2 J. Особенности толкования европейского права

То же самое можно сказать и в отношении процесса толкования норм европейского права, где так же, как и в международном праве, особое влияние на толкование оказывает политика субъекта толкования. Поэтому, полагаем сущность процесса толкования норм международного права и норм европейского права аналогичны. Следовательно, в этом вопросе мы также будем опираться на доктрину международного права.

Понятие и методы толкования норм европейского права. Толкование - необходимый и важный этап реализации права. Толкование неразрывно связано с применением. Тем не менее, между ними существуют различия. Толкование - это процесс выяснения смысла нормы, а также определения последствий, которые по смыслу нормы должны последовать при данном положении дел. Применение же представляет собой деятельность сторон по реализации нормы в соответствии с результатами толкования.

Толкование норм международного права - это выяснение содержания нормы, её целей с учетом результатов её применения в конкретной ситуации153. Таким образом, толкование - это важный этап правоприменительной деятельности, необходимое средство обеспечения эффективности целей международного договора.

Анализ правоприменительной деятельности Суда НС ясно показывает, что ему удалось оказать такое влияние на развитие правовой системы ЕС, какого до настоящего времени не удавалось оказывать никакому иному международному судебному учреждению154.

Конечно, государства-члены ЕС сохраняют возможность не согласиться с толкованием Суда ЕС, но для юридического закрепления такого несогласия им придется прибегнуть к внесению поправок в учредительные положения. Как отмечает M.J1. Энтин, вмешательство Суда ЕС в деятельность государств-членов Сообществ, не совместимо с их обязательствами по праву Сообщества, однако отличается высокой эффективностью155.

Подход к интерпретации, который теперь одобрен Судом, известен как целенаправленный или целеориентированный, который состоит в том, чтобы учитывать широкую цель или объект текста договора. Это весьма естественный и очевидно применяемый метод, направленный на отражение положений права Сообщества. Это значит, что буквальная интерпретация не имеет той же самой важности, как, например, в английском законе. Суд, конечно, должен вначале учитывать буквальное значение слов, но там, где это находится в противоречии с общей целью и контекстом законодательства - преобладать будет контекстный метод.

Суд одобряет контекстную интерпретацию.

Другой вопрос, возникающий на ранней стадии рассмотрения дела - вопрос о том, какой правовой акт должен быть применен Судом. Иерархия источников европейского права по сравнению с международным правом имеет более определенный характер. Суд будет, конечно, первым делом рассматривать непосредственно учредительные договоры и законодательство Сообщества, вынесенного согласно положениям договоров. Он также обратится к его собственному судебному прецеденту. В случае же если имеются пробелы, Суд обратится к фундаментальным принципам права Сообщества, независимо от того, где они закреплены (договоре, акте вторичного права, судебном решении).

Наиболее часто упоминаемые Судом общие принципы европейского права - это: 1.

равенство (недискриминация), 2.

юридическая определенность, 3.

защита законных ожиданий, 4.

пропорциональность, 5.

принцип естественного правосудия, 6.

принцип фундаментальных прав человека157.

Для наглядного примера широкого использования Судом ЕС, в процессе толкования, общих принципов европейского права, обратимся к анализу двух известных дел, разрешенных на основе ст. 30 ДЕС, в которых применялся принцип недискриминации: German Beer, Dutch wives

Очень часто государства-члены, сообразуясь частными интересами, направленными на ограничение импорта, свои действия оправдывают стремлением реализовать положения статьи 30 ДЕС.

Содержание статьи 30 ДЕС следующее:

Положения статей 28 (запрещены количественные ограничения на импорт) и 29 (запрещены количественные ограничения на экспорт) не исключают запрещений или ограничений импорта, экспорта или транзита, обоснованных соображениями общественной морали, общественного порядка и государственной безопасности, защиты здоровья и жизни людей и животных или сохранения растений, защиты национальных сокровищ, имеющих художественную, историческую или археологическую ценность, защиты промышленной и торговой собственности. Однако такие запрещения или ограничения не должны являться средством произвольной дискриминации или замаскированного ограничения в торговле между государствами-членами.

German Beer

В деле 178/84 Re Purity Requirements for Beer: EC Commission v. Germany158 жалоба была подана на некоторые законы Германии, предусматривающие такие строгие требования для компонентов пива, что иностранные пивовары не могли конкурировать на немецком рынке.

