<<
>>

Природа индивидуального регулирования общественных отношений

Многие российские ученые-юристы длительное время регуляр­но обращались к проблеме «судебного усмотрения».[801] Вместе с тем, на мой взгляд, до настоящего времени остается открытым вопрос

о природе судебного (или.

как пишут многие, — судейского1) усмо­трения. а также о корректности самого понятия «судебное (судей­ское) усмотрение». В основе дайной проблемы находятся, во-пер­вых. общенаучные проблемы свободы в целом, а также свободы деятельности органов государственной власти, юридических и фи­зических лиц. в частности; во-вторых, общетеоретические вопросы разделения властей, правового и индивидуального регулирования общественных отношений.

В соответствии с классическим пониманием свободы как познан­ной необходимости абсолютной свободы органов государственной власти, физических и юридических лиц нет и быть не может. Отсю­да право в пределе право можно рассматривать как относительную свободу в несвободе. На практике, как правило, возникает факти­ческое верховенство одной власти (как правило, исполнительной) над другими властями либо хрупкое равновесие властей, достига­емое посредством взаимного ограничения и сдерживания. R связи с этим Г.В. Ф. Гегель. (1770-1831), являясь сторонником консти­туционной монархии, писал: «самостоятельностью властей... непо­средственно положено... разрушение государства — или, поскольку государство но существу сохраняется, возникает борьба, в резуль­тате которой одна власть подчиняет собой другую и тем самым ... спасает... пребывание государства»[802] [803].

Возникает вопрос: в современный период возможно ли равнове­сие властей, обеспечиваемое посредством взаимного ограничения и сдерживания; практическое воплощение чистой теоретической модели разделения властей, в соответствии с которой правотвор­ческие органы должны заниматься выработкой специальных прин­ципов и норм нрава, исполнительная власть — их исполнением, а судебная власть только правосудием'?

По мнению А.

Барака, «такая модель не оставляет возможно­сти для судебного правотворчества (с этим можно согласиться — В. Е.), а также для судейского усмотрения»[804]. Вторая часть вывода является, по меньшей мере, дискуссионной. Выше, в данной главе,

и далее будут предоставлены общенаучные и теоретические аргу­менты не только возможности, но и объективного существования как правового, так и индивидуального судебного регулирования общественных отношении (последнее в специальной литературе, как правило, называется «судебным (судейским) усмотрением»).

А. Барак, продолжая свою мысль, далее пишет: «Ни в одной нз современных систем... чистая теоретическая модель разделения властен не существует»1. Болес того, утверждает А. Барак, «чистая теоретическая модель разделения властей ... ещё и нежелательна»[805] [806]. В то же время, противореча самому себе. А. Барак справедливо замечает: «При демократическом режиме необходимо видеть рав­новесие между властью большинства и фундаментальными де­мократическими ценностями. Это равновесие невозможно, если каждая нз властей действует обособленно ... без взаимного уравно­вешивания и надзора»[807] [808]. Ещё Е.В. Васьковский убедительно писал: «...принцип отделения законодательной власти от судебной может получить полное осуществление только в том случае, когда и судья лишен нрава законодательствовать, и законодатель ие имеет воз­можности судить»1.

Применяя общенаучные выводы теории систем, в процес­се анализа места и роли суда в системе органов государственной власти, с одной стороны, необходимо подчеркнуть: правотвор­ческие, исполнительные и судебные органы государственной власти в системе органов государственной власти действительно нс способны к «изолированному» существованию, с объективной неизбежностью обеспечивая взаимное сдерживание, функциони­рование и развитие[809]. В то же время, с другой стороны, думаю, вы­шеизложенный вывод в современный период нс позволяет поддер­живать предложение о необходимости подчинения одним органом государственной власти других органов государственной власти, отрицания теории разделения властей.

Полагаю, ровно наоборот:

разделение властей, взаимное их ограничение и сдерживание в дей­ствительности способствует динамическому и объективному раз­витию права и повышению степени определённости права. Данный вывод не дает также теоретических оснований для отождествления правового и индивидуального регулирования общественных отно­шений (в том числе для индивидуального судебного регулирова­ния общественных отношений, либо, как принято писать, «судеб­ного (пли судейского) усмотрения»), а главное — для утверждений о «нежелательности» разделения властей.

