§ 3. Понятие и сущность виртуального пространства. Принципы Интернета

Для позитивного права, и в первую очередь для создания структуры, «первокирпичиков» правового регулирования общественных отношений необходимы четкие теоретические конструкции и не менее четкий категориальный и понятийный аппарат исследуемого явления.

Целью науки является постоянное расширение пределов научного знания и его уточнение. Новые фундаментальные факты и теории создаются непреднамеренно в ходе исследования по одному набору правил, но их восприятие требует разработки другого набора правил. Создание же теории начинается с осознания аномалии, то есть установления того факта, что ожидания, предполагаемые предыдущей парадигмой, не соответствуют имеющимся научным результатам. Это приводит к расширению исследований области аномалии, которая и приводит к новой теории.^[101]

Любое научное исследование зависит от знания архитектоники теории, которую можно синтезировать из трех составляющих:

- формулировка общего представления;

- выбор методов и подходов, которые будут использованы при его исследовании;

- понимание различных путей обработки информации.

Формулировка общего представления происходит через обобщенные

схемы - образы предмета исследования, посредством которых фиксируются основные системные характеристики изучаемого объекта.

Обобщенная характеристика предмета исследования, как правило, состоит из имеющихся на сегодня представлений о картине изучаемой реальности, типологии объектов, и общих закономерностей их развития.

Все эти представления могут быть описаны в системе принципов, посредством которых можно описать теоретическую модель исследования^[102].

Феномен Интернета не поддается правовой теоретической обработке из- за многогранности и многоплановости своих составляющих. На сегодня выделить в Интернете основные системные характеристики достаточно сложно. Можно сказать, что в настоящее время в правовом исследовании Интернета идет непрерывный процесс концептуализации и реконцептуализации; уже, казалось, предопределенные категории и парадигмы, представленные научному сообществу в качестве основной правовой концепции Интернета, меняются на другие. Это связано с непрерывным техническим совершенствованием Интернета. Поэтому при теоретическом исследовании Интернета необходим выбор тех обобщенных схем, которые могли бы охарактеризовать его не как комплекс технических систем и коммуникаций, а как правовое явление.

Правовое осмысление проблем в области Интернета до сегодняшнего дня шло путем создания частных теорий, каждая из которых описывала один ограниченный сегмент, пренебрегая, либо игнорируя влияние остальных сегментов на исследуемый объект. Это происходило по той простой причине, что целостная картина Интернета нам была неведома. Определения Интернета как «глобального информационного ресурса», или же «кооперативного транзакционного поля» для этого стали теоретически недостаточны. Сегодня правовая наука сталкивается с насущной необходимостью выработки категориальных структур, обеспечивающих выход за рамки традиционных способов понимания и осмысления целостной картины Интернета (традиционным способом, как известно, является теория, основанная на информационной модели Интернета). Для описания когнитивного процесса феномена Интернет (во всяком случае, его правового аспекта) необходим иной, более богатый категориальный аппарат, чем тот, которым сегодня пользуется классическая юриспруденция. Это зримо прослеживается при правовом анализе одного из основных компонентов Интернета - виртуального пространства.

Вопрос о теоретической модели виртуального пространства в современной правовой науке достаточно важный. Для разработки правовых концептов для регулирования правовых отношений, возникающих в Интернете, четкое определение правового положения виртуального пространства имеет не только теоретическое, но и методологическое значение.

Мнимая технологическая среда, создаваемая при помощи компьютеров и сети Интернет, в правовой науке получила название «киберпространства». Термин «киберпространство» был впервые введен канадским писателем - фантастом Уильямом Гибсоном в 1982 году в новелле «Burning Chrome», популяризирован затем в романе «Neuromancer», и означал метафорическую абстракцию воображаемого виртуального мира внутри компьютеров и компьютерных сетей.^[103]

Д.В .Грибанов определяет кибернетическое пространство как

«совокупность общественных отношений, возникающих в процессе

использования функционирующей электронной компьютерной сети,

складывающихся по поводу информации, обрабатываемой при помощи ЭВМ и услуг информационного характера, представленных с помощью ЭВМ и средств связи компьютерной сети».^[104] Достаточно громоздкое определение, но суть понятна: - в кибернетическом пространстве обрабатывается информация, и оказываются услуги. Термин «киберпространство» употребляется и в международных документах.^[105]

И.М.Рассолов определяет киберпространство как «сферу социальной деятельности, связанную с оборотом информации во Всемирной

информационной паутине, а также в других информационно

коммуникационных сетях».^[106]

Однако, наряду с термином «кибернетическое пространство» в научных работах, посвященных проблеме Интернета, применяется и другой термин - «виртуальный», «виртуальная среда», «виртуальное пространство».^[107] Копылов, например, указывает, что «Интернет... представляет собой новую среду обитания человечества. эту среду нередко называют виртуальной, имея в виду, что информация в ней физически не ощутима».^[108] И поскольку точность формулировок в юриспруденции имеет большое значение, вначале остановимся на терминологических особенностях понятий «кибернетическое пространство» и «виртуальное пространство».

Термин «кибернетика», которая является составной частью понятия «кибернетическое пространство», происходит от греческого «kybernetike» - искусство управления, и определяется как «наука об управлении, связи и обработке информации».^[109] В «Современном словаре иностранных слов» этот термин (от английского «cybernetics», греческого «kybernetike») определяется как «наука об общих закономерностях процессов получения, сохранения, передачи и преобразования информации в машинах, живых организмах и обществе».^[110]

Словарь Ожегова тоже определяет кибернетику как «науку о системах и методах управления, т.е. об организации и реализации целенаправленных действий в машинах, живых организмах и обществе».^[111]

Итак, кибернетическое пространство, как это явствует из приведенных выше определений, - это пространство управления и переработки информации. Соответствует ли понятие «кибернетическое пространство» для его использования в научных целях при определении того иллюзорного пространства, создаваемого интернет-технологиями, или же есть более точное понятие, более точная формулировка мнимого технологического пространства, создаваемого при помощи сети Интернет? Для ответа на этот вопрос необходим анализ понятия «виртуального пространства».

