1.2. ВИДЫ ЮРИДИЧЕСКИХ ФАКТОВ В ЖИЛИЩНОМ ПРАВЕ

Как известно, классификация в науке является философской категорией, способом использования метода системного анализа в любом научном исследо­вании. «Всякая научная систематизация лишь в том случае является правиль­ной, если она отвечает задачам, выдвигаемым в связи с ее осуществлением, и если при этом в качестве fundamentum divisionis будет избран такой признак, который, характеризуя явление с сущностной стороны, оказывается решающим

43 как в теоретическом, так и практическом отношении»¹.

В правовой литературе под классификацией юридических фактов понима­ется разграничение их на отдельные группы по различным признакам^[15][16][17]. Не вы­зывает никаких сомнений значимость классификации любых правовых катего­рий, понятий и явлений, в том числе классификации юридических фактов, для развития как общей теории права, так и частно-отраслевых наук, в особенности там, где теория юридических фактов либо вовсе не разработана, либо разрабо­тана недостаточно (именно к таким наукам относится жилищное право). Клас­сификация юридических фактов выполняет важную научно-практическую функцию. В частности, она способствует наиболее полному и точному отбору из всего множества фактических общественных отношений именно тех, кото­рые подлежат включению в гипотезы правовых норм, т.е.

44

ных видов правоотношений, уяснению их сути и взаимосвязей со смежными правоотношениями, что особенно важно в тех случаях, когда возникает необ­ходимость применения аналогии закона или аналогии права.

C другой стороны, попытка как можно более детальной классификации юридических фактов неизбежно сталкивается с рядом трудностей, так как не­обозримое множество фактических общественных отношений, фактов реальной действительности и, как следствие, множество юридических фактов не только не поддаётся исчерпывающей классификации, но и не позволяет выработать единые и точные критерии такой классификации. Тем не менее, во многих ли­тературных источниках, в которых в той или иной мере исследуются проблемы классификации юридических фактов, назван целый ряд общих признаков, с по­мощью которых в настоящей работе сделана попытка выявления специфики юридических фактов в жилищных правоотношениях.

Однако, прежде необходимо ограничить предмет исследования определён­ными рамками, т.е. определить систему жилищных правоотношений и отграни­чить их от смежных правоотношений, в частности, от правоотношений, пред­шествующих жилищным и сопутствующих им, поскольку далеко не все право­отношения в жилищной сфере являются в собственном смысле жилищными правоотношениями. При этом мы осознаём неразрывность взаимосвязей всех правоотношений в жилищной сфере и в известной мере искусственность вы­членения из их общей системы тех, которые мы считаем жилищными в собст­венном, узком смысле этого слова. Мы принимаем во внимание также то об­стоятельство, что многие юридические факты имеют свои интеграционные ха­рактеристики, т.е. действуют в рамках не одного правового института или даже одной отрасли права, а в масштабах нескольких правовых отраслей, т.е.

В этой связи мы считаем, что жилищными правоотношения в узком смыс­ле являются отношения по поводу предоставления и пользования жилыми по-

45

мещениями. При этом следует учитывать, что действующее законодательство и проект ЖК упоминает в качестве оснований получения жилого помещения и, как следствие, оснований возникновения жилищного правоотношения также получение жилого помещения в жилищном и жилищно-строительном коопера­тиве на основе членства и приобретение жилья в собственность путём его строительства или по договорам, в том числе приватизация жилья. Однако, в данном случае в момент приобретения помещения возникают не жилищные правоотношения в их собственном смысле, а право собственности на жилое помещение либо право на пай в жилищном или жилищно-строительном коопе­ративе, пока пай не будет полностью выплачен и отношения членства не трансформируются в отношения собственности на жилое помещение. Собст­венно жилищные правоотношения возникают в этих случаях между собствен­ником жилого помещения (членом кооператива) и членами его семьи по поводу пользования жилым помещением. Отношения же между ними и третьими ли­цами являются отношениями собственности или корпоративными правоотно­шениями, и в число жилищных они не включаются. Поэтому, например, отно­шения собственности на жилое помещение помещены в ГК РФ в раздел 2 «Право собственности и другие вещные права»^[18].

46

Хотя мы постарались ограничить предмет исследования собственно жи­лищными правоотношениями, но и в них круг юридических фатов и фактиче­ских составов, оказывающих на них влияние в той или иной мере, весьма об­ширен и критерии их классификации весьма разнообразны. На некоторых из них, как представляется, особо значимых, необходимо остановиться более де­тально.

Считается, что первую классификацию юридических фактов в юридиче­ской науке предложил Ф.К.

Позднее классификация, предложенная Ф.К. Савиньи, была дополнена специальным указанием на действия, противные нормам права или правонару­шения^[22]. Затем, в самостоятельную группу были выделены фактические соста­вы^[23].

Этот критерий классификации юридических фактов в жилищном праве воспринят разработчиками проекта ЖК, как в своё время это было сделано в ст.

47

8 ГК. В ст. 11 проекта в качестве оснований возникновения жилищных право­отношений (прав и обязанностей) названы действия граждан и юридических лиц, как предусмотренные законом или иными нормативными актами, так и хо­тя и не предусмотренные ими, но в силу общих начал и смысла жилищного за­конодательства порождают жилищные права и обязанности. В соответствии с этим жилищные права и обязанности возникают: 1) из договоров, предусмот­ренных законом, а также из договоров, хотя и не предусмотренных законом, но не противоречащих ему; 2) из актов органов государственной власти и органов местного самоуправления, которые предусмотрены законом в качестве основа­ний возникновения жилищных прав и обязанностей; 3) из судебного решения, установившего жилищные права и обязанности; 4) в результате приобретения жилого помещения (жилого дома) по основаниям, предусмотренным законом; 5) вследствие событий, которые в соответствии с законом или иным норматив­ным правовым актом порождают жилищные права и обязанности; 6) вследствие иных действий граждан и юридических лиц, которые в соответствии с законом или иным нормативным правовым актом порождают жилищные права и обя­занности.

Редакция этой статьи далека от совершенства. Если абзац 2 π. 1 преду­сматривает в качестве оснований возникновения жилищных правоотношений действия граждан и юридических лиц, которые не только предусмотрены зако­ном или иными нормативными правовыми актами, но и вытекают из смысла общих начал жилищного законодательства, то в подпункте 6 уже говорится только о действиях, предусмотренных законом или иными нормативными ак­тами. Однако само по себе закрепление в законе хотя бы примерного перечня оснований возникновения жилищных правоотношений - явление несомненно прогрессивное.

По поводу волевого критерия классификации юридических фактов Е.Н. Трубецкой в своё время указывал, что все факты, как зависящие, так и не зави­сящие от человеческой воли, «...могут быть согласованы или не согласованы с правом. Стихийные силы природы не могут совершать правонарушения, но они

48

могут производить так называемые неправомерные состояния, т.е. создавать положения вещей, противоречащие праву. Другая группа фактов, не зависящих от воли, не способна создавать правомерные или неправомерные состояния, но вызывает право». К этой последней группе фактов автор относил, в частности, смерть, пожар¹. Все юридические факты, зависящие от воли человека, Е.Н. Трубецкой делил на правомерные и неправомерные. Последние, по его мнению, способны вызывать возникновение нового права: притязания на восстановление нарушенного права. Интересно, что все правомерные юридические факты он делил на частно-правовые и публично-правовые, понимая под последними акты распоряжения².

