§ 1. Понятие преступления против природной среды

Еще в 70-х гг. прошлого века в науке уголовного права высказана мысль о необходимости выделения в структуре Уголовного кодекса отдельной главы, по­священной борьбе с преступлениями против природы, куда следовало бы поме­стить составы, предусматривающие ответственность за посягательства на при­родную среду и ее отдельные компоненты¹.

По логике построения норм Уголовного кодекса Российской Федерации, в названной главе должны размещаться составы, устанавливающие ответственность за посягательство на объекты и компоненты природной среды. На это в свое вре­мя нацеливал законодателя А. М. Плешаков^[171][172]. Однако анализ норм данной главы показывает, что это не в полной мере соответствует действительности.

Перед нами стоит задача выработать понятие преступления, указанного в главе 26 УК РФ, поскольку уголовно-правовые запреты, содержащиеся в ней, должны соответствовать такому понятию.

В науке уголовного права в конце XIX - начале XX вв. сложилось мнение о том, что преступление представляет собой деяние, опасное для жизненных устоев общества^[173], т. е. является общественно опасным деянием. Эта мысль на законода­тельном уровне нашла свое закрепление в советский период. Так, уже в 191 9 г. в

Руководящих началах по уголовному праву РСФСР, а затем и в Уголовном кодек­се РСФСР 1922 г. содержалось понятие преступления. Руководящие начала, при­нятые постановлением НКЮ от 12 декабря 1919 г., провозгласили: преступление есть нарушение порядка общественных отношений, охраняемых уголовным пра- вом¹. В статьях 6 и 7 УК РСФСР 1922 г. указывалось: «...преступлением признает­ся всякое общественно опасное действие или бездействие, угрожающее основам советского строя и правопорядку...

3 ные против советского строя или нарушающие установленный правопорядок^[176]. Данная позиция нашла свое дальнейшее закрепление в ст. 7 УК РСФСР 1960 г. В отечественной науке уголовного права стал превалировать взгляд на преступ­ление как на деяние, нарушающее социальные связи в обществе, что делает его общественно опасным.

В доктрине уголовного права Российской Федерации общеприняты идеи о том, что преступление - противоправное виновное общественно опасное деяние. Так, ст. 14 УК РФ гласит, что преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное Уголовным кодексом под угрозой наказания. Вне всяких сомнений, понятие преступления против природной среды не может противоречить общему понятию преступления, содержащемуся в ст. 14 УК РФ. Значит, преступления, названные в главе 26 УК РФ, - противоправные, виновно совершенные общественно опасные деяния, запрещенные Уголовным кодексом под страхом наказания. Но при таком подходе не имеется отличий од­них видов преступлений от других. Признак наказуемости не имеет для исследу­емого вопроса особой ценности, поскольку он внешний - нарушение уголовного

запрета влечет наказание, установленное Уголовным кодексом. Виновность отно­сится к субъективным признакам состава преступления и рассматривается в рам­ках учения о вине. Поэтому для формулирования понятия преступления против природной среды необходимо определить, в чем же заключается противоправ­ность и общественная опасность таких деяний и какие общественные отношения терпят негативные последствия в результате их совершения.

1. Уголовная противоправность - обязательный признак преступления¹. Общепринятым в науке уголовного права является понимание противоправно­сти как юридического выражения общественной опасности^[177][178].

Часто полностью описать преступное поведение не представляется возмож­ным. Поэтому используются бланкетные уголовно-правовые нормы, отсылающие к специальному правовому регулированию. Как верно отмечает Г. П. Новоселов, когда социальные запреты носят специальный характер и так или иначе отража­ются в соответствующем нормативном акте, то его нарушение оценивается зако­нодателем в качестве обязательного признака так называемых бланкетных статей, установление которого является обязательным при их применении¹. Особенно это характерно для преступлений, указанных в главе 26 УК РФ, где ответственность связана с нарушением специальных правил в сфере взаимодействия общества и природы либо с незаконностью действий. Например, ст. 256 УК РФ возлагает от­ветственность за незаконную добычу водных биологических ресурсов, ст. 258 УК РФ - за незаконную охоту и т. д. Понять, что является незаконным, а, следова­тельно, противоправным, можно только из анализа нормативных актов, регламен­тирующих правоотношения в данной сфере.

Такие запреты имеют свое логическое объяснение. Охота и рыбалка запре­щены в сезон размножения (нереста), чтобы создать условия для восстановления

численности животных. Редкие виды животных и растений, занесенные в Крас­ную книгу, нельзя добывать, потому что они могут исчезнуть с лица Земли. До­бывая животных и растения без разрешения либо с превышением установленного количества, либо те их виды, которые добывать запрещено, либо в тех местах, где нельзя этого делать, лицо подрывает возможность природы к самовосстановле­нию численности популяции, поскольку нарушается природный механизм само­регуляции. Именно поэтому устанавливаются сроки, виды и количество подле­жащих добыче животных и растений.

Согласно ст. 26 Федерального закона «Об охране окружающей среды», нормативы допустимого изъятия компонентов природной среды - нормативы, установленные в соответствии с ограничениями объема их изъятия в целях сохра­нения природных и природно-антропогенных объектов, обеспечения устойчивого функционирования естественных экологических систем и предотвращения их де- градации¹. Так, Федеральным законом от 20 декабря 2004 г. № 166-ФЗ «О рыбо­ловстве и сохранении водных биологических ресурсов» установлено, что специ­ально уполномоченные органы определяют общие допустимые уловы водных биоресурсов и выдают в рамках таких объемов квоты на вылов^[184][185].

В зависимости от состояния природной среды и ее компонентов на кон­кретной территории разрабатываются правила рыболовства для каждого рыбохо­зяйственного бассейна страны. Например, для Восточно-Сибирского - Правила рыболовства, утвержденные приказом Федерального агентства по рыболовству от 26 ноября 2008 г. № 347. В целях регулирования численности устанавливаются запреты на промысел тех или иных видов животных. Так, согласно приказу Феде­рального агентства по рыболовству от 9 марта 2011 г. № 235, на 2011 г. был уста­новлен запретный срок для специализированного промысла сельди охотской при осуществлении промышленного и прибрежного рыболовства в Северо­

Охотоморской подзоне с 1 мая по 31 августа¹. Если при осуществлении рыболов­ства допускаются нарушения установленных правил, подобное деяние приобрета­ет признак противоправности. В тех случаях, когда в приговоре суд не указывает, какие именно правила нарушены и в чем конкретно выразилось нарушение, это служит основанием для отмены судебного акта^[186][187].

Если бы законодатель в диспозиции уголовной статьи описывал все при­знаки, характеризующие деяние как противоправное, то Уголовный кодекс су­щественно увеличился в объеме. Поэтому законодатель обоснованно поступил, указав в ст. ст. 256, 258, 258¹ и 260 УК РФ на незаконность совершаемых дей­ствий. Незаконно то, что запрещено нормативными правовыми актами либо нарушает установленный порядок (правила). Однако незаконное деяние стано­вится преступлением только при наличии признаков, перечисленных в диспози­ции уголовной нормы (например, если деяние причинило крупный ущерб либо совершено с применением транспортных средств или способов массового ис­требления, на территории с особым экологическим статусом и т. д.). Когда до­быча производится на законных основаниях, то признак противоправности устраняется. Так, Д., находясь в местности «Миллионная» Чивыркуйского зали­ва озера Байкал (особо охраняемой природной территории ФГУ «Забайкальский национальный парк»), в нарушение Правил рыболовства в бассейне озера Байкал отловил 173 экземпляра рыбы сиг и 30 экземпляров рыбы омуль, чем причинил ущерб в сумме 152 250 рублей.

3

отсутствием состава преступления^[188].

В статьях 246, 247, 250, 251, 252, 254, чч. 3, 4 ст. 261 УК РФ предусмотрено наказание за преступное загрязнение природы. Любая эмиссия антропогенных веществ в окружающую среду влечет ее загрязнение. К таким веществам относят­ся не только отходы производства или потребления, но и полезные в экономиче­ском плане субстанции (нефтепродукты, химические вещества и т. д.). Человек не может существовать без эмиссии продуктов своей жизнедеятельности в окружа­ющую среду. Но подобное негативное воздействие не должно выходить за рамки способности природы к регенерации, а значит, деятельность может осуществлять­ся только в пределах установленных антропогенных нагрузок. Регламентация об­щего объема вредной нагрузки на природу устанавливается при нормировании природопользования. Лицо, оказывающее воздействие на среду обитания, обязано согласовать и получить разрешение уполномоченного органа на количество и ка­чество эмитируемых вредных веществ. Поскольку лимит природопользования для конкретного лица определен с учетом предельно допустимой нагрузки, которую может выдержать окружающая среда без возникновения необратимых негативных последствий, то оно признается правомерным.

