§ 1. Эволюция идеи защиты достоинства личности и прав потерпевшего

<12> См.: Ибрагимов И.М. Концептуальные и правовые основания защиты прав потерпевшего. Махачкала, 2007. С. 19.

Идея обеспечения безопасности и защиты прав потерпевшего от преступления всегда действовала во всех религиозных <13>, нравственных и правовых системах. Так, например, статья 8 законов древневавилонского царя Хаммурапи (XVIII век до н.э.) за совершенную кражу предусматривала обязанность преступника платить потерпевшему нанесенный ему материальный ущерб в десятикратном размере <14>. Та же идея возмещения физического, морального и материального вреда действовала в статье 29 Русской Правды (XII век), которая гласила буквально следующее: "Если придет избитый до крови или до синяков человек, то не искать ему свидетелей, но пусть обидчик заплатит три гривны штрафа; если же на нем не будет следов (побоев), то привести для подтверждения своих слов свидетелей; а кто начал драку, тому платить шестьдесят кун; если же он начал драку, придет избитый до крови и подтвердят это свидетели, то все равно платит, несмотря на то что был избит" <15>.

<13> См., например: Библия. Книги Ветхого и Нового завета. М., 2006; Коран. Минск, 2002.

<14> См.: Хрестоматия по всеобщей истории государства и права / Под ред. К.И. Батыра и Е.В. Поликарповой. В двух томах. Т. 1. М., 2004. С. 10.

<15> См.: История государства и права России (в документах и материалах) / Составитель И.Н. Кузнецов. Минск, 2005. С. 11.

В представлении известного правоведа М.А.

<16> См.: Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995. С. 41 - 42.

<17> См.: Цечоев В.К., Власов В.И. История отечественного государства и права. Ростов-на-Дону, 2003. С. 95 - 96.

Однако с утверждением в сознании народов христианского канонического права родственники убитого все чаще стали прибегать к восстановлению нарушенного права посредством компенсации (реституции) в виде уплаты многократного штрафа или выкупа убийцей. В правосознании народов постепенно стала развиваться и укрепляться идея о многократном, полном или частичном возмещении потери от убитого или искалеченного родственника путем передачи роду потерпевшего определенного денежного вознаграждения или имущества: скота, оружия, золота, серебра и т. п. Например, по армянскому Судебнику 1184 г.

<18> См.: Арутюнян Б.М. Армянский Судебник Мхитара Гоша. Ереван, 1954. С. 238.

Демонстрируя эволюцию порядка предъявления обвинения преступникам и возмещения потерпевшему нанесенного ему вреда, известный русский правовед И.Я. Фойницкий писал следующее: "История уголовного процесса начинается господством в нем частного начала и полным совпадением его с процессом гражданским; усмотрение сторон и формализм разбирательства - его характерные черты. Мало-помалу выясняется и постепенно развивается публичное начало уголовного процесса; он становится делом общественным, государственным, и идея государственности вследствие реакции прежнему строю не только проникает в процесс более и более, но и поглощает все другие: права личности отрицаются в обвиняемом, который становится предметом исследования, подлежащим экспериментам самым суровым во имя государственного интереса (пытка, подследственное задержание, тайна процесса); понятие обвинителя заменяет поводы возбуждения уголовных дел, обжалование уступает место ревизионному порядку, все участвующие в процессе лица обязываются по долгу службы стремиться к раскрытию материальной истины, достижение которой объявляется государственным интересом... Особыми чертами такого розыскного порядка является полное поглощение сторон процесса, частного, или искового начала, началом публичным, тайной и письменностью уголовного процесса, ревизионным порядком и сосредоточием правосудия в руках органов правоохранения и суда" <19>.

<19> См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1996.

Очевидно, что история уголовного процесса в плане построения обвинения проходит через три основные стадии своего развития: стадию господства частного интереса потерпевшего в уголовном судопроизводстве, стадию поглощения частного интереса потерпевшего интересом государственным, сведение уголовного процесса к безличной воле закона, обязывающего всех участников уголовного процесса стремиться к истине по делу, и, наконец, стадию конституционной гарантии прав и свобод сторон уголовного процесса (как потерпевшего, так и обвиняемого), их законодательного равноправия и состязательности при сохранении первенства понятия справедливости (правосудия) и государственного начала уголовного судопроизводства.

Уголовное преследование постепенно перестало оставаться актом частного удовлетворения прав и законных интересов потерпевшего, становясь правомерной функцией государства. Законодательное ограничение произвола фактически неравных сторон в уголовном деле вытекает из недостаточности их способностей и сил для надлежащего свершения правосудия. В начале такой эволюции уголовного судопроизводства государство законодательно установило порядок государственной защиты нарушенных прав и законных интересов потерпевших. Например, в Древнем Риме, у германских и британских племен в Средние века по инициативе общин государство учредило особую должность для судебной организации и выдвижения обвинения против предполагаемых преступников, нарушителей мира и порядка. В распоряжение судебного обвинителя были переданы правоохранительные и местные органы власти для разыскания обвиняемого, судебного обличения его виновности и взыскания с него нанесенного им ущерба в пользу государства и потерпевшего. В древних Афинах уголовный процесс начинался с вызова обвиняемого к должностному лицу и его допроса на лобном месте в присутствии представителей общественности - понятых. В отдельных случаях законодательство поощряло возможное задержание и доставку к должностному лицу пойманного за руку преступника (например, вора) самим потерпевшим.

