КОНЦЕПЦИЯ ВОСПРИЯТИЯ ИСТОЧНИКОВ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА ПРАВОВОЙ СИСТЕМОЙ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (ч. 4 спи 15 Конституции РФ 1993 года)

В предыдущих главах настоящего исследования автором был выявлен генеральный критерий отграничения источников международного права от источников иных социальных норм, и с использованием генерального критерия (при учёте иных критериев) разработана дефиниция (формула), при помощи которой, на наш взгляд, можно более точно идентифицировать источники международного права.

Вместе с тем, также было установлено, что, несмотря на обилие научных концепций, сторонники которых отстаивают точку зрения о расширении перечня привычных форм международного права, и, несмотря на существование объективных тенденций, имеющих возможность привести к такому результату, тем не менее, на сегодняшний момент, консервативная позиция доктрины об источниках международного права пока не поколеблена, и классическими формами международного права, как и прежде, являются, в соответствии со способом закрепления, - международный договор (писаная форма) и международный обычай (неписаная форма).

Как отмечалось ранее, многие современные демократические государства, в числе которых Российская Федерация, объявили о приоритете своих международных обязательств перед нормами национального права и, соответственно, объявили международное право частью своих правовых систем.

В этом свете верное понимание доктрины об источниках международного права даёт возможность применить её положения на практике и решить существующие практические задачи, связанные с восприятием источников международного права правовой системой Российской Федерации.

Как известно, действующая в настоящее время Конституция Российской Федерации была принята в 1993 году, и одним из важнейших её достижений, как неоднократно отмечалось в отечественной доктрине, стало именно провозглашение международного права частью правовой системы нашей страны.

Норма, трансформирующая источники международного права в правовую систему России, отражена в ч.

Указанное положение явилось новеллой как для российской конституции, так и для российского законодательства в целом, поскольку совершенно изменило отношение государства к международному праву.

Известно, что право советского периода отражало общую тенденцию советского общества к самоизоляции и в целом имело закрытый характер. Международное право на территории СССР практически не действовало, хотя необходимые механизмы трансформации существовали.

В конце 80-х годов ситуация стала постепенно меняться, в частности, в области защиты прав человека, особенно после принятия Декларации прав и свобод человека и гражданина 1991 года194, провозгласившей, в том числе, что "...общепризнанные международные нормы, относящиеся к правам человека, имеют преимущество перед законами РСФСР и непосредственно порождают права и обязанности граждан РСФСР". В 1992 году это положение было внесено в ст. 32 действовавшей тогда Конституции. Опираясь на указанную Декларацию и Конституцию, Конституционный Суд России вынес практически впервые ряд постановлений, содержащих ссылки на международное право.195

Конституция Российской Федерации 1993 года затронула многие важные вопросы международного права, и это является её большим достоинством, о чём мнения учёных однозначны. Например, на конференции, прошедшей под эгидой Совета Европы в 1996 году, Представитель Совета Европы К.Мэри высказалась в отношении применения международного права на территории Российской Федерации следующим образом: "Новая Конституция распахнула российский правопорядок для влияния на него международного права"196. А на международной конференции "Международно-правовые проблемы мирового океана", состоявшейся в 1999 году, президент Российской Ассоциации международного права и Российской Ассоциации морского права A.JI.

Вместе с тем, исследователи не столь единодушны в оценке вопроса о безупречности формулировок отдельных статей Основного закона России 1993 года. Наибольшее количество вопросов, затрагивающих международное

право, вызывает формулировка ч. 4 ст. 15 Конституции РФ в силу

283

неоднозначности ее толкования.

Цель III главы настоящего диссертационного исследования состоит в том, чтобы определить, насколько точно осуществлено восприятие источников международного права через механизм формулировки ч. 4 ст. 15 Конституции РФ 1993 года, указать с позиций международного права неточности в этой формулировке, и предложить иной вариант формулировки ч.4 ст. 15 Конституции Российской Федерации 1993 года.198

Представляется целесообразным начать с общей характеристики ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, закрепляющей норму российского права, которая делает возможным действие на территории РФ трансформированных (поскольку она их и трансформирует, "переводит" в другое состояние) норм международного права, распространяющихся на Российскую Федерацию. Эту норму, по всей вероятности, можно считать нормой генеральной трансформации, поскольку она содержится именно в Основном законе государства199. Представляется, именно это имел в виду проф. С.В. Черниченко, справедливо определяя рассматриваемую норму как "...правило, в соответствии с которым происходит согласование внутригосударственного права с международным с целыо обеспечить осуществление последнего..."200. Остальные трансформирующие нормы, содержащиеся в российском законодательстве, по всей вероятности, можно отнести к субсидиарным.

