1. Подлог в римском праве

Корни современного германского учения о подлоге документов происходят из римского права.

Впервые о подлоге документов как о самостоятельном преступлении говорится в Законе Корнелия Суллы о подлоге 81 г.

Римское право оказало огромное влияние на формирование немецкого права уже хотя бы потому, что государственное и правовое сознание немцев неразрывно связано с тысячелетней Священной Римской империей германской нации (962-1806 гг.).

Римское право является неотъемлемой частью правовой системы континентального права. «Римское право, наряду с Общей теорией прав человека - это оценочный критерий современных правовых систем и законодательства»^[11].

На формирование русской правовой доктрины римско-византийское право также оказало влияние, что связано с принятием на Руси в 988 г. христианства. Православная церковь способствовала восприятию

византийской культурной традиции русскими царями, а от них всей системой государственного управления. В древнерусском обществе X-XIII веков основными социальными носителями юридических знаний, а также навыков формулирования и толкования правовых норм, приемов организации

правового материала были священники ^[12] . Духовенство же поголовно воспитывалось в греко-византийском духе. Русские этические ценности и общественные отношения складывались на основе православия, церковь имела огромное влияние на светское судопроизводство. Известны древнейшие переводы на древнерусский язык Дигест Юстиниана, собранных, в частности, в знаменитом своде церковного права, так называемой Кормчей книге XI-XVI вв., в которую как раз и вошла XLVIII-я книга Дигест, содержащая комментарии к Корнелиеву закону^[13].

Корнелиев закон понимал под подлогом (crimen falsum) довольно обширный круг деяний.

Павел описывает формальную сторону деяния: «К наказанию по Корнелиеву закону присуждается тот, кто украдет, утаит, отнимет, уничтожит, подчистит, подменит или вскроет завещание, или тот, кто злоумышленно напишет, запечатает или огласит поддельное завещание либо по чьему злому умыслу это будет сделано» (Диг. 48:10:2)^[14]; он же: «наказанию по Корнелиеву закону подвергаются все, кто подпишет какой-либо подложный документ и кроме завещания, другие, которые совершили подлог в счетах, в записях, в официальных донесениях или в каком-либо другом незапечатанном документе, чтобы скрыть правду, что-либо утаили, украли, уничтожили,

подменили или распечатали, обычно подвергаются тому же наказанию» (Диг. 48:10:16)^[15], он же: «обвинение в подмене младенца не имеет никакого временного ограничения, и нет разницы, скончалась или нет та, которая, как утверждается подменила младенца» (Диг. 48:10:19); он же: «тот, кто продал двоим по разным контрактам одну и ту же вещь целиком, подвергаются наказанию за подлог» (Диг. 48:10:21); он же пишет, что «несовершеннолетний едва ли может отвечать по обвинению в подлоге, так как злой умысел не относится к этому возрасту» (Диг. 48:10:22)^[16], он же: «кто при живом завещателе вскроет, огласит, распечатает завещание, тот несет ответственность по Корнелиеву закону. И в большинстве случаев либо низшие приговариваются к рудникам, либо почтенные - к ссылке на остров» (Диг.

Согласно Папиниану (Papinianus), «подтверждение подложного номена или когномена [имена] карается наказанием за подлог» (Диг. 48:10:13)^[18]. Согласно Марциану (Marcianus): «наказание по Корнелиеву закону налагается на того, кто злоумышленно дает ложные свидетельства и принимает во внимание ложные доказательства; кто примет деньги за отказ от свидетельских показаний, высказанных или невысказанных, кто подкупит судью или постарается подкупить; те, кто внесет искажения в счета, или вощеные таблички, или в любой другой незапечатанный документ либо украдет документ, караются по тем же основаниям, что и совершившие подлог; тот, кто вскрыл завещание живого человека; в подлоге можно обвинить того, кто выдал хранящиеся у него документы противникам по тяжбе; наказанием за подлог (falsum) или как бы за подлог (quasi falsum) является высылка и конфискация всего имущества, а если что-либо из этого совершит раб, то приказано применять смертную казнь» (Диг. 48:10:1)^[19].

Как следует из Ульпиана (Ulpianus): «Корнелиевым законом установлено, что тот, кто внесет в золото какую-нибудь порчу или отчеканит фальшивые серебряные монеты, отвечает по обвинению в подлоге, тому же наказанию подвергается и тот, кто мог воспрепятствовать чему-либо из этого, но не воспрепятствовал; тем же законом определяется, чтобы никто злонамеренно не покупал и не продавал монеты из сплава серебра со свинцом либо из свинца; наказание по Корнелиеву закону налагается на того, кто, зная, что в завещании что-либо подделано, со злым умыслом запечатал его либо позаботился, чтобы оно было запечатано, а также тех, кто со злым умыслом вступил в сговор для подготовки лжесвидетельств либо дачи взаимных ложных показаний» (Диг. 48:10:8,9)^[20].

Согласно Гермогениану (Hermogenianus), «наказанию за подлог

подвергаются и те, кто принял деньги за возбуждение тяжбы, будучи адвокатами или свидетелями, кто заключил обязательство или соглашение, вошел в товарищество или постарался, чтобы что-либо из этого случилось» (Диг. 48:10:20)^[21].