Видимо, под правомерными юридическими фактами автор понимал то, что в современной правовой литературе названо правомерными юридическими действиями. Как известно, они также подразделяются на два вида: юридические акты и юридические поступки. Разумеется, деление на частно-правовые и пуб­лично-правовые может относиться к юридическим актам. Судя по тому, что под публично-правовыми юридическими фактами автор понимал, в частности, ак­ты-распоряжения, критериями такого разграничения вполне могли быть как субъекты, совершающие соответствующие акты, так и содержание самих актов.

¹ Трубецкой Е.Н. Энциклопедия права. - СПб.: Лань, 1998. С. 189-192.

² Там же.

49

жилья для предоставления в порядке социального найма, аренды (коммерческо­го найма) и для продажи (ст. 17 Закона РФ «Об основах федеральной жилищ­ной политики»). Более подробно о некоторых юридических актах в жилищном праве будет говориться в главе 2 настоящей работы.

Типичным примером юридического поступка является выезд нанимателя на другое постоянное место жительства. Хотя в литературе было высказано мнение, что выезд нанимателя на другое место жительства следует квалифици­ровать как одностороннюю сделку, то есть как юридический акт¹. Однако, с по­добной квалификацией упомянутого юридического действия согласиться нель­зя, так как основным мотивом поведения нанимателя в данном случае служит скорее стремление поменять место жительства, нежели непосредственно пре­кратить договор найма жилого помещения. При этом закон (ст. 89 ЖК) говорит о прекращении договора в этом случае несмотря, и даже вопреки намерениям нанимателя и членов его семьи^[24][25].

В качестве правомерных действий особого рода в правовой'литературе на­званы результативные действия, которые не являются ни юридическими акта­ми, ни юридическими поступками; они направлены на достижение определён­ного положительного результата^[26]. Не вполне понятно, что подразумевает автор под результатом: положительный правовой результат или результат, юридиче­ски безразличный? Думается, что такие правомерные юридические действия, во всяком случае, применительно к жилищному праву, являются либо юридиче­скими актами, если действия прямо направлены на достижение правового ре­зультата, либо юридическими поступками, если правовой результат был полу­чен независимо от направленности поведения лица на его достижение. К при­меру, строительство жилья, которое пока что не закончилось сдачей его в экс-

50

плуатацию и государственной регистрацией права собственности на него, как правило, является юридически безразличным фактом, даже если лицо, совер­шающее такие действия, полагало, что завершения строительства вполне доста­точно для достижения правового результата. В то же время фактическое про­живание в нём может породить если не правоотношения собственности, то во всяком случае жилищные правоотношения. Однако, такие действия сами по се­бе, не входящие в какой-либо определённый фактический состав, очень трудно отнести к юридическому акту или юридическому поступку.

По мнению Е.Н. Горюновой, юридические факты могут быть классифици­рованы также по способу их совершения, или по способу закрепления. К ним относятся факты, совершаемые путём молчания, в устной форме, в частности, путём совершения конклюдентных действий, в письменной форме и др.¹ По­нятно, что это можно применить лишь к юридическим актам, причём только к одному их виду: к сделкам. C другой стороны, вряд ли правильно обозначать такое поведение термином «конклюдентные действия», который имеет узко специальное назначение и употребляется только для характеристики формы сделок.

Достаточно нетрадиционным является выделение в системе юридических фактов ничтожных и дефектных фактов . К сожалению, автор не поясняет, что он понимает под дефектными фактами. Возможно, речь идёт о том, что лицо, совершающее правомерное юридическое действие, по всей видимости, юриди­ческий акт, не получает того правового результата, который было намерено по­лучить, т.е. юридические последствия наступили, но не те, наступление ко­торых лицо предполагало. Такой «дефектный» факт по своей природе скорее всего является оспоримой сделкой, как правило, совершённой под влиянием за­блуждения относительно природы сделки или тождества либо таких качеств её предмета, которые значительно снижают возможности его использования по назначению (π. 1 ст. 178 ГК РФ). В жилищной сфере такие дела могут встре-

¹ Там же. С. 98.

² Горюнова Е.Н. Указ. соч. С. 78.

51

титься при обмене жилых помещений или при заключении договора дарения жилого дома, квартиры или иного жилого помещения вместо договора о по­жизненном содержании с иждивением. Такие сделки могут быть признаны не­действительными по иску лица, находящегося в состоянии заблуждения, неза­висимо от того, при каких обстоятельствах и по чьей вине оно было введено в заблуждение: по своей собственной вине, по вине другой стороны в сделке, ес­ли она не была умышленной, или по вине третьих лиц. Учитывая, что при. при­знании недействительным по этому основанию договора обмена жилых поме­щений недействительными признаются все последующие договоры обмена, высшие судебные инстанции СССР и РСФСР ориентировали суды на то, что при рассмотрении дел о признании обмена недействительным ввиду обнару­женных после совершения сделки и вселения в жилое помещение скрытых не­достатков иск подлежит удовлетворению лишь в тех случаях, когда эти недос­татки, касающиеся жилого помещения (строительные недостатки) являются существенными и неустранимыми вообще или обычным способом, либо когда их устранение связано с большими затратами. При этом, как справедливо отме­чается в правовой литературе, презюмируется воля лица на приобретение жи­лого помещения без недостатков¹. Разумеется, недостатки должны быть скры­тыми, т.е. такими, которые при обычном осмотре помещения невозможно уви­деть невооружённым глазом. При проведении судебной экспертизы эксперт должен описать дефект и указать его место нахождения, так как по этим дан­ным суд оценивает характер дефекта: относится ли он к числу явных или скры­тых недостатков. Если, к примеру, дефект скрыт под обоями, то вопрос об удовлетворении иска о признании договора обмена недействительным суд ре­шает в зависимости от физических возможностей истца распознать дефект, его жизненного опыта и т.п. Что касается «ничтожных фактов», то они потому и

¹ Бутырин А. Судебные споры о качестве жилых помещений // Хозяйство и право, 1999, №7. С. 117; Чубаров А.В. Указ. соч. С. 113-116.

2

Стрикун Г. Причины судебных споров об обмене жилых помещений // Советская юстиция, 1989, №19. С. 12.

52

являются ничтожными, что не порождают с самого момента их возникновения никаких юридических последствий, т.е. не имеют юридической силы.

Но такие факты уже не являются юридически значимыми, т.е. юриди­ческими фактами, а потому включение их в систему юридических фактов не только лишено какого бы то ни было практического смысла, но и юридически некорректно. Правда, необходимо оговориться, что хотя ничтожная сделка (а судя по всему, именно её автор имел в виду) не порождает никаких юридиче­ских последствий с момента её заключения, она в течение какого-то времени может играть роль юридического факта, так как необходимо обращение в суд для применения последствий ничтожной сделки. Если же потерпевшая сторона сможет защитить свои интересы в неюрисдикционной форме, что в жилищных правоотношениях практически невозможно, другая сторона не получит судеб­ной защиты.

