Признаки состава преступления и их значение для квалификации преступлений против жизни

Общее учение о составе преступления является основой для выявления наличия или отсутствия в действиях лица конкретного состава преступления, т. е. теоретической базой правильной квалификации совершенного деяния.

Для обоснованного привлечения к уголовной ответственности и правильной квалификации необходим тщательный анализ каждого признака состава преступления (объекта, объективной стороны, субъекта и субъективной стороны) и их совокупности на базе диспозиции соответствующей нормы Особенной части Уголовного кодекса и исследуемого деяния. Поверхностный подход к такому анализу приводит к ошибочным решениям. Именно поэтому еще встречаются случаи признания в деянии того или иного состава преступления, когда в действительности он отсутствует, и лицо оказывается необоснованно привлеченным к уголовной ответственности. По этой же причине в действиях виновного иногда устанавливается не тот состав преступления, который имеет место в действительности, и преступление оказывается неправильно квалифицированным.

Привлечение к уголовной ответственности за деяния, посягающие на жизнь, и их квалификация неразрывно связаны между собой, так как уголовная ответственность наступает только при наличии состава преступления против жизни, предусмотренного одной из ст. ст. 102—107 УК. Решая вопрос об уголовной ответственности за убийство или доведение до самоубийства, нельзя одновременно не решать вопроса о квалификации преступления. Поэтому анализ признаков состава преступления против жизни имеет значение для индивидуализации ответственности, которая проявляется в квалификации совершенного преступления. 2.

Объект преступлений против жизни — жизнь другого человека.

Со смертью человека прекращается уголовно-правовая охрана его жизни, и, следовательно, нельзя говорить об убийстве, когда лицо производит выстрел в человека, уже умершего, с целью лишения его жизни. Убийство в данном случае совершить невозможно, но действия лица все же представляют общественную опасность, поскольку последствия не наступают по независящим от этого лица причинам. Оно должно нести ответственность за покушение на негодный объект.

Уголовно-правовой охране по советскому законодательству в равной мере подлежит жизнь любого человека независимо от его возраста, физических и моральных качеств.

Объект посягательства при убийстве и доведении до самоубийства указывает на особую общественную опасность этих преступлений. Она прежде всего состоит в том, что человек лишается жизни. Смерть потерпевшего исключает возможность загладить причиненный вред. Если при совершении некоторых преступлений причиненный ущерб может быть полностью или в значительной степени возмещен, то при лишении жизни человека последствия необратимы, их невозможно устранить. Вред в данном случае не ограничивается самим фактом лишения жизни потерпевшего. Этими преступлениями, как правило, наносится тяжкий моральный вред.

Выяснение объекта убийства и доведения до самоубийства в равной степени имеет значение как для определения общественной опасности, так и для квалификации этих преступлений. При их квалификации необходимо учитывать, что жизнь человека как объект преступного посягательства охраняется не только законом об ответственности за убийство и доведение до самоубийства, но и рядом других уголовно-правовых норм, направленных на защиту в числе иных общественных отношений и жизни человека (например, ст. ст. 64, 66—69, 98, 99 УК). Следовательно, в таких случаях для правильной квалификации важно разграничить посягательства по объекту. Установив, что объектом посягательства была жизнь человека, необходимо провести разграничение между убийством и доведением до самоубийства по объективной стороне состава преступления.

Уже подчеркивалось, что объектом преступлений против жизни является жизнь любого человека. Когда же выясняется объект преступления по конкретному делу, то речь идет обычно о потерпевшем, о конкретной человеческой личности. В судебной практике встречаются случаи, когда виновный, желая убить одного человека, по «ошибке» убивает другого. Такие случаи в литературе оцениваются как «ошибка в объекте». Это неверно, здесь жизнь «другого» человека также остается объектом убийства, ошибка происходит в личности потерпевшего, которая, по общему правилу, не оказывает влияния на квалификацию преступления.

В связи с анализом объекта преступлений против жизни необходимо указать на важность всестороннего исследования личности потерпевшего, особенно по делам об убийстве при смягчающих обстоятельствах, когда потерпевший сам совершает неправомерные действия, провоцируя виновного на совершение преступления.

