§ 1. ПОНЯТИЕ ПРИНЦИПОВ НАЗНАЧЕНИЯ НАКАЗАНИЯ

Термин «принцип» многозначен. В данном случае под принципом понимается «основное исходное положение какой-либо теории, учения, науки, мировоззрения»128. В широком смысле слова принципы понимаются как основополагающие начала, которыми руководствуются люди в своей жизни и деятельности.

Однако нас интересует не общефилософское значение понятия «принципа», а его правовое значение. Право строится и функционирует на основе определенных принципов, которые выражают сущность и социальное назначение права как социального явления. Принципы права отражают главные свойства и особенности права и придают ему качество универсального регулятора меры свободы и справедливости в общественных отношениях.

Итак, исходя из общего понятия принципа, формулируется понятие принципа права. Г. А. Кригер определил принцип права как закрепленные в праве идеологические, политические и нравствен- ные начала (руководящие идеи), направляющие регулятивную и охранительную функции права и определяющие характер, основания и объем применения государственного принуждения и иных мер воздействия, необходимых для обеспечения развития общественных отношений129.

По определению С. С. Алексеева «принципы права— это выраженные в праве руководящие начала, характеризующие его содержание»130.

На наш взгляд, более полно и точно принципы права можно определить следующим образом; принципы права— это закрепленные в правовых нормах руководящие (основополагающие) начала (идеи), которые характеризуют содержание права и объективизируются в нормотворческой и правоприменительной деятельности органов государства.

Принципы права аккумулируют в себе наиболее характерные черты права, определяют его юридическую природу. Принципы права лежат в основе деятельности правового государства.

Все авторы, изучающие проблемы принципов в праве, согласны с тем, что «принципы» — это объективно-субъективная категория131, в связи с чем «следует различать объективное содержание принципа и его субъективное значение»132. С одной стороны, принципы отражают закономерности, существующие объективно, т. е. они не изобретаются людьми, а извлекаются из исследуемых явлений. С другой стороны, принципы — субъективная категория, ибо создаются людьми, проходят через их сознание, являются производной идеологической категорией133. Однако, возникнув как субъективное отражение объективной действительности, принципы сами становятся явлением, объективно существующим в виде теорий, взглядов, правосознания людей.

Формирование принципов не является самоцелью, в дальнейшем они получают развитие, внедряются в жизнь. Эта двойственность принципов, как отмечает А. С. Горелик, выступающих либо как идея, либо как их воплощение, применительно к праву послужила основанием для выделения двух групп принципов — правовых принципов (идей) и принципов права (норм)134. Однако не все авторы согласны с такой классификацией. Е. А. Лукашева указывала на наличие правовых принципов как начал, в соответствии с которыми строится правовое регулирование135, безотносительно к их закреплению. А. М. Васильев признает существование, с одной стороны, правовых идей, т.

Сторонником данной позиции является и Н. А. Беляев. Он пишет: «Совершенно очевидно, что не все идеи о праве, составляющие в своей совокупности правосознание, закрепляются в нормах права. Но от того, что та или иная идея не закреплена в праве, она не перестает быть правовой идеей. Более того, если это очень важ- ная, руководящая идея, она не может не относиться к правовым принципам»137. Таким образом, принципы с точки зрения формы их закрепления разграничиваются на правовые принципы, закрепленные в праве, и правовые принципы, не закрепленные в нем.

Противоположную позицию высказал О. В. Смирнов, который, не отрицая существования принципов-идей, полагает, что их следует относить не к принципам права, а к правосознанию138. Стало быть, указанный спор касается не существа вопроса, а точности терминологии. В этом смысле правовые принципы можно назвать, как предложил JI. С. Явич, идеями-принципами правосознания139.

Конструированием принципов, их теоретическим обоснованием занимается наука. Но это не означает, что принципы создаются мышлением и затем вносятся в социальную практику как нечто, навязанное ей извне.