Верно высказывание И. Ш. Борчашвили о том, что правомерный вред, при­чиняемый природной среде в результате лицензионной деятельности хозяйству­ющих субъектов, не влечет уголовной ответственности^[189]. При этом подразумева­ется, что правомерное загрязнение, в рамках лицензии (разрешения) на природо­пользование, не может причинить вред окружающей среде, а денежные суммы, уплачиваемые за антропогенное воздействие, достаточны для восстановления ка­чества природы. Значит, противоправным будет загрязнение и иное негативное воздействие на природную среду без соответствующего разрешения либо с пре­вышением установленных лимитов изъятия природных ресурсов или вредной нагрузки на природу (количества и качества загрязняющих веществ), совершение действий, запрещенных законами и иными нормативными актами. Однако оно будет квалифицировано в качестве преступления только в том случае, если будут

в наличии криминообразующие признаки, предусмотренные уголовной нормой, например: причинен существенный вред окружающей среде и ее компонентам (животному и растительному миру, атмосферному воздуху и т. п.), а также жизни и здоровью человека.

2. Как отмечается в юридической литературе, лишь общественная опасность, присущая конкретному деянию, оправдывает уголовно-правовую реакцию на по­добное деяние. Лишь то деяние может быть правомерно криминализировано, обще­ственная опасность которого достаточно (с точки зрения уголовного права) высока¹.

Современные ученые видят общественную опасность преступлений, пося­гающих на природную среду, не только в том, что они нарушают установленный порядок природопользования и умаляют экономические блага, даваемые приро­дой, но и прежде всего в том, что они уничтожают и повреждают биологическую основу жизнедеятельности и существования человека и иных живых существ, направлены против человека и всего живого через природу, посредством воздей­ствия на нее^[190][191]; в том, что ущерб от указанных преступлений становится многоас­пектным, поражающим различные сферы жизнедеятельности человека, имеющим необратимый характер, не поддающийся восстановлению ни естественными си-

3 лам природы, ни целенаправленной деятельностью человека^[192].

Примеры из судебной практики иллюстрируют данные утверждения. Например, при проведении работ на нефтепроводе «Талакан-Витим», пролегаю­щем по территории Республики Саха (Якутия), были грубо нарушены требования Технического регламента по заполнению, гидравлическому испытанию и вводу его в эксплуатацию. В результате произошел разрыв трубы, и нефтепродукты за­грязнили поверхность реки Пеледуй на протяжении 103 км, озера Талое на аква­тории 100 тыс. м², безымянный ручей на площади 71 650 м², а также землю на площади 2,31 га. Суммарный объем нефти, вылившейся из нефтепровода в ре­

зультате аварии, составил 244,68 т. Природной среде причинен ущерб в размере,

превышающем 27 млн рублей. К уголовной ответственности по ст. 246, ч. 1 ст. 250 УК РФ привлечен заместитель генерального директора ОАО «Ленанефте­газ» А., издавший незаконный приказ о гидравлическом испытании нефтепрово­да¹.

Озвученный взгляд на проблему, безусловно, правилен. Однако не объясняет, почему в результате таких деяний уничтожается среда обитания живых организмов, ведь природа обладает свойством регенерации, и не дает, в частности, ответа на во­прос: «Почему к экологическим преступлениям относится добыча объектов флоры и фауны без соответствующего разрешения (причинившая крупный ущерб)?»

Полагаем, концепция общественной опасности деяний, посягающих на при­родную среду, должна строиться на том, что в результате их совершения превы­шается либо подвергается угрозе превышения предел возможности природы к са­мовосстановлению и самоочищению, нарушается экологическое равновесие, вследствие чего разрушается либо подвергается угрозе разрушения среда обита­ния всего живого, в том числе и человека.

Человечество не может, как правильно заметил К. Ясперс, отказаться от технического прогресса и вернуться к первобытным временам, поддерживая свою жизнь земледелием и собирательством^[193][194]. Биогенные потребности^[195] человека вы­нуждают его изымать природные ресурсы и эмитировать отходы своей жизнедея­тельности во внешнюю среду. По-другому невозможно представить взаимоотно­шения человека и природы.

Выход из подобного положения - нормирование воздействия человека на природу, чтобы оно осуществлялось в пределах возможности природы к самовос­становлению. Такую работу должны выполнять специально уполномоченные ор­

ганы в сфере охраны природы, которые определяют предел вредной нагрузки на природную среду и ее компоненты. В главе V Федерального закона «Об охране окружающей среды» установлено, что для субъектов хозяйственной и иной дея­тельности в целях оценки и регулирования воздействия всех стационарных, пере­движных и иных источников воздействия на окружающую среду, расположенных в пределах конкретных территорий и (или) акваторий, вводятся нормативы допу­стимой антропогенной нагрузки. Под ними понимаются нормативы, которые установлены в соответствии с величиной допустимого совокупного воздействия всех источников на окружающую среду и (или) отдельные компоненты природ­ной среды в пределах конкретных территорий и (или) акваторий и при соблюде­нии которых обеспечивается устойчивое функционирование естественных эколо­гических систем и сохраняется биологическое разнообразие. Подразумевается, что с загрязнением в пределах нормативного регулирования природа справится своими силами. Государство получает взамен право наказывать лиц, не имеющих соответствующего разрешения на природопользование либо превышающих уста­новленный лимит по количеству и качеству, поскольку антропогенное воздей­ствие не учтено при определении общей вредной нагрузки.

Наиболее ярко эта мысль демонстрируется на примере нормативно­правового регулирования отношений по добыче биоресурсов. Так, Федеральным законом от 20 декабря 2004 г. № 166-ФЗ «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов» определено, что общий допустимый улов водных био­ресурсов - научно обоснованная величина годовой добычи (вылова) водных био­ресурсов конкретного вида в определенных районах, установленная с учетом осо­бенностей данного вида, а квота добычи (вылова) водных биоресурсов - часть общего допустимого улова водных биоресурсов, определяемая в целях осуществ­ления рыболовства. Постановлением Правительства РФ от 10 марта 2009 г. ре­гламентирована процедура установления предельной нагрузки на водные объекты и получения квот на забор из водных объектов и сброс в них сточных вод^[196]. По­становлением Правительства РФ от 15 декабря 2005 г. № 768 «О распределении

общих допустимых уловов водных биологических ресурсов применительно к ви­дам квот их добычи (вылова)» установлены квоты для каждого вида добычи вод­ных биологических ресурсов¹.

Деятельность человека должна осуществляться в пределах рассчитанного уровня антропогенной нагрузки. Всякое воздействие на природу без разрешения либо с превышением согласованных величин по качеству и количеству, наимено­ванию загрязняющих веществ и иного физического воздействия создает угрозу разрушения естественных процессов саморегуляции природной среды, поскольку такое вредное влияние не учтено при расчете антропогенной нагрузки. Подобные действия разрушают среду обитания живых существ. Так, к уголовной ответ­ственности по ч. 2 ст. 247 УК РФ привлечен С., организовавший деятельность по вывозу на территорию производственной базы в р. п. Муромцево Муромцевского района Омской области трансформаторных установок, где осуществлял их разу­комплектование в не оборудованном для этого месте. В результате данных дей­ствий произошло загрязнение земли трансформаторным маслом, относящимся к отходам I класса опасности, чем причинен вред окружающей среде^[197][198].

