Развитие дробных составов преступлений

Советские уголовные кодексы отличаются, как известно, своей краткостью, немногочисленностью статей, отсутствием дробных составов преступлений. Это достигается, в частности, путем широких формулировок отдельных составов преступлений, позволяющих таким путем охватывать весь круг возможных видов того или иного преступления.

убийство (ст. ст. 136—139 УК РСФСР) представлены в уголовных кодексах союзных республик дробными составами преступления. Но и эта дробность крайне скромна по сравнению с дробностью соответствующих составов преступлений в иностранных кодексах, в особенности старых. Так, французский Code penal содержит 22 статьи о кражах и 11 об убийстве; уголовный кодекс штата Нью-Йорк — 32 статьи о воровстве и 16 об убийстве; швейцарский уголовный кодекс, отличающийся своей краткостью, предусматривает 8 видов кражи и 7 видов убийств.

Правда, некоторые новейшие иностранные кодексы (японский 1908 г., польский 1932 г., датский 1935 г. и др.) переходят от системы дробных составов к широким «каучуковым» формулировкам составов преступлений. Однако в капиталистических государствах такой переход характерен главным образом для реакционных кодексов. В этих кодексах он является выражением стремления развязать руки судейскому произволу и означает отказ или ослабление буржуазно-демократического принципа легальности.

Принципиально иной характер имеют широкие формулировки диспозиций статей Особенной части в советских уголовных кодексах. Переход в 1922 г. от разбросанности, несистематизированности и пробельности, господствовавших до того, к системе кодексов сам по себе означал уже огромный шаг вперед с точки зрения укрепления законности. Даже широкие формулировки составов преступлений в первых советских уголовных кодексах были достижением по сравнению о предшествующим состоянием уголовного законодательства.

Однако широкие формулировки диспозиций имеют и отрицательные стороны. Отдельные виды того или иного преступления могут быть крайне разнообразны по степени своей опасности. Неизбежность при широких формулировках и санкций с широкими рамками открывает возможность разнобоя в судебной практике при назначении наказаний за тот или иной вид преступления. .

Наоборот, дробные составы, избегая этого недостатка, имеют ряд положительных сторон. Они фиксируют внимание суда на выделяемых (или по причине их распространенности, или вследствие большой или, наоборот, малой их опасности) видах того или иного преступления. Они дают возможность диференцировать наказание в соответствии с опасностью того или иного вида данного преступления и тем самым являются средством укрепления законности. Они позволяют направлять острие репрессии против тех форм того или иного преступления, которые являются более опасными, чем другие формы того же преступления.

Выделение в советском уголовном праве дробных составов преступлений из имевшихся широко сформулированных началось еще до Отечественной войны и еще до Отечественной войны приняло широкие размеры. Достаточно указать на введение: дробных составов кражи (ст. 162) —■ похищение огнестрельного оружия и боевых огнеприпасов из складов и хранилищ Красной Армии (ст. 593а) и мелкая кража на производстве (Указ 10 августа 1940 г.); дробных составов умышленного истребления или повреждения имущества государственных или общественных учреждений или предприятий (ст. 79) — хищнический убой скота (ст. 791), порча и поломка принадлежащих колхозам, совхозам и МТС сельскохозяйственных машин (ст.

Отечественная война усилила тенденцию к созданию новых дробных составов на основе уже имеющихся широко очерченных составов. Тенденция эта развивалась во время войны как в Указах Президиума Верховного Совета, так и в директивных указаниях руководящих органов юстиции.

Ряд указов выделил новые составы преступлений на основе уже имевшихся широко очерченных составов.

Наиболее отчетливо происходит процесс выделения дробных составов преступления из ст. 59° УК. Как мы уже видели, из диспозиции этой статьи — отказ или уклонение от выполнения повинностей — выделяется Указами Президиума Верховного Совета СССР ряд частных случаев невыполнения повинностей.

Так, Указ от 13 февраля 1942 г. из всех случаев уклонения от выполнения повинностей выбрал один случай — уклонение от мобилизации на период военного времени трудоспособного населения для работы на производстве и строительстве — и образовал из этого случая уклонения самостоятельный дробный состав преступления, караемый исправительно-трудовыми работами на срок до 1 года.

В Постановлении СНК СССР и ЦК ВКП(б) 13 апреля 1942 г. берется еще одна повинность военного времени, неисполнение ее выделяется из общей нормы ст. 59® и создается самостоятельный дробный состав преступления с санкцией, также резко отличающейся от санкции ст. 59®, а именно — уклонение от мобилизации трудоспособного населения городов и сельских местностей на работу в колхозах, совхозах и МТС с санкцией—- исправительно-трудовые работы на срок до 6 месяцев.