Диспозиция ч. 4 ст. 15 Конституции РФ последовательно перечисляет три юридических категории: "общепризнанные принципы", "нормы международного права", "международные договоры Российской Федерации". Опираясь на грамматический способ толкования юридических норм, приходим к выводу, что в диспозиции этой статьи речь идёт не о простом перечислении выше обозначенных категорий, а об определённой связи между ними. Мы исходим из того, что если бы категории только лишь перечислялись, перед каждым союзом "и" стояла бы запятая. Правила пунктуации в русском языке подсказывают нам, что законодатель полагал связать воедино такие элементы как "общепризнанные принципы" и "нормы международного права" и отдельно обозначить элемент "международные договоры Российской Федерации".

Классификация, перечисленных в ч. 4 ст. 15 терминов, как видится автору настоящего исследования, является некачественной с точки зрения логики по следующей причине. Две первые категории ("общепризнанные принципы" (об этом см. гл II, пар. 2.2., пункт "а" настоящего исследования) и "нормы международного права") - содержательные: они обозначают отдельные виды юридических норм, причём понятие "нормы международного права" по смыслу шире и включает в себя понятие "общепризнанные принципы". Третья категория, - "договоры Российской Федерации"(об этом см. гл.1, пар. 1.1., пункт "б" настоящего исследования), - обозначает, в отличие от двух предыдущих категорий, не вид юридических норм, а вид формы (источник международного права). Таким образом, разноуровневые понятия в одну юридическую формулировку включены некорректно.

Как справедливо подчеркнул проф. Е.Т. Усенко, анализируя содержание ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, "...здесь смешиваются разнопорядковые категории: нормы как правила поведения и международные договоры, являющиеся одним из источников международного права"201.

Очевидно, что все писаные нормы международного права, распространяющие своё действие на Российскую Федерацию, должны охватываться понятием "международные договоры Российской Федерации". Исключением можно считать лишь могущие возникнуть императивные нормы, содержащие основные принципы международного права, которые могут быть закреплены в писаных универсальных источниках международного права без участия России, как и любого другого государства, но будут для них обязательны через положения п. 6 ст. 2 Устава ООН.

Отталкиваясь от того, что в международном праве существуют только две формы (источника) права - писаная (международный договор) и неписаная (международный обычай)202, и на основании логического анализа ч. 4 ст. 15, категории "общепризнанные принципы" и "нормы международного права" должны бы охватываться общим понятием "международный обычай"203, поскольку далее в тексте указана категория "международные договоры".

Однако, это не так. Логический анализ приводит к выявлению ложности суждения: писаные нормы есть и среди общепризнанных принципов, и среди других норм международного права.

В свете обозначенного понятно, что в 1995 году Пленум Верховного Суда в принятом им в порядке судебного разъяснения Постановлении "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" пошёл по ложному пути, предписав судам в случае применения общепризнанных принципов и норм международного права исходить из того, что такие принципы и нормы закреплены в международных пактах, конвенциях и иных документах204, то есть только в писаной форме.

На научно-практической конференции по применению международного права правоохранительными органами Российской Федерации в 1996 году руководитель Центра международного права Института государства и права РАН Г.М. Даниленко справедливо подчеркнул факт противоположного ранее рассмотренного характера, который заслуживает внимания. Так, Г.М. Даниленко отмстил, что, во-первых, понятие "общепризнанные принципы и нормы международного права" не совпадает с понятием "договоры Российской Федерации". Во-вторых, толкование понятия "общепризнанные принципы и нормы международного права" в нашей внутренней правовой системе должно учитывать особенности международно-правовой системы. На международном уровне понятие "общепризнанные принципы международного права" означает общее международное право205.

Но следует согласиться также с мнением О.И. Тиунова, который, анализируя смысл содержащегося в ч. 4 ст. 15 Конституции выражения "общепризнанные принципы и нормы международного права", указал, что понимать под общепризнанными принципами и нормами только международно-правовые обычаи неверно293: последние - лишь одна из форм выражения норм международного права .

На взгляд автора настоящего исследования, термину "общепризнанные принципы и нормы международного права" необходимо дать эволютивное толкование206.

