§ 2. Условия осуществления исключительных прав

Осуществление субъективного гражданского права есть процесс достижения социальной цели, которая заключается в удовлетворении интереса управомоченного лица за счет объекта своего права.

Попытка выделить условия осуществления гражданских прав как самостоятельную научную категорию, была предпринята саратовскими цивилистами В.А. Тарховым и С.Т. Максименко. В.А. Тархов предложил выделять внешние и внутренние условия осуществления гражданских прав; к первым он относит законодательно установленные границы, ко вторым -

9Q7

факторы, зависящие от самого управомоченного . С.Т. 1 Максименко, продолжая мысль В.А. Тархова, классифицирует условия осуществления гражданских прав на объективные условия (не зависящие от управомоченных лиц) и субъективные (зависящие от этих лиц). Под объективными условиями автор понимает систему гарантий (экономических, политических и правовых), формирующуюся объективным ходом развития общества и предоставляемую этим обществом (государством) для обеспечения прав и свобод. К числу субъективных условий автор относит дееспособность субъекта осуществления права и его психическое отношение к своему поведению (добросовестность, разумность, справедливость в отношении надлежащего осуществления прав,

ЛПО

вина в правонарушениях) .

В рамках данного подхода условия осуществления субъективных прав главным образом понимаются как гарантии, обеспечивающие процесс осуществления прав.

299 тт

не превратит его в нечто иное» . На наш взгляд, рассматривать гарантии осуществления прав, представляющие собой самостоятельные правовые средства механизма правового регулирования, в контексте вопросов осуществления права, нецелесообразно, поскольку они представляют отдельный предмет исследования правовой науки.

Замечание так же вызывает категория субъективных условий осуществления прав, в том значении, которое вкладывает в нее С.Т. Максименко. Во-первых, не все из субъективных условий зависят от управомоченного, например, объем дееспособности. Что касается разумного и добросовестного поведения управомоченного, то к таковому его вынуждает закон, устанавливая соответствующие пределы осуществления права. Поэтому характер таких условий для управомоченного скорее объективен, чем субъективен.

В рамках данного исследования условия осуществления прав предлагается понимать не в качестве гарантий или обеспечений, а в качестве противоположной категории — ограничений, что в целом отвечает дозволительному характеру гражданско-правового регулирования.

Субъективное право должно осуществляться в соответствии с условиями, установленными объективным правом, лишь в этом случае управомоченный удовлетворит свой интерес правомерным образом, не вызвав отрицательную реакцию правопорядка, а деятельность его будет юридически обеспечена. Условия осуществления субъективного права представляется возможным определить как нормативно установленные требования к субъекту и процессу осуществления права.

Требования к субъекту осуществления права как условия осуществления заключаются в необходимости наличии у лица определенного объема дееспособности и специального правового статуса, дающего возможность осуществлять определенную деятельность (статус предпринимателя, право на управление автомобилем и т.п.). В.П. Грибанов относил такие условия к границам осуществления права- («субъективные границы») . О.А. Поротикова предлагает рассматривать дееспособность и элементы правового статуса в качестве предпосылок правообладания и правореализации , с чем можно согласиться, поскольку пределы осуществления права представляют собой требования собственно к процессу осуществления, а «субъективные границы» носят характер предпосылочного условия по отношению к процессу осуществления.

Требования к процессу осуществления гражданских прав можно описать как совокупность процедурных условий осуществления прав, условий о сроке осуществления права, условий об обязательности осуществления права и пределов осуществления прав. Использованный нами подход к трактовке субъективного права как системы правовых возможностей позволит показать, осуществление каких элементов этой системы (правомочий) обусловлено указанными требованиями. Рассмотрим эти условия применительно к осуществлению исключительных прав.

Процедурные условия осуществления гражданских прав в литературе обычно не выделяются, поскольку поэтапное регламентирование процесса осуществления прав не типично для гражданско-правового регулирования, и является проявлением публичных начал в гражданском праве. В качестве примера можно привести установленные антимонопольным законодательством правила контроля за экономической концентрацией, когда, в частности, реорганизация хозяйствующих субъектов осуществляется с предварительного согласия или с уведомлением антимонопольного органа (ст.ст. 27, 30, 32 Закона «О защите конкуренции»). В основанном процедурными правилами обусловлено осуществление правомочия распоряжения - одного из элементов субъективного права, что выражается в требовании о государственной регистрации или нотариальном удостоверении сделок. Принудительное осуществление гражданских прав, например, в судебном порядке происходит в рамках специальных процессуальных правил. Все это позволяет заключить о наличии процедурных условий осуществления гражданских прав.

Порядок осуществления регламентирован для исключительных прав на секретные изобретения, что объясняется значимостью такого объекта правовой охраны для государственных интересов. В п. 1 ст. 1405 ГК РФ установлено, что использование секретного изобретения и распоряжение исключительным правом на секретное изобретение осуществляются с соблюдением законодательства о государственной тайне.