Изучение дел об убийстве показывает, что потерпевшие допускают безнравственное поведение и в случаях совершения убийства без смягчающих обстоятельств и при отягчающих обстоятельствах.

Данные о личности потерпевшего должны быть обязательно выяснены и тогда, когда они указываются в законе в качестве обстоятельств, имеющих значение для квалификации (например, убийство женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности, убийство матерью своего новорожденного ребенка). Это позволит разграничить квалификацию по виду убийства.

При доведении до самоубийства данные о личности потерпевшего также подлежат обязательной проверке — необходимо установить, что потерпевший находился в материальной или иной зависимости от виновного. Без этого деяние не может быть квалифицировано по ст. 107 УК.

Наконец, выяснение объекта посягательства при убийстве или доведении до самоубийства имеет значение для анализа других признаков этих преступлений, необходимых для их правильной квалификации. 3.

Объективная сторона убийства и доведения до самоубийства не может быть охарактеризована однозначно. Имеющиеся особенности обязывают рассмотреть ее признаки самостоятельно для каждого из этих преступлений.

Объективная сторона убийства состоит в лишении жизни другого человека. Убийство может быть совершено путем как действия, так и бездействия. Чаще всего убийство совершается путем действия, направленного на нарушение функций или анатомической целостности жизненно важных органов другого человека. Оно может быть совершено путем физических действий и психического воздействия, когда потерпевший лишается жизни либо непосредственно виновным либо при помощи других лиц, не сознающих действительный характер содеянного в силу создавшейся обстановки или вследствие психической неполноценности или малолетия. При этом необходимо учитывать, что психическая травма сама по себе может вызвать смерть лица, страдающего заболеванием сердца и сосудистой системы. Причинение такому лицу психической травмы другим лицом, осведомленным о болезненном состоянии потерпевшего, при определенных обстоятельствах (во всяком случае при наличии цели лишения жизни) должно признаваться убийством.

Установление способа действия как признака объективной стороны убийства имеет серьезное значение для его квалификации. При совершении некоторых убийств способ является квалифицирующим обстоятельством. Установление особой жестокости при убийстве или совершение его способом, опасным для жизни многих людей, влечет квалификацию соответственно по пп. «г» и «д» ст. 102 УК и исключает применение другой статьи кодекса.

При анализе объективной стороны убийства необходимо учитывать, что действие или бездействие является лишь внешним признаком преступления. Это объясняется тем, что его общественная опасность, в конечном счете, заключается в причиненном вреде — смерти потерпевшего. Наступление ее как последствие преступных действий является обязательным признаком объективной стороны убийства. Ненаступление такого последствия в результате действия (бездействия) виновного исключает признание преступления оконченным и при наличии приготовления к убийству или покушению на него влечет квалификацию с применением ст. 15 УК.

Наконец, еще одним признаком объективной стороны при убийстве является причинная связь между действием (бездействием) виновного и наступившей смертью потерпевшего. При решении вопроса о наличии или отсутствии причинной связи между деянием и наступившим последствием необходимо исходить из того, что она является объективной, существующей вне зависимости от нашего сознания связью, в силу которой действие (бездействие) порождает и обусловливает возникновение последствия. Отсутствие причинной связи между деянием и наступившей смертью потерпевшего либо исключает полностью уголовную ответственность за лишение жизни, либо влечет иную квалификацию деяния.

Нас интересуют только те случаи, когда от разрешения вопроса о причинной связи между деянием виновного и смертью потерпевшего зависит квалификация преступления41 .

В отличие от других признаков объективной стороны убийства причинная связь не всегда очевидна. Нередко ее установление по делам об убийстве на практике встречает трудности, которые объясняются тем, что иногда не учитывается конкретная обстановка, в которой было совершено убийство.

Между тем вопрос о наличии или отсутствии причинной связи между причиной (действием или бездействием) и следствием (наступившей смертью потерпевшего) нельзя рассматривать вне конкретной обстановки, в которой совершено преступление. Ф. Энгельс писал: «. . . причина и следствие суть представления, которые имеют значение, как таковые, только в применении к данному отдельному случаю... »42. В связи с этим по каждому делу об убийстве необходимо установить, что наступившая смерть потерпевшего является следствием определенных действий в конкретной обстановке их совершения.

