§ 2.1. Понятие интеллектуальных прав в контексте их наследования

Теоретическое и практическое решение проблем, связанных с наследова­нием интеллектуальных прав, предполагает опору на систему четких представ­лений относительно содержания используемых понятий.

наследования.

Предварительно следует отметить, что решение данной задачи предпола­гает анализ целого ряда принципиальных вопросов, которые являются весьма сложными с методологической и теоретической точки зрения.

Для того, чтобы понять важность произошедших изменений в российском законодательстве, о которых говорилось в параграфе 1 Главы 1, а также для того, чтобы обозначить направления совершенствования законодательства, необхо­димо напомнить, что, как таковое, понятие «наследство» длительное время вы­ступало предметом оживленных споров в рамках отечественной цивилистики. В качестве доминирующего выступал подход, в соответствии с которым права, принадлежавшие умершему лицу, а также его обязанности могли переходить к

его наследникам. Эта позиция разделялась И.С. Перетерским^[78], Г.Н. Амфитеатро­вым^[79], И. Л. Брауде^[80], Г.М. Степаненко^[81]. По большому счету, перед нами - доктри­нальная детализация и конкретизация правовой идеи наследования, которая по мнению Д.А. Пашенцева обеспечивает определенный баланс в социуме, а в про­цессе реализации в законодательстве определяется балансом принципов спра­ведливости и целесообразности, по-разному понимаемых в рамках той или иной исторической эпохи и правовой культуры^[82].

Указанный подход к сущности наследования развивался и уточнялся по­следующими исследователями. Однако ими были высказаны различные мнения относительно конкретных прав и обязанностей, которые могут входить в наслед­ственную массу.

С точки зрения В.И. Серебровского к наследственной массе не следует от­носить как обязанности, так и долги наследодателя. Он признавал, что включе­ние долгов в состав наследственной массы может привести к уменьшению насле­дуемого имущество, вплоть до его исчерпания^[86]. Достаточно интересно, что не­которыми учеными переход прав и обязанностей умершего лица в порядке наследственного преемства принципиальным образом отрицался. Это аргумен­тировалось тем, что по наследству может переходить только имущество, являю­щееся совокупностью определенных материальных, а также некоторых немате­риальных объектов^[87].

Если исходить из ст. 1112 ГК РФ, то наследство трактуется как принадле­жавшие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в том числе имущественные права и обязанности. В состав наследства не входят - права и обязанности, неразрывно связанные с личностью наследодателя, в част­ности, право на алименты, право на возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, а также права и обязанности, переход которых в порядке наследования не допускается настоящим Кодексом или другими законами. Лич­ные неимущественные права и другие нематериальные блага в состав наследства также не входят.

Отметим, что в п. 14 Постановления № 9 Пленум Верховного Суда разъяс­нил, что в состав наследства входят принадлежавшее наследодателю на день от­крытия наследства имущество, в частности: вещи, включая деньги и ценные бу­маги статья 128 ГК РФ; имущественные права, в том числе права, вытекающие из договоров, заключенных наследодателем, если иное не предусмотрено зако­ном или договором; исключительные права на результаты интеллектуальной де­ятельности или на средства индивидуализации; права на получение присужден­

ных наследодателю, но не полученных им денежных сумм; имущественные обя­занности, в том числе долги в пределах стоимости перешедшего к наследникам наследственного имущества (пункт 1 ст. 1175).

То, какое имущество принадлежало наследодателю, - вопрос весьма важ­ный, ибо его решение оказывает влияние на охрану наследства и определение подведомственности рассмотрения дела судом, не говоря уже о месте нотариаль­ного оформления наследственных прав. Необходимо также отметить непосред­ственную связь имущественных права и обязанностей наследодателя с самим по­нятием имущества. Однако в юридической научной литературе единое понима­ние имущества отсутствует. Данная ситуация была подробно исследована В.А. Лапачем, который исходил из того, что имущество включает в себя «любые объ­ективированные, существующие независимо от человеческого сознания про­дукты природы и продукты деятельности (в том числе интеллектуальной), кото­рые имеют стоимостную оценку и становятся товаром, а также имущественные права и обязанности, возникающие по поводу их»^[88].