Защита (ответчики), естественно, полагаясь на статью 30, указали на огромную опасность для здоровья немецких любителей пива. Немецкие законы, по их мнению, были необходимы для того, чтобы защитить немецкого потребителя от недоброкачественной продукции. Указывалось также, что здоровье нации могло быть в опасности, если бы немецкие любители пива должны были пить пиво, произведенное в других государствах-членах.

Как выяснилось позже, такие благородные чувства были напрасны. Было установлено, что сами добавки, которые запрещались в немецком пиве, великодушно позволялись в мягких напитках. Немецкие трезвенники не извлекали выгоду из заботы об их здоровье, так что защита здоровья ни в коем случае не могла быть причиной для законов о чистоте пива. Мораль - когда государство-член запрещает введение добавок в импортное пиво, но позволяет их в мягких напитках, запрещение не может быть оправдано на основании здравоохранения в пределах условий статьи 30 Договора ЕС.

Dutch wives

Национальные предпочтения могут иногда различаться в тех делах, которые рассматривает Суд ЕС. В деле 121/85 Conegate Limited v. НМ Customs and Excise159 Суд должен был рассмотреть вопрос, который возник, когда таможенные должностные лица задержали партию голландских кукол, обозначенных как «Мисс единственная в мире» и «Резиновая леди», которые импортировались в Великобританию. Компания-производитель жаловалась, что запрещение на импорт этих изделий противоречит статье 28 ДЕС. Великобритания же заявила, что ограничение на ввоз оправдан на основании общественной этики.

Суд посчитал, что запрет на импорт не был оправдан. Хотя общественная этика является тем вопросом, который устанавливает для себя каждое государство-член, наблюдалось, что запрещался только импорт товаров, вместе с тем их изготовление было совершенно допустимым в Великобритании.

Во всех этих случаях, спорные вопросы разрешались не на простом применении национальной нормы, а с учетом смысла нормы европейского права. Толкование норм европейского права как части права страны представляет собой весьма сложную проблему. Органы государства толкуют норму европейского права с тем, чтобы она могла быть применима как часть национальной правовой системы. Национальные суды должны интерпретировать национальное право в свете текста и целей учредительного договора и разъясняющих его правовых актов ЕС. По своей сути, принцип толкования в соответствии с правом сообщества - это судебный метод, применяемый во избежание коллизий между нормами. Так, при применении норм международного права суды посредством толкования предпринимают попытки примирить две конфликтующие нормы - внутригосударственного и международного права с тем, чтобы помочь своему государству выполнить его обязательства по международному праву и избежать ответственности за невыполнение160.

При толковании национальные суды применяют методы, установленные внутренним правом. Суд постановил, что "решать вопрос интерпретации национального законодательства является только делом суда"161. Однако Суд налагает на национальные суды обязательство толковать право сообществ определенным образом, например, национальный суд должен интерпретировать соответствующий принцип верховенства директивы, как часть права Сообщества, а также что директивы имеют приоритет над всеми положениями национального законодательства.

Таким образом, национальные суды несвободны определять параметры толкования. Право сообществ предписывает надлежащие методы и определяет пределы толкования о соответствии положений национального права европейскому. Более того, во всех случаях, когда национальным судам следует создать необходимые условия применения права Сообщества, они должны использовать преюдициальную процедуру.

Преюдициальная процедура - особая форма правоприменительной деятельности Суда ЕС, основанная на ст. 234 ДЕС. По выражению Д. Андерсона, преюдициальная процедура является «наиболее фундаментальной и интригующей частью развивающейся судебной архитектуры Европы», так как «уникально, что Суд ЕС устанавливает как бы место встречи между юридическим порядком Сообщества и таковыми из его государств - членов» .

Взаимодействие Суда ЕС и национальных судебных инстанций составляет conditio sine qua поп создания европейского правового пространства и формирования общего для всех государств концептуального и практического подхода к правоприменению норм Сообщества. Лидерство Европейского Суда в этом процессе во многом определяет направления его развития и становится важнейшим условием имплементации права Сообщества162.

Дело в преюдициальном порядке рассматривается только в случае обращения какого-либо национального суда с запросом о рассмотрении дела в преюдициальном порядке. В таком деле нет сторон спора. Суд ЕС видит свою задачу в оказании помощи национальному суду. Постановив решение, Суд ЕС направляет его в соответствующий национальный суд, в котором рассмотрение дела будет продолжено автономно с учетом судебной оценки Суда ЕС. Таким образом, рассмотрение запроса и вынесение решения Судом ЕС в преюдициальном порядке рассматривается не более чем предварительный этап в процессе рассмотрения дела.

