ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное диссертационное исследование свидетельствует о перспективности избранного автором пути научного поиска, способного дополнить и существенно усовершенствовать имеющиеся в отечественной доктрине теории государства и права подходы к пониманию государственно­правового принуждения.

Изучение и раскрытие вопросов государственно-правового принуждения, оснований его применения и критериев допустимости позволит одновременно решать задачи в обоих указанных направлениях, создавая тем самым механизм «отсечения» на уровнях правотворчества и правоприменения необоснованного и недопустимого государственного принуждения и не позволяя блокировать допустимое и обоснованное государственное принуждение при отсутствии на то оснований. Эти факторы будут способствовать укреплению государственности при неуклонном соблюдении прав и свобод человека и гражданина.

В обобщенном виде результаты настоящего исследования можно свести к следующим основным положениям.

По итогам рассмотрения концепций ряда отечественных и зарубежных исследователей следует отметить непреходящую междисциплинарную важность вопросов государственной власти и государственно-правового принуждения. Как в прошлом, так и в настоящее время им уделяют внимание ведущие ученые в сферах философии, юриспруденции, политологии, социологии, психологии, экономики и других направлений научного познания. При этом, несмотря на полисемантичность данных категорий, правоведы рассматривают их, прежде всего, через призму регулируемых правом отношений между их участниками:

властвующим и подвластным, принуждающим и принуждаемым.

Социальная природа государственного принуждения обусловливает его понимание как правоотношения, содержание которого включает в себя права и обязанности как принуждающего, так и принуждаемого. Первый обладает правом и несет обязанность подвергнуть принудительному воздействию принуждаемого субъекта и применить к нему в установленном порядке соответствующие меры государственного принуждения. Принуждаемый субъект обязан претерпеть правоограничения личного, имущественного или организационного характера, но обладает возможностью требовать соблюдения процедуры применения указанных мер и реализации их в режиме законности. Наделение лиц, в отношении которых применяются меры государственного принуждения, субъективными правами и обязанностями свидетельствует о правовом опосредовании государственного принуждения, в результате которого оно должно удовлетворять требованиям легальности, легитимности и справедливости на всех стадиях его применения и на обоих уровнях системы права - отраслевом и межотраслевом.

Необходимость реализации государством своих внутренних и внешних функций обусловливает постоянное применение государственной власти, а недопустимость делегитимационных процессов в государстве, угрожающих его существованию, выявляет в качестве наиболее приемлемой формы реализации государственной власти государственно-правовое принуждение.

Государственная власть - это основанное на праве социальное отношение, которое заключается в подавлении обществом в лице легитимированного им государства (конкретнее - органов государственной власти и должностных лиц), нетождественной воли определенного лица или лиц за счет преобладания в ресурсе и направленное на достижение общих целей. Она подразделяется на власть в форме силы и власть в форме принуждения, последняя из которых является наименее жесткой формой реализации государственной власти.

лица властвующему лицу. Под «жесткостью» принуждения как формы реализации государственной власти в настоящей работе понимается высокая степень ограничения государством прав и свобод человека при использовании властью имеющихся у нее в наличии разнообразных ресурсов.

В основу метода определения преобладающего ресурса в государственно­властных отношениях может быть положена иерархическая система потребностей человека, а преобладание лица в ресурсе характеризуется как соотношение, при котором ресурс одного участника властных отношений преобладает над ресурсом другого, если ресурс первого (властвующего лица) инициирует (пробуждает) находящиеся на более низкой ступени пирамиды потребности второго (подвластного), чем ресурс последнего (подвластного) в пирамиде потребностей первого (властвующего).

Подчеркнем, что одним из признаков государственно-властных отношений является наличие конфликта между властвующим и подвластным. Указанное обстоятельство позволяет отграничивать отношения государственной власти от сходных, но не содержащих в себе конфликт, категорий, в том числе побуждения, убеждения (включая авторитет), манипуляций.

Вместе с тем отношения государственной власти сами могут существовать в различных формах, в связи с чем последние могут классифицироваться по критерию источника подчинения подвластного лица властвующему на государственную власть в форме силы и государственную власть в форме принуждения. При этом отношения государственной власти в форме силы основывается на таком взаимодействии властвующего с подвластным, при котором самостоятельное поведение последнего безразлично для властвующего.

Отношения государственно-правового принуждения как формы реализации государственной власти, напротив, характеризуются значимостью поведения принуждаемого (подвластного) лица для принуждающего (властвующего) и могут быть определены как форма реализации государственной власти, при которой для принуждающего лица - общества - значимо поведение принуждаемого лица или лиц.

формы реализации государственной власти являются, во-первых, выступление на стороне властвующего субъекта должностных лиц и государственных органов, представляющих общество, в свою очередь, легитимирующее это государство; во- вторых, опосредованность государственного принуждения правом, которое не сводится только к совокупности норм, гарантированных государственным принуждением, а включает в себя также общие принципы права, правосознание, правовую культуру и идеологию. Они оказывают существенное влияние на законодательное закрепление мер государственного принуждения на отраслевом и межотраслевом уровнях системы права и на их последующее применение.