Термин «виртуальное пространство» в контексте его применения к проблемам Интернет впервые предложил социолог М.Кастельс. Виртуальное сообщество, по его мнению, это группа людей, использующих сеть для общения и взаимодействия, а также совокупность связей между ними.^{[112] [113]}

Феномен виртуального пространства до недавнего времени изучался преимущественно в философском аспекте. Из работ, посвященных правовому анализу виртуального пространства, можно назвать работу Н.Н. Телешиной.^[114]

Технологическое пространство, создаваемое сетью Интернет - это гигантское единое общемировое квазипространство, в котором ежедневно совершаются миллионы правовых действий. И это пространство, не имеющее физических параметров, существует только на экране компьютера и за ним, если так можно выразиться.

Виртуальное пространство, таким образом, это своеобразная иллюзия реальности в ее пространственном аспекте, фактически не существующая, а возникающая лишь на экране компьютера. Однако, по аналогии с физическим пространством в виртуальном пространстве имеется возможность осознано передвигаться от ресурса к ресурсу. Это означает необходимость указания вида передвижений для гиперссылок и наличия соответствующих навигационных систем. Но в отличие от реального пространства, в виртуальном пространстве можно «открыть только одно окно». И виртуальность - это свойство, атрибут интернет-пространства (в отличие от «кибернетики», не объясняющей сути явления).

Н.Н.Телешина определяет виртуальное пространство как «область технических, технологических и социальных отношений, возникающих, изменяющихся и прекращающихся в процессе использования компьютерной или иной электронной технической сети по поводу информации, информационных ресурсов, информационных услуг и средств связи».^{[117] [118]}

Из анализа понятия «виртуальность» следует, что последнее более точно отражает специфику квазипространства Интернета, и более приемлема для использования в научном обороте. Поэтому в дальнейшем в работе мы будем использовать термин «виртуальное пространство», несмотря на то, что имеются

- 4

мнения о равнозначности этих двух понятий.

В правовой науке пространство представляется как безграничное трехмерное направление, в котором объекты и события проявляют себя определенным образом и имеют относительную позицию и направление. Понятие «пространство» жестко связывается с понятием «территория», и оно проявляет себя по всему периметру территориального действия права как основного регулятора взаимодействия его субъектов.^[119] Для права пространство всегда выступает как некое локализованная (индивидуальная) территория индивида (площадь дома, приусадебного участка), или государства в пределах его территориальной границы.

По этой причине из множественных понятий пространства классическая юриспруденция выбирает только одно - трехмерное евклидово пространство, и на базе этого понятия выстраиваются фундаментальные правовые доктрины места, территории и суверенитета как некоего горизонта событий. Это закономерно: право неразрывно связано с понятием «государство», и, следовательно, с определенным географическим пространством, где оно применимо. Но как только посредством Интернета было создано виртуальное пространство, обнаружилось несовершенство понятийного аппарата, с помощью которой выстраивалась правовая категория, именуемая «пространством». Базовые понятия пространства, принятые классической правовой наукой для создания доктрин места, территории и суверенитета, оказались парадигмально несовместимы с понятием виртуального пространства.^[120] Подчеркивая свойства виртуального пространства,

И.М.Рассолов отмечает: «... категория «виртуальное пространство» обозначает довольно сложное явление, созданное Мировой компьютерной сетью, которая передает электронные сообщения, доставляемые и направляемые путем инфраструктур телекоммуникаций».^[121] Тем самым Рассолов сводит виртуальное пространство к некоему каналу передачи информации. В.А.Копылов вывел категорию виртуальности из того факта, что информация - основной объект, циркулирующий в сети Интернет, физически неощутима.^[122] Иными словами, сегодня при исследовании виртуального пространства вычленяется одно свойство, связанное с теорией информации, по которому выводится правовая характеристика. Это неизбежно приводит к односторонности и неполноте исследования. А происходит это по той причине, что сложное абстрактное понятие анализируется только правовыми элементами, связанными с информационной моделью, без «включения» в систему анализа других качеств, «внеправовых» элементов. А пространство в первую очередь это понятие философское, нежели правовое.

По этим причинам целостная правовая доктрина исследования Интернета, на наш взгляд, невозможна без познания его философских свойств. И в каркасе научной системы изучения Интернета, её теоретической части должны быть новые современные философские понятия пространства. Без теоретического философского осмысления понятия виртуального пространства нельзя приступать к его правовому анализу. Первый же такой шаг приведет нас к дилемме - либо отказ от привычной привязки права к суверенной территории, либо смена парадигмы территории. Поэтому, чтобы создать так называемую теоретическую правовую модель виртуального пространства, пригодную для целей использования в законотворчестве, мы вначале должны определиться с понятием «пространство» в философском аспекте.^[123]

Понятие пространства и времени всегда оказывались в центре внимания философов, особенно когда шла речь о моделировании общего представления о мире, т.е. построении онтологической системы. В разное время в философии пространство понималось как:

- абсолютная протяженность, пустота, в которую включались все тела, и которая от них не зависела (Демокрит, Ньютон);

- протяженность материи и эфира (Аристотель, Декарт, Ломоносов), или форма бытия материи (Гольбах, Энгельс);

- порядок сосуществования и взаимного расположения объектов (Лейбниц, Лобачевский).