Сроки осуществления гражданских прав, как представляется, неоправданно отождествляют со сроками существования права, рассматривая последние в качестве разновидности срока осуществления права . Срок осуществления может обуславливать осуществление всего права или определенной правовой возможности в пределах общего срока существования права. Примером срока осуществления отдельных правовых возможностей может служить исковая давность, т.е. срок для осуществления правомочия требования в принудительном порядке . Примером несовпадения срока существования и срока осуществления права может служить право кредитора в договоре , займа, осуществление которого возможно - по истечении

определенного срока после заключения договора . Что касается срока существования права, то следует, на наш взгляд, согласиться с О.А. Поротиковой и отнести их не к процессу осуществления права, а к границам

оло

; субъективного права . Относительно исключительных прав установлены , сроки осуществления в виде; пресекательных сроков, т.е. сроков, по истечении которых, неосуществление права приведет к прекращению права,'а так же' .сроки, в течение которых неосуществление/ненадлежащее осуществление права приведет, к установлению дополнительных ограничений в осуществлении: три года г неосуществления права на произведение с момента получения произведения (п.

Условия обязательного осуществления прав предполагают либо установление принудительного осуществления права, либо обуславливают прекращение права в случае отказа от его осуществления. Осуществление права,. ; может принимать характер общей обязанности, если неосуществление расценивается;; как неправомерное поведение, например случаи злоупотребления доминирующим положением (ст. 10 Закона «О защите конкуренции»). В праве интеллектуальной собственности принцип обязательного осуществления прав наиболее полно реализован в институтах

правовой охраны промышленной собственности, однако наблюдается тенденция к его распространению в авторском праве и институте смежных прав (п. 2 ст. 1295 ГК РФ). Отметим, что данное условие осуществления распространяется на отдельные правомочия исключительного права, а именно на «позитивные» правомочия: совершение действий с объектом и распоряжение правом. Связано это, прежде всего, с уникальностью объекта интеллектуальной собственности и его социальным значением: объект должен выполнять социально полезные функции. «Всякого частного собственника того или иного блага следует рассматривать как лицо, которое, удовлетворяя свой частный интерес, одновременно способствует реализации интересов всего общества» .

Так, обладателю патента на техническое или художественно- конструкторское решение или необходимо в течение определенного срока либо , приступить к использованию объекта, либо предоставить право на использование другим лицам; если же неосуществление правомочий приводит к недостаточному предложению соответствующих товаров, работ или услуг на рынке, исключительное право может быть обременено принудительной лицензией (п. 1 ст. 1362 ГК РФ). Обладатель патента на селекционное достижение вынужден осуществлять правомочие распоряжения правом по истечении трех лет со дня выдачи патента, под угрозой обязания его к этому судом (п. 1 ст. 1423 ГК РФ). Еще один случай обязательного осуществления права - необходимость патентообладателя выдать лицензию обладателю зависимого патента с тем, что бы последний был способен осуществить свое исключительное право (п. 2 ст. 1362 ГК РФ).

В рамках правовой охраны средств индивидуализации правообладатель не принуждается к осуществлению права, но отказ от осуществления «позитивных правомочий» исключительного права влечет его прекращение .

Как справедливо отмечает Ю.Т. Гульбин, право на использование товарного знака не является одновременно обязанностью: «Страх потери охраны знака является стимулом реализации прав на товарные знаки и мерой повышения эффективности выполняемой функции и предназначения знаков с целью максимального уменьшения количества "мертвых" или "спящих" товарных . обозначений для более четкой товарной ориентации потребителя» .

Принцип обязательного использования товарного знака соответствует международному уровню правовой охраны промышленной собственности и основан на положениях Парижской конвенции об охране промышленной собственности (п. «С» ст. 5). Положения Первой Директивы Совета ЕС от 21 декабря 1988 г. «О сближении законов Государств - Участников относительно товарных знаков» (89/104/ЕЕС) требуют, что бы использование было «действительным», т.е. использованием «в соответствии с основной функцией, которой является гарантия подлинности источника происхождения товаров или услуг, для которых он зарегистрирован, с целью создать или сохранить рынок сбыта для этих товаров или услуг» . Такой подход теперь нашел закрепление и в российском законодательстве: в п. 2 ст. 1486 ГК РФ товарный знак признается неиспользованным, если действия по использованию не связаны непосредственно с введением товара в гражданский оборот, что может повлечь прекращение правовой охраны товарного знака.

Пределы осуществления права. Вопрос о пределах осуществления гражданских прав является дискуссионным и обсуждается главным образом в связи с проблемой злоупотребления правом. Сторонники концепции, допускающей феномен злоупотребления правом, основывают свои исследования на разграничении пределов осуществления и границ

субъективных прав . Отдельные авторы, хотя и соглашаются с возможностью использования категории злоупотребления в науке и гражданском законодательстве, противопоставляют злоупотребление осуществлению права и не выделяют каких-либо пределов осуществления отличных от границ самого субъективного права . Наконец, авторы, отрицающие злоупотребление правом как особое явление, утверждают, что есть лишь границы права, любое поведение за границей права является правонарушением . В частности, В.И. Емельянов отмечает: «...С точки зрения сторонников введения в закон понятия пределов осуществления гражданских прав существует два уровня дозволений. И можно, нарушив одну границу дозволенного, не нарушить другую... Совокупность правовых норм, ограничивающих субъективное право, не создает другой идеальной модели поведения, отличной от той, которая установлена управомочивающей нормой. Мера дозволенного поведения (субъективное право) остается единой» .