Нельзя не учитывать и того, что не всякая связь между причиной и следствием свидетельствует о наступлении смерти потерпевшего в результате рассматриваемых действий. Признавая, что беспричинных явлений нет, диалектический материализм различает необходимость как проявление внутренней закономерности явлений и отличает ее от случайности, которая также представляет собой объективную категорию, но выражающую иного рода связи между явлениями внешнего мира. Из этого следует, что, анализируя объективную сторону убийства, необходимо не только устанавливать наступление смерти потерпевшего в результате определенных действий, но и отграничивать необходимую причинную связь этих действий и наступивших последствий от случайной связи, при которой наступившие последствия для лица, совершившего эти действия, являются неожиданными.

К характеристике объективной стороны относится и конкретная обстановка совершения убийства. Она имеет значение не только для решения вопроса о наличии или отсутствии причинной связи, но и при определенных обстоятельствах для привлечения данного лица к уголовной ответственности и для квалификации этого преступления. Установление момента совершения убийства без отягчающих обстоятельств в случае истечения срока давности имеет значение для освобождения лица от уголовной ответственности. Время совершения данного преступления может отразиться и на применении уголовного закона. Место убийства также имеет значение для правильной квалификации: применению подлежит закон, действующий в данной местности, где оно было совершено.

Объективная сторона доведения до самоубийства осуществляется путем жестокого обращения виновного с потерпевшим или систематического унижения его личного достоинства. Чаще всего доведение до самоубийства совершается активными действиями виновного, состоящими в истязаниях, причинении телесных повреждений, нанесении побоев, распространении клеветнических измышлений, оскорблениях, издевательствах и т. п. По нашему мнению, доведение до самоубийства может быть совершено и бездействием, например непредоставление питания, одежды, жилья лицом, которое обязано по закону заботиться о потерпевшем.

При анализе объективной стороны доведения до самоубийства возникает вопрос о соотношении действия (бездействия) виновного и последствия этого преступления. Особенность объективной стороны доведения до самоубийства состоит в том, что она не может быть выполнена без «участия» самого потерпевшего, которое состоит в осуществлении вынужденного решения о самоубийстве. Он совершает определенные действия (равно как бездействие) с этой целью, которые заканчиваются самоубийством или покушением на него.

Таким образом, между действиями (бездействием) виновного, выразившимися в жестоком обращении с потерпевшим или систематическом унижении его личного достоинства, и самоубийством потерпевшего или покушением на него оказываются действия потерпевшего, направленные на осуществление этой решимости. По нашему мнению, такие действия потерпевшего относятся к последствию наряду с самоубийством как покушение на него. Потерпевший не может быть с виновным соучастником его преступления.

В связи с этим необходимо также подчеркнуть, что действия потерпевшего, не приведшие к самоубийству или к покушению на него, не имеют самостоятельного уголовно-правового значения. Одних действий потерпевшего, состоящих в приискании или в приспособлении средств для совершения самоубийства, недостаточно для наступления уголовной ответственности виновного, так как ст. 107 УК не включает приготовительные действия потерпевшего в число последствий данного преступления. В таких случаях лицо, виновное в истязаниях, телесных повреждениях, клевете и т. п., несет уголовную ответственность за содеянное, если в нем имеется самостоятельный состав преступления.

Действия потерпевшего приобретают уголовно-правовое значение прежде всего в том случае, когда совершается покушение на самоубийство. Именно анализ действий потерпевшего позволяет сделать вывод о том, покушался ли он на самоубийство. При оконченном самоубийстве действия потерпевшего позволяют судить о способе самоубийства и о том, была ли смерть потерпевшему причинена его собственной рукой.

Анализируемые действия потерпевшего при доведении до самоубийства позволяют также судить о наличии или отсутствии причинной связи между действиями виновного и самоубийством. Они являются как бы связующим звеном в причинной связи такого преступления. При этом во всяком случае должна быть исключена ситуация, при которой самоубийство или покушение на него последовало не в результате действий, вменяемых в вину обвиняемому. 4.