В правовой литературе встречается классификация юридических фактов по способу их фиксации на оформленные и неоформленные¹. Такое деление пред­ставляется не совсем точным, как и деление фактических обстоятельств на «ни­чтожные», «дефектные» и т.п., так как упускается из виду само понятие юриди­ческого факта как определённого жизненного обстоятельства, условия или си­туации. Другое дело, что юридическое значение некоторые жизненные обстоя­тельства приобретают лишь после их фиксации в требуемой законом форме или указанным в законе способом. В некоторых случаях фиксации соответствую­щего обстоятельства придаётся не столько материально-правовое, сколько про­цессуальное значение в плане допустимости тех или иных доказательств^[27][28]. Ха­рактерно, что стремление к фиксации тех или иных фактических данных прямо пропорционально степени «публичности» того правоотношения, на которое данный факт способен оказать влияние. В частности, при социальном найме жилого помещения требуется документальное подтверждение любого юриди-

53

чески значимого факта, в частности, правового состояния, которое нередко трудно зафиксировать. Для такой фиксации зачастую применяется, на наш взгляд, искусственный и не всегда оправданный с позиций охраны и защиты прав и свобод человека и гражданина способ фиксации правового состояния, как признание наличия такого правового состояния. Так, для постановки лица на учет для предоставления жилого помещения требуется заключение комиссии по жилищным вопросам местной администрации или жилищно-бытовой ко­миссии по месту работы о признании лица нуждающимся в улучшении жилищ­ных условий. В этом нет никакой необходимости, так как в ст. 29 ЖК содер­жится достаточно чёткий, хотя и примерный перечень обстоятельств, при кото­рых лицо уже самим законом признаётся нуждающимся в предоставлении жи­лища. Если лицо признаётся нуждающимся в предоставлении жилого помеще­ния по иным основаниям, что по смыслу ст. 29 ЖК не исключается, то и в этом случае такие основания должны быть предусмотрены либо законодательством РФ или субъекта РФ, либо местными правилами учёта граждан, нуждающихся в улучшении жилищных условий, и предоставления жилых помещений, либо коллективными договорами и соглашениями. Следовательно, достаточно лишь подтвердить документально факт наличия основания, указанного в соответс­твующем законодательном или ином нормативном правовом акте. При наличии соответствующего документа комиссия обязана признать лицо нуждающимся в улучшении жилищных условий; альтернативного решения в рамках закона быть не может. Такого рода «двойная» фиксация одних и тех же жизненных об­стоятельств не только бесполезна, но даже вредна, так как порождает либо кор­рупцию, либо конфликт, заканчивающийся обращением в суд, вынужденный принимать решения по делам, в которых нет спора и где толкование закона или иного правового акта не вызывает сложностей. Иначе говоря, сочетание норма­тивного и индивидуального акта, в котором фиксируются одни и те же факты, должно применяться только в исключительных случаях.

Приведённая выше классификация юридических фактов скорее относится лишь к правомерным действиям. Однако, как уже отмечалось, юридическими

54

действиями являются также правонарушения. От правомерных юридических действий они отличаются характером отношения субъекта права к правопоряд­ку, т.е. к предписаниям правовых норм. Правонарушение характеризуется по отношению к правовой норме негативным поведением, активным или пассив­ным. В правовой литературе в состав неправомерных юридических действий иногда включаются также бездействие¹.

В теории права и в отраслевых науках проблемы правонарушения и юри­дической ответственности разрабатываются давно и достаточно продуктивно^[29][30]. Разработанность этих проблем в общетеоретическом плане даёт возможность выявить специфические проблемы правонарушения и юридической ответст­венности в жилищном праве, чему будет посвящён специальный раздел работы. Здесь отметим два важных общих момента:

1. Недопустимо отождествление правонарушения как факта объективной действительности и как юридического основания привлечения к ответственно­сти. Правонарушение как факт объективной действительности характеризуется многообразием различных признаков, характерных для объективной действи­тельности, которая включает в себя как признаки, образующие состав правона­рушения и юридически значимые, так и признаки, не имеющие никакого юри­дического значения для привлечения к юридической ответственности и лежа­щие за пределами состава правонарушения^[31]. В правовой литературе справедли­во отмечено, что факт правонарушения всегда есть вызов обществу, пренебре-

55

жение к его ценностям. Общественная опасность - объективный сущностный признак правонарушения, так как деяние всегда причиняет вред обществу и ин­тересам отдельных граждан, независимо от осознания данного обстоятельства законодателем*. Однако из этого правильного по существу посыла сделан вы­вод о том, что нет необходимости выделять в качестве основания правонару­шения условия юридической ответственности как скорее его предпосылки. По мнению автора признаками правонарушения могут быть общественная опас­ность, противоправность, совершение его только людьми и виновность право­нарушителей. Никаких других признаков состава правонарушения не требует­ся^[32][33].

C этим вряд ли можно согласиться. Не всегда юридические и фактические признаки правонарушения полностью совпадают. Не так уж редки случаи на­ступления юридической ответственности за объективно противоправные дея­ния, независимо от вины правонарушителя. При отсутствии норм об условиях юридической ответственности вряд ли можно было бы, учитывая, что правона­рушения могут совершаться только физическими лицами, привлечь к юридиче­ской ответственности других субъектов права. Между тем, как в действующем законодательстве (ст. 142 ЖК РСФСР), так и в последнем проекте ЖК РФ (ст. 15 — 17) содержатся нормы об ответственности не только граждан, но и юриди­ческих лиц за ненадлежащее использование жилого фонда. Поэтому следует различать фактические и юридические основания наступления юридической ответственности. Фактическим основанием является совершение правонаруше­ния с полным составом, а в некоторых случаях — лишь объективно противо­правного деяния. Юридическим основанием ответственности является наличие правовой нормы, устанавливающей такую ответственность за совершение этого деяния. Привлечение к юридической ответственности возможно лишь при на­личии фактического и юридического основания в совокупности. При этом по-

56

нятие «норма права», в которой устанавливаются основания наступления юри­дической ответственности, следует распространять и на договор, что важно для повышения роли охранительной функции жилищного права и охранительных правоотношений, возникающих из договоров найма жилого помещения, так как в настоящее время юридическая ответственность за неисполнение или ненад­лежащее исполнение условий этих договоров в основном устанавливается за­коном.

2. Динамика юридических фактов такова, что одни и те же по своему ха­рактеру действия могут быть в одних случаях правомерными, а в других расце­ниваются как правонарушения. Это зависит от того, в какой юридический со­став включён тот или иной юридический факт, о чем подробнее будет гово­риться далее.

В правовой литературе выделяют юридические факты с материально­правовой и процессуальной направленностью, или факты материально­правового и процессуального воздействия¹. При этом юридические факты про­цессуальной направленности подразделяются на процессуальные действия уча­стников судопроизводства, события и внепроцессуальные факты, порождаю- щие заинтересованность лица в судебной защите . Несомненно, такая градация юридических фактов полностью применима к жилищным правоотношениям, поскольку практически все жилищные споры в настоящее время разрешаются судом. Однако вряд ли можно найти какую-либо специфику процессуальных фактов именно в жилищных правоотношениях, поэтому они не будут предме­том исследования в настоящей работе.

По доказательственному значению юридические факты принято класси­фицировать на факты, достоверность которых устанавливается только после их доказывания, общеизвестные факты, не подлежащие доказыванию, поскольку они известны широкому кругу лиц, в том числе лицам, применяющим нормы

¹ Данилин В.И., Реутов С.И. Указ. соч. С. 14.