Связь теоретических принципов с социальной практикой, с общественным бытием прослеживается не только в генетическом, но и в функциональном аспекте. Создание теоретического принципа имеет целью, во-первых, научное осмысление наиболее существенных начал, в соответствии с которыми функционирует и развивается социальная практика, а во-вторых, внесение изменений в эту практику посредством внедрения в нее тех идей, которые не получили в практике достаточно полного воплощения. Теоретическое обобщение действительности с целью понять руководящее начало, главную идею, определяющую содержание процесса, явления предполагает предварительное создание теоретической модели принципа и соотнесения действительности с этой моделью.

Принципы права объективно обусловлены характером общественных отношений, на которых базируется определенная система права. Это означает, что каждая система общественных отношений регулируется не произвольно, а в соответствии с объективными требованиями, которые отражаются в системе права и составляют се сущность. Характер принципов той или иной правовой системы нельзя определять в отрыве от социально-экономических условий, структуры и содержания государственной власти, принципов построения и функционирования всей политической системы общества.

В принципах выражаются социальные требования, обусловленные важнейшими общественными потребностями, включая потребности дальнейшего совершенствования и развития общественной системы по пути ее демократизации и гуманизации. Для обеспечения социальной обоснованности и социальной эффективности теоретической или практической деятельности соответствующие потребности путем их научного осмысления получают выражение в виде определенных нормативных предписаний, формализованных требований, иначе говоря, в виде принципов. При соответствии определенной деятельности сформулированным в данном обществе принципам она априори и без проверки в тех или иных аспектах социальной практикой или дополнительными ис- следованиями признается обеспечивающей удовлетворение общественных потребностей, и наоборот.

Принципы права, выработанные многовековой житейской мудростью сотен предшествующих поколений, имеют важное практическое значение во всех сферах государственно-правовой жизни. Законодательный орган руководствуется ими при разработке и принятии законопроектов, а вся правоприменительная деятельность строится на основе этих принципов. Достижение той или иной цели при реализации правовых предписаний невозможно за рамками принципов права.

Однако разнообразие принципов права стало основанием их классификации на отдельные виды. В юридической литературе чаще встречается подразделение их на виды в зависимости от того, на какую область правовых норм они распространяются14. На основании данного критерия различают три группы принципов права: общие, межотраслевые и отраслевые. Кроме этого, проводится классификация еще и принципов отдельных отраслей права, что тоже имеет большое значение как в теоретическом, так и в практическом смысле.

Большинство принципов права выступает в качестве принципа деятельности, поскольку ими руководствуются различные социальные субъекты в своей деятельности. Принцип деятельности можно определить как объективно обусловленную, основополагающую идею, которой соответствующий социальный субъект обязан руководствоваться для того, чтобы обеспечить согласование своих решений с определенной системой общественных потребностей.

Предложенное определение принципа охватывает все существенные стороны объекта познания с точки зрения их связи с общественными потребностями, в том числе и способность к достижению заданных целей. И действительно, в широком смысле слова можно говорить о существовании принципа целесообразности как требования обеспечить с помощью принимаемых решений максимально возможный уровень достижения целей, поставленных перед тем или иным социальным субъектом.

Но понятие «принцип» можно (и нужно) интерпретировать и более узко, а именно как нечто, отличающееся от целей деятельности, противостоящее им или, во всяком случае, не совпадающее с ними.

Представляется, что к целям деятельности, не охватываемым понятием «принципы», прежде всего следует отнести институционные цели (применительно к институту назначения наказания это будут цели общего и частного предупреждения преступлений). Такое решение объясняется тем, что возможный и допустимый уровень достижения этих целей зависит не только от объективных свойств институционных средств и их соотнесенности с состоянием объекта уголовно-правового воздействия, но и от ряда дополнительных ограничений (ресурсного обеспечения, необходимости минимизировать побочные отрицательные последствия и согласовать уголовно-правовую борьбу с преступностью с иными, более или менее важными общественными потребностями). Соответствующие ограничения, будучи осознанными, приводят к формированию определенных принципов, т. е. важнейших требований, которые наряду с целесообразностью предъявляются к выбору решения. По тем же основаниям из понятия «принципы» следует исключить и общие социальные цели, непосредственно поставленные перед деятельностью соответствующего социального субъекта (восстановление социальной справедливости, исправление осужденных, когда речь идет о назначении наказания).