Это относится как к эмиссии вредных веществ и отходов без разрешений (либо сверх лимита), так и к изъятию представителей животного и растительного мира без соответствующих разрешений либо с превышением разрешенного коли­чества. Истребляя животных и растения без разрешения либо с превышением установленного количества, либо те их виды, которые добывать запрещено, либо в тех местах, где нельзя этого делать, преступник подрывает возможность приро­ды к самовосстановлению, поскольку нарушается природный механизм саморегу­ляции. Запрещено при добыче животных применять орудия и способы, которые могут влечь массовое истребление животных, что нарушает устойчивость эколо­гической системы. Например, приговором мирового судьи признан виновным А. в совершении преступления, предусмотренного п. «б» ч. 1 ст. 258 УК РФ, который, находясь на территории охотугодья «Князевское», не имея соответствующего специального разрешения - лицензии на отстрел косуль, на механическом транс­

портном средстве - снегоходе марки «Буран» СБ-640 МД - незаконно добыл трех косуль, причинив вред в размере 19 800 рублей¹. Такие действия запрещены под угрозой уголовного преследования, поскольку использование транспортных средств в значительной степени облегчает преступнику возможность изъятия жи­вотных из естественной среды обитания, а применение способов массового уни­чтожения способствует их неконтролируемому истреблению. В этой связи, уго­ловно-правовому запрету подлежит уничтожение не только охотничьих видов, но и иных видов диких животных, не относимых к охотничьим.

Изъятие природных ресурсов за пределами рассчитанной общей антропо­генной нагрузки на природу может привести к истощению природных ресурсов, невозможности природы восстанавливать популяцию живых организмов соб­ственными силами. В связи с этим не может быть поддержано предложение, озву­ченное в юридической литературе, об отнесении противоправного изъятия (добы­чи, вылова) природных ресурсов к преступлениям против собственности^[199][200]. Нельзя рассматривать браконьерство в качестве хищения живых ресурсов, как предлага­ет, в частности, О. В. Дмитриев^[201], поскольку общественная опасность этого пре­ступления заключается не в посягательстве на чужое имущество (право), а в со­здании угрозы превышения предельной нагрузки на природную среду. Уголовно­правовому запрету подлежат те деяния, которые способны нарушить экологиче­ский баланс предельной антропогенной нагрузки.

Однако уголовное право не может возлагать ответственность за любое пося­гательство на природу, которое осуществляется без соответствующего разреше­ния или с превышением установленных величин вредного воздействия по количе­ству и качеству. Лишь при достижении определенного уровня (степени обще­ственной опасности) деяние должно попадать в сферу действия уголовного зако­на. Вместе с тем в настоящий момент нормы главы 26 УК РФ предусматривают

наказание, как правило, за массированное загрязнение природной среды, повлек­шее массовую гибель животных и растений, за радиоактивное загрязнение, иные тяжкие последствия. Систематическое загрязнение природы вредными вещества­ми с невысоким превышением ПДК, не вызывающими резкого изменения, но влияющими на состояние среды обитания человека и других живых существ, не пресекается с помощью уголовного закона. Такое положение дел является неудо­влетворительным. Поэтому требуется найти те критерии криминализации, кото­рые будут соответствовать уровню общественной опасности запрещаемого деяния и позволят без затруднений применять уголовный закон.

Из наших рассуждений следует концептуальный вывод: общественная опасность преступлений против природной среды заключается в том, что подоб­ными деяниями превышается или подвергается угрозе превышения предел антро­погенной нагрузки на природу, что приводит к нарушению ее возможности к са­мовосстановлению и самоочищению. В результате этого разрушаются либо под­вергаются угрозе разрушения естественные процессы саморегуляции природной среды, вследствие чего гибнет или может погибнуть среда обитания человека и других живых существ. Такой подход, в частности, объясняет, почему к экологи­ческим преступлениям относится добыча объектов флоры и фауны без соответ­ствующего разрешения, причинившая крупный ущерб.

3. В науке уголовного права связь между общественной опасностью деяния и объектом преступления видят в том, что оно причиняет или создает угрозу причине­ния определенного вреда общественным отношениям¹. Видовой объект преступле­ния отражает особенности общего понятия преступления главы Уголовного кодекса.

В теории уголовного права наиболее распространена точка зрения, согласно которой под объектом преступления понимаются общественные отношения, направленные на охрану наиболее ценных сфер жизнедеятельности человека и претерпевающие ущерб в результате преступного воздействия^[202][203].

С принятием Уголовного кодекса Российской Федерации 4-звенная струк­тура объекта преступления (общий объект, родовой, видовой и непосредствен­ный) прочно утвердилась в теории уголовного права. Структура Уголовного ко­декса Российской Федерации позволяет утверждать, что родовым объектом вы­ступают общественные отношения, защищаемые нормами, помещенными в од­ном разделе, видовым - в одной главе, а непосредственным - в статье Уголовно­го кодекса.

Уголовный кодекс Российской Федерации конкретизировал понятие видо­вого объекта главы 26. Ранее преступления, посягающие на отдельные компонен­ты окружающей природной среды, находились в разных главах УК РСФСР 1960 г.: «Хозяйственные преступления», «Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения».

Видовой объект главы 26 УК РФ отличается своеобразием.

Объект исследуемого нами вида преступлений рассматривался на разных этапах развития нашего общества по-разному. Так, вплоть до середины 1980-х гг. природа расценивалась в качестве кладовой природных ресурсов, из которой удо­влетворяются социально-экономические потребности человека. Э. Н. Жевлаков, проанализировав имевшиеся в юридической науке того периода мнения относи­тельно объекта уголовно-правовой охраны природы, свел их к следующему¹: 1) порядок использования природных богатств или общественные отношения по их эксплуатации^{[204][205][206]}; 2) сами природные богатства^[207]; 3) общественные отношения государственной социалистической собственности, материализованные в природ­

ных богатствах¹; 4) общий и коренной природоохранительный интерес людей, или, что то же самое, общественные отношения, обеспечивающие трудящимся благоприятные природные условия в целях удовлетворения их разносторонних потребностей^[208][209]; 5) общественные отношения, заключающиеся в использовании, сохранении и улучшении природной среды в интересах общества, куда входят и охрана народного хозяйства, порядок управления, общественная безопасность^[210]. К этому следует добавить мнение Г. И. Вольфмана: «...объектом посягательства в области охраны природы являются интересы сохранения и рационального ис­пользования природных ресурсов»^[211], а также Т. А. Бушуевой и П. С. Дагеля о том, что видовой объект - «нормальные отношения между людьми по поводу окружа­ющей среды как основы существования и жизнедеятельности человеческого об- щества»^[212] (похожей позиции придерживается и П. Т. Некипелов^[213]).

Важной вехой в развитии учения об объекте преступлений против природной среды стала работа О. Л. Дубовик и А. Э. Жалинского «Причины экологических преступлений», вышедшая в свет в 1988 г. В монографии объект экологических преступлений определяется как «сложный целостный комплекс фактических обще­ственных отношений, их правовой формы и материального субстрата, рациональ­ное осуществление которых обеспечивает оптимальную жизнедеятельность чело­века по использованию окружающей среды как непосредственного базиса деятель­ности и для удовлетворения иных разумных социальных потребностей»^[214].

Данное определение подверглось критике со стороны Э. Н. Жевлакова, ко­торый усмотрел в нем неконкретность и неточность: не ясно, что понимать под оптимальной жизнедеятельностью человека. В качестве объекта преступного воз­

действия называется предмет преступления, а не охраняемые уголовным законом общественные отношения в сфере экологии. Преступление по объективным при­знакам необоснованно ограничивается непосредственным использованием при­родных ресурсов, тогда как рациональное природопользование - лишь одна из форм охраны природы¹. По мнению ученого, объектом экологических преступле­ний следует считать охраняемые уголовным правом интегрированные обществен­ные отношения по рациональному использованию, сохранению качественно бла­гоприятной для человека природной среды и обеспечению экологической без­опасности населения^[215][216].

После принятия в 1996 г. УК РФ, который ввел 4-звенную структуру объек­та, в науке уголовного права получил распространение следующий взгляд на си­стему объектов экологических преступлений:

- родовым объектом экологических преступлений являются отношения в области обеспечения общественной безопасности и здоровья населения;

- видовым объектом следует считать охраняемые уголовным законом комплексные общественные отношения по рациональному использованию при­родных ресурсов, сохранению качественно благоприятной для человека и иных живых существ природной среды и обеспечению экологической безопасности населения;

- непосредственным объектом являются конкретные общественные отно­шения по охране отдельных видов природных богатств, их рациональному ис­пользованию и обеспечению экологической безопасности населения^[217].

