2.1 Становление и развитие оперативно-розыскной деятельности в истории досоветского Таджикистана

Известный таджикский прозаик, ученый и поэт Мавлоно Хусайн Воиз Кошифи в своих дидактических и этических произведениях - «Футувватномаи султони» и «Ахлоки Мухсини»^[139][140], написанных на общедоступном таджикском (персидском) языке, дает подробные сведения о порядке управления государством, политическом режиме в XV веке, о штате чиновников и структурах, осуществлявших административную и оперативно­розыскную работу.

Так, в «Ахлоки Мухсини» Хусайн Воиз Кошифи приводит подробные данные о правилах поведения (этикета), стиле управления эмира, правителей и везирей, порядке издания указов и распоряжений, их исполнения подчиненными, казиями, наставниками-мударрисами, феодалами, непосредственно связанными с двором (дарбором), подчеркивает ответственность каждого из них при выполнении своих обязанностей,

140 указывает им правильные пути властвования и управления .

В данном произведении автор подробно описывает причины и предпосылки возникновения преступности, нарушений этических норм, необходимость назначения на ответственные исполнительные должности справедливых, благочестивых и набожных людей.

Например, он отмечает, что для надзора за соблюдением религиозных обычаев и законов шариата, падишаху следует назначить на должность мухтасиба (т.е. главы органа охраны правопорядка (милиции)) честного, справедливого, далекого от корысти и соблазнов человека^[141].

В трудах Хусайна Воиза Кошифи можно встретить также сведения об оперативно-розыскной деятельности. В частности, в «Ахлоки Мухсини», в главе 33 «О бдительности (в государственных делах) и осведомленности (о положении народа)» он отмечает: «Падишах должен быть справедливым владыкой, постоянно бдительным и сведущим в государственных делах, знающим о положении своих подданных (простого народа)»^[142].

Осведомленность шаха о положении своих подданных, о ситуации с преступлениями и преступностью в стране, ораспространении разврата, смуты и прочих нежелательных явлений-все это, по мнению мыслителя, подразумевает, что падишах должен иметь у себя на службе специальных людей - агентов, осведомителей, доносчиков, постоянно доставляющих ему сведения о несправедливости и произволе местных властей, незаконных и преступных деяниях отдельных чиновников.

Также и сам шах, если он желает непосредственно получить сведения о положении народа, либо если он не доверяет информации, предоставленной чиновниками и агентами, чувствует, что те не дают ему необходимые сведения или даже предоставляют ложную информацию, может облачиться в одежду простого народа, изменить внешность, выйти в города и селы, базары и другие общественные места, и таким образом лично убедиться о социальном, экономическом и бытовом положении людей^[143].

Также Мавлоно Джалалуддин Балхи (Руми)^[144] в своем «Маснавии маънави» («Поэма о скрытом смысле») приводит рассказ под заголовком

«Как султан оказался в кругу ночных грабителей», в котором имеет место осуществление такого ОРМ.

Подобное действие и поведение рекомендуется для руководителей и чиновников низшего уровня, чтобы должностные лица, работающие на местах, также лично и непосредственно негласным путем, либо через доносчиков получали сведения о состоянии и положении населения. В то же время шах должен лично отбирать мухтасибов, т.е. лиц, осуществляющих в числе прочего ОРД, всесторонне изучить, и только затем назначать их на эту должность.

Итак, Xусайн Воиз Кошифи видит устойчивость государства в следующем:

Во-первых, эмир должен защитить пределы своего государства, то есть границы должны быть «на замке».

Во-вторых, визирь должен всесторонне обеспечить безопасность государства.

В-третьих, правитель, действующий в провинции как наместник эмира, должен постоянно знать о положении народа, удовлетворять жалобы потерпевших, бедняков, применять меры по отношению к несправедливым чиновникам.

В-четвертых, должен быть осведомитель, который постоянно имеет сведения о политической, социальной и экономической ситуации, условиях жизни в городах и районах и может немедленно доставить эти сведения правителю, визирю, эмиру и другим чиновникам для принятия ими мер^[145].

Таким образом, становление и развитие ОРД на территории исторического Таджикистана охватывает более двух тысяч лет.

следует, что ОРД играет важную роль в обеспечении устойчивости основ государства и общества таджиков.

Вопрос о возникновении отраслевых органов управления, в том числе ОРД на территории Средней Азии более сложный и малоизученый. Проанализировав все исторические данные о существовавщих государственных органах и чиновниках, утверждает И.Б. Буриев, с самого начала появления государственности наши предки стемились создать отраслевые органы управления^[146][147]. (в том числе ОРД-К.Ф.)

По мнению А.Г.Холикова впервые отраслевые органы управления появляются в государствах Пешдадидов и Каянидов. Они имели первые

147

диваны, «но система органов управления оставалось таковой до прихода

Ахеменидов»^[148].

В VI в. до н.э. территория Средней Азии и Иран была завоёвана Ахеменидской державой, которая существовала более 200 лет и, таким образом, оказалось одной из самых прочных из известных мировых империй древности, - пишет Б.Г. Гафуров^[149].

В ахеменидский период произошли большие социальные изменения, были созданы единая денежная система, налоговая система, админстративная система с делением государства на страпии, границы которых были точно установлены, канцелярия с использованием единой общегосударственной письменности - арамейской. Кроме того, было разработано общегосударственное законодательство.

Таким образом, вхождение Средней Азии в состав Ахеменидской державы сильно расширило географический горизонт и научные знания западных иранцев, греков и других народов. При Ахеменидах постепенно

выработались стандартные формулы передачи арамейских терминов и канцелярских формул на иранских языках.

Должность Вазира у Ахеменидов являлась второй после главы государства. Ему принадлежали широкие полицейские и военные полномочия. Как известно, в задачи царской гвардии входила как охрана главы государства и высших должностных лиц, так и борьба с политическими противниками. В этом значении он является главой политической полиции в государстве.

Трудно не согласиться с мнением И.Б. Буриева о том, что «ахемениды нуждались в информации, сообщениях о состоянии дел как внутри страны, так и в соседних государствах. Они являются создателями широкой сети осведомительных служб. Чиновники данных служб собирали сведения и информацию обо всем: о деятельности чиновников, религиозной ситуации, а также сведения о силе и мощи соседних государств. Такая информация нужна была им как для целей собственной обороны и защиты, так и для нападения на территории других государств»^[150].

При последних ахеменидах среднеазиатские народы постоянно восставали против царского дома. В результате от Ахеменидской державы пала Бактрия, в битве при Гавгамеле Александром Македонским был разбит последний ахеменид-Дарий III, господство персов в Средней Азии закончилось.

После смерти Дария III Александру нужно было укрепить свою власть на востоке Ирана. Следуя уже ранее выработанной линии поведения, он назначил страпом Парфии и Гиркании парфиянина Амминаспа, одного из тех, кто сдал ему без боя Египет, однако контролировать деятельность нового страпа, т.е. реально управлять обеими провинциями, поставил своего дружинника Тлеполема, сына Титофана.

Приход Александра Македонского в Среднюю Азию положил начало эллинскому (греческому) влиянию на формирование среднеазиатской государственности.

До завоевания Александром Македонским Средней Азии согдийцы славились по всему Востоку до самого Китая. Они состояли в прочном родстве с бактрийцами, о чём свидетельствуют как их культура, обряды и обычаи, так и единство их языка. И те, и другие называли себя туранцами^[151].

В IV веке до н.э. в ходе завоевания Средней Азии Александром Македонским (329-327 гг. до н.э.) местное население оказало отчаянное сопротивление, которое проявилось уже при взятии греческими войсками Мараканды (древнее название Самарканда). Из Мараканда Александр двинулся к реке, которую местные жители называли Орксарт (Сырдарья), а греки ошибочно, хотя со своей точки зрения и вполне последовательно, приняли за Танаис (Дон).

Прошло некоторое время. Основные очаги сопротивления были подавлены, а на мелкие разрозненные выступления не стоило обращать серьезного внимания. Города были заняты солдатами Александра, окрестные племена, казалось, изъявляли готовность подчиниться его верховной власти.

Ничто, казалось, не предвещало бури, когда Александру внезапно доложили, что в Согдиане и Бактрии началось восстание, в городах перебиты македонские горнизоны. Во главе повстанцев стояли Спитамен и Катен.

Александр изменил тактику в конце 328 г. до н.э., только после того, как женился на дочери одного из представителей местной знати Оксиатра (Вахшунвара) Роксане. Женитьба на Роксане создавала Александру связи в среде согдо-бактрийской аристократии и позволила привлечь местную знать на его сторону. Он стал внедрять некоторые местные обычаи при своем дворе, отбирать местное население в армию, знакомить согдийцев с обычаями македонян.

Превращаясь в царя Азии, Александр понимал, что, опираясь только на своих македонских дружинников, только на греко-македонскую армию, он не сможет сохранять свое положение и влияние. Ему нужна была поддержка населения Ближнего Востока, но в особенности, конечно, поддержка персидской аристократии, сохранявшей, несмотря на военное поражение Дария III, прочные позиции в общественно-политической жизни Передней Азиии, разумеется, Ирана. Идя по такому пути, Александр выбрал для себя единственно возможную линию поведения: он желал предстать перед своими новыми персидскими поддаными и приближенными как законный преемник Ахеменидов, получивший власть чуть ли не из рук Дария.

Естественно, что Александр должен был явиться миру в привычном для персов облике. Он принял персидскую одежду и потребовал от своих приближенных последовать его примеру. Подобно персидским царям, Александр завел себе громадный гарем - более 300 наложниц, когда он отходил ко сну, они приходили к нему, и он выбирал ту, которая могла бы удостоиться взойти на царское ложе. Постепенно при дворе Александра умеренные и демократичные греко-македонские обычаи сменялись торжественным и пышным персидским церемониалом. Впрочем, Александр не ограничивался попытками заставить греков и македонян внедрить в в

персидскую среду греко-македонские обычаи. Отобрав 30 тыс. мальчиков, он велел учить их греческой грамоте и македонским военным приемам. Греческое воспитание получили по его приказу и дети Дария III.

Короткая жизнь Александра Македонского, оборвавшаяся примерно 2300 лет тому назад, вся сосредоточена в походе на Восток, разрушений Ахеменидской державы, создании на ее обломках собственного государства.

«В то же время деятельность Александра, - писал И.Ш.Шифман,- не была безрезультатной. Его поход ознаменовал собою начало нового этапа в истории стран и народов Восточного Средиземноморья - эпохи эллинизма (период в истории Средиземноморья, в первую очередь восточного, длившийся со времени смерти Александра Македонского (323 до н. э.) до окончательного установления римского господства на этих территориях). Это не значит, разумеется, что эллинизм явился творением Александра, результатом только его личных усилий, как это иногда пытаются изобразить, и тем более это не значит, что Александр положил начало господству Европы над Азией. Эллинизм был следствием объективных внутренних процессов, имевших место в социально-экономической, политической и культурной жизни народов Греции и Ближнего Востока в предшествующий период. И все же сбрасывать со счета македонского царя нельзя»^[153].

Александру не пришлось присутствовать при распаде созданного им государства, защищать царскую диадему от своих соратников. Все преходящее из того, что он сделал, ушло, не оставив зримого следа.

После смерти Александра Македонского (323 г. до н.э. в Вавилоне), в 301 г. до н.э. после тяжёлой братоубийственной войны его империя была разделена на четыре части: Македония и Греция отошли Кассандру; Фракия и Малая Азия - Лисимаху; Египет - Птолемею; Сирия, Вавилон, Средняя Азия и Мидия - Селевку^[154].

Против власти селевкидов стали подниматься волнения, которые ослабили державу. Окончательно расшатала устои селевкидского правления внутридинастийная борьба. В середине III века до н.э. сатрап Селевкидов Диодот поднял восстание, в итоге чего было создано самостоятельное государство, получившее название Греко-Бактрийского царства (между 256 и 248 гг. до н.э.)^[155].

«Греко-Бактрийское царство возникло на территории трёх древних областей: Бактрии с главным городом Бактры - Балх, Согдианы с главным городом Самарканд (тогда Мараканд) и Маргианы (в районе современного города Мерв). Правила этим царством греческая династия прежних наместников Селевкидов. В период расцвета Греко-Бактрийского царства в состав его входил современный Афганистан, и границы царства простирались до реки Инд»^[156].

В государствах Селевкидов и Греко-Бактрии сохранялась форма правления, включающая в себя эллинистические элементы. Греко - Бактрийское царство пало около 166 г. до н. э. под ударами кочевнических племен.

Академик Б.Г.Гафуров пишет: «Поэтому так называемая эллинистическая культура является созданием гения многих народов: эллинов, местного населения стран Ближнего и Среднего Востока, а также народов Средней Азии и Индии»^[157]

Именно в этот период в первой половине 1 в. н.э. на политической арене появляется Великая Кушанская империя. Причиной этому послужило возвышение юечжийского княжества кушан. Под названием юечжи можно с большой определенностью признать тохаров. Они осели преимущественно в

Бактрии и составили основу нового государственного образования - царства Кушан (по имени правящей династии).