Основания применения государственно-правового принуждения следует понимать в узком и широком смыслах. Основаниями государственно-правового принуждения в узком смысле является совокупность правовых и фактических условий применения мер государственного принуждения. В качестве правовых условий применения мер государственного принуждения выступает совокупность материально-правовых и процессуально-правовых норм, а в качестве фактических условий - совершение принуждаемым действий, тождественных основаниям применения мер государственного принуждения, установленных материально­правовыми нормами. Под основаниями государственно-правового принуждения в широком смысле предлагается понимать необходимость реализации внутренних и внешних функций государства, опосредованной правом.

Реализация государственно-правового принуждения характеризуется вмешательством государства в сферу прав и свобод лица или лиц. При этом указанное вмешательство носит ассиметричный характер - лицу или лицам противостоит государство в лице всего его аппарата, что требует дополнительных, помимо обязательного наличия оснований применения государственно-правового принуждения, гарантий, именуемых общими критериями допустимости государственно-правового принуждения. Допустимость государственно-правового принуждения определяется как формально, так и материально.

законодательстве материальных и процессуальных правовых норм, содержащих требования к государственному принуждению на отраслевом и межотраслевом уровнях системы российского права. Материальное определение допустимости государственно-правового принуждения выводится из широкого понимания права, которое не ограничивается совокупностью правовых норм, выраженных в законодательстве. С этой точки зрения, соответствие мер государственного принуждения и их применения нравственным идеалам общества может оцениваться также путем непосредственного (оперативного) изъявления обществом своего отношения к государственно-правовому принуждению как форме реализации государственной власти в каждом конкретном случае.

Общим критерием допустимости государственно-правового принуждения предлагается признать соответствие его применения требованиям справедливости как нравственной категории. Элементами структуры данного критерия являются обоснованность и соразмерность. Их разграничение по содержанию позволяет утверждать, что обоснованность означает основанность государственного принуждения на праве, а соразмерность означает соотнесение государственного принуждения с индивидуализирующими обстоятельствами, позволяющими корректировать воздействие принуждающего на принуждаемого в соответствии с предлагаемыми правом вариантами и с учетом специфики конкретного случая.

По результатам рассмотрения отличающихся наибольшей жесткостью из числа закрепленных в отечественном административном законодательстве мер государственного принуждения, к которым отнесено предусмотренное Кодексом административного судопроизводства Российской Федерации удаление из зала судебного заседания и привод, а также предусмотренное Федеральным законом «О полиции» проникновение сотрудников полиции в жилые помещения, в иные помещения и на земельные участки, принадлежащие гражданам, в помещения, на земельные участки и территории, занимаемые организациями и оцепление (блокирование) участков местности, установлено их соответствие структурным элементам общего критерия допустимости применения государственно-правового принуждения и требованиям справедливости.

выше нормативно-правовых актов и правоприменительной практики не требуется, по крайней мере, на данном этапе развития российского общества.

По результатам рассмотрения отличающихся наибольшей жесткостью из числа закрепленных в отечественном уголовно-процессуальном законодательстве мер государственного принуждения, а именно задержания и заключения под стражу, установлено их соответствие условиям обоснованности и соразмерности как структурным элементам общего критерия допустимости государственно­правового принуждения. Тем не менее, низкий уровень обоснованности показали меры государственного принуждения, применяемые в связи с нарушением права на жизнь. Они не соответствуют в полной мере ни представлениям большинства членов общества о справедливости наказания, ни провозглашенному в Основном законе страны на межотраслевом уровне и конкретизированному затем на уровне отдельных отраслей права особому статусу права человека на жизнь как высшей социальной, правовой и нравственной ценности.

Выявленное несоответствие ряда мер государственного принуждения, применяемых в уголовном материальном праве, общему критерию допустимости государственно-правового принуждения позволяет утверждать, что законодатель не принял во внимание комплексность государственно-правового принуждения и особенности его внутренней структуры, а также не провел предварительного анализа направлений и интенсивности воздействия государственной власти по основным направлениям нормативного регулирования общественных отношений на отраслевом и межотраслевом уровнях системы права. В результате оказались нарушены внутренние взаимосвязи между отдельными отраслями права и закрепленный в Конституции баланс между правовой системой и государственной властью. Следовательно, от законодателя требуется приведение мер государственного принуждения, предусмотренных за убийство и причинение смерти по неосторожности, в соответствие с требованиями общих критериев допустимости государственно-правового принуждения. При этом основания для корректировки правоприменительной практики в части применения данных мер государственного принуждения отсутствуют.

Достижение задач, поставленных перед настоящим исследованием, обусловило достижение цели исследования, в связи с чем полагаем верным утверждать о завершенности настоящего исследования. Важным направлением последующих исследований в сфере государственно-правового принуждения видится разграничение смежных с государственным принуждением категорий, в том числе категорий насилия, убеждения, побуждения, манипуляции, что позволило бы раскрыть систему правовых отношений между лицом и государством.