Даже если отвлечься от проблемы злоупотребления правом, бесспорным остается следующее утверждение: с позиции объективного права управомоченный может осуществить правовую возможность при одних обстоятельствах, но в других обстоятельствах ее же осуществить не может. Выше приводился пример об уничтожении собственником своего имущества путем поджога: при всем том, что собственник вправе сделать это, в условиях угрозы от такого поведения для других лиц ему это запрещено. Объяснить это обстоятельство, ссылаясь на границы субъективного права, возможно. Но такой подход неизбежно приведет к выводу о том, что границы >

права постоянно меняются, одни правовые возможности при определенных условиях пропадают, а при отпадении этих условий возникают вновь . Как в таком случае определить момент возникновения или прекращения права, если отдельные (или все) правомочия периодически возникают и прекращаются?

Не случайно, поэтому, в науке сложилось представление об «эластичности», «упругости» права собственности. У. Матеи интерпретирует это свойство, используя образ водного потока, прикрытого плотиной: «С устранением плотины... поток воды (право собственности) вновь обретает былую полноту» . Такое представление о праве собственности свидетельствует о том, что данное субъективное право всегда, от момента его возникновения и до его прекращения, в полном объеме принадлежит собственнику, оно лишь в определенных ситуациях ограничивается в осуществлении .

Думается, что отделение пределов осуществления права от границ самого права является методологически удобным. Если какая-либо правовая возможность неосуществима в принципе (например, установлен запрет на уступку исключительного права на коллективный товарный знак), это свидетельствует о границе права. Если же правовая возможность в принципе осуществима, но не может быть осуществлена применительно к отдельным обязанным лицам в абсолютном правоотношении или запрет на ее осуществление носит временный характер, здесь установлен предел

320

осуществления права .

Пределы осуществления права определяют как совокупность сложившихся на основе существующих в обществе социальных ценностей, критериев, ориентиров, очерчивающих границы, рамки пользования своими правами . В информационно-психологическом аспекте правового воздействия пределы осуществления гражданских прав рассматривают как вид правовых

422

ограничении на уровне диспозиции правовой нормы . Представляется, что такой вид правовых ограничений как пределы осуществления прав более тяготеют к выражению через запрет как способ правового регулирования. Как уже говорилось, мы рассматриваем содержание субъективного права как систему правовых возможностей, даже самых частных и конкретных, и не усматриваем необходимости в выделении каких-либо форм или способов осуществления прав, находящихся за рамками содержания последних. В этом смысле пределы осуществления права выглядят не как запреты на использование конкретных форм реализации правомочий. Пределы осуществления гражданских прав выражаются через запреты на осуществление определенных правовых возможностей в определенных законом случаях и (или) при определенных обстоятельствах.

О.А. Поротикова в рамках предложенной ей классификации пределов осуществления гражданских прав выделяет универсальные и специальные пределы. Универсальные пределы осуществления применимы к любым субъектам права в рамках всяких правоотношений безотносительно типу осуществляемого права. К этой группе автор относит права и интересы третьих лиц, средства принудительного осуществления и защиты гражданских прав,

Специальные пределы находятся в тесной обусловленности с видом правоотношения, в котором осуществляется право, применяются к осуществлению отдельных видов субъективных прав. В эту группу объединены добросовестность и разумность при осуществлении права, назначение права, средства и способы его осуществления . Отметим, что при внимательном рассмотрении таких пределов осуществления прав как пределы защиты, способы и средства осуществления права видно, что они обусловлены запретом на умаление прав и интересов третьих лиц, общественных или государственных интересов при осуществлении прав. Поэтому способы (средства) осуществления и защиты гражданских прав позволим себе опустить при анализе пределов осуществления исключительных прав.

Запрет на нарушение прав третьих лиц при осуществлении исключительного права основан на конституционном положении о недопустимости нарушения прав и свобод других лиц при осуществлении прав и свобод человека и гражданина (ч. 3 ст. 17 Конституции РФ). В абсолютном гражданском правоотношении управомоченному противостоят обязанные по поводу объекта его права лица. Данные лица так же являются обладателями разнообразных благ имущественного и неимущественного характера, принадлежащими им по праву. Таким образом, управомоченный в своем правоотношении субъект выступает как лицо обязанное в бесчисленном количестве абсолютных правоотношений с другими лицами. Строго говоря, не право другого лица формирует предел осуществления права управомоченного, его формирует юридическая обязанность управомоченного в правоотношении с этим третьим лицом по поводу социального блага последнего. Проблема заключается в том, что в силу объективности проявления «внешнего фактора» осуществление субъективного права в целом ряде случаев с неизбежностью влечет вредоносное воздействие для благ третьих лиц, т.е. осуществление права управомоченным ведет к неисполнению им абсолютной правовой обязанности в другом правоотношении.

Права третьих лиц, обуславливающие установление данного предела осуществления права, формируют две группы: права относительно других социальных благ и права относительно социального блага управомоченного лица. В последнем случае одно и то же социальное благо выступает в качестве объекта разных абсолютных прав (примером могут служить право собственности и ограниченное вещное право на одну и ту же вещь). Своеобразными аналогами ограниченного вещного права в праве интеллектуальной собственности являются право преждепользования и право послепользования, в научной литературе их относят к ограничениям патентных прав . В.П. Камышанский, подробно исследовавший природу ограничений права собственности, отметил, что ограничения права не являются границами (пределами) права, они лишь ограничивают собственника в осуществлении своего права . Следует отметить, что в случае с правами преждепользования и послепользования пределы осуществления исключительного права патентообладателя достаточно четко установлены: он не способен в отношении субъектов данных прав воспользоваться правомочием требования.