К классическим атрибутивным свойствам пространства относились:

- протяженность, т. е. рядоположенность и сосуществование различных элементов. Протяженность порождает структурность объектов, которая проявляется в системе внутренних связей, собирающих элементы в единое целое;

- непрерывность, которая проявляется в характере перемещения тел от точки к точке;

- относительная дискретность (прерывность), которая обеспечивает относительно раздельное существование тел в природе;

- трёхмерность, который носит всеобщий характер. Все создаваемые в науке «-пространства есть лишь абстракции, удобные для описания. Реальное пространство трехмерно, и все явления можно отобразить в трех пространственных координатах (длины, ширины и высоты).^[124]

Гегель определяет пространство как «абстрактную всеобщность природы», и называет такие его фундаментальные характеристики, как

рядоположенность, дискретность, непрерывность, трехмерность.^{[125] [126] [127]} Шеллинг указывает, что «пространство есть необходимая и всеобщая форма нашего внешнего созерцания». В отличие от Энгельсовского «пространство - всеобщая форма существования материи», современная философия определяет пространство как «систему отношений, характеризующих протяженность и

- 4

взаимное расположение вещей».

На уровне повседневного восприятия пространство интуитивно понимается как место, в котором возможно движение, различные положения и взаимные расположения объектов, отношения близости-дальности, понятие направления, как арена событий и действий, универсально содержащая все места и вмещающая объекты и структуры; иногда - как специфическое место, в значительной мере определяющее сущность происходящих в нем событий. С геометрической точки зрения, термин «пространство» без дополнительных уточнений обычно обозначает трёхмерное евклидово пространство.^[128]

Итак, под понятием «пространство» подразумевается осознанная человеком форма существования фундаментальных параметров бытия - совокупности длины, ширины и высоты.^{[129] [130]} Эта совокупность, называемая «трёхмерностью», является общим свойством пространства,

обнаруживающаяся на всех структурных уровнях. Трёхмерность органически связано со структурностью систем и их движением. До недавнего времени в философии была бесспорной парадигма, в которой постулировалось утверждение о том, что все материальные процессы и взаимодействия реализуются в пространстве трех измерений.³ В целом, под понятием «пространство» в философии и праве понималась некая структура, которая определялась через совокупность точек, протяженностей и позиций, бинарных отношений между этими точками и позициями.

Такие понятия, как пространство и время в классической физике взяты из естественного ощущения и из геометрии, поэтому им и даны достаточно подробные определения и в философии, и в праве. И право со времен Древнего Рима оперирует этим категориальным аппаратом трехмерного евклидово пространства: - пространство трехмерно, и представляет собой систему отношений, характеризующих протяженность и взаимное расположение вещей

- и на этих понятиях строятся практически все правовые концепты. Как в науке, так и в обыденной жизни мы привыкли к этому трехмерному пространству; такие выражения, как «мое личное пространство», «идеологическое

пространство», или «пространство закона» до сегодняшнего дня воспринимаются нами как метафорические. И в немногих работах, посвященных теории виртуального пространства, явственно просматривается стремление «втиснуть» понятие евклидова пространства в наше представление

0 виртуальном (кажущемся нам обладающим физическими характеристиками длины, ширины и высоты) пространстве. Возникающие же несоответствия пытаются объяснить техническими терминами (отделить виртуальное пространство, созданное компьютерами в отдельную категорию),^[131] или же дать совершенно иную интерпретацию виртуального пространства. Как правило, такая экстраполяция приводит к формулировке общего понятия виртуального пространства как «новой среды обитания»,^[132] или «новой реальности». Пространство, таким образом, выражая свойство протяженности различных систем, необходимо интерпретируется в зависимости от организации пространства конкретной системы.

Но для правового регулирования общественных отношений в виртуальном пространстве этого крайне недостаточно. Закон не может оперировать абстрактными категориями, или же зависимыми от определенной системы. Для закона нужны четкие недвусмысленные понятия - чем шире теневая область закона, тем он хуже в применении. Для целей законотворчества в области Интернет в целом и виртуального пространства в частности необходимо принципиально новое понимание организации пространства.

Основным свойством виртуального пространства в контексте его правового положения является единая целостность в масштабах всего мира (во всяком случае, любой точки мира, где есть устройство, подключенное к

Интернету). В этом единстве проявляется один из девяти основных принципов функционирования Интернета - внетерриториальность (наряду с

демократичностью, вневременностью, замкнутостью, стационарностью,

интерактивностью, юридической децентрализацией, презумпцией равенства и дееспособности сторон и добросовестностью).

Известно, что пространство, в пределах которого осуществляется определенная государственная власть, является территорией этого государства.^[133] Территория - один из неотъемлемых признаков государства.

Правило римского права «Locus regit actum» (место руководит актом) - т.е. каждое юридическое действие должно руководствоваться местным правом^{[134] [135]} - положило начало правилу международного частного права, в силу которого внешние формы совершения сделок определялись законами места их совершения. Современные нормы международного частного права, основанные на пространственной локализации субъектов права, достаточно четко определяют применимое право к различным коллизионным ситуациям:

- закон места исполнения договора (lex loci solutions) - по которому применяется право того государства, где обязательство подлежит исполнению;

- закон места нахождения вещи (lex rei sitae) - применение права того государства, на территории которого находится вещь, являющаяся предметом гражданского правоотношения;

- закон места совершения акта (lex loci actus) - применение права того государства, на территории которого совершен гражданско-правовой акт;

- закон места совершения договора (lex loci contractus) - применение

.3

права того государства, где заключен договор.