<20> См.: Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995. С. 99 - 100.

Помимо формы частного обвинения потерпевшим своего обидчика в некоторых странах применялось также так называемое народное обвинение. Форма народного обвинения, например, применялась в республиканском Риме, когда по делам, интересовавшим все общество, обвинителем мог выступить каждый полноправный римский гражданин. Такое обвинение было его политическим правом и вместе с тем почетной гражданской обязанностью. В Англии такая форма обвинения проявилась в виде социальной функции общины, представляемой большим жюри. Такая форма организации обвинения значительно облегчала осуществление государственного правосудия, поддерживалась силой общественного мнения и дополнялась общественными обвинителями. С одной стороны, при такой форме народного обвинения более полно гарантировались интересы потерпевшей и обвиняемой сторон, устанавливался стабильный баланс их прав и законных интересов. С другой стороны, такая форма обвинения показывала, что население твердо и ясно сознает свои общественные права и обязанности, равное достоинство и политическую равноправность частных лиц, без состязательности которых невозможно свершение правосудия по истине, справедливости и закону.

По мнению И.Я. Фойницкого, судебно-уголовное право Западной Европы сложилось под значительным влиянием римского права и процесса классической эпохи и сочетало в себе как широкое признание личного участия противоборствующих сторон, так и государственно-публичное начало. Право обвинения, принадлежавшее каждому римскому гражданину, всегда было сопряжено с широкой ответственностью частного или публичного обвинителя за правомерность своих действий. Любой обвинитель, будь то потерпевший или государственный обвинитель, обязан был отвечать перед судом за совершенные им неправомерные действия, как-то: за предъявление ложного обвинения (columnia), за противозаконные сделки с обвиняемым (praevaricatio, tergiversatio) и т.п. По свидетельству историков и правоведов, в те времена обвинительная деятельность, будучи весьма ответственной, в то же время представлялась весьма почетной, она вела к популярности и получению важных должностей, и потому порочным людям (famosi) и женщинам она не предоставлялась <21>.

<21> См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1910 (переиздание СПб., 1996). С. 18 - 19.

В Средние века уголовный процесс в европейских странах начинался со стадии предварительного производства у претора (in jure) и заканчивался производством в суде (in judicium). Процесс частного или публичного собирания доказательств (inquisitio) длился определенный срок, в течение которого обвинитель представлялся перед претором со всеми пунктами обвинения (interragatio). После этого претор составлял протокол обвинения (inscripto in crimen) и подавал на подпись обвинителю (subcritio), который уже не мог выходить за пределы предъявленного им обвинения. Обвиняемый (nominus receptio) при сборе достаточных доказательств впоследствии превращался в подсудимого (reatus) и подвергался определенным правовым ограничениям, мерам пресечения и принудительной компенсации потерпевшему нанесенного ему вреда. Дальнейшее судопроизводство происходило публично, в устной форме и при состязательности сторон, а суд давал правовую оценку представленным сторонами процесса доказательствам: признаниям сторон, свидетельским показаниям, письменным и иным вещественным доказательствам.

Однако со временем христианская церковь существенно преобразовала унаследованный от Рима порядок обвинения (accusatio) в уголовном судопроизводстве, установив правило, согласно которому духовных лиц могли обвинять и судить только духовные лица. Устанавливалась более свободная форма уголовного преследования в форме личного доноса (denuntiatio) по правилам, установленным в Священном Писании - Библии: "Если же согрешит против тебя брат твой, то пойди и обличи его между тобой и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе как язычник и мытарь" <22>. После Лютеранского собора 1215 г. всякому потерпевшему (promotor inquisitionis - "споспешник преследования") от преступления лицу давалось законодательно установленное право активного участия в уголовном процессе в форме сбора и представления суду обвинительных доказательств, а само уголовное судопроизводство уже называлось инквизиционным (inquisition cum promovento).

<22> См.: Библия. Новый завет. Евангелие от Матфея, 18:15 - 17.

Канонический инквизиционный процесс в уголовном судопроизводстве наряду с частным преследованием потерпевшими обвиняемых в совершении преступления лиц устанавливал также доминирующее публично-государственное начало, что, несомненно, имело важное историческое значение в прогрессивном развитии уголовного судопроизводства. Такое христианское преобразование уголовного процесса закономерно вытеснило ранее превалирующий усмотрительный произвол частного обвинителя (потерпевшего или его представителя) в уголовном судопроизводстве, искоренило всякие языческие обычаи кровной мести, поединка, ордалий, очистительных присяг и т. п., заменяя их чистосердечными (покаятельными, или пенитенциарными) признаниями обвиняемых, свидетельскими показаниями, письменными и вещественными доказательствами.