Сложнее дело обстоит с пределами осуществления исключительного права, очерчиваемыми правами третьих лиц относительно других социальных благ. В этой связи интерес представляет явление, достаточно сложное для правовой регламентации, которое может сложится только в сфере отношений по поводу информационных объектов. Имеется в виду существование так называемых «смежных» объектов исключительных прав. Часто происходит

так, что один объект интеллектуальной собственности (или его охраноспособный элемент) используется в другом объекте интеллектуальной собственности, что может привести к «пересечению» или столкновению исключительных прав на эти объекты. В различных институтах права интеллектуальной собственности используются следующие подходы к . разрешению таких ситуаций:

простое указание на необходимость соблюдения исключительного права лица, чей объект используется в «смежном» объекте, без конкретизации порядка такого «соблюдения» (подход применяется в авторском праве и институте смежных прав, в современном законодательстве нашел закрепление в п. 3 ст. 1260, п. 2 ст. 1315, п. 2 ст. 1323, п. 5 ст. 1330 ГК РФ);

установление конкретных пределов осуществления отдельных правовых возможностей при появлении смежных объектов (подход используется в институте смежных прав: п. 3 ст. 1317 ГК РФ);

принудительное лицензирование в патентном праве (п. 2 ст. 1362 ГК

РФ);

прекращение правовой охраны или установление запрета на использование «смежного» объекта, исключительное право на которое возникло позже (новелла российского законодательства, применяется в институте правовой охраны средств индивидуализации - п. 6 ст. 1252 ГК РФ).

Тем не менее, остается ряд вопросов, не имеющих специальной правовой регламентации: «пересечение» исключительных прав на полезную модель и товарный знак, а так же прав на промышленный образец и товарный знак. Относительно первой ситуации весьма показателен случай из арбитражной практики.

Обладатель свидетельства на объемный товарный знак (оригинальная бутылка с крышечкой в виде пагоды) обратился в арбитражный суд с иском к обладателю патентов на полезные модели (бутылка и крышка) с требованием прекратить использование полезных моделей в качестве упаковки для томатной

пасты (товарный знак истца зарегистрирован в отношении аналогичного товара). Не усмотрев сходства до степени смешения между «смежными» объектами и решив, что ответчик не использует товарный знак истца, поскольку не индивидуализирует с помощью полезных моделей товар, а использует их в качестве упаковки, суд в иске отказал. Кассационная инстанция оставила решение суда в силе . По нашему мнению, если бы в ходе разбирательства обнаружилось сходство «смежных» объектов до степени смешения, иск следовало удовлетворить, поскольку, упаковывая аналогичный товар в «бутылку-полезную модель», ответчик косвенно способствовал бы индивидуализации товара. В результате произошло бы смешение в среде потребителей между товарами истца и ответчика. Однако, серьезной проблемы в такой коллизии прав, на наш взгляд, нет. Она вполне решаема в соответствии с действующим законодательством. Признание незаконным использование полезной модели для упаковки одного товара не создает серьезных препятствий в осуществлении права на полезную модель - в конце концов, ее можно будет использовать для упаковки других продуктов. Функционально назначение средства индивидуализации и полезной модели отлично.

Но ситуация с коллизией прав на промышленный образец и товарный знак действительно принимает актуальный и проблемный характер. Гражданское законодательство (пп.З п. 9 ст. 1483 ГК РФ) и подзаконные нормативные акты в сфере охраны промышленной собственности (пп.1 п. 19.5 Правил составления, подачи и рассмотрения заявки на выдачу патента на промышленный образец ) содержат положения, направленные на недопущение появления «смежных» товарных знаков и промышленных образцов. Однако отсутствует запрет на регистрацию товарного знака, тождественного или сходного с одним из существенных признаков промышленного образца. В этом случае может возникнуть коллизия . Хотя промышленный образец не имеет прямого назначения индивидуализировать товар, такую функцию он все равно выполняет, поскольку сам- является внешним видом товара или упаковкой для товара (но, как правило, для строго определенного; товара) . Для разрешения данной коллизии не подойдет система принудительного лицензирования или иные способы ее разрешения. Да это и не целесообразно, поскольку, исходя из общего смысла законодательства осредствах индивидуализации, на рынке не должно существовать два и более субъектов} производящих аналогичные или однородные товары, разные по качеству, и использующие на товаре сходные обозначения (будь то 'Промышленный образец или товарный знак); это может привести к заблуждении потребителей относительно производителя ; товара. Поэтому выход из сложившейся ситуации заключается не в том, что бы разрешить коллизию, а в том, что бы ее не допустить. Предложения о выработке нормы, запрещающей регистрацию товарного знака, сходного до степени смешения с отдельными охраняемыми элементами промышленного образца с более ранней датой приоритета, уже высказывались, однако предлагалось такую норму закрепить на уровне правил регистрации товарных знаков, т.е. в подзаконном акте . Представляется, что данная норма должна содержаться в Гражданском кодексе. Одним из вариантов видится следующий:

- из пп. Зш. 9 ст. 1483 ГК РФ исключить слова «промышленный образец»; ;; - включить в ст. 1483 ГК РФ п. 9.1. следующего содержания: «Не могут быть зарегистрированы в качестве товарных знаков обозначения, тождественные или; сходные до; степени смешения с промышленным'образцом, права на который возникли ранее даты приоритете регистрируемого товарного знака, а так же обозначения, тождественные ли сходные до степени смешения с .одним или несколькими существенными признаками такого промышленного образца».