Виртуальное пространство, таким образом, в правовом отношении отрицает универсальное методологическое значение таких фундаментальных правовых категорий, как «территория», «суверенитет», юрисдикция», способных выражать некую закономерность правового развития человечества, действующую со времен Древнего Рима до наших дней.

Внетерриториальность виртуального пространства выходит за пределы обычных представлений о юрисдикции государства на своей территории, где располагается пользователь сети Интернет. Виртуальное пространство сводит на нет пространственную локализацию субъектов права - одну из краеугольных камней института сделок, с которым связаны многие другие элементы этого института. Виртуальное пространство выводит субъекта из-под диктата одной определенной правовой системы. Субъект в виртуальном пространстве находится не в зоне юрисдикции территориального права; он одновременно находится внутри практически всех мировых правовых систем. Виртуальное пространство, стирая границы, как бы «соединяет воедино» все международные нормы, разрешающие коллизии, и ставит единый вопрос: какое право применимо в случае, если продавец из сервера, зарегистрированного в Италии, выставляет на продажу вещь, физически находящуюся в Бразилии, и денежные средства покупателя из США, переведены на расчетный счет продавца в Швейцарию?

На основе принципа внетерриториальности построен один из основных концептов Интернета - детерриторизация юридического факта, подлежащего правовому регулированию. В отличие от географического пространства, в котором коммуникации осуществляются территориально определенными субъектами, в виртуальном пространстве коммуникативный процесс протекает в условиях разрастания плотных, взаимосвязанных и далеко расположенных друг от друга сетей. М.Кастельс так характеризует свойства виртуального пространства: «Новая коммуникационная система радикально трансформирует пространство и время, фундаментальные измерения человеческой жизни. Местности лишаются своего культурного, исторического, географического значения и реинтегрируются в функциональные сети или в образные коллажи, вызывая к жизни пространство потоков, заменяющие пространство мест. Время стирается в новой коммуникационной системе: прошлое, настоящее и будущее можно программировать так, чтобы они взаимодействовали друг с другом в одном и том же сообщении. Материальный фундамент новой культуры есть пространство потоков и вневременное время».^[136]

Как видно, для обыденного здравого смысла явление виртуального пространства есть явление непривычное и непонятное. Знание о нем и методы получения таких знаний существенно не совпадают с нормативами и представлениями о мире обыденного познания. По этой причине в настоящее время в правовой науке возникла насущная потребность конкретизации исходной теоретической схемы виртуального пространства, её концептуальной интерпретации к современной картине изучаемой реальности. Ожидается, что это приведет к возникновению новых категориальных смыслов, придающих новое содержание феномену виртуального пространства.

М.Дашян отмечает: «Безусловно, к Интернету больше всего подходит понятие международной территории, т.е. пространства, на которое не распространяется суверенитет какого-нибудь государства. Международная территория находится в общем пользовании всего человечества, всех государств (res communis), и его правовой статус определяется нормами международного права».^[137]

Дашяновская концепция международной юрисдикции Интернет, в целом приемлемая, тем не менее, нуждается в уточнениях.

Первое. М.С. Дашян в приведенном случае использует термин «Интернет» как равнозначный термину «виртуальное пространство». На самом деле, Интернет - это всемирная компьютерная сеть, подверженная в определенной мере юрисдикции отдельных государств (проблема доступа, провайдеров, лицензий и пр.), а виртуальное пространство - это мнимое общемировое квазитехнологическое пространство, созданное при помощи компьютеров, и существующее только «внутри экрана компьютера», в котором совершаются юридически значимые действия.

Второе. В трактовке М.С.Дашяна, собственно Интернет и виртуальное пространство - это правовые объекты, имеющие единую правовую основу. На самом деле дихотомия понятий «Интернет» и «виртуальное пространство» как указано выше, очевидна. Поэтому правовая характеристика Интернета также должна проистекать из амбивалентности природы Интернета - собственно Интернет как объединение сетей и его производное - виртуальное пространство.

Из сказанного следует, что виртуальное пространство - это мнимая единая квазитехнологическая среда мирового масштаба, создаваемая техническими средствами глобальной компьютерной сети Интернет, в котором совершаются юридически значимые действия по поводу имущественных и личных неимущественных благ. Кроме этого, виртуальное пространство используется в социально значимых целях общения, доступа к информации любого рода и вида, как средство массовой информации и глобальный информационный ресурс. С правовой точки зрения, виртуальное пространство, безусловно, есть новая форма правоотношений без традиционных привязок к определенным правовым системам.

Теоретическая модель виртуального пространства, таким образом, предполагает радикальное преодоление классических представлений о структурности и трехмерности пространственной среды, существования топологических точек и осей. В виртуальной среде теряется избранность любых пространственных точек; оно перестает восприниматься как «система мест». Территория, демаркация и иные атрибуты пространственной локализации субъекта права теряют смысл. В виртуальном пространстве возникает ситуация, когда феномен истины, реальности, адекватности, субъекта перестают восприниматься в их первоначальном значении. Возникает иная ситуативная среда, «гиперреальность», в рамках которой реальность, адекватность, так же, как и «пространственность» приобретают символическое значение. И эту новую ситуативную среду, используя философские термины, можно назвать «симулякром»^[138], т.е. видимостью, образом отсутствующего физического пространства. И симулякр пространства может обрести свое первоначальное значение (значение трехмерности) только при условии, если его ассоциативные аспекты будут актуализированы и скооперированы в восприятии адресата (при компьютерных играх, например). Средства для его обозначения уже находятся вне общепринятого категориально-понятийного ряда. Виртуальная структура пространства лишена любых линий демаркации, и попытки добиться территориальной определенности в этом пространстве оказываются безуспешными. В отличие от фундаментальной классической концепции жесткой конфигурации пространства, где объекты, локализованные в нем, имеют характеристики протяженности типа «начало», «середина», «конец», в виртуальном пространстве ничто не начинается и не завершается. Субъект в этом пространстве всегда находится «в середине», и способен передвигаться в любом направлении в последовательно сменяющихся виртуальных структурах

