (например, по­средническое содействие или посредническое совещание), однако вне зависимости от формы следует признать, что предпочтительнее, чтобы посредником выступало лицо, обладающее познаниями в области права или специальными познаниями и опытом работы в соответствующей области деятельности. Такое требование преду­

смотрено, в частности, Положением о посредничестве при разрешении споров в рамках НАУ ФОР.

Полагаем, что использование переговорных процедур урегулирования спо­ров должно подчиняться таким же требованиям^[205].

С учетом изложенного и учитывая особую доверительность отношении, воз­никающих при осуществлении посреднических процедур, представляется необхо­димым закрепить в процессуальном законодательстве нормы:

1) прямо устанавливающие дополнительное основание для отвода судьи, прокуро­ра или других участников процесса - содействие сторонам в разрешении спора в качестве посредника;

2) запрещающие правопреемство лицу, являвшемуся посредником в разрешении спора между теми же сторонами по тому же спору, а также по спору, связанно­му с рассматриваемым, иначе как в силу закона. Аналогичный запрет должен содержаться в нормах материального права;

3) запрещающие лицу, являвшемуся посредником в разрешении спора между те­ми же сторонами по тому же спору, а также по спору, связанному с рассматри­ваемым, быть представителем любой из сторон;

4) запрещающие использовать в качестве доказательств сведения, ставшие извест­ными сторонам и посреднику при разрешении спора;

5) освобождающие посредника об обязанности давать свидетельские показания относительно сведений, ставших ему известными при разрешении спора.

К внепроцессуальным следует отнести процедуры, прохождение которых в факультативном порядке при соблюдении процедуры делают невозможным обра­щение к суду за защитой того права, которое уже было предметом рассмотрения в соответствующей внепроцессуальной процедуре. К таким процедурам для целей нашего исследования мы отнесем лишь третейские суды. Представительство при разрешении дел третейскими судами следует определить как непроцессуальное, материально-правовое представительство с целью заключения особой сделки - вы­

несения третейского решения с соблюдением установленных законом или согла­шением сторон процедур¹.

Исходя из особенностей заключения третейского договора («третейской ого­ворки»), вынесения третейского решения и их последствий следует указать на тре­бование квалификации сторон в области права, особенное знание процедурных вопросов третейского разбирательства, возможных процессуальных и материально­правовых последствий вынесенного третейским судом решения. Такое определение является универсальным и применимо к представительству при рассмотрении спо­ров любыми третейскими судами (ad hoc и постоянные, действующие на основании Приложения №3 к ГПК РСФСР и иных нормативных актов^{[206] [207]). Правильность сде­ланного вывода о материально-правовом характере представительства подтвержда­ется также и местом норм о представительстве в источниках права. Так, законода­тельство, регулирующее порядок рассмотрения и разрешения дел в третейских су­дах не содержит норм о представительстве, они находятся в соответствующих ма­териальных отраслях права.}

Процессуальное законодательство, регулирующее вопросы представительст­ва все же требует дополнений в той части, в которой процессуальное представи­тельство «соприкасается» с материальным правом. Так, следует дополнить ГПК нормой, запрещающей быть процессуальными представителями лицам, которые были третейскими судьями по спору между теми же сторонами и по тому же пред­мету или по связанному с ним спору.