Из этого следует, что объект экологических преступлений - общественные отношения по: 1) рациональному использованию природных ресурсов; 2) сохра­

нению качественно благоприятной для человека и иных живых существ природ­ной среды; 3) обеспечению экологической безопасности населения.

Н. А. Лопашенко придерживается мнения, что видовой объект экологиче­ских преступлений составляет только экологическая безопасность¹.

В настоящее время термин «экологическая безопасность» весьма широко используется в законодательстве Российской Федерации. Многие нормативные акты, регулирующие общественные отношения, затрагивающие жизнь и здоровье человека, содержат упоминание об экологической безопасности (например, ст. 22 Федерального закона «О железнодорожном транспорте в Российской Федерации»; ст. 40 Кодекса внутреннего водного транспорта в Российской Федерации; ст. 2 Градостроительного кодекса Российской Федерации; ст. 3 Федерального закона «Устав железнодорожного транспорта Российской Федерации»; Преамбула Воз­душного кодекса Российской Федерации; ст. 22 Федерального закона «О связи»; ст. 6 Федерального закона «Об электроэнергетике»; ст. 11 Федерального закона «О техническом регулировании»; ст. 3 Федерального закона «Об экологической экспертизе» и др.)^[218][219]. Понятие экологической безопасности раскрывается в ст. 1 Федерального закона от 10 января 2002 г. № 7-ФЗ «Об охране окружающей сре­ды»: это состояние защищенности природной среды и жизненно важных инте­ресов человека от возможного негативного воздействия хозяйственной и иной деятельности, чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера, их последствий.

С критическими замечаниями о включении в объект экологических пре­ступлений общественных отношений по обеспечению экологической безопасно­сти населения выступил В. Г. Пушкарев. По его мнению, экологическая безопас­ность - это то, для чего осуществляется охрана природы в широком смысле этого слова, результат природоохранной деятельности¹. Если мы выполняем нормы природоохранительного законодательства, то наши экологические интересы должны быть защищены. Ученый задает вопрос: «Как быть с различными техно­генными авариями экологического характера и природными катастрофами?» Ведь в результате этих событий экологическая безопасность населения нарушается без какого-либо влияния человека.

И. В. Лавыгина справедливо полагает, что поскольку экологическая безопас­ность - это результат природоохранной деятельности, то результат деятельности не может быть объектом уголовно-правовой охраны. Поэтому «экологическая без­опасность» не может быть признана объектом экологических преступлений^[220][221].

В юридической литературе существует точка зрения об отождествлении по­нятий «экологическая безопасность» и «охрана природной среды»^[222]. Основываясь на положениях нормативных актов в экологической сфере, приходим к выводу, что общественные отношения по обеспечению экологической безопасности пол­ностью охватываются общественными отношениями по охране окружающей сре­ды. Так, в ст. 1 Федерального закона от 10 января 2002 г. № 7-ФЗ «Об охране окружающей среды» сказано: охрана окружающей природной среды - деятель­ность органов государственной власти Российской Федерации, органов государ­ственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправ­ления, общественных и иных некоммерческих объединений, юридических и фи­зических лиц, направленная на сохранение и восстановление природной среды, рациональное использование и воспроизводство природных ресурсов, предотвра­

щение негативного воздействия хозяйственной и иной деятельности на окружаю­щую среду и ликвидацию ее последствий. Таким образом, экологическая безопас­ность - это результат принимаемых мер по недопущению вредного воздействия факторов природного и антропогенного характера. Поскольку экологическая без­опасность - это результат того, как охраняется природная среда, значит, обще­ственные отношения по охране окружающей среды полностью охватывают обще­ственные отношения по обеспечению экологической безопасности. Деятельность по охране окружающей среды также включает в себя общественные отношения по рациональному использованию природных ресурсов и сохранению качествен­но благоприятной для человека и иных живых существ природной среды.

И. В. Лавыгина предложила под родовым и видовым объектом экологиче­ских преступлений понимать охраняемые уголовным законом общественные от­ношения по охране природой среды^[223]. Корреспондируя ее определение с понятием «охрана природной среды», содержащимся в ст. 1 Федерального закона «Об охране окружающей среды», можно заключить, что видовой объект экологиче­ских преступлений - общественные отношения по осуществлению субъектами правоотношения деятельности, направленной на сохранение и восстановление природной среды, рациональное использование и воспроизводство природных ре­сурсов, предотвращение негативного воздействия хозяйственной и иной деятель­ности на окружающую среду и ликвидацию ее последствий.

Вышеизложенное представляет собой слишком широкое понимание объ­екта преступлений главы 26 УК РФ. Уголовно-правовые нормы не могут регу­лировать рациональное использование и воспроизводство природных ресурсов и выполнять функцию по восстановлению природной среды. Это относится к сфе­ре действия административно-правового регулирования либо экономического стимулирования. Задача уголовного права - оградить (защитить) определенные общественные отношения от вредного воздействия, а также обеспечить общую и частную превенцию преступлений, но не регулировать общественные отноше­ния в сфере природопользования.

В. Г. Пушкарев предлагает понимать под объектом экологических преступ­лений общественные отношения, регулирующие установленный порядок охраны (восстановления и рационального использования) природы¹. Данное определение также следует подвергнуть критике, поскольку общественные отношения не мо­гут регулировать установленный порядок охраны природы, а только могут скла­дываться по поводу охраны природой среды. Регулятором общественных отно­шений является право, выраженное в нормах. Общественные отношения - это связь между субъектами относительно предмета общественных отношений. Уче­ный в качестве экологического преступления рассматривает деяние, посягающее на общественные отношения, регулирующие установленный порядок охраны природы^[224][225]. Эта дефиниция не может быть принята, поскольку, во-первых, за рам­ками подобных преступлений останутся деяния, посягающие на жизнь и здоровье человека, а во-вторых, получается, что экологические преступления, нарушая установленный порядок охраны природы, посягают на порядок управления.

В качестве цели уголовно-правовой охраны природной среды многие иссле­дователи предлагают рассматривать сохранение благоприятной среды обитания. С критикой указанного подхода справедливо выступила Е. В. Виноградова, кото­рая заметила, что в таком случае из предмета уголовно-правовой охраны могут быть исключены территории с не приемлемой для человека средой обитания (например, Антарктида)^[226]. Действительно, благоприятная среда микробов, которые также являются живыми организмами, - это продукты распада, а для других жи­вых существ она может быть смертельной.

Позиции ученых в конечном счете сводятся к принципу: защищая природу, уголовный закон защищает и человека, заботясь о создании благоприятной эколо­гической обстановки для его жизнедеятельности^[227].

Недостаток вышеизложенных теорий представляется в том, что на первое место ученые ставят интересы человека, его потребности в использовании при­родных ресурсов, другими словами, природа охраняется только потому, что от этого зависят жизнь и здоровье человека. Подобный подход ведет к возврату идей, венцом которых стал постулат: «Человек не только продукт окружающей среды, но и в известном смысле ее творец»^[228].

Полагаем, современные концепции должны продвинуться вперед в понима­нии места человека в окружающем его мире. Мы являемся лишь частью природы, интегрированы в нее. То, что, достигнув небывалого технического прогресса, по­лучили возможность влиять на природные процессы, не должно давать повода рассматривать ее исключительно как источник удовлетворения своих жизненных потребностей. Человек должен существовать в гармонии с природой. Его воздей­ствие не должно превышать предел возможностей природы к преодолению ан­тропогенного воздействия.

Общественные отношения, складывающиеся по поводу окружающей при­родной среды, направлены на то, чтобы обеспечить ее стабильное состояние, обу­словливающее функционирование природных процессов по саморегуляции и са­мовосстановлению. Суть общественных отношений сводится к обеспечению нор­мальной жизнедеятельности, поэтому объект преступления и общественная опас­ность деяния - взаимосвязанные категории, ведь в любом нормально функциони­рующем обществе складываются отношения по недопущению нежелательных яв­лений, которые могут нарушить обычное течение жизни. Как правильно отметил В. Я. Таций, в философской и социологической литературе наибольшее распро­странение получил взгляд, согласно которому составными элементами обще­ственного отношения считаются: 1) носители (субъекты) отношения; 2) предмет, по поводу которого существуют отношения, или, иначе говоря, факторы, опо­средствующие возникновение и существование такой взаимосвязи; 3) обществен­

но значимая деятельность (социальная связь) как содержание отношений^[229]. Запре­щенное уголовным законом деяние разрывает сложившиеся социальные связи, вследствие чего возникает опасность для общества получения отрицательного ре­зультата. Поэтому осмысление общественной опасности исследуемого феномена позволяет сделать вывод о тех общественных отношениях, которые представляют объект преступления против природной среды.