Выше отмечалось, что осуществление гражданских прав объективно способно причинять вред третьим лицам, «без нанесения вреда другим лицам , при осуществлении некоторых прав даже нельзя обойтись, если вообще их осуществлять» . Если же право осуществляется с умышленным намерением причинения вреда другому лицу или осуществляется недобросовестно, такие действия квалифицируются как злоупотребление правом. Но если лицо действует добросовестно и не может осуществить свое право иначе как без посягательства на чужое благо, интересы управомоченного так же требуют защиты. Задача состоит в том, чтобы разумно распределить бремя неблагоприятных издержек от осуществления права между управомоченным и третьим лицом. Данная проблема была решена в большинстве континентальных правопорядков применительно к осуществлению прав на земельные участки соседствующими собственниками, при этом соседям дозволяется чинить друг другу «незначительные неудобства», если иным образом осуществить свои права невозможно . Представляется, что такой подход можно использовать применительно к любому абсолютному праву, что позволит более четко обозначить пределы осуществления гражданских прав. Интереса в этой связи заслуживает предложение В.И. Емельянова включить в институт деликтных обязательств нормы об освобождении от возмещения незначительного вреда, причиненного в процессе осуществления абсолютного права, если размеры причиненного вреда не превышают «пределов • допустимого соседского неудобства». Данное правило не применимо, если

осуществление права могло бы удовлетворить интерес управомоченного в той же ситуации действиями, не причиняющими вред, а так же если право осуществляется с исключительной целью причинить вред . При таком подходе происходит распределение рисков от осуществления гражданских прав между управомоченным и третьим лицом, что касается незначительности вреда и пределов : допустимого неудобства, то их определит суд, «оснований опасаться судебного произвола при рассмотрении таких случаев не больше, чем

"ЭОС

при разрешении вопроса о пределах необходимой обороны...» . Мы выражаем согласие с данной точкой зрения и полагаем, что такой подход будет способствовать более четкому «размежеванию» пределов осуществления «пересекающихся» субъективных абсолютных прав.

Запрет на нарушение интересов третьих лиц, общественных и государственных интересов является пределом осуществления исключительного права, в случаях специально предусмотренных законом. При осуществлении права защите подлежит не любой интерес, а охраняемый законом интерес. О.А. Поротикова, со ссылкой на авторитетное мнение И.А. Покровского, отмечает: «...интерес, по сути, фактическое состояние, которое не может выступать пределом для осуществления прав... другое дело, так называемый, «законный» или «охраняемый» интерес, который обладает определенной защитой независимо от оформления в субъективное право» . При столкновении субъективного права управомоченного и охраняемого законом интереса третьего лица, управомоченный не состоит с последним в правоотношении по поводу объекта его интереса и при осуществлении своего права не, нарушает какой-либо юридической обязанности третьего лица. Наоборот, третье лицо состоит в правоотношении с управомоченным по поводу объекта его права и обязан перед управомоченным. Интерес третьего лица тогда создает предел в осуществлении права, когда закон дозволяет ему не исполнять свою юридическую обязанность в правоотношении с управомоченным лицом (ограничивается осуществление правомочия требования), либо когда закон прямо запрещает осуществлять управомоченному правомочия на действия с объектом или- правомочие распоряжения правом.

Примером ограничения осуществления правомочия требования субъекта исключительного права интересами общества и третьих лиц служат, так называемые, случаи свободного использования объектов исключительных прав или действия, не признающиеся нарушением исключительного права. Не рассматривая по существу систему этих случаев (действий) , отметим, что их, исходя из нашего понимания границ права и пределов его осуществления, следует относить не к границам исключительного права, а к пределам его осуществления. Об этом свидетельствует норма п. 5 ст. 1229 ГК РФ, где сказано: «Указанные ограничения устанавливаются при условии, что они не наносят неоправданный ущерб обычному использованию результатов интеллектуальной деятельности или средств индивидуализации и не ущемляют необоснованным образом законные интересы правообладателей». Таким образом, правомочие требование субъекта исключительного права в связи с данными ограничениями не «парализовано» раз и навсегда, при определенных условиях оно вполне осуществимо.

В сфере конкурентных отношений осуществление исключительных прав на средства индивидуализации ограничено интересами третьих лиц в случаях, когда такое осуществление содержит признаки недобросовестной конкуренции (п. 2 ст. 14 Закона «О защите конкуренции»).

Примером ограничения осуществления исключительного права интересами государства могут служить требования, установленные к использованию секретного изобретения и к распоряжению правом на него (п. 3,4,5 ст. 1405 ГК РФ). В целом ряде случаев выход за пределы осуществления исключительного права, обусловленные общественными и государственными интересами, влечет административную и уголовную ответственность управомоченного; Например,: если автор произведения; пестрящего ненормативной лексикой, публично исполняет его посреди белого дня на центральной площади города, его можно привлечь к ответственности за мелкое хулиганство. Если автор в своем произведении призывает к совершению террористических актов, то публичное исполнение или распространение такого произведения является уголовным преступлением.

В перечисленных случаях ограничивается правомочие субъекта исключительного права на совершение действий с объектом своего права.