Но ст. 59° не была исключением. Во время войны понадобилось выделение дробных составов преступлений и на основе других статей уголовных кодексов и Указов Президиума Верховного Совета СССР.

Так, ч. 1 ст. 5 Указа 26 июня 1940 г. в общей форме говорит о самовольном уходе служащих и рабочих из государственных, кооперативных и общественных предприятий или учреждений. Характер предприятия не играет здесь никакой роли. Но, в противоположность широкой санкции ст. 59е, санкция в данном случае оказалась недостаточной и не соответствующей опасности, представляемой во время войны самовольным уходом служащих и рабочих с предприятий военной промышленности. Как указывает введение к Указу 26 декабря 1941 г., потребовалось усиление ответственности рабочих и служащих, работающих на военных заводах. С этой целью Указ выделил из общего состава — самовольного ухода — один конкретный его вид — самовольный уход рабочих и служащих с предприятий военной промышленности и образовал из него новый дробный состав преступления с санкцией, соответствующей тяжести преступления: тюремное заключение на срок от 5 до 8 лет!.

Хищение имущества МТС и совхозов подпадает или под признаки п. «г» ст. 162 УК или, в зависимости от обстоятельств дела, подпадало под действие закона 7 августа 1932 г. Законодатель, учитывая особый характер хищения горючего в МТС и совхозах, Указом 23 июня 1942 г. выделил такое хищение в самостоятельный состав преступления с санкцией — тюремное заключение на срок от 3 до 5 лет.

Указ 2 мая 1943 г. «Об ответственности за незаконное награждение орденами и медалями СССР и нагрудными знаками, за присвоение орденов, медалей и нагрудных знаков и передачу их награжденными лицами другим лицам» создал ряд дробных составов преступлений.

Так, незаконное награждение соответствующими командующими Советской Армии орденами, медалями СССР и нагрудными знаками лиц, не имеющих прямого отношения к армии или флоту, представляет собою не что иное, как частный вид злоупотребления властью. Превращая этот частный вид злоупотребления властью в самостоятельный состав преступления, законодатель не преследовал цели усиления репрессии — наоборот, репрессия здесь значительно слабее чем по с,т.

Присвоение себе ордена, медали или нагрудного [163] знака близко примыкает к предусмотренному ст. 77 УК «присвоению себе звания» и могло бы в сущности преследоваться по аналогии с этой статьей. Законодатель, однако, считает этот вид присвоения более опасным и, выделяя его в самостоятельный состав преступлений, усиливает репрессию (лишение свободы сроком от 2 до 3 лет вместо лишения свободы на срок до 2 лет по ст. 77).

Наконец, предусмотренная п. 5 Указа 2 мая 1943 г. халатность должностного лица, допустившего хищение ордена, медали или нагрудного знака, является видом должностной халатности, предусмотренной ст. 111 УК- 13 данном случае выделение дробного состава также не преследует усиления репрессии, — репрессия здесь слабее, чем по ст. 111 (тюремное заключение от 1 года до 2 лет вместо лишения свободы на срок до 3 лет по ст. 111). Задача и в данном случае — выделением дробного состава укрепить у соответствующих должностных лиц сознание преступности халатного отношения к хранению орденов, медалей и нагрудных знаков и таким именно образом осуществить задачу общего предупреждения.

На этих примерах мы можем, отклоняясь несколько в сторону, отметить: практика военного времени показала, что задача усиления общего предупреждения достигается отнюдь не одним только усилением репрессии за то или иное преступление. Методом усиления общего предупреждения может служить и фиксирование внимания определенного круга субъектов на преступности и наказуемости тех или иных действий. Этот метод усиления общепредупредительного действия уголовного закона является несомненно одной из особенностей советского уголовного права.

Специальный вид измены Родине — а именно пособничество со стороны предателей, граждан СССР, немецким убийцам и насильникам — выделяется в самостоятельный состав преступления Указом 19 апреля 1943 г.

Таковы дробные составы преступлений, введенные Указами Президиума Верховного Совета СССР на основе имеющихся в действующем законодательстве и в общей форме средактированных составов преступлений.

Президиум Верховного Совета СССР не мог, естественно, столь же быстро, как это могла делать судебная практика, реагировать на выявлявшиеся на практике случаи необходимости конкретизировать те или иные действия, выделяя их в самостоятельные составы преступлений на основе общих норм закона.