Несколько слов о терминологии, используемой в данном пара­графе. Термин «усмотрение» применялся в Конституции СССР 1936 г. В Конституции СССР 1977 г. был применен уже термин «в случае необходимости». В специальной юридической литерату­ре традиционно применяются несколько понятий: «дискреция»1, «судебное усмотрение»[810] [811] [812] и «судейское усмотрение»'1. Понятие «ди­скреция» возникло от фр. discrctionnaire — зависящий от личного усмотрения. М.В. Баглай во вступительной статье к работе А. Бара­ка «Судейское усмотрение» написал: «...английское слово «judicial» может быть переведено на русский язык и как «судебный» и как «судейский». Во многом это действительно синонимы. Но далеко не всегда ... когда в этой книге речь идет о месте судов в системе разделения властей, в переводе говорится о судебной власти, когда речь идет о деятельности, осуществляемой в суде ис только судья­ми, но и другими участниками процесса, аппаратом суда и т. д. ... В тех же случаях, когда имеется в виду та важнейшая часть судеб­ной деятельности, которая осуществляется только судьями ... нере­дко употребляется термин «судейский»[813].

По мнению А.С. Емузова, лингвистический анализ термина «усмотрение» «...не представляется сложным. Слово «усмотреть»

означает то же самое, что и слово «увидеть». Слово «судейское» означает нечто, принадлежащее судье или исходящее от судьи.

Соединенные вместе, эти слова означают взгляд или видение су­дьи. Юридический смысл термина «судейское усмотрение» значи­тельно отличается от его лингвистического содержания и означает мнение или вывод судьи относительно того, как следует разрешить рассматриваемое им дело»'-. Отсюда неизбежно возникает вопрос: являются ли теоретически обоснованными понятия «усмотрение», «судебное усмотрение» или «судейское усмотрение»?

Недостаточность правового регулирования общественных от­ношений и объективную необходимость его дополнения «судеб­ным усмотрением» отчетливо понимали и дореволюционные уче­ные. Так, Г.В. Демченко справедливо писал: «Нельзя же требовать от общего закона того, что он дать нс в состоянии: нельзя требовать, чтобы он охватил всю правовую жизнь общества в её мельчайших подробностях ... Дать общее руководство, ввести в необходимые пределы деятельность суда, указать ему пути и средства действия — вот что под силу законодателю»[814] [815]. Известный русский ученый-ци­вилист Е.В. Васьковский весьма спорно и в самом общем виде связывал необходимость «судебного усмотрения» только с двумя случаями. «Во-первых, — писал он, — если, несмотря на примене­ние всех средств и приемов толкования, закон остался двусмыслен­ным, а, во-вторых, если из постановлений законодательства можно сделать с одинаковой достоверностью или вероятностью различ­ные выводы относительно данного вопроса. В обоих случаях суду предоставляется выбор между несколькими решениями вопроса. Так как все они одинаково возможны ... то ... в интересах наибо­лее полного достижения идеалов правосудия, он должен предпо­честь то решение, которое лучше, т. е. при котором толкуемые за­коны оказываются наиболее совершенными»[816]. И.Л. Покровский под «судейским усмотрением» понимал «право более свободного

истолкования, восполнения и даже исправления закона сообразно требованиям справедливости и веления судейской совести»1. Сле­довательно. он. как и многие другие, допускал возможность смеше­ния правового регулирования общественных отношений и «судеб­ного усмотрения».

Характерно, что после 1917 г. «усмотрение» рассматривалось как волевая сторона соотношения целесообразности и законности[817] [818] [819]. В 1948 г. о целесообразности в сфере применения закона писали и многие другие авторы1. В.Ф. Бохан, продолжая данную мысль, писал: «Усмотрение — творческая, интеллектуально-волевая де­ятельность компетентного субъекта, в процессе которой оконча­тельно формируется его нравственная позиция но рассматривае­мому делу*[820] (выделено мной. — 8. £'.).

В советский период, в рамках юридического позитивизма, науч­ные и практические работники, как правило, проблемы «усмотре­ния» рассматривали в самом общем виде. Так, Л.П. Коренев писал: под усмотрением понимается «определенная рамками законода­тельства известная степень свободы органа в правовом разреше­нии индивидуального конкретного дела ...»[821]. В современный пери­од в России активно исследуются проблемы «пределов судебного усмотрения»[822], а также соотношения «судейского усмотрения и су­дейского правотворчества»[823].