Как отмечено ранее, человечество всегда будет загрязнять природу и изы­мать ее ресурсы, поскольку живет за счет этого. Выход из подобной ситуации - не превышать тот предел вредного воздействия, за которым природа не сможет реге­нерировать антропогенное влияние, вследствие чего вероятны необратимые про­цессы гибели живого на планете. Всякое воздействие на природу без разрешения либо с превышением установленного лимита, причинившее указанный в законе вред, должно быть наказуемо. Основание для установления ответственности - превышение предполагаемого предела вредной нагрузки и повреждение или угро­за повреждения естественных процессов саморегуляции природной среды. Это относится и к эмиссии вредных веществ без разрешений (либо сверх лимита, не- нормируемыми веществами и т. д.), и к изъятию представителей животного и рас­тительного мира без соответствующих разрешений либо с превышением согласо­ванного количества. Следовательно, видовым объектом преступлений против природной среды будут общественные отношения по поддержанию экологиче­ского равновесия, обеспечивающего функционирование естественных процессов природы, ее саморегуляцию, самовосстановление и самоочищение.

Тот же объект уголовно-правовой охраны защищается и нормами, устанав­ливающими ответственность за посягательство на флору и фауну.

На первый взгляд, уголовный запрет незаконного изъятия животных и рас­тений из естественной среды направлен на защиту интересов собственника (пра­вообладателя) этих ресурсов. Следовательно, указанные нормы должны быть по­

мещены в главе о преступлениях в сфере экономики либо против порядка управ­ления. Так, Федеральным законом от 24 апреля 1995 г. № 52-ФЗ «О животном ми­ре» животный мир в пределах территории Российской Федерации отнесен к госу­дарственной собственности¹. Водные биологические ресурсы, в соответствии со ст. 1 0 Федерального закона от 20 декабря 2004 г. № 166-ФЗ «О рыболовстве и со­хранении водных биологических ресурсов», также являются федеральной соб­ственностью (за исключением водных биологических ресурсов, обитающих в прудах, обводненных карьерах, которые могут находиться в федеральной соб­ственности, собственности субъектов Российской Федерации, муниципальной и частной собственности). Несколько иначе определяется право собственности на растительный мир. В статье 19 ранее действовавшего Лесного кодекса Россий­ской Федерации от 29 января 1997 г. № 22-ФЗ указывалось, что лесной фонд и расположенные на землях обороны леса находятся в федеральной собственности^[230][231]. Лесной фонд составляли все леса, за исключением лесов, расположенных на зем­лях обороны и землях городских и сельских поселений, а также земли лесного фонда, не покрытые лесной растительностью (лесные земли и нелесные земли). В Лесном кодексе Российской Федерации от 4 декабря 2006 г. № 200-ФЗ (далее - ЛК РФ) законодатель по-иному обозначил право Российской Федерации на лес^[232]. Статья 8 ЛК РФ провозгласила право федеральной собственности на лесные участки в составе земель лесного фонда. Растительный и животный мир - при­родные ресурсы. Пользование ими возможно только на основании специального разрешения, выдаваемого за плату, т. е. государство получает от природопользо- вателя деньги за возможность выловить, вырубить, убить или иным образом изъ­ять объекты растительного или животного происхождения из естественной среды. Таким образом, когда лицо без получения соответствующего разрешения изымает природный ресурс, страдают экономические интересы государства, не получив­

шего деньги за выдачу соответствующего разрешения. Можно предположить, что вред причиняется общественным отношениям в экономической сфере либо эти деяния посягают на порядок управления, поскольку нарушены правила получения специального разрешения.

Но логика таких рассуждений неверна. Смысл выдачи разрешений на добы­чу природных ресурсов заключается не в получении государством за это платы, а в нормировании изъятия природных ресурсов. Так, согласно ст. 16 ЛК РФ, для заготовки древесины допускается рубка только спелых, перестойных лесных насаждений; средневозрастных, приспевающих, спелых, перестойных лесных насаждений при вырубке погибших и поврежденных лесных насаждений, уходе за лесами. Выдача разрешений (квот) на добычу водных биологических ресурсов осуществляется в пределах общего допустимого улова водных биоресурсов - научно обоснованной величины годовой добычи (вылова) водных биоресурсов конкретного вида в определенных районах, с учетом особенностей данного вида, т. е. разрешение на изъятие природных ресурсов выдается с учетом состояния и возможности восстановления компонентов природной среды. Поэтому разреше­ние на изъятие природного ресурса выдается в пределах установленных лимитов антропогенного воздействия. В Федеральном законе от 20 декабря 2004 г. № 166- ФЗ «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов» указаны слу­чаи ограничения и запрещения добычи водных биоресурсов, например запрет ры­боловства в определенных районах и в отношении отдельных видов водных био­ресурсов; виды и количество разрешаемых орудий и способов добычи (вылова) водных биоресурсов; размер ячеи орудий лова, размер и конструкция орудий до­бычи (вылова) водных биоресурсов и т. д. В случае нарушения установленных за­претов и ограничений деяние следует квалифицировать как незаконную добычу (вылов) биоресурсов.

По смыслу, заложенному законодателем при конструировании ст. ст. 256, 258 и 260 УК РФ, лицо, не имея соответствующего разрешения на добычу при­родных ресурсов (животных и растений), оказывает воздействие, которое не учтено при расчете общей вредной нагрузки на природу. Запрещено использова­

ние средств или устройств, способствующих массовому, неконтролируемому ис­треблению животных и растений либо облегчающих такое истребление (с применением механических средств). Нельзя добывать животных и растений, которые на грани исчезновения. Запретные места и сроки нужны для того, чтобы животные, как указывалось ранее, продолжили род, восстановили численность своей популяции.

Таким образом, преступления против природной среды влияют на устойчи­вость всей сложнейшей системы - окружающей природной среды - биологиче­ской основы существования человека и других живых существ. Правильно отме­чено в научной литературе, что стабильность или устойчивость каждого реально­го вида означают поддержание определенной структуры на всех уровнях биоло­гической организации. Устойчивость организма как в индивидуальном, так и в историческом развитии может быть достигнута только за счет сложной системы взаимосвязей всех органов и различных структурных элементов в организме¹. Негативное воздействие на любой из компонентов окружающей среды неминуемо влечет вред для всей системы, так как «окружающая среда являет собой единую систему, все элементы которой взаимосвязаны, а посягательство на один из эле­ментов может нарушить деятельность всей экосистемы»^[233][234], «поскольку природные ресурсы тесно связаны друг с другом экологически, изменение состояния или каче­ства одного из них сказывается на всех остальных»^[235]. Природная среда - живой ор­ганизм, в котором все элементы и процессы взаимосвязаны и взаимообусловлены.

На основе вышеприведенных размышлений приходим к выводу, что объек­том преступлений против природной среды являются общественные отношения по поддержанию экологического равновесия, обеспечивающего осуществление естественных процессов саморегуляции природной среды, ее возможности само­

восстановления и самоочищения, в целях сохранения среды обитания человека и других живых существ.

Такой подход к установлению объекта преступлений, указанных в главе 26 УК РФ, отражает важность охраны окружающей природной среды, раскрывает взаимозависимость состояния окружающей природной среды и здоровья населе­ния, показывает неразрывную связь элементов системы «человек - общество - природа».

4. Уголовный кодекс использует понятие «окружающая среда». С. А. Бого­любов сообщает о всеобщей договоренности в понимании под окружающей сре­дой исключительно природной, естественной среды¹. Однако термин «окружаю­щая среда» имеет правовой смысл, закрепленный в нормах Федерального закона «Об охране окружающей среды».