- «окнах» (windows). Любая условная точка в виртуальном пространстве может быть связана со всякой другой. Осуществление такой возможности образует подвижную картину самоорганизации Интернета. В этом плане перед нами предстает совершенно иная картина пространства, построенная на совершенно иных основаниях, чем это осуществлялось при монистическом представлении о пространстве.

Правовое осмысление виртуального пространства Интернета и точное определение применимого в этом пространстве права знаменует собой начало перехода теоретического осмысления Интернета от устаревшей информационной теории к новой - общеправовой теории. И в рамках общеправовой теории уже может быть сформулирована новая парадигма Интернет, новые концептуальные подходы, иной понятийный аппарат. Первой составляющей этой парадигмы является неизбежное разделение науки об Интернете на две относительно самостоятельные части: на собственно право Интернета и права виртуального пространства. К праву Интернета необходимо отнести комплекс правовых норм, регулирующих общественные отношения, возникающие при доступе и использовании Интернет, поскольку Интернет - это объединение сетей (Interconnected networks). К праву виртуального пространства необходимо отнести отношения с другим предметом регулирования - общественные отношения, возникающие, развивающиеся и прекращающиеся исключительно внутри виртуального пространства Интернета. В первом случае больше публично-правовых отношений - правовые элементы доступа в Интернет как к физической сети, комплекс правовых проблем с программами, доменами как средствами идентификации, защитой интеллектуальной собственности сплошь состоят из публично-правовых элементов, тогда, когда право виртуального пространства оперирует концептами частного права.

Соглашаясь с мнением об относительной самостоятельности предмета регулирования права виртуального пространства, И.М.Рассолов отмечает: «Право виртуального пространства можно определить как совокупность признаваемых в обществе (либо обществах) правил и норм справедливости и равенства, которыми свободно распоряжается любое лицо (субъект) под защитой юрисдикционных органов (например, государственных) в созданном Мировой компьютерной сетью пространстве без чьего-либо вмешательства»¹.

Если разделить приведенное определение на составные части, можно наблюдать смешение естественно-правовой концепции (нормы справедливости и равенства) с концепцией позитивного права (защита юрисдикционных органов, что подразумевает принятые государством законы). Но такое смешение при определении права как отрасли науки не совсем приемлемо. Право отрасли - это совокупность определенных общественных отношений, регулируемых правовыми нормами. В дефиниции И.М.Рассолова отсутствует важный категориальный элемент - какие общественные отношения регулирует право виртуального пространства. Обтекаемая формулировка «признаваемые в обществе правила и нормы справедливости и равенства» в данном случае для определения предмета регулирования права виртуального пространства недостаточны.

Исходя из этих положений, право виртуального пространства можно определить как правовые нормы, регулирующие общественные отношения по поводу частных имущественных и личных неимущественных благ, возникающих, эволюционирующих и прекращающихся исключительно внутри виртуального пространства Интернета.

Анализ правового положения виртуального пространства был бы не полон без рассмотрения полярно противоположных точек зрения, чем та, которая изложена выше. А.Баранов, например, утверждает: «Наиболее дискуссионными для юридической аудитории выглядят утверждения о том, что Интернет - это среда обитания и среда деятельности людей». Далее он отмечает: «Если в названных случаях использование выражений «интернетсреда», «деятельность в интернете», «бизнес в интернете» и др. оправдывается желанием подчеркнуть специфику изучаемого явления, то в юриспруденции это приводит к весьма нежелательным негативным последствиям». Баранов полагает, что «Общественные отношения порождаются деятельностью реальных людей и, следовательно, могут быть реализованы только в объективном, реальном мире. Следовательно, не могут в некоторой гипотетической виртуальной среде реализовываться какие-то «общественные отношения». Так же, не имеют никакого рационального смысла выражения типа «деятельность в Интернете» или «бизнес в Интернете», как не имеющие рационального содержания выражения типа «деятельность в телефонной сети» или «бизнес в телефонной сети», также предназначенная для передачи информации сеть Интернет. Введение подобных абстрактных понятий «интернет-среда», «кибернетическое пространство» может быть оправдано только с точки зрения методологического «подчеркивания» некоторой совокупности общественных явлений при исследовании в любой научной сфере, за исключением юридической, в которой рассматриваются общественные правоотношения в реальном, объективном мире. Использование терминов типа «интернет-среда», «деятельность в интернете», «бизнес в интернете» при исследовании правовых проблем регулирования общественных отношений, связанных с использованием возможностей Интернета, является методически неправильным. Использование таких терминов, которые свидетельствуют о наличии представлений о том, что возможно еще существование некоторой другой реальности (например, виртуальной), отличной от объективной, в которой становится возможна реализация правоотношений, приводит к возникновению вредных иллюзий о возможности выделения какого-то особого «интернет-права», «электронного права» и других»^[139].