В 1 в.н.э. Кушанское государство значительно расширилось. Оно вышло за пределы Бактрии и стало охватывать многочисленные области и народы. Помимо значительной части Средней Азии в него входили современный Афганистан и часть Индии. Наибольшего могущества это государство достигло при царе Канишке (78-123). Несмотря на скудость документальных источников, можно предположить, что кушанский период в истории предков таджикского народа характеризуется дальнейшим развитием рабовладельческих отношений и одновременно усилением зависимости свободных общинников. В различных областях власть находилась в руках сильно окрепшей местной аристократии, которая лишь формально была подчинена верховной власти тохаров. Находки всевозможных ювелирных изделий свидетельствуют о высоком развитии местного ювелирного ремесла.

В 1-й половине 4 в. усугубился кризис рабовладельческого строя, приведший среднеазиатские государства к дальнейшему ослаблению. Это послужило толчком для активизации наступательных действий кочевников, которые захватывали среднеазиатские земли, создавали весьма непрочные объединения на обширных территориях и очень часто угрожали сасанидскому Ирану^[158].

Кушанский период способствовал укреплению Великого Шёлкового пути. Этот путь выполнял не только торговые функции, обеспечивал установление политических и дипломатических связей, способствовал распространению религий, взаимопроникновению культур и ретрансляции технологических достижений, активному обмену информацией, в том числе оперативной. Великий Шелковый путь имел важное экономическое, оперативное и политическое значение в жизни народов Азии и Европы. По мнению членов-корреспондентов Академии Наук Республики Таджикистан

А.Мухторова, Ю.Якубова, Великий Шелковый путь был дорогой науки, культуры, переселения народов, продвижения паломников и войск завоевателей^[159]. Он служил своеобразным мостом между Востоком и Западом, благодаря которому происходило взаимодействие и сотрудничество народов, как на торговом, так и на культурном поприще. Значение Великого Шелкового пути снизилось ввиду открытия морских путей (XVI в.), усиления междоусобицы, началом феодальных войн.

«После распада Кушанского царства, по сведениям исторических источников, в IV-V вв. в бывших кушанских землях появились кочевые племена хионитов, а затем - кидаритов. Об их этнической принадлежности и местах первоначального обитания в исторической науке нет однозначного мнения. Однако известно, что в V-VI вв. с территории Средней Азии их вытеснили и расселились здесь племена эфталитов. Происхождение их точно не установлено. Не исключено, что эфталиты-потомки коренных жителей Бактрии.

В конце V-начале VI вв. эфталиты образовали одно государство в Индии, другое на восточной и юго-восточной территории Средней Азии, Восточного Туркестана и большой части Афганистана.

Ядром этого второго государства стала Бактрия (Тохаристан). Отсюда эфталиты начали завоевание северной территории Средней Азии, а на западе начались их военные столкновения с правящими в древнем Иране Сасанидами (иранский царь Пероз погиб в 484 г.).

Эфталитское государство в Средней Азии - это конфедерация множества полунезависимых владений со своими наследственными династиями под верховной властью царя. Каждое владение выпускало свою серебряную или медную монету. Эфталиты были сначала кочевниками, но с захватом городов перешли к оседлому образу жизни.

Во второй половине VI в. тюркоязычные племена народов Алтая, Семиречья и Центральной Азии, объединившись, образовали мощное государство - Тюркский каганат (551 - 744 гг.), во главе которого стали два брата - Бумынь и Истеми»^[160].

По этому поводу автор книги “Таджики” Б.Г.Гафуров совершенно справедливо замечает, что огромной тюркской державе не было суждено оставаться единой. Начинаются междоусобные войны, и в самом начале VII в. (в 600-603 гг.) каганат распадается: на Восточно-тюркский (территория Монголии) и Западно-тюркский (в последний входила и Средняя Азия).

Конец политическому господству тюрок в Средней Азии принесли арабы, в конце VII-середине VIII в. подчинившие себе основные территории Средней Азии^[161].

К середине VII в. арабы завоевали Сирию, Палестину, Египет, сасанидский Иран и оказались на границе Средней Азии.

Средняя Азия находилась в состоянии политической раздробленности. Наряду с относительно крупными княжествами (Фергана, Чач, Устурушан, Согд, Xорезм, Xутталь, Чаганиан), в среднеазиатском Междуречье существовал ряд более мелких феодальных владений. Они постоянно враждовали друг с другом, что затрудняло объединение народов Средней Азии для отпора чужеземным захватчикам.

В 705 г. завоевание Мавераннахра поручается новому хорасанскому наместнику Кутайбе ибн Муслиму, хитрому военачальнику. Кутайба пользовался внутренними раздорами среднеазиатских правителей и, получив необходимые сведения о стране, в 706 г. вторгся в Бухарское владение.

В 707-708 гг. Кутайба пытался захватить Бухарский оазис, но каждый раз, получив сильный отпор со стороны объединенных сил Бухары, Согд и

тюрок, возвращался в Мерв. Только после заключения мира с согдийским ихшидом (царем) Тархуном и внесения раскола в ряды союзников Кутайбе удалось в 709 г. захватить Бухару, а в 710 г. Шуман, Кеш и Нахшаб.

В 713-714 гг. Кутайба совершил два больших похода на Чач и Фергану и дошел почти до Кашгара. Арабские воины, утомленные непрерывными кровопролитными войнами, перестали повиноваться Кутайбе и в 715 г. убили его, но походы Кутайбы сыграли решающую роль в установлении владычества халифата над Мавераннахром. Причина успехов арабов заключалась в политической раздробленности Средней Азии^[162][163].

Благоприятствующую силу в объединении населения завоеванных территорий арабы видели в исламе и для успешного распространения исламской религии арабы предоставляли льготы в налогообложении населения Средней Азии до мусульманской эпохи. Как говорит американский учёный Ричард Фрай: Иранцы (имея в виду таджиков) действительно освободили ислам из ограниченности, обусловленной арабским языком и традициями кочевников, и довели ислам до ранга 163

мировой религии» .

Период господства арабов в Мавераннахре был ознаменован непрерывными восстаниями жителей Средней Азии. В 720-722 гг. произошло крупное антихалифатское движение согдийцев. Они при помощи тюрок разгромили самаркандский гарнизон и отчистили Самарканд от арабов. Тогда хорасанский наместник ал-Хараши направил против согдийцев крупную карательную экспедицию. Согдийские повстанцы, считая свои силы недостаточными, покинули родные места и ушли в более безопасные районы. Одна часть согдийцев во главе с Карзанджем направилась в Фергану через Ходжент, но были настигнута арабами. Другая группа согдийцев во главе с правителем Пенджикента Деваштичем ушла на восток, в верховья

Зеравшана. Арабы, преследуя согдийцев, вынудили их укрыться в замке Абаргар, известном ныне под названием «Замок на горе Муг», расположенном в 80 км к востоку от Пенджикента. При приближении арабов согдийцы в 6-7 км от замка, в теснине у селения Кум, дали бой противнику, но потерпели поражение. Деваштич сдался арабам, желая этим сохранить жизнь своим соратникам и их семьям. Осенью 722 г. ал-Хараши казнил Деваштича.

Хотя арабы жестоко расправились с движением 720-722 гг. и снова восстановили свою власть над Согдом, недовольство жителей Мавераннахра и их совместная с тюрками борьба против арабской власти все усиливались.

В 70-х годах VIII века было заметно наиболее крупное движение местного населения, возглавленного Хашимом ибн Хакимом, прозванным Муканной, что по-арабски означает «закрытый покрывалом». Это движение охватило всю территорию Мавераннахра. Муканна (Хашим ибн Хаким) начал свою деятельность с пропаганды антихалифатских настроений и призывал народ выступить против политического и экономического неравенства. Муканна в 776 г. отправил в Мавераннахр своих эмиссаров, которые призывали население подняться на открытую борьбу против иноземного ига и имущественного неравенства. Вскоре жители ряда селений и городов долины Зеравшана и Кашкадарьи объявили о своей готовности поддержать Муканну. Убедившись в большой популярности своих идей в Мавераннахре, Муканна вместе с 36 приверженцами прибыл в Кеш. К тому времени долина Кашкадарьи и селения в окрестностях Бухары уже были в руках его последователей - «людей в бедых одеждах» (их отличительными признаком был белый цвет одежды и знамен).

Халиф ал-Махди для подавления восстания послал большой отряд, который напал на селение Наршах (укрепленный пункт повстанцев в окрестностях Бухары) и после четырехмесячной осады захватил его. После падения Наршаха центром восстания становится Согд. Согдийские повстанцы совместно с тюрками встретив арабское войско под

Самаркандом, нанесли ему ряд сокрущительных ударов. В 777 г. против восставших был послан с большим войском новый хорасанский наместник Муаз ибн Муслим, который два года тщетно сражался с восставшими. В 780 г. новому наместнику Xорасана Мусаиб ибн Зухайру удалось завладеть Самаркандом.

Основные силы повстанцев начали перемещаться в Кеш, в горную крепость Санам, где находился вождь Муканна. Для взятия крепости и подавления восстания в долину Кашкадарьи отправился упомянутый Саид ибн ал^арши. Лишь после долгой осады в 783 г. Саиду удалось сломить сопротивление осажденных и захватить крепость. Все оставшиеся в живых защитники крепости были жестоко казнены, а Муканна, не желая сдаваться своим врагам, покончил с собой. Восстание было жестоко подавлено, однако идеи Муканны вплоть до XII в. давали о себе знать в различных районах Средней Азии.

В 806 г. в Согде вспыхнуло новое крупное восстание во главе с Рафе ибн Лейсом. Оно нашло свой отклик в Насафе, Чаче, Фергане, Xодженте, Уструшане, Бухаре и в некоторых других районах Средней Азии. Измена Рафе ибн Лейса в 810 г. способствовала тому, что халифату удалось подавить это восстание. Но народы Средней Азии продолжали упорную борьбу против чужеземных захватчиков, пока совсем не сбросили власть халифата.

В начале IX в. в результате усиления антихалифатского движения династия Аббасидов была вынуждена искать пути сближения с местной знатью, привлекая ее к управлению Средней Азией. Xалифат предоставил известную автономию областям, находившимся на восточной окраине государства. В Средней Азии возникли почти самостоятельные владения с династиями иранского происхождения. Они содействовали организации твердой власти и упорядочению сельского хозяйства. В 821 г. в Xорасане с центром в Нишапуре образовалось государство Тахиридов.

Почти одновременно с Тахиридами в Мавераннахре возвышается другая местная династия - Саманиды^[164].

В конце Х века в Семиречье образовалось тюркское государство во главе с ханами из кочевого племени ягма, известными в истории как караханиды. В 999 г. орды караханида Насра захватили Бухару, и под их ударами Саманидское государство пало.

Караханидское государство охватывало территорию от Кашгара до Амударьи. Караханидами были введена удельная система управления. В долинах Зеравшана и Кашкадарьи утвердился предприимчивый и решительный плекхан Алптегин. Столицей его удела был Самарканд. В Фергане был другой караханидский узел со своим особым правителем и ставкой в Узгенде.

В течение почти двух столетий Мавераннахр находился в руках караханидского дома, который то управлял страной самостоятельно, то сам попадал в зависимость от других государств. Падение караханидской власти произошло в 1212г., когда вся территория Мавераннахра вошла в состав государства Хорезмшахов^[165].

Одновременно с государством Караханидов в конце X в. в Центральном и Северном Афганистане образовалось самостоятельное Газневидское государство. Воспользовавшись падением Саманидов, газневиды подчинили себе Хорасан, Хорезм, Чаганиян, Хутталь, Рей, Пенджаб, Гуджарати превратили свое государство в одно из самых могущественных на Среднем Востоке. Многочисленные захватнические походы Газневидов сопровождались беспощадной жестокостью, грабежами, истреблением и пленением огромных масс населения. Приходили в упадок сельское хозяйство и вообще экономическая жизнь. Особенно жестокими были походы в Индию. В Газне - столице государства, сосредоточивались

огромные богатства, строились великолепные здания. Награбленное богатство уходило на содержание многочисленного, хорошо организованного войска и военно- теократической верхушки. Однако недовольство трудового народа, династические распри, напор сельджуков и гуридов - все это привело к падению власти Газневидов.

К середине XI в. в Средней Азии образовалось новое государство - Сельджукское государство (по имени одной из ветвей тюркоязычного племени ягбу). Утвердившись в Хорасане, сельджуки вскоре захватили всю Персию, Ирак, Азербайджан, Курдистан, Кухистан, Армению, Малую Азию. В 1055 г. завоевав Багдад, они присвоили себе власть аббасидских халифов, в 1071г. разбили войска византийского императора Романа IV Диогена. Сельджукские завоевания сопровождались варварскими опустошениями, разорением многих стран.