Субъектом преступления по советскому уголовному нраву может быть только вменяемое лицо, достигшее при совершении убийства 14 лет, при доведении до самоубийства — 16 лет.

Однако возраст и вменяемость не относятся к числу признаков состава преступления, а являются лишь условиями наступления уголовной ответственности43. Это объясняется тем, что любое деяние, в том числе и лишение жизни другого человека, совершенное малолетним или невменяемым, не исключает его общественную опасность, а устраняет лишь уголовную ответственность этих лиц. Если же возраст и вменяемость отнести к признакам состава преступления, то логически неизбежно лишение жизни другого человека, совершенное малолетним или невменяемым, признавать не представляющим опасности для общества за отсутствием состава преступления. Между тем производство по уголовному делу в отношении малолетнего исключается не за отсутствием состава преступления (п. 2 ст. 5 УПК РСФСР), а в связи с недостижением им возраста уголовной ответственности (п. 5 ст. 5 УПК РСФСР). В отношении невменяемого такое решение вопроса противоречило бы ст. 403 УПК РСФСР, в которой деяние, совершенное таким лицом, признается общественно опасным. Оно привело бы к тому, что лица, использующие малолетнего или невменяемого как орудие убийства, подлежали бы освобождению от уголовной ответственности. Вместе с тем это вовсе не означает, что субъект находится за рамками состава преступления. Без субъекта не может быть преступления. Наличие лица, вследствие виновных действий которого причинена смерть другому человеку, является необходимым условием признания данного причинения смерти убийством или доведением до самоубийства.

В отношении субъекта убийства закон не выдвигает никаких условий, кроме тех, на которые указано выше. В законе лишь названы отдельные признаки субъекта убийства, влияющие на квалификацию этого преступления. Так, совершение убийства лицом, ранее совершившим умышленное убийство, или особо опасным рецидивистом влечет квалификацию соответственно по пп. «и» и «л» ст. 102 УК, поскольку эти признаки субъекта прямо названы в законе в числе обстоятельств, отягчающих убийство. Субъектом убийства, предусмотренного п. «в» ст. 240 УК, может быть только военнослужащий. Субъектом убийства новорожденного ребенка может быть только мать, родившая этого ребенка.

Субъект доведения до самоубийства, как следует из закона, должен обладать определенными качествами, необходимыми для того, чтобы потерпевший мог находиться от него в материальной или иной зависимости. Этими качествами могут обладать, как правило, только лица, уже имеющие определенный жизненный опыт44. Так, потерпевший может материально зависеть только от лица, у которого он находится на иждивении или от которого систематически получает материальную помощь. Что касается иной зависимости, то она может, например, возникнуть в результате служебных отношений (от начальника), семейных отношений (от главы семьи). Следовательно, в отличие от убийства субъектом доведения до самоубийства может быть сравнительно ограниченный круг лиц. Это дает основания для вывода о том, что для применения ст. 107 УК необходим специальный субъект преступления. При отсутствии признаков специального субъекта ответственность виновного наступает за истязание, причинение телесных повреждений, клевету и тому подобные действия, в результате которых последовало самоубийство потерпевшего или покушение на него, а квалификация по ст. 107 УК исключается. 5.

Субъективная сторона убийства и доведения до самоубийства характеризуется психическим отношением субъекта к своим действиям и наступившей смерти потерпевшего. Имеющиеся особенности субъективной стороны дают основания рассматривать ее признаки отдельно для каждого из этих преступлений.

Субъективная сторона убийства характеризуется и умыслом, и неосторожностью. Убийство относится к числу тех немногих преступлений, которые могут быть совершены как с прямым, так и с косвенным умыслом, в результате как преступной небрежности, так и преступной самонадеянности.

В тех случаях, когда не установлено, что смерть потерпевшему была причинена с умыслом или по неосторожности, отсутствуют обязательные признаки, характеризующие субъективную сторону убийства, значит нет вины, а следовательно, нет состава преступления. Установление признаков субъективной стороны и вины прежде всего имеет важное значение и для квалификации убийства.