Сочетание целесообразности и привлекательности является характерной чертой деятельности демократического общества. Причем приоритет целей можно констатировать только тогда, когда речь идет о высшей цели, а не о целях промежуточных, локальных, второстепенных и т. д. Кроме того, зависимость нельзя понимать в том смысле, что принципы и по отношению к высшей цели не обладают относительной самостоятельностью. Так, в философской литературе подчеркивается главенствующая роль прин- ципов (прежде всего принципов гуманизма) по отношению к целям деятельности и используемым средствам140.

Принципы любой социальной деятельности, в том числе назначения наказания, не следует воспринимать только в качестве помех на пути принятия целесообразных решений. Они препятствуют лишь сугубо институционной (и, следовательно, односторонней) ориентации деятельности, направляют последнюю в русло, обеспечивающее ее согласование с теми общественными потребностями, которые не охватываются целями деятельности соответствующего социального института, но имеют чрезвычайно важное значение для общества в целом.

Основные недостатки современного этапа разработки проблемы уголовно-правовых принципов относятся к определению: а) предмета и задач исследования; б) методов исследования;

в) исходных теоретических посылок и особенно соотношения целей и принципов уголовно-правового регулирования.

В большинстве исследований главное или исключительное внимание уделяется познанию позитивного права, в результате чего их результаты имеют преимущественно описательный, комментаторский характер. В них более или менее адекватно отражаются существенные черты действующего законодательства, но не содержится ответа на вопрос, какими должны быть принципы законодательной и правоприменительной деятельности, чтобы обеспечить удовлетворение наиболее актуальных на современном этапе общественных потребностей, и, следовательно, с какими требованиями должны соотноситься конкретные законодательные и судебные решения при оценке их принципиальности. Главная же задача состоит в том, чтобы сформулировать «обобщенные требования... подлежащие реализации в позитивном праве»141, найти и предложить инструмент научного управления законодательной и правоприменительной деятельностью.

При решении этой задачи предмет исследования уже не может быть ограничен позитивным правом и, кроме того, это право должно превратиться из «должного» в «сущее», подлежащее отражению, оценке и теоретическому преобразованию с помощью критериев, лежащих вне его. Поскольку позитивное право, в том числе и его основные черты, воплощенные в нем основополагающие идеи, зависят от определенных объективных и субъективных условий (правообразующих факторов), то последние должны быть включены в предмет исследования в качестве важнейших элементов, ибо, как справедливо отмечает И. Сабо, «основные принципы шачимы лишь тогда, когда известны их социальное происхождение и обусловленность»17.

Но при таком подходе обнаруживается недостаточность тех формально-логических приемов, которые применяются при извлечении принципов из содержания позитивного права, и возникает необходимость проведения социальных, включая конкретные, исследований, обеспечивающих выведение принципов законодательной и правоприменительной деятельности из анализа правообразующих факторов, прежде всего объективных. А это означает, что должны существенно измениться, точнее говоря, дополниться методологические основы исследования. На фундаментальном уровне требуется использование таких общих методов построения научного знания, как восхождение от абстрактного к конкретному, системно-структурный, исторический и сравнительный, а на конкретном — таких специфических, как комплексный подход и моделирование.