Запрет на недобросовестное и неразумное поведение при осуществлении гражданских прав. Недобросовестность при осуществлении гражданских прав обычно, рассматривают как характеристику субъективной стороны неправомерного поведения субъекта, выходящего за пределы осуществления права . : А.А. Чукарев определяет недобросовестность как отсутствие у субъектов; гражданских правоотношений должной заботливости о соблюдении прав и законных интересов других участников имущественно оборота при использовании своих прав, осуществлении законных интересов,5 исполнении обязанностей. При этом под заботливостью автор понимает «выразившееся в деянии стремление субъекта предвидеть и предотвратить связанные с его

339 .,

деятельностью нарушения прав и законных интересов других лиц» .

Есть точка зрения, что добросовестность/недобросовестность поведения позволяет характеризовать не только субъективную сторону деяния, но и его объективную сторону, тем самым характеризуя его противоправность340. При этом ссылаются на случаи использования термина «недобросовестность» в иных, нежели Гражданский кодекс, нормативных актах. Например, в Законе «О защите конкуренции» перечислены виды действий, характеризующиеся как . недобросовестная конкуренция. Представляется, что в случае с недобросовестной конкуренцией, как и в других подобных случаях, указанный , - термин используется как юридико-технический прием для указания отдельных противоправных действий. Недобросовестность же, следует полагать, имеет место в деяниях не только противоправных (противных объективному праву), но и противоречащих морально-этическим нормам, если на них ссылается закон. Например, недобросовестной конкуренцией признаются действия, противоречащие требованиям добропорядочности и справедливости (п. 9 ст. 4 Закона «О защите конкуренции»).

Авторы, характеризующие (не)добросовестность как психическое отношение лица к своей деятельности, сопоставляют данную категорию с категорией виновности как общее и частное. Недобросовестность включает в себя виновность341, вина является частной формой нарушения принципа недобросовестности342; виновность влечет юридическую ответственность, недобросовестность может влечь и другие неблагоприятные юридические последствия (отказ в защите права, изъятие имущества у недобросовестного приобретателя и др.)343.

Здесь мы вынуждены заключить, что при таком подходе к пониманию (не)добросовестности, последняя не может формировать самостоятельного предела осуществления гражданского права. Пределом всегда будут выступать

Богданов Е.В. Категория «добросовестности» в гражданском праве // Российская юстиция. - 1999. - № 9. -С. 13; Поротикова О.А. Указ. соч. С. 112.

Емельянов В.И. Разумность, добросовестность и незлоупотребление гражданскими правами. - M., 2002. С. 106.

Чукреев А.А. Указ. соч. С. 13.

Емельянов В.И. Там же. С. 106; Поротикова О.А. Указ. соч. С. 114; Чукарев А.А. Там же. С. 14;

запреты на умаление чужих прав и интересов, сформулированные либо нормативно, либо проистекающие из требований этики и морали. Добросовестность при осуществлении права будет тем фактором, который освободит управомоченного от неблагоприятного юридического воздействия. Если осуществление права не проявляет вредоносный эффект, не умаляет личных, общественных, государственных интересов или чужих прав, нет смысла оценивать его с позиции добросовестности.

Законом установлен запрет на недобросовестную конкуренцию с , осуществлением исключительного права на средство индивидуализации (п. 2 ст. 14 Закона «О защите конкуренции»). Данная норма применяется судебными и антимонопольными органами для защиты интересов лиц, которые используют средство индивидуализации, не оформляя на него исключительного права. Если другое лицо приобретет исключительное право на такое средство и предъявляет требование о прекращении его использования к фактическому «владельцу» средства, такое поведение может быть расценено как недобросовестная конкуренция. В одной из похожих* ситуаций арбитражный суд подтвердил вывод антимонопольного органа о наличии в составе организации признаков недобросовестной конкуренции, поскольку такой недобросовестный конкурент «знал о том, что этим обозначением пользовался другой хозяйствующий субъект, который хотя < его и не регистрировал, но разрабатывал, внедрял, производил и реализовывал» и допускал «действия, противоречащие обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости» . В другом похожем деле арбитражный суд установил в действиях обладателя свидетельства на товарный знак, предъявляющего претензию к лицу, начавшему использовать аналогичное обозначение до даты приоритета знака, признаки недобросовестной конкуренции, что доказывалось «малым количеством выпущенного товара; фактом использования исключительных прав на товарный знак в целях создания препятствий для распространения на рынке продукции конкурирующей компании; фактом выдвижения материальных требований явно несоразмерным с затратами правообладателя на приобретенный товарный знак, способностью... нанести убытки конкурирующей компании» . Из приведенных примеров видно, что в ходе разбирательства была установлена недобросовестность действий по приобретению и осуществлению исключительных прав (приобретая право лицо было осведомлено о бизнесе конкурента и пыталось присвоить «плоды» его труда) и несоответствие таких действий требованиям добропорядочности и справедливости. Но основополагающим в данном случае был тот факт, что недобросовестный конкурент посягнул на чужой интерес: его цель состояла в том, что бы устранить с рынка производителя товара, на который сложился устойчивый спрос, и занять его место. В данном случае, следует полагать, объектом

346

нарушенного интереса выступала клиентела .

Полагаем, что добросовестность не следует рассматривать в качестве предела осуществления исключительных прав. Недобросовестность характеристика субъективной стороны противоправного деяния, пределы осуществления прав обусловлены правами и интересами третьих лиц, интересами общества и государства.