Законодатель в ст. 1110 части третьей ГК РФ признает тождественными такие понятия, как «имущество», «наследство», «наследственное имущество». К объектам гражданских прав ст. 128 ГК РФ относит - вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права. Можно ви­деть, что в данную группу не включены обязанности. Однако, если проанализи­ровать ст. 1110, 1112, 1138, 1140, 1152 части третьей ГК РФ, то можно прийти к выводу о том, что к наследнику переходят обязанности наследодателя, а не только права последнего на имущество.

Итак, наследство представлено комплексом вещей, иного имущества, в том числе имущественных прав и обязанностей, а также некоторых личных неиму­щественных прав, которые переходят в порядке универсального правопреемства. Ответственность по обязательствам предусмотрена в ст. 1175 ГК РФ, из которой

следует равнозначность ответственности по долгам наследодателя и ответствен­ности по его обязательствам.

С нашей точки зрения, к важной проблеме, связанной с определением со­става наследства, но не нашедшей своего решения в ГК РФ, следует отнести про­блему определения судьбы имущества, права на которое не возникли при жизни наследодателя, но с учетом того, что наследодатель своими действиями создал условия для возникновения этих прав. В частности, Ю.К. Толстой резюмирует, что «по наследству могут переходить не только субъективные права и обязанно­сти в подлинном смысле слова (например, право собственности или право кре­дитора в обязательстве), но и правовые образования, которые находятся на пути от правоспособности к правосубъективным правам»^[89]. Данные правовые образо­вания вполне можно обозначить в качестве Gestaltungsrecht (право на правообра- зование) или в качестве охраняемые законом интересов.

Полагаем, что данный вывод крайне важен для той ситуации, когда, напри­мер, автор подал заявку на государственную регистрацию своего изобретения, но умер, не дождавшись ее получения. Наследники должны получить исключи­тельное право на изобретение. Однако на практике это часто не происходит. Так, например, до выдачи патента один из авторов изобретения (патентообладатель) умер. Далее его наследник обращается к нотариусу с заявлением о том, чтобы ему было выдано свидетельство о праве на наследство в отношении исключи­тельного права на изобретение. Однако нотариус отказал в выдаче свидетель­ства, поскольку регистрация патента на изобретение в государственном реестре изобретений Российской Федерации произведена после смерти наследодателя. В результате наследник был вынужден обратиться в суд с заявлением об отмене постановления об отказе в совершении нотариального действия и обязать нота­риуса выдать свидетельство.

патента, поскольку исключительное право на него признается и охраняется при условии государственной регистрации изобретения^[90]. Представляется, что ука­занное решение суда не вполне справедливо. К этому вопросу мы еще вернемся ниже.

Итак, наследование необходимо определять в качестве перехода прав и обязанностей наследодателя (умершего лица) к его наследникам, основанного на нормах наследственного права. При конкретизации понятия наследования необ­ходимо акцентировать внимание на двух значимых, с нашей точки зрения, об­стоятельствах.

Во-первых, правопреемство следует определить в качестве перехода субъ­ективного права (а в широком смысле также и как перехода правовой обязанно­сти), от одного лица (праводателя) к другому (правопреемнику) в порядке про­изводного правоприобретения (в соответствующих случаях - производного при­обретения правовой обязанности). Как результат, происходит замена активного субъекта, а переход гражданско-правовой обязанности от первоначального должника к его преемнику знаменуется сменой пассивного субъекта правоотно­шения. И в первом и во втором случае можно говорить о том, что изменения основной юридической характеристики переходящего права или переходящей обязанности не происходит. Следовательно, правопреемство является производ­ным приобретением субъективного права или гражданско-правовой обязанно­сти. Сущностным признаком такого правоприобретения в отличие от первона­чального правоприобретения выступает тесное отношение приобретенного права или обязанности и первоначального правоотношения. Новое правоотно­шение возникает по той причине, что ранее существовало первоначальное пра­воотношение. Именно поэтому такое правопреемство называется транслятив- ным, т.е. переносящим права и обязанности^[91].