В Средние века в Англии уголовный процесс основывался на преимущественной состязательности равноправных сторон, устности, гласности судопроизводства, презумпции невиновности (praesumptio boni viri) и своеобразной системе представляемых доказательств (law of evidence). Обвинительный процесс (indictment) был частным (information, appeal, complaint) и публичным (public accusation). Все частные и публичные обвинители в равной мере были ответственны перед законом и судом за обоснованность и правомерность своих действий и потому действовали как представители публичного интереса. Для сбора и представления доказательств по уголовному делу, задержания подозреваемых в совершении преступления лиц английский судья выдавал соответствующие приказы (warrants). Однако судья не оставался пассивным свидетелем при рассмотрении уголовного дела, но активно помогал своими решениями той стороне дела, которая пыталась представлять суду доказательства для выявления истины по делу. Как гарант стабильного правопорядка и мира мировой судья своевременно выносил постановления о предании материалов уголовного дела суду (for trial), заключении подозреваемого или обвиняемого под стражу (in custody) в качестве меры пресечения, особенно если тот пытался помешать нормальному ходу выяснения обстоятельств по делу или представлял собой ту или иную угрозу для потерпевшего или свидетелей преступления. Вместе с этим английский судья проявлял строгость не только в отношении обвиняемого, но и к потерпевшей стороне дела, следя за должным исполнением его процессуальных обязанностей и накладывая крупные денежные штрафы сторонам процесса за несвоевременную их явку в суд, лжесвидетельство и другие допущенные ими процессуальные правонарушения. Английские суды во всех случаях поощряли возможность личного задержания потерпевшим преступника и привода его в правоохранительные органы в интересах государственного правосудия.

В Германии инквизиционный процесс в уголовном судопроизводстве в основном начался с момента принятия в 1532 году Каролины (Уголовного Уложения Карла V). Он проходил три основных этапа: generalis (дознание о самом событии преступления), summaria (краткий допрос подозреваемого, обвиняемого и свидетелей) и specialis (доскональный допрос обвиняемого и всех возможных свидетелей обвинения по всем пунктам обвинения). В какой-то мере эти стадии уголовного судопроизводства были прообразами современного предварительного и судебного следствия.

Во Франции уголовное преследование вверялось королевским прокурорам и следственным судьям, которые приступали к своей деятельности по жалобе потерпевшего от преступления лица и поддерживали выдвинутое ими официальное обвинение перед французскими судьями (сенешалями и бальями). Пересмотр судебного приговора допускался только после подачи самим потерпевшим жалобы в апелляционном порядке и вступления в дело представляющего его интересы в качестве государственной функции прокурора.

В Италии уголовный процесс делился на два основных этапа: на общее следствие, удостоверяющее событие преступления (inquisitio generalis), и определение конкретной вины подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления лица (inquisitio specialis). Нередко при расследовании уголовных дел выносилась средняя форма приговора об оставлении лица в подозрении (absolution ab instantia), т.е. временное освобождение подозреваемого от суда по недостатку доказательств и ожидание того момента, когда существо дела само прояснится. При этом роль потерпевшего в раскрытии обстоятельств совершенного против него преступления и доказательства виновности оставленных в подозрении лиц была чрезвычайно важной и незаменимой.

В дохристианской Руси "русский закон" согласно статьям 4 и 13 договоров соответственно 911 и 914 годов предусматривал языческий обычай кровной мести: "да держим будет створивый убийство от ближних убьенного...". О коллективных поединках в Древней Руси свидетельствуют арабские источники: "Если кто из них имеет дело против другого, то зовет его на суд к царю (князю, перед которым и препираются; когда он произнес приговор, исполняется то, что он велит. Если же обе стороны приговором его недовольны, то, по его приказанию, они должны предоставить окончательное решение оружию: чей меч острее, тот и одерживает верх.)" <23>.

<23> См.: Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и руссах. СПб., 1870. С. 469; Собестианский И. Круговая порука у славян по древним памятникам их законодательства. Прага, 1886. С. 7.

С принятием на Руси христианства, уже по Русской Правде <24> обычай кровной мести постепенно уступает законному требованию уплаты денежной компенсации обиженному (потерпевшему) и виры в княжескую казну: "аще не будет кто мстя, то 40 гривен за голову...". По причине пережитков языческих обычаев все еще допускается частная месть за нанесение ран и ударов, но только самому потерпевшему: "оже ли себе не может мстити, то взятии ему за обиду 3 гривне" (ст. 34 Пространной Правды). В случае отказа потерпевшего от мести он может искать возмещения за обиду, доказывая наличие ее либо предъявлением "знамения" (следа ударов), либо при отсутствии их - свидетелями <25>.

<24> См.: Правда Русская. АН СССР. М., 1947. С. 402 - 403.

<25> См.: Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995. С. 625 - 626, 633 - 635.