Сельджуки-кочевники по своему культурному уровню стояли ниже покоренных народов. Поэтому они вынуждены были привлечь к управлению государством таджиков, персов и оседлых тюрок из местной аристократии. Во второй половине XI в. выдвинулся крупный политический и государственный деятель хорасанский таджик Абуали-Хасан ибн Исхак, известный под титулом Низам-ал-мулк («Устроитель государства»). Это умный и образованный человек в течение 1063-1092гг. являлся вазиром государства.

При Сельджуках усилилось движение исмаилитов, отражавшее в то время стремление трудовых слоев населения к освобождению от феодального угнетения. Секта исмаилитов создала тайную террористическую организацию, которая особенно усилилась при хитром и изворотливом шейхе Хасане ибн Саббахе. Он собрал много своих приверженцев, захватил горную крепость Аламут («Орлиное гнездо»), ряд других крепостей и замков в горах Эльбурса, Кухистана и Фарса. Так образовалось теократическое исмаилитское государство (1090-1256 гг.), которое было разгромлено лишь монгольскими войсками в 1256 году.

В 30-х гг. XII в. через Джунгарские ворота в Среднюю Азию хлынула новая волна кочевых тюркоязычных племен - кара-китаев. Последние в 1137 году под Ходжентом разбили отряды караханида Махмуд -хана, а в 1141 году в Катванской степи (между Самаркандом и Джизаком) - объдиненные силы Сельджукидов и Караханидов. Мавераннахр вошел в государство Кара- китаев (1137-1216гг.), простиравшееся от Иртыша до Амударьи.

В X-XII вв. Хорезм становится крупным экономическим и культурным центром Средней Азии. В течение двух столетий происходило возвышение Хорезма и, наконец, при Текеше (1172-1200гг.) и Мухаммаде (1200-1220гг.) государство Хорезмшахов достигло наивысшего расцвета. Оно простиралось от Северного Каспия до Персидского залива и Гиндукуша. В военном, политическом и экономическом отношениях государство Хорезмшахов не смогло противостоять нашествию Чингиз-хана.

В 1218-1219 гг. войска монголов заняли владения кара-китаев (Семиречье и Восточный Туркестан) и подошли вплотную к границам Хорезмшахов, что существенно осложнило отношения между двумя государствами.

Чингизхан и Мухаммад стали обмениваться посланиями через купцов, ходивших караванами через границы обоих владений. Большую роль в этом сыграл хорезмский купец Махмуд Ялавач. Историки предполагают, что вместе с товарами он продавал и оперативную информацию. Однако в 1218 г. посольский караван Чингизхана, шедший с богатыми подарками к Мухаммаду Хорезмшаху, не без ведения последнего, был разграблен в пограничной крепости Отрар (на берегу Сырдарьи). Это послужило как бы сигналом к вторжению в Среднюю Азию монгольских войск, которые заранее тщательно готовились Чингиз-ханом.

В 1221 г. Мовароуннахр и Хорасан оказались под властью монголов. Государство Хорезмшахов перестало существовать. Монгольское завоевание принесло народам Средней Азии несоизмеримые страдания. Были сожжены и уничтожены города, селения. Разрушены ирригационные системы. Сотни

тысяч людей угнаны в плен. На оставшееся население были наложены огромные налоги и подати.

Немало полезного в организацию секретной службы и тактику агентурной работы привнесли монголы. Чингиз-хан ценил и активно использовал агентуру и, понимая опасность контрразведывательных мероприятий, жестоко и беспощадно расправлялся с вражескими 166 лазутчиками .

Чингизхан умер в 1227 году. Ещё при жизни он разделил свои огромные завоеванные владения на улусы (улус-удел, область империи) и отдал их в управление своим сыновьям. Средняя Азия отошла второму сыну Чингизхана Чагатаю. Xотя официально это было владение Чагатая, но практически оно подчинялось великому хану Уктаю (Угедею), а Чагатай получал со своего улуса часть собираемых с Мавераннахра доходов. Монголы не стали управлять сами в Чагатайском улусе, а отдали его на откуп хорезмийскому купцу Махмуду Ялавачу. В подчинении Махмуда Ялавача действовали военные формирования монголов во главе с баскаками, которые знали методы, средства и порядок оперативной работы. В свою очередь они привлекали в качестве своих доверенных лиц местных баев, феодалов и через них получали сведения о социальной, политической, экономической и криминальной обстановке Мавераннахра^{[166][167][168]}.

Уполномоченные монгольские чиновники дарили этим доверенным лицам (осведомителям) в качестве вознаграждения земельные уделы,

168 дворянские титулы, применялись также другие виды стимулирования .

В конце 50х гг. XIV Чагатайский улус распался на две части: Мовароуннахр и Моголистан.

В период правления Тимура^[169][170] и Тимуридов (XIII - XV вв.) административный аппарат, существовавший при Саманидах, постепенно исчез, на его месте возродился принцип отраслевого управления под

170

названием «вазорат» министерство.

Воины Тимура отличались жестокостью и несли большие разрушения. В отличие от Чингисхана Тимур имел ввиду и определенные экономические цели. Желая установить контроль над караванными путями европейско- азиатской торговли, Тимур постарался овладеть Ираном и странами Ближней Азии и Закавказья, через которые проходили главные караванные пути.

С начала 70-х гг. XIV в. Тимур приступил к завоеванию соседних стран. В результате многочисленных грабительских походов образовалась огромная империя, в которую входили Мавераннахр, Хорезм, прикаспийские области, территория современого Афганистана, Иран, часть Индии, Ирак, частично Южный Кавказ и ряд стран Западной Азии. Тимур во время своих походов проявлял страшную жестокость по отношению к населению завоеванных стран. По его распоряжению в Индии было убито 100 тыс. пленных, в Багдаде обезглавлено 90 тыс. человек, из голов которых сооружено 120 пирамид. Воины Тимура заживо хоронили попавших к ним в плен противников, зверски убивали женщин и детей. «... Политика Тимура, - отмечал К.Маркс, - заключалась в том, чтобы тысячами истязать, вырезать, истреблять женщин, детей, мужчин, юношей, и таким образом всюду наводить ужас.»^[171]. В конце 1404 года Тимур предпринял поход в Китай. Но его смерть в Отраре прервала поход.

Образовав огромную империю, Тимур раздавал целые районы и области на правах суюргала (суюргал - феодальное пожалование; иногда в

средневековых текстах встречается в значении «дар», «подарок») своим внукам, сыновьям и отличившимся бекам. Эта империя не была прочной, она держалась на жестокости и силе войска Тимура^[172].

Структура управления этого времени кардинально изменилась при эмире Захируддине Бабуре Мирзо (1483 - 1530 гг.)^[173], о чем он подробно излагает в своем самом известном произведении «Бабурнома», посвященном в основном истории правления Тимуридов и самого Бабура.

Как пишет Джоан Гросс, «политический и идеологический механизм функционирования тимуридского государства основывался на тюркско- монгольской традиции, сформированной в политической и социальной системе монгольского периода в Центральной Азии и Иране»^[174].

Также, в «Бабурнома» термин «диван» используется для обозначения отдельных ведомств, министерств или канцелярии визиря, что по значению и выполняемым функциям схож с такими же функциями и должностями времен правления Саманидов^[175].

В «Бабурнома^[176]» для обозначения государственного чиновника приводится титул «кукалтош», что в переводе с тюркского означает «молочный брат». Обладателями титула «кукалтош» могли стать должностные лица и высокопоставленные чиновники тюрко-монгольского происхождения, назначаемые из числа родственников и соплеменников эмира и визирей. В период правления Бабура этого титула было удостоено

малое количество людей, главным образом главы военных соединений, силовых и оружейных структур. Следовательно, это были чиновники, в функции которых входили контроль над военной дисциплиной, соблюдение законности, законов шариата, применение необходимых мер к их нарушителям.

Также кукалтош осуществлял определенные ОРМ по обеспечению безопасности шаха, членов его семьи, отвечал за сохранность их жизни и здоровья. Особенностью титула кукалтош было то, что его обладатель ничем не отличался от визирей и других высокопоставленных чиновников. По своему правовому статусу кукалтош исполнял не только поручения шаха Бабура, но и сыновья Бабура также могли дать ему различные поручения, касающиеся выполнения военных функций, что существенно отличало права и полномочия данного чина по сравнению с другими периодами (например, периодом правления Шайбанидов).

Была у этого чина и другая особенность. При Бабуре, в случае проведения праздничных и официальных торжественных мероприятий приглашались все высокопоставленные должностные лица, такие как султаны, послы, потомки Ходжи Ахрара, главы канцелярии, шейхи и другие. Но ни в одном источнике нет сведений об участии в таких мероприятиях чиновника, носящего титул кукалтош^[177]. Это свидетельствует о том, что данная должность по полномочиям и возложенным на кукалтоша функциям имела элемент секретности. При таких официальных и политических мероприятиях кукалтоши занимались обеспечением безопасности шаха, визиря, высокопоставленных сановников, но в таких случаях они сами оставались в тени, используя оперативно - тактические приёмы. Таким образом, как бы подчеркивалось, что эта должность не имеет политического и государственного значения, кукалтош является всего лишь представителем исполнительной власти и обеспечивает охрану правопорядка. В областях

наместники чаще всего возлагали функцию охраны правового и общественного порядка на уполномоченных чиновников. В случае нарушения порядка исполнения функций и полномочий кукалтоша отдельными лицами, казий применял к нарушителям меры в соответствии с законами шариата, т.е. согласно аятам из Корана и высказываниям пророка, а также нормам обычая.

Во времена правления династии Шейбанидов^[178](XVI-XVIII вв.) устройство административного управления и исполнительной власти почти не претерпело изменений. С приходом к власти представителей того или иного племени только менялся язык ведения государственных дел, а их содержание и функции оставались без изменений.

Устройство административного управления и правовой порядок при Шейбанидах были разделены между ведомствами. Ведомство обеспечения общественного порядка - ведомство кукалтоша отвечало за безопасность хана и членов его семьи, обеспечение правопорядка в общественных местах. По государственному статусу, поставленным задачам и возложенным на него функциям глава ведомства кукалтош считался вторым человеком государства. А его функция ОРД держалась в секрете.

Главная задача вышестоящего ведомства кукалтош, расположенного в резиденции хана, заключалась в обеспечении безопасности государства и эмира, сборе необходимых для этого сведений от всех подчиненных органов

и принятие превентивных решений и других мероприятий оперативного характера.

Глава вышестоящего органа кукалтоша должен был с помощью своих наемных осведомителей собирать сведения по всей стране и из-за рубежа о политической, социальной, криминогенной ситуации, о настроениях среди должностных лиц страны и иностранных государств и отчитаться перед эмиром.

Следовательно, руководителем ведомства кукалтош считался самым приближенным к эмиру чиновником. Именно поэтому Абдулла-хан Шейбанид^[179] назначил на эту должность своего самого близкого друга, дал ему широчайшие полномочия и полную свободу действий вплоть до назначения и увольнения других государственных чиновников. В это время полномочия ведомства кукалтош стали настолько широкими, что эмир проводил назначения и прием ответственных лиц двора только по согласованию с кукалтошом. В некоторых необходимых случаях, когда эмир находился в поездках по стране, на охоте или отсутствовал по иным причинам, кукалтош был правомочен исполнять все его функции.

Другой отличительной особенностью ведомства кукалтош было то, что данное ведомство контролировало все сферы социальной, политической, экономической и хозяйственной жизни. Через специально привлеченных лиц-представителей, осведомителей, доверенных лиц и родственников ведомство кукалтош вело слежку за деятельностью кушбеги (военного министра), старшего инака, младшего инака, мехтара, придворного повара и

других чиновников. В случаях нарушения ими действующих норм и порядка работы ведомство кукалтош принимало необходимые меры и направляло в казиат для дальнейшего расследования и принятия соответствующих мер.

По мнению А.Ш. Розикзода «Во главе Бухарского эмирата стоял «эмир», что в дословном переводе с арабского означает «повелитель», «властитель». Ему принадлежала полнота власти во всём эмирате, и он был последней и окончательной инстанцией, к которой апеллировали пострадавшие от несправедливых решений местной администрации и казиев (судей)»^[180].

Русский исследователь Д.Н.Логофет о безграничных правах эмира писал: «Владыка ханств - Бухарский эмир, правитель с неограниченной деспотической властью, а на основании шариата (духовного закона) он вместе с тем является и духовной главой государства, управляя им «так же как пастух управляет своим стадом. Как пастух может зарезать во всякое время любую овцу из свого стада, так и эмир имеет законное право пресечь жизнь любого из населения»^[181].

Вслед за эмиром в центральных учреждениях по всем отраслям (в том числе, ОРД- К.Ф.) управления власть принадлежала кушбеги. Это было главное административное лицо, ведающее внутренними делами государства и в отсутствие эмира управляющим всей страной. Кушбеги управлял и полицейской службой. Ему подчинялся институт миршабства, который имел чисто полицейский характер, начальник дворцовой стражи и командующие войсками.

