§1. Проблемы квалификации умышленного причинения тяжкого вреда здоровью и его отграничения от смежных составов

Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (тяжкого телесного по­вреждения) имеет некоторое сходство с признаками иных преступлений. Данное обстоятельство вызывает у российских и белорусских правоприменителей опре­деленные трудности при квалификации и разграничении анализируемых деяний.

Соответствующая закону и обоснованная квалификация преступлений обеспечивается посредством не только установления совокупности объективных и субъективных признаков, присущих каждому из них, но и точного определения их составов. В.Н. Кудрявцев отмечает: «устанавливая свойственные только дан­ному деянию признаки, отбрасывая те признаки, которые этому деянию не при­

сущи, постепенно углубляя анализ соответствующей правовой нормы и фактиче­ских обстоятельств содеянного, правоприменитель приходит к единственной со­вокупности признаков, характеризующих данное преступление и отличающих его от других»^[357].

Изучение судебной и следственной практики показывает, что одной из са­мых серьезных проблем, которые испытывает правоприменитель, является отгра­ничение умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (тяжкого телесного повреждения) от таких преступлений как убийство (в том числе и покушения на убийство) и причинения смерти по неосторожности.

Проблема отграничения умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (тяжкого телесного повреждения), повлекшего по неосторожности смерть по­терпевшего от убийства является актуальной проблемой как теории, так и прак­тики. Трудность и сложность ее состоит в том, что по своим объективным при­знакам эти деяния идентичны: во всех этих случаях в результате действия (без­действия) лица наступает смерть потерпевшего; они могут быть совершены по одинаковым мотивам, одинаковыми орудиями и способами^[358].

Данной проблеме уделяли внимание многие ученые. Так, например, Б. Кузнецов и В. Орехов предлагали опасность повреждений определять на основании характера используемого орудия, средств, способов действия преступника и области расположения повреждений. По их мнению, если применяемые средство, орудие, способ не характерны для нанесения вреда здоровью или причинения смерти, то речи не может идти об умысле на причинение вреда здоровью, а тем более, к наступлению смерти^[359]. А. Д. Середа высказывался за то, чтобы при определении направленности умысла основным критерием отграничения умышленного тяжкого телесного повреждения от убийства считать психическое отношение виновного к последствиям своих

действий^[360]. И. А. Исмаилов считал, что при оценке действий за основу должны браться не те последствия, которые являются нежелательными, противоположными тому, что имелось в виду, а именно те, которые охватывались умыслом действующего лица. Что же касается нежелательных последствий, то они тоже должны учитываться, однако им не следует придавать определяющего значения^[361].

Разграничение убийства и причинения тяжкого вреда здоровью (тяжкого телесного повреждения), повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего, должно проводиться по субъективной стороне^[363]. А.Н. Попов отмечает, что для убийства характерно наличие прямого или косвенного умысла на причинение смерти потерпевшему, а для преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, - умысла на причинение тяжкого вреда здоровью и неосторожности к смерти.

Следовательно, главный критерий разграничения - психическое отношение виновного к смерти потерпевшего^[364]. Однако, чтобы установить, входило ли в со­держание умысла виновного причинение смерти потерпевшему, необходимо ис­ходить не только из его объяснений, но и из сопоставления их с объективной ха­рактеристикой деяния и всей обстановкой совершения преступления.

Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 ян­варя 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве» в п. 3 разъясняет, что решая вопрос о содержании умысла виновного, суды должны исходить из со­вокупности всех обстоятельств содеянного и учитывать, в частности, способ и орудие преступления, количество, характер и локализацию телесных поврежде­ний (например, ранения жизненно важных органов человека), а также предшест­вующее преступлению и последующее поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения.

Анализ судебной практики позволяет сделать вывод о том, что чаще всего имеют место ошибки при квалификации содеянного в случае нанесения ударов в жизненно важные органы (например, однократного) и значительного количества ударов по корпусу тела, в том числе, и в жизненно важные органы. Приведем сле­дующие примеры из судебной практики.

Так, М., находясь в состоянии опьянения по месту жительства, в ходе ссоры со своей женой В., из личной неприязни, нанес ей удар ножом в грудь, причинив телесное повреждение, повлекшее тяжкий вред ее здоровья, осложнившееся обильной кровопотерей, от которого В. скончалась в больнице. Суд квалифицировал действия М. по ч. 1 ст. 105 УК РФ^[365]. Однако Судебная кол­легия по уголовным делам Верховного суда Республики Башкортостан обосно­ванно переквалифицировала действия виновного с ч. 1 ст. 105 на ч. 4 ст. 111 УК РФ, поскольку им было нанесено одно ножевое ранение в ходе ссоры с потерпев­шей, которая также находилась в тяжелой степени опьянения. После нанесения

удара ножом М. не предпринимались какие-либо действия, направленные на умышленное причинение смерти, сама потерпевшая ушла к соседям, а смерть ее наступила от обильной кровопотери, поскольку были повреждены подключичная вена и артерия. Таким образом, умысел виновного был направлен только на при­чинение вреда здоровью, что не было учтено судом при оценке произошедшего.