Далее в данном параграфе монографии представляется необхо­димым коротко проанализировать позиции зарубежных научных работников, исходя из основных концепций правопонимания, распространенных на Западе. Представители естественного права не признают судебного усмотрения. Например, Р. Дворкин пола*

гаст, что каждая правовая проблема имеет только одно правовое решение, поскольку «право — закрытая система, не оставляющая место для судебного усмотрения. Судья не создает новые нормы, а только раскрывает существующие»1. Такая точка зрения прежде всего основывается на проблеме пробелов в праве. Однако необ­ходимость «судебного усмотрения», а точнее, индивидуального судебного регулирования общественных отношений вызывает­ся и другими причинами, например, коллизиями в праве, а также абстрактной и относительно определенной природой основопола­гающих (общих) и специальных принципов, а также норм права.

С одной стороны, право должно быть действительно относительно закрытой системой, ограниченной прежде всего лишь основопола­гающими (общими) и специальными принципами, а также норма­ми права, содержащимися в формах национального и (или) меж­дународного права, реализующимися в государстве. В то же время, с другой стороны, принципы и нормы права прежде всего в силу их абстрактного и относительно определенного характера не мо­гут регулировать все многообразие конкретных общественных от­ношений. Это вызывает объективную необходимость дополнения правового регулирования общественных отношений их индивиду­альным регулированием. Яркий представитель школы естествен­ного права Хейл убедительно писал: судьи не создают собственного права, судебные решения «меньше, чем право», право независимо от судебного выражения»[824] [825].

Прямо противоположную позицию к проблеме «судебного» усмотрения занимают сторонники правового позитивизма, тра­диционно дискуссионно отождествляющие судебное усмотрение с судебным нормотворчеством. Они признают возможность судов творить право. Такой подход основывается на классичесоіі идее позитивизма — производностн права от государства, в том числе и от государственных органов судебной власти, а также на критике теории разделения властей.

По мнению Л.II. Берга, в современный период в англо-саксон­ской правовой системе «...доминируют два направления правового позитивизма — аналитический и социологический. При этом в Ве-

ликобригании превалирует аналитический позитивизм, в США — социологический1. При этом, если сторонники аналитического позитивизма рассматривают судебный прецедент как один из воз­можных источников права[826] [827] [828] [829], то представители социологического по­зитивизма пытаются все право свести к «живому» судебному праву *. Так. Г. Харт считал: судьям требуется усмотрение для того, чтобы заполнить опасные пробелы в праве. В случае вынесения решения по сложным делам судьи должны руководствоваться внутренними морально-политическими установками, определенными в том чи­сле и их социальным статусом.1 Отсюда прежде всего представите­ли социологического позитивизма в своих исследованиях делают акцепт на пределах судебного усмотрения и судебной активности.

На мой взгляд, в основе дискуссионное™ позиций как сторон­ников аналитического, так и социологического позитивизма нахо­дится, во-первых, в основном ограничение «всего» права только нормами права, выработанными органами государственной власти, в том числе судом: во-вторых, смешение правового и индивидуаль­ного регулирования общественных отношений.

Особенность континентальной правовой семьи состоит в при­знании законодательства, а точнее — внутригосударственного пра­вового акта, в качестве, как правило, основного или, более того, единственного источника права[830]. В то же время, например, соглас­но ст. 4 Гражданского кодекса Франции решения Кассационного суда Франции являются не только ориентиром, ио и принципиаль­ным указателем при рассмотрении конкретных дел[831]. Гражданский кодекс Испании в аналогичных случаях позволяет судьям обра­щаться к обычаю, судебному решению и общим принципам. В ста­тье 1 Гражданского кодекса Швейцарии сформулирована норма

права, в соответствии с которой при отсутствии закона или обычая судья должен разрешать спор на основании правила, которое он установил, будучи законодателем, следуя традиции и господству­ющей доктрине.

Судьи континентальной Европы (впрочем, как и судьи англо­саксонской правовой семьи), как правило, в случаях пробелов в от­дельных формах национального и (пли) международного права по существу и прежде всего вырабатывают не «судебные прецеден­ты права», а своеобразные «прецеденты» индивидуального судеб­ного регулирования фактических правоотношений прежде всего посредством применения аналогии «закона» и межотраслевой ана­логии «закона». Отсюда, в континентальной правової! семье «су­дебное усмотрение» дискуссионно рассматривается как «мягкое» право, выработанное с позиции научно дискуссионных и разноо­бразных концепций интегративного правопонимания. Такой под­ход — это своеобразный компромисс между естественным правом и правовым позитивизмом, правом и неправом, практически разно­образным искусственным конгломератом правового и индивиду­ального регулирования общественных отношений.