Миршаб в переводе означает «правитель ночи» (от таджикского «мир»- «хозяин», «правитель» и «шаб»- «ночь»)^[182]

Служба миршаба контролировала административный правопорядок и соблюдение норм быта на улицах, базарах и других общественных местах городов и районов, особенно в темное время суток.

Задача миршаба и шабгардов (ночного дозора) заключалась в патрулировании улиц в ночное время, от заката до рассвета, с целью защиты частного имущества баев и феодалов, а также в обеспечении общественного порядка. Шабгард (ночной дозор) выполнял те же самые функции и обязанности, что и миршаб, но только в отдаленных районах и областях.

Также в обязанности шабгардов входила охрана тюрем (зинданов) и прилегающих к ним территорий от внезапных нападений и пресечение побегов заключенных, что также относится к оперативно-розыскным мероприятиям. В наши дни эти функции осуществляются уполномоченными на то органами в качестве отдельных мероприятий.

Миршаб приступал к выполнению своих служебных обязанностей с наступлением темноты, когда в Бухаре и в других городах закрывались городские ворота, чайханы и базары. Вместе со своими ночными надзирателями миршабы обходили весь город, одновременно собирали от своих агентов и доверенных лиц сведения о преступлениях, азартных играх, прелюбодеяниях^[183], и осуществляли предупредительные мероприятия.

Служба охраны заключенных (стража) контролировала режим исполнения приговора казия в зинданах (тюрьмах), осуществляла ОРД в отношении заключенных, совершивших противоправные деяния в тюрьме. Внедряла своих агентов в зиндан для сбора сведений о готовящихся или уже совершенных преступлениях. Именно в это время и благодаря работе этих людей - агентов-осведомителей появилась дошедшая до наших времен таджикская пословица - «в стенах - мыши, а у мышей есть уши» (русский аналог этой пословицы- «и у стен есть уши»).

В целях изобличения преступника, раскрытия совершенного им преступления, а также определения других членов преступной группы, сотрудники ведомства охраны зинданов отправляют в тьюрьму своего человека с вымышленным обвинением (легендой). В этом случае, даже если преступник осведомлен об этом методе, он не будет говорить о совершенном преступлении или будет говорить со своим сообщником в зиндане шепотом.

В общем, история возникновения таджикской народной пословицы «в стенах есть мыши, а у мышей есть уши» позволяет утверждать, что таджики не только обладают довольно богатой историей и традициями в области ОРД, о чем свидетельствует само наличие и функционирование целого исполнительного ведомства - сахиби-хараса и его структурных подразделений, но также издавна хорошо знакомы с методами работы таких ведомств. Опасаясь неминуемой уголовной ответственности за противоправные действия, высказывания, люди соблюдали сохранение тайны. Данная пословица «пришла» именно из ОРД древнейших времен, а точнее, одной из ее методов - внедрение доверенных лиц-помощников, осведомителей, ответственных административных сотрудников, наукаров, надзирателей и прочих лиц в преступную группу и в среду заключенных для раскрытия уже совершенных противоправных деяний, выявления и предупреждения готовящихся преступлений.

Восточная Бухара, составляющая основную часть современного Таджикистана, административно была разделена на бекства. Одним из ведущих бекств Восточной Бухары было Гиссарское бекство, откуда бекам диктовались правила и способы управления другими регионами. Бек Гиссара был одним из полномочных чиновников бухарского эмира, имел более широкие права и функции, чем остальные беки, правившие в Душанбе, Кулябе, Каратегине и Дарвазе. Военные, правовые и другие важнейшие вопросы управления данного региона находились в ведении бека Гиссара.

А.А. Семенов отмечает, что действительно, бек Гиссара был прекрасно осведомлен обо всех событиях данного региона, постоянно сообщал о них в

письменной или устной форме эмиру Бухары и имел право применять меры административного или уголовного характера.

Для примера А.А. Семенов^[184] приводит секретное письмо (депешу) бека Гиссара Астанакула бухарскому эмиру Абдулахаду, написанное на персидско-таджикском языке (с арабским алфавитом), где бек сообщает:

Ваше Величество! Довожу до Вашего высочайшего сведения, что я как Ваш покорный раб, посылаю в распоряжение Вашего Величества неблагодарного (мятежника) Абдувосе из Бальджувана в сопровождении Эшони Абдулхака, Ходжа Сохибзода, Муллобоя туксабо, Ходжа Мурада мирахура, Курбана караулбеги и еще двух ваших покорных рабов.

Ничтожнейший из рабов Ваших, мой государь, желает Вам всегда пребывать в царствии и здравии. Амин ёрабб-ал-аламин.

Прошу прощения за доставленное беспокойство.

Письмо сложено как амулет, вложено в бумажный конверт, подписано: «Астанакул-бий», «Кулли-кушбеги, 1305г.» (1887-1888)^[185][186], и «это письмо свидетельствует о том, что расследование по тяжким преступлениям проводили местные беки при участии казиев, раисов, миршабов и 186

амлякдаров.» , раскрывались преступления путем осуществления

различных ОРМ, а затем эмир Бухарский применял к преступникам соответствующие меры наказания.

Из вышеприведенного письма следует, что согласно сложившимся десятилетиями законам и традициям, приказы и распоряжения эмира и других высших чиновников, в деятельности беков Гиссара присутствуют в

виде методов осведомления, использования шпионажа и признаков ОРД в форме переписки, сообщений и др. Беки собирают такие сведения через своих верных людей (осведомителей), они преследовали разыскиваемых лиц и людей, совершивших противоправные действия, применяли к ним соотвествующие меры наказания.

Академик А.А. Семенов, изучая историю Средней Азии при описании порядка управления административными структурами Бухарского эмирата в XVIII-XIX вв. отмечает, что, в общем, этот период истории Средней Азии изучен недостаточно, существует очень мало источников по этому вопросу.

Поэтому А.А. Семенов приложил большие усилия для изучения устройства административного управления, собрав и проанализировав большое количество рукописей из Государственной библиотеки Узбекистана, написал обоснованную научную статью по истории возникновения и развития аппарата чиновников администрации, правовом порядке и правилах, чинах, званиях и порядке военной службы (в том числе милиции - К.Ф.)^[187].

В данной статье А.А. Семенов приводит достоверные факты и цифры о судебной системе того периода, системе поддержания общественного порядка и ОРД на основе рукописей и последнего Верховного Судьи (Казикалона) Бухарского Эмирата Шарифджона-махдума (умершего в 1934 г.).

В данный период, по мнению А.А. Семенова, оперативно-розыскная и административная деятельность была организована таким образом, что в Бухарском Эмирате чины и должности, в круг полномочий носителей которых входили элементы оперативно-розыскной и разведывательной

работы, занимали близкие и доверенные люди эмира, а руководитель такого

188

органа носил титул «кукалтош» .

Кукалтош считался главой органа безопасности, охраны общественного порядка (в том числе ОРД - К.Ф.) эмирата и выполнял следующие функции:

- выявление и сбор информации о политической, социальной, экономической и криминальной ситуации в стране (а также об отдельных лицах - К.Ф.);

- получение такой информации через знакомых, друзей и близких родственников;

- принятие мер и привлечение осведомителей (шпионов) к выполнению отдельных государственных заданий в городах, регионах и за рубежом;

- подготовка агентов и привлечение их к борьбе со всеми видами преступности против эмирского строя, нарушений норм и обычаев шариата, экономических и иных правонарушений.

Одной из особенностей устройства административного управления Средней Азии было то, что действовала феодальная, так называемая теократическая форма государственного управления. Правовой основой и источником государственного строя были законы шариата, нормы которого основываются на предписаниях Священной книги Коран, хадисах и некоторые «неписаные» законы - обычаи и традиции, которые стихийно устанавливались, применялись и реализовывались при правлении того или иного эмира, хана, бека.

Накануне и после завоевания Средней Азии Российской империей сюда были отправлены для всестороннего изучения региона исследователи и ученые разных специальностей. В то время как большинство из них проводили исследования на основании своих специальностей и полученных ^[188]

данных, некоторые выражали свое мнение, основываясь на своих личных наблюдениях и впечатлениях. Ученые советского периода, которые освещали колониальную историю и социальное положение края, приводили и по сей день приводят цитаты из путевых записок, дневников и других книг русских и иностранных путешественников в качестве исторических источников.

Книга «Страна бесправия. Бухарское ханство и его современное состояние» принадлежала перу военного чиновника, подполковника Д. И. Логофета^[189], написанного в колониальный период.

Русский историк Д.Н. Логофет по этому поводу отмечает, что «хотя бухарский вопрос предан забвению среди стран мира, секрет его малоизученности имеет глубокие корни.»^[190].

Историческая обстановка в Средней Азии накануне завоевания ее Россией была чрезвычайно сложной. Средняя Азия привекла пристальное внимание самой крупной колониальной державы того времени - Англии, а также султанской Турции и шахского Ирана. Эти государства с самого начала XIX века отправляли в Среднюю Азию разного рода агентуру под видом экспедиций, коммерсантов, путешественников, послов, миссионеров. Для разведки путей сообщения использовались сведения паломников, отправлявших отсюда в Аравию и из других стран в разные города Средней Азии. Однако Россия больше чем другие страны оказалась заинтересована в приобретении Средней Азии, нуждаясь в ее богатых полезных ископаемых, в ее стратегическом положении, так как отсюда открывался путь в Индию.

Как отмечает М. Ниязматов: «В соперничестве с Российской империей за политическое и экономическое господство в Центральной Азии, попытках перехватить у нее предпринимательскую инициативу и вытеснить из рынков региона Англия не гнушалась буквально ничем - от официальных дипломатических демаршей до обыкновенного шантажа и даже бряцания

оружием. Все же большую ставку она делала на менее затратные и заметные, но более эффективные методы и средства оказания давления на противника: дезинформация, интриги, подкуп, угрозы, диверсии и т.п. Их основным каналом служила в первую очередь классическая форма войны на «невидимом фронте» - шпионаж»^[191].

В 20-х годах XIX в. развитые государства мира, прежде всего Великобритания, колонизировавшая часть Китая, Индии и Афганистана, вынашивала планы завоевания и Средней Азии.

Важным внешнеполитическим фактором, ускорившим завоевание Средней Азии, было проникновение Англии в Центральную Азию. В 1838­1842 гг. Англия сделала попытку захватить Афганистан, чтобы приблизиться к границам Средней Азии, но потерпела неудачу. В средниазиатские ханства засылались для агентурной работы английский и турецкие разведчики. Англия стремилась объединить против России Хивинское, Бухарское и Кокандское ханства.

На протяжении многовековой истории исследования Средней Азии сюда проникали не только учёные, но и различные разведывательные миссии. Один из таких визитов в Бухарское ханство был нанесен в 1825 году группой англичан.

Эта миссия начала свой путь в Бухару в 1819 году, выехав на северо- запад Индии из Калькутты, где располагалось главное правление английской Ост-Индской компании. Её возглавил Уильям Муркрофт-начальник конных заводов компании, имевшей собственную кавалерию. Официально миссия считалась коммерческой и ставила целью закупку знаменитых среднеазиатских аргамаков - ахалтекинских скакунов, называемых в древности «небесными конями».

Но за формальным предлогом стояли и другие цели. Через двадцать лет после смерти Муркрофта издатель его путевых дневников, английский

востоковед Гораций Вальсон призвал совет директоров Ост-индской компании оценить усилия участников той экспедиции, заботившихся «о торговле и политическом процветании Великобритании и её индийских владений». Развивая эту мысль, он без обиняков признавал, что целью миссии «являлась частичная, если не полная ликвидация торговли России со среднеазиатскими ханствами».

«Можно смело утверждать, - писал Ф. Энгельс, - что до афганской войны и до завоевания Синда и Пенджаба английская торговля с внутренней Азией почти равнялась нулю. Теперь дело обстоит иначе. Острая необходимость беспрерывного расширения торговли - этот fatum, который, словно привидение, преследует современную Англию. Если его тотчас же не умилостивить, он вызывает ужасные потрясения, распространяющиеся от Нью-Йорка до Кантона и от Санкт-Петербурга до Сиднея, — эта неумолимая необходимость принуждает английскую торговлю наступать на внутреннюю Азию одновременно с двух сторон: с Инда и с Черного моря»^[192].

В средине XIX в. английские товары стали проникать на среднеазиатские рынки, вытесняя русские товары. Возникла угроза колониального проникновения в Среднюю Азию Англии.

Происки Англии на Среднем Востоке заставили Россию ускорить осуществление своего плана. В России стали усиленно изучаться политическое и экономическое состояния ханств, караванные пути в Средней Азии. Для этой цели в ханства было послано несколько русских миссий, которые также производили и разведку.

В 50-60-х гг. XIX в. английские империалисты, укрепив свои позиции в Индии, вышли на подступы к Афганистану и стали разрабатывать план захвата Средней Азии.