Изучение практики показывает, что анализ субъективной стороны при квалификации убийства представляет известную сложность. Неточности в выводах в результате такого анализа нередко еще влекут за собой ошибки: неправильно определяется направленность умысла, неосторожное убийство расценивается как умышленное, допускаются выводы о наличии умысла или неосторожности при случайном причинении смерти, наличие причинной связи принимается за доказательство виновности и т. п. Все это подчеркивает важность выявления всех признаков субъективной стороны убийства.

При квалификации умышленного убийства не только обязательно должно быть выявлено, что оно совершено умышленно, но и определена форма умысла45 . Только установление прямого или косвенного умысла дает основания для вывода о том, что убийство действительно было совершено, так как вне конкретной формы вины деяние по советскому уголовному праву не может быть признано преступлением.

Разграничение прямого и косвенного умысла имеет значение для индивидуализации ответственности, а в некоторых случаях и для отграничения убийства от других преступлений. Это относится, например, к квалификации покушения на убийство. Наличие косвенного умысла исключает такую квалификацию, преступление получает юридическую оценку по фактически наступившим последствиям. Пленум Верховного Суда СССР в п. 5 постановления от 27 июня 1975 г. «О судебной практике по делам об умышленном убийстве» разъяснил, что покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом. Данное разъяснение имеет принципиальное значение не только для квалификации покушения на убийство, но и для выяснения содержания прямого и косвенного умысла, а также для их разграничения. В юридической литературе было высказано мнение о том, что при косвенном умысле виновный сознает не только возможность, но и неизбежность наступления тех или иных последствий46. К прямому умыслу в соответствии с этим взглядом относятся только те ситуации, когда виновный прямо направлял свои действия на совершение данного преступления. При таком понимании содержания прямого и косвенного умысла неизбежен противоречащий закону вывод о том, что покушение на убийство возможно и при косвенном умысле. Неубедительны соображения о том, что лицо, поджигающее дом, в котором находится ребенок, действует лишь с косвенным умыслом, хотя и сознает неизбежность его смерти. Б. С. Утевский основное внимание уделил вопросу о том, является ли это убийство ребенка целью или побочным результатом действий виновного. «Характерным, — писал он, — для эвентуального умысла является, что для виновного эти последствия нежелательны, что они являются для него не самоцелью, а лишь вероятным или неизбежным побочным результатом его действий (гибель людей в подожженном доме)» 47 .

Такая трактовка понятия косвенного умысла не вытекает из указаний закона. Сознательно допускать наступление смерти потерпевшего — это значит считать его смерть вероятной, если же наступление смерти неизбежно и виновный, несмотря на это, совершает свои преступные действия, то он не только допускает, но и желает ее наступления. Поэтому прав Н. И. Загородников, который считает, что в тех случаях, когда лицо умышленно ставится в условия, при которых оно неизбежно должно лишиться жизни, возможность косвенного умысла исключается48. Например, при разбойном нападении на квартиру преступники запирают хозяина в ванную комнату, несмотря на его объяснения, что там из-за неисправности аппаратуры происходит большая утечка газа и пребывание в таком помещении вызовет смертельное отравление. Здесь направленность действий преступников на лишение жизни отсутствует, но смерть потерпевшего неизбежна. Сознавая это, они, очевидно, действуют с прямым умыслом на убийство. Если бы в результате подоспевшей помощи потерпевшего удалось спасти, то действия виновных, наряду с разбойным нападением, были бы признаны и покушением на убийство.

Сказанное дает основания для вывода о том, что сознание неизбежности смерти является содержанием прямого умысла, поэтому и покушение на убийство возможно только с прямым умыслом.

Косвенный умысел при убийстве подлежит также отграничению от неосторожной вины, а преступная небрежность и преступная самонадеянность в свою очередь от случай-

3

ного причинения смерти .

Рассматривая субъективную сторону убийства, нельзя не остановиться на понятии «заведомость» и его юридическом значении при выяснении субъективной стороны убийства. Дело в том, что в законе и в постановлениях Пленума Верховного Суда СССР в некоторых случаях «заведомостью» характеризуется субъективное отношение виновного к обстоятельствам, отягчающим умышленное убийство. В п. «ж» ст. 102 УК речь идет об умышленном убийстве женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности. В связи с этим возникает вопрос: что же следует понимать под «заведомо- стью»?