² Крашенинников Е.А. Юридические факты в гражданско-процессуальном праве / Предмет процессуальной деятельности в суде и арбитраже. - Ярославль, 1985. С. 60.

57

права, факты-презумпции, юридические фикции, преюдициально установлен­ные юридические факты¹. О последних, как отмечают указанные авторы, мож­но сказать, что они могут быть зафиксированы не обязательно судом, но и иным компетентным органом. В таком случае вторично эти факты не подлежат доказыванию, поскольку фиксация этого факта соответствующим компетент­ным органом предполагает, что соответствующие обстоятельства проверены. Поэтому другим органом он применяется уже без проверки. Однако по смыслу статьи 61 действующего 1 IlK РФ о преюдиции можно говорить лишь примени­тельно к ранее вынесенному судебному акту, если к моменту рассмотрения де­ла, в котором он фигурирует, он не отменен. В данном случае суд не проверяет законности вынесенного ранее судебного акта. Например, при выселении лица, лишённого родительских прав, суд не проверяет, законно ли само решение о лишении ответчика родительских прав.

Что касается фактов, зафиксированных другими органами, то суд в том же или другом деле вправе, а в некоторых случаях - обязан проверить законность самого этого решения и правомочность его вынесения соответствующим орга­ном, так как незаконные решения, в том числе решения, вынесенные органом, в компетенцию которого не входит фиксация данного факта, не создаёт преюди- η

ции . Однако суд не всегда может проверить в том же процессе законность и обоснованность решения, вынесенного иным органом. В таком случае возника­ет вопрос, может ли суд отказать в удовлетворении иска или жалобы, если к моменту вынесения решения акт органа исполнительной власти или иного ор­гана, организации или должностного лица, управомоченного его принимать, ра­нее не обжаловался и не отменён? Такой вопрос возник по конкретному делу.

3. как инвалид 2-й группы был поставлен на учёт по месту работы для пре­доставления жилого помещения в порядке социального найма в доме, постро­енном на средства, переданные работодателю в связи с приватизацией. Через 5 ^[34][35]

58

лет после постановки на учёт группа инвалидности была снята, в связи с чем 3. был исключён из числа лиц, имеющих право на первоочередное обеспечение жилым помещением. 3. обжаловал решение администрации и профсоюзного комитета о снятии его с учёта. Судья отказал в принятии жалобы на том осно­вании, что ранее не было обжаловано решение учреждения медико-социальной экспертизы о снятии группы инвалидности. По частной жалобе 3. его жалоба была направлена в суд для рассмотрения по существу. Суд по тем же основани­ям отказал в её удовлетворении¹.

Решение суда представляется достаточно спорным. Если к моменту рас­смотрения жалобы о снятии с учёта не истекли сроки для подачи жалобы на решение учреждения МСЭК, представляется, что суд должен был бы разъяс­нить 3. его право на обжалование этого решения и приостановить производство по делу до рассмотрения вопроса о признании его инвалидом (часть 1 статьи 12, абзац пятый статьи 215 ГПК РФ).

Наконец, в зависимости от юридических последствий, которые закон свя­зывает с действием того или иного юридического факта, т.е. по характеру влия­ния юридических фактов на правоотношения, традиционно юридические факты принято делить на правопорождающие², правоизменяющие и правопрекра­щающие. Разумеется, из юридических фактов возникают, изменяются или пре­кращаются не только права, но и корреспондирующие им обязанности другого субъекта правоотношения, так как факты влияют на правоотношения в целом.

В правовой литературе нет единства по вопросу о наличии иных юридиче­ских фактов, таких, как правопрепятствующие и правовосстанавливающие. Так, О.А. Красавчиков не признаёт их существования, полагая, что они являются либо правопорождающими либо правопрекращающими и не играют в класси-

¹ Архив Федерального суда Западного округа г. Белгорода за 2001, дело №2-2112/01.

2

В качестве синонимов применяются также термины «правообразующие», «правоустанавли­вающие», «конститутивные».

59 фикации юридических фактов самостоятельной роли¹. Следует согласиться с теми, кто признаёт за этими юридическими фактами самостоятельное значе­ние^[36][37]. Как отмечается в правовой литературе, в отличие от правопрекращающих фактов, которые воздействуют на уже возникшее правоотношение и прекраща­ют его только на будущее время, правопрепятствующие факты не дают ему возникнуть, хотя предусмотренные законом правообразующие факты сущест­вуют^[38]. Что касается правовосстанавливающих фактов, то В.А. Рясенцев по это­му поводу отмечал, что «существуют факты, с которыми закон связывает вос­становление прав и обязанностей, утраченных участниками правоотношения»^[39].

В жилищном праве также наблюдается действие указанных юридических фактов; во всяком случае, легко можно обнаружить в гипотезах правовых норм правопрепятствующие факты. Представляется, что ими является проживание лица в другом населённом пункте, что при наличии правопорождающих фак­тов, таких, как принадлежность к числу малоимущих или иных социально опе­каемых граждан и нуждаемости в улучшении жилищных условий препятствует реализации права встать на учёт для получения жилого помещения. Ещё более наглядно о наличии правопрепятствующего факта можно судить из анализа ст. 73 ЖК, в соответствии с которой не допускается обмен жилых помещений, яв­ляющихся служебными либо находящихся в общежитии, подлежащих сносу или переоборудованию в нежилое помещение и т.п. Правопрепятствующим фактом является проживание в данном населённом пункте менее установлен-

60

ных законами субъектов РФ на основании ст. 13 Закона РФ «Об основах феде­ральной жилищной политики» сроков (так называемый «ценз оседлости»). В г. Москве такой срок равен 10 годам, в большинстве субъектов РФ - 5 годам.

В этой связи интересно отметить, что Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ, рассматривая кассационный протест прокурора г. Москвы на решение Московского городского суда от 20 июня 2001 г., которым были признаны соответствующими федеральному законодательству нормы По­ложения о порядке улучшения жилищных условий граждан в городе Москве¹, устанавливающие указанный ценз, пришла к выводу, что данные нормы явля­ются незаконными. При этом Судебная коллегия исходила из того, что в силу ч. 3 ст. 55 Конституции РФ права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. При этом федеральное законодательство, в том числе ст. 13 Закона РФ «Об основах федеральной жилищной политики», Примерные правила учета граждан, нуждающихся в улучшении жилищных условий, и предоставления жилых помещений, не содержат такого основания ограничения права граждан на получение жилого помещения, как проживание в каком-либо населенном пункте менее установленных сроков². C выводами Судебной коллегии не согла­сился Президиум Верховного Суда, по мнению которого по смыслу ст. 13 Зако­на РФ «Об основах федеральной жилищной политики» в силу природы совме­стного ведения РФ и ее субъектов г. Москва как субъект РФ в отсутствие феде­рального закона был вправе принять собственные правовые акты по вопросу об

¹ Положение о порядке улучшения жилищных условий граждан в городе Москве, утвер­жденное Постановлением Московской городской Думы от 31 января 2001 г. №12 // Ведомо­сти Московской городской Думы, 2001, №2, ст. 195.