В свою очередь царская Россия стремилась завоевать Среднюю Азию. Эта тенденция проявилась особенно после крестьянской реформы 1861,

когда в стране быстрыми темпами стал развиваться капитализм. «Капитализм не может существовать и развиваться - писал В.И. Ленин, без постоянного расширения сферы своего господства, без колонизации новых стран и втягивания некапиталистических старых стран в водоворот мирового хозяйства. И это свойство капитализма с громадной силой проявлялось и продолжает проявляться в пореформенной России»^[193].

После отмены крепостного права Россия решительно вступила на капиталистический путь развития. Расширение территорий, захват рынков сбыта и источников сырья отвечали интересам буржуазии. Другим важным внешнеполитическим фактором, побуждавшим царскую Россию ускорить присоединение Средней Азии, была военно-стратегическая обстановка того периода, связанная с агрессивными устремлениями Англии.

Профессор Д.М Зоиров, исследуя проблему в области теории и истории права и государства, истории учений о праве и государстве отмечает: «И все же экономическая и геополитическая составляющие среднеазиатской экспансии, борьба за новые рынки сбыта, а не возможность демократических преобразований в стране или облегчение участи народов Средней Азии, были ведущими во внешней политике России того периода. «Мотивы среднеазиатского направления»в политике звучали все громче и громче и занимали более самостоятельное место в планах и проектах государственной власти, господствовавших слоев империи. Отошел в прошлое период одиноких «трубадуров» в восточной торговле типа П. Голубкова или Ф.Пичугина - крупных предпринимателей второй четверти 19 в., упорно, но зачастую малоуспешно пытавшихся привлечь внимание правительственных и деловых кругов России к Средней Азии и соседним с ней странам. После Крымской войны реальная действительность гораздо лучше всевозможных «голубковских изданий»^[194] убеждала купцов и

фабрикантов, как и правительство России, в необходимости глубокого, всестороннего, а главное, безотлагательного изучения, а затем и захвата рынков сбыта и источников сырья в странах Востока»^[195].

«Не в Европе будущее России: к Азии должна она обратить свои взоры, - утверждал генерал-майор Генерального штаба И.Ф. Бларамберг в январе 1856 г. - Блистательное развитие (особенно в последние 30 лет) и постоянное, с году на год, увеличение числа отечественных фабрик и мануфактур, потребляющих наши же сырые произведения, требуют новых путей сбыта; а так как европейские рынки заперты для мануфактурных произведений России соперничеством всех государств этой части света, то она поневоле должна обратиться для продажи своих произведений к обширным странам Азии»^[196].

Однако для развития и продвижения российской экономики на Востоке это было недостаточно^[197], и Россия начинает активно готовиться к военной колонизации Средней Азии. Следует отметить, что, начиная с 1857 г. Россия пыталась договориться о мирном продвижении в этот регион с ханами Бухары и Хивы. С этой целью в среднеазиатские ханства было направлено специальное посольство, которое возглавил царский флигель-адъютант Н.П. Игнатьев, бывший военный представитель в Лондоне. В сентябре 1857 г. он представил царю записку о «тех подготовительных мерах, которые должны быть предприняты нами в Турции, Персии и Средней Азии, чтобы поднять наше значение и противодействовать Великобритании»^[198]. В этой записке и последующих докладах Игнатьев призывал к активным наступательным действиям в Средней Азии. В начале 1858 г. Игнатьев занял пост

руководителя посольства и, получив детальные инструкции, утвержденные лично императором Александром II, отправился в Среднюю Азию. После возвращения миссии Н.П. Игнатьева из поездки в Хивинское и Бухарское ханства, царское правительство начало подготовку к прямой экспансии в Средней Азии, в частности к соединению Оренбургской и Западносибирской линий и выходу на рубеж Туркестан - Чимкент - Аулие-Ата. Не только Н.П. Игнатьев и некоторые его спутники, но и командир Оренбургского корпуса и оренбургский генерал-губернатор А.А. Катенин настаивали на проведении «твердой политики». Катенин недоумевал по поводу «векового забвения, которому были преданы интересы наши в Средней Азии вследствие исключительного обращения русской политики к делам Западной Европы, а из азиатских - к турецким и персидским». Его поражало также «совершенное отсутствие определенных государственных видов в

199

действиях наших относительно этой части Азии...» .

В письме от 6 декабря 1858 г. Катенин предложил конкретную программу экспансии Российской империи в Среднюю Азию. Отпуская анализ военных действий российской армии и реализации планов Катенина, отметим, что к 1867 г. значительная часть обширных территорий Средней Азии была включена в состав Российской империи. Первым генерал- губернатором был назначен генерал-адъютант К.П. Кауфман. Царским манифестом от 17 июля 1867 г. Кауфману были предоставлены неограниченные полномочия «к решению всяких политических, пограничных и торговых дел, к отправлению в сопредельные владения доверенных лиц для ведения переговоров и к подписанию трактатов, условий или постановлений», касающихся взаимоотношений России с этими странами^[199][200]. Кауфман стал настоящим хозяином в Туркестане, получив у местных жителей прозвище Ярым-подшо (Полуцарь).

Воспользовавшись некомпетентностью и политической слабостью бухарского эмира и среднеазиатских ханов, другие государства, такие как Иран, Османская империя пытались отхватить этот «лакомый кусок», поскольку города Бухара и Самарканд по сравнению с другими регионами Средней Азии были более развитыми центрами архитектуры, культуры и просвещения. Вышеназванные государства направляли сюда своих агентов под видом паломников, купцов, коммерсантов и путешественников, реализовывали различные ОРМ по привлечению на свою сторону граждан, местных чиновников, баев и феодалов для распространения новых националистических и исламистских движений, таких как пантюркизм и панисламизм, вели антирусскую агитацию.

Они подкупали алчных баев, феодалов и чиновников, привлекали их на свою сторону в качестве агентов, осведомителей и информаторов, и таким образом разворачивали разъяснительную работу по всей стране по распространению своей формы государственного строя и управления, собирали сведения о влиянии российских властей в этом регионе. В свою очередь, российские власти постепенно укрепляли свои политические и социальные позиции в Средней Азии, вели активную разведывательную работу.

Российская империя установила дипломатические отношения с крупнейшими городами Средней Азии - Самаркандом и Бухарой через специальных оперативных сотрудников, которые имели особо секретные задания и в качестве сотрудников российских посольств в данном регионе разными путями собирали информацию о позиции других государств в Средней Азии.

Во второй половине XIX в. под предлогом «защиты ислама» британская агентурная сеть пустила свои корни на всю Среднюю Азию, вела активную оперативно-розыскную агитацию самыми изощренными путями и методами. К примеру, капитан британской разведки Батлер по поручению вице-короля Индии лорда Литтона, под видом военного специалиста

(инструктора), целью которого якобы являлось укрепление границ Туркестана, осуществлял террористическую деятельность, предпринимал попытки поднять народные массы на борьбу против врагов ислама, т.е. против русских.

Или в то же самое время другой английский шпион О. Донован, представившись корреспондентом газеты «Дейли ньюс», осуществлял террористическую и шпионскую деятельность на территории Средней _Азии^[201]_.

Применяя свою оперативно-розыскную и шпионскую деятельность работу практически во всех сферах социальной и политической жизни Средней Азии, британские разведчики с целью недопущения проникновения русских в этот регион принимали все меры. Одним из множества убедительных подтверждений этой оценки положения в Средней Азии может служить следующий факт. Уже находясь в Кабуле, эмир-эмигрант дал представителю англиской разведки полное согласие на передачу Великобритании своих бывших владений в качестве платы за содействие в восстановлении монархии в Бухаре^[202]. Именно они способствовали проникновению идей пантюркистов и панисламистов, многие из которых были завербованными агентами британской разведки и работали против русских. В свою очередь, в своих обращениях ко всему народу региона «миролюбивые мусульмане» - турки призывали их к бескомпромиссной борьбе с «неверными» русскими, проникшими на священную мусульманскую землю. Следует отметить, что проблемы истории завоевания и установления русской администрации в Средней Азии являются предметом внимания историков и юристов уже довольно длительное время.

В это время российские власти также приложили немало усилий для подчинения Средней Азии себе, в том числе, используя ОРМ. Направляли сюда своих завербованных агентов с особыми поручениями, подготовили

базу для разведывательной и розыскной работы своих агентов во всей Средней Азии, собирали сведения о деятельности представителей других государств, обративших свои взоры на этот регион.

Подобные особые разведывательные операции Российская империя осуществляла через представителей своих дипломатических корпусов, большинство сотрудников которых являлись кадровыми агентами и информаторами, и следует признать, что народ Средней Азии больше симпатизировал и доверял русским, чем представителям других наций и народностей.

Российские власти имели многолетний опыт по вербовке важных людей в качестве агентов, шпионов, информаторов и т.п. Поэтому они направляли в Среднюю Азию квалифицированных и опытных разведчиков в качестве ответственных должностных лиц, и, как уже отмечалось выше, народ Средней Азии относился к русским специалистам с большим доверием, чем к турецким и британским шпионам.

Предлагаем вниманию читателей материал, собранный нами из многих источников, до сих пор хранящихся в государственных архивах России, Таджикистана и Узбекистана, где мы нашли сведения о привлечении (вербовке) местных жителей в качестве агентов-осведомителей, порядке представления информации ответственным представителям Российского правительства. Эти материалы немного проливают свет на вопросы методики оперативно-розыскной работы.

Документы и сведения, содержащие государственную тайну, получены агентами императорской политической разведки, они непосредственно связаны с оперативно-розыскной деятельностью. Данные материалы получены из Государственного архива внешнеполитического ведомства и Архивного управления Министерства иностранных дел Российской Федерации и ЦГА Республики Таджикистана и Узбекистана и впервые предлагаются читателю.

Российский посол в Константинополе Игнатьев Николай Павлович^[203] в своем оперативном сообщении Министерству иностранных дел Российской империи сообщает следующее: «Служба разведки Турции отправляет агента «Суфи-Эфенди» в Бухару с заданием собрать сведения о ситуации в Средней Азии для Британского правительства, одновременно вести агитацию против России среди местного населения и властей»^[204].

Как видно, сотрудники российской разведки, хорошо осведомленные о политической и социальной ситуации в Средней Азии, одновременно собирают информацию о шпионской и преступной деятельности турецкой и британской разведывательных служб.

Донесения от политических агентов о политической и социальной ситуации в Бухарском ханстве и сопредельных независимых среднеазиатских владениях оформлялись и отправлялись в следующейформе:

1. МИД. Политическая агентура России в Бухаре, 3 марта 1886г., № 108 от « »_____ г. Ташкент

Господину генерал- губернатору.

Честь имею представить копию сведений в переводе, собранных начальником Зарафшанского округа из Бухары и Шерабада. «Политический агент Н. Чариков».

2. Копия рапорта начальника Самаркандского уезда от 16/19 августа 1888г., № 5083 ГИД военному губернатору Самаркандской области:

«Участковый инспектор Пенджикента представил мне рапорт № 714, согласно которому в Гиссаре якобы ходят слухи, что кулябцы, проживающие в Шурабдаре, недовольны деятельностью сборщика налога. Говорят, что они действительно взбунтовались. Шурабдаринцы изъявили ему недоверие и вместо него сборщиком налога назначили некого Мулло Восича.

Астанакул-диванбеги прибыл для подавления местных бунтовщиков. Как говорят, изначально в Бальджуване даже простой народ посмел сопротивляться. В этих сражениях, согласно слухам, с обеих сторон погибло множество людей, но данное противостояние длилось всего несколько часов, затем восставшие, не устояв перед силой отряда, пустились в бегство. Говорят, главный бунтовщик Мулло Восича сбежал, но другие участники беспорядков задержаны.

Также говорят, что после этого происшествия местные жители прибыли к диванбеги, сожалели о содеянном, раскаялись и вернулись в места проживания. Благодаря милосердию и рвению диванбеги все стало спокойно, сам он лично контролирует ход сбора налогов».

Подписали полковник Андроненко, секретарьИзмайлов, почтальон Соколов.^[205]

3. Письмо от Н. Корликова Нестаровскому К.А.

Секретно Ферганская область, Новый Маргилан Копия с копии 4. Х. 1888. № 7272 Военному губернатору Его Величества (г-ну.Нестаровскому - Х. 11) Константин Александрович!

«Вследствие письма Вашего высокопревосходительства от 07.VI сего года имею честь довести до Вашего сведения, что купец, прибывший из Каратегина , рассказал мне о причине убийства бальджуванского сборщика налогов следующее: «Мир Каратегина по приказу эмира в качестве сборщика закота уважаемого человека из числа местных кочевников и карлуков, подчиненных беку Куляба. Сборщик прибыл в кишлак Ховалинг, собрал старейшин, потребовал платить налог (закот), старейшины сказали, что у народа нет денег, просили взамен взимать скот, но у сборщика налогов был иной приказ. Он не принял данное предложение, и

настойчиво потребовал платить налог деньгами, мятежники пригрозили ему, отправили несколько своих людей в Кабул к Абдурахманхану с просьбой о содействии в помощи и заступничестве.