Вывод Баранова о невозможности общественных отношений в виртуальной среде основан на достаточно распространенном научном заблуждении о природе виртуального пространства. Мы уже упоминали о достаточно серьезных научных разработках в области исследования виртуального пространства, и чтобы предметно проиллюстрировать наличие общественных отношений в виртуальном пространстве, сошлемся на пример из реальной действительности: оферта на договор купли-продажи была сделана физическим лицом на территории Таджикистана, акцептована в Казахстане; деньги за товар на расчетный счет продавца были переведены из России, условия оферты исполнены продавцом из ОАЭ, с доставкой товара в Таджикистан. При этом участники, физически находясь в разных территориях, с разными правовыми системами, одновременно находились в одном, кажущемся реальным пространстве. Вся коммуникация в описанном случае велась электронным путем. Это один пример из сотен тысяч сделок, совершаемых в виртуальном пространстве Интернета. Это - иллюстрация наличия высокоразвитых общественных (экономических, правовых) отношений в виртуальном пространстве Интернета, поскольку мы не можем утверждать, что все эти действия, безусловно носящие правообразующий характер, были совершены в реальном пространстве четырех государств. В реальном пространстве находились субъекты; их действия происходили в виртуальном пространстве. Естественно, как и любые другие общественные отношения, эти отношения требуют своего нормативного регулирования. Но как только мы попытаемся расчленить описанный пример на правовые составляющие, мы наталкиваемся на массу правовых нестыковок из-за отсутствия концептуальных положений о применимом в данном случае праве.

Вероятно, к такому научному заблуждению Баранова привела недостаточно правильная трактовка правовых составляющих самого Интернета как комплекса технических систем для образования виртуального пространства. Вместо этого Баранов, не будучи профессиональным правоведом (он - кандидат технических наук), увлекся монистической концепцией объекта правоотношений, которая в данном случае для определения предмета спора доводом не является.

Принципы Интернета

Теоретическую модель как самого Интернета, так и нового правового пространства - виртуального в обобщенном виде можно описать через систему принципов, определяющих их сущность и правовую природу.

Понятие «принцип» (от лат. «principum» - начало, основа) в науке означает основные исходные положения теории, учения, концепции. Определение понятия «принципы права» в правовой науке основано на примерно аналогичных терминах. По М.Н.Матузову, «Принципы права - это основные, исходные начала, положения, идеи, выражающие сущность права как специфического социального регулятора». Принципы, по выражению М.Н.Матузова, это своего рода отправные пункты, показывающие вектор правового регулирования. Они являются более фундаментальными, обобщенными правилами поведения, нежели юридические нормы, и обладают значительной устойчивостью и стабильностью.^[140] Продолжая мысль ученого, А.А.Демичев отмечает доктринальный характер принципов права. «Они формируются специалистами путем толкования и анализа нормативноправовых актов, иных источников права, правоприменительной практики и правовой реальности в целом, - пишет А.А.Демичев. - Если принципы носят доктринальный характер, значит, их развитие в меньшей степени связано с динамикой законодательства. Это обусловлено тем, что ученые могут выделить и обосновывать принципы, которые прямо (уже или ещё) не закреплены в нормативном акте».^[141]

Значение принципов права в регулировании гражданско-правовых отношений более значимо, чем в других отраслях. Е.А.Суханов, касаясь этой проблемы, отмечает, что принципы права должны учитываться при обнаружении пробелов в законодательстве и применении правовых норм по аналогии. Для гражданского права это обстоятельство имеет особенно важное значение, ибо оно чаще других отраслей сталкивается с такими ситуациями. «Дело не только в том - указывает Е.А.Суханов, - что оно обычно содержит общие правила, в которых невозможно предусмотреть все детали чрезвычайно многообразных и сложных имущественных и неимущественных отношений. Дозволительный характер гражданско-правового регулирования заранее предполагает возможность появления таких правоотношений, которые вообще не предусмотрены ни в одной правовой норме, но соответствуют общим началам и смыслу гражданского законодательства».^[142] Схожая позиция по отношению к принципам гражданского права высказана А.Б.Бабаевым: «Современное гражданское право стоит на более высокой ступени развития.

Оно позволяет обобщить накопленный опыт и создает абстрактную модель. В том случае, если конкретное общественное отношение заслуживает признания и защиты, но в праве не отыскивается соответствующей абстрактной модели, оно содержит в себе те принципы, которыми следует руководствоваться сторонам и суду в данном случае».^{[143] [144]}

При исследовании принципов Интернета и виртуального пространства необходимо иметь в виду, что принципы, собственно, как и теория Интернета в целом, подразделяются на общие (демократичность), и специальные (внетерриториальность, вневременность, замкнутость, стационарность и интерактивность), на общенаучные (добросовестность), и чисто правовые (юридическая децентрализация, презумпция равенства и дееспособности субъектов). Описание принципов мы начнем с самого первого, и, на наш взгляд, наиболее значимого в теории Интернета, который характеризует феномен Интернета как новое явление в социальной жизни всего человечества. Таким принципом является принцип демократичности.