Во-вторых, осуществление перехода прав и обязанностей наследодателя к наследникам происходит в рамках порядка универсального правопреемства - в

неизменном виде как единое целое и в один и тот же момент независимо от того, выявлены ли они к этому моменту или нет, если из правил ГК не вытекает иное.

Переход прав и обязанностей наследодателя к наследнику происходит без участия третьего лица. Думается, что именно это определяет непосредственный характер универсального правопреемства. При этом под непосредственностью понимается следующее, а именно, что «между волей наследодателя, действи­тельной или предполагаемой и направленной на то, чтобы наследство перешло именно к тем, к кому он желает и волей наследника, который принимает наслед­ство, не должно быть никаких посредствующих звеньев»^[92]. Помимо этого, «в от­личие от универсального правопреемства, сингулярное - лишено признака непо­средственности, поскольку сингулярный преемник приобретает какое-либо от­дельное право не непосредственно от наследодателя, а через иное лицо»^[93]. При­мером, проявления сингулярной формы правопреемства является завещатель­ный отказ.

Нельзя не отметить, что ряд исследователей вообще отрицают само поня­тие «переход права». В.А. Рясенцев высказывает точку зрения об условности термина «переход права», используемого в законодательстве и доктрине. «Пере­

дается во владение другого лица вещь, а не право. Права и обязанности - катего­рии идеологические, движение, как и перемещение в пространстве им не при­сущи, поэтому переходить от одного лица к другому они не могут»^[94].

Следует согласиться с условным характером категории правопреемства, на что также указывали Б.Б. Черепахин^[95], В.С. Толстой^[96], К.И. Скловский^[97] и др. При­нимая во внимание сказанное, полагаем, что весьма удачным образом определил правопреемство В.С. Толстой, считающий, что под термином «правопреемство» надо понимать прекращение прав и обязанностей у одних лиц и причинно свя­занное с этим прекращением возникновение их у других лиц в том же или ином объеме при наличии установленных юридических фактов^[98]. В контексте предмета нашей собственной исследовательской работы, хотелось бы указать на то, что в случае наступления смерти наследодателя или объявления его умершим как зна­чимого юридического факта прекращаются права и обязанности, принадлежа­щие наследодателю, а его правопреемником становится наследник (наследники).

В контексте проведенного анализа считаем необходимым раскрыть тер­минологические и понятийные нюансы категории «интеллектуальные права», поскольку нас интересует возможность их перехода к наследникам в порядке наследования. Как известно, устранение терминологической неопределенности в процессе правового регулирования является одной из главных задач не только

юридической науки, но и законодателя.

Следует констатировать, что в настоящее время в Гражданском Кодексе РФ, юридической доктрине и правоприменительной практике существует неко­торая понятийная размытость терминов, относящихся к сфере интеллектуальных прав. Так, например, Э.П. Гаврилов утверждает: «Дальнейшего глубокого науч­ного исследования и уточнения требует понятие "интеллектуальные права",

ныне содержащееся в ст. 1226 ГК РФ. Действующее законодательство опреде­ляет, что интеллектуальные права включают в свой состав исключительное право, а иногда и личные неимущественные права и иные права. Такая трехчлен­ная классификация, прежде всего, противоречит классификации гражданских прав, содержащейся в ст. 2 ГК РФ. Кроме того, в этой классификации нет единого классификационного принципа»^[99].

Как известно, часть четвертая ГК РФ, введенная в действие с 1 января 2008 г., установила стройную систему исключительного права^[100]. Объектам интеллек­туальных прав - объектам авторских исключительных прав, объектам смежных исключительных прав, объектам патентных исключительных прав, объектам ис­ключительных прав на средства индивидуализации - присущи разнообразные признаки, создающие особый режим их наследования. К этим признакам следует отнести - объективную форму, передаваемость посредством воспроизведения, правовую определенность, коммерческую ценность, нематериальный характер, эстетическое или информационное содержание. Сюда также следует отнести наличие авторов, непотребляемость, возможность использования неопределен­ным кругом лиц, легитимность, новизну, объективную форму. Нельзя забывать и о возможность их стоимостной оценки^[101]. Данные обобщения дополняют кон­статацию зависимости совокупности прав, входящих в состав интеллектуальных прав, от объектов, которым предоставляется охрана.