Если исходить из фактически сложившегося положения, то следует согласиться с мнением о том, что закрепление в позитивном праве принципов правоприменительной деятельности может быть двояким, непосредственное, при котором соответствующее требование предусмотрено социальной нормой (нормами), т. е. «буквой» закона, и опосредованное, при котором правовые принципы вытекают из совокупности юридических прав, из содержания правовых институтов и законодательства в целом, т. е. из «духа» закона. Поскольку принцип, чтобы выполнить регулятивную функцию, должен выступать вовне не как пожелание, рекомендация, а как требование, предписание, обязательное для определенных субъектов, то первый способ закрепления основополагающих требований предпочтительнее. Кроме того, вероятность неоднозначного толкования «духа» закона весьма велика, что естественно, вносит субъективизм в содержание принципов правоприменительной деятельности. Таким образом, в максимально возможной мере необходимо стремиться к тому, чтобы принципы получили непосредственное текстуальное закрепление в законе. В этом плане новый УК Азербайджанской Республики проделал один очень важный шаг. Несмотря на то, что в юридической литературе говорилось о принципах уголовного права, в правотворческой и правоприменительной практике руководствовались ими, эти принципы не были закреплены в старом уголовном законе. УК Азербайджанской Республики 1999 г. включает отдельные статьи, закрепляющие систему и понятия принципов уголовного права (ст. 4-9).

Вопрос о соотношении принципов уголовно-правовой политики и уголовного права достаточно разработан в науке. При его решении оформилось несколько подходов. Так, В. В. Мальцев пишет, что, «хотя принципы уголовно-правовой политики и уголовного права по содержанию очень близки друг к другу, различие между ними все же имеются. Принципы уголовного права первичны. Принципам же уголовно-правовой политики принадлежит подчиненная, служебная роль, которая в этом аспекте в том и заключается, чтобы точнее и полнее отразить содержание принципов уголовного права в уголовном законодательстве»142. Р. Р. Галиакбаров, напротив, утверждает, что принципы уголовного права предопределяются уголовной политикой143. Н. А. Беляев пишет, что принципы уголовно-правовой политики, будучи закрепленными в нормах права, становятся принципами уголовного права144.

Нам же более импонирует точка зрения Ю. Е. Пудовочкина и

С. С. Пирвагидова, которые справедливо указывают на то, что «сводить значение принципов уголовно-правовой политики исключительно к обсуждению принципов права, принижать их роль

до степени посредника между принципами права и законодательства не совсем правильно. Политика не означает деятельность государства по преобразованию правовых явлений в правовые понятия. Политика и право — взаимосвязанные явления, существующие исключительно в государственно-устроенном обществе. Вряд ли можно утверждать, что право с его принципами первичнее политики. Правотворчество и правоприменение являются формами реализации уголовно-правовой политики государства, а потому выяснять первичность права или политики не вполне корректно. Принципы уголовно-правовой политики появляются там и тогда, где и когда возникает потребность решать проблему предупреждения преступности посредством нормативных предписаний органов государственной власти, уголовного права. Понятно, что принципы политики должны найти отражение в создаваемых государством правовых нормах. Другое дело, что принципы уголовно-правовой политики могут быть непосредственно зафиксированы в уголовно-правовых нормах, а могут, не будучи в них зафиксированными, оказывать влияние на их содержание. В том случае, если принципы уголовно-правовой политики находят свое закрепление в уголовно-правовых нормах, имеет смысл говорить о наличии принципов уголовного права... а получив официальное признание, они могут уже оказывать свое (обратное) воздействие на деятельность государства в сфере борьбы с преступностью»145.

Таким образом, принципами уголовного права следует признавать закрепленные в правовых нормах принципы уголовноправовой политики, которые определяют содержание и направление уголовного права.

На основании изложенного значение принципов уголовного права, на наш взгляд, состоит в следующем. Во-первых, являясь одним из видов уголовно-правовых норм, нормы-принципы оказывают непосредственное информационное воздействие на граждан, выполняя функции воспитания, формирования правосознания, удержания от преступлений. «Наличие в уголовном законе специальных статей, закрепляющих принципы уголовного права, способствует не только пониманию гражданами сущности современной уголовно-правовой политики, но и, что особенно важно, правильной ориентации граждан в сфере уголовно-правового регулирования»146. Во-вторых, нормы-принципы обеспечивают единообразное применение уголовного закона всеми субъектами правоохранительной деятельности. В-третьих, принципиальные положения уголовного права оказывают определенное воздействие на процесс уголовного правотворчества. «Провозглашая указанные идеи-принципы, законодатель тем самым возлагает на себя обязанности воплотить их в уголовно-правовых нормах. Отсюда следует, что и после принятия Уголовного кодекса с законодателя не снимается обязанность изменить или отменить всякую норму при обнаружении ее несоответствия с этими принципами. Поэтому сфера действия этих принципов охватывает не только правоприменительный, но и законотворческий процесс»147.