В отличие от существующих в мире разнородных типов государств, с разной степенью участия населения этих государств в реальном управлении страной, в Интернете одним из самых основных и главных принципов деятельности можно назвать принцип демократичности. Интернет можно назвать воплощением демократического идеала, к чему человечество стремилось на протяжении тысячелетий. Доступ в Интернет представляется всем независимо от пола, расы, национальности, возраста, вероисповедания, политических взглядов, финансового состояния. Полное ограничение доступа в Интернет возможно только в двух случаях - либо в странах с жестким тоталитарным режимом из-за отсутствия политической воли (КНДР), либо в самых бедных из-за отсутствия технических возможностей (Эфиопия, Сомали). Любые ограничения доступа в сеть Интернет признаются ограничением основных прав и свобод человека. Вопрос о демократичности Интернета, права на свободу выражения мнений в Интернете стал настолько важным и глобальным, что он был рассмотрен на специальной, двадцатой сессии Совета по правам человека Организации Объединенных Наций. «Осуществление прав человека в Интернете является вопросом, представляющим всё больший интерес и важность, поскольку быстрые темпы технологического развития позволяют людям во всем мире пользоваться новыми технологиями... Совет по правам человека признает глобальный и открытый характер Интернета, и призывает все государства поощрять и облегчать доступ к Интернету».^[145]

Принцип внетерриториальности. Другим принципом, характеризующим виртуальное пространство Интернета как новое правовое пространство, является принцип внетерриториальности. Виртуальное

пространство в отличие от реального пространства «отделено» от своих территориальных и географических атрибутов, и представляет единое мнимое мировое технологическое пространство, и в нем нет определенных государственных границ. Личный закон субъекта и применимое к сделкам в виртуальном пространстве право определяется либо конвенционально, либо презумптивно.

Принцип вневременности. Следующим принципом виртуального пространства является принцип вневременности. Реальное пространство неразрывно связано со временем, образуя единую матрицу для существования материи. Виртуальное пространство существует «вне времени», само по себе; время в виртуальном пространстве всегда одно и то же. Интернет можно представить в виде стационарного явления, основные характеристики которого не меняются со временем. Пространственно-временные признаки такого стационарного явления, как Интернет, описываются неподвижной точкой. Поскольку в виртуальном пространстве Интернета материи как таковой не существует, это пространство лишено влияния времени. Неразрывная связь пространства и времени, свойственная для материального, физического мира, в Интернете распадается; время как линейная последовательность прошлого, настоящего и будущего исчезает, вернее, превращается в бесконечное «сейчас». Вневременность в виртуальном пространстве возникает из-за субъективного ощущения виртуального пространства как реальности особого рода.

Принцип замкнутости. В отличие от реального пространства, которое бесконечно, виртуальное пространство замкнуто (ограничено) в пределах технологической среды Интернета. На практике нарушение принципа замкнутости приводит к смешению правоотношений, возникших в физическом пространстве по поводу Интернета, с правоотношениями непосредственно в виртуальном пространстве, что на самом деле являются совершенно разными правовыми явлениями по своим характеристикам.

Принцип стационарности. Конечная структура виртуального пространства одинакова во всех своих точках и во все моменты времени.

Принципы замкнутости и стационарности вытекают из технических свойств и возможностей Интернета, и в определенной мере способствуют познанию и адекватной правовой оценке Интернета в целом.

Принцип интерактивности. Находясь с виртуальном пространстве, любой пользователь имеет возможность взаимодействовать с любым другим (другими) пользователем (пользователями), находящимся в данный момент времени в любой иной точке земного шара в режиме реального времени. Принцип интерактивности выражается, прежде всего, в деятельности социальных сетей Интернета.

П.Н.Карпов предлагает включить в перечень принципов виртуального пространства Интернета такие свойства, как мультимедийность и гипертекстуальность.^[146] Поскольку названные свойства Интернета вбираются принципом интерактивности как его элементы, думается, что нет необходимости выделения их в отдельный принципиальный ряд.

Принцип юридической децентрализации. Перечисленные принципы - демократичность, внетерриториальность, вневременность, замкнутость,

стационарность и интерактивность - свойственны только виртуальному пространству Интернета, и выражают его сущность. Однако, в виртуальном пространстве действуют и другие принципы, которые, будучи названными в других отраслях права, приобретают в нем свой, особый смысл. Первым среди таких принципов можно назвать принцип юридической децентрализации. Суть его выражается в том, что в виртуальном пространстве все правоотношения по поводу имущественных и личных неимущественных благ регулируются частноправовыми (диспозитивными) методами.

Принцип презумпции равенства и дееспособности субъектов. Следующим из принципов виртуального пространства можно назвать принцип презумпции равенства и дееспособности субъектов. Формулируется этот принцип следующим образом: в виртуальном пространстве равенство и дееспособность субъектов, вступающих в отношения по поводу имущественных и личных неимущественных благ, предполагается до тех пор, пока либо об ином не заявлено прямо, либо не будет доказано обратное.

Типичным основанием для возникновения правоотношений в материальном мире является демонстрация волеизъявления сторон на месте заключения договора. При заключении договора стороны, как правило, удостоверяются в личности друг друга «зрительно», и даже при совершении конклюдентных сделок они находятся в поле зрения друг друга. В абсолютном большинстве договорных случаев зрительного восприятия контрагента достаточно, чтобы убедиться в его правосубъектности. Иное дело в Интернете: поскольку Интернет исключает физическое присутствие сторон при совершении сделки, здесь сторона договора купли - продажи, например, акцептует оферту исключительно в силу презумпции того, что продавец, несмотря на абсолютное отсутствие данных о его юридическом и физическом статусе, дееспособен, хотя документальных, в том числе и «зрительных» доказательств этому нет.

Иначе говоря, названный принцип - это правовая презумпция, основанная на предположении возможного, и оценочное понятие для определения правил поведения субъектов гражданского правоотношения.