Разумность в отличие от добросовестности понимают как характеристику объективной стороны деяния. Считается, что для установления разумного поведения необходимо прибегнуть к идеальному моделированию личности среднего, нормального человека, и сравнить поведение конкретного

„ 347

лица с поведением идеальной личности в данной конкретной ситуации .

«Разумность характеризует интеллектуальные и нравственные качества человека опосредованно, через сравнение его поведения с возможным поведением среднего человека» . Запрет на неразумное поведение, на наш взгляд, как и запрет недобросовестного поведения, не следует рассматривать в качестве самостоятельного предела осуществления права. Неразумное поведение лишь тогда влечет правовые последствия, когда оно грозит чужим правам и интересам. Применительно к данному исследованию отметим, что осуществление исключительных прав не ставится законом в зависимость от разумности действий управомоченного лица (за исключением запрета на недобросовестную конкуренцию).

Запрет на осуществление права в противоречии с его назначением как предел осуществления гражданских прав был впервые закреплен в ст. 1 Гражданского кодекса РСФСР 1922 г. , однако в качестве универсального предела осуществления гражданских прав не был воспринят современным законодателем. «Назначение права заключается в легальной общественно- полезной цели, ради которой субъект обладает правом и использует его» . Определяя назначение права, таким образом, законодатель определяет тот круг интересов, который надлежит удовлетворять посредством осуществления такого права. В современных исследованиях вопросов осуществления гражданских прав назначение права относят к специальным пределам их

о «1

осуществления . Обусловленность осуществления права его назначением имеет место в сфере жилищных и земельных отношений. В области отношений по поводу интеллектуальной собственности такой предел осуществления исключительных прав выделять не приходится . Поэтому в качестве предела осуществления исключительного права запрет на осуществление в противоречии с назначением рассматривать не следует.

Выход за пределы осуществления гражданского права, т.е. осуществление правовых возможностей в случае, когда это не дозволено, влечет, согласно нормам ст. 10 ГК РФ, такое явление как злоупотребление правом. Категория злоупотребления правом, являясь одной из центральных проблем цивилистики, неоднозначно воспринимается наукой: от ее полного отрицания до признания и даже абсолютизации. Выше приводились ссылки на отдельные работы по указанному вопросу. Из современных авторов достаточно универсальное определение злоупотреблению правом предложила О.А. Поротикова: «умышленное поведение управомоченного лица по осуществлению принадлежащего ему субъективного гражданского права сопряженное с нарушением установленных в законе пределов осуществления прав и причиняющее вред третьим лицам либо создающее условия для наступления такого вреда» . Очевидно, что злоупотребление правом, являясь деянием неправомерным , может повлечь возникновение охранительных обязательств, (деликтного, кондикционного), может вылиться в специальные виды гражданских .правонарушений. Данное обстоятельство используется противниками теории злоупотребления, которые указывают, что нет необходимости в таком явлении, коль скоро вредоносные последствия осуществления гражданских прав устраняются с привлечением специальных , правовых норм . Между тем злоупотребление правом интересно, прежде всего, с точки зрения его юридического последствия — отказа праву в защите.

Однако из смысла п. 2 ст. 10 ГК РФ не ясно, применим отказ в защите права к конкретному требованию, при котором происходит злоупотребление, или отказ выносится «навсегда», т. е. право в принципе лишается защиты. В последнем случае, следует полагать, происходит прекращение права, поскольку «оно становится юридически незащищенным и тем самым перестает быть правом» . В отдельных случаях прекращение правом в качестве последствия злоупотребления им прямо предусмотрено законом (например, п. 3 ст. 14 Закона «О защите конкуренции»). Так же не ясно, распространяется ли отказ в защите права на все заявленные истцом требования, или суд вправе отказать в применении отдельных способов защиты и удовлетворить иск частично. Представляется, что норма п. 2 ст. 10 ГК вполне позволяет суду удовлетворить иск злоупотребляющего правообладателя частично, поскольку полный отказ в требовании приведет к тому, что фактически противоправное поведение нарушителя, против которого направлено такое требование, будет дозволено правопорядком, а это может привести к еще большему злу, нежели злоупотребление правом.

Предъявление злоупотребляющим правообладателем требования о судебной защите происходит тогда, когда лицо обязанное нарушает его право, следовательно, отказывая в защите права, суд допускает для обязанного лица не исполнить свою обязанность . Одно дело, кода обязанное лицо , спровоцировано на нарушение права самим управомоченным для привлечения его к ответственности с целью нанести вред. Здесь, думается, имеет место случай шиканы, с последствиями которой и призвана бороться норма п. 2 ст. 10 ГК РФ, а так же специальные нормы об освобождении от возмещения вреда (ст.ст. 1066,1067,1083 ГК РФ).

Однако злоупотребление исключительными правами обычно выглядит несколько иначе: вынудить обязанных лиц нарушить право практически не возможно, а вот воспользоваться последствиями нарушений права в целях собственного обогащения вполне реально. Злоупотребление исключительным правом более всего посягает на интересы неопределенного круга лиц, на общественные интересы, и в этом плане становится значительным социально- вредным явлением (например, патентообладатель сам не использует потребное обществу изобретение и другим не разрешает). Поэтому для пресечения злоупотреблений исключительными правами используются, на наш взгляд, меры, которые носят специальный характер по отношению к норме п. 2 ст. 10 ГКРФ.