И действительно, нетрудно проследить, как в ряде случаев в процессе применения какой-либо общей нормы Особенной части типизировались специфические для военного времени частные случаи того или иного состава преступления, как они фактически образовывали дробный состав этого преступления, требовавший в силу своих особенностей выделения из среды других частных случаев того же состава преступления, и как судебная практика оформляла создавшееся таким образом положение, формулируя этот дробный состав и устанавливая санкцию за него по соответствующей статье Уголовного кодекса.

Приведем несколько примеров.

Кража личного имущества граждан, совершаемая во время воздушного налета врага или при оставлении населенного пункта в связи с появлением или приближением врага, а также кража личного имущества эвакуированных формально прямо охватывается пунктами «а», «б» или «в» ст. 162 УК. Фактически же в силу своих специфических особенностей этот вид кражи представлял опасность, требовавшую иной санкции, чем санкция в указанных пунктах ст. 162. Пленум Верховного суда СССР, обрисовав в постановлении от 8 января 1942 г. специфические признаки этого нового вида кражи, четко отличающие его по всему своему характеру от иных видов кражи, и признав, что он подлежит квалификации по п. «г» ст. 162 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик, санкционировал потребность практики в наличии такого именно дробного состава кражи. Правда, Верховный суд СССР мотивирует квалификацию этого вида кражи по п. «г» ст. 162 и соответствующим статьям УК других союзных республик тем, что он подпадает под признаки кражи, совершенной во время пожара, наводнения или иного общественного бедствия. Однако если рассматриваемый вид кражи действительно является одним из видов кражи во время общественных бедствий (с этим спорить не приходится), то из возможных других видов кражи частного имущества во время общественного бедствия этот вид кражи выделяется своим особым характером, глубоко отличным от таких общественных бедствий, как пожар или наводнение, которые имел в виду законодатель, формулируя п. «г» ст. 162 УК.

Другой пример. Государственный Комитет Обороны ввел постановлением от 19 сентября 1941 г. обязательное военное обучение граждан СССР мужского пола в возрасте от 16 до 50 лет. Этим была введена одна из повинностей военного времени. Формально уклонение от выполнения этой повинности в случае злостности прямо охватывалось ст. 59 6 УК. При отсутствии злостности мог встать вопрос о квалификации по ст. 61 УК, если только исходитъ из того, что ст. 61 сохраняет свое действие во время войны, или же о признании такого уклонения административным проступком, если считать ст. 61 УК потерявшей на время войны свою силу.

Между тем, уклонение от всеобщего обязательного обучения военному делу по своему характеру и по степени своей опасности выделялось из тех случаев уклонения от выполнения повинности, которые имеет в виду ст. 596 и за которые установлена столь суровая санкция, как лишение свободы на срок до 10 лет.

С другой стороны, уклонение от всеобщего обязательного обучения военному делу выделялось и по своему особому характеру и по своей опасности от тех случаев уклонений, которые имеет в виду ст. 61 УК и которые, в случае их совершения в первый раз, рассматриваются как административный проступок, а в случае повторности караются лишением свободы или исправительно-трудовыми работами на срок до 1 года.

Это и учел Пленум Верховного суда СССР в своем постановлении от 11 октября 1941 г., указав, что уклонение от всеобщего обязательного обучения должно квалифицироваться по ст. 68 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик, предусматривающим уклонение от обязательной военной службы допризывников или не состоящих в рядах армии военнослужащих и военнообязанных запаса.

Третий пример. В условиях военного времени появился новый вид хищения, а именно хищения продовольственных и промтоварных карточек. Подпадая, в зависимости от обстоятельств, под признаки одного из пунктов «а», «б» или «в» ст. 162 (речь идет о хищении у частных лиц) или под признаки ст. ст. 165 и 167 УК, этот вид хищения по своим специфическим особенностям, характерным для условий военного времени и вряд ли имевшимся в виду законодателем в 1926 г., по своей повышенной опасности и по особо тяжелым последствиям, конечно, только формально мог считаться одним из видов кражи, предусмотренных в п. «а», «б» или «в» ст. 162 УК- Специфические особенности этого вида кражи давали все основания для выделения его в самостоятельный дробный вид кражи с повышенной санкцией. Пленум Верховного суда СССР постановил 8 января 1942 г. квалифицировать хищение карточек по совокупности по соответствующей статье УК, предусматривающей хищение (т. е. кражу, грабеж или разбой) и по ст. 19 и ч. 2 ст. 169 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик (т. е. покушение на мошенничество). Мы имеем здесь налицо фактически то же самое явление: выделение в дробный состав преступления одного из видов кражи частного имущества.