По мнению ряда комментаторов ГК РФ, термин «интеллектуальные права» призван выразить особенности прав на результаты интеллектуальной деятельно­сти и приравненные к ним средства индивидуализации. В своем содержании дан­ный термин являет полную противоположность термину «вещные права», рас­пространяемому на материальные объекты^[102]. Между тем, в литературе обраща­ется внимание на то, что данный термин не имеет широко распространения в мире^[103]. Более того он отсутствует в международных договорах России, не говоря уже об отсутствии в законодательстве зарубежных стран и зарубежной доктрине. Высказывается мнение о том, что этот термин непонятен для простых участни­ков оборота и создает иллюзию (заблуждение) существования только имуще­ственных исключительных прав, в то время как исключительный характер имеют и личные неимущественные права создателей объектов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации^[104].

Необходимо напомнить, что термин «интеллектуальные права» был пред­ложен бельгийским юристом Э. Пикаром в 1879 году^[105]. Согласно его мнению, лю­бое интеллектуальное право относится не к самой материальной реализации за­мысла автора, а к самому замыслу. Если вещные права предполагают материаль­ный объект и собственность^[106], то права интеллектуальные предполагают «ум­ственный» объект и исключительность. Э. Пикар направил все свои усилия на

то, чтобы разоблачить проприетарную теорию, которая отождествляла матери­альные объекты с объектами идеальными и распространяла на них режим права собственности.

В ст. 11226 ГК РФ говорится о признании интеллектуальных прав на ре­зультаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации; интел­лектуальные права включают исключительное право, а также - в случаях, преду­смотренных Кодексом, - личные неимущественные права и иные права. Подоб­ная формулировка позволяет согласиться с мнением В.С. Савиной о том, что по умолчанию интеллектуальные права - в большинстве случаев являются правами имущественными, но в ряде случаев также включают в себя личные неимуще­ственные права и иные права^[107].

Комментируя положения ГК РФ, Верховный Суд РФ и Высший Арбитраж­ный Суд РФ подчеркнули следующее: «В соответствии с положениями части четвертой ГК РФ термином "интеллектуальная собственность" охватываются только сами результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предпри­ятий, но не права на них (ст. 1225 Кодекса). На результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предприятий (интеллектуальную собственность) в силу статьи 1226 ГК РФ признаются интеллектуальные права, которые вклю­чают в себя исключительное право, являющееся имущественным правом, а в слу­чаях, предусмотренных Кодексом, также личные неимущественные права и иные права»^[108].

Нельзя не отметить, что в доктрине существуют различные подходы к определению понятия «исключительное право». Согласно подходу В.И. Ере­менко, в настоящее время можно говорить о преобладании точки зрения о том,

что исключительное (нематериальное) право автора (изобретателя) представляет собой субъективное гражданское право, которое имеет абсолютный характер и имущественную природу^[109]. В чем же проявляется исключительность рассматри­ваемого права? Оно проявляется в том, что оно персонифицируется с его обла­дателем. Помимо этого, обладатель права предстает как субъект, противопостав­ленный любому другому лицу.

Основу исключительного права составляет легальная монополия, с точки зрения антимонопольного законодательства являющаяся вполне правомерной и подтверждаемой государством, как это часто имеет место на практике, посред­ством выдачи соответствующего охранного документа. Реализация позитивной функции легальной монополии предполагает использование некоторых элемен­тов правовой конструкции права собственности, особенно в части правомочия по распоряжению охраняемыми объектами. Негативная функция исключитель­ного (нематериального права) предопределена его абсолютным характером; дан­ная функция заключается в правомочии запрещать третьим лицам несанкциони­рованное использование охраняемых объектов^[110].