Преюдициальная процедура применяется национальными судами во всех случаях, когда национальным судам следует создать необходимые условия применения права Сообщества или же когда она прямо следует как средство разрешения вопросов, указанных в ст. 234 ДЕС163 и иных положениях Договора164.

Так, например, во Франции обжалование было сделано, стремясь истолковать мнение Верховного Суда (Conseil d'Etat) о ст. 12 Акта № 87-1127 от 31 июля 1987 на ст. 141 Договора о ЕС и условий Директивы 79/7 (о равном положении мужчин и женщин в вопросах социального обеспечения),165 которые он связал с решением от 4 февраля 2000 г,166отклонив апелляцию. По французскому законодательству, регулирующему вопросы пенсионного обеспечения лиц, вышедших в отставку, только женщины наделены прямой возможностью требовать выхода в отставку, если их супруг страдает от стойкой недееспособности или болезни, препятствующей им выполнять любой вид работы. Претендент возразил против данного акта, что он не имел этого права и что французское законодательство, в этой связи, не соответствует праву Сообщества. Административный суд (Tribunal administratij), в соответствии с установленной законом юрисдикцией, передал дело к Conseil d'Etat. Последний нашел, что вопрос о толковании спорной проблемы уже был, упомянув идентичное дело Griesmar,167 рассмотренное прежде, которое касалось премии на детей, которую, по Кодексу предоставляли только женщинам; вспомнив также, что в том деле он сделал запрос к Суду ЕС, чтобы установить, должен ли термин "оплата", упомянутый в ст. 119 Договора о ЕС (теперь ст. 141 Договора о ЕС) интерпретироваться в контексте - т.е. применяться к возмещению пенсией по отставке, предоставленных французским пенсионным законодательством или нужно те пенсии рассматривать как выгоды социального обеспечения, установленные в соответствии с Директивой 79/7.

Conseil d'Etat посчитал, что дело имеет определенное отношение к рассмотренным факторам, а это значит, что его суждение зависит от дополнительного (преюдициального) запроса к Суду для разъяснения относительно того, устраняет ли право Сообщества различие в положении указанных лиц в соответствии с указанными условиями пенсионного законодательства. Поэтому Conseil d'Etat тогда фактически сделал запрос в Суд ЕС.168

Не во всех случаях национальные суды спешат обращаться в Суд для разъяснения положений европейского права. Имеются случаи, когда национальные суды отказываются при формальных основаниях делать запрос, обосновывая это отсутствием разумных оснований для такого обращения.

Так, например, В Германии Федеральный Административный Суд (Bundesvenvaltingsgericht) установил норму169, которая могла послужить основанием для обращения с запросом в Суд ЕС, является ли соответствующим праву Сообщества германское право170, требующее получения предварительного разрешения для всех немецких молодых людей в возрасте от 17 до 25 лет, желающих оставить Германию в течение срока, превышающего три месяца. Дело было возбуждено в немецком суде немецкими студентами, осваивающими докторантуру Оксфордского Университета, которым предписывалось исполнять гражданскую службу вместо прохождения военной национальной службы после достижения ими возраста 25 лет. Студент не начинает обучение без получения разрешения. По немецкому праву гражданам, терпящим неудачу, чтобы выполнить требование получения предшествующего разрешения, можно выбирать прохождение военной службы или альтернативной гражданской службы после 25 лет198. Немецкий суд постановил, что получение предшествующего разрешения не противоречит ст. 18 Договора о Евросообществе, которая распространяет на граждан Союза право перемещаться свободно в пределах территории государств-членов ЕС, а также не затрагивает вопросы ограничения политики обороны. Это означало, что в порядке применения Масстрихского договора, внутригосударственная политика безопасности, и в особенности политика обороны, еще не выступает в качестве наднациональных полномочий Европейского Сообщества и сотрудничество осталось межправительственным. То есть, это означает, что национальная безопасность и проблемы защиты, а также вопросы относительно действия и структуры вооруженных сил, находятся в пределах полномочий государств- членов. Кроме того, это указало на то, что если бы интерпретация прецедента статьи 18 Договора о Европейском Сообществе была поддержана, давая возможность перемещаться в другое государство-член ЕС, никакие санкции не были бы применимы к военнообязанным гражданам, стремящимся уклониться от прохождения военной службы. Предположительно такой подход был в соответствии с делом данным Судом ЕС в Sirdar рассматривавшим дело, исключительно связанное с женским доступом в вооруженные силы и не был сравним с получением разрешения на временную смену места жительства за границей, чтобы тем самым гарантировать исполнение обязанности прохождения военной службы. Даже предположение о наличии обязанности получать разрешение, находится в пределах статьи 18 Договора о ЕС, а также отвечает соображениям поддержания общественного порядка, государственной безопасности и здравоохранения, указанных в статьях 39 (3) и 46 (1) Договора ЕС, которые составляют основу и одновременно являются существенными условиями статьи 18 Договора. Немецкий суд также полагал, что требование разрешения не противоречило первому параграфу статьи 12 Договора о ЕС, так как обязанность проходить военную службу не охватывается Договором о ЕС, и разница в обращении с военнообязанными лицами, если сравнивать с женщинами, иностранцами и лицами, непригодными к военной службе, была оправдана на объективных основаниях. Наконец, это означало, что запрос в Суд ЕС не был обязателен, так как правильное применение права Сообщества было настолько очевидно, что никакого разумного сомнения не существовало.