В литературе было высказано мнение о том, что «заведомость» характеризует сознание лица о возможности наступления вследствие его действий общественно опасных по- следствий49. Иными словами, «заведомость» охватывает интеллектуальный момент косвенного умысла и преступной самонадеянности. При такой обрисовке «заведомость» в отношении обстоятельств, отягчающих умышленное убийство, следует рассматривать как несомненное знание (сознание) субъектом того, что он совершает это преступление при наличии данного отягчающего обстоятельства. С нашей точки зрения, было бы неверно несомненное знание (при заведомости) относить к наличию в действительности того или иного отягчающего обстоятельства, а не к несомненности знания о нем субъектом в момент совершения преступления.

Представляется, что приведенная юридическая характеристика «заведомости» дает основания и для следующего вывода: несомненность знания субъектом об отягчающем обстоятельстве при «заведомости» не изменяется тем, что он, будучи осведомлен о нем, не уверен в его фактическом наличии или существовании в действительности. Если встать на противоположную позицию, то это значит, что мы должны исключить совершение убийства женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности, и убийства с особой жестокостью при наличии косвенного умысла. Однако такой вывод противоречил бы закону50.

В числе обстоятельств, имеющих значение для квалификации умышленного убийства, которые характеризуют субъективную сторону этого преступления, необходимо назвать мотив, цель, а также эмоциональное состояние лица в момент совершения убийства.

Мотив действия лица, виновного в убийстве, — это побудительная причина к совершению данного преступления. Поэтому при решении вопроса о квалификации убийства мотив не может не учитываться. Закон, правда, не во всех случаях прямо упоминает мотив как квалифицирующий признак убийства. В ст. 105 УК, например, ничего не говорится о мотиве преступления. Однако если не будет установлен мотив необходимости защиты при убийстве, то оно не может быть признано совершенным с превышением пределов необходимой обороны и квалифицировано по ст. 105 УК. В ст. 102 УК прямо называются мотивы: корысть, хулиганские побуждения, кровная месть. При иных мотивах убийство может быть квалифицировано по ст. 102 УК только при наличии других обстоятельств, указанных в этой статье. При отсутствии названных выше мотивов и других обстоятельств, отягчающих умышленное убийство, применяется ст. 103 УК. Для квалификации убийства по этой статье мотив его совершения по существу безразличен. Это вместе с тем не значит, что устанавливать его по следует.

При анализе субъективной: стороны убийства в связи с мотивом возникает вопрос о соотношении мотива и формы умысла. По общему правилу мотив убийства свидетельствует о прямом умысле. Лицо, руководствуясь, например, корыстными или хулиганскими побуждениями, добивается определенной цели. Однако исключать в этих случаях возможность совершения убийства с косвенным умыслом было бы неправильно51. Мотив характеризует волю субъекта. Любое волевое действие совершается по определенному мотиву.

От мотива убийства необходимо отличать цель как признак субъективной стороны преступления. Целью является то последствие, к наступлению которого стремится виновный, совершая преступление. Мотив и цель, как правило, разграничиваются в законе и имеют самостоятельное значение для квалификации некоторых видов убийства. Установление цели сокрытия другого преступления влечет признание убийства совершенным при отягчающих обстоятельствах (п. «е» ст. 102 УК). Но мотив и цель при убийстве могут совпадать. Например, лицо, совершая убийство по корыстному мотиву, стремится к достижению корыстной цели.

В ст. 104 УК говорится о внезапно возникшем сильном душевном волнении — таком эмоциональном состоянии, которое характеризует субъективную сторону итого преступления. Установление его исключает квалификацию убийства по закону, предусматривающему более строгую ответственность. Вместе с тем установление эмоционального состояния при убийстве, совершенном с превышением пределов необходимой обороны, влечет квалификацию действий виновного по ст. 105 УК, а применение ст. 104 УК исключается.

Субъективная сторона доведения до самоубийства не определена в ст. 107 УК, поэтому на первый взгляд может показаться, что совершение этого преступления возможно не только по неосторожности и с косвенным умыслом, но и с прямым умыслом. Такую позицию занял, например, Р. З. Авакян52. Большинство авторов, рассматривавших субъективную сторону доведения до самоубийства, полагают, что прямой умысел при совершении этого преступления исключается, лишение жизни потерпевшего в таких случаях

расценивается как умышленное убийство, которое характеризуется особым способом его 2

совершения .