Увидев, что народ настроен серьезно и наступает угроза опасности, сборщик закота сообщает об этом в Бальджуван, местному правителю, а затем и сам убегает к нему.

Бальджуванский правитель, узнав об этом, немедленно отправился с вверенными ему солдатами в Ховалинг. Упорно сражался с вооруженным населением всех кулябских районов, с обеих сторон погибло много людей, в их числе был убит и сборщик закота.

По другим данным, сообщив о народных мятежах в Ховалинге и Бальджуване, сам остается там, его убили еще до прибытия подмоги. Но, тем не менее, многие подтверждают, что в действительности сборщик закота убежал из Ховалинга и погиб по дороге в Бальджуван. Затем к правителю вовремя прибыло подкрепление - несколько сотен солдат приехали из Гиссара и подошли к Ховалингу, и восстание было подавлено. Главные виновники восстания задержаны и отправлены в Бухару.

Причину восстания жителей Кулябского бекства объясняют так: Абдулмалик-бек (сын покойного эмира), который проживал в Бадахшане, при кознях и согласно их плану и якобы опираясь на помощь афганского эмира, при содействии бека Куляба Сарахана обещал присоединить те края под власть Абдуррахманхана, тесно поддерживавшего Сарахана в руководстве Кулябским бекством.

Насколько достоверны эти высказывания, подтвердить довольно сложно. Согласно слухам среди народа Каратегина имеет место использование афганцами сложившейся ситуации, а именно различных проявлений недовольства народа Эмиром Бухарским и другими чиновниками. Так, рассказывают, что накануне этих событий в Кулябском бекстве появился сборщик закота, народ восстал, уклоняясь от уплаты закота, и наконец, произошли указанные события».

Благодарю Вас за доверие (подпись) Н. Корликов

Копия соответствует оригиналу (подпись) Федоров^[206]

4. Выписка из копии сообщения политического агента Чарикова начальнику Азиатского Департамента МИД Российской империи от 31 декабря 1888 г. № 1173, г. Бухара, № 52 от 24 декабря.

«... Этой осенью произошли восстания, подавленные усилиями храброго гиссарского бека Астанакулбека^[207]...»

Известно, что вышеприведенные документы дошли до нас, как говорится, из рук в руки (мы постарались по мере возможности не изменять в документах и сведениях стиль, ход и описание событий), поэтому в них, разумеется, есть недостатки и недочеты. На примере этих документов мы ознакомили читателя с порядком сбора информации, а также с тем, насколько руководство дипломатических представительств России, было осведомлено через своих агентов и осведомителей о положении таджикского народа и местных правителей, а также о политической, социальной, криминальной обстановке и ходе событий.

С учетом того, что данные переведены на несколько языков, естественно, они не имели полного представления об этническом составе населения Куляба, и относят восставших кулябцев к племени лакайцев, а в последнем сообщении (№3) называют их карлуками. Также они не имели достаточного представления о территории, охваченной восстанием, о массовом характере и предводителе восстания. Так, в этих источниках герой таджикского народа Восе дважды упоминается как некий Мулло Восича.

Для нас эти данные важны тем, что они отражают порядок и последовательность записи данных, осуществления оперативно-розыскной деятельности российским генерал-губернатором, и то, как посредством поднятия народных восстаний, недовольства народа политикой эмира и его наместников Россия развивала свою экспансию на Среднюю Азию, укрепяла

свои позиции в данном регионе. Также они дают нам определенное представление об историческом значении того периода.

Поэтому необходимо отметить, что агентурный метод проведения ОРМ внедрялся на территории Восточной Бухары специальными разведывательными службами России, и они путем привлечения осведомителей осуществляли сбор информации обо всех сферах социальной, политической, экономической жизни, а местные соответствующие органы принимали меры по тем или иным правонарушениям: неуплата налогов, уклонение от уплаты налогов, неповиновение воле эмира, бека, амлякдара, других чиновников, совершение преступлений, беспорядки, выражение недовольства и т.п. в соответствии с приказами и распоряжениями эмира.

Анализ ОРД органов Туркестанского генерал-губернаторства царской России показывает, что до 1867 года вся территория Средней Азии входила в состав Оренбургской области^[208]. Несмотря на это, российские власти отдельно выделили Туркестанское генерал-губернаторство и включили в его состав две большие области - Семиреченскую и Сырдарьинскую.

Первым генерал-губернатором Туркестана стал генерал-адъютант К.П. Кауфман^[209], которому в соответствии с Манифестом царской России от 17 июня 1867 года передавались практически неограниченные полномочия.

Например, «... полномочия по решению всех политических, пограничных, торговых, социальных, экономических вопросов посредством своих уполномоченных представителей, доверенных лиц (агентов) по переговорам, согласованию условий договоров и их заключению.», то есть

договоров, регулирующих отношения России с эмиром, беками, крупными феодалами и баями Средней Азии^[210].

С введением ОРД через российских военных специалистов Кауфман распространил свое влияние на всю Среднюю Азию, уже считал себя абсолютным хозяином этой земли, и в некоторых случаях даже оказывал воздействие на царские власти Туркестана и добивался от них подписания и реализации тех или иных договоров под угрозой применения силы.

К.П. Кауфман и другие высокопоставленные представители российских властей под разными предлогами постоянно угрожали местным правителям, готовились к военным действиям против Бухарского эмира.

После заключения навязанного (кабального) договора, заключенного между Кауфманом и полномочным представителем эмира Бухары Худоёрханом, разведчики, агенты, доверенные лица и другие специалисты в области ОРД стали тайно проникать в Самарканд и Бухару под видом торговцев, купцов, покупателей, способствовали увеличению численности сторонников Кауфмана и укреплению его власти^[211].

Согласно мирному договору и нескольким административным уставам (уложениям) между Туркестанским генерал-губернаторством Российской империи и Бухарским эмиратом, генерал-губернатор имел большую власть, чем эмир и любые другие местные чиновники. Однако, во всяком случае, административные органы и феодальная форма управления сохранились. В этих органах работали также военные представители российского генерал- губернаторства. В городах и районах, помимо эмиратских структур также несли службу полицеймейстеры или представители Туркестанского генерал- губернаторства.

Если в результате ОРМ выявлялось совершение правонарушений должностными лицами, аксакалами и иными представителями бухарской

власти, то указанные лица привлекались к ответственности в соответствии с нормами, установленными законами эмирата и отдельных областей^[212][213].

По решению административных ведомств Туркестанского генерал- губернаторства Российской империи в местностях, где большинство населения составляли мусульмане, создавались милицейские части из числа рядовых сотрудников и назначались миршабы, призванные обеспечить соблюдение общественного порядка, защиту имущества и надзор за соблюдением норм и правил поведения. Руководителей данных органов назначали представители генерал-губернатора. Назначались также подчиненные миршабам или навкары (рядовые сотрудники) и курбаши.

Деятельность миршабов и рядовых служащих осуществлялась на основе правовых норм шариата, они также осуществляли и ОРД.

Во второй половине XIX века на территории Средней Азии в сфере ОРД российские представители и агенты действовали, собирали и передавали царским властям России сведения о политической, социальной, экономической и криминальной ситуации в Средней Азии, и так продолжалось до Октябрьской революции.

Вследствие этого, во второй половине XIX века Российская империя полностью захватила почти всю Среднюю Азию, в том числе ее центральные районы, подчинила ее своей власти, а южная часть осталась в составе Бухарского эмирата.

Профессор Ф.Т. Тахиров отмечает о таком разделении: «.Народ, земли которого принудительно были раздроблены и разделены между Бухарским Эмиратом и Российской империей и который имел средневековые

213 отношения и высокую политическую и социальную культуру» , оказывал

свое воздействие на особенности охраны общественного порядка, правовую

систему и ОРД осуществляемую генерал-губернаторством в части территории Туркестанской области.

1 мая 1868 года К.П. Кауфман, не встретив никакого сопротивления, занял Бухарскую и Самаркандскую области и отправил императору России Александру II письмо или рапорт, в котором подробно сообщил о своих достижениях и подчинении всей Средней Азии своей власти.

Изучение, анализ и научное исследование некоторых источников показали, что во многих местностях нашего региона предварительно работали завербованные агенты, от которых завоеватели получали всю полноту информации о силах, средствах, местах размещения войск эмира и ханов, а также о политической, социальной, экономической и культурной обстановке вышеназванных регионов. Именно поэтому экспедиционные войска Российской империи довольно легко вторглись и заняли многие районы Средней Азии, в том числе территории современного Казахстана, Туркменистана и часть Узбекистана.

Весной 1866 года войска царской России выдвинулись к берегам Сырдарьи. 24 мая командующий войсками генерал Романовский^[214] дает приказ о наступлении на Худжанд. Несмотря на внезапность нападения, худжандский гарнизон и местное население оказывают русским упорное сопротивление, однако ввиду того, что российская армия обладала более современным и совершенным вооружением и другими военными средствами, она, хоть и не с легкостью, но победила^[215].

О боях между российскими войсками и гарнизоном и ополченцами Худжанда говорится в оперативном послании правителя города Абдулгаффора Девонбеги бухарскому эмиру Музаффару (1860 - 1885):

«. По воле Господа миров все Ваши подданные - жители Худжанда, стар и млад, решительно напали на проклятых неверных. По милости

Всевышнего люди вытеснили проклятых неверных из города. Затем Ваши подданные напали на тех, кто вступил в сговор с неверными, разорили, разрушили их дома, а самих забили до смерти.»^[216].

Из содержания этого короткого сообщения становится известно, что разведчики царской России посредством применения агентурных методов, в том числе проведения ОРМ заранее завербовали агентов и пособников из числа жителей Худжанда и других районов, привлекли их на свою сторону путем подкупа, денежного и материального вознаграждения и этим обеспечили себе победу. Во время нападения российских войск некоторые из этих агентов и врагов были уничтожены местным ополчением и солдатами правителя.

В устройстве управления исполнительных органов Бухарского Эмирата помимо компетентных органов оперативно-розыскную деятельность также осуществлял специальный орган, обладающий широкими судебными, административными и оперативно-розыскными полномочиями. Руководство данным органом в столице осуществлял «Эшони Раис», а в бекствах - «Раисы». По своим полномочиям Эшони Раис был помощником казикалона (верховного судьи), он же одновременно являлся начальником бековских раисов, назначаемых эмиром по представлению Эшони Раиса^[217]. Раисы в основном рассматривали те уголовные и гражданские дела, которые не относились к ведению казиев^[218], хотя в части полномочий у них не было каких-либо ограничений.

Другие исторические источники свидетельствуют о том, что раисы участвовали в осуществлении ОРД, принимали соответствующие меры по фактам выявления нарушений законов и традиций шариата, норм обычая, правил поведения и этики и других правовых норм, принимали и приводили в исполнение решения по ним. Раисы проводили ОРМ и выносили решения по фактам нарушений правил торговли, ценообразования, случаям воровства,

выявленным непосредственно на рынках, их решения приводились в исполнение немедленно и на месте.

В большинстве крупных городов Средней Азии, расположенных на границе захваченных Россией территорий, стали появляться русские, открывались увеселительные, развлекательные и питейные заведения. В результате постепенно среди местных мужчин и женщин начали распространяться спиртные напитки, и даже разврат, и проституция. Одним из таких городов был Чарджоу, куда в больших объемах ввозились вино­водочные изделия, что в конечном итоге привело к распространению азартных игр и других противоречащих шариату явлений. «Раисы, «которые осуществляли ОРД», .утратили контроль над деяниями мусульман,

занимающихся распитием спиртных напитков и развратом, и уже не могли больше надзирать за ними»^[219], хотя в таких случаях необходимо проведение ОРМ и привлечение виновных к ответственности.

Когда Эшони раис со своими наукарами (приставами) входил в рынок и видел, что продавцы обманывают покупателей и в случае задержания их с поличным, он лично принимал решение. Приказывал бить виновного плетьми (дурра) ровно на сумму обвеса или обсчета^[220].

Также раисы путем осуществления ОРМ выявляли случаи нарушения правил поведения по шариату. Такие нарушения, как нарушение поста или порядка совершения намаза, уклонение от совершения намаза, лишение детей наследства (или присвоение их доли наследства), препятствование обучению в религиозных школах и других нарушений, относящихся к ведению Раиса^[221], он с помощью ОРМ устанавливал надзор за ними. Такие

же функции, помимо Эшони Раиса и местных раисов выполняли «Сахиби- харас», «Мухтасиб», казий, военные и кукалтош.

Из вышеприведенных документов можно узнать, какими методами и способами жители Средней Азии привлекались в качестве агентов, какие ОРМ применялись для сбора информации о тех или иных событиях. Разумеется, здесь речь идет о том, что в этот период специальными оперативными сотрудниками России был введен новый этап в развитии этой сферы деятельности на территории Средней Азии, особенно в Восточной Бухаре.