В современный период в России анализируются традицион­ные вопросы судебного усмотрения при пробелах в праве1, гаран­тии ограничения «судебного усмотрения»[832] [833], пределы «судебно­го усмотрения»[834] [835], понятие «судебного усмотрения»1, «судейское усмотрение» и судейская ошибка[836]. Так. К.П. Ермакова весьма не­определённо пишет: «Судебное усмотрение представляет собой властную деятельность суда по осуществлению правосудия, со­стоящую в использовании интеллектуально-волевого механизма, позволяющего суду произвести выбор варианта решения юриди­ческого дела»[837].

Анализ показывает, что проблема индивидуального регулиро­вания общественных отношений имеет не только важнейшее те­оретическое, но также и ненерео цени мое практическое значение. В связи с этим не могу согласиться с авторами, принижающими её практический аспект. Например, Р.С. Вахитов и Е.В. Севастьянова без каких-либо доказательств, думаю, спорно утверждают: «...со­временное российское законодательство содержит незначительное количество норм, па которых основывается судебное усмотрение»’. В этой связи вызывает сомнение также и специальная школа нака­заний, используемая с 1987 г. в США. Полагаю, также теоретически необоснованными, а практически неосуществимыми, например, предложение Б.Я. Гаврилова об установлении в Уголовном ко­дексе жёстких правил учета при назначении наказания отдельных повторяющихся и наиболее распространенных признаков совер­шения преступлений, указав степень влияния каждого признака на определение размера наказания[838] [839]. Характерна и оговорка самого Б.Я. Гаврилова:«Вместе с тем, указанные правила назначения нака­заний не должны быть слишком детализированы и категоричны»[840] [841].

Очень многие научные и практические работники исследуют проблему пределов «судебного усмотрения». Так, Л.Н. Берг, ду­маю, спорно с позиции научно дискуссионных и разнообразных концепций интегративного нравопонимания к пределам «судеб­ного усмотрения» относит как право, так и неправо: предписания материальной нормы права, обстоятельства дела, правоположення судебной практики, принципы права, полномочия суда, содержа­ние выдвинутых требований, процессуальные сроки ...’. В свою оче­редь, К. 11. Ермакова также теоретически дискуссионно связывает правовые пределы судебного усмотрения нс только с принципами и нормами права, но и с юридической практикой их применения[842], которая, как известно, может быть весьма разнообразной и нс всег­

да теоретически корректной, т. е. так же как с правом, так и с непра­вом. О.Л. Панкова полагает, что пределом «судебного усмотрения» может выступать справедливость1. Следовательно, О.Л. Панкова также дискуссионно предлагает по существу «измерять» право не­правом.

Еще более неопределённое мнение занимает И.Н. Сенякин, счи­тающий. что пределы «судебного усмотрения» «имеют внутренние и внешние источники»[843] [844]. Внутренние источники, полагает И.Н. Се­някин, подразделяются на два вида: «...источники, обусловленные правовой нормой, и источники, обусловленные мировоззрением судей»[845] [846] [847]. «К первому виду внутренних источников, на его взгляд, относятся: пробелы в законе, неупорядоченность и усложнён­ность законодательства. Ко второму — правосознание, жизненный опыт, судебная практика»*. Наконец, также весьма неопределённо И.II. Сенякин описывает и внешние источники пределов «судебно­го усмотрения». «Внешние источники, — пишет он, — можно разде­лить на три группы: связанные с полномочиями судьи на осущест­вление судебного усмотрения: с формой судебного усмотрения: с содержанием судебного усмотрения» ’.

Таким образом, общая проблема проанализированных выше по­зиций ученых-юристов состоит в том, что. во-первых, высказанные ими точки зрения носят весьма неопределенный характер, чрез­вычайно осложняющий их практическое применение; во-вторых, изложенные позиции основаны на научно дискуссионных и разно­образных концепциях интегративного понимания права, по суще­ству в целом состоящих в отождествлении как права, так и непра­ва. Действительным собственно правовым пределом «судебного усмотрения» могут быть основополагающие (общие) и специаль­ные принципы, а также нормы права, содержащиеся в единой,

развивающейся и многоуровневой системе форм национального и (или) международного права, реализующиеся в государстве1.