Четвертый пример. Дробный состав нарушения трудовой дисциплины на транспорте был выделен постановлением Пленума Верховного суда СССР от 13 ноября 1941 г., указавшим, что прогул без уважительных причин или самовольный уход, а также появление на работе в нетрезвом виде работников транспорта, если это нарушение трудовой дисциплины повлекло или могло повлечь последствия, указанные в ст. 59 Зв УК РСФСР, должны квалифицироваться по этой именно статье, а не по Указу 26 июня 1940 г.

Приведем, наконец, случаи появления в порядке практики новых дробных составов преступлений, оформленных разъяснениями НКЮ СССР.

а) Злостное уклонение от сдачи трофейного оружия и боеприпасов, а также другого чужого имущества гражданами, проживавшими в районах, временно захваченных фашистскими оккупантами. Как разъяснил приказ НКЮ СССР от 26 января 1942 г., лица, не сдавшие в установленный срок указанного оружия, боеприпасов и чужого имущества, подлежат ответственности по ст. 182 УК, а в случае злостного уклонения от сдачи—по ст. 5814 УК РСФСР и соответствующим статьям УК Других союзных республик.

Ст. 182, предусматривающая хранение огнестрельного оружия без надлежащего разрешения, конечно, была рассчитана на совершенно иного рода обстоятельства и, естественно, не могла предвидеть возможности несдачи трофейного оружия и боеприпасов жителями районов, временно занятых оккупантами. Хотя диспозиция статьи в данном случае формально охватывает и этот вид незаконного хранения оружия, но по всем своим признакам, по степени своей опасности этот вид незаконного хранения оружия резко отличается от тех его видов, которые имел в виду в 1926 г. законодатель.

Приказ НКЮ СССР разъяснил, что лица, злостно уклонившиеся от сдачи в установленный срок огнестрельного оружия и боеприпасов, привлекаются к ответственности по ст. 58 14 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик.

Имеем ли мы здесь вид контрреволюционного саботажа, предусмотренного ст. 5814 УК РСФСР? Нет, так как здесь отсутствует та «специальная цель ослабления власти правительства и деятельности государственного аппарата», которая является существенным признаком состава преступления ст. 58 и. Как правильно указывает Учебник уголовного права ВИЮН (Особенная часть), по существу мы имеем здесь новый состав преступления, для наличия которого не требуется прямого контрреволюционного умысла, с санкцией по ст. 5814.

б) Аналогично обстоит дело и с порчей в тех же условиях трофейного оружия, боеприпасов и иного чужого имущества, а также с уклонением от сдачи брошенного противником и подобранного иного имущества (обмундирования, обуви, людского и конского снаряжения и т. п.). Согласно того же приказа, лица, виновные в такой порче, подлежат штрафу до 3000 руб., а в случаях злостной порчи или злостного уклонения от сдачи имущества привлекаются к уголовной ответственности по ст. 58 14 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик.

В отношении порчи указанного имущества мы имеем налицо частный случай преступления, предусмотренного ст. 79 УК (умышленное истребление или повреждение государственного имущества), поскольку трофейное имущество принадлежит государству. И здесь, в силу специфики преступных действий, целесообразным оказалось выделить этот случай в самостоятельный дробный состав преступления с санкцией по ст. 58 14.

Судебная практика квалифицировала по ст. 5814 действия лиц, захвативших при временном отступлении Красной Армии те или другие вещи, являющиеся социалистической собственностью, и злостно не выполнивших после изгнания фашистских оккупантов распоряжений власти о сдаче населением государственного имущества. Судебная коллегия по уголовным делам указала по одному конкретному делу, что «если растаскивание имущества имело место в условиях, когда населенный пункт был оставлен советской властью, то такого рода действия не содержат в себе состава преступления» [164]. Однако несдача такого имущества после изгнания оккупантов являлась по существу присвоением (т. е. хищением) социалистической собственности. Если суды квалифицировали случаи несдачи по ст. 58 14, то это не означает, что они рассматривали их как саботаж, ибо в этих случаях отсутствовала контрреволюционная цель. На самом деле мы имеем здесь выделение в самостоятельный дробный состав наиболее опасного вида присвоения социалистической собственности с санкцией по ст. 58 14.

Все приведенные выше примеры подтверждают четко выраженную тенденцию развития Особенной части советского уголовного права периода Отечественной войны, состоящую в выделении дробных составов преступлений. Установление этой тенденции представляет интерес не только с точки зрения изучения развития Особенной части во время войны: эта тенденция не сможет быть оставлена без внимания в будущем при работе над составлением проекта Уголовного кодекса.

IV.