Правомочие обладателя исключительного права на распоряжение правом

Возможность обладателя субъективного гражданского права своей волей прекратить или ограничить в осуществлении принадлежащее ему право

опосредована юридически. Такая возможность распорядиться правом признается реальным выражением начала диспозитивности как признака метода гражданско-правового регулирования и имущественно­.

распоряжение правом не принято рассматривать в качестве элемента

, гражданской правоспособности, оно представляет собой структурно

г

совокупный элемент субъективного права . Об этом так же свидетельствует то, что совершение распорядительной сделки часто сопряжено с -

осуществлением другого правомочия — пользования объектом, и имеет целью получить полезный эффект от эксплуатации (реализации) социального блага. Действие по распоряжению правом в итоге нацелено на его объект. Однако следует различать категорию распоряжения правом и категорию распоряжения объектом права. В составе права собственности (иногог вещного права) традиционно выделяется правомочие распоряжения вещью как "признанная за собственником и гарантированная ему возможность совершать действия, направленные на изменение экономического назначения или состояния вещей, в первую очередь на передачу их другим субъектам права в собственность, оперативное управление либо во владение". Распоряжение объектом имущественного права как изменение состояния объекта имеет место в случае ,с переработкой вещи (ст. 220 ГК РФ), так же в случае изменение предмета обязательства в результате отступного (ст. 409 ГК РФ), но не в случае с переработкой результата интеллектуальной деятельности, т. к. это-действие приводит к появлению двух объектов - оригинала и производного, относительно которых существуют отдельные исключительные права.

быть, невозможно переработать результат интеллектуальной деятельности подобно вещи, можно создать на основе результата интеллектуальной деятельности новый результат. В остальных случаях распоряжение объектом права определяет состояние принадлежности социального блага определенному лицу (лицам) или никому вообще (в случае уничтожения социального блага). При этом о принадлежности социального блага можно говорить лишь относительно вещей, относительно результатов интеллектуальной деятельности (средств индивидуализации) об этом можно говорить только условно, имея в виду обладание их стоимостью (в основном меновой), что дает возможность ее эксплуатации. Как отмечает Г.В. Бромберг, «весь смысл исключительных имущественных прав на интеллектуальную

217

собственность заключается в монополии на потенциальную прибыль» . Поэтому социальные блага (объекты прав) способны к участию в экономическом обороте, т.е. обладают свойством оборотоспособности. Субъективное право, закрепляющее принадлежность социального блага определенному лицу есть лишь «всего-навсего идеальная (понятийная) категория, приспособленная для закрепления определенных возможностей субъекта вести себя известным образом и требовать, чтобы другие лица вели себя так, как потребно, в том числе и посредством воздействия на них через суд».

Однако свойство оборотоспособности все чаще приписывают

субъективным правам, было замечено, что «юридико-технические абстракции

потеснили телесные вещи...права становятся имуществом... всякое имущество,

в сущности, выступает как право». Имущественные права признаются

объектом оборота, их относят к категории экономических благ, обладающих

220

меновой стоимостью , а гражданское законодательство характеризует их как

имущество (напр. п.4 ст.454, п.2 ст.567, п.1 ст.572 ГК РФ). Представление о

субъективном праве как об имущественном благе в экономической науке имело

„ „ „ „ 221 место в трудах представителен австрийской экономической школы и

является одним из основных положений новой институциональной теории,

которая исходит из того, что объектом собственности выступает не ресурс, а

совокупность или доля прав по использованию ресурса (Р.

Барцель) . Хоть право и является по сути абстрактной юридической моделью

поведения, оно обладает определенной социальной ценностью, и такая

ценность права «заключается в том, насколько состояние правовой

принадлежности субъекта способствует реализации возможностей

фактического характера, удовлетворению того социального интереса, ради

лял

которого и устанавливалось право» . Особенно наглядно это проявляется, если разграничить субъективное право и фактическую возможность поведения. Возможность поведения — категория фактическая, право же есть ее юридическое обеспечение. Фактическую возможность воздействовать на социальное благо могут иметь помимо правообладателя и другие лица. Можно осуществлять лов рыбы в чужом водоеме, похитить у собственника вещь и пользоваться ей, предъявить требование об исполнении действия, представив поддельный документ или используя угрозу насилием и т.п. В приведенных примерах возможность использовать социальное благо есть, но осуществляется она не на основании права, такое поведение является неправомерным и чревато , применением юридической санкции. И в этом смысле лицо, которое намеревается эксплуатировать социальное благо, заинтересовано в том, чтобы легитимировать свои возможности относительно блага, «узаконить» их, т.е. заинтересовано в приобретении субъективного права.