2

Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 5 октября 2001 г. И Бюллетень Верховного Суда РФ, 2002, №3. С. 3-7.

61 установлении срока проживания в населенном пункте для признания гражда­нина нуждающимся в улучшении жилищных условий¹.

Представляется, однако, что более правильными в данном деле были вы­воды Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ. Ведь осуществляя собственное правовое регулирование по предметам совместного ведения, субъекты РФ не вправе выходить за пределы предоставленных им полномочий и, тем более, нарушать положения Конституции РФ, например, по­ложения ее ч. 3 ст. 55. Тем не менее, выводы Президиума Верховного Суда бы­ли в данном деле окончательными, и аналогичные нормы закреплены в г. Mo-

2

скве уже на законодательном уровне .

Весьма распространённым в жилищном праве является такой своеобраз­ный правопрепятствующий факт, как отсутствие письменного согласия указан­ных в законе лиц на совершение кем-либо из участников жилищных правоот­ношений ряда сделок с жилым помещением и иных правомерных действий. Как известно, наниматель вправе вселить в нанятое им помещение по договору со­циального найма иных лиц лишь с письменного согласия всех проживающих с ним совместно совершеннолетних членов семьи, в том числе временно отсутст­вующих. Такое согласие требуется также для совершения нанимателем либо кем-то из членов его семьи обмена жилого помещения, в том числе приходя­щейся на него доли в этом помещении, на сдачу жилого помещения в поднаём, на вселение временных жильцов, на предоставление квартиры меньшего разме­ра и т.п. Кроме того, в некоторых из указанных случаев требуется также согла­сие наймодателя. Отсутствие такого согласия может выражаться не активными действиями, в частности, прямым отказом дать такое согласие или возражением против совершения другим лицом соответствующих действий, но и пассивным поведением, т.е. бездействием, неподписанием заявления об обмене жилого

¹ Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 18 сентября 2002 г. // Бюллетень Вер­ховного Суда РФ, 2003, №1. С. 7-9.

2

См. ст. 3 Закона города Москвы от 15 января 2003 года №22 «Об улучшении жилищных ус­ловий жителей города Москвы» // Ведомости Московской городской Думы, 2003, № 5, ст. 74.

62

помещения и т.п. Достаточно интересным является вопрос о юридической при­роде такого согласия, ранее не разрабатывавшийся в правовой литературе. Представляется, что такое согласие является по своему характеру односторон­ней сделкой, т.е. юридическим актом, направленным на установление, измене­ние или прекращение жилищных прав и обязанностей как для самого лица, дающего такое согласие, так и для других лиц^[40]. Отсутствие такого согласия де­лает невозможным реализацию нанимателем соответствующих прав, установ­ленных жилищным законодательством. Принципиально наличие такого право­препятствующего факта оправдано необходимостью защиты жилищных прав других лиц, так как нередко бывает трудно или даже невозможно осуществить собственное право и не ущемить при этом аналогичных прав других субъектов. В подобных случаях законодатель как бы стоит перед выбором: защищать ли интересы лица, желающего совершить определённое действие, на совершение которого требуется согласие других лиц, либо лица, не желающего, чтобы такое действие было совершено. Вопрос о том, чьи интересы заслуживают предпоч­тения, решается в процессе разрешения спора, так как отказ в даче согласия на совершение указанных действий может быть оспорен в судебном порядке. Од­нако и сам законодатель должен взвешенно подходить к вопросу об установ­лении правопрепятствующих фактов такого рода. В частности,, представляется неоправданным установление в законе (п. 2 ст. 69 ЖК) согласия наймодателя на обмен жилого помещения в домах государственного и муниципального жи­лищного фонда. Это было вполне логичным, когда считался недопустимым об­мен жилых помещений, хотя бы одно из которых находилось в доме, принад­лежащем предприятию, учреждению или организации, пользующимся правом выселения лиц, прекративших с ним трудовые отношения. В настоящее время π. 1 ст. 69 ЖК утратил силу. Возникает вопрос, какие интересы наймодателя

63

могут оказаться более предпочтительными по сравнению с интересами нанима­теля, пожелавшего реализовать своё право на обмен жилого помещения? Ины­ми словами, по каким основаниям суд может отказать нанимателю в таком об­мене при отсутствии согласия наймодателя, чтобы решение суда было закон­ным и обоснованным? Реально существует три таких основания: 1) к нанимате­лю и членам его семьи наймодателем может быть предъявлен иск об изменении или расторжении договора найма жилого помещения; 2) дом, в котором нахо­дится жилое помещение, в отношении которого возникает спор, подлежит сно­су или переоборудованию в нежилое помещение; 3) в результате обмена лицо может стать нуждающимся в улучшении жилищных условий и может требовать постановки на учёт для предоставления жилого помещения.

Однако, во-первых, все эти основания недопустимости обмена перечисле­ны в ст. 73 ЖК, а потому представляется излишней норма, установленная п. 2 ст. 69 ЖК. Во-вторых, недопустимо запрещать обмен, ухудшающий жилищные условия обменивающегося лица. Последствия такого обмена должны наступать лишь после того, как лицо предъявит требование о постановке его на учёт для улучшения жилищных условий. Ведь вполне возможно, что таких требований он вообще не предъявит, поэтому такая превентивная мера «на всякий случай» представляется необоснованной и ограничивающей жилищные права граждан. Поэтому вряд ли можно безоговорочно согласиться с авторами комментария жилищного законодательства, которые утверждают, что государственные или муниципальные предприятия и учреждения во всех случаях должны участво­вать в обмене^[41]. Права на участие в обмене у них точно такие же, как и у госу­дарства и муниципальных образований как владельцев жилищных фондов со­циального использования. Таким образом, при отборе юридических фактов, ко­торые при определённых условиях могут оказаться правопрепятствующими фактами, ограничивающими право граждан РФ на жилище, законодатель дол­жен проявлять максимальную осторожность.

64

В жилищном законодательстве закреплено ряд жизненных обстоятельств, которые, с одной стороны, оказывают несомненное влияние на развитие право­отношений, с другой стороны, не вписываются в общепринятую в науке клас­сификацию юридических фактов по характеру их влияния на правоотношения. Эти юридические факты можно назвать своеобразными «фактами- консервантами», поскольку они являются условиями сохранения права на жи­лое помещение. Речь идёт о перечисленных в ч. 2 ст. 60 ЖК основаниях сохра­нения права на жилое помещение за временно отсутствующими гражданами. Они не являются правопрепятствующими фактами, поскольку препятствуют не возникновению права, а его прекращению. Возникает вопрос, насколько оп­равдана позиция Конституционного Суда, оставившего в неприкосновенности 7 пунктов ч. 2 ст. 60 ЖК, в то время как не только специальная норма, содержа­щаяся в п. 8 ч. 2, но и ч. 1 этой статьи, устанавливающая общие правила об ут­рате права на жилое помещение в случае временного отсутствия, признана не соответствующей ст. ст. 18, 19, 27, 40 и 55 Конституции РФ? Не лучше ли было признать неконституционной всю ст. 60 ЖК без всяких исключений?