Понятие «усмотрение» применяет и Конституционный Суд РФ. Например, в Определении Конституционного Суда РФ от 20 но­ября 2003 г. № 404-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению жа­лобы гражданина Цапина Юрия Владимировича на нарушение его конституционных прав статьей 1070 Гражданского кодекса Рос­сийской Федерации, статьей 33 Закона Российской Федерации «Об авторском нраве и смежных нравах» и частью третьей статьи 322 Гражданского процессуального кодекса РСФСР» говорится: «Применяя предписания к конкретным обстоятельствам дела, су­дья принимает решение в пределах предоставленной ему законом свободы усмотрения, что нс может рассматриваться как наруше­ние каких-либо конституционных прав и свобод гражданина» (вы­делено мной. — В. Е.). Вместе с тем. во-первых. Конституционный Суд РФ не выработал какого-либо определения понятия «усмо­трение»; во-вторых, как это ни странно, почему-то ограничивает «усмотрение» только «законом».

А. Барак определяет «судебное усмотрение» как «полномочие, данное лицу, которое обладает властью выбирать между двумя или более альтернативами, когда каждая из альтернатив законна»[848] [849]. Данное определение представляется дискуссионным но целому ряду причин. Среди них. во-первых, спорным является определе­ние «усмотрения» как «полномочия», и является весьма неопре­деленным. поскольку зачастую такое «полномочие» чем-либо пря­мо не предусмотрено. Во-вторых, вызывает сомнение и отнесение «усмотрения» к «полномочию» как родовому понятию. В-третьих, спорным можно рассматривать и рассмотрение усмотрения как полномочия «выбирать между двумя или более альтернативами», так как. например, в процессе применения относительно опреде­лённых норм права или в случае пробелов в каких-либо отдельных формах национального и (или) международного права собственно «альтернатив» нет. В-четвертых, Л. Барак полагает, что «каждая из альтернатив законна». Однако право не ограничивается только

национальным законом, а в случаях пробелов в нраве «закона» за­частую просто нет.

Л.Л. Малиновский выработал ещё более общий и неопределён­ный вывод: «Усмотрение можно определить как выбор субъектом определённой цели и способов её достижения нли как возможность выражать свою волю и принимать решения независимо от волн других лиц»1. Недостаточно убедительным также представляется и определение «судейского усмотрения», выработанное О.А. I кап­ковой: «судейским усмотрением является предусмотренная юри­дическими нормами, осуществляемая в процессуальной форме мо­тивированная правоприменительная деятельность суда, состоящая в выборе вариантов решения правового вопроса, имеющая общие и специальные пределы»[850] [851].

Проблемы «судебного (судейского) усмотрения» неоднократно исследовались и в диссертациях на соискание учёной степени до­ктора юридических наук. Например, Л.Ю. Мкртумян по существу разделил спорный вывод А. Барака: «Судейское усмотрение.., — пишет он, — представляет собой выбор суда но своей инициативе из представленных законом альтернатив»[852]. К). В. Грачева также весьма неопределённо пишет: «Судейское усмотрение в уголовном праве — это осуществляемый в процессуальной форме специфиче­ский аспект правоприменительной деятельности, заключающий­ся в использовании предоставленных судье... уголовно-правовыми нормами правомочнії но выбору решения, в пределах, установлен­ных законом, в соответствии с его правосознанием и волей зако­нодателя, исходя из принципов права и конкретных обстоятельств совершения преступления»[853] (выделено мной. В. Е.). П.А. Гук в диссертации на соискание учёной степени доктора юридических наук на тему: «Судебная практика как форма судебного нормот­ворчества в правовой системе России: общетеоретический ана­лиз» пришёл также к весьма неопределённому выводу: «судейское

усмотрение ... является одним из свойств судейского .мышления. Под судейским мышлением понимается предоставленное судье право свободного анализа и выбора единственного возможного ва­рианта решения...»’.