Исходя из этого можно, хотя и с известной долей условности, говорить об оборотоспособности имущественных прав. О.А. Городов наряду с оборотоспособностью приписывает исключительным правам свойства отчуждаемости и оцениваемости, которые называет «коммерческими свойствами» . Имеется точка зрения, что имущественные права обладают меновой стоимостью . И такая стоимость подлежит оценке: именно исключительные права, а не результаты интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации, признаются объектами оценки. Показательно так же то, что оценка имущественных прав, хотя и основана на стоимости объектов этих прав (социальных благ), может зависеть от иных факторов.

Тем не менее, как представляется, субъективное право само по себе как идеальная категория, в отрыве от объекта, не имеет самостоятельной ценности, «заинтересованность в приобретении права ради самого права, даже если оно имущественное, существовать не может». Сама цель установления субъективных прав заключается в разграничении интересов по поводу социальных благ - предметов и явлений, способных удовлетворять потребности и интересы. А посему «оборот» прав не может мыслиться вне оборота объектов

этих прав, он лишь опосредует движение социальных благ и состояние их принадлежности определенным субъектам. Иными словами, оборот прав в конечном итоге опосредует оборот социальных благ. Таким образом, распоряжение правом всегда предполагает распоряжение объектом права, в результате чего происходит изменение состояния принадлежности социального блага.

Однако, как представляется, распоряжение исключительным правом происходит непосредственно без совершения каких-либо действий с объектом этого права. Объект исключительного права подобно вещи не может быть передан, поскольку в результате акта такой «передачи» передающий субъект по-прежнему останется обладателем объекта. Это обстоятельство объясняет позицию законодателя по данному вопросу. В п. 4 ст. 129 ГК РФ сказано: «Результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации не могут отчуждаться или иными способами переходить от одного лица к другому».

В отличие от правомочия использования объекта исключительного права, опосредующего действия фактического характера, правомочие распоряжения исключительным правом обеспечивает действия, которые предполагают юридические последствия в виде прекращения, обременения права или перехода права в порядке универсального правопреемства.

Исключительное право прекращается у правообладателя при совершении им следующих действий: уступка исключительного права, отказ от права.

Уступка (отчуждение) исключительного права по договору допускается

229

для всех видов исключительных прав , кроме исключительного права на

коллективный товарный знак, на НМПТ и на фирменное наименование (п. 2 ст. 1510, п. 4 ст. 1519, п. 2 ст. 1474 ГК РФ). Невозможность уступки права на коллективный знак объясняется назначением данного средства индивидуализации, который служит для обозначения товаров с определенными качественными или иными характеристиками, отраженных в уставе коллективного знака Кроме того, исключительное право на коллективный знак принадлежит объединению лиц, а не каждому участнику объединения в отдельности, приобрести право на использование коллективного знака возможно лишь в результате вступления в данное объединение в качестве участника. Поскольку право на наименование места происхождения товара тесно связано с определенной территорией, оно не может быть передано другому лицу. Лицо же, которое производит такой же товар в пределах аналогичного географического объекта имеет возможность самостоятельно получить такое право. Данные обстоятельства обуславливают отсутствие «оборотоспособности» у права на НМПТ.

Возможность отказа от исключительного права законодательно установлена для обладателей патентов на изобретения, полезные модели, промышленные образцы, селекционные достижения (абз. 2 ст. 1399, п. 3 ст. 1442 ГК РФ) и обладателей свидетельств на товарный знак, знак обслуживания и НМПТ (пп.5 п. 1 ст. 1514, пп.5 п. 2 ст. 1536 ГК РФ). Как представляется, односторонняя сделка, состоящая в отказе от права и влекущая его прекращение, возможна для обладателей любого исключительного права, даже если она законом не предусмотрена. Такой вывод следует из отсутствия в объективном праве общего запрета на отказ от субъективных гражданских прав

и установления общего дозволения на совершение любых не противоречащих закону сделок (ст.