Р. З. Авакян в подтверждение своей позиции пытается анализировать известное в литературе дело К., который с целью избавления от беременной М. обманным путем уговорил се вместе покончить жизнь самоубийством. Для этого он приготовил в сарае две петли, и когда потерпевшая повесилась, он сказал: «Так вашего брата учат», затем отбросил руку потерпевшей, которая просила о помощи. Приведенные обстоятельства преступления свидетельствуют о неправильности утверждения Р. З. Авакяна о том, что К., желая смерти М., не предвидел, как сможет ее осуществить. В действительности К. не только предвидел, но и совершил для. этого приготовительные действия — изготовил и закрепил в сарае петли. При таком положении неправ Р. З. Авакян и в том, что К. должен был отвечать только за оставление в опасности, так как он отбросил руку потерпевшей, «уклонившись от помощи для спасения ее жизни». Из его позиции следует, что если бы К. не отбросил руку потерпевшей М., то должен был бы остаться безнаказанным. Совершенно очевидно, что при анализе данного преступления Р. З. Авакян оставляет без внимания все предшествующее поведение К., и тем самым нарушается одно из условий правильной квалификации преступлений — исследование и оценка всех обстоятельств содеянного в совокупности. Преступления, аналогичные совершенному К., и теперь расцениваются судебной практикой как умышленное убийство и квалифицируется по ст. 103 УК53.

Неубедительна ссылка Р. З. Авакяна и на постановление Президиума Верховного Суда РСФСР по делу С, в котором указано, что доведение до самоубийства в некоторых случаях может быть совершено и с прямым умыслом. Президиум не мотивировал свою позицию по этому конкретному делу. Кроме того, как видно из данного постановления, действия С. со ст. 103 на ст. 107 УК были переквалифицированы в связи с тем, что решение его жены покончить собой созрело раньше и не было обусловлено угрозами убийством со стороны осужденного в день самоубийства потерпевшей.

Не подтверждается мнение Р. 3. Авакяна и тем, что в законе не исключено доведение до самоубийства с прямым умыслом. Форма вины не определена не только в диспозиции ст. 107, но и в ст. 105 и в ряде других статей Уголовного кодекса. Это не исключает различного решения о форме вины таких преступлений.

Представляется, что виновный, поставивший цель довести потерпевшего до самоубийства и создающий для ее достижения невыносимые условия жизни, при которых потерпевший вынужден покончить собой, совершает умышленное убийство. В таких случаях действия виновного, состоящие в истязаниях, побоях, телесных повреждениях, иных действиях, направленных на унижение личного достоинства потерпевшего, совершаются с единственной целью — лишить его жизни. То обстоятельство, что акт лишения жизни выполняется руками потерпевшего, а не самого субъекта, для юридической оценки преступления в данном случае не имеет значения.

В качестве мотива доведения до самоубийства может быть ревность, месть, хулиганские побуждения и др.

Что же касается цели этого преступления, то, как видно из изложенного, она не может состоять в лишении жизни потерпевшего. Целью может быть желание причинить потерпевшему физическую боль, морально травмировать его, добиться расторжения брака, беспрекословного подчинения виновному и т. д.

В заключение исследования признаков состава преступления и их значения для квалификации преступлений против жизни необходимо подчеркнуть, что юридический анализ каждого из признаков должен проводиться и в том случае, если в законе какой-либо из них прямо не упоминается. В ст. ст. 102—107 УК (за исключением пп. «и» и «л» ст. 102 УК) не содержится прямых указаний о субъекте убийства и доведения до самоубийства; в ст. ст. 103 и 106 УК отсутствуют какие-либо конкретные признаки, характеризующие объективную сторону преступления; в ст. ст. 105 и 107 УК не упоминается о форме вины лица, виновного в убийстве при превышении пределов необходимой обороны и в доведении до самоубийства, но это вовсе не значит, что для квалификации преступлений против жизни в каждом конкретном случае не имеет значения выяснение указанных признаков преступлений.