«Норма, содержащая презумпцию, обеспечивает стабильность

отношений, фактические обстоятельства которых неочевидны», - утверждает Б.Булаевский. - «И поскольку такие обстоятельства наиболее вероятны при типичном развитии соответствующих отношений, они определяются в правовой норме как очевидные. В этом проявляется общее правило презумпции, ориентированное чаще всего на применение к сценарию развития определенных отношений».^[147]

Принцип добросовестности. Другим принципом виртуального

пространства является принцип добросовестности, которая замыкает теоретический ряд принципов Интернета. Принцип добросовестности нормативно закреплен в Гражданском кодексе. «Граждане и юридические лица должны при осуществлении принадлежащих им прав разумно, справедливо и добросовестно соблюдать содержащиеся в законодательстве требования... Разумность, справедливость и добросовестность действий участников гражданских правоотношений предполагается» - отмечено в ст. 10 ГК Республики Таджикистан.^[148]

На принципе добросовестности нужно остановиться подробнее, поскольку при экстраполяции изложенных отправных концептов принципа добросовестности гражданских правоотношений в виртуальной пространстве Интернета мы можем заметить, что область применения этого принципа в этом пространстве гораздо шире, чем в физическом.

Термин «добросовестность» (от слова «добросовестный» - честно выполняющий свои обязательства, обязанности^[149]) часто встречающийся как в Гражданском кодексе, так и в других нормативных правовых актах, тем не менее, в законе четко и недвусмысленно не определен. Вероятно, это произошло по той причине, что понятие «добросовестность» относится, скорее всего, к области этики, а не классической юриспруденции, как скажем, термины «договор», «обязательство» и другие, имеющие чисто правовую этиологию. И не случайно о презумпции порядочности (синонима термина

«добросовестность») по отношению к праву писал ещё Аристотель в «Большой этике»: «Порядочность и порядочный человек - это тот, кто довольствуется меньшим из того, на что имеет законное право. Есть вещи, которые законодатель не в силах точно определить по отдельности, но называет их в общем. Кто в этом случае уступает и избирает для себя то, что законодатель хотел определить в отдельности, но не мог, тот человек порядочный».^[150]

Взаимоотношения субъектов гражданских правоотношений в виртуальном пространстве Интернета построены на внешней договоренности, конвенции, которая позволяет достигнуть согласия по возникшим проблемам, по которым правовые установки отсутствуют. В силу этой конвенциональности субъекты правоотношений изначально следуют определенным договорным установкам о том, что контрагент, либо другой субъект, вступающий в любые правовые отношения, во-первых, право- и дееспособен, во-вторых, добросовестен, в-третьих, находится в декларированном им правовом поле, хотя зримого подтверждения, как это принято в физическом пространстве, этому нет. Конвенциональный характер взаимоотношений в виртуальном пространстве Интернета распространяется и на процесс договорных отношений между субъектами. В этой связи, можно констатировать, что правила регулирования этих отношений носят квазинормативный характер, поскольку правовых норм, регулирующих как методику идентификации, так и определения юрисдикции в Интернете нет. Интернет сегодняшнего дня - это обширная область правоотношений, где правовое регулирование либо отсутствует, либо применяется по аналогии, но это не мешает совершать в его пространстве сотни тысяч гражданско-правовых действий ежедневно. Действия, влекущие правовые последствия в Интернете, не всегда можно совершать в точном соответствии со смыслом статьи, вложенным в нее законодателем, поскольку такой статьи в законодательстве может и не быть. Дозволительный характер гражданско-правового регулирования в данном случае при отсутствии правовой нормы заменяет правовое регулирование этическими нормами - добросовестностью, порядочностью, разумностью, справедливостью. Именно эти концепты становятся принципами - исходными положениями при регулировании правовых отношений в виртуальном пространстве Интернета. Кроме того, сама техническая сущность и неограниченные коммуникативные возможности Интернета не позволяют быть недобросовестным. Работать, или же вести бизнес нечестно в Интернете становится невыгодно, и даже опасно. В течение нескольких часов на нечестного бизнесмена можно запустить через социальные сети такую антирекламу, что бизнес рухнет.

Как видим, добросовестность как принцип и этико-правовая категория при её экстраполяции на правовые отношения в виртуальном пространстве Интернета приобретает свои особенности, которые являются более широкими, более объемными, чем в классической цивилистике. Во-первых,

добросовестность в гражданских правоотношениях в виртуальном пространстве Интернета воспринимается как желаемая этическая составляющая поведения субъекта этих правоотношений. Во-вторых, доверительные отношения между участниками электронных гражданских правоотношений, как это ни парадоксально, более высокие, чем при аналогичных отношениях в физическом пространстве, несмотря на неопределенность правого

регулирования этих отношений. Если в рамках традиционных гражданских правоотношений проблемы идентификации субъекта не существует, в рамках электронных правоотношений такая проблема имеет место быть. И в этой связи, в содержание принципа добросовестности в электронных гражданских правоотношениях входит ещё и презумпция правосубъектности (как правоспособности, так и дееспособности) её участников. Это обстоятельство предполагает, что в виртуальном пространстве равенство, дееспособность, добросовестность, а также право - и дееспособность субъектов, вступающих в электронные отношения по поводу имущественных и личных неимущественных благ, предполагается до тех пор, пока либо об ином не заявлено прямо, либо не будет доказано обратное. Конвенциональный характер отношений в Интернете, вытекающий из квазинормативного характера правоотношений в Интернете, в свою очередь, расширяет пределы применения принципа добросовестности на другие, несвойственные для такого применения институты гражданского права.

Из приведенных доводов можно заключить: Интернет обладает достаточным самоорганизационным потенциалом. В данном случае под самоорганизацией понимаются процессы спонтанного упорядочения (перехода от энтропии к порядку). Этим и объясняется достаточно стабильное состояние саморегуляции отношений в Интернете без прямого вмешательства права. Однако это обстоятельство вовсе не должно означать уменьшение роли права в регулировании общественных отношений в Интернете. Правовая наука должна изыскивать возможные пути правового регулирования наибольшего числа сегментов сети Интернет.

і