Вопрос о том, какие идеи следует считать принципами уголовного права, относится к дискуссионным. Хотя принципы не изобретаются произвольно, а отражают объективные закономерности, все же они являются идеологической категорией, т. е. формулируются людьми и в той или иной мере выражают их субъективные воззрения. Это порождает разнообразие мнений по поводу того, что считать принципами уголовного права, по каким критериям их отбирать, сколько их, каковы название и содержание каждого из них.

Так, П. Я. Фефелов строит трехступенчатую систему принципов: 1) общеправовые принципы, к которым он относит законность, демократизм и гуманизм; 2) основные (важнейшие) уголовно-правовые принципы, куда входят неотвратимость и индивидуализация наказания; 3) специфические (вспомогательные) уголовно-правовые принципы, состоящие из принципа соответствия наказания тяжести совершенного преступления и принципа экономии принудительных мер148. По мнению названного автора, входящие в предложенную им систему принципы находятся в соотношении «общее — особенное»149.

Если продолжить мысль П. Я. Фефелова до ее логического завершения, то надо будет признать, например, что между гуманизмом как принципом идеологии и политической деятельности, с одной стороны, и гуманизмом как принципом назначения наказания (или общеправовым принципом), с другой, также существует соотношение общего и особенного. В действительности же дело обстоит не так. Не общая теория гуманизма и общеполитические гуманистические принципы социальной деятельности производны от гуманизма как принципа назначения наказания, а он определяется ими, фактически между гуманизмом как общеполитическим принципом и уголовно-правовым принципом существует соотношение целого, части и элемента, а, как известно, связи «общее — особенное» и «целое — часть» существенно отличаются друг от друга150.

Главное состоит в том, что части подчиняются целому, в то время как общее выводится из особенного. Целое (в нашем примере — гуманизм как общеполитический принцип) преобразует части (в том числе гуманизм как принцип законодательной и правоприменительной деятельности) в соответствии со своей собственной природой. Оно играет ведущую роль по отношению к своим частям, «составляет тот фундамент, на котором существуют, функционируют и развиваются части»151. Этим, естественно, не отрицается определенная самостоятельность и специфичность частей, а лишь подчеркивается определяющая функция целого.

Таким образом, как верно указывает В. В. Мальцев, общеправовые, межотраслевые и специальные принципы, выступая как система и соотносясь как общее и особенное, взаимно дополняют друг друга и конкретизируют заложенные в них идеи, причем все они выступают в единстве. «Только в таком случае эти принципы могут максимально способствовать развитию регулируемых ими общественных отношений»152.

Г. А. Кригер писал об общих принципах, определяющих «направления и основные черты организации правового регулирования всей системы социалистического права», и о межотраслевых и отраслевых (специальных) принципах, отражающих «специфику и конкретизирующих организацию правового регулирования в нескольких смежных отраслях и в каждой отдельной отрасли пра-

„ 29

ва» .

А. С. Горелик различает принципы по широте (сфере) действия, в связи с чем выделяются общесоциальные, общеправовые, межотраслевые и отраслевые принципы153. Далее, он считает, что внутри каждой отрасли можно говорить о принципах подотраслей, институтов права, групп норм154.

А. В. Наумовым к общим принципам уголовного права отнесены принципы законности, демократизма, гуманизма и интернационализма, к межотраслевым — принципы предупреждения преступлений, индивидуализации ответственности и наказания, к специальным — принцип личной ответственности только виновного (называя его по-другому: принцип субъективной ответственности)155.