Если говорить о личных неимущественных правах, то, еще О.С. Иоффе подчеркивал неотделимость личных прав от личности^[111]. Личные неимуществен­ные права характеризуются такими чертами, как: 1) нематериальный характер; 2) направленность на выявление и развитие индивидуальности; 3) особый объект личных прав; 4) специфика оснований возникновения и прекращения. Эти черты как раз присущи праву авторства, праву на имя, а также другим личным неиму­щественным правам авторов, позволяющих удовлетворять духовно-личностные (нематериальные) потребности последних^[112].

В соответствии с законодательством в явной форме к личным неимуще­ственным интеллектуальным нравам, как это следует из и. 2 ст. 1255, относятся: право авторства, право на имя, право на неприкосновенность произведения, право на обнародование произведения. В ст. 1265 ГК РФ указывается, что лич­ные неимущественные права принадлежат автору независимо от его имуще­ственных прав и сохраняются за ним в случае уступки исключительных прав на использование произведения. Данная особенность нашла также свое отражение в ч. 3 ст. 1112 ГК РФ, где прямо устанавливается, что в состав наследства не входят личные неимущественные права и другие нематериальные блага.

А.М. Голощапов и К.Ю. Рождественская отмечают, что в целом законода­тель остался верен классической концепции, распространяющей принцип дихо­томии на права на результаты интеллектуальной деятельности, когда на одной стороне находятся исключительные (имущественные) права, относительно кото­рых указано, что они переходят по наследству, тогда как на другой - авторские права, включающие в себя личные неимущественные права. Если исходить из толкования ст. 18,150,1241 и 1283 Гражданского Кодекса, то переход последних в порядке наследования невозможен^[113]. По логике законодателя, личное неимуще­ственное право может принадлежать только авторам и исполнителям, тогда как исключительное право вполне может принадлежать иным лицам.

Исходя из проведенного анализа, можно сделать вывод, что в современной доктрине еще присутствуют некоторые отголоски советского правоведения, в котором преобладавшей была точка зрения о переходе к наследникам только имущественных прав и невозможности такого перехода за личными неимуще­ственными правами. Вместе с тем, в свое время совершенно правильно говори­лось о том, что только наследники имеют возможность охраны некоторых лич­ных неимущественных прав автора^[114].

Несмотря на то, что современная российская правовая политика в сфере охраны и защиты интеллектуальных прав по вполне понятным причинам исхо­дит из термина «интеллектуальные права», для российского законодательства привычным и традиционным является также термин «авторские права», который использовался в предшествующем законодательстве (Основы гражданского за­конодательства Союза ССР и союзных республик 1961 года, Гражданский кодекс РСФСР 1964 года, Закон РФ от 9 июля 1993 № 5351-1 «Об авторском праве и смежных правах»). Авторские права включают все виды интеллектуальных прав на произведения науки, литературы и искусства.

Мы не можем согласиться с точкой зрения о том, что будто авторское право и исключительное право - разные категории. Например, Л.Е. Тимофеева полагает, что «следует различать понятия "авторское право" и "исключительное право", которые определены в ст. 1228 ГК РФ»^[115]. Аргументация ее такова: авто­ром результата интеллектуальной деятельности признается гражданин, творче­ским трудом которого создан такой результат и ему принадлежит авторское право. Вместе с этим, исключительное право на результат интеллектуальной де­ятельности, созданный творческим трудом, первоначально возникает у его ав­тора и это право может быть передано автором другому лицу по договору. Ду­мается, что понятия «авторское право» и «исключительное право» следует рас­сматривать как общее и частное.

В данном контексте становится понятными основания критики введения термина «интеллектуальные права». Прежде всего, критика связана с явным при­оритетом внимания законодателя к исключительному авторскому праву. По мне­нию профессора В.П. Мозолина, «включение в понятие интеллектуальных прав личных неимущественных прав имеет сугубо условный характер. Тем самым, в гражданском законодательстве наряду с понятием условной сделки закрепляется конструкция условной нормы права, что вряд ли следует считать правильным»^[116].