В этой связи, нам представляются интересными и нормы обычного права мусульманских народов, в частности горцев Северного Кавказа и Дагестана, где преимущественно господствовали адаты, явившиеся "главнейшим, а подчас и единственным источником для характеристики социальных отношений у этих народов на протяжении многих столетий" <26>.

<26> См.: Гарданов В. К. Обычное право как источник для изучения социальных отношений у народов Северного Кавказа XVIII - начала XIX в. // Советская этнография. 1963. N 5. С. 12.

В адатах горцев Северного Кавказа большое внимание уделялось защите достоинства и чести пострадавшего от любого посягательства на личную жизнь и здоровье, а также имущество лица.

Характерным для адатов горцев явилось и то, что, хотя преобладающим в регулировании отношений между горцами, связанных, в частности, с посягательством на жизнь и здоровье одного лица на другого, явилось кровомщение, одновременно существовали и постепенно укреплялись и адаты, направленные на восстановление достоинства и положения потерпевшей стороны путем обязательных, установленных адатами выплат материального вознаграждения <27>.

<27> См.: Ибрагимов И.М. Концептуальные и правовые основания защиты прав потерпевшего. Махачкала, 2007. С. 22.

Что касается существующего у мусульман обряда кровомщения, то это есть следствие каких-либо личных оскорблений, причиненных лицом, какого бы сословия оно ни было, другому лицу, и каждый мусульманин по настоящее время, строго придерживаясь в принципе этого обычая, принятого в основание испокон веков их предками, но тем не менее поощренного Кораном, считает священной обязанностью отомстить за всякое кровное оскорбление, ежели не тому лицу, который нанес ему оскорбление, то по крайней мере одному из членов родственной его семье, хотя бы и по пятой линии. Впрочем, всякое лицо, желающее освободить себя от такого варварского преследования, при согласии родственников оскорбленного производит известную плату денег и благодаря лишь только этому способу избегает тех несправедливых мщений, которые выработались под влиянием ложных пониманий вещей и невежественного состояния народа. Однако и Коран советует всякое кровное мщение заменять денежным возмездием, обещая за это место в царстве небесном <28>.

<28> См.: Хашаев Х.М. Памятники обычного права Дагестана XII - XIX вв. Москва: Издательство "Наука", 1965. С. 53.

К примеру, на территории древнего Дагестана существовали государственные образования, сыгравшие значительную роль в социально-политической и правовой жизни проживающих там народов <29>, каждое из которых имело свои адаты, кодексы, регулирующие, в частности, и вопросы защиты прав потерпевших.

<29> См.: Ибрагимов И.М. Государственно-правовая природа субъекта Российской Федерации (на примере Республики Дагестан). Махачкала, 1998. С. 15.

Так, согласно адатам Андийского округа западного Дагестана за умышленное и всякое убийство, где бы оно ни было совершено, с убийцы взыскивают в пользу родственников убитого от 100 до 250 рублей.

За рану в ссоре и драке с виновного, кроме положенного за поранение, взыскивается в пользу раненного еще бык.

За отсечение руки или лишение способности действовать ею виновный платит 150 рублей (для сравнения, стоимость одного быка на тот момент составила 10 рублей), за рану выше локтя с виновного взыскивается 50 рублей, за отсечение части носа платится в пользу потерпевшего 50 рублей, за лишение глаза - 100 рублей.

Кроме того, поранитель обязан был продовольствовать раненного, доставлять ему все то, что по указанию лекаря понадобится для лечения.

После лечения, когда раненный будет совершенно здоров, поранитель обязан доставить раненому одного барана или 2 рубля и 3 меры муки и пригласить с раненным 12 человек гостей, угостив их, и таким образом помириться с ним.

За кражу виновный платит восстановленную под присягой стоимость украденного. С виновного в воровстве из мулька (под понятием "мульк" разумеется конюшня, дом, сарай, кута и двор), кроме стоимости украденного, взыскивается в пользу хозяина еще трехлетний бычок, если даже мульк принадлежит постороннему лицу <30>.

<30> См.: Хашаев Х.М. Указанное сочинение. Раздел VI. Главы 1, 2 и 5.

Как известно, русский уголовный процесс в древние времена носил частно-исковой характер, поскольку уголовное судопроизводство могло быть начато только по жалобе (челобитной) самого потерпевшего, членов его семьи или близких родственников. Неизвестный ответчик (обидчик) отыскивался потерпевшим посредством извода, следа или розыска по оставленным следам. Доказательствами вины преступника (обидчика) могли стать признания самих подозреваемых лиц, показания "видоков" и "послухов", судебный поединок ("поле"), поличное или "крестное целование". Обычно обидчики платили денежное взыскание (штраф) в пользу обиженного, т.е. потерпевшего. Однако по делам политического свойства уголовное преследование носило уже далеко не частный, а ярко выраженный публично-государственный характер, предполагающий строгое сыскное производство посредством губных старост, которые обязаны были найти след преступника, собрать необходимые и достаточные доказательства и представлять все это правоохранительным органам власти. Доказательства совершения преступления и вины преступников нередко добывались посредством проведения внезапных повальных обысков, поимки преступников с поличным, личных осмотров подозреваемых, их допроса с пристрастием и пыткой. Сами потерпевшие также могли участвовать в поимке и задержании преступников, в сборе и даче показаний в качестве свидетелей в доказательство виновности подозреваемых в совершенном преступлении лиц.