Разделение принципов уголовного права на общие и специальные, основные и неосновные, общеправовые (общие) и регулятивные, безусловно, способствует познанию структуры всей правовой системы, уяснению места в ней уголовного права, значения его принципов. «Однако, — как справедливо подмечает В. В. Мальцев, — такие классификации (даже абстрагируясь от их иногда весьма произвольных оснований) носят преимущественно доктринальный, достаточно оторванный от законодательной практики характер и потому не могут быть непосредственно в ней использованы. Право в целом, его межотраслевые институты реальны лишь постольку, поскольку разнообразны и существуют отдельные отрасли права, закрепляющие и первое, и второе. Именно на базе отраслей права, отражающих реальности конкретных сфер общественной жизни — предмета их правового регулирования, возникает весь спектр принципов права, из которых затем в теории выделяются как общие, так и межотраслевые принципы. Поэтому уголовно-правовые принципы скорее не вытекают из общих принципов права, а “втекают” в них, не формируются, а формируют последние»33.

Распространенным является мнение о делении всех принципов права на три группы: общеправовые, специально-правовые (отраслевые) и принципы отдельных институтов отрасли права. Но вопрос о том, какие именно принципы следует отнести к каждой из трех групп, является дискуссионным. Более того, отдельные принципы (например, законность, справедливость, гуманизм) одни ученые относят к общеправовым (М. JI. Якуб, Т. В. Кленова), а другие эти же принципы — к принципам назначения наказания (М. М. Бабаев, М. А. Скрябин).

Несмотря на тесную связь между содержанием ст. 58 УК Азербайджанской Республики и принципами назначения наказания, нельзя, однако, сводить проблему к ее анализу. Ст. 58 УК Азербайджанской Республики обязывает суд при назначении наказания учесть характер и степень общественной опасности содеянного, личность виновного, смягчающие и отягчающие наказание обстоятельства, влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи, но не содержит описания или определения системы социальных требований, через призму которых этот учет должен производиться. Для создания такой системы требуется глубокий теоретический анализ не только множества уголовно-правовых, но и некоторых уголовнопроцессуальных норм, а также, что не менее важно, обращение к содержанию социальной политики в целом. Отсутствие текстуального закрепления в старом уголовном законе принципов назначения наказания являлось одной из причин существования в уголовно-правовой науке весьма разноречивых суждений о том, какие конкретно идеи образуют систему этих принципов. В ряде случаев вопрос об основных принципах назначения наказания подменялся комментированием ст. 35 УК Азербайджанской Республики 1960 г. и аналогичных статьей других союзных республик156, которая не содержала исчерпывающего перечня основных принципов назначения наказания. Однако, как уже отмечалось, новый УК Азербайджанской Республики внес ясность в этот весьма дискуссионный вопрос.

Следует прежде всего заметить, что решение вопроса о принципах назначения наказания в миниатюре отражает ту картину, которая характерна для решения более общей проблемы соотношения целей и принципов уголовно-правового регулирования. Так, широко распространено мнение о том, что принципы назначения наказания вытекают из целей последнего и призваны выполнять

35

роль средства их достижения . Существует также мнение, что целесообразность является одним из принципов назначения наказания, наряду с которым имеются и другие принципы (например, законность, гуманизм)157.

Другая ошибка допускается в самом перечне принципов назначения наказания и определений соотношения между ними. Так,

В. Д. Меньшагин называл три таких принципа (законность, гуманизм и индивидуализация)158, такого же мнения придерживаются

И И. Карпец159, Н. А. Беляев и многие другие авторы. Наблюдаются попытки увеличить этот перечень принципов посредством включения в него справедливости и целесообразности, неотвратимо-

Я9 40

сти или существенно пересмотреть его .