4.1. Так, ст. 1 Федерального закона «Об охране окружающей среды» гла­сит, что окружающая среда - совокупность компонентов природной среды, при­родных и природно-антропогенных объектов, а также антропогенных объектов; природная среда - совокупность компонентов природной среды, природных и природно-антропогенных объектов. Следовательно, понятие «окружающая сре­да» значительно шире по содержанию, чем «окружающая природная среда»^[236][237], так как охватывает и антропогенные объекты, т. е. объекты, созданные человеком для обеспечения его социальных потребностей и не обладающие свойствами природных объектов. Из такого понимания объекта уголовно-правовой охраны может возникнуть предположение, что к экологическим преступлениям относят­ся деяния по разрушению объектов урбанистического пейзажа (например, неза­конное разрушение здания, поскольку оно является антропогенным объектом, а его уничтожение может рассматриваться как иные тяжкие последствия).

Полагаем, что уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответствен­ность за экологические преступления, поставлены на защиту природной среды, а не созданных человеком антропогенных объектов. В связи с этим антропоген­ные объекты не должны охраняться нормами главы 26 УК РФ.

4.2. Необходимо учитывать, что употребление термина «окружающая сре­да» не корректно. Как правильно отмечено в научной литературе, данный термин попал в русский язык в результате не очень удачного перевода английского слова environmentи представляет собой классический пример тавтологии. Среда - это именно то, что окружает, т. е. окружение - синоним среды¹. Следует согласиться с предложением, сформулированным Е. В. Виноградовой, о внесении изменений в ст. 2 УК РФ, в соответствии с которым термин «окружающая среда» необходимо заменить на «природная среда»^[238][239]. Поэтому при конструировании видового понятия преступления, названного в главе 26 УК РФ, целесообразно использовать термин «природная среда».

Поскольку признаком, отличающим преступления против природной среды от иных деяний, являются общественные отношения, претерпевающие негативное воздействие в результате совершения преступления, предлагаем следующее опре­деление преступления против природной среды: «Преступлением против природ­ной среды признается виновно совершенное общественно опасное деяние, разру­шающее либо подвергающее угрозе разрушения естественные процессы саморе­гуляции природы, нарушающее ее способность к самовосстановлению и само­очищению и повлекшее указанные в уголовном законе последствия, наказание за которое установлено Уголовным кодексом Российской Федерации».

5. Предлагаем именовать главу 26 УК РФ «Преступления против природной среды» вместо «Экологические преступления». Данное предложение обоснуем следующими доводами.

В правосознании термин «экологические преступления», заметил А. М. Плешаков, ассоциируется с преступлениями против природной среды¹. Например, авторы перевода Уголовного уложения ФРГ перевели название главы 29 StGB “Straftaten gegen Umwelt” (которое дословно означает: преступления про­тив окружающей среды), как «Экологические преступления»!^[240][241] С. А. Боголюбов полагает, что термин «экология» получил признание в значении «охрана окружа-

3 ющей среды», а также «окружающая человека природная среда»^[242].

Однако в настоящее время термин «экология» стал многозначен и в значи­тельной степени утратил свою связь с природной средой.

5.1. Впервые слово «экология» введено немецким зоологом Э. Геккелем в работе «Всеобщая морфология организмов» 1866 г. для обозначения учения о взаимоотношении организмов друг с другом и средой обитания^[243]. Слово «эколо­гия» (греч. oikos- обиталище и logos- учение, слово) понимается как наука о взаимодействии общества и природы^[244]. Значит, экологический - относящийся к взаимодействию общества и природы. Вместе с тем система «общество - приро­да» - весьма объемная категория. «Общество в широком смысле - это все чело­вечество, социальные организмы, последовательно сменяющие друг друга, исто­рически связанные и качественно различные»^[245]; это не только совокупность лю­дей, но и средства производства, результаты человеческой деятельности (антро­погенные объекты) и многое другое, включенное в сферу интересов человека. Следовательно, любое преступление, посягающее на человека или среду его обитания, нужно воспринимать как экологическое. Но такая точка зрения приво­дит к тому, что основная масса преступлений, содержащихся в Особенной части Уголовного кодекса, может быть отнесена к экологическим, в том числе по при-

знаку причинения вреда человеку, ведь он один из элементов системы «обще­ство - природа».

5.2. Ни один нормативный акт Российской Федерации или международного публичного права не раскрывает понятия «экологический». Значит, данное поня­тие не имеет своего юридического наполнения. Уяснение указанного термина происходит интуитивно, в зависимости из степени образованности и интеллекту­ального развития лица, толкующего смысл.

5.3. Это, в свою очередь, ведет к тому, что слово «экологический» полисе­мично. В повседневной жизни широко употребляются такие словосочетания, как экология человека, экология жилища, экология мыслей и т. д., что демонстрирует многозначность рассматриваемого слова и, соответственно, делает неприемлемым для использования в качестве уголовно-правового термина.

Подтверждение тому можно найти в международном публичном праве.

5.3.1. Так, на IX Конгрессе ООН по предупреждению преступности и обраще­нию с правонарушителями отмечено, что преступления против культурного насле­дия (например, кража, контрабанда или разрушение культурных ценностей) следует рассматривать в более широком контексте экологических преступлений (п. 359)¹.

5.3.2. На XI Конгрессе ООН по предупреждению преступности и уголовно­му правосудию, состоявшемуся в Бангкоке 18-25 апреля 2005 г., со ссылкой на рекомендации NR (81)12 1981 г. Комитета министров Совета Европы, экологиче­ские преступления отнесены к экономическим преступлениям наряду с обманом потребителей и налоговыми нарушениями^[246][247].

5.3.3. В зарубежной криминалистической литературе нарушения законода­тельства об использовании и охране окружающей среды причисляют к экономи-

3

ческой преступности^[248].

5.4. В Концепции Федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации», разработанной Институтом законодательства и сравни­тельного правоведения при Правительстве РФ, сказано, что каждый термин зако­на должен быть однозначным, т. е. использоваться строго в соответствии со вло­женным в него смыслом¹.

5.5. Все главы Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации носят название либо «Преступления против...», либо «Преступления в сфере...», и лишь глава 26 именуется «Экологические преступления».

6. Отсутствие четкого представления о том, какие деяния следует относить к экологическим, привело к включению в главу 26 УК РФ преступлений, которые не имеют в качестве ближайшей цели уголовно-правовую охрану природы. Такое обстоятельство также выразилось в том, что некоторые составы, по своей сути яв­ляющиеся преступлениями против природной среды, были отнесены в другие главы Уголовного кодекса (например, состав, предусматривающий ответствен­ность за уничтожение природных комплексов, содержащийся в ст. 243 УК РФ).

В ходе разработки Уголовного кодекса Российской Федерации перед зако­нодателем была поставлена цель объединить в одной главе уголовно-правовые составы, у которых основной непосредственный объект - общественные отно­шения по защите природной среды и ее компонентов. Сложность при создании главы 26 УК РФ состояла в том, что нужно было избежать соблазн включить в нее деяния, имеющие хоть какое-то негативное воздействие на природу. Как справедливо отмечалось в юридической литературе, здесь таилась опасность та­ких крайностей, как: 1) отрицание экологических преступлений как самостоя­тельной группы общественно опасных деяний; 2) объединение в одну главу всех преступлений, имеющих какое-либо отношение к отрицательному воздействию на природу^[249][250].

Законодатель не в полной мере справился с данной задачей. В буквальном смысле экологическими могут быть названы только те деяния, которые включены в главу 26 УК РФ. Остальные преступления имеют экологический характер, но не могут называться экологическими.

7. Система Уголовного кодекса основана на принципе, согласно которому в рамках главы должны содержаться составы, у которых непосредственный объект преступления соответствует видовому объекту главы Уголовного кодекса.