За преступления, совершенные холопом, отвечал также его хозяин. А если преступник не был застигнут врасплох на месте преступления, но следы преступления явно вели в общину, которой он принадлежал (вервь), тогда за его "лихое дело" коллективно отвечала вся вервь <31>. Соучастники совершенного преступления наказывались одинаково независимо от меры своего участия и объема своей вины. Однако при назначении наказания учитывалась форма вины (прямой или косвенный умысел или неосторожность) <32>.

<31> Члены рода или семьи, которые состоят как минимум из трех поколений.

<32> См.: История государства и права России. В документах и материалах. Минск, 2005. С. 20 (п. 121). См. также: Цечоев В.К., Власов В.И. История отечественного государства и права. Ростов н/Д, 2003. С. 153.

Все нетяжкие преступления, не связанные с совершением убийства, разбоя, грабежа, поджога, уничтожения межевых знаков и т.п., пресекались посредством материального возмещения, " продажи" виновного, т. е. штрафом, соразмерным степени противоправности (противности воле Бога), степени общественной опасности и тяжести последствий совершенного преступления. Наказаниями за совершение уголовных преступлений могли стать "продажа" - уголовный штраф в пользу князя, "вира", или "головничество" в виде возмещения вреда потерпевшему, или "дикая вира", которую выплачивала вся вервь в случае неудачи поймать преступника на месте совершения преступления, а также "урок", т. е. дань или стоимостный эквивалент украденной вещи, которая выплачивалась потерпевшей стороне.

В отличие от Русской Правды, которая лишала холопов, закупов и иных несвободных людей права обращаться в суд, Судебник Ивана Грозного 1497 г. по достоинству человеческому давал такое право всем и одновременно обязывал всех судей "жалобников от себя не отсылати, а давати управа всем, которым пригоже" (ст. 2 Судебника). Судьям повелевалось "судом не мстити, ни дружити никому" за "посулы", ибо за нарушение воли государя им грозили жестокие наказания. В судебном процессе по гражданским делам все участники дела "ищеи, жалобники, челобитники, ответчики, видоки (очевидцы), послухи (свидетели понаслышке), знахари-старожилы и другие" обязаны были "очистить себя присягой", "целовати" (т.е. духовно объединиться), а затем "битися" (состязаться) (ст. 52 Судебника) <33>.

<33> См.: История государства и права России (в документах и материалах) / Составитель И.Н. Кузнецов. Минск, 2005. С. 24 - 32.

Доказательствами в судебном процессе могли стать личное признание обвиняемого или ответчика, показание свидетелей, " поле", присяга, жребий, всякие предметы или письменные доказательства. Показания свидетелей, " добрых людей" оценивались по их духовной и социальной принадлежности, их благонадежности, степени доверия к их личности. В случае виновной неявки свидетелей в суд или дачи ими ложных показаний в суде с них взыскивались в виде штрафа все судебные расходы. В случае отсутствия свидетелей судом назначалось "поле", т.е. судебный поединок с возможностью участия их "наймитов" - представителей. Перед судебным состязанием тяжущиеся стороны и даже их представители обязаны были подтвердить свою добросовестность целованием святого христианского креста. Отказ от такой процедуры разрешения спора рассматривался судом как поражение недобросовестной стороны.

Судебный процесс был открытым и предполагал присутствие друзей и близких противоборствующих сторон, стряпчих и поручников, окольничьих и дьяков (ст. 68 Судебника). Всякие "опричные" (посторонние) стояли за "полем боя". Убежавшее с поля боя или потерпевшее поражение в личной схватке лицо обязано было полностью уплатить (возместить) искомую сумму, судные и полевые расходы, а также оставляло окольничему свои боевые доспехи (ст. 7 Судебника). При определенных обстоятельствах (возраст, физическая или душевная неполноценность истца (потерпевшего)) Судебник оставлял сторонам противостояния возможность разрешить дело присягой, заменяющей "поле". Особенно часто применялась процедура присяги при отсутствии свидетелей во время заключения устных торговых соглашений между иноземцами. Истцы (потерпевшие) в этих случаях приносили подтвердительные присяги, а ответчики (подозреваемые) - очистительные присяги. Первой приносила присягу та сторона судебного спора, на которую выпадал брошенный жребий.

По Судебнику 1497 г. представленные в суде письменные доказательства подразделялись на группы по степени их большей достоверности и юридической значимости. К первой группе причислялись государственные акты, жалованные государем грамоты, межевые акты, судебные прецеденты, докладные и правовые грамоты. Далее шли духовные грамоты (завещания), договоры, купчие, закладные и т.п. При недостаточности представленных сторонами в суде этих и других очевидных доказательств суд рассматривал показания свидетелей или решал дело "полем". Протокол судебного заседания и решение суда заносились в "судный список" <34>.