Представляется правильным рассматривать законность в качестве одного из принципов назначения наказания, существующего наряду с такими принципами, как гуманизм, индивидуализация, справедливость. Утверждение обратного означало бы, что назначение наказания частично основывается на идеях, не предусмотренных законом, в то время как в действительности нет и не может быть правовых принципов, которые бы не были текстуально закреплены в законе или не вытекали из него в результате толкования.

«Принцип законности, — подчеркивает Г. А. Кригер, — пронизывающий все право, в соответствии с требованиями которого закрепляются в законе и должны соблюдаться положения, вытекающие из всех принципов, преломляется, кроме того, в уголовном праве в специальном принципе неотвратимости уголовной ответственности за совершенное преступление»160.

Законность пронизывает институт назначения наказания в целом. Юридическое закрепление, правовая оболочка основополагающих идей, которыми суду надлежит руководствоваться при применении уголовно-правовых санкций, придает этим идеям нормативный, обязывающий характер. Иначе говоря, принцип законности характеризует всю систему принципов назначения наказания со стороны ее формы. Поэтому можно утверждать, что при назначении наказания суд должен руководствоваться только и исключительно принципом законности, если под ним понимать требование о полном соответствии назначенного наказания «букве и духу» уголовного законодательства. Но сама по себе такая констатация, не вскрывающая содержания идей, воплощенных законодателем в институте назначения наказания, в сущности, будет почти бессодержательной и потому мало полезной. Кроме того, нельзя считать законность принципом, существующим как нечто самостоятельное по отношению к гуманизму. Исторически идея законности, направленная, в частности, на охрану прав личности от общественного произвола, возникла в рамках гуманистического учения, составной частью которого она остается и до сих пор.

Заметим, однако, что понятие «законность» может интерпретироваться в более узком значении, а именно как требование о неукоснительном соблюдении «буквы» закона, т. е. совокупности прямых, исключающих неоднозначное толкование предписаний, которыми законодатель счел необходимым ограничить судейское усмотрение при применении уголовно-правовых санкций. Такими предписаниями являются, например, требования ст. 58.1 УК Азербайджанской Республики о том, что наказание должно быть назначено в пределах санкции той статьи Особенной части, по которой квалифицированы действия виновного, запреты применять некоторые виды наказаний к определенным категориям правонарушителей и т. д.

Необходимо отметить еще один недостаток характерного для многих авторов подхода к решению вопроса о системе принципов назначения наказания — отсутствие взгляда на эти принципы как на определенное внутреннее единство, синтезирующееся в объединяющем их общем понятии. В результате принципы назначения наказания предстают как конгломерат, механическое соединение разнородных идей, в не как целостное единство, несводимое к сущности составляющих его элементов. Однако, как справедливо замечает И. Сабо, «наступило время синтезировать различные подходы, которым отводилось до сих пор предпочтение представителями марксистской теории права»42.

Правда, в уголовно-правовой науке существовала позиция, сторонники которой пытались создать «супер-принцип» назначения наказания посредством понятия «индивидуализация наказа- ния», в котором объединялись все остальные «частные» принципы161. Развивая эту позицию, Г. А. Кригер писал, что «принцип индивидуализации наказания можно кратко сформулировать как назначение судом на основе закона и социалистического правосознания лицу, совершившему преступление, меры наказания, соответствующей степени общественной опасности совершенного в данных конкретных условиях деяния и личности преступника»162. Аналогичного мнения о содержании принципа индивидуализации наказания придерживались И. И. Карпец163 и Н. А. Беляев164, включая при этом дополнительно в систему принципов назначения наказания законность и гуманизм, хотя при той трактовке индивидуализации, которой они придерживались, ею поглощались как законность, так и гуманизм.

Индивидуализация наказания — безусловно важнейшее законоположение, вытекающее из того, что по уголовному праву ответственность персонифицирована: она наступает только в отношении конкретного лица, виновного в совершении конкретного преступления165. «Если понятие преступления предполагает наказание, то действительное преступление предполагает определенную меру наказания. Действительное преступление ограничено. Должно быть поэтому ограничено и наказание, хотя бы для того уже, чтобы быть действительным, — оно должно быть ограничено принципом права, чтобы быть правомерным»166, — писал К. Маркс. К. Маркс имел в виду, конечно же, принцип индивидуализации наказания.