Позиция Конституционного Суда по этому вопросу представляется вполне продуманной. Дело в том, что отсутствие граждан в связи с обстоятельствами, указанными в п.п. 1 -7 ч. 2 ст. 60 ЖК, как правило, связано с выездом в другую местность или переменой места пребывания гражданина. Если в жилом поме­щении не остались проживать члены семьи нанимателя, наймодатель исходит из презумпции постоянного характера отсутствия гражданина в данном жилом помещении, а потому вправе ставить в судебном порядке вопрос о расторжении с ним договора найма жилого помещения по ст. 89 ЖК. Содержащееся в ст. 61 ЖК положение о том, что лицо признаётся утратившим право на жилое поме­щение лишь в судебном порядке, полностью согласуется с положением, уста­новленным ст. 451 ГК о том, что если между сторонами не достигнуто согла­шение о расторжении гражданско-правового договора, он расторгается в судеб­ном порядке по основаниям, установленным ст. 452 ГК. При отсутствии не только оснований, предусмотренных п.п. 1 - 7 ч. 2 ст. 60 ЖК, но, как представ-

65

ляется, также иных доказательств временного характера отсутствия нанимателя в данном жилом помещении, действует презумпция постоянного отсутствия в жилом помещении. В данном случае, разумеется, с известной долей услов­ности, можно говорить о существенном нарушении нанимателем условий дого­вора найма жилого помещения, а именно, об использовании жилого помещения не по назначению, т.е. не для личного проживания. Однако эта презумпция, как и всякая другая, опровержима, поэтому суд может признать временным отсут­ствие в жилом помещении нанимателя и при отсутствии указанных оснований, например, при наличии доказательств того, что лицо, проживая в другом насе­лённом пункте, заключило срочный трудовой договор с намерением после окончания срока его действия вернуться на постоянное место жительства. Та­ким доказательством может быть, в частности, уведомление об этом нанимате­ля при условии исполнения всех обязанностей по договору в период отсутст­вия. Таким образом, в процессе рассмотрения спора о признании лица утра­тившим права на жилое помещение, возникает своеобразная конкуренция двух презумпций: презумпции временного и постоянного характера отсутствия. Ссылка ответчика на основания, указанные в ч. 2 ст. 60 ЖК, освобождает его от доказывания временного характера отсутствия в жилом помещении. Ссылка его на иные доказательства - это лишь способ опровержения иной презумпции: презумпции постоянного характера отсутствия. В этом случае обе стороны не освобождаются от доказывания.

Спор об утрате права на жилое помещение может возникнуть не только между наймодателем и нанимателем жилого помещения, но и между нанимате­лем, собственником жилого помещения либо членом жилищного или жилищно­строительного кооператива, с одной стороны, и членами его семьи - с другой. Разумеется, сам собственник или член кооператива никогда не может быть при­знан утратившим право на жилое помещение. Однако первичные владельцы и пользователи жилого помещения (так условно можно назвать нанимателя, соб­ственника и члена кооператива) могут быть заинтересованы в утрате от­дельными членами семьи права на жилое помещение. Особенно объясним та-

66

кой интерес у нанимателя, так как он несёт солидарную ответственность по до­говору найма жилого помещения, в том числе и за тех лиц, которые давно уже в нём не проживают и ничего не вносят в общесемейный бюджет, не несут рас­ходов по поддержанию жилого помещения в надлежащем состоянии, по оплате жилья и коммунальных услуг. Юридическая природа интереса нанимателя в признании члена семьи утратившим право на жилое помещение, заключается в том, что если эти отношения возникли на основе договора социального найма, в котором права и обязанности нанимателя и членов его семьи в силу закона яв­ляются равными, то, ставя вопрос об утрате права на жилое помещение кого- либо из членов семьи, наниматель тем самым по существу требует перевода на него и на оставшихся совершеннолетних членов семьи всех прав и обязанно­стей нанимателя, предоставленных законом отсутствующему гражданину.

В связи со сказанным возникает вопрос о целесообразности дальнейшего сохранения института бронирования жилого помещения. Этот институт в на­стоящее время представляется устаревшим по следующим соображениям. Во- первых, для наймодателя вполне достаточным доказательством временного от­сутствия лица в жилом помещении является копия срочного трудового догово­ра о работе не только на Крайнем Севере или за границей, что в настоящее вре­мя является основанием для бронирования жилого помещения и выдачи на него охранного свидетельства, но и в любом другом месте. Что касается обязанно­стей по оплате жилья и коммунальных услуг и по поддержанию жилого поме­щения в надлежащем состоянии, то такая обязанность в соответствии со ст. 66 ЖК возлагается на всех временно отсутствующих лиц, в том числе на лиц, за­бронировавших жилое помещение.

Как и любой другой наниматель, лицо, имеющее охранное свидетельство, может сдать помещение в поднаём, вселить в него других лиц, как членов се­мьи, так временных жильцов. Тот факт, что наймодатель получил от нанимате­ля доказательства временного характера отсутствия в жилом помещении и го­товности нести все обязанности по договору найма, вовсе не обязательно под­тверждать охранным свидетельством; достаточно иметь от наймодателя уве-

67

домление о вручении ему соответствующих письменных доказательств заказ­ным письмом или иным способом.

Во-вторых, поскольку ранее жилищная проблема решалась только путём предоставления жилого помещения в домах государственного или обществен­ного фонда, государство и общество были заинтересованы в том, чтобы жилые помещения не пустовали длительное время, если обладатель брони сам не рас­порядится им. Владелец жилого фонда, которому принадлежало забронирован­ное жилое помещение, мог заселить его по своему усмотрению, предупредив об этом не только обладателя брони, но и вселяемого в помещение гражданина. После окончания срока действия охранного свидетельства лицо, вселённое в забронированное жилое помещение, подлежало выселению без предоставления другого жилого помещения.

В настоящее время наниматель нередко предпочитает вообще никого не вселять в жилое помещение, оснастив его охранной сигнализацией или иным путём обеспечив сохранность находящегося в нём имущества. Ордер, являю­щийся основанием для заключения договор социального найма жилого поме­щения и для вселения в него, выдаётся лишь на свободное жилое помещение, причём оно должно быть свободно не только фактически, но и юридически. Нет никакого смысла в настоящее время предоставлять забронированное жилое помещение малоимущим или иным указанным в законе гражданам, которые могут быть нанимателями по договору социального найма, так как после окон­чания срока действия охранного свидетельства придётся предоставлять им дру­гое жилое помещение, ибо выселение их без его предоставления из заброниро­ванного помещения невозможно, да и сами они в большинстве случаев отка­жутся от временного помещения.

В науке практически общепризнанным считается мнение, что основанием возникновения, изменения и прекращения большинства правоотношений явля­ются не единичные юридические факты, а так называемые фактические соста­вы, в которые входят в различной комбинации как действия, так и события, яв-

68 ляющиеся в данном случае элементами фактического состава¹. Отмечается также, что указанные элементы должны в своей совокупности составлять опре­деленную систему^[42][43][44], элементы которой «связаны в пространстве и во времени, взаимообусловлены» .