<34> См.: История государства и права России (в документах и материалах) / Составитель И.Н. Кузнецов. Минск, 2005. С. 38 - 42.

Русский уголовный процесс, как правило, носил розыскной (как теперь принято говорить, инквизиционный) характер, особенно в отношении отъявленных злодеев, изменников, насильников, грабителей и убийц. В отношении этой категории людей дело инициировалось самим государем или его представителями либо по заявлению кого-то из "добрых людей". Во всех этих делах суд сам добывал обвинительные доказательства, не исключая пристрастные допросы, повальные обыски и даже пытки для выяснения истины, мотивов совершенного преступления и возможных его соучастников. Приговоры по уголовным делам обжалованию не подлежали и приводились в исполнение публично органами судебной власти. Осужденных штрафовали, либо прилюдно били кнутом на торговой площади, либо при совершении тяжких преступлений казнили смертью.

По мере развития понятия преступления как правонарушающего акта, направленного не только против законных прав и интересов потерпевшей стороны ("обиды"), но и против воли Бога, царя-государя и народа, против законодательно установленной власти и правопорядка, государство все больше и больше придавало процессу уголовного судопроизводства публичное начало, взяв на себя правообязанность доказывания вины подозреваемых и обвиняемых лиц, а также их наказания в целях защиты общественных и государственных интересов.

Процесс частного обвинения в русском уголовном процессе постепенно вытеснялся государственно-розыскным, инквизиционным процессом. При этом государство в лице своих правоохранительных и судебных органов взяло на себя функции как официального обвинителя, так и суда, тем самым защищая нарушенные права и законные интересы потерпевших от преступления лиц. Потерпевшие уже обязаны были возлагать свои надежды справедливого восстановления своих нарушенных прав на государство, которое за счет казны организовывало розыск предполагаемых преступников, судебное расследование уголовного дела и надлежащее наказание виновных в совершенном преступлении лиц. Государство следовало требованиям идеи права защищать слабых и обиженных, беря на себя бремя их розыска и наказания, а также справедливого возмещения ущерба, нанесенного частным лицам и правопорядку в целом. При этом если доказательств, собранных для обвинения и осуждения подозреваемых лиц, оказалось недостаточно, то вместо обвинительного или оправдательного приговора суд выносил решение об оставлении обвиняемого в подозрении для последующего повторного его обвинения и наказания. В те далекие времена во многих национальных правовых системах принцип презумпции невиновности еще не укоренился в правосознании правоохранителей и судей и потому всякие сомнения не обязательно толковались в пользу обвиняемых.

В русском сыскном уголовном судопроизводстве дознаватель, следователь, прокурор и судья стали самыми активными участниками уголовного процесса, которые были обязаны объективно и всесторонне рассматривать все обстоятельства расследуемого дела. Права сторон, т. е. потерпевшего и обвиняемого, уголовного процесса намного сузились, за тайный сговор с обвиняемым истец (потерпевший) сам подвергался пытке и наказанию. Русское уголовное судопроизводство превратилось в допрос и очную ставку ("язычную молку"). Как отмечают некоторые историки и правоведы, обычными способами доказывания стали повальный обыск, поголовный опрос местного населения и возможных свидетелей, поличное, вещественные и документальные доказательства, собственное признание и сопряженная с ним пытка подозреваемого или обвиняемого <35>.

<35> См.: Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995. С. 670 - 680.

Действовавшее русское уголовно-процессуальное законодательство и правоприменительная практика знали только две формы выдвижения обвинения: частную (со стороны потерпевшего) и государственную (со стороны прокурора). Так называемая народная форма построения уголовного обвинения, которая была присуща странам англосаксонской правовой системы, так и не прижилась на русской почве. Частное обвинение как старейшая форма обвинения состояла в выдвижении обвинения самими потерпевшими или их представителями. Преследуя свои интересы, частные обвинители в то же время невольно служили интересу общественному и государственному. Такая форма обвинения содержала в себе два основных преимущества. Дело в том, что, во- первых, частное обвинение значительно облегчало правоохранительное бремя государства и давало правомерное удовлетворение естественному чувству обиды потерпевшего вследствие содеянного против него или его близких преступления. Во-вторых, частное обвинение гарантировало надлежащую со стороны обвинителя настойчивость в уголовном преследовании и возможность установления истины по делу. Стало быть, полное устранение от уголовного преследования частных лиц, потерпевших от наказуемых деяний, изначально неправомерно и нецелесообразно. С другой стороны, частное обвинение таит в себе также очевидные недостатки, которые проистекают из того, что далеко не в каждом уголовном деле может найтись потерпевший, который способен своими силами инициировать уголовное преследование и поддержать обвинение перед судом, поскольку для этого требуется наличие свободного времени и достаточных имущественных средств, не говоря уже о наличии у потерпевшего желания быть обвинителем в собственном деле. Без помощи в виде государственного обвинения и его поддержания на всех стадиях уголовного судопроизводства уголовный процесс мало чем отличался бы от гражданского процесса и потому дело свершения уголовного правосудия осталось бы под вопросом <36>.