Создание «супер-принципа», представляющего собой совокупность, стройную систему интегрированных в нем относительно самостоятельных идей, является необходимым, но допустимо это лишь тогда, когда, во-первых, в нем отражается реальная, объективная, а не конструируемая нашим сознанием связь элементов, и, во-вторых, используемое интегративное понятие имеет и собственное содержание, не сводимое к содержанию составляющих его компонентов.

«Индивидуализация наказания» не отвечает ни одному из этих требований, в связи с чем не может претендовать на роль такого интегративного понятия, как “супер-принцип” назначения наказания. Кроме этого, сама попытка создать (или, скорее всего, придумать) такой “супер-принцип” необоснованна и по этой причине обречена на неудачу. Дело в том, что назначение наказания достаточно сложный процесс, требующий от суда учесть различные обстоятельства как субъективного, так и объективного характера. При такой многогранной деятельности руководствоваться только одним основополагающим началом (т. е., «супер-принципом») просто не представляется логичным.

Как верно указывает Т. В. Кленова, «требуются разнохарактерные принципы и разновеликие цели, нужна их система. Принципиальность, таким образом, необходима. Она означает внутреннее единство и взаимную дополняемость сформулированных

« 49

правовых идеи» .

Согласно подсчетам Л. Л. Кругликова, «общая численность принципов института назначения наказания, выделяемых в юридической литературе, достигает полутора десятков»167.

При оценке взглядов на принципы рассматриваемого института необходимо помнить, что речь идет: а) о руководящей нормативной идее; б) об уголовно-правовых (а не иной отрасли) принципах, соответственно нашедших свое прямое или косвенное закрепление именно в уголовном законе; в) об исходных нормативно-руководящих началах, направляющих деятельность суда в сфере назначения наказания, пронизывающих весь этот институт168.

Проведенный анализ позволяет отметить, что принципы назначения наказания — это те основополагающие идеи, закрепленные в уголовном законе или вытекающие из его толкования, которые определяют всю природу системы наказания и которыми руководствуются суды при назначении наказания по конкретному уголовному делу. Принципы назначения наказания — это не что иное, как принципы уголовного права. Они находятся в тесной взаимосвязи с такими категориями, как цели, социальное назначение и сущность наказания, и логически дополняют их. Принципы назначения наказания призваны служить эффективному осуществлению целей наказания, надежной охране социальных ценностей, находящихся под уголовно-правовой защитой.

Принципы назначения наказания тесно связаны с общеправовыми принципами юридической ответственности, среди которых называют законность, справедливость, неотвратимость наступления ответственности, целесообразность, ответственность за вину и недопустимость удвоения ответственности169.

В заключение хотелось бы отметить следующее. В новом уголовном законе Азербайджанской Республики принципы назначения наказания впервые получили юридическое закрепление. Однако закрепление этих принципов под названием «принципы Уголовного кодекса и уголовной ответственности», по нашему мнению, не поставит окончательную точку в этом неоднозначном вопросе. Нельзя признать их сколько-нибудь глубоко и всесторонне разработанными и в юридической литературе, исследовавшей старое уголовное законодательство. Об этом свидетельствуют и недостаточное количество специальных исследований монографического характера, и разнохарактерность мнений о системе этих принципов и ее структурном составе, и существенные различия во взглядах на их соотношение с целями наказания, и чрезмерная аб- страктность и декларативность при определении содержания тех или иных принципов, и недоведение имеющихся разработок до рекомендаций по практическому применению соответствующих принципов при назначении наказания. Только обращение к системному подходу (что мы и собираемся сделать) как одному из методологических направлений в современной науке, позволяющему по-новому увидеть объект исследования, даст нам возможность познать особенности и закономерности сложной системы принципов назначения наказания.