Следует отметить, что убийство может совершаться как с прямым, так и косвенным умыслом. Поэтому при сознательном допущении смертельного исхода либо безразличном к нему отношении содеянное есть не что иное, как убийство с косвенным умыслом. Однако анализ белорусской и российской судебной практи­ки показывает, что суды не всегда это учитывают.

Так, З., будучи в состоянии алкогольного опьянения, в ходе ссоры со своей матерью умышленно избил ее, причинив не менее 13 ударов по голове и не менее 7 ударов по конечностям, в результате чего потерпевшая скончалась спустя 3-4 часа после произошедшего от закрытой черепно-мозговой травмы, сопровож­дающейся многочисленными кровоизлияниями в вещество головного мозга.

Показательным является также следующий пример. И., в ходе ссоры с Б., развившейся на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений к последнему, подверг его избиению, умышленно нанеся ему один удар головой и не менее семи ударов ногой в область головы, не менее двух ударов ногой в брюшную

полость, а также, приискав для реализации своего преступного умысла стеклянную бутылку и используя ее в качестве орудия, нанес ему множество ударов в область головы, причинив Б. телесные повреждения, от которых тот скончался. Об умысле И. на причинение Б. тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни, свидетельствует тот факт, что вышеуказанные повреждения у Б. относятся к причинившим тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни, а наступление смерти находится с ними в прямой причинной связи, однако к последствиям в виде смерти И. относился безразлично, кроме того, суд учитывал, что И. наносил множественные удары в жизненно важные органы - в область головы и туловища, которые создавали реальную угрозу жизни. На осно­вании изложенного, суд квалифицировал действия И. по ч. 4 ст. 111 УК РФ^[367].

Как нами уже отмечалось выше, если виновное лицо безразлично относи­лось к последствиям, в данном случае к смерти, это свидетельствует об убийстве с косвенным умыслом.

певшего или безразличным к ней отношением, вытекающим из умышленного от-

369 ношения к тяжкому вреду здоровью, опасному для жизни .

Решение вопроса о квалификации весьма часто принимается на основании только времени наступления смерти потерпевшего. Содеянное виновным квалифицируется как убийство, если смерть потерпевшего наступила спустя непродолжительное время после происшествия. Если же потерпевший скончался по истечении нескольких дней, а тем более недель, то применяется ч. 4 ст. 111 УК РФ. Как верно отмечает А.Н. Попов, время наступления смерти потерпевшего не может быть критерием разграничения убийства и преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, поскольку оно не исключает ни причинной связи, ни вины лица, совершившего преступление с умыслом на убийство. Оно находится за пределами сознания виновного, не входит в содержание его вины и не может изменить ее формы^[369][370].

Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (тяжкого телесного по­вреждения), повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего, и неосторожное причинение смерти. Данные преступления имеют общий признак - неосторожное отношение к наступившим последствиям в виде смерти потер­певшего. Основное же отличие заключается в характеристике умысла при причи­нении потерпевшему вреда здоровью. Ответственность по ч. 4 ст. 111 УК РФ (ч. 3 ст. 147 УК РБ) наступает при условии, что виновный, совершая противоправные действия, предвидел возможность причинения тяжкого вреда здоровью потер­певшего и желал наступления именно такого последствия, или не желал, но соз­нательно допускал подобный результат либо относился к нему безразлично. От­ветственность по ч. 1 ст. 109 УК РФ, ч. 1 т. 144 УК РБ наступает, если виновный, совершая противоправные действия, не желал и не допускал ни причинения по­терпевшему тяжкого вреда здоровью, ни причинения ему смерти. В данном слу­чае повреждения, вызывающие смерть потерпевшего, наступают, как правило, не

от действий виновного (удара, толчка, иного действия), а от последующего разви­тия причинно-следственного ряда. Например, субъект наносит потерпевшему удар кулаком по лицу, от которого последний, не удержавшись на ногах, падает и от полученной при падении травмы черепа умирает.

Так, органами предварительного следствия действия С. квалифицированы по ч. 4. ст. 111 УК РФ за следующее деяние: С. в ходе ссоры с Ф. нанес ему удары кулаком в область лица, отчего Ф., потеряв равновесие, упал, ударился головой о поверхность асфальтированного тротуара, в результате чего получил закрытую черепно-мозговую травму. Смерть Ф. наступила через день после нанесения ему повреждений^[371]. Суд пришел к выводу, что умысел С. на причинение тяжкого вреда здоровью Ф. не установлен, поскольку черепно-мозговая травма, которая повлекла тяжкий вред здоровью, а впоследствии смерть Ф., образовалась не от удара кулаком в лицо С., а от соударения левой затылочной областью о твердую поверхность. В связи с этим, суд пришел к правильному выводу, что действия С. следует переквалифицировать с ч. 4 ст. 111 УК РФ на ч. 1 ст. 109 УК РФ.