1Ъ

Этот принцип возникает в связи с тем, что концептуальные представления отно­сительно интеллектуальных прав, являющаяся основой «Общих положений» раздела VII ГК РФ, заметным образом расходятся как с содержанием проприе­тарной концепции права интеллектуальной собственности, так и с основными положениями концепции исключительных прав, воплощенной в международных конвенциях об интеллектуальной собственности. Ее основной недостаток вызван тем, что в результате ориентированности системы российского законодательства в сфере охраны прав авторов (создателей) на результаты интеллектуальной дея­тельности и средства индивидуализации на концепцию интеллектуальных прав происходит принижение места и значения именно личных неимущественных прав.

С В. Мозолиным нельзя не согласиться, ибо сам термин «интеллектуальное право» нацеливает на то, что речь главным образом идет о личных неимуще­ственных правах авторов (создателей), трудом которых, а если быть более точ­ным - благодаря интеллектуальным усилиям которых возникает тот или иной результат интеллектуальной деятельности. Во-первых, появлению имуществен­ных прав по времени их возникновения предшествуют личные неимуществен­ные права авторов. Во-вторых, не всегда существует необходимость в том, чтобы автор осуществлял свое имущественное право после обнародования своего про­изведения. Исключительное право рождается вслед за личным неимуществен­ным правом; оно производно от него. Поэтому следует признать, что независимо от концепции, обосновывающей законодательство в сфере правового регулиро­вания результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, приоритетное значение должны иметь положения, относящиеся к субъективным правам авторов (создателей), т.е. приоритет должен быть за их личным неиму­щественными правами.

Нельзя также не упомянуть об одном существенном недостатке законода­тельной конструкции интеллектуальных прав, который явно связан с вопросами наследования материальных носителей с художественной ценностью. В ст. 1227 ГК РФ предусматривается следующее: интеллектуальные права не зависят от

права собственности на материальный носитель (вещь), в котором выражены со­ответствующие результаты интеллектуальной деятельности или средство инди­видуализации. Дело в том, что длительное время, как известно, право на немате­риальное содержание произведений искусства, в частности портретов, картин, скульптур и т.д., понималось в качестве неотделимого от самого права на вещь. Это было обусловлено тем, что во внимание практически не принималось нару­шение нематериальных интересов обладателя произведения искусства^[117]. Еще И.А. Покровский в свое время отмечал, что «насколько мало ценилась в римском праве духовная деятельность сама по себе, видно уже из того, что в классическую эпоху, например, поэма, написанная на чужом писчем материале, или картина, нарисованная на чужой доске, принадлежали не поэту или художнику, а соб­ственнику писчего материала или доски»^[118].

Со временем возникло понимание настоятельной необходимости разгра­ничения между правом на результаты творческой деятельности, выраженных в вещественной форме, и самого права на соответствующую вещь. В процессе вы­явления сущности авторского права К.П. Победоносцев заметил, что невоз­можно данное право «смешать с правом собственности как понятие вполне од­нородное... право здесь отделено от своего материального предмета... Рукопись может сгореть, экземпляры могут все истребиться, а право все существует, точно так же, какое до того было»^[119].

В связи с тем, что интеллектуальные права не зависят от права собствен­ности и иных вещных прав на материальный носитель (вещь), в котором выра­жены соответствующие итоги интеллектуальной деятельности или средство ин­дивидуализации, право собственности или иное вещное право на материальный

носитель, выражающее результаты интеллектуальной деятельности или сред­ство индивидуализации, существует параллельно с интеллектуальными правами на соответствующие результаты интеллектуальной деятельности и приравнен­ные к ним средства индивидуализации. Поэтому из факта смены обладателя иного вещного права (собственника) не вытекает смена обладателя интеллекту­ального права. По этому поводу В.П. Мозолин отмечает, что недостатком кон­цепции исключительных прав является идея «полного отрыва интеллектуальных прав от права собственности на материальный носитель, в котором интеллекту­альные права могут находить свое вещно-материальное воплощение»^[120].