В теории уголовного права объекты преступления классифицируются «по горизонтали», когда на уровне непосредственного объекта выделены основной, дополнительный и факультативный объекты. Как отмечает В. Я. Таций, «необхо­димость такой классификации возникает тогда, когда одно и то же преступление причиняет ущерб нескольким общественным отношениям»¹. По словам ученого, основным непосредственным объектом является то общественное отношение, ко­торое, прежде всего, стремится поставить под охрану законодатель, принимая уголовный закон. Выяснение этого объекта позволяет правильно определить ме­сто той или иной уголовно-правовой нормы в системе Особенной части УК^[251][252], «те общественные отношения, изменение которых составляет социальную сущность данного преступления и в целях охраны которых издана уголовно-правовая нор­ма, предусматривающая ответственность за его совершение»^[253]. Другими словами, основным является непосредственный объект преступления, ради защиты которо­го и создана та или иная уголовная норма. Дополнительным объектом, по мнению Е. А. Фролова, будут «такие общественные отношения, которые, в принципе за­служивая самостоятельной уголовно-правовой защиты, применительно к целям и задачам издания данной нормы защищаются уголовным законом лишь попутно, поскольку эти отношения неизбежно ставятся в опасность причинения вреда при

совершении посягательства на основной объект»¹. Характерными чертами основ­ного объекта, заметил А. И. Рарог, является то, что, во-первых, должен относиться к той же сфере общественных отношений, что и родовой объект охраны, во- вторых, всегда, во всех без исключения случаях совершения данного преступле­ния нарушается или становится в опасность нарушения, в-третьих, прежде всего имелся в виду законодателем при создании нормы, которая собственно и создава­лась в первую очередь для его охраны^[254][255].

По смыслу системы Уголовного кодекса, основной непосредственный объ­ект каждого из преступлений, указанных в этой главе, должен лежать в плоскости видового объекта^[256]. Поэтому преступлениями против природной среды следует называть только те деяния, у которых общественные отношения по защите при­родной среды являются основным непосредственным объектом. Этим, в частно­сти, можно объяснить то обстоятельство, что нормы ст. 215 УК РФ «Нарушение правил безопасности на объектах атомной энергетики» или ст. 358 УК РФ «Эко­цид» содержатся соответственно в главе 24 «Преступления против общественной безопасности» и главе 34 «Преступления против мира и безопасности человече­ства».

Ряд составов преступлений, указанных в главе 26 УК РФ, не отвечает в пол­ной мере обозначенным критериям, на что обратила внимание Е. В. Виноградова в своем исследовании, однако этому утверждению требуется дополнительная ар-

4

гументация^[257], приведенная ниже.

7.1. В статье 253 УК РФ «Нарушение законодательства Российской Федера­ции о континентальном шельфе и об исключительной экономической зоне Россий­ской Федерации» не содержится норм, защищающих природную среду и ее компо­ненты. Правовые нормы, закрепленные в этой статье, направлены только на охрану континентального шельфа как экономического ресурса Российской Федерации.

Так, в ст. 67 Конституции Российской Федерации провозглашено, что Рос­сия обладает суверенными правами и осуществляет юрисдикцию на континен­тальном шельфе и в исключительной экономической зоне Российской Федерации в порядке, определяемом федеральным законом и нормами международного пра­ва. Федеральный закон от 30 ноября 1995 г. № 187-ФЗ «О континентальном шель­фе Российской Федерации» определил его статус, суверенные права и юрисдикцию Российской Федерации¹. Федеральный закон от 17 декабря 1998 г. № 191-ФЗ «Об исключительной экономической зоне Российской Федерации»^[258][259] относит к ней морской район, находящийся за пределами территориального моря Российской Федерации и прилегающий к нему. В соответствии с отечественным законодатель­ством и нормами международного права Россия обладает полным суверенитетом над указанными территориями и их огромным экономическим потенциалом.

Незаконное возведение искусственных островов, установок и сооружений на континентальном шельфе запрещено не потому, что в результате этого может быть причинен вред природной среде, а потому, что вследствие таких действий происходит посягательство на суверенитет Российской Федерации и ее экономи­ческие интересы.

Норма об охране континентального шельфа была введена в Уголовный ко­декс РСФСР 1960 г. указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 июля 1974 г. (ст. 167¹ УК РСФСР «Нарушение законодательства о континентальном шельфе СССР»)^[260], помещена в главе 6 УК РСФСР «Хозяйственные преступления» и действовала вплоть до 15 апреля 1996 г. Статья 167¹ УК РСФСР, как и ст. 253 УК РФ, предусматривала уголовную ответственность за возведение сооружений и иных установок на континентальном шельфе, создание вокруг них зон безопасно­сти без надлежащего на то разрешения; необеспечение охраны сооружений и иных установок на континентальном шельфе, поддержания постоянных средств предупреждения об их наличии и ликвидации сооружений и установок, эксплуа­

тация которых окончательно прекращена. Однако по сравнению со ст. 253 УК РФ имела экологический характер, так как возлагала ответственность за непринятие в зоне безопасности мер по защите живых ресурсов моря от вредоносных отходов.

Статья 167^[261] УК РСФСР была исключена из Уголовного кодекса РСФСР Фе­деральным законом от 13 апреля 1996 г. № 30-ФЗ «О внесении изменений и до­полнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР»¹. Вместо нее была введена ст. 167³ УК РСФСР «Незаконное создание ис­кусственных островов, установок и сооружений на континентальном шельфе Рос­сийской Федерации». Как и в ст. 167¹ УК РСФСР, в ней был установлен запрет на незаконное создание искусственных островов, установок и сооружений на конти­нентальном шельфе Российской Федерации либо на незаконную деятельность на таких островах, установках и сооружениях. Уголовной ответственности подлежа­ли также лица, совершившие действия, заведомо создающие угрозу наступления тяжких последствий. В примечании к этой статье говорилось, что под тяжкими последствиями понималось причинение существенного вреда здоровью людей либо морской флоре или фауне.

В настоящее время ст. 253 УК РФ вообще не содержит какого-либо упоми­нания о негативном воздействии на природную среду или ее компоненты. Право­вые нормы, закрепленные в данной статье, направлены на охрану континенталь­ного шельфа как богатейшего экономического ресурса Российской Федерации. Незаконное возведение искусственных островов, установок и сооружений на кон­тинентальном шельфе запрещено ввиду посягательства на суверенитет Россий­ской Федерации и ее экономические интересы (квалификация судами незаконной добычи водных биологических ресурсов в пределах исключительной экономиче­ской зоны Российской Федерации по ч. 2 ст. 253 УК РФ неверна, о чем будет ска­зано ниже). Тем не менее ст. 253 УК РФ содержится в главе об экологических преступлениях. Логично эту статью в том виде, в каком она сейчас существует, поместить в главе о преступлениях в сфере экономики.

7.2. Статья 255 УК РФ «Нарушение правил охраны и использования недр» также носит весьма условный экологический характер. Недра защищаются уго­ловным законом как экономическое благо. Закон Российской Федерации от 21 февраля 1992 г. № 2395-I «О недрах» гласит: недра являются частью земной коры, расположенной ниже почвенного слоя, а при его отсутствии - ниже земной поверхности и дна водоемов и водотоков, простирающейся до глубин, доступных для геологического изучения и освоения^[262]. На основании ст. 1.2 Закона, недра в границах территории Российской Федерации, включая подземное пространство и содержащиеся в недрах полезные ископаемые, энергетические и иные ресурсы, представляют собой государственную собственность. Добытые из недр полезные ископаемые и иные ресурсы по условиям лицензии могут находиться в федераль­ной государственной собственности, собственности субъектов Российской Феде­рации, муниципальной, частной и иных формах собственности. Согласно п. 7 ст. 23 Закона «О недрах», требования по рациональному использованию и охране недр заключаются в охране месторождений полезных ископаемых от затопления, обводнения, пожаров и других факторов, снижающих качество полезных ископа­емых и промышленную ценность месторождений или осложняющих их разработ­ку. Таким образом, под охраной недр Закон подразумевает действия по недопу­щению снижения качества природных ресурсов и защищает экономические инте­ресы Российской Федерации.

Недра не являются местом обитания живых организмов. Нарушение правил добычи и использования недр может повлечь снижение качества полезных иско­паемых, их нерациональную добычу, повреждение месторождения и другие эко­номические потери. Загрязнение подземных вод, повлекшее причинение вреда здоровью человека, квалифицируется по ч. 2 ст. 250 УК РФ. Так, в результате ава­рии на канализационном коллекторе, эксплуатируемом ЗАО «УКХ», сточные во­ды попали в артезианскую скважину. Руководитель указанной организации С. не принял мер по обеззараживанию воды, поставляемой населению по системе ком­мунального водоснабжения, вследствие чего выявлены факты заболевания людей

кишечной инфекцией. Приговором Уренского районного суда Нижегородской области от 22 мая 201 2 г. С. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 250, ст. 238 и ч. 2 ст. 237 УК РФ¹.