Между тем, неверная квалификация влечет за собой постановление неправосудного приговора, что «по тяжести вредных последствий для правосознания граждан находится на втором месте после полного оправдания виновного и осуждения невиновного»^[372][373]. Вопрос о квалификации действий виновного в подобных случаях не может быть решен по заранее определенному рецепту. Многое зависит от конкретных обстоятельств преступления, личности виновного и потерпевшего, их отношений до совершения преступления и

373 поведения виновного после него .

Таким образом, если смерть потерпевшего наступает в результате причине­ния тяжкого вреда здоровью по неосторожности, то содеянное следует квалифи­цировать как причинение смерти по неосторожности. Квалифицировать содеян­

ное по ч. 4 ст. 111 УК РФ (ч. 3 ст. 147 УК РБ) можно лишь в случае, если тяжкий вред здоровью был причинен умышленно.

При отграничении умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (тяжкого телесного повреждения) от покушения на убийство необходимо учи­тывать, что их следует разграничивать по содержанию умысла. В судебно- следственной практике допускаются ошибки - покушением на убийство призна­ются действия, совершенные с косвенным умыслом, когда виновный не преследо­вал цели совершить убийство. Поэтому Пленум Верховного Суда Республики Бе­ларусь от 17 декабря 2002 г. № 9 и Пленум Верховного Суда Российской Федера­ции от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве» под­черкивают, что покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом. Следовательно, при разграничении покушения на убийство и причинения тяжкого вреда здоровью (тяжкого телесного повреждения) решающее значение приобретает установление вида умысла на совершение преступного деяния. Содержание умысла виновного определяется способом совершения преступления, характером и локализацией телесных повреждений, причинами прекращения виновным преступных действий, его последующим поведением и т.п.^[374] Отсутст­вие данных о наличии прямого умысла на причинение тяжкого вреда здоровью и установление безразличного отношения виновного к возможным последствиям не позволяют рассматривать его действия как покушение на убийство^[375].

Так, органами предварительного следствия Г. обвинялся по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК РФ в том, что он в ходе ссоры с К., на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений, вооружился ножом и умышленно нанес один удар ножом в грудную клетку К., причинив тяжкий вред здоровью^[376]. Суд переквалифицировал действия Г. на ч. 1 ст. 111 УК РФ, поскольку не усмотрел в его действиях умысла на убийство потерпевшего, что следовало из показаний

подсудимого, свидетелей. Кроме нанесения удара ножом, никаких действий, направленных на причинение смерти К. он не предпринимал, хотя у него имелась возможность наносить еще удары, после нанесения удара, поднял К. с пола и увел к себе домой, его мать вызвала скорую, нож был с собой. Если бы умысел Г. был направлен на убийство, он мог бы его довести до конца, но не сделал этого.

А.Н. Попов отмечает, что обстоятельствами, свидетельствующими о пред­видении виновным неизбежности смерти потерпевшего, являются:

1) совершение действий, объективно опасных для жизни потерпевшего (поражение жизненно важных центров потерпевшего, сталкивание с высоты, удерживание под водой и т. д.);

2) наличие фактической возможности причинить потерпевшему смерть (вооруженность, подходящая обстановка, наличие специальных познаний, умений, навыков и т. д.);

3) осознанный, не случайный характер действий (выражающийся в их направленности, силе, интенсивности, количестве ударов и т. д.)^[377].

В судебно-следственной практике можно встретить и ошибки обратного ха­рактера, когда содеянное квалифицируется как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, в то время как фактические обстоятельства дела свидетельствуют о наличии умысла, на­правленного на причинение смерти.

Таким образом, проводить отграничение умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (тяжкого телесного повреждения) от покушения на убийство, а также умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (тяжкого телесного по­вреждения), повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего от убийства и причинения смерти по неосторожности, следует в первую очередь по субъектив­ной стороне преступления. При покушении на убийство виновное лицо преследу­ет цель причинить смерть потерпевшему, однако не доводит свой преступный умысел до конца по независящим от него обстоятельствам. При умышленном причинении тяжкого вреда здоровью (тяжкого телесного повреждения) действия

виновного лица направлены именно на причинение такого вреда (с прямым или косвенным умыслом). Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (тяжко­го телесного повреждения), повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, характеризуется двойной формой вины: прямым или косвенным умыслом на при­чинение тяжкого вреда здоровью (тяжкого телесного повреждения) и неосторож­ным отношением (чаще всего в виде небрежности) к смерти. Тогда как при убий­стве виновное лицо желает наступление смерти или не желает, но сознательно допускает такое последствие либо относится к нему безразлично. В случае при­чинения смерти по неосторожности у лица отсутствует умысел как на причинение смерти, так и на причинение тяжкого вреда здоровью (тяжкого телесного повреж­дения).