Тем не менее, применение национальными судами преюдициальной процедуры, как средства устранения трудности в правоприменении используется достаточно часто. Например, в 2004 году в преюдициальном порядке национальными судами были направлены 249 просьб к Суду Европейского Сообщества, вызванные трудностью, возникшей в интерпретации права Сообщества или где высказывались сомнения относительно законности правовых инструментов Сообщества.

Когда такие вопросы переданы на рассмотрение, они должны быть зарегистрированы в Суде, а затем изданы полностью в Официальном Журнале Европейского Сообщества (сокращенное обозначение - OJ).

Общее количество вынесенных Судом ЕС преюдициальных заключений, согласно официальной статистике, составляет соответственно в 2000 г. (224 запроса); 2001 (237); 2002 (216); 2003 (210); 2004 (249). Количество обращений в Суд ЕС за преюдициальным запросом от каждого государства существенно различается. За весь период использования данной процедуры (с 1961 г.) по состоянию на 2004 год, самыми активными были национальные суды Германии (1414 обращений); суды Италии (844) и суды Франции (676).

Как уже отмечалось, преюдициальная процедура ст. 234 ДЕС служит местом встречи для взаимосвязи права Сообщества и правовых систем государств-членов, что проявляется в сотрудничестве между Судом и национальными судами и разделением задач по разрешению судебных дел.

Первоначальная позиция, принятая Судом, в самом общем плане выражалась в том, что он не уполномочен «исследовать факты дела или критиковать основания и цель запроса об интерпретации»171. Однако совместный характер преюдициальной процедуры должен толковаться в свете определенной задачи процедуры, то есть позволять национальному суду вынести решение в конкретном деле. Соответственно, юрисдикция Суда по статье 234 ЕС ограничена случаями, где он способен выполнять эту задачу. Однако, постепенно, Суд переоценил свою юрисдикцию согласно этому требованию.

Первое дело, которое касалось развития юрисдикции Суда - Foglia v Novello172. В этом деле, Суд подчеркнул двухсторонний характер сотрудничества, требуя от национального суда иметь отношение к функциям Суда согласно статье 234 ДЕС. Суд исследовал условия, при которых дело было передано национальным судом. Это привело к формированию исключения, что Суд вправе отклонить юрисдикцию, если это будет очевидно или в случае злоупотребления процедурой, то есть когда ясно согласно фактической ситуации, что запрошенное национальным судом толкование не будет применимо и уместно по данному спору.

В последующих делах Суд все более и более начал уменьшать юрисдикцию, при осуществлении более строгого контроля за необходимостью в преюдициальном заключении по конкретным делам.

Такое отношение учеными не сразу было воспринято. В целом, усиливающуюся тенденцию уменьшать юрисдикцию рассматривали как тревожащую и озадачивающую173. Так, по делу Meilicke174 Суд был уличен в отходе от своего предыдущего принципа совместного сотрудничества в отправлении правосудия. Теперь Суд мог отказать национальному суду в преюдициальном заключении в случае недостатка представленной фактической и юридической информации по делу. Более того, Суд пересмотрел ответственность национальных судов и игнорировал риск отклоняющейся интерпретации175. Это было расценено как «угроза жизненному товариществу» между национальными судами и Судом, вопреки духу статьи 234 ДЕС.