<36> См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1910 (переиздание СПб., 1996). С. 73.

Вовсе не случайно в начале XVIII века в России полностью сложилась такая форма уголовного судопроизводства, при которой защита общественных и государственных интересов, в частности интересов потерпевших, стала первейшей обязанностью публичной власти, а также одним из основополагающих принципов розыскного уголовного процесса. Без такого многостороннего понимания основной цели уголовного разбирательства был немыслим стабильный социальный и государственный правопорядок. Разумеется, что защита прав и законных интересов подозреваемых и обвиняемых также составляла неотъемлемую часть такого стабильного правопорядка. При всем этом более приоритетным оставалось действие принципа гарантии и восстановления нарушенных прав и интересов пострадавших от преступления людей, которые не могли обойтись без действенной государственной моральной, организационной и материальной поддержки в лице специальных органов правоохранения и правосудия. Надо сказать, что такая позиция законодателя и государственных органов правосудия идеологически поддерживалась Русской Православной Церковью, которая всячески помогала всем страждущим и уязвленным слоям населения, защищала слабых и обездоленных согласно христианским заповедям. Такая же идеологическая основа защиты пострадавших всегда была также среди тех людей, которые исповедовали другие религиозные верования, поскольку при всех конфессиональных различиях такая позиция защиты "правых", но обиженных правонарушителями была общей и универсальной <37>. В этом вопросе Восток и Запад были всегда едины и сохранили преемственность.

<37> См.: Библия. Книги Ветхого и Нового завета. М., 2006; Коран. Минск, 2002.

Известно, что понятие "потерпевший" впервые появилось в Уставе уголовного судопроизводства 1864 года. Под термином "потерпевший" подразумевалось лицо, которое официально было признано таковым и фактически вступило в производство по уголовному делу. Однако Устав уголовного судопроизводства не придерживался какой- либо строгой терминологии в отношении этой категории лиц. В нем пострадавшие от преступления лица именовались по-разному: потерпевшими от преступления лицами, потерпевшими вред и убытки, обиженными и т.п. Все они как потерпевшие были вправе получить правовую помощь от государства в виде государственного обвинения преступников и возмещения понесенного в результате совершенного преступления вреда.

Концепция судебно-правовой реформы в России, заложенная в Уставе 1864 г., состояла в правомерном сочетании розыскной и состязательной форм уголовного судопроизводства, а также своевременного и полного возмещения потерпевшему причиненного ему ущерба. Смысл такого сочетания разных форм (инквизиционного и состязательного) уголовного судопроизводства состоял в том, что в процессе равноправного состязания между обвиняемым в совершении того или иного преступления и потерпевшим государство в лице своих правоохранительных органов и суда обязано было восстановить законодательно установленный им правопорядок, а также нарушенные в результате совершения преступления права потерпевшего, который, несмотря на предоставленную ему законом процессуальную самостоятельность, все же в большинстве случаев нуждался в получении надлежащей государственно-правовой помощи, в частности в поддержании государственного обвинения виновных на всех стадиях уголовного судопроизводства и гарантированной компенсации за счет преступников понесенного ущерба.

Несмотря на законодательно закрепленное равноправие и состязательность сторон уголовного процесса, подозреваемый или обвиняемый с начала предварительного следствия мог быть помещен государством под стражу в качестве меры пресечения, что предполагало определенное ограничение определенных прав и свобод последнего, а также создавало необходимость в дополнительной квалифицированной судебно-правовой защите обвиняемых от всевозможных злоупотреблений своими правомочиями представителями правоохранительных органов государства. Это и составило реальное содержание так называемого смешанного процесса уголовного судопроизводства, при котором формы розыскного и состязательного процесса уголовного правосудия органически сочетались и служили целям достижения истины и справедливости путем процессуального соревнования потерпевшего и обвиняемого (подсудимого) в уголовно- правовом спороразрешении.

Такая форма уголовного судопроизводства в XIX веке полностью установилась не только в России. Гораздо раньше она сформировалась во многих странах континентальной Европы (Австрии, Германии, Франции, Италии) и ныне продолжает развиваться в других современных государствах. В разные периоды истории в разных странах эта смешанная форма уголовного судопроизводства испытала на себе существенные искажения и в условиях тоталитарных политических режимов приобрела выраженный репрессивный характер. Например, в идеологически безбожном и тоталитарном советском государстве, особенно в первые десятилетия его возникновения и развития (начиная с конца 1917 г., в 20-х и 30-х годах, вплоть до начала проведения судебно-правовых реформ 50-х и 60-х годов XX века), предварительное следствие и судебное разбирательство уголовных дел обладали всеми признаками инквизиционно- розыскного процесса, нацеленного на массовое преследование неугодных официальным властям людей, которые осуждались всякими неконституционными и на месте сымпровизированными особыми совещаниями, трибуналами и тройками, которые нередко превращали потерпевших в подозреваемых, обвиняемых или подсудимых, а затем вместо восстановления нарушенного их права различными наказаниями вовсе лишали их человеческого достоинства и многих конституционных прав.