Экономический характер защищаемых общественных отношений при раз­работке недр и добыче полезных ископаемых явно прослеживается в следующем примере. Приговором Красноармейского районного суда Краснодарского края признан виновным А. в совершении преступления, предусмотренного ст. 171 УК РФ «Незаконная предпринимательская деятельность» и ст. 255 УК РФ «Наруше­ние правил охраны и использования недр», который, осознавая нарушение правил охраны и использования недр, без получения соответствующей лицензии на недропользование, без составления и утверждения планов работ по использова­нию недр, повредив верхний слой почвы, добыл в общей сложности 5890 м^[263] пес­ка, а затем реализовал его. Исходя из среднерыночной цены песка за 1 м³ - 300 рублей, ущерб составил 1 ,767 млн рублей^[264][265]. Как видим, размер ущерба, причинен­ного преступлением, определяется на основании не экологических, а экономиче­ских критериев - рыночной стоимости общераспространенного полезного ископа­емого.

Отсутствие связи между нарушением правил охраны и использования недр и экологическим вредом приводит к отказу в возбуждении уголовных дел по ст. 255 УК РФ. Так, ООО «Шахтоуправление “Бунгурское”» осуществляло вскрышные работы с попутной добычей угля открытым способом с нарушением правил охраны и использования недр. В возбуждении уголовного дела было отка­зано, поскольку ст. 255 содержится в главе 26 УК РФ и относится к категории экологических преступлений, и последствия в виде причинения значительного ущерба как обязательного условия для привлечения лица к уголовной ответствен­ности по ст. 255 УК РФ должны иметь место в сфере экологии. Поскольку причи­

нен только значительный экономический ущерб, то в возбуждении уголовного дела по ст. 255 УК РФ было отказано^[266].

В статье 255 УК РФ содержится норма об ответственности за самовольную застройку площадей залегания полезных ископаемых. С помощью нее охраняются общественные отношения по беспрепятственному доступу к добыче полезных ис­копаемых. Застройка мест их залегания осложняет разработку природных ресур­сов и отражается на экономическом положении лица, получившего право на эту деятельность. Значит, данной нормой защищаются экономические интересы госу­дарства, у которого возникают осложнения с передачей для освоения застроенно­го месторождения полезных ископаемых. Трудности возникают также и у право­обладателя, которому потребуется дополнительные время и средства для расчист­ки доступа к залежам полезных ископаемых. В подтверждение изложенной пози­ции также следует привести ст. 7.4 КоАП РФ «Самовольная застройка площадей залегания полезных ископаемых», которая содержится в главе 7 КоАП РФ «Ад­министративные правонарушения в области охраны собственности».

7.3. Статья 248 УК РФ «Нарушение правил безопасности при обращении с микробиологическими либо другими биологическими агентами и токсинами» также носит весьма условный экологический характер. Непосредственным объек­том данного преступления являются общественные отношения, направленные на охрану здоровья человека от опасного для него воздействия микробиологических либо других биологических агентов или токсинов. В результате совершения тако­го преступления может произойти заражение домашних и диких животных (эпи­зоотии). Судя по всему, именно подобное обстоятельство послужило поводом к тому, что законодатель поместил деяние в главе об экологических преступлениях. Вместе с тем защита животных от эпизоотий может рассматриваться в двух ас­пектах: если болезнь животных опасна для жизни человека, то с помощью этой нормы охраняется его здоровье; если болезнь не опасна, то животные охраняются как экономический ресурс. В результате эпизоотий погибают животные, что уменьшает совокупное экономическое благо человека. Поэтому общественные

отношения по сохранности благоприятной природной среды являются факульта­тивным объектом преступления, так как в первую очередь нормами, закреплен­ными в ст. 248 УК РФ, охраняются здоровье человека и его экономическое бла­го - жизнь и здоровье животных. Поскольку в результате совершения такого пре­ступления повреждается один из компонентов природной среды (животные), то причиняется вред и более общей категории - природной среде, однако эти отно­шения носят вторичный характер.

7.4. Подобные аргументы можно привести применительно к нормам, за­крепленным в ст. 249 УК РФ «Нарушение ветеринарных правил и правил, уста­новленных для борьбы с болезнями и вредителями растений». В соответствии со ст. 1 Закона РФ от 14 мая 1993 г. № 4979-1 «О ветеринарии», под ветеринарией понимается область научных знаний и практической деятельности, направленной на предупреждение болезней животных и их лечение, выпуск полноценных и без­опасных в ветеринарном отношении продуктов животноводства и защиту населе­ния от болезней, общих для человека и животных¹. Федеральный закон от 15 июля 2000 г. № 99-ФЗ «О карантине растений» под вредными организмами пони­мает растение любого вида, сорта или биологического типа, животное или болез­нетворный организм любого вида, расы, биологического типа, способные нанести вред растениям или продукции растительного происхождения^[267][268]. Из анализа зако­нодательства о ветеринарии и растениеводстве следует, что цель введения в уго­ловное законодательство норм, содержащихся в ст. 249 УК РФ, заключается не в защите природы от вредного воздействия, а в охране животных и растений как имущественной ценности (блага) и в предупреждении отрицательного воздей­ствия на здоровье человека.

Введение в главу 26 УК РФ такого деяния приводит к тому, что нарушение санитарных и ветеринарных правил квалифицируется как идеальная совокупность преступлений, хотя окружающей среде какой-либо вред не причинен. Например, по ч. 1 ст. 249 и ч. 1 ст. 236 УК РФ осуждена Ч., которая, будучи начальником от­дела производственно-ветеринарного контроля ООО «Смолмясо», не осуществи­

ла надлежащего контроля за работой убойного отдела, в связи с чем к убою были приняты овцы, положительно реагирующие на бруцеллез. В результате произо­шло массовое инфицирование и последующее заболевание сотрудников назван­ного цеха, что причинило вред здоровью средней тяжести¹. В данном случае за­раженные овцы являлись, по сути, товаром, направленным в переработку для из­готовления мясной продукции, и какой-либо связи с природой уже не имели.

Вышепредставленные рассуждения привели к предложению назвать гла­ву 26 УК РФ «Преступления против природной среды»^[269][270]. Это позволит выделить предмет уголовно-правовой защиты - природную среду, подчеркнет цель уголов­но-правовой охраны - защиту природной среды от преступного воздействия, за­крепит положение о приоритете охраны природы - месте обитания человека как биологического вида.

В юридической литературе озвучено предложение о включении в Уголов­ный кодекс определения понятия «экологические преступления»^[271]. Полагаем, что оно не имеет практического смысла. Правоприменитель использует то, что уста­новлено законодателем. Если, по мнению лица, применяющего закон, совершено экологическое преступление, которое содержится в иной главе Уголовного кодек­са, это никоим образом не сможет повлиять на его процессуальное решение. По­этому понятие такого преступления должно существовать на уровне науки уго­ловного права, результатами которой законодатель должен пользоваться при со­здании норм права.

Подводя итог нашим рассуждениям, необходимо отметить следующее. По смыслу системы Уголовного кодекса основной непосредственный объект каждого из преступлений, отнесенных к этой главе, должен лежать в плоскости видового объекта. Поэтому преступлениями против природной среды целесообразно счи­тать только те деяния, у которых общественные отношения по поддержанию эко­логического равновесия, обеспечивающего осуществление естественных процес­сов саморегуляции природной среды, ее возможности самовосстановления и са­моочищения, в целях сохранения среды обитания человека и других живых су­ществ являются основным непосредственным объектом. Ряд составов главы 26 УК РФ не отвечает в полной мере обозначенным критериям. В ней содержатся нормы, введение которых преследовало иные, чаще экономические цели. В связи с этим предлагаем: ст. 248 УК РФ «Нарушение правил безопасности при обраще­нии с микробиологическими либо другими биологическими агентами и токсина­ми» и ст. 249 УК РФ «Нарушение ветеринарных правил, установленных для борь­бы с болезнями и вредителями растений» из главы 26 УК РФ переместить в гла­ву 25 «Преступления против здоровья населения и общественной нравственности»; ст. 253 УК РФ «Нарушение законодательства Российской Федерации о континен­тальном шельфе и об исключительной экономической зоне Российской Федера­ции» и ст. 255 УК РФ «Нарушение правил охраны и использования недр» вклю­чить в главу 22 УК РФ «Преступления в сфере экономической деятельности».