Анализ ряда дел позволил ученым выделить критерии о допустимости преюдициальных запросов: 1.

проблема не должна быть гипотетической; 2.

Суд ЕС должен быть обеспечен адекватной фактической и юридической информацией; 3.

задаваемые Суду вопросы должны быть уместны фактическому

205

спору .

Несмотря на то, что недопустимость рекомендаций по каждой из этих трех причин имеет существенные различия, общая особенность при решении вопроса о допустимости преюдициальной процедуры в том, что Суд все более и более анализирует фактическую ситуацию, которая побуждает национальный суд сделать рекомендацию. Суд, по крайней мере частично, отступает от объявленного им разделения компетенций с национальными судами.

Проиллюстрированное нами развитие юрисдикции Суда ЕС европейскими учеными было описано как «движение глубоко в факт, находящийся в области национального суда» и «подсматривающий через

Л/у?

плечо национального судьи» . Усиливающаяся тенденция, направленная на уменьшение юрисдикции, была прокомментирована как изменяющая природу преюдициальной процедуры. Суд был обвинен в переходе от горизонтальной процедуры с акцентом на сотрудничество к более вертикальному и строгому сотрудничеству. Все более и более строгий контроль юрисдикции был оправдан необходимостью уменьшить количество преюдициальных запросов, поступающих от национальных судов.

В процессе рассмотрения дел, суд пришел к заключению, что эффект права Сообщества простирается также на области, где применим исключительно национальный закон. Это может быть вызвано, например, "добровольной гармонизацией", приемлемостью понятий, применением по аналогии и, в целом, необходимостью обеспечить полноценную интерпретацию. Именно на этом фоне тесной взаимосвязи может быть необходимо интерпретировать нормы права Сообщества, когда оно применимо в пределах исключительной компетенции национальной правовой системы. Воздействие права Сообщества на национальные правовые системы стало возможно посредством деятельности Суда ЕС, который при рассмотрении ряда дел («тенденция Дзодзи»176), расширил свою юрисдикцию, с целью обеспечить однородность эффектов права Сообщества в государствах - членах. Суд ЕС посчитал, что ограничение юрисдикции возможностями права Сообщества оказывается непрактичным, следовательно, необходимо развить границы своей юрисдикции. Однако, многочисленные споры такого развития требуют установить ясные пределы юрисдикции вне возможностей, предусмотренных нормами права Сообщества. Развитие «тенденции Дзодзи» является радикальным примером расширения международной организацией своей юрисдикции вне договорных рамок, поэтому следует проследить основные этапы в её развитии.

Формально, установленная ст. 234 ДЕС юрисдикция Суда ЕС не ограничена положениями права Сообщества177. Фактически её осуществление становится возможным лишь в контексте первоначальной процедуры, предусмотренной ст. 220 ДЕС (т.е. необходимости толкования Договора об учреждении Европейского Сообщества), согласно которой толкование права отделено от его применения.

Формальное и строгое отношение Суда к положениям учредительных соглашений могло оказаться непрактичным, явиться препятствием к расширению Сообщества. Поэтому потребовалось установление иных границ юрисдикции Суда ЕС и, в частности, реформирование преюдициальной процедуры.

Учеными-юристами высказывались различные предложения. До определенной степени, все они были направлены на реформирование процедуры в более иерархическую.

1. Предложение ограничивать количество национальных судов, уполномоченных заявлять преюдициальный запрос в Суд, возможно ограничиться лишь диалогом и сотрудничеством с высшими судами государств - членов. 2.

Введение системы фильтрации ограничило бы компетенцию национального суда оценить необходимость в обращении за преюдициальным запросом. Это заставило бы Суд принуждать власть решить, на какой из переданных вопросов нужно ответить, вследствие новизны, сложности или важности. Эта система радикально отличалась бы от текущего отношения, когда Суд должен ответить на любое обращение, которое соответствует критериям юрисдикции. 3.

Потребовать от национальных судов, перед обращением в преюдициальном порядке, сначала вынести решение по делу. Тогда стороны могли бы просить национальный суд отправить решение Суду вместе с преюдициальным запросом. Решение составило бы радикальный отход от текущего диалога между судебными системами.

Однако Суд был очень осторожен в возможности радикального преобразования судебной системы, позволив себе лишь опереться на уже существующие особенности.