С другой стороны, осуществление данного вида деятельности также оказывало существенное влияние на работу разведки и агентуры Туркестанского генерал-губернаторства России. Из приведенных выше писем и сообщений становится известно, что во властных структурах Гиссарского бекства работал представитель российского генерал- губернаторства, внедрялись новые для нас порядок и методика проведения ОРМ, и этот порядок действовал вплоть до Октябрьской революции, об этом говорит доктор юридических наук Зоиров Д.М. в своей книге «Становление и развитие оперативно-розыскной деятельности в Таджикистане»^[222].

Роль России в подавлении джадидского движения в Туркестане в конце ?IX - начале XX в. недостаточно изучена. «До последнего времени в советской исторической и литературоведческой науке роль тайных политических органов российской и Советской власти в Центральной Азии рассматривалась в основном с позиции сохранения идейно-политического господства империи. Хотя, в 30-60-е годы в освещении истории и оценке джадидизма наблюдалось и некоторое различие подходов.

12 октября 1988 г. в Институте языка и литературы АН УзССР была организована первая Всесоюзная научная дискуссия по данной проблеме. В ней участвовали ведущие ученые из Узбекистана - И. Султанов, А.

Хайитметов, С. Касимов; из Таджикистана - Г. Ашуров, М. Шукуров; из Азербайджана - А. Мирзаахмедов; из Татарии - И. Нуруллин и другие.

Впервые и открыто это движение в дореволюционном колониальном Туркестане было оценено как прогрессивное - просветительское, реформаторское. Впервые было упомянуто и о репрессивных мерах в отношении джадидов со стороны Советской власти и ее политических органов Узбекистана, Казахстана и Таджикистана»^[223].

И только после этого круг рассматриваемых вопросов по джадидскому движению в Туркестане и политическим репрессиям против его ведущих деятелей в советское время, особенно в конце 20-х годов стал заметно расширяться.

Однако в исследовании данной проблемы до сих пор не получили должного привлечения архивные материалы Туркестанского охранного отделения, хранящиеся в ЦГА Узбекистана, а также следственные материалы из секретного архива КГБ Узбекистана и Таджикистана (ранее архив ЧК, ВЧК, ГПУ, ОГПУ, НКВД, МГБ).

Например, «миссионер Н.И.Ильминский (1822-1891)^[224] в письме своему верному ученику по миссионерству в России Победоносцеву советовал особо опасаться ученых людей среди инородцев и строго держать их под надзором. Остерегайтесь ученых и слишком развитых учителей, подвергайте их более тщательному надзору, чем простых, безотчетно нравственных и в простоте души верующих». Среди архивных материалов Н.П.Остроумова^[225], верного ученика Ильминского в Туркестане, есть

адресованное лично ему 31.12.1900 г. послание полицейского департамента внутренних дел России. В нем русскому миссионеру открыто предлагается установить в колониальном Туркестане тщательное наблюдение за деятельностью новометодных школ, их инициаторов и преподавателей, распространение среди них джадидских книг и сочинений и всякие связи туркестанских джадидов с татарами, младотюрками и другими мусульманскими реформаторами и прогрессистами.

«Департамент полиции об изложенном имеет честь сообщить Вашему Превосходительству, покорнейше прося Вас, Милостивый Государь, не отказать в распоряжении: 1) о выяснении среди мусульманского населения вверенного Вам района лиц, выступающих в татарской литературе в качестве авторов новаторских сочинений; 2) о собрании подробных сведений об их личности, общественном и имущественном положении, а также связях в мусульманской среде, как равно и о том, где они получили свое образование; 3) об установлении связи между сторонниками нового движения и младо-турками, и не вдохновляются ли они из Турции, или иного заграничного мусульманского центра; 4) о выяснении - где и кем основаны в пределах вверенного Вам района мусульманские школы с преподаванием по новым методам, кто состоит в них преподавателями и под чьим заведованием и контролем такие школы находятся.

О последующем благоволите, Милостивый Государь, уведомить в возможно непродолжительном времени для доклада Господину Министру А 226 внутренних дел» .

Подлинный с надлежащей подписью. С подлинным верно: Делопроизводитель.

В 1905-1917 гг. охранка Российской империи в Туркестане стремилась глубже проникнуть в деятельность джадидов. Так, в секретном письме Начальника Туркестанского районного Охранного Отделения подполковника Сизыха полицеймейстеру города Самарканда от 25.09.1915 г. было предписано «уведомить: издается ли в Самарканде мусульманская газета «Самарканд» и кто является ее издателем и редактором, установочные на них данные и имеющиеся о них сведения».

Начальник Самаркандского полицейского управления в ответном письме от 9 января 1913 года уведомляет Вас о том, «что редактор - издатель мусульманской газеты «Самарканд», (с 17 сентября с.г. не издается) Махмут Ходжа Бекбути 41 года, араб, местный уроженец, квартал Фани, в Туземной части Самарканда, проживает в Русской части, женат на туземке Шарофат 35 лет, имеет детей - сыновей: Масут- 12 лет, Максут -6 лет, Матлиб- 2 лет, дочь-Сурая 8 лет; а также - имеет недвижимость в русской и туземной частях города... В настоящее время занимается торговлей. Раньше служил муфтием при шариатском суде. Имеет бессрочную паспортную книжку. Под судом и следствием не состоял ²²⁷»

В других информациях - от осведомителя «Шаева» и агента «Шахрисабского» подполковнику Сошальскому 7.021917г. приводятся еще более подробные сведения о Бехбуди, его самаркандском коллеге Саид Ахмаде Ходжа-Сиддики и их ташкентском единомышленнике Убайдулле Ходжаеве и других, рассматриваемых как «прогрессисты-националисты». «Года три-четыре тому назад редактор-издатель выходящего в гор. Самарканде на сартовском наречии журнала «Ойна» (Зеркало) некий Бехбуди написал на сартовском наречии пьесу под названием - «Падаркуш», что означает «Отцеубийца». Бехбуди по своему направлению прогрессист- националист, получивший образование, кажется в Турции... Эта пьеса в первый раз была поставлена в г.Ташкенте любительской труппой, образованной под руководством У.Ходжаева (из числа молодых сартов

прогрессивного направления мыслей), кажется, в 1914 году еще до начала текущей войны. Затем названный Ходжаев был в Коканде, Андижане, Намангане и других городах и везде при помощи местных любительских сил 228 из прогрессивного элемента ставил ту же пьесу» .

14.04.1916 г. в агентурной записке полковника Волкова начальнику Туркестанского районного охранного отделения о Мунавваре-Кари Абдурашидханове - ташкентском деятеле джадидизма в области новометодных школ, национальной печати, литературы и книготорговли по всему Туркестану, последний характеризуется как панисламист, враждебный всему русскому и существующим порядкам управления в России. Он пишет, что «Мунаввар-Кари Абдурашидханов - учитель новометодной туземной школы, проживающий в махалле Дархан Шейхантаурской части, известен Отделению как ярый панисламист и сторонник Турции. В 1908 году он издавал в городе Ташкенте туземную газету «Шухрат», закрытую вскоре ввиду крайне вредного левого направления. В августе 1910 года Абдурашидханов пытался получить разрешение на открытие в Ташкенте общества книготорговли «Умед» (Надежда), но в виду имевшихся сведений о противоправительственных целях общества на открытие такового он разрешения не получил.

В том же году он перевел несколько турецких книг на туземный язык и вырученные от продажи деньги якобы отправил в Турцию в пользу турецкого флота. Являясь сторонником новометодных школ, Абдурашидханов устраивал у себя совещания учителей подобных школ и в 1910 году заготовил от имени туркестанцев записку в Государственную Думу о необходимости преобразования туземной школы и введения преподавания на родном языке. В 1913 и 1914 гг. участвовал почти на всех совещаниях панисламистов. Принимая во внимание изложенные о них, имеющиеся в делах охранного отделения сведения, я прошу ходатайства Вашего превосходительства перед его Высокопревосходительством Г. ²²⁸ЦГА РУз. Ф. 461, опись 1, дело 1, 1919, лист 69 обр.

Туркестанским генерал-губернатором о высылке Мунаввар-Кари Абдурашидханова из пределов Туркестана на основании ст. 15 Положения о управлении Туркестанским краем, как личности сомнительной политической благонадежности, враждебно настроенной ко всему русскому и существующему порядку управления в России.

О последующих по сему делу распоряжениях прошу не отказать меня уведомить. Приложение: перепись на 9 листах и Т.4. Журнал «Ислох». Подписал полковник Волков».

В архиве имеются секретные документы не только об упомянутых выше и других ташкентских и самаркандских, - но и об известных бухарских джадидах того времени - Абдурауфе Фитрате, Низамитдине Сабитове и других. Например, «в информации, полученной от агента «Аскерова» 10.01. 1917 г. ротмистру Соколову сообщается о деятельности в Бухаре отделения партии по туркестанскому краю "Иттиход ва тараккий" и их руководителе Фитрате, казначее Мирзе Абдувахиде Каровулбеги и других, занимавшихся отправкой Бухарской молодежи на учебу в Турцию»^[226].

На основании донесений российской политической агентуры в Бухаре полковник Волков 30 января 1917 г. сообщает: «По имеющимся агентурным сведениям до настоящего времени... в городе старая Бухара прогрессисты, именуемые «джадиды», из числа которых наиболее деятельным являются следующие лица: Абду-Рауф Фитрат, известный с весны прошлого года как прогрессист, получивший воспитание в Константинополе, где он вошел в состав членов комитета «Иттиход ва тараккий», а возвратившись в Бухару, не терял связей с таковыми и стремился распространять идеи панисламизма, проживая в городах Константинополь, он сотрудничал в газетах

230

панисламистского направления .

По сведениям из иных агентурных источников Абду-Рауф Фитрат состоит председателем существующего в г. Старая Бухара отделения Туркестанского края партии «Иттиход ва тараккий».

Низамиддин Сабитов, российский подданый, татарин,

обанкротившийся купец, известен с 1911 года. По агентурным сведениям, относящимся к 1916-1917 году, Сабитов являлся влиятельным и энергичным членом существующей в г. Старая Бухара прогрессивной группы «Джадиды» и вошел в состав членов общества «Маърифат». Таким образом, члены общества «Маърифат» ставят ближайшей задачей просвещение туземного населения в Бухарских владениях в целях пробуждения в Бухарских подданных чувства национального самосознания в духе панисламистических идей. Названные лица порицают действия Бухарского и русского правительства и говорят, что только в Турции возможно жить и развиваться мусульманам на пути к прогрессу, почему агитируют об отправлении мальчиков в Константинополь для получения образования в организованных партиях «Единение и прогресс»^[227] при высших учебных заведениях столицы Турции. Эта пропаганда имеет успех».

Царские охранные отделения в Туркестане были очень обеспокоены прогрессивным влиянием турецких, татарских, азербайджанских, персидских деятелей просвещения и культуры в области новометодных школ, литературы, национальной печати и театрального искусства, считая их мешающими русскому влиянию и интересам России в крае. Например, в секретном письме от 08.09.1909 года переводчика Ой Буйлина при Ферганском Военном губернаторстве в городе Скобелеве есть информация о вредном влиянии татарских новометодных школ и печати в городах Хиве, Бухаре. «В Хиве также, как и в Бухаре татар очень много. Они в Ургенче

открыли одну мужскую, другую женскую новометодные школы. Татары в Хивинском ханстве очень хорошо пропагандировали свою печать. В связи с близостью языка народа Хивы с татарским, все здешние хивинские грамотные торговые люди и другие народы, живущие здесь, читают татарские газеты. Здесь очень широко распространена газета из Оренбурга «Вакт» (Время). Кроме того они читают татарские газеты, издаваемые в России, такие как «Иттифок» (Союз), «Юлдуз» (Звезда), из Станбульских газет «Вахдат». Завершая свои слова, скажу о том, что Российское государство до сих пор не следит за современным развитием Хивы. Для этого мы должны открыть там хорошие «русско-туземные школы». Еще есть одна важная задача, что мы в Хивинском ханстве, особенно в Ургенче должны тщательно наблюдать, какую работу ведут там татары. Они там открывают новометодные школы, которые сильно влияют на хивинский народ».

В другом секретном донесении (1913 г.) указываются конкретные татарские преподаватели в узбекских и казахских аульных школах, как ведущие работу по развитию мусульманства и национального самосознания в Туркестане против интересов России: «На основании проверки тайных агентов, довожу до Вашего Высочества сведения о том, что было известно, что приезжавшие из России татарские учителя среди казахских и узбекских народов действительно ведут обучение их детей по новому методу, воспитывают в духе панисламизма, против интересов Российского государства».