Термин, возникший во времена, когда международное право было исключительно обычным, в настоящий момент превратился в устаревший штамп, от которого, возможно, следует отказаться для пользы дела. Кроме того, опасность толкования формулировки "общепризнанные принципы и нормы международного права" в ч. 4 ст. 15 Конституции РФ как отсылки к обычному праву - лишь часть проблемы. Грамматическое и логическое толкование этой формулировки приводит к выводу, что "общепризнанные принципы" вовсе не нормы, иначе перед словосочетанием "нормы международного права" стояло бы слово "другие". Уточним, что конструкция могла бы выглядеть следующим образом: "общепризнанные принципы и другие нормы международного права". Но в формулировке это не так, что ставит под сомнение нормативность основных принципов права.207

Представляется, анализу термина "общепризнанные принципы и нормы международного права" следует уделить особое внимание.

Термин "общепризнанные принципы и нормы международного права" встречается в Конституции России несколько раз. Во-первых, согласно ч. 4 ст. 15 "общепризнанные принципы и нормы международного права" являются составной частью российской правовой системы. Во-вторых, на основании ч. 1 ст. 17, в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина. В-третьих, на основании ст. 69 в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права в Российской Федерации признаются и гарантируются права коренных малочисленных народов.

Примечательно, что в Конституциях других государств термины "общепризнанные принципы" и "нормы международного права" не связываются вместе в единой формулировке.

Например, ст. 25 Основного Закона ФРГ 1949 года устанавливает: "Общие нормы международного права являются составной частью федерального права. Они имеют приоритет перед законами и порождают права и обязанности непосредственно для жителей федеральных областей"208. По ст. 10 Конституции Италии 1947 года её правовой порядок "...согласуется с общепризнанными нормами международного права..,"209. В п. 2 ст. 2 Конституции Греции 1975 года сказано: "Греция, следуя общепризнанным нормам международного права (везде в абзаце подчёркнуто нами - ОЛ)> стремится к укреплению мира, справедливости, а также к развитию дружественных отношений между народами и государствами"210.

Из приведённых примеров видно, что формулировка "общепризнанные принципы и нормы международного права" отнюдь не является типичной для государств. Здесь важно отметить совпадающее с мнением автора настоящего исследования мнение Г.М. Даниленко, который считал, что "...Конституция России применяет формулу "общепризнанные принципы и нормы международного права", отличающуюся от принятых на между народном уровне формулировок"211.

Имеющий противоположную точку зрения А.Н. Талалаев, анализируя употребление рассматриваемого термина, ссылался на некоторые международные документы, использующие такую же формулировку. Он приводил в пример Декларацию о принципах международного права, касающихся дружественных отношений между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединённых Наций, от 24 октября 1970 года. В Декларации сказано, в частности, что "...каждое государство обязано добросовестно выполнять свои обязательства, вытекающие из общепризнанных принципов и норм международного права...": а также: "...обязательства, вытекающие из международных договоров, действительных согласно общепризнанным принципам и нормам международного права...". Кроме того, проф. А.Н. Талалаев приводил в пример похожую формулировку, содержащуюся в Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 года212: "Государства-участники будут добросовестно выполнять свои обязательства по международному праву, как те обязательства, которые вытекают из общепризнанных ПРИНЦИПОВ и норм международного права (везде в абзаце подчёркнуто нами - O.JI.), так и те, которые вытекают из соответствующих международному праву договоров или других соглашений, участниками которых они являются".

При всём уважении к указанным документам и, не умаляя их значения, позволим себе заметить, что они не являются источниками международного права, поскольку имеют морально-политический характер (см. об этом гл. II, пар. 2.2., пункт "6.2." настоящего исследования). К морально-политическим обязательствам государства, как известно, могут относиться гораздо "легче", чем к юридическим. Почему не допустить, что формулировка, содержащаяся в Декларации о принципах и в Заключительном Акте СБСЕ, является использованием того же штампа времен обычного международного права, от которого, как полагает автор диссертационного исследования, необходимо отказаться для пользы дела?

Таким образом, как отмечают российские авторы, вопрос установления и наличия точного нормативного содержания понятия "общепризнанные принципы и нормы международного права" вызывает многочисленные споры даже среди специалистов по международному праву213. Полагаем, необходимо указать на неточность отражения восприятия форм международного права правовой системой Российской Федерации в формулировке ч. 4 ст. 15 Конституции РФ и предложить другой вариант формулировки этой статьи, который будет приведён в конце настоящей главы.