Казалось бы, положения о том, что интеллектуальные права независимы от права собственности на вещь, выступающей в качестве материального носителя, выглядят вполне достоверно с учетом того, какую ценность представляют сами вещи, если бы не были одухотворены человеческим искусством. С другой сто­роны, необходимо констатировать взаимосвязь между объектами данных прав и правами на них. Это обусловлено тем, что для того, чтобы конкретные резуль­таты интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации использо­вались бы или вообще существовали как таковые, необходимо, чтобы было со­блюдено условие его выраженности в соответствующем материальном носителе.

Следует учитывать, что в качестве исключения из вышеуказанного следует указать на норму, содержащуюся в абз. 2 п. 1 ст. 1291 ГК РФ и которая представ­ляет собой новеллу. Данная норма распространяется только на оригиналы тех произведений, материальные носители которых являются единичными, т.е. су­ществуют в единичном экземпляре. Речь идет главным образом о произведениях изобразительного искусства, рукописях. При отчуждении оригинала произведе­ний его собственником, обладающим исключительным правом на произведение, но не являющимся автором произведения, исключительное право на произведе­ние переходит к приобретателю оригинала произведения, если договором не предусмотрено иное. В том случае, если собственник оригинала произведения не является обладателем исключительного права, то он на основании п. 2 ст. 1291

ГК РФ без согласия автора, его наследников и без выплаты ему или им возна­граждения может демонстрировать оригинал произведения и воспроизводить его в каталогах выставок и изданиях, посвященных его коллекции, а также переда­вать оригинал произведения для демонстрации на выставках, организуемых дру­гими лицами. В том случае, когда собственник совершает отчуждение оригинала произведения и когда данный собственник также обладает исключительным пра­вом публикатора этого произведения, то исключительное право - на основании и. 1 ст. 1343 ГК РФ - переходит к приобретателю оригинала произведения, если договор не предусматривает иное.

В процессе наследования интеллектуальных прав чрезвычайно остро встает вопрос о том, что в некоторых случаях недопустим отрыв содержания от формы в отношении отдельных видов объектов права интеллектуальной соб­ственности. Такими объектами являются произведения изобразительного искус­ства. Применительно к патентному праву - это селекционные достижения, штаммы микроорганизмов. Как следует из и. 3 ст. 1259 ГК РФ, авторские права распространяются как на обнародованные, так и на необнародованные произве­дения, которые выражены в какой-либо объективной форме, в частности - в письменной и устной форме (в виде публичного произнесения, публичного ис­полнения и иной подобной форме), в форме изображения, в форме звуко- или видеозаписи, в объемно-пространственной форме.

Следовательно, законодатель учитывает возможность признания автор­ских прав в единстве формы и содержания. Например, в начале XX века ноты были единственной материальной формой закрепления музыкального произве­дения. Сегодня такое произведение может существовать на различных матери­альных носителях, например, на электронном носителе. Одновременно с этим, если материальная структура носителя формируется на вещной основе (матери­альный носитель), то она выступает как объект права вещной собственности, а также других вещных прав. Для определения правового режима наследуемого имущества важно также иметь в виду, что совершенно не обязательна принад-

лежность интеллектуальных прав и права собственности на вещно-материаль­ный носитель одному и тому же субъекту, в качестве которого предстает созда­тель конкретного результата интеллектуальной деятельности или средства инди­видуализации.

Гражданский Кодекс в п. 2 ст. 1227 предусматривает возможность разде­ления указанных прав путем передачи права собственности на материальный но­ситель третьим лицам: «переход права собственности на вещь не влечет переход или предоставление интеллектуальных прав на результат интеллектуальной дея­тельности или на средство индивидуализации, выраженные в этой вещи». Про­дажа оригинала произведения, осуществляемая лицом, которое не является авто­ром, определяется п. 2 ст. 1291 ГК РФ: «при отчуждении оригинала произведе­ния его собственником, обладающим исключительным правом на произведение, но не являющимся автором произведения, исключительное право на произведе­ние переходит к приобретателю оригинала произведения, если договором не предусмотрено иное». Если же автором отчуждается оригинал произведения (ру­кописи, произведения живописи, скульптуры и т. и.), в том числе при отчужде­нии оригинала произведения по договору авторского заказа, исключительное право на произведение сохраняется за автором, если договором не предусмот­рено иное. Для включения исключительного права в состав наследственной массы это особо важно принимать в расчет. Законодатель защищает не только автора, но и наследников. Правила, относящиеся к автору произведения, распро­страняются законодателем также на наследников автора в пределах срока дей­ствия исключительного права на произведение.