Есть секретные агентурные записки не только о вредном влиянии среди туркестанского населения, в Хиве, Ургенче, Бухаре, Ташкенте татарских новометодных школ, их преподавателей, газет и журналов, но и прогрессивных деятелей культуры, печати, литературы, театра - редакторов журналов и газет «Сиротул мустаким» (в Стамбуле) Абдурашида

Ибрагимова, «Вакт» (в Оренбурге) Фотиха Карими, азербайджанского сатирического журнала в Тифлисе Джали Мамедкулизаде, татарского театрального актера Г. Кариева, певца К. Муттиги из Казани. Например,

5.07.1912 г. начальнику туркестанского районного охранного отделения от тифлисского губернского жандармского управления поступает под грифом «секретно» копия перевода статьи, опубликованной в «Сиротул мустаким» Абдурашидом Ибрагимовым, татарином по происхождению, в которой пропагандируются успехи панисламизма в Бухаре: «При сем препровождаю копию перевода из стр. 176 турецкого журнала «Сират Мустагим» статьи: «Абдурашид Ибрагим-Эфенди», в которой имеется указание на успех пропаганды им панисламизма в пределах Бухары и уведомляю, что названное лицо Департаменту Полиции известно».

Еще более тревожный характер носят агентурные записки о посещении Туркестана татарскими деятелями культуры - певцом Камилем Муттиги, Габдуллой Кариевым и другими. По представлениям царских агентов они являются яростными пропагандистами панисламизма, передовой науки и техники среди мусульман Центральной Азии, противниками интересов Российского государства в этом крае. По этому поводу Самаркандское городское полицейское управление 17.04.1912 г. отправило следующее секретное донесение начальнику Туркестанского Районного Охранного Отделения: «В настоящее время по городам Туркестана разъезжает татарин певец Крестьянин Казанской Губерный, Свияжского уезда, Кумиловской волости и села Тахвалин Мухамед Камаль Матыгулин; Матыгулин получил высшее мусульманское образование в Казани, владеет языками тюркским, фарсидским и местным Сартовским наречием».

Из агентурных сообщений устанавливается, что «главная цель путешествия его по Туркестану не пение, а пропаганда о том, что время уже Мусульманам проснуться, что благодаря их косности, они отстали от народов Христиан, поэтому пора Мусульманам заняться европейскими науками и в просвещении и знаниях стать на одной ноге с народами Запада и тогда Мусульмане, вооруженные современным знаниями избавятся от ига русских и других народов.

Полицеймейстер, подполковник Шведов».

В Самарканде пропаганда эта велась главным образом между проживающими в Самарканде татарами.

После установления Советской власти в Туркестане новые тайные политические органы - ЧК, ВЧК, затем ГПУ, ОГПУ, НКВД, МГБ, КГБ и другие развивали методы и опыт, накопленные и завещанные бывшими миссионерами царской империи - Н. Ильминским, Победоносцевым, Н. П. Остроумовым и другими. На этой основе с 1920 г. эти органы приступили к первым политическим репрессиям против отдельных руководителей, созданной в это время тайной организации «Комитет национального освобождения» Мунаввара Абдурашидова, Убайдуллы Ходжаева и др. Хотя спустя некоторое время отдельные члены этого комитета по приказу ЦИК Советского Туркестана были амнистированы.

Таким образом, в советское время изменился лишь внешний вид обвинений против Туркестанских джадидов. Если раньше их обвиняли в основном как прогрессистов-националистов, панисламистов, то при советском имперском строе их начали обвинять в еще более беспощадной форме как буржуазных националистов, контрреволюционных джадидов, боровшихся против Советской власти, пролетарской диктатуры и так далее.

В результате 6.11.1929 г. начинаются аресты руководителей «Комитета национального освобождения», всего более 83 человек. 31.01.1930 г. были арестованы Ашурали Захири, Лутфулло Алими и другие, как активные члены контрреволюционной националистической организации «Ботир гапчилар» в городе Коканде, созданной под влиянием «Национального комитета»^[228].

Лишь двадцать дней спустя после ареста (27.11.1929 г.) Мунаввару Кари было предъявлено основание для ареста со следующим обвинением:

Постановление г.Ташкента от 27.11.1929 г. уполномоченный восточного отдела П.П. ОГПУ рассмотрев материалы по делу №3444 по обвинению гр. Мунаввар Кари Абдурашидова и принимая во внимание: 1)

Мунававар Кари Абдурашидов, узбек, г.Ташкент, 52 лет, женат,

беспартийный, за руководство борьбой контрреволюционной организации национальной буржуазии в прошлом привлекался к ответственности ВЧК. Впоследствии за антисоветскую работу в школах был снят с работы. Состоял на гос. пенсии, изобличается в том, что сохранив непримиримую вражду к советской власти, продолжал группировать вокруг себя контрреволюционный элемент буржуазной интеллигенции, вел систематическую антисоветскую пропаганду, в частности, среди учащейся молодежи, вел шпионскую работу по заданиям афганских дипломатических представителей.

Уполномоченный ВО: Агидулин.

Согласно начальник ВО: Круковский «Утверждаю начальник П.П.ОГПУ в Средней Азии: Бельский».

«На основе этого обвинения, допросов следователей органов госбезопасности 25.04.1931 г. по постановлению ОГПУ по Средней Азии он был приговорен к расстрелу. Вместе с ним были в тот же день приговорены к расстрелу Салимхан Тиллаханов, Насриддин Шерахмедов, Убайдулла Ходжаев»^[229].

Среди обвинительных материалов по делу Мунаввара Кари Абдурашидова и его единомышленников есть кроме их собственных показаний и доносы людей, завербованных сотрудниками ОГПУ по Средней Азии, например, студента восточного факультета, 19-летнего М.М.,

писавшего под псевдонимом «Елдирим». Он дал подробный донос на Мунаввара Кари Абдурашидова, своего дядю Хасана Кари Хоний и своего преподавателя Шарасула Зуннуна и других, девять дней спустя после их ареста, обвиняя их как бывших джадидских интеллигентов, националистов, выступавших против советского строя и русских.

В частности, он пишет следующее: «Мунаввар Кари Абдурашидов - вдохновитель джадидизма. Он - глава этого течения. В 1927 г. состоялся

курултай интеллигенции Ташкента, на котором я был делегатом от корреспондентов газеты "Кизил Узбекистан". На курултае, когда дискутировался вопрос о борьбе на идеологическом фронте Мунаввар Кари выступил с речью и сказал: «Нельзя ли эту идеологию приладить к нашей идеологии». Из этого видно, что он не согласен с тем, как партия разрешает эти вопросы. На один какой-то вопрос, заданный ему, он ответил: «Я уволился со службы потому, что не смог примириться с русскими, которые препятствуют нашей работе...» это тоже подтверждает, что Мунаввар Кари гонится не за общими интересами, а за лично своими».

После ареста вышеупомянутых туркестанских джадидов и членов Туркестанской автономии органы ОГПУ по Средней Азии организуют в узбекской и русской периодической печати еще более усиленную критику остальных, оставшихся не репрессированными, их идейных сторонников - Абдурауфа Фитрата, Абдулхамида Сулаймона (Чулпана), Абдуллы Кадыри (Джулкунбая) и др.

А в середине 1937 года началась и сама кампания по непосредственному уничтожению последних джадидских интеллигентов, деятелей литературы, истории, культуры - Чулпана (арестован 13.06, архив КГБ УзССР, П - 22417), Фитрата (арестован 22.06, там же, №П - 22934), Абдуллы Кадыры (арестован 31.12, там же, №П - 1946), поэтов М.Суфизаде, Элбека, профессоров по языку и литературе Гази Алим Юнусова, М.Бузрук Салихова и др.

«Когда мы приступили в конце 80-х годов благодаря перестройке и гласности к изучению следственных материалов в бывших тайных архивах КГБ Узбекистана, - пишет Х.Ахрори, столкнулись не только с

непосредственными обвинительными оценками следователей НКВД, но и с клеветническими отзывами и доносами отдельных и коллективных

234

авторов» .

²³⁴Переписала из архива КГБ Узбекистана дочь Саида Ахрори - переводчик, член Союза Писателей СССР Халида Ахрори, 18.XI.91 г.

Например, среди следственных материалов по делу Абдуллы Кадыри кроме допросов следователей и ответов обвиняемого, также есть ряд коллективных отзывов и рецензий о его творчестве, где оно представлено как националистическое и антисоветское. Такие материалы подписаны С.Хусаиновым, Н.Ахундиным, Алимом Шарафутдиновым, Г.Гулямом и 235 другими .

«Абдулла Кадыри, - говорится в этой коллективной «рецензии», - мобилизуя симпатию, сочувствие к центральному герою Атабеку, его судьбу дает в буржуазно-националистическом, антисоветском плане. Атабек, после смерти возлюбленной Кумушбиби романтически исчезает. Юсуфбек ходжи через некоторое время получает письмо о своем сыне, следующее по содержанию: «Ваш сын Атабек и еще один человек находились в нашей армии. Во время сражения с русскими под Алматой эти два человека (джигита) в первых наших рядах, сражаясь, героически погибли (оказались шахидами). Этими словами кончается роман. Это сделано вполне сознательно, с политической целью, с целью возбудить ненависть против русского рабочего класса, против русского народа, тем самым расширить круг сторонников буржуазных националистов, оказать вредное, разлагающее, буржуазно-националистическое влияние на молодежь».

В деле Фитрата кроме следственных материалов зафиксирована книга Д.Байбулатова под названием "Чагатаизм-пантюркизм" (Москва-Ташкент, 1932), в которой критикуется творчество Фитрата, как пантюркиста, чагатаиста. В следственном деле Чулпана имеется секретная клеветническая рецензия М.Ахунди на стихотворение поэта с обвинением его как националиста, символиста и антисоветчика. На основе таких клеветнических рецензий, доносов и отзывов, и после долгого бессмысленного следствия и допросов выездная сессия военной коллегии Верховного суда СССР под председательством Алексеева в г. Ташкенте 5 октября 1938 г. приговорила к

²³⁵Часть фотокопий опубликована Набиджоном Боки в «Книге казни» (Ташкент, 1992 , издательство им. Г.Гуляма).

расстрелу Чулпана, Абдурауфа Фитрата, Абдуллу Кадыри и других, как буржуазных националистов, противников советского строя.

В деле Фитрата имеются соответствующие тексты обвинительного заключения и приговора:

«Предварительным судебным следствием установлено, что Фитрат с 1921 г. являлся активным участником антисоветской националистической повстанческой и выдвигавщей террористической и диверсионно­вредительской организации, действовавшей на территории Узбекской ССР и ставившей целью вооруженное свержение Советской власти, отторжение Узбекистана от ССР и создание буржуазного государства, полностью разделял террористические методы организации в отношении руководителей ВКП (б) и Советского правительства. В 1928 г. Фитрат по заданию руководителя названной организации Файзуллы Ходжаева связался с

236

германской разведкой ».

«Приговор именем СССР. Выездная сессия Военной коллегии Верховного суда Союза ССР в составе... 5 октября 1938 г. рассмотрела дело по обвинению: Фитрата Рауфа Рахимовича, 1885 гр., бывшего профессора по истории литературы - в преступлениях предусмотренных ст.ст. 63, 64, 67 и 57 УК УзССР. Приговорила Фитрата Рауфа Рахимовича к высшей мере уголовного наказания - расстрелу с конфискацией всего лично принадлежащего ему имущества. Приговор на основании Постановления ЦИК СССР от 1 декабря 1934 г. подлежит немедленному исполнению:

Председательствующий Алексеев».

Когда читаешь эти страшные обвинения и приговоры известным деятелям культуры, литературы таджикского и узбекского народа невольно приходишь к выводу, что даже по сравнению со следственными материалами конца 20-х годов по обвинению руководителей и членов «Национального освобождения», середина 30-х годов и, особенно, 1937 год в деятельности органов НКВД - это начало сплошной фальсификации и клеветы. Если

²³⁶Сафаров Р. "Честное служение народу" Газета Правда Востока, 16 декабря 1989.

тщательно рассмотреть эти материалы, в том числе по делам Абдурауфа Фитрата, Чулпана, Абдуллы Кадыри, чувствуется много ложного. Это видно, прежде всего, из следственных допросов и ответов, почти полностью напечатанных на машинке. Рукописные ответы встречаются в очень редких случаях.

Из воспоминаний и личных письменных признаний отдельных следователей НКВД 1937-38 гг. по делу А.Кадыри, например, Н.И.Тригулова, сделанных им 9 июня 1956 г., после ХХ съезда КПСС, также явствует, что следствие по делам арестованных тех лет велось в основном в примитивных, противозаконных грубых формах и методах Атабековым, Матвеевым, Колосовым и другими.

«Таким образом, уже в конце 30-х годов было осуществлено сплошное противозаконное уничтожение последних светлых деятелей

дореволюционного туркестанского джадидского движения в области просвещения, печати, языка и литературы, мечтавших еще в начале 20-х годов о независимости Среднеазиатской республики. Они были полностью ликвидированы тайными политическими органами бывшей Советской империи НКВД (позже - КГБ), непосредственными наследниками бывших тайных охранных отделений Российской империи в Туркестане»^[230].

Таковы, на наш взгляд, наиболее общие вопросы, связанные с основными чертами джадидизма в истории досоветского Таджикистана, знание которых способствует правильному и всестороннему иследованию становления и развития ОРД в Таджикистане.

2.2