Согласно Модестину (Modestinus), «те, кто в отношении друг друга дали противоположные свидетельства, несут ответственность, как будто они совершили подлог (quasi falsum), как указывает и предписание закона; объявлено, что и тот, кто дал подложное свидетельство вопреки своей подписи, несет наказание за подлог» (Диг. 48:10:27); он же: «если должник, указав более ранний срок, искажает обязательство залога, есть место обвинению в подлоге» (Диг. 48:10:28)^[22]; он же: «по Корнелиеву закону о завещаниях отвечает тот, кто сделал и вырезал поддельную печать» (Диг. 48:10:29)^[23]. Согласно Юлиану (Julianus), «если кто припишет себе наследство или легат [здесь, - обязательный дар по наследству, отдельно от общей наследственной массы], то спрашивается: считается ли наследство или легат ненаписанными?.. Сенат установил наказание по Корнелиеву закону против

того, кто припишет себе наследство или легат» (Диг. 34:8:1)^[24]. Вместе с тем, согласно Закону Гая Юлия Цезаря, «если кто-либо пользуется поддельными конституциями, которые никто не издавал, по Корнелиеву закону он наказывается изгнанием» (Диг. 48:10:33)^[25].

Павел, отвечая на риторический вопрос - quid sit falsum - «что есть подлог», поясняет, что «это тот случай, если кто-либо подделывает чужой почерк, уничтожит или перепишет чужой письменный документ либо счета, но не тот, когда кто-то каким бы то ни было другим образом врет в подсчетах или счетах» (Диг. 48:10:23) ^[26] . Тем самым, не давая содержательного определения, подлог, по мнению Павла, представляет собой письменное искажение истины, а отнесение правонарушения к подлогу он осуществляет по способу совершения обмана - искажение авторства.

Итак, римское право понимало под подлогом (falsum) и квазиподлогом (quasi falsum) преступления, которые в настоящее время считаются разнородными: подлог завещаний (testamentum), фальшивомонетничество, лжесвидетельство, использование ложных доказательств, злоупотребления участников судопроизводства, измену доверенного лица его долгу, подлог имущественных документов, подделку печатей, фальшивое клеймении драгоценных металлов, залог одной и той же вещи разным лицам, обманное утаивание вещей, подмену ребенка, подлог документов государственного управления и т.п.

А.А. Жижиленко отмечал, что «постепенно все новые и новые объекты становились под защиту lex Cornelia de falsis так, что crimen falsi мало по малу становилось понятием собирательным, обнимавшим преступные деяния, мало имевшие общего между собой»^[27].

Родовое понятие falsum описывалось в римском праве не содержательно, а формально. Так, Павел понимает под подлогом - «falsum est, quidquid in veritae non est, sed pro vero asseveratur»^[28], что является скорее историческим, чем научным определением. Причину, по которой содержание этого понятия не раскрывалось, мы видим в том, что древнее общество не признавало за всеми людьми равные способности. Не все были способны понимать значение запретов. Смысл запрета в законе не разъяснялся. Закон (lex) как решение всего народа был самоценен, сакрален и защищал сам себя. Комментарии римских правоведов касались лишь жизненных ситуаций (casus). Воспитательную роль права человечество ещё не осознало, обходясь для этого религией и философией. Законодатель и его толкователи стремились дать известным предметам защиту от посягательства на них, а не представить собственные мотивы на суд граждан.

Впоследствии все действия, прямо не указанные в lex cornelia, которые были направлены против общественного доверия, «fides publica» или к которым применялось наказание «как за falsum», стали обозначаться комментаторами термином «quasi-falsum», «как будто подлог». От общего обозначения преступлений различной природы под одним понятием - «falsum и quasi-falsum» - в первую очередь пострадали глоссаторы и постглоссаторы, юристы, занимавшиеся систематизацией римского права в Болонском университете в XII-XIV веках. Они преследовали цель создания мировой системы права, то есть права для всех народов, населявших тогдашний христианский мир. Для выявления общего принципа разнородных преступлений falsum и quasi-falsum антиномий глоссаторам оказалось недостаточно, им пришлось применить широкое обобщение.

признак этих деяний, как причинение вреда другому лицу (praeiundicium alterius)^[29][30]. Последствием этого стало включение в родовое понятие crimen falsi преступлений, которые в римском праве понимались как мошенничество (stellionatus) только на том основании, что они совершались ещё и путем 30

«искажения истины» . В результате подлог смешался с мошенничеством.

Несмотря на то, что наука уже тогда понимала необходимость самостоятельной защиты подлинности имущественных обязательств, большинство правоведов продолжали соединять искажение истины и мошенничество, признавая право на истину только тогда, когда оно является составной частью другого блага^[31].

Таким образом римское право и его раннесредневековые комментаторы оставили после себя определение подлога, основанное на способе совершения действий - материальное (не словесное) искажение истины; считали, что подлог совершается с умыслом; не различали, как правило, подлог документов публичных и частных; не выделяли специальный субъект преступления; очертили состав преступления, включив в него обязательный элемент - причинение вреда, под которым понимали вред имущественный.