В литературе предпринимались попытки доказать неприемлемость упот­ребления термина фактический состав, поскольку «когда говорят, что факт юридический, а состав - фактический, то создается неправильное представле­ние, якобы значение имеет только отдельный юридический факт, а совокуп­ность юридически безразлична, она носит фактический характер»^[45]. Иными сло­вами термин «фактический состав» ставился под сомнение из-за того, что «под фактическим обычно понимается то, что не имеет значение для права»^[46]. В этой связи предлагалось заменить указанный термин термином «юридический со­став». Однако, поскольку фактические составы изначально являются одной из разновидностей юридических фактов, то опасность смешения их с фактами действительности, не имеющими юридического значения, на наш взгляд, явно преувеличивалась. Поэтому наукой не было воспринято такое предложение и в настоящее время в большинстве случаев употребляется термин «фактический состав».

Фактические составы необходимо отличать от сложных юридических фак­тов. Представляется, что одним из самых распространенных сложных юриди­ческих фактов в жилищном праве является факт места жительства. C одной стороны, в соответствии со статьей 20 ГК, местом жительства гражданина при­знается место, где гражданин постоянно или преимущественно проживает. От­сюда, факт места жительства следует отнести к социально-демографическим

69

состояниям (в терминологии О.А. Красавчикова)’. C другой стороны, опреде­ление конкретного места жительства гражданина напрямую связано с регистра­цией по месту жительства, так как в соответствии с ч. 1 ст. 3 Закона РФ «О пра­ве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пре- бывания и жительства в пределах Российской Федерации» граждане РФ обяза­ны регистрироваться по месту пребывания и по месту жительства в пределах РФ. Порядок регистрации определяется на сегодняшний день Правилами реги­страции и снятия граждан РФ с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах РФ, утвержденными Постановлением Прави­тельства РФ от 17 июля 1995 года №713 (с последующими изменениями и до­полнениями)³. Завершающим актом регистрации является соответствующая отметка в паспорте гражданина о регистрации по месту жительства (месту пре­бывания), либо свидетельство о регистрации по месту жительства (по месту пребывания), то есть правоприменительный акт регистрирующего органа.

Несмотря на то, что регистрация по месту жительства (пребывания) или отсутствие таковой, в соответствии с ч. 2 ст. 3 указанного Закона не может быть условием реализации каких-либо прав или свобод, что нашло свое отражение в руководящих разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ⁴, в то же время в большинстве случаев под фактом места жительства понимается именно нали­чие регистрации по месту жительства, то есть наличие в паспорте гражданина соответствующей отметки или свидетельства о регистрации, что имело место при установлении факта вселения в жилое помещение до признания несоответ­ствующими Конституции РФ положения ст. 54 ЖК, в том смысле, который

¹ Там же. С. 57.

² Ведомости СНД и BC РФ, 1993, №32, ст. 1227.

³ Собрание законодательства РФ, 1995, №30, ст. 2939.

⁴ См. п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. №8 «О неко­торых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществле­нии правосудия» И Российская газета, 1995,28 декабря, №247.

ΊΟ

придала им правоприменительная практика¹.

Однако, при сохранении акта регистрирующего органа о произведенной регистрации (в виде отметки в паспорте гражданина или в виде выдачи свиде­тельства о регистрации), факт места жительства будет восприниматься право­применительными органами именно как сложный юридический факт, для уста­новления которого недостаточно одного лишь проживания в определенном жи­лом помещении, а необходим также и акт регистрирующего органа. Таким об­разом, несмотря на то, что прописка по месту жительства заменена регистраци­ей по месту жительства, на практике, как отмечается в литературе, «существен­ных изменений в получении "вида на жительство" не произошло»^[47][48]. Данный вы­вод подтверждается также и конкретными ситуациями, когда в гипотезе право­вой нормы формулируются юридический факт места жительства. В этих случа­ях, правоприменительные органы связывают факт места жительства именно с наличием регистрации по определенному адресу^[49].

Представляется, однако, что до тех пор, пока регистрация гражданина бу-

71

дет подтверждаться каким-либо актом регистрирующего органа (будь то отмет­ка в паспорте или свидетельство о регистрации), то факт места жительства бу­дет по-прежнему восприниматься и на уровне подзаконного нормотворчества, и на правоприменительном уровне именно в качестве сложного юридического факта. Иными словами, приоритет в доказательстве факта места жительства всегда будет отдаваться именно акту регистрирующего органа, а не каким-либо иным доказательствам, и, следовательно, права граждан, осуществляемые по определенному месту жительства, всегда будут ставиться в зависимость от на­личия (отсутствия) регистрации по месту жительства.

Единственным выходом из сложившейся ситуации является упразднение акта регистрирующего органа. Как указывал В.Б. Исаков, «некоторые сложные юридические факты связаны с недостаточной дифференцированностью право­вого регулирования. В принципе они, могли бы быть заменены более простыми и конкретными юридическими фактами»¹. Иными словами, когда закон связы­вает осуществление определенных прав или исполнение обязанностей .граждан определенным местом жительства (избирательное право, право на судебную защиту, право на социальное обеспечение, обязанность по уплате налогов и сборов), то место жительства гражданина должно указываться им самим. В том случае если у правоприменительного органа возникают сомнения в достовер­ности сведений о месте жительства, предоставленных гражданином, то право­применительный орган может запросить дополнительную информацию у орга­нов регистрационного учета. Только подобный механизм позволит избежать отождествления факта места жительства с регистрацией по месту жительства, и, следовательно, ограничения прав гражданина условием его регистрации по определенному месту жительства.

В правовой литературе предлагались различные критерии классификации фактических составов.

Так, из всего множества фактических составов предлагалось выделять аль­тернативные фактические составы, то есть различные по своим элементам и со- ¹Исаков В.Б. Юридические факты в советском праве. С. 24.

72

держанию фактические составы, которые влекут наступление одних и тех пре­дусмотренных законом последствий¹. Так, например, различные по своему со­держанию фактические составы, такие как систематическая порча и разруше­ние жилого помещения, использование жилого помещения не по назначению, систематическое нарушение прав и интересов соседей, невозможность совме­стного проживания и безрезультатность мер общественного воздействия, ли­шение родительских прав и невозможность совместного проживания с детьми, а также решение суда о выселении, влекут одни и те же правовые последствия - прекращение правоотношения найма жилого помещения и выселение без пре­доставления другого жилого помещения (ст. 98 ЖК, ст. 687 ГК).

Предлагалось также выделять определенные и бланкетные фактические со­ставы, то есть такие фактические составы, элементы которых конкретно опре­делены гипотезой правовой нормы, а также такие фактические составы, от­дельные элементы которых конкретно не определены, а «получили лишь типи- ческое (родовое) определение» . Так, например, в соответствии со ст. 41 ЖК при предоставлении жилого помещения должны учитываться состав семьи, возраст членов семьи, состояние здоровья, а также другие заслуживающие вни­мание обстоятельства. Как видим, последний элемент данного фактического состава, в отличие первых трех, получил лишь родовое определение.

Недостатки предложенных классификаций заключаются в том, что и аль­тернативными, и абсолютно-определенными, и бланкетными могут быть не только фактические составы, но и единичные юридические факты. В этой связи

«

предлагаемые классификации способствуют лишь построению определенной системы изучаемого объекта, однако не позволяют раскрыть подлинную его сущность.

Предлагалось также разграничивать фактические составы на завершенные (в которых закончен процесс накопления всех их элементов) и незавершенные ^[50][51]

73 (в которых процесс накопления их элементов не закончен)¹. Иными словами суть данной классификации сводится к установлению наличия явления либо его отсутствия. Поэтому данная классификация также не может быть принята во внимание, поскольку ею охватывается не только классифицируемое явление.