Характерно, что в специально!! литературе содержатся не только самые общие и весьма неопределенные, но и прямо противополож­ные точки зрения. Например. Л.Т. Боннер считает, что «... разреше­ние дела на основании аналогии закона или права не может быть признано формой судейского усмотрения, так как здесь отсутствует какая-либо свобода при выборе вариантов решения»[854] [855]. Нередко ав­торы нс разграничивают «судебное усмотрение» и конкретизацию права. Так. М.Ф. Лукьяненко пишет: «При применении граждан­ско-правовой нормы с оценочным понятием более справедливо говорить о конкретизирующем правотворчестве, осуществляемом путем правоприменительного восполнения содержания оценоч­ного понятия*[856] [857] (выделено мной. — В. Е.). Такую позицию по суще­ству разделяет и ряд авторов диссертаций па соискание ученой сте­пени кандидата юридических наук. Например, О. В. Попов пишет: «Конкретизирующее правотворчество поднимает норму права до высот «содержательного минимума», в результате чего норма рас­ширяется в объеме, «обрастает» дополнительным содержанием».’

Однако с позиции разграничения права и неправа своего «со­держательного минимума» норма права должна достигать только в процессах деятельности управомоченных правотворческих орга­нов и лиц. которым предоставлено право, например, вырабатывать более детальные и конкретные, специальные принципы и нормы права. Выше названные авторы по существу отождествляют «су­дебное усмотрение» п судебное правотворчество. Вместе с тем. од­ной из важнейших теоретических проблем, встречающихся в нра-

ктике судебного правотворчества, является то, что суд применяет «норму», выработанную нм в процессе судебного рассмотрения конкретного спора, к отношениям, имевшим место в прошлом, т. е. вырабатывает так называемое «собачье право». Следовательно, придаёт выработанной судом «норме права» обратную силу в на­рушение одного из основополагающих (общих) принципов наци­онального и международного права — запрещение придания праву обратной силы. Показательно, что «нежелательные последствия» судебного правотворчества признает в своей работе и А. Барак1.

Исследуя «предмет судейского усмотрения», А. Барак выделя­ет «факт», «применение нормы» и «саму норму»[858] [859]. «Первый тип усмотрения касается фактов в сопоставлении с нормой; второй тип имеет дело с нормой в сопоставлении с фактами; третий включает норму в сопоставлении с ней самой и прочей частью нормативной системы»[860]. Вместе с тем, с позиции разграничения права и неправа, думаю, «предметом судебного усмотрения» может быть только ин­дивидуальное регулирование общественных отношений в преде­лах, установленных основополагающими (общими) и специальны­ми принципами, а также нормами права, содержащимися в системе форм национального и (или) международного права, реализующи­мися в государстве, т. е. как «право», гак и «факты».

При гаком теоритическом подходе, как представляется, возмож­но сделать следующий вывод: принимая во внимание прежде всего абстрактный и относительно определенный характер основопола­гающих (общих) и специальных принципов права, а также норм права, содержащихся в единой, развивающейся и многоуровневой системе форм национального и (или) международного права, реа­лизующихся в государстве, многочисленные коллизии и пробелы в праве, а также многообразие и развитие общественных отноше­ний, правовое регулирование общественных отношений без их индивидуального регулирования (равно и наоборот), как правило, практически невозможно или контрпродуктивно[861]. Отсюда возмож­

но сделать несколько выводов: 1) регулирование общественных отношений является родовым и общенаучным понятием; 2) пра­вовое и индивидуальное регулирование общественных отношений являются его видами, которые теоретически более обосновано рас­сматривать как парные категории; 3) теоретически обоснованное и практически эффективное регулирование общественных отно­шений достигается лишь в результате интеграции как правового, так и индивидуального регулирования общественных отношений; 4) понятия «дискреция», «судебное усмотрение» и «судейское усмотрение» представляются теоретически спорными и весьма не­определенными, а практически контрпродуктивными.

Далее рассмотрим проблемы реализации права в целом и судеб­ного правоприменения с позиции теории систем, а также научно обоснованной концепции интегративного понимания права, прежде всего синтезирующей В себе ПОЗИТИВИСТСКИ!! и социологический типы правопонимання. В соответствии с названными общенаучны­ми и теоретическими положениями, во-первых, право не ограничи­вается только нормами права, содержащимися в «законодательстве», вырабатываемом органами государственной власти, а с объективной необходимостью дополняется основополагающими (общими) и спе­циальными принципами национального и (или) международного права, реализующимися в государстве. Во-вторых, правовое регули­рование общественных отношений с объективной необходимостью дополняется индивидуальным регулированием, «саморегулирова­нием», но в пределах основополагающих (общих) и специальных принципов, а также норм права, содержащихся в единой, развиваю­щейся и многоуровневой системе форм национального и (нли) меж­дународного нрава, реализующихся в государстве.