Дела, где Суд отклонил свою юрисдикцию на основе недостаточно представленной фактической и юридической основы для преюдициального решения или гипотетического характера вопросов, или их неуместности на основных слушаниях, близки медведеподобному развитию юрисдикции.

Развитие юрисдикции было, наконец, разрешено при оценке Судом «способности обеспечить полезную интерпретацию». Такой гибкий подход совместим с тенденциями, лежащими в основе текущих предложений о реформе преюдициальной процедуры. Это потребовало вмешательства Суда в ситуации, регулируемые внутренним законом.

Принцип, установленный в деле С-197/89 Дзодзи против Бельгии и подтвержденный в последующих делах, в самой текущей формулировке устанавливает, что Суд «имеет юрисдикцию, чтобы выносить преюдициальные постановления по вопросам Сообщества ..., которые являются применимыми согласно внутреннему закону или просто на основе положений договора».

Определенные юридические ситуации, которые управляются этим принципом, характеризуются существованием ссылки на право Сообщества вне соответствующих возможностей его применения. То есть, Суд, руководствуясь интересами Сообщества, для того, чтобы предотвратить различия интерпретации в будущем, объявил, что каждому положению Сообщества необходимо давать однородную интерпретацию независимо от обстоятельств, в которых оно применимо.

Сам факт, что Суд посчитал необходимым оправдать свою юрисдикцию, отражает спорный характер проблемы и доказывает, что принятие юрисдикции в Дзодзи идет далее, чем простое подтверждение совместного сотрудничества судов. Само оправдание сжато в трех утверждениях.

Во-первых, Суд обращается к своему предыдущему правовому прецеденту, подчеркивая совместный характер преюдициальной процедуры и разделения полномочий между Судом и национальными судами. Таким образом, национальные суды наделены властью определять потребность в рекомендации, и Суд, в принципе, обязан дать постановление.

Во вторых, Суд толкует статью 234 ЕС, заключая, что явственно не следует ни из формулировки ст. 234, ни из целей процедуры, что авторы Договора намеревались исключить из юрисдикции Суда запросы о предварительных постановлениях в случаях, находящихся вне компетенции Сообщества.

В-третьих, Суд определяет, что «явно в интересе юридического порядка Сообщества, чтобы предупреждать будущие различия unmepnpemaifuu, каждому положению Сообщества нужно дать однородную интерпретацию независимо от обстоятельств, в которых оно применимо178.

Первое утверждение, в принципе, отражает взаимное сотрудничество Суда с национальными судами. Такое отношение подтверждает, что проверка юрисдикции путем проведения экспертизы о уместности вопроса на основных слушаниях (в национальном суде), может быть допущена только в исключительных обстоятельствах. Однако, ситуация в Дзодзи явилась настолько исключительной, что Суд фактически пересмотрел свою юрисдикцию. Второе утверждение, логично, вытекает вследствие отсутствия обратного в нормах учредительных договоров.

Таким образом, очевидно, что только третье утверждение является главным оправданием установленной юрисдикции. Принцип однородной интерпретации, по-видимому, соответствует духу ст. 234 ДЕС, то есть находится в числе основных принципов правопорядка Сообщества. Однако, как указано в деле Дзодзи и последующих делах, это предполагает, по крайней мере, одну особенность. Применение принципа однородной интерпретации не ограничено лишь возможностями права Сообщества, он применяется также и там, где такое применение допускается через отсылку.

После вынесения Судом решения по делу Дзодзи, оно критиковалось

как превышение пределов ст. 234 ДЕС и изобретение новой юрисдикции.179 С

другой стороны, утверждалось, что Суд «не только придерживается условий

ст. 234 ЕС, но также подтверждает и свое прецедентное право», таким

образом, оставляя вопрос о уместности рекомендации национальным судам.

Развитие тенденции Дзодзи рассматривалось как отвечающее той роли,

которую играет Суд, как главный интерпретатор права Сообщества180. Кроме

212

того, имеются и иные замечания европейских ученых, положительно или более настороженно181 оценивающих расширение юрисдикции Суда.

Так или иначе, принцип Дзодзи установил новые границы юрисдикции Суда ЕС, объявив, что ограничение юрисдикции положениями права Сообщества является непрактичным решением, а также что развитие юрисдикции обнаруживает потребность в более ограниченном (иерархическом) отношении с национальными судами.