Представляет также интерес деление фактических составов на простые и сложные^[52][53]. Так, в качестве сложных фактических составов О.А.Красавчиков предлагал рассматривать те фактические составы, одним из элементов которых является само правоотношение. Например, по мнению автора, отношения под­найма жилого помещения возникают из сложного фактического состава, одним из элементов которого является правоотношение по договору найма жилого помещения, а вторым - договор поднайма^[54]. При этом «распад сложного юриди­ческого состава, при определенных к тому условиях приводит к упразднению подчиненных правоотношений»^[55]. В рассмотренном примере, на наш взгляд, существует юридическое условие (договор найма), а также возникающее на ос­нове этого условия другое правоотношения (договор поднайма). При этом ос­нованием возникновения другого правоотношения является не фактический со­став, а простой юридический факт (договор поднайма жилого помещения), а условием возникновения является наличие договора найма. В то же время, су­ществуют и такие правоотношения, предпосылкой существования которых действительно может являться другое правоотношение. Так, например, в соот­ветствии со ст. ст. 101 и 109 ЖК возникновение права пользования служебным жилым помещением или общежитием обусловлено наличием трудового или иного правоотношения. C прекращением этого правоотношения за исключени­ем определенных случаев прекращается и право пользования служебным жи-

74 лым помещением или общежитием (ст. ст. 107 и 110 ЖК). Однако, следует учитывать, что в фактический состав, необходимый для возникновения и суще­ствования жилищного правоотношения в данном случае входит не само трудо­вое или иное правоотношение, а лишь факт его существования либо отсутст­вия¹.

В общей теории права также было замечено, что элементы некоторых фак­тических составов могут возникать в любой последовательности, тогда как воз­никновение элементов других фактических составов подчинено строго опреде­ленному алгоритму. В этой связи предлагалось выделять фактические составы с последовательным накоплением их элементов, с независимым накоплением элементов либо составы, построенные с использованием различных структур­ных принципов. При этом наличие или отсутствие определенного алгоритма возникновения фактических составов объяснялось наличием определенной юридической логики построения их структуры^[56][57].

Так, например, фактический состав, формирующий правоотношение по до­говору социального найма, накапливается в следующем порядке: заявление о постановке на учет нуждающихся в улучшении жилищных условий, признание гражданина нуждающимся в улучшении жилищных условий, решение о поста­новке гражданина на учет, решение о предоставлении жилого помещения, вы­дача ордера на жилое помещение, вселение и заключение договора социально­го найма жилого помещения. При этом совершение каждого из указанных дей­ствий влечет возникновение какого-либо субъективного права у гражданина: право требовать постановки на учет, права состоять на учете (включая право продвижения его в списке очередников), права требовать принятия решения о предоставлении жилого помещения при наступлении соответствующих обстоя­тельств и выдачи ордера, права требовать вселения в жилое помещения и за-

75 ключения договора социального найма жилого помещения. Отсюда можно сде­лать вывод о том, что определенный алгоритм развития фактических составов присутствует в тех из них, элементы которых являются в то же время основани­ем возникновения субъективных прав, являющихся условием движения данно­го состава.

Несмотря на отмеченные недостатки все предложенные классификации так или иначе являются конструктивными. Помимо того, традиционной является классификация фактических составов, так же как и единичных фактов в зави­симости от характера их влияния на правоотношения. Соответственно разли­чаются правообразующие, правоизменяющие и правопрекращающие фактиче­ские составы.

В то же время, зачастую весьма затруднительно отграничить правообра­зующие фактические составы от правоизменяющих, а правоизменяющие от правопрекращающих. Объясняется это тем, что в науке отсутствует общепри­нятая позиция по вопросу о разграничении стадий существования правоотно­шения. При этом необходимо отметить, что разграничение случаев изменения правоотношения от его прекращения и возникновения нового - это «отнюдь ненадуманная проблема», поскольку «изменение правоотношения и возникно­вение правоотношения вновь имеет различные юридические последствия»^[58]. Тем не менее, несмотря на известную степень условности, мы считаем возмож­ным выделить в механизме правового регулирования жилищных правоотноше­ний типичные правообразующие, правоизменияющие и правопрекращающие составы. К правоообразующим относятся, в частности, возникновение права на жилое помещение по договору социального найма, по договору поднайма (вто-

76

ричный или производный правообразующий состав) и др. Правоизменяющими составами являются раздел жилого помещения, его объединение, переустройст­во и перепланировка (в тех случаях, когда она не заканчивается предоставлени­ем другого жилого помещения), занятие освободившегося жилого помещения. Прямо к правоизменяющим составам законодатель относит переселение на время капитального ремонта, замену нанимателя жилого помещения. К числу правопрекращающих составов несомненно относится расторжение договора найма жилого помещения как по инициативе нанимателя, так и по инициативе наймодателя (выселение). Гораздо сложнее определить правовую природу фак­тического состава при обмене жилой площади. По этому вопросу в правовой литературе существуют различные мнения¹. Нам представляется, что обмен жилыми помещениями прекращает прежние правоотношения и порождает но­вые. Как справедливо отмечает В.В. Чубаров, после обмена жилых помещений имеет место не учинение переуступочной надписи в прежнем договоре найма, а заключение нового договора². Поэтому полагаем, что обмен жилых помещений не должен определяться как взаимная передача прав и обязанностей (ст. 67 ЖК). Это передача конкретных жилых помещений с обязанностью каждой сто­роны освободить прежние.

ВЫВОДЫ

Анализ конкретных норм жилищного законодательства показывает, что практически все виды юридических фактов, за редким исключением, которые принято особо выделять в юридической науке, имеются и в жилищном праве. К

¹ См., например: Ненецкий М. Очерки советского жилищного права. - Саратов: Изд. Комму­нист, 1958. С. 150; Сурков В.В. Правовые вопросы обмена жилых помещений: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Киев, 1972. С. 5; Басин Ю.Г. Вопросы советского жилищного права, права. Алма-Ата, 1963. С. 161; Гетман Е.С. Правовые вопросы обмена и замены жилых по­мещений в домах государственного и общественного жилищного фонда. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. M., 1989. С. 6; Десятник В.Я. Право обмена жилыми помещениями. Авто­реф. дис.... канд. юрид. наук. Киев, 1989. С. 8-9 и др.

² Чубаров В.В. Указ. соч. С. 38-39.

η

сожалению, в действующем жилищном законодательстве отсутствует общая норма, подобная ст. 8 ГК РФ, которая бы предусматривала хотя бы примерный перечень оснований возникновения жилищных прав и обязанностей. Однако имеется попытка устранить этот пробел, что заслуживает всяческого одобрения (ст. 11 проекта ЖК РФ).

Наряду с единичными юридическими фактами в механизме правового ре­гулирования жилищных отношений широко используются фактические соста­вы. Наиболее конструктивной применительно к этим отношениям является их классификация по характеру вызываемых ими юридических последствий на правообразующие, правоизменяющие и правопрекращающие, что необходимо учитывать в законодательстве при выработке легальных определений в соот­ветствующих его институтах. Предлагается уточнить определение обмена жи­лых помещений, изменив редакцию статьи 67 ЖК.