Все эти концептуально-идеологические установки прямо или косвенно нашли свое отражение в действующем в те времена уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве, которое не проводило надлежащего и последовательного разделения обвинительных, правозащитных и судебно-разрешительных функций органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры, адвокатуры и суда. Тогда органы следствия и прокуратуры наделялись функциями не только официального обвинения, но также и защиты и фактического разрешения уголовного дела, поскольку могли самовольно, но не всегда правомерно предъявлять обвинения подозреваемым в совершении преступления лицам либо снимать с них обвинения и прекращать в их отношении уголовные дела. Нередко органы дознания, предварительного следствия и прокуратуры фактически "совершали правосудие" до суда и без суда, произвольно освобождая обвиняемых на предварительном следствии или дознания от привлечения к уголовной ответственности. Ощутимая активность советских правоохранительных органов в борьбе с преступностью при возмещении ущерба, причиненного совершенным преступлением, всегда сочеталась с тем, что государственный интерес всегда ставился ими над частными интересами непосредственно пострадавших от преступления конкретных лиц.

В начале шестидесятых годов прошлого века посредством проведения радикальных судебно-правовых преобразований чрезмерно активная деятельность правоохранительных органов и судов в деле защиты нарушенных прав и законных интересов потерпевших от преступления лиц сменилась более уравновешенной позицией судов, которые были призваны объективно и беспристрастно руководить процессом состязания противоборствующих в уголовном процессе сторон. Разумеется, что реализация законодательно установленных целей уголовного процесса зависела в основном от идеологии "руководящей и направляющей силы" советского народа и государства - КПСС, психологической установки органов правоохранения и правосудия в защите конституционных прав и свобод человека, в частности отношения к лицам, потерпевшим моральный, физический или материальный вред от совершенных преступлений.

В современных государствах чаще всего применяется смешанная форма уголовного процесса, при котором органически сочетается принцип-мера государственного обвинения и принцип-мера судебного состязания представителей потерпевшей и обвиняемой сторон <38>. Ныне смешанная форма уголовного судопроизводства (розыскного на предварительном следствии и состязательного в судебном разбирательстве - (accusatorial investigation and adversarial trial)) установлена почти во всех цивилизованных государствах мира, в том числе в Российской Федерации. Такая смешанная форма уголовного судопроизводства в определенной мере позволяет правосудию достичь не только использования формального доказательства достоверности представляемых сторонами (потерпевшими и обвиняемыми) фактов и аргументов, но и сколько посредством реализации конституционного принципа состязательности сторон максимально приблизиться к истине по делу в вопросах выявления события и обстоятельств совершения преступления, виновности подозреваемых и обвиняемых лиц, а также восстановления нарушенного объективного и субъективного права, в особенности нарушенного права и законных интересов потерпевшего.

<38> См.: Нажимов В.П. Исторические типы, формы и виды уголовного процесса. Калининград, 1977.

История развития форм уголовного преследования, а также идеи защиты прав потерпевших показывает, что действующее законодательство государства, в том числе уголовное и уголовно-процессуальное законодательство, во многом отражает настроенность и зрелость духа, нравственного и политико-правового состояния определенного народа, а также весь общественно-политический строй государства. Потенциальные возможности совершенствования процесса уголовно-судебной защиты достоинства и прав потерпевших напрямую связаны с возможностями повышения наличного уровня правосознания и реальной заинтересованности официальных представителей государства, в особенности тех, которые занимаются выполнением задач правоохранения и правосудия и потому призваны по долгу службы охранять безопасность людей, защищать достоинство, права и законные интересы каждого человека как образа и подобия Бога.

Представляется, что наиболее глубокое и развернутое правовое обоснование постоянно развивающейся идеи защиты достоинства личности и прав потерпевшего дано в постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации. Так, например, в постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации от 15 января 1999 г. <39> и от 24 апреля 2003 г. говорится следующее: "Любое преступное посягательство на личность, ее права и свободы является одновременно и наиболее грубым посягательством на человеческое достоинство, поскольку человек как жертва преступления становится объектом произвола и насилия. Государство, обеспечивая особое внимание к интересам и требованиям потерпевшего от преступления, обязано способствовать устранению нарушений его прав и восстановлению достоинства личности". В указанных Постановлениях Конституционного Суда РФ также подчеркивается важность того неоспоримого и правомерного факта, что интересы потерпевшего не должны быть ограничены возмещением ему только материального ущерба, поскольку каждый добросовестный потерпевший в не меньшей мере заинтересован также в установлении истины по уголовному делу, изобличении виновных в совершении преступления и в справедливом наказании преступников в целях предупреждения всяких иных преступлений в отношении не только себя, но и других лиц.

<39> См.: Любимов А.П. Комментарий к Конституции Российской Федерации. М., 2005. С. 223 - 224.