Особенно актуальным представляется вопрос о наследовании материаль­ных носителей и исключительного права в составе сложных объектов. Послед­ние объединяют в рамках одного целого в качестве результатов интеллектуаль­ной деятельности и средств индивидуализации, а также в качестве материальных структур, в которых воспроизводятся результаты этой деятельности. Речь идет об аудиовизуальных произведениях, в том числе кинофильмах (ст. 1263 ГК РФ);

театрально-зрелищных представлениях; мультимедийных продуктах; единых технологиях (ст. 1542 ГК РФ).

В научной литературе обоснованно подчеркивается, что анализ сложных произведений позволяет выделить вполне очевидные характерные черты этих объектов, которые диктуют необходимость отнести последние к отдельной группе объектов авторского права^[121]. Несмотря на то, что проблема сложных объ­ектов авторского права в юридической литературе исследована крайне недоста­точно, ряд исследователей все же обращают внимание на феномен неоднород­ных по своей структуре произведений.

Так, В.А. Дозорцев называет сложные объекты «многослойными» или «комплексными». Он отмечает, что по мере развития техники стали появляться достаточно сложные объекты. Они в большинстве случаев не могут быть со­зданы одним лицом, более того они составляют продукт разнородной деятельно­сти. Формирование данных объектов становится возможным как результат мно­гослойного процесса, «когда одни лица своей творческой деятельностью со­здают элементы, используемые на втором этапе уже другими лицами для ком­плексного объекта в целом... Правовой режим такого единого, но сложного, ком­плексного и многослойного результата, состоящего из множества разнородных объектов, должен обладать существенными особенностями. Многослойный ин­теллектуальный продукт существует в целом, включает все составляющие, без любого из них его объективно нет, хотя многие элементы могут быть использо­ваны и обособленно, отдельно»^[122].

По мнению Д. Борисенко, которое мы вполне разделяем, к сложным, ком­плексным объектам авторского права относятся аудиовизуальные произведения. Как таковые, данные сложные объекты включают целое множество весьма раз­

нородных объектов и не существуют без любого из последних. Однако состав­ляющие сложного объекта могут использоваться отдельно^[123]. Более того, сложные произведения, представляя собой единое целое (единый объект), имеют очень сложный состав и структуру. Это обусловлено тем, что они стали возможны как некая совокупность в определенной степени разнородных результатов интеллек­туального труда^[124]. Представляется, что во многом это обусловлено тем, что сам процесс создания сложных произведений существенно отличается от создания иных объектов авторского права, будучи весьма сложным с финансовой и техно­логической точки зрения.

Необходимо признать, что в случае, когда имеет место сложный объект, самостоятельными объектами права одновременно могут выступать - права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, мате­риальная структура носителей, воспроизводящая результаты данной деятельно­сти, а также исключительные права на результаты такой деятельности. Такова одна из характерных особенностей правового режима комплексного (сложного) объекта права.

Выводы. 1. Анализ развития представлений о правовой природе наследо­вания и особенностях наследственного правопреемства в отечественной цивили­стике позволил уяснить положения, которые являются принципиальной методо­логической и теоретической основой исследования содержания и особенностей наследования интеллектуальных прав: в содержание категории наследственного правопреемства входит переход субъективных прав и обязанностей наследода­теля к другому лицу - наследнику. Данный переход основан на принципе уни­версальности в соответствии с действующим законодательством.

2. С учетом того, что в состав наследства, как это предусмотрено соответ­ствующими положениями Гражданского кодекса РФ, входят принадлежавшие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в том числе

имущественные права и обязанности, исключительное право также подпадает под действие ст. 1112 ГК РФ, поскольку является имущественным.