Так, неиспользование товарного знака, которое относят к

о со

злоупотреблению соответствующим исключительным правом , может иметь целью сохранения знака «прозапас», что бы в последствии выгодно ля себя уступить право на него, или в выжидании, когда третье лицо использует сходное обозначение, для привлечения последнего к ответственности. Такое поведение, безусловно, предосудительно. Но если отказать в защите права при таких обстоятельствах (что не повлечет еще его прекращения) значит позволить неограниченному числу лиц использовать товарный знак, что неизбежно приведет к умалению общественных интересов — интересов потребителей, на защиту которых направлено законодательство о товарных знаках. Поэтому существует норма о прекращении права на товарный знак при неиспользовании его в течение трех лет (ст. 1486 ГК РФ).

Самые опасные злоупотребления имеют место в сфере патентных технологий. Практике давно известны так называемые «агрессивные патенты», создаваемые специально в целях осуществления одного правомочия исключительного права — правомочия требования359. Тактика недобросоветстных патентообладателей заключается в выжидании нарушений со стороны предпринимателей, что бы затем вчинить им иск и взыскать в качестве убытков весь доход от использования запатентованного объекта. Здесь отметим, что нарушать исключительное право этих лиц никто не вынуждал, и они действуют противоправно, стало быть, применив п. 2 ст. 10 ГК, суд признает противоправное поведение дозволенным, т.е. правовая охрана распространится на незаконный, противоправный интерес. Полагаем, что относительно изобретений и селекционных достижений в таких случаях п. 2 ст. 10 ГК неприменим, поскольку законом установлен специальный механизм устранения подобных злоупотреблений — принудительное лицензирование. Установив правила о принудительном лицензировании, законодатель тем самым исключил возможность применения отказа в защите патентному праву, требуя от заинтересованных в использовании объекта интеллектуальной собственности лиц не нарушать исключительное право, а обращаться за принудительной лицензией.

Представляется, что применение п. 2 ст. 10 ГК РФ в сфере отношений интеллектуальной собственности, должно быть осторожным и взвешенным с учетом интересов как третьих лиц, так и правообладателя, но прежде всего с учетом общественных интересов. Редакция п. 2 ст. 10 ГК РФ, позволяющая суду «гибко» подходить к отказу в защите права, может положительно способствовать решению этой задачи.

Резюмируем все сказанное об условиях осуществления исключительных

прав:

1. Под условиями осуществления субъективного гражданского права мы понимаем нормативно установленные требования к субъекту и процессу осуществления прав. Требования к процессу осуществления права включают в себя: процедурные условия осуществления права, условия о сроке осуществления права, условия об обязательности осуществления права и пределы осуществления права. Как правило, данные требования обуславливают осуществление отдельных правомочий субъективного права - правомочия на действия с объектом, требования или распоряжения правом.

Процесс осуществление исключительного права обусловлен множеством нормативных требований, что объясняется особой социальной значимостью его объекта. Среди условий осуществления исключительных прав наиболее ярко выражены условия обязательности их осуществления и пределы осуществления. В этом и состоит действие известного принципа права интеллектуальной собственности — принципа сочетания интересов правообладателя и общественных интересов.

Под пределами осуществления субъективного гражданского права мы понимаем установленные объективным правом запреты на осуществление определенных правовых возможностей в определенных законом случаях и (или) при определенных обстоятельствах. Пределы осуществления субъективного исключительного права формируются запретами на нарушение прав и интересов других лиц, общественных и государственных интересов. Иные выделяемые в науке пределы осуществления прав охватываются указанными выше; что касается назначения права как предела его осуществления, гражданское законодательство не ставит осуществление исключительных прав в зависимость от их назначения.

Случается, что осуществление одного исключительного права на один объект приводит к использованию объекта другого исключительного права, в этом случае говорят о наличии «смежных» объектов. Действующее законодательство содержит механизмы разрешения коллизий при «пересечении» исключительных прав, однако в области промышленной собственности остается неурегулированным вопрос снятия противоречия между «пересекающимися» правами на промышленный образец и товарный

знак — объектами, со схожим функциональным назначением. Представляется, что нельзя допускать возникновения таких «смежных» объектов, для чего необходимо в ГК РФ установить запрет на регистрацию товарного знака, схожего не только с чужим промышленным образцом, но и с существенным признаком такого образца.

Осуществить абсолютное субъективное гражданское право порой не возможно без причинения вреда третьему лицу. В этих случаях необходимо разумно распределить риск от осуществления права между управомоченным и третьим лицом. Для этого представляется возможным институт деликтных

, обязательств дополнить нормой об освобождении управомоченного от возмещения вреда, размер которого не превышает допустимых пределов, в случае, когда осуществление права не могло бы удовлетворить интерес управомоченного в той же ситуации действиями, не причиняющими вред. Это правило не должно распространяться на случаи осуществления права с' исключительной целью причинить вред.

Отказ в защите исключительного права в случае злоупотребления им' может применяться лишь в отсутствии специальных норм о последствиях злоупотребления исключительными правами (например, принудительное

. лицензирование в патентном праве). Думается, что, отказывая управомоченному в защите исключительного права, суду в любом случае следует удовлетворить требование о прекращении несанкционированного использования объекта исключительного права ответчиком; отказать можно в удовлетворении других требований по усмотрению суда (требование о возмещении убытков, о взыскании компенсации). Редакция п. 2 ст. 10 ГК РФ позволяет это сделать.