В научных исследованиях подчеркивается, что право1, право­применение[862] [863] и. в частности, судебное правоприменение[864], являются объективно необходимыми средствами социального управления. Действительно, судебное правоприменение обладает целым рядом

признаков, в целом присущих социальному управлению. Среди них целенаправленное организующее регулирование общественных отношений, выработка и принятие с этой целью решений, связь управления с информационными процессами, необходимость до­полнения «внешнего» (правового) регулирования «внутренним са­морегулированием» (индивидуальным регулированием) в преде­лах основополагающих (общих) и специальных принципов, а также норм права, содержащихся в единой, развивающейся и многоуров­невой системе форм национального и (или) международного нра­ва. реализующихся в государстве; наличие целой системы связей между правотворческими, исполнительными и судебными органа­ми власти, антиэнтропийиый характер управления, связь управ­ленческих процессов с развитием системы нрава.

Вместе с тем, в частности, судебное правоприменение объектив­но отличается от иных средств управления. Например, управляю­щее воздействие осуществляется только посредством реализации основополагающих (общих) и специальных принципов, а также норм права, содержащихся в единой, развивающейся и многоуров­невой системе форм национального и (или) международного пра­ва, реализующихся в государстве; деятельность органов судебной власти обеспечивается возможностью использования принуди­тельной силы прежде всего государства и происходит в процессу­альных формах, установленных в федеральных законах.

Важнейшее значение в процессе изучения проблем социального управления имеет применение выводов и положений теории инфор­мации. Н. Винер убедительно писал: «Понимание общества возможно только на пути исследования сигналов и относящихся к нему средств связи, а теория управления является только частью теории ии

<< | >>
Источник: В В. Ершов. Правовое и индивидуальное регулирование общественных отно­шений. Монография. — М.: РГУП, 2018. 2018

Еще по теме Природа индивидуального регулирования общественных отношений:

  1. § 1. Общая характеристика механизма правового регулированияобщественных отношений
  2. § 3. Социальное в психологическое в механизме правового регулирования общественных отношений
  3. 2.1. Механизм правового регулирования общественных отношений по подготовке, переподготовке и повышению квалификации государственных служащих
  4. 2. ОБЪЕКТЫ ПРАВ И ОБЪЕКТЫ ПРАВООТНОШЕНИЙ
  5. ГЛАВА I Теоретические предпосылки исследования механизма уголовно-правового регулирования
  6. § 1. Предмет уголовно-правового регулирования
  7. § 4. Содержание регулятивных уголовно-правовых отношений
  8. 2. Неолитическая революция, и изменения в общественных отношениях, вызванные ею.
  9. 2. Предмет и метод регулирования в отрасли права
  10. § 1. Понятие имущественных отношений (имущественные и общественно-производственные отношения)
  11. § 2. Дифференциация гражданско-правового регулирования в социалистическом обществе
  12. § 3. Индивидуальный договор в механизме правового регулирования
  13. Правовое и индивидуальное регулирование общественных отношений как парные категории
  14. Природа принципов национального и международного права
  15. Дифференциация правового и индивидуального регулирования общественных отношений
  16. Природа индивидуального регулирования общественных отношений
  17. Природа индивидуальных (частных) договоров
- Авторское право - Аграрное право - Адвокатура - Административное право - Административный процесс - Арбитражный процесс - Банковское право - Вещное право - Государство и право - Гражданский процесс - Гражданское право - Дипломатическое право - Договорное право - Жилищное право - Зарубежное право - Земельное право - Избирательное право - Инвестиционное право - Информационное право - Исполнительное производство - История - Конкурсное право - Конституционное право - Корпоративное право - Криминалистика - Криминология - Медицинское право - Международное право. Европейское право - Морское право - Муниципальное право - Налоговое право - Наследственное право - Нотариат - Обязательственное право - Оперативно-розыскная деятельность - Политология - Права человека - Право зарубежных стран - Право собственности - Право социального обеспечения - Правоведение - Правоохранительная деятельность - Предотвращение COVID-19 - Семейное право - Судебная психиатрия - Судопроизводство - Таможенное право - Теория и история права и государства - Трудовое право - Уголовно-исполнительное право - Уголовное право - Уголовный процесс - Философия - Финансовое право - Хозяйственное право - Хозяйственный процесс - Экологическое право - Ювенальное право